Глава 19. Война

Солдатская мудрость гласит:
«Война - х@ня! Главное - манёвры!».

Обычно учения длятся 5-6 дней.
За это время наши генералы уводят войска из под главных ударов подлых милитаристов, группируются, хитрыми манёврами нейтрализуют удары направленного действия  превосходящих сил противника,  формируют концентрированные скопления частей для уже наших главных контр ударов и сметают врагов с нашей Священной Земли!

Враг, понятное дело, паникует, пугается и, побросав живую силу и технику, бежит к себе, в своё мерзкое капиталистическое логово!

Правда, уже не один год, нашим явным недругом был коммунистический Китай.

Но, какая разница, что у врага в голове?!
Перевёрнутые вверх ногами учения Маркса и Энгельса, еще большее зло, чем их неприятие или незнание.

После событий на острове Даманском, ненависть наша к узкоглазым некогда  братьям, была у нас в крови.

Китайцы нас тоже ненавидели, как в песне - со всей пролетарской ненавистью.

Мало того, что они сотнями, в своих фуражках с пимпочками, зимой и летом бегали к нашим границам, тряся в поднятых руках цитатниками Мао, так они еще и бесконца делали нам локальные мелкие пакости.

С едой у них тогда были нешуточные проблемы.
Решив, что урожай зерна у них съедают проклятые воробьи, они организовано, как учила их коммунистическая китайская партия, перебили всех пернатых.

Всякая ползучая живность, которой питались воробьи, от такого счастья расплодилась с неимоверной скоростью и в неимоверных количествах.

Вредители съели не только то, что удавалась спасти от воробьёв, но и то, что вообще в еду не годилось.

Короче- случилась полная ж@па!

Тогда китайский народ ринулся вылавливать всё съестное из речек.

Моментально съев всё, что плавало возле из берегов, включая ракообразных и лягушек, стали они думать, как им обобрать наши территориальные воды!
И придумали.

Глубокой ночью, на моторных лодках, они, со всей возможной скоростью пересекали наши пограничные реки и, проходя вдоль наших берегов, сбрасывали в воду негашеную известь.

Рыба, спасаясь от этих атак уходила к китайским берегам. А там её ловили и ели.

Наши пограничники получили прямой приказ, пресекать  эти вылазки вплоть до уничтожения маломерных судов, нарушающих наши границы.

Так и проходили ночи напролёт. Одни хулиганили, другие их воспитывали.

Локальных стычек на границе было множество.

Китайцы, забыв о дружбе с «братским народом», оказывавшим им помощь в борьбе с японцами, в обеспечении продовольствием, в строительстве тысяч километров трасс и железно-дорожных путей, ожесточенно лезли на наши границы, при каждом удобном случае.

Наши погранцы и прилегающие к границам части были сдержаны. Но, нет-нет да и давали понять соседям, что мы тут тоже не пальцем деланы.

Местная Приморская газета «Суворовский натиск», периодически писала на своих страницах сообщения, типа: «Вчера, в условиях ограниченной видимости и сложных погодных условиях, при преследовании особа опасного рецидивиста, силами двух мотопехотных рот, при поддержки 4-х бронетранспортёров,  была нарушена китайская граница на глубину до 20 км и занято китайское село.
После ориентации на местности, наши подразделения вернулись на свою территорию».

Короче, скучать в то время, нам не приходилось.

Все гораздо осложнилось в феврале-марте 1979 года. «Братья вьетнамцы», впёрлись в Камбоджу, потому как жутко невзлюбили красных кхмеров.
Так невзлюбили, что аж кушать не могли. Впёрлись и свергли красных  кхмеров! А чё они гнобили свой народ, как неродные?! Это всё увидели «братья китайцы», которые, как раз, очень любили и поддерживали красных кхмеров! И наоборот, не любили «братьев вьетнамцев» и спорили с ними за Тонкинский залив и острова Спратли. 

Короче, «братья китайцы» впёрлись в Северный Вьетнам!

Мы не могли совсем остаться в стороне и оказали «братьям вьетнамцам» кое-какую материальную помощь. Да так, что соотношение потерь резко сместилось не в сторону «братьев китайцев».

Кроме этого, СССР вспомнил, что давно хотел провести супер-пупер учения на всём протяжении китайской границы.
И провёл!

Мы и летом никогда не выходили на учения с боекомплектом, а тут зимой, с полными боеукладками…

Граница забурлила, как встревоженный муравейник. Сотни тысяч личного состава, на тысячах единицах боевой техники одновременно снялись со своих мест и начали движение вдоль китайской границы.

Я видел это лично с высоты сопки, когда огромные гусеницы танковых колон, БТРов, бронемашин с пушками и миномётами, от горизонта до горизонта, ползали  в свете бледной луны, по заснеженным приграничным территориям.

«Братья китайцы» не на шутку сдрейфили тогда. Эвакуировали на 40 км от границы всё население  и перекинули через границу ноту протеста, типа, у нас с «советскими братьями» договор о ненападении, а с чего такой движняк на границе?


Наши не сильно заморачивались с ответом: «На нашей территории делаем, что хотим! Забыли вас спросить!».

«Китайские братья» быстренько слиняли из Северного Вьетнама и затаились, буд-то и не было ничего.

Интересно отреагировали на эти события в военном городке.

Прошёл слух, что офицеров и прапорщиков будут посылать воевать во Вьетнам.
На утро жёны прапорщиков толпой уехали из военного городка на первом автобусе, ставя конечной целью своего маршрута «бегство на материк».
И то правда! А ну война покатится на нас!

Жёны офицеров, с благородными лицами спутниц декабристов, собрались возле штаба полка и требовали объяснений от командования, по поводу перспектив отбытия на войну своих мужей.

Жён офицеров успокаивал замполит полка. «Успокоил» до соплей и слёзных завываний.
Всё прекратил командир полка, который вышел, наконец, на крыльцо штаба, нашёл свою жену и гаркнул на неё, чтобы шла бегом домой, там и сидела!

Остальным жёнам приказал двигаться за своей женой, а то он примет во внимание, при принятии кадровых решений, панические настроения в семьях офицеров!

Все мигом рассосались.


Я тогда вёл специальную графическую карту, на которой отмечал движение «вьетнамских и китайских братьев» и их ежедневные потери в живой силе и технике.

Кроме этого я сделал специальный стенд, где размещались фото о том, как «Доблестные вьетнамские солдаты громят китайских гигимонистов!»

Фото нам присылали особисты. На них  стояли танки Т-54 и Т-55, рядом были подбитые танки Т-54 и Т-55, а на переднем плане маячили узкоглазые танкисты со счастливыми лицами.


Понять, кто кого громит по этим фото было нельзя! Танки у «братьев вьетнамцев» и «братьев китайцев» были нашими, на рожу их одних от других и мама бы родная не отличила. Спасибо особому отделу, не дал расползтись сомнениям!  Сказали, как подписывать фоты и дело с концом!

Правда, на тех учениях мы таки страху натерпелись!

Совершая три ночи подряд марш-броски по 500 км, валясь с ног от усталости, мы вдруг рано утром прямо с марша были развёрнуты в боевую линию и пошли в атаку в сторону китайской границы.

При этом никаких дополнительных вводных из эфира не поступало.
В триплекс я различил, что со стороны границы, нам навстречу развернулись в боевую линию Т-55тые.

Полные боеукладки, постоянные локальные стычки на границе, война между Вьетнамом и Китаем, наши круглосуточные манёвры на границе в жутком напряжении и тут, танки со стороны Китая и ни одной вводной, что это значит?!

Запрашиваю по связи ротного и прошу указаний.
Ротный сам не знает, как это понимать.

Расстояние между «врагами» и нашей боевой линией неумолимо сокращается.

Т-62 может поразить цель и на 4 км, но эффективная дальность стрельбы 1,5 - 2 км.

Бронебойно-подкалиберный  снаряд мог прошить 270 мм брони под прямым углом и 115 мм под углом в 60 градусов с расстояния в 2 км.

Короче - кто раньше встал, того и тапки!
Кто раньше стрельнул, тот и выжил!

Ждать уже не было времени.
Мы в своём танке вспотели, аж пар пошёл, представляя, если нам прелитит первым.

— Бронебойно-подкалиберный заряжай! - зажав тангентум скомандовал я Башкирину по внутренней связи.

- Наводчик! Целься в того, кто прямо перед нами! - скомандовал я Носу.

Сам судорожно следил за дальномером по шкале.
Стрелять до рубежа эффективного поражения - только боекомплект в холостую тратить, но и прозевать первый эффективный выстрел нельзя, второго может и не быть.

Нервы натянулись, как струна и вдруг в эфире раздался зычный голос комбата:
- Внимание танковому батальону! Встречный  бой! Противник условный! Троицкий полк! Не стрелять!
Мы не могли руки отцепить от рукояток приборов, так мышцы свело.

Первый раз, мы почувствовали, что-такое настоящий бой.


Но это было зимой, а сейчас лето, боеукладки пустые, точнее - три хлопушки на танк.
Хлопушка - это холостой танковый снаряд.

Вреда не наносит, но, говорят, если стрельнуть в бок БМП - та опрокинется на бок.

Мы такого эксперимента не проводили, а вот танковый двигатель с холостого выстрела запускать на танке учебной группы один раз пришлось.

Всё как в машине. Разворачиваешь башню на 180 градусов, ставишь коробку на вторую скорость и бахаешь. Толчок такой, что двигатель запускается.


При штатной стрельбе сходу, в момент залпа, танк пробуксовывает на три трака!

Ходила ещё одна легенда, что если засунуть в ствол замерзший кирпич хлеба и стрельнуть холостым зарядом, то можно пробить бок БМП.
Это легенду притащил Абдулла. Где услышал - тайна покрытая мраком, но он мне всю голову вынес потом, выясняя, что будет если не хлеб, а, например, камень в ствол засунуть или бревна кусок?

Я к его расспросам отнёсся без внимания, а зря!
Но об этом - позже.

Продолжая воплощать на местности хитроумные стратегические планы наших генералов мы занимали высоты, атаковали условного противника в болотах и сопках, прятались в орешниках… короче, воевали с полной отдачей.

Те из генералов, которые не любили карты и штабные палатки, грузились в вертолёты и летали над полями сражения, рассматривая всё происходящее внизу, как в парке аттракционов.

Конечно, они комментировали всё увиденное друг другу с учётом их генеральского опыта, надиктовывали помощникам замечания и умные мысли, для последующего анализа в ставке.

Такой вертолёт висел  над нами и наблюдал, как наша рота пошла в атаку на условного противника.

Три взвода - 12 танков, плюс танк ротного, растянулись в боевую линию и двигались в указанном направлении.

Местность в Приморье специфическая: сопки и болота между ними. Болота покрыты густым и толстым слоем дёрна.  В зависимости от глубины, можно было болото проскочить, а можно было и застрять.

Застрять в болоте - ещё то удовольствие.  Нужно было хлюпать в вонючей жиже сапогами полными этого же дерьма, снимать бревно с крепления на корме, вбивать в траки специальные серьги и, воткнув  в них бревно, протаскивать последнее под танком, тем самым создавая импульс для выезда из грязи.

Никто не любил садиться на брюхо в болоте.
Поэтому я заметил, как ротный на своем танке стал тихонько забирать правее, что позволило ему, объехать болото по склону сопки.

- Абдулла! - скомандовал я механику-водителю, - давай незаметно за ротным.

Рота, тем временем, атаковала противника прямо через болото. Один за другим танки садились в болоте и экипажи старательно колдовали над ними, пытаясь вырваться из этого зловонного капкана.

Вертолёт висел на малой высоте и зайчики от биноклей, демонстрировали, что каждое наше действие фиксируется высоким начальством!

- 748-й! Держать боевую линию! - кричал мне по связи ротный, заметив наш с Абдуллой манёвр.
- Отстань, падла! - уже не стесняясь, ротный материл меня, за нежелание лезть в болото.

Вертолёт чуть довернул боком и открытая дверь, прямо уставилась на нас, поблескивая зайчиками от стёкол биноклей.

- 748-й!  Немедленно вернись в боевую линию! - кричал мне ротный.
К тому времени мы уже достаточно высоко забрались на сопку, так что было видно три танка моего взвода, которые застряли в болоте возле берега.

- Абдулла! - сказал я по внутренней связи, - давай назад в строй!
Абдулла долго не думал, зажал рычаги и направил танк прямо по склону сопки в болото.

Набрав приличный разгон, мы залетели в болото гораздо дальше наших, ранее застрявших экипажей.

Сев на брюхо метрах в 100 от берега, мы дружно кинулись цеплять бревно.
Брёвна в Приморье - дефицит!

Нет там таких деревьев, по высоте и толщине.
Поламать или потерять бревно - это,  считай, невосполнимая потеря!
Правда солдаты найдут выход из любого положения.

Через бескрайние просторы Приморского края, нет-нет да протянется какая-нибудь линия электропередач или связи.
А столбы в этих линиях, как раз сделаны из самых лучших брёвен.

Вот и наблюдаешь , как вместо каждого десятого столба, висит на проводах его макушка с поперечными палками и изоляторами на крючках.
А середины нет. Это солдатики так брёвна добывают.

Вертолёт переместился к нам поближе и мы стали объектом №1 для наблюдателей.

Быстро отцепив бревно от танка, вбили серьги в гусеницы и закрепили в них бревно.
После этого Абдулла сделал эффектную перегазовку, так, что рёв нашего двигателя перекрыл тарахтение пропеллера вертолёта и рванулся вперёд!

Танк тяжело рыча потянул под себя бревно и вместо того, чтобы самому выбраться из болота, неожиданно вырвал кусок болотного дёрна и выдавил его огромным прямоугольником сзади себя.

Дерн был не меньше полуметра в толщину. Поэтому по нему можно было ходить, как по понтонам в море.

Открывшаяся перед танком огромная проталина с тёмно-лиловой густой жижей, не оставляла шансов выбраться из болота самим.

Больше того - танк стал медленно наклоняться вперёд, погружаясь в эту дырку посреди болотного дёрна.

- Абдулла! - крикнул я механику, - Люк!
Абдулла быстро задраил свой люк.
- Башкирин! Гандон!
Заряжающий, выдернул с зипа резиновый чехол и вскарабкавшись на ствол напялил его на конец дула.

В вертолёте явно заинтересовались происходящим, потому, что развернулись и стали спиной к солнцу.

Танк медленно опустился в болотную жижу, и стал похож на утку, торчащую жопой кверху в пруду.

Мы выстроились возле зловонной ямы и молча смотрели на наш полуутонувший  танк.

На берегу появился танковый тягач. Это тот -же танк, только вместо башни у него огромная труба для эвакуации экипажа из затонувшего танка, а сзади огромная катушка с танковым тросом.

Танковый трос - толщиной с руку. На концах - огромные коуши , чем-то похожие на спортивные гири, каждый по 16 кг веса.

Когда экипаж плохо стреляет, ротный заставляет командира и наводчика танка, взваливать на плечи танковый трос(3,5 м) и бежать к мишеням, смотреть куда попали.

Туда 1400 м и обратно столько же.
После этого, как правило, все стреляют хорошо.

С танкового тягача спрыгнули бойцы и при помощи экипажей быстро своим тросом повытягивали танки на берег.

Они были рядом и засели неглубоко. Поэтому, на спасённых танках тут же свернули манатки и поехали догонять батальон вокруг болота по краю сопки.

Мы остались одни и расстояние до нас было приличным.
Тягач имел длину троса на бухте метров 200. Но иметь и использовать - разные вещи.
 
Три бойца с тягача, плюс нас четверо. А вытравить нужно 100 метров троса.

Механик тягача остался управлять лебедкой, а мы взвалив трос на плечи потянули его к танку.

Это была картина Репина «Бурлаки на Волге»!
Нас мотыляло из стороны в сторону, мы проваливались в болото по самые яйца.

Наконец мы дотянули злосчастный трос до танка.


- Тяни фал! - сказал я Носу.
- Тот медленно полез в ЗИП и достал моток веревки, похожей на альпинистскую.
Мы сперли этот моток у ремонтников, которые меняли тросы на мачтах с флагами в полку.

Зачем? Не знаю. А не надо было бросать верёвку без надзора! В армии ничего нельзя оставлять без присмотра! Даже если и не надо никому, всё равно сопрут!
Чтобы было!

Взяв в руки фал, я обвёл взглядом экипаж:
-  Нужно нырять и зацепить коуш за крюк. Доброволец шаг вперёд.
Усталость слетела с моего экипажа в один миг.

Развернувшись они рванули в разные стороны, как по асфальту!

Зайчики от биноклей в вертолёте запрыгали как живые.

- Стоять, гниды! - заорал я перекрикивая шум пропеллера.
- Поубиваю всех!

Бойцы замерли, на расстоянии опаслива поглядывая на меня.
Я стал обвязывать верёвку вокруг себя.

- Ко мне! Суки! - проорал я!
- Будете фал держать!

Уяснив, что опасность миновала, мой экипаж рванулся обратно и ухватился за свободный конец верёвки.

В вертолёте не поняли суть манёвра в целом: убежали… прибежали…, но интереса к нам не теряли.

Сняв танковый шлем я отдал его Носу. Ему же передал пистолет из нагрудного кармана комбинезона.

- Только попробуйте меня не вытащить! - я грозно посмотрел на Абдуллу с Башкирином.
Поднял коуш, прикрепленный к тросу и прыгнул в эту вонючую жижу сапогами вниз.
Первая попытка оказалась вообще никакой. Коуш выскользнул из рук, а меня самого грязь держала вертикально, не давая согнуться вообще.

Я вылез из болота, с помощью Абдуллы и Башкирина, которые начали тянуть за верёвку ещё до того, как я нырнул.

Достали за трос коуш. Я ослабил верёвку на несколько витков, и приказал тянуть тогда, когда я дерну за верёвку со своего конца.

Вцепившись в коуш и набрав в лёгкие воздуха, я нырнул в болото головой вниз.
Ощущение мерзкое. Буд-то нырнул в бочку с отработанным маслом.
Благо до крюков было почти рядом.

Наощупь я зацепил коуш за крюк и вынырнул из болота сам.
Страх задохнуться выгнал тело наверх, как пробку из бутылки.

Бойцы с тягача уже выбрались на берег. Абдулла пролез к себе в кресло под казенником  пушки и мы начали эвакуацию.

Кое-как сняли бревно с гусениц, выбили серьги.

Взревев двигателями, тягач начал вытравливать трос, а Абдула помогать гусеницами.

Танк мы вытащили. Вертолёт улетел.
Болотная грязь, высыхая, противно стягивала кожу на лице.


Благо в Приморье полно родников.
Удивительно, но среди болот всегда найдется кусок твёрдой земли, на котором есть круглая ямка, а в ямке - родник.

Интересно , что очень часто вода не перетекала через край ямки. Она как бы варилась там внизу, сантиметрах в тридцати от поверхности.
Было видно, что вода движется, поднимаясь со дна к зеркалу поверхности, но куда она девалась потом, было непонятно.

На маршрутах наших учений, по дороге на полигон, просто вокруг дислокации части, мы знали все родники.

Относились к ним бережно.
Чистой воды в Приморье мало.
В нашей части вообще воду качали с такой концентрацией железа, что в стакане с водой через 10 минут на дне появлялась спираль из оседающего железа.

Поэтому, мы всегда старались набрать в флягу воды из родника. Вкусная, холодная и чистая, как слеза, вода.

Во и сейчас, понимая, что нас пока не будут искать и наблюдать за нами уже было некому, мы разыскали родник и, наполняя водой фляги, подальше от источника отмылись и просушились от болотной грязи, насколько позволяли условия.

Конечная точка сбора после контратаки, нам была известна.
Чуть передохнув, мы отправились к своим, тщательно объезжая болота.

Близился час генерального наступления на условного противника.
Вдоволь наотступавшись, наманеврировавшись, измотав по плану условного противника контрударами, мы, наконец, собрали в одном месте достаточно сил, чтобы провести окончательное наступление и разбить врага наголову!


Огромная, как большое блюдце долина, с поднятыми пологими краями.

Посреди долины стоит наша линия обороны. Пехота нарыла окопов. Прямо за ними в своих окопах стояли наши танки. За нами метрах в двустах располагался полевая кухня, со множеством котлов и транспортом с продовольственными запасами.

За полевой кухней располагалась артиллерия.
За артиллерией - реактивные системы залпового огня («Грады»).

День ушел на оборудования наших позиций.
Опять мы рыли танковые окопы, хотя рядом были пустые, нарытые до нас.
Опять связисты тягали  свои катушки, прокладывая полевые линии коммуникаций между подразделениями и штабами.
Опять никому до нас не было дела.

Абдулла с удвоенной энергией опять приставал ко мне, чем можно выстрелить из танка хлопушкой. Я послал его и залез в танк подремать пока есть возможность.

Спустилась ночь.
Я уже писал раннее, что атмосфера в Приморье просто сказочно чистая. Пока не взошла луна, кажется что черноту вокруг, можно пощупать руками, как чёрную вату. Небо усыпано миллиардами звёзд. Млечный Путь не просто виден, он играет всеми возможными небесными оттенками, широкий и мощный, как будто кто щедро просыпал бриллианты.

Над долиной артиллеристы «повесили» большую осветительную ракету.
Она, как огромная люстра осветила долину.
Такая ракета спускается на парашюте и освещает все под собой в радиусе до полукилометра.

За люстрой вдруг ударил Град.
Четыре огненных пальца прочертили большие радиусы в черном небе и воткнулись в дальнюю от нас часть долины правильным квадратом, подняв вертикальные огненные жёлтые столбы.

Стреляли болванками (учебными снарядами), иначе вся долина была бы покрыта осколками и пламенем.

Потом наступила тишина и пришла команда экипажам посылать гонцов с котелками на полевую кухню за кашей.

Мы пошли за ужином с Абдуллой.  Темень была, хоть глаз выколи. Ориентировались на лампочку, которая горела на горизонте, прямо над полевой кухней.

Там же тарахтел генератор, но на его звук ориентироваться было невозможно.
Тарахтение всё время меняло свое направление и, как живое раздавалось то справа, то слева, а то и сзади вообще.

Особенности этой долины - такое отражение звуков.

Не прошли мы и пятидесяти метров, как Абдулла перецепился через провод полевой связи и, жутко матерясь,  распластался на земле. Котелки, правда, из рук не выпустил! 

- Подожди, командир! - проблеял он поднимаясь.
- Подержи! - он протянул мне котелки.
Потом достал свой большой садовый нож с кривым как плуг лезвием, воткнул его в землю и пыхтя, покатился вперед , собирая на лезвие ножа провода полевой связи, которую весь день прокладывали связисты.

Собрав приличный пучок, он прошел метров десять вправо от меня и с остервенением перерезал провода. Потом прошел влево от меня тоже метров на десять, перерезал опять провода и выбросил в темноту отрезанные концы.

Подойдя ко мне и забрав свои котелки, он философски заметил:
- Шакалы эти связисты! Хорошо хоть туда шли упал! А если бы с едой! Шакалы! - опять выругался он.

Шнурок полевой связи перерезать не так просто. В нём есть стальная жила, специально, чтобы осколками было труднее перебить. Как же нужно было не любить связистов, чтобы искромсать садовым ножом пучок таких проводов?!
Я смотрел на Абдуллу и завидовал его фанатизму.

Набрали мы каши в котелки, хлеб засунули за пазуху, чай обычно наливают в крышку от котелка, но мы свалили по две порции каши  в котелки, а в свободные налили чая.

Добрались к себе на танк , сели всем экипажем на броню и стали есть.
Благодать! Вышла луна, осветив долину мягким бледным светом.
Пели какие-то ночные птицы, трещали цикады и прочие мелкие гады, легкий ветерок освежал лицо.

Мы ели вкусную гречневую кашу с пахучим белым хлебом. Странно. Но на учениях всегда давали белый хлеб. Потом запивали всё это изобилие чаем.
Было хорошо, сытно и спокойно.

Но тут наше внимание привлекло жужжание со стороны правого уха. На горизонте из темноты выкатилась волна маленьких светлячков. Это бежала куча связистов с фонариками жучками, каждый по своему шнурку.

Навстречу им с другой стороны выкатилась такая же куча связистов, тоже жужжа фонариками и тоже по одному на шнурок.

Не дойдя друг до друга двадцати шагов они остановились в недоумении соображая, куда делись провода.

Потом нашли вырубленные Абдуллой куски, но стал вопрос какие концы с какими соединять.

Мы наблюдали эту картину, давясь смехом.
- Хорошо, что упал без каши! - ещё раз философски высказался Абдулла.
- А если бы обратно шли?! Сейчас бы сосали портянку Башкирина! Шайтаны! Собаки! - бурчал он, давя сытую отрыжку.

После сытного ужина, глаза слипались сами.
Утром наступление.
Мы залезли в танк, опустили пушку стволом вниз и устроились под казенником вместе с Носом и Башкирином спать прямо на полу.
Абдулла откинул спинку своего сидения и устроился как на курорте в мягкой кровати.

Рано утром, только солнце выглянуло из-за горизонта, я вылез из танка и устроился возле ближайшего куста, восстановить отрицательный водный баланс.
Ласковые лучи солнца щекотали ноздри и слепили глаза.

Что-то необычное показалось мне в этот момент в окружающем пейзаже. Но что, я никак не мог понять.

Проснулся мой экипаж и, как замороженные мухи, выползали на утреннее солнце, оттаять и ожить.
Заслав Башкирина с Носом на кухню, мы с Абдуллой уселись на башню, наблюдать, как в окопах очухивается пехота.

Всё-таки танк - это вещь. И пусть в бою нам отводилось всего 16! минут жизни, зато у нас всегда есть крыша над головой!

Пехота всегда рыла окопы на двух человек. Формой окоп напоминал букву Г.

Вперемешку с этими окопами, стояли закопанные БМП.
Перед пехотными окопами на метр возвышался дикий орешник, который тянулся по долине метров на 50-100 в сторону склона.

Посреди орешника метрах в 20 от нас стояла одинокая ива, с редкими веточками и совсем редкими листочками.

Почему я так подробно об этом рассказываю?
Сейчас узнаете.

Хорошо позавтракав, выхлебав чай с душистым бутербродом из белого хлеба с маслом, мы получили команду от ротного по рации -  «к бою» !

По условиям учений, наше наступление должно было начинаться с артподготовки.

Ровно в 8:00 ударила артиллерия. Громыхало всё, что успели стянуть за наши спины. Длинноствольные пушки на плитах, со смешно поднятыми колёсами и огромными опорными лапами сзади, гаубицы образца 42 года, которых на Дальнем Востоке было больше, чем китайцев на границе, какие-то еще стволы, не поддающиеся идентификации. Ко всей этой канонаде присоединился рёв Градов.
Мы, танкисты, должны были поддержать артиллерию залпами из своих пушек.
Для этого нам выдали по три хлопушки на один танк.

Не глядя в триплекс, я, получив команду от ротного «Огонь», продублировал ее экипажу.
Башкирин закинул хлопушку в пушку, а Нос благополучно дал залп.

И тут в голове у меня возник такой крик, что я думал кого-то режут прямо у меня на шлемофоне!
- 748-й! Отставить стрельбу! Чем вы там стреляете?!!!
- Отставить стрельбу!!!

Гильза от первого залпа уже вылетела в танк. Башкирин оперативно засунул ее в переднюю боеукладку и, как учили, моментально дослал в ствол второй заряд.

- Отставить  стрельбу! - прокричал я по внутренней связи и на всякий случай засадил коленкой Носу между лопаток.
Тот взвыл и заскулил, что и так всё понял.

Я глянул в тримплекс и обалдел! Сколько хватало глаз, правильным сектором от ствола нашего танка, в орешнике был выбит треугольник, где не было не то, что куста, травинки на земле. От ивы, вообще, остался один пенёк.

И тут до меня дошло, что мне показалось странным утром возле танка.
Отсутствие бликов от лучей утреннего солнца.

Я уже писал, что учения проводились в одних и тех же местах годами.
Как бы ни старались бойцы, но в этих местах появлялся мусор: битое стекло, консервные банки, просто мелкие камни.

Вокруг нашего танка утром была идеальная чистота!
Я уже понял, что одержимый своей идеей, выяснить, чем можно стрельнуть из танка хлопушкой, Абдулла собрал весь мелкий мусор, всё, что могло пролезть в ствол, и затромбовал пушку этим добром: банками, осколками, камнями…
Получился залп картечью!

А впереди же в окопах сидела пехота!
Это хорошо, что они всегда ложились на дно, так боялись выстрелов. А если бы кто голову поднял.

Я еле успел крикнуть Абдулле, чтобы молчал о своей выходке, даже если будут пытать, а то дисбата нам не миновать, как прилетели особисты.

- К машине! - Проорал капитан и принялся мерить хромовыми сапогами вычищенную Абдуллой территорию.

Мы горохом высыпались к броне и замерли по стойке «смирно».

- Я тебя посажу! - подлетев ко мне и брызгая слюной верещал особистый капитан.
- Диверсия!!! Чем стреляли?! Где взяли?!! - он пучил мне глаза прямо в переносицу  и вот-вот готов был лопнуть от напряжения.

- Три единицы холостого выстрела! - громко отчитался я.
- Получены на складе артвооружения в части перед учениями!

- Заряды и гильзы к осмотру!- скомандовал капитан.

Мы аккуратно разрядили пушку, вытащили и поставили перед капитаном два заряда и одну стреляную гильзу.

Тот накинулся на заряды, как ищейка на тушёнку. Он их рассматривал, щупал, даже нюхал.
Мы стояли по стойке смирно.

Подкатил комбат и ротный, ещё какие-то военные.
Принялись все вместе рассматривать заряды, сверять маркировку, внешние данные.

Потом они отправились в высеченный выстрелом сектор в орешнике.
Долго совещались.
Комбат махал рукой, дескать говорить не о чем.
Особист тыкал пальцем в пенёк от ивы и доказывал, что это улика.

Ничего не обнаружив ни в танке, ни возле танка, ни в отдалении, особист изъял два неизрасходованных заряда, стреляную гильзу, сел в свою машину и уехал.

Комбат, подошел к нам и спросил:
- Ну и что это было?!
- Не могу знать, товарищ капитан! - чётко ответил я.
- Возможно, заводской брак!

- Заводской брак… - задумчиво повторил комбат и обрадованный этому определению умчался к особисту.
 
Расследование ни к чему не привело.
Конечно, любой бы танкист, а тем более комбат, догадался, что в стволе было инородное тело.
Но знать и доказать - это разные вещи. Комбат сам на себя дело шить не будет. А особисту мозгов не хватило, кого-то обвинить.

Мусор в зоне учений, как был, так и остался. Хоть ты его под микроскопом рассматривай. Банки, осколки, камни… всё имеет следы пороховых газов. А ну столько лет вокруг стреляют.

Так что, в конце концов, версия заводского брака устроила и особиста.


Разбор учений в батальоне был на эмоциях.
Ротный орал на меня, что я диверсант! Что увязавшись за ним я совершил диверсию, по отношению к своему командиру!  Подставил его перед генералами!
Грозился засадить меня на губу и лишить увольнений, которых у нас и так не было, потому как ходить можно было только в сопки, а в них мы и так безвылазно сидели.

Но прошло десять дней и в часть примчался дивизионный уазик.
Построили батальон и молодой подполковник зачитал приказ командира дивизии о награждении меня ценным призом, за спасение боевой техники на учениях, в условиях максимально приближенных к боевым!

И вручил мне фотоаппарат «Вильма-авто»
Фотоаппарат оказался, как раз кстати. Мой ФЭД попал под полку в танке и ему башней срезало объектив.

А фото для дембельского альбома как делать?