Детские путешествия - 1

                Часть 1 из 2.
    
       На фото слева: ожидали девочку, а на фото видно, что это не девочка.   
       6 месяцев.  Фотограф неизвестен.
       Справа: 1949 год, 11 лет. Фото делал брат Виктор фотоаппаратом 
        «Комсомолец».
 
       На старости лет, как наяву, вспомнились детские годы, путешествия. Как их не записать?  Правильнее было бы их назвать поездками, которые я сам помню, или записал по рассказам очевидцев потому, что ездил я в малолетстве с родителями, а уже позже самостоятельно. Для ребёнка любая поездка уже была путешествием. Известно, что мы жили в Кронштадте, закрытом для посторонних городе, на улице Ленинградской дом 4. Рядом находились улицы Ильмянинова, Мануильского, Аверечкина, Аммермана. Об этих людях я мало, что знаю, возможно, они были революционерами.
     Затем папа, мама и я переехали в Ломоносов, 19-тиметровую комнату на улице Красно флота, и позже я переехал в Ленинград.

     Первым и самым главным путешествием было появление меня в роддоме из маминого живота на белый свет. Это было зимой в начале 1938 года в Кронштадте. У родителей уже были два сына, поэтому папа заказал дочку, а появился опять пацан. Хотя папа был плодовитым мужчиной, но больше не рисковал просить девочку. А мама делала аборты 17 раз (по словам жены среднего брата, которой рассказала сама мама). Возможно, среди неродившихся и были девчонки. Кто его знает? 
       Это было моё первое путешествие в белый свет, спасибо папе и маме.

Вторым была поездка в Петергоф на фонтаны в 1940 году. С нами
ездили соседи с ребёнком, друзья родителей. Я зачем-то всё время хныкал. Это видно на фотографии.
      Вообще, я был капризным и плаксивым мальчишкой. Хотел всегда быть с мамой. Когда брат возил меня в детский сад, я валился на панель и громко рыдал, хотел к маме. Настолько я её любил. Вернее, не хотел идти в садик.
      В памяти поездка в Петергоф не осталась, только фото. Но можно представить, что люди с семьями там делали. Отдыхали, гуляли, любовались фонтанами, ели мороженное.

Третьим путешествием была вынужденная эвакуация осенью 1942 года через Лисий нос, Финляндский вокзал, Ладогу, каналу Москва-Волга на юг по Волге. Ладожское озеро ещё не было покрыто льдом. Переправлялись на баржах, катерах под прицелами немецких лётчиков. Многие остались навечно лежать на дне Ладоги. Нашей барже повезло, проскочили. Дальше по Волге на пароходе на юг. На пароходе тоже многие умерли от голода, истощения.
      Эвакуация мной рассказана в «Блокадники из Кронштадта». Вернулись из эвакуации в Кронштадт осенью 1944 года.
 
Четвёртым была поездка с мамой была в деревню Пеники. Мама тогда работала в кронштадтском Ремесленном училище №10, вначале воспитателем группы переживших трудности войны ребят. Среди них были и воры, и хулиганы, и отсидевшие в тюрьме. Мама очень уставала от этой работы. Затем её перевели на должность ответственной по питанию.
      Летом училище поехало отдыхать на большой берег в деревню Пеники, недалеко от Ораниенбаума (теперь Ломоносова).
     Мама взяла меня-дошкольника с собой. Нас поместили в домик с комнатой и кладовкой. С другой стороны в этом же доме жил директор училища, однорукий военный с двумя дочками чуть постарше меня. Я с ними подружился, и мы втроём болтались по окрестностям деревни, собирали цветы, ловили бабочек, ящериц.
     В кладовке у нас хранились продукты для ремесленников. Мама иногда мне давала хлебнуть сиропу из 20-литровой банки. Он был приторный и применялся для приготовления киселей и компотов, но вкусный.
      С девчонками мы доходили по пыльной тёплой дороге до крутого спуска и возвращались домой. Дальше идти родители не разрешали.
Шли обратно, рвали цветы, вспомнили, как наша полуторка заглохла, не одолев подъём. Пришлось слезать и идти в гору пешком. 
    Возвращаясь в Кронштадт, одна деревенская женщина попросила маму устроить её сына в РУ №10.   Мама сделала это, и парень стал учиться в училище. 
 
     Пятое путешествие – это поход с ребятами за город Кронштадта. Нам было лет по 13. Путешествием это назвать трудно, но мы тогда многое увидели и познали. Концом города тогда была улица Зосимова с петровскими казармами и кирпичной оградой, в которой были устроены Кронштадтские и Цитадельские ворота за город, в запретную зону.  За эти ворота пройти было запрещено, кроме военнослужащих и работающих на складах и в воинских частях гражданских людей.
     Но мы как-то просачивались за город. Помню, идём по дороге в запретной зоне и увидели часового с винтовкой в будке, который что-то нам кричал. Мы сразу в лесок. Дошли по кустам до западного берега острова Котлин, а дальше Финский залив и балтийское море.  Никого. Пляж отменный, мелкий песок и мелководье. Где-то по берегу находилась база Литке по ремонту подлодок, рассказывал мне старший брат, но нас они не видели.
     Было жаркое лето, мелководье от берега метров до ста. Дальше мы не ходили.  Рыбёшки плавают, хватай руками, что мы и сделали. Сняли обувь, кто был обут,засучили порточины по колено и на ловлю. Стоишь в тёплой воде и ждёшь, когда у ног появится рыбка побольше. Потом хвать её за жабры (чаще за хвост, она бойкая) и заворачиваешь её, трепещуюся, за пояс штанов, мешочка не было с собой.
     Тогда поймали по нескольку плотвичек, уклеек. Хотелось есть, пора домой. Рыбка от жары, конечно, испортилась, пришлось её выкинуть, а жаль.  Дома у каждого водились кошки.
      В памяти осталось это путешествие в запретную зону. Часовой мог бы и выстрелить, но мы-то были дети. Дома нас поругали.

      Шестым путешествием можно считать прогул уроков в школе ради похода по окрепшим за ночь льдинам до Порохового. 800 метров одолевали легко. Светило и уже грело майское солнце, и мы быстро дошли.
     Добирались до Порохового с портфелями, забирались на железную горячую от солнца южную сторону крыши. Северная сторона крыши была покрыта ещё снегом. Кто-то разделся и лёг позагорать, другие говорили и смеялись. Весёлое путешествие! Затем, проголодавшись, вытащили из портфелей всё, что было и принялись есть всухомятку. Кто-то заметил западнее две лошадиные повозки на полозьях.  Они двигались в Ольгино, или Лисий нос. Это были рыбаки с уловами.
      Вечерело, стало прохладнее. В школе закончились уроки. Надо возвращаться к дому. За солнечный день лёд значительно размяк, выступила на поверхность вода. Подмокли, но добрались до кронштадтского пляжа. Хорошо ещё никто не окунулся в холодную воду. Дома узнали, что мы пропустили целый учебный день. Сообщили из школы. Получили взбучку, что были одни, без взрослого человека.   
     Оступиться и утонуть можно было, но разве пацаны в 12-13 лет думали об этом.

      Седьмое путешествие состоялась в 1951 году. Поездка в совхоз «Возрождение» Выборгского района, где стал работать зоотехником муж маминой племянницы, моей двоюродной сестры, Анны Афанасьевны.
      Это была вторая попытка попасть в Возрождение. Годом раньше мы с мамой приехали из Кронштадта на Финляндский вокзал, а билет на поезд
не дают, т.к. нужна справка для посещения запретной зоны.
   На следующий год справку мы получили в Сером доме на Литейном проспекте и спокойно поехали через Выборг. Там пришлось ждать несколько часов следующий поезд. Я ходил по пустому перрону, смотрел на машинистов, как они готовят паровоз. Один в саже дядя меня спросил:
«Хочешь прокатиться на паровозе?»
Я сказал, что «да» и залез в паровоз. Он тронулся и повёз меня из Выборга. Я испугался, но дядя меня заверил, что через несколько минут мы вернёмся туда-же. Действительно, мы вернулись на вокзал, но на другую линию. Я увидел маму, бегающую по прежнему перрону в поисках меня.  Я похвастался, что проехал в грязном паровозе и испачкал одежду. А мама меня предупредила, чтобы без спросу не отлучался.
      Под вечер подали вагоны, и мы покатили. Я залез на верхнюю полку, а напротив оказалась девчонка, с которой мне было так не удобно заговорить, а хотелось.
     Всё дальнейшее описано в «Блокадниках из Кронштадта».

      Восьмое -- это поездка на большую землю на пароходе в Ораниенбаум (тогда город Ломоносов так назывался).
       В то время многие кронштадтские подростки посещали Дом пионера и школьника (ДПШ), чтобы не болтаться в каникулы по городу. Я пошёл в секцию народных инструментов. Мой будущий друг Боря Рядуев – в секцию ИЗО (видимо, изображений), так как хорошо рисовал. В дальнейшем он станет художником-дизайнером, окончив Мухинское училище.
      Я ещё любил играть в футбол. И однажды нашу команду пригласили в Лебяжье, или Малую Ижору сыграть с местной командой. С нами был тренер. Погода выдалась дождливая, все промокли, но играли. Кажется, мы проиграли. Мне доверяли бить пенальти. Мокрый мяч я забить не смог. Ну, это отступление.
      Главное, что в августе была организована для пацанов поездка на большую землю за грибами с руководителем из ДПШ. Мы были в восторге. Мама дала мне большую корзину (бельевую), с которой я измучился. Она была широкая и постоянно цеплялась за что-нибудь, или застревала между деревьями. Мне приходилось возвращаться и обходить близко растущие деревья.
      Руководителем был очень хороший добрый дядя. Никогда никого не ругал, объяснял, как вести себя в незнакомом лесу, какие грибы брать и всё такое. Куда он нас привёз, я не помню. Возможно, в то же Лебяжье, или Ижору. Мы разошлись попарно и двинулись по указанному дядей направлению, изредка аукая, чтобы не потеряться. Грибов набрали с гулькин нос, зато побродили по лесу в удовольствие до усталости. Больше нас набрал грибов наш руководитель.
     Вернулись на пристань, пароход Чапаев, или Салтыков-Щедрин уже стоял, ожидая пассажиров. Уставшие ребята спустились вниз, где хранятся спасательные жилеты и уснули.  Пароход прибыл в Кронштадт, началась посадка новых пассажиров, а мы спим. Никто нас не разбудил. Быстро все очухались и выбежали на пирс. Как хорошо мы провели время!
      Продолжение в части 2 из 2.