Хроники падения Москвы. День седьмой. Финал

УТРО


«... нужно держаться подальше от пробок. Они вытаскивают людей из автомобилей. Кидаются на капоты, бьют стёкла. Сейчас из Москвы уехать тяжело, дороги забиты теми, кто хочет эвакуироваться самостоятельно. Разумным решением будет временно остаться дома. Закройте двери, окна, опустите шторы и не шумите. Не выходите на улицы. На связи была Евгения Владимировна. Оставайтесь на нашей волне, на радио независимых новостей — единственное радио, которое расскажет вам правду, какой бы горькой она не была».

Очнулся на больничной койке. Фельдшер в погонах младшего лейтенанта слушал радио. Он рассказал, что мне ночью прилетел крупный камень от анархистов. Я отключился. Коллеги доставили в санчасть.

— Тут такое происходит... С ночи чуть ли не вся Москва горит, — сказал фельдшер, измеряя давление. — Военных не мобилизовывают. Людей мертвецы жрут пачками. Наших парней калечат повсюду, заразились целыми ротами, батальонами. Сплошное безумие. Так, раны тебе обработали. Жить будешь. Вдохни полной грудью. Повернись спиной. Ага. Вдох, выдох. Дыхание в норме. После травмы головы и ноги я бы порекомендовал отлежаться на больничном, но с учётом нынешних реалий... можешь продолжать службу, воин. За это получишь значок, дурачок. Шучу-шучу.

***

Дела плохи. Многие офицеры пропали. Не думаю, что виной всему нападения. Трусость порой руководит поступками даже сильного человека. В спецподразделении служат обычные люди с обычными страхами.

Сутками ранее твари бродили по двое-трое на улицах. Сегодня они становятся причиной массовых аварий на дорогах и закрытия больниц. Пока ОМОН занят уничтожением нечисти, бандиты кошмарят народ.

— Если и дальше так пойдёт, мы всем составом превратимся в зомби, — задумчиво посмотрел на карту в кабинете капитан Тимохин. — Что самое паршивое, сверху молчат. Никаких указаний. Всем плевать на нас. Командир подразделения попал в ДТП, оба заместителя погибли в перестрелке. Я остался за старшего. У меня город в огне и каждому ведомству требуется помощь. ФСИН сообщил о бегстве заключённых, в колониях бунты. Боеприпасов мало. Отделы вневедомственной охраны под атаками. На заявки от граждан ребята не могут добраться. Как мне разорваться?

Капитан пожаловался и приказал направляться к своей группе, которая помогает второму полицейскому полку зачистить центральный госпиталь от заражённых.

— Ребята запрашивали подкрепление. Я как раз через десять минут туда отправляю две группы после отдыха, они поспать только полчасика успели, поедешь вместе с ними.

***

Пожарные поливали водой из шлангов огонь, расползающийся по многоэтажкам и магазинам. Расчёты МЧС закрывала полиция от ходячих тварей. В зомби стреляли без перерыва. Враг падал и поднимался. Спасатели входили в горящие здания в поисках выживших и больше не возвращались.

Из брезентового кузова грузовика мы смотрели на погромы. Люди били витрины магазинов. Стрельба велась по всему городу. Выли сирены. Машины сбивали пешеходов. В пути по нам открыли огонь — наверное, мародёры хотели захватить оружие. Пули царапнули по металлу. Обошлось без пострадавших.

***

Силовики закрепились во дворе центрального госпиталя, за медицинскими и полицейскими автомобилями. Из главного входа тянулись мертвецы. Правоохранители поливали вражеский путь градом свинца из автоматов. Я спрыгнул с грузовика и среди коллег отыскал ребят из своего отделения. Олег прилип губой к фляге с водой, пока Саня держал под прицелом оружия линию зачистки.

— СТОЯТЬ! ЭТО ПОЛИЦИЯ. СТОЙТЕ НА МЕСТЕ, НЕ ДВИГАЙТЕСЬ! — произнёс в громкоговоритель кто-то из силовиков.

Медсестра с красными пятнами на халате вышла из госпиталя. С тихим мычанием зашагала прямо. Её серые глаза расширились.

— ОТКРЫТЬ ОГОНЬ! — последовал приказ.

Опять застрекотали автоматы. Медсестра, получив выстрел в голову, упала на спину и раскинула в сторону руки.


ДЕНЬ


Когда восставшие мертвецы приняли естественное для трупов положение, командующий операцией старший лейтенант Громов приказал войти в здание.

Проверяли этажи и палаты. Кровью были заляпаны полы, стены. По коридорам бегал огонь. Трупы лежали под ногами. Младший сержант патрульно-постовой службы заглянул в палату номер 57 и вывернул из желудка свой утренний перекус. Я прошёл с пистолетом в палату и увидел, как старик без ног со вскрытым животом стал пищей для двоих ходячих...

Выживших пациентов и врачей вывели на улицу. Оставаться в здании с разгорающимся пламенем опасно. Как оказалось, оборудование здесь вышло из строя ещё два часа назад, во время всплеска заражения. Врачи боролись за жизни пациентов на резервном питании. Нужно перевозить пострадавших в ближайшую больницу.

Инвалидов долго переносили в машины «скорой». Пациентов, состояние которых поддерживала искусственная вентиляция лёгких, перевозили первыми. Связь между экстренными службами проходила с помехами, либо отсутствовала. Из обрывистых радиосообщений понял, что в шестой больнице на Терешковой персонал заразился. 7-я не отвечает, а 8-я находится под наплывом мёртвых толп. Нам посоветовали временно доставить гражданских в медучреждение в часе езды отсюда, где полицейские организовали баррикады.

Напуганные больные женщины отказывались признавать реальность. Они надеялись слезливым капризом убедить вселенную разорвать кошмар. Но на перекрёстках во время остановок мир отвечал стуком ладошек по автомобилям. Заражённые чувствовали еду за стенами и шли под колёса.

В новую больницу перевозили пострадавших из разных мест. Врачей не хватало. На баррикады полиции из мешков, автобусов и заборов во дворе наваливались толпы существ. Я понял, что отстрелял почти все патроны. Товарищи из ДПС поделились двумя магазинами.

Олег сказал, что мы оттягиваем неизбежное. В перерыве между стрельбой, затягиваясь сигаретным дымом, он сказал про желание сбежать в деревню, где мы оставили близких. Я мрачно вслушался в одну из немногих рабочих частот, в которой сообщали о новостях из базы: «Их тут просто сотни, мы не можем их сдержать. Мы окружены. Чёрт возьми. Все немедленно отступаем. На базу никому не возвращаться. Повторяю, на базу ОМОНа больше не ногой. Это место под контролем врага. Мы выбираемся с боем и меняем дислокацию на войсковую часть 6394».


ВЕЧЕР


Мертвецы нападали на больницу со всех сторон. Нам выслали бойцов для помощи в охране, но военнослужащие Росгвардии остановились на Тверской улице из-за массовых беспорядков. Старший лейтенант Громов приказал отправиться навстречу роте солдат специальной моторизированной войсковой части и помочь прорваться с боем к больнице.

Решили организовать сводный отряд, куда вошли полицейские из разных служб. Всего десять человек, остальные остались защищать больницу. Загрузились в один грузовик и, пока новые твари не заполнили дороги, помчались на Тверскую.

***

На Тверской радикалы в масках переворачивали полицейские машины, кидались коктейлями молотова. Мы давно заметили закономерность: многие из восставших мертвецов — это люди в капюшонах и масках. Велик соблазн под прикрытием людских страданий нажиться на ограблениях и развлечься острыми ощущениями.

Погромщики перекрывали дороги, уничтожали спецтехнику. Который раз мы прикрывались щитами и отбивались дубинками. У солдат СМВЧ и бойцов ОМОНа закрадывались мысли начать стрелять по живым нападавшим, о чём открыто заявляли офицерам. Командиры сдерживали бойцов: «По гражданам не стрелять. Сами знаете, что любой труп возвращается к жизни. Нам не нужно помогать главному противнику пополнять свою армию».


НОЧЬ


Бои в центре Москвы длились часами. Огонь превратил грузовики солдат в бесполезный металлолом. Вооружённых ножами, битами и бутылками с зажигательной смесью нападавших мы оттеснили. Но на место мелкого противника пришёл бессмертный, привлечённый шумом.

Заражённых было тысячи. Десятки тысяч. Так вышло, что они окружили нас. Мы выстроили круговую оборону, сменили специальные средства на огнестрельное оружие. Солдаты Росгвардии и полицейские, которым запрещали стрелять по погромщикам, теперь могли вылить злость автоматными очередями по толпам стоящих на ногах покойников.

С больницей связь была потеряна. За минуты до радиомолчания старший лейтенант Громов рассказал, что мертвецы проникли в главный корпус. Последние слова прозвучали с таким большим отчаянием, что я сам прочувствовал безысходность: «Вы уже ничего не сделаете, мужики. Зомби повсюду, они захватили больницу. Не возвращайтесь».

Я начал понимать истину. В этих боях нет смысла. Человек проиграл войну ещё до первой встречи с зомби. Нашей природе чужда организованность, сплочённость. Мы сами для себя не станем друзьями. Люди объединяются и единым ударом сокрушают пришельцев, а затем празднуют победу? Чушь. Скажите это вон тому парню с закрытым лицом, который не сбежал лишь для того, чтобы битой постучать по машине и насладиться мелодией заката цивилизации.

Когда освещение на улицах и в зданиях полностью исчезло и Москва ушла в ночь, а единственный свет исходил от огня, среди человеческих криков я принял без трепета смерть надежды.


Предыдущая часть - http://proza.ru/2024/07/22/1535