Сельскохозяйственное эссе

Лет 35 – 40 назад Судьба сблизила меня с человеком штучной профессии, которую многие относят к романтическим, а сам он – просто к среднему звену чиновничества. В одном из трёх мест, где я тогда зарабатывал на хлеб для семьи, мы вместе с ним сторожили имущество какого-то ООО – большой, полуразвалившийся каменный сарай, окружённый небольшим запущенным парком. Когда-то это строение было дворцом довольно известного в русской истории персонажа, потом, последовательно, санаторием для вождей местных большевиков, домом отдыха для трудящихся районных предприятий, общежитием, детдомом, вытрезвителем – и, наконец, превратилось в сарай, который и приобрело для каких-то неведомых целей вышеупомянутое ООО. Мы с напарником – назовём его S - были во многом похожи. Мою прошлую профессию тоже нельзя было отнести к массовым, оказались мы там по одной причине – помешать происходящему не могли, а участвовать не хотели - и у обоих руки росли из правильного места. Формально, в наши дни работа инженера высокой квалификации не подразумевает обязательного личного  участия в более-менее сложных механических операциях – это функция станочников, слесарей и т.д. Но я учился ещё у профессоров старой школы, которые считали, что настоящий инженер должен при необходимости не только рассказать, но и показать рабочему как следует действовать. У напарника же случай был ещё более редкий – на прежней службе, вернувшись из очередной загранкомандировки и сдав отчёт, он спешил в подвал, где у него было установлено несколько простеньких станочков. Начальство учреждения, декорированное звёздами соответствующего размера, смотрело на эту блажь сотрудника сквозь пальцы, возможно потому, что в процессе рекреации он в охотку выполнял насущные интерьерные работы.

     Нечто подобное сложилось и в нашем случае – напарник подрядился взять на себя часть работ по ремонту сарая, руководство ООО разрешило установить и подключить в одном из подвальных помещений станки, а на мою долю выпало изготовить линейку станков прямо из воздуха. Это сейчас любое оборудование можно запросто заказать по интернету или по вполне приемлемой цене купить в ближайшем сетевом магазине «220 вольт». Тогда такого изобилия не было, а всё номинально доступное стоило бешеных денег. Денег же едва хватало на еду.
В те годы создание в стране рентабельных предприятий не планировалось. Скажем, рыночная цена кирпичного заводика производительностью 2 миллиона штук кирпича составляла примерно столько, сколько стоили 10 миллионов штук такого кирпича – готового, уложенного на поддоны, упакованного в плёнку и доставленного прямо на стройплощадку. Расчётный же срок работы такого заводика составлял 5 лет, поскольку за это время он выбирал в округе весь запас глины и песка, который в реальных условиях рентабельно было везти к нему при таких масштабах производства. Запаса живучести, естественно, не предусматривалось – через пять лет оборудование годилось только на то, чтобы сдать его в металлолом. Или заняться бесконечным капремонтом. Вся выручка за пять лет работы равна стоимости кучки металлолома. Хороший бизнес?

Однако, как гласит наша народная поговорка, голь на выдумки хитра. Создание рентабельной промышленности не планировалось, но планомерно решалась противоположная задача. Все площадки предприятий были заставлены оборудованием, списанным за ненадобностью и подолгу ожидавшим отправки в металлолом. Через Прибалтику непрерывным потоком шли фуры с цветниной. Медный провод, со следами обожжённой изоляции, обрезки, наспех нарубленный на гильотине – а то и целый - лист, прокат, болванки, готовые изделия – выморочное имущество Советского Союза. Чёрный металл тогда ещё был не в чести, можно было купить по бросовой цене любую установку с выдранным электрооборудованием – но в тех условиях никого не интересовали крупноразмерные промышленные механизмы. Зато никто не мешал отвинтить от приговорённой машины мелкие детали – шкивы, валики, обоймы подшипников, шестерёнки и прочую мелочёвку. Часто и отвинчивать было не надо – ремонтники снимали то, что могло им пригодиться, а всё прочее валялось на земле вокруг ободранных остовов.
Используя эти останки, мне удалось собрать линейку станков – маломощных, примитивных – но вполне удовлетворяющих моего напарника.  С этого момента жизнь наша изменилась и обрела иное качество. Напарник выгородил себе небольшую каморку, поставил там калорифер и почти постоянно жил возле своих любимых станков, чувствуя себя директором нашего микропредприятия. Я получил возможность приезжать в сарай эпизодически, когда проявлялась необходимость что-то починить или подрегулировать и перешёл в ранг его первого заместителя, по совместительству главного конструктора, механика, токаря и слесаря. Хозяев ООО наши реорганизации не волновали – их заботило только то, чтобы на объекте постоянно кто-то дежурил, отпугивая своим присутствием моментально «осваивавших» пустые здания ценителей уцелевших балясин, остатков паркета, сохранившейся местами лепнины и облицовки каминов, да чтобы выполнялись работы, предусмотренные договором о размещении станков. Сторожевые деньги делились пополам, та же участь была у прибыли, полученной от продажи произведённого на станках ширпотреба – карнизов, полочек, рамочек для фото и прочих предметов интерьера.

За работой мы обсуждали злободневные вопросы, а изредка общались и письменно. Одно такое письмо я хочу предложить вниманию Читателя. Оставляю всё так, как было написано тогда, не расшифровывая то, что нам с адресатом было одинаково понятно. Запикиваю только «картинки».

                Уважаемый S!

     За что я так горячо уважаю и пламенно люблю людей Вашего профессионального склада, так это за то, что умеете вы изящно, и даже, я бы сказал, интеллигентно, человека раком поставить. Побеседовали эдак непринуждённо, пообщались вполне уважительно – придраться не к чему, всё в рамках этикета и взаимной приязни – и разбежались. А ты потом ходи и думай себе, кто ты есть – действительно, как сформулировал собеседник, «светлая голова», или обычный п…л, коих расплодилось в многострадальном нашем Отечестве сверх всякой меры. Может, ты,  действительно, способен лишь по-интеллигентски ныть и пора уже определить своё истинное место в истории, прыгнуть в унитаз и спустить за собою воду. Вот в свете этих интригующих вопросов и начал я думать о нашем разговоре, о реальной программе возрождения сельского хозяйства и чем дольше думаю, тем больше прихожу к выводу, что составить такую программу сегодня в принципе невозможно.
 
     Как я себе представляю, программа должна включать перечень поставленных задач, потребные для их решения средства в натуральном и денежном выражении и сроки исполнения. Всё это, конечно, можно в очередной раз убедительно расписать, но результат опять будет тот же – очередная кучка народных радетелей построит себе очередные особнячки на Рублёвке, а очередные толпы «архангельских мужиков» надорвутся и передохнут от инфарктов, стрессов и безнадёги. Ситуация определяется множеством взаимодействующих факторов, так что и здесь реально считать только первый, максимум второй, ход, дальнейшее – после оценки последовавших реакций. Иначе уподобляемся Лёне Голубкову с его программами и графиками – «Завтра покупаем сапоги жене, через месяц – шубу тёще, а потом экскаватор…»
Потому вместо иронично запрошенной Вами программы для давнего знакомца-начальника, небольшое эссе на заданную тему с кратким перечнем ключевых вопросов, без учёта которых к делу приступать бессмысленно.

                * * *
      Много десятилетий назад я видел телеинтервью министра сельского хозяйства Канады, который, на вопрос советского журналиста об истоках столь убедительных успехов, сказал, что истоки в уникальной сельскохозяйственной культуре беженцев с послереволюционной Украины. Им дали землю и возможность делать то, что они умели и любили. Сначала не клеилось – условия в Канаде куда хуже, скажем, воду для орошения приходилось качать с 40-метровой глубины – но со временем хохлы освоились и завалили Канаду (а потом и Союз) зерном.

      Сельское хозяйство принципиально отличается от фабричного производства тем, что эксплуатирует живые объекты и само развивается по законам живой природы. Скажем, самый современный завод можно законсервировать на сколь угодно длительное время – хоть через столетие мы его расконсервируем, по старым методикам подготовим персонал, запитаем энергией,   подвезём сырьё – и будем получать практически ту же продукцию. С живым это не проходит – через пять минут лишённый кислорода мозг погибает и это уже необратимо. В сельском хозяйстве полная аналогия – часто к пройденному невозможно вернуться иначе, чем заново пройдя весь путь развития, но и тогда нет гарантии, что удастся добиться прежних показателей. За короткое время утрачивается наработанный веками генофонд с/х. растений, животных, разбредаются работники, теряются навыки. Система, созданная и отлаженная трудом поколений, впадает в кому и погибает. Новые методы могут быть хороши, в чём-то лучше прежних, только в целом новая система не прошла многовековой эволюционной притирки и потому сплошь и рядом порождает затратные и трудноразрешимые проблемы. Простейший пример - отходы животноводства в традиционных, семейных, хозяйствах использовались как удобрение и способствовали постепенному накоплению плодородного слоя. Развитие животноводческих комплексов позволило организовать производство на промышленный манер, резко увеличить выход продукции - но сконцентрированные в одном месте отходы превратились в отраву. Для их утилизации требуются сложные очистные сооружения, резко удорожающие продукцию, а пренебрежение очисткой ведет только к тому, что проблемы несколько откладываются во времени, катастрофически при этом вырастая в размерах.
     Советские правители вознамерились на основании всеобъемлющего марксистско-ленинского учения формализовать сельскохозяйственное производство по образцу промышленного и отказались от устаревших, неповоротливых, непроизводительных, как им казалось, традиционных форм.
Канадцы использовали у себя осколки того, что наши за ненадобностью «разрушив до основанья», «сбросили в Чёрное море». И выиграли.

    Разница между культурой и цивилизацией состоит в том, что цивилизацию можно привезти, а культуру только вырастить. Если канадцы всё-таки исхитрились использовать хотя бы осколки русской культуры, то советы решительно заменяли культуру цивилизацией. На первых порах это даёт ощутимый прирост – потому, что традиционные, эволюционно пришедшие к состоянию динамического равновесия со средой, системы более 90% производимой энергии используют на поддержание собственного равновесия. В экстренных случаях отдачу можно резко увеличить, но потом следует восполнить потерю, если мы хотим сохранить систему и долго ещё пользоваться её преимуществами. Так, обычная крестьянская лошадка в случае крайней необходимости может показать чудеса – но потом ей надо дать отдохнуть от рекордов,  восстановиться, отъесться – и тогда на ней ещё можно пахать и пахать. Возможен и другой подход – гнать скотину, пока не загонишь насмерть, потом продать падаль на собачьи консервы – а тогда уже думать, как жить дальше и кого теперь запрягать. Похоже, к нашему сельскому хозяйству был применён именно истощительно-убийственный метод. Кто-то из лохматых основоположников, навскидку не припомню, который именно, утверждал, что земля является главным источником любого богатства. Если он не соврал, то это крестьянство оплатило и обеспечило рабочими руками всё -  индустриализацию, Победу, прорыв в космос и т.д. Для себя же оно приобрело только уверенность, что хочешь жни, а хочешь куй, всё равно получишь ровно столько, чтобы от голода не подох. Конечно, если очень повезёт, а не н…т, как обычно.

     В предперестроечное время практически всё снабжение продуктами шло с агропромышленных комплексов. Даже та продукция, которая фиксировалась в отчётах как произведённая в частных подсобных хозяйствах, в значительной степени происходила оттуда – через цельнотянутые комбикорма, левые удобрения, халявные перевозки и распашки. Беда в том, что комплексы, вытеснившие у нас традиционное хозяйство, ближе к промышленному производству и городам, со всеми их особенностями и проблемами. В города ехали всегда, привлечённые более комфортными условиями, и только за счёт этих приезжих в городах не было провалов демографии. На комплексах широко, несравнимо со старой деревней, использовались промышленные достижения, что позволяло увеличить выход продукции, но попутно переводило производственные отношения из традиционных форм в фабричные. По демографическим показателям агропромышленные комплексы тоже ближе к городскому уровню, чем к традиционному сельскому. Всё это не может жить без естественной, живой, первобытной подпитки из деревень, из провинции – а деревня выпита до дна. Всё это обречено, если не возродить на части нашей территории – на тех самых сегодняшних пустырях - тот образ жизни, когда результат примитивно, зримо связан с трудом и смекалкой. Когда отец не загнанный подкаблучник, а глава семьи, когда жизнь с детства воспитывает в сознании реальные ценности – детишки, семья, радость от благодарного труда, уважение односельчан, общение с природой - а не тщеславие, стремление угнаться за модой – словом, старательно культивируемый сегодня культ потребления. Речь не идёт об отказе от масштабного промышленного производства сельхозпродукции, вероятно, оно по-прежнему будет главным поставщиком, однако, параллельно этому, необходимо возродить и традиционную деревню. Традиционные методы хозяйства необходимы, так как дают нам совершенно незаменимый ничем резерв реалистов. «Подпитаться» гастарбайтерами можно в качестве временной, экстренной, меры. Они должны произвести средства производства, а не трудиться на прожор наших, местных, тунеядцев – иначе в более длительной перспективе такие попытки приведут к самым сокрушительным последствиям. Нам надо иметь собственный резерв единомышленников, с которыми у нас общие жизненные ценности и поддающиеся взаимной увязке интересы. Без такого резерва нам не обойтись.

     Думаю, возможности для подъёма пока есть.
     Вкратце, суть их в том, что осколки советской империи надо не дробить в песок и пыль, делая их удобоваримыми для забугорных хищников, а бросить все силы на то, чтобы немедля сложить из этих обломков устойчивую, саморегулирующуюся, самовоспроизводящуюся систему. Подобно тому, как Сталин, преодолевая чужие амбиции и аппетиты, сумел сложить из осколков взорванной изнутри Российской империи империю советскую. Именно это – а вовсе не пролитую кровь – не могут простить ему нынешние демократы, прямые потомки тех, на чьих руках крови несравнимо больше.

     Наверное, не случайно китайские партайгеноссы вскоре после окончания культурной революции бесцеремонно выставили всю эту революционную сволочь в деревню и приставили к ней квалифицированных надсмотрщиков – наблюдать, чтобы не митинговали, а пахали, хотя бы за страх (ибо откуда у всяких хунвейбинов совесть?). Результат впечатляет? Думаю, в наших реалиях эффективнее другой путь. У нас пока хватает обломков «старого мира», которые следует не дробить дальше, а пойти сталинским путём. С учётом допущенных тогда ошибок и промахов. (воображаю себе возмущённый вопль демократов, но это неважно - если бы они поменьше вопили об ужасах царизма, не было бы ни Сталина, ни лагерей, ни прочих безобразий. Так что слушать их вопли необязательно, нужно дать им по карандашу, листку бумаги – пусть заткнутся и пишут на себя самих жалобу за кошмары сталинизма)

     У нас много заброшенных земель – думаю, надо не распродавать их кому попало, порождая будущие проблемы и катастрофы, а тщательно подобрать и поддержать людей, способных их осваивать. Критерии отбора – способность выжить в деревенских условиях, добиться авторитета сельчан, подобрать и расставить  людей, организовать рабочие места для себя и других, чтобы люди поверили, что могут заработать своим горбом не только грыжу и бруцеллёз, как в радостном колхозном прошлом. Это должны быть эдакие неформальные лидеры, своего рода председатели колхозов или, скорее даже, потенциальные помещики – что поделаешь, как нас учили на лекциях по марксистско-ленинской философии, производственные отношения определяются состоянием производительных сил – а какие, на хрен, силы в сегодняшней, насмерть убитой, деревне? Дай Бог, соответствующие не рабовладельческому строю, а хотя бы феодальному… Только этот феодал должен выдвигаться не по партийному (клановому, родственному и т.п.) признаку, а по способности работать на перспективу, и его перспектива – создание рентабельного деревенского хозяйства, с которого будут кормиться он сам, его дети и его внуки. Надо его незаметно, но реально, поддерживать, способствовать его авторитету, оградить от тех, кто стремится урвать сейчас -  а там хоть трава не расти. Она и не вырастет, если и дальше так. Хрен с ним, пусть, если надо, фигурально говоря, порет нерадивых розгами, в меру гонит для пользы дела самогон и без меры, до полного нестояния, эксплуатирует право первой ночи. Если только он при этом сумеет создать на своей земле такой микроклимат, что туда потянутся те, кто ещё не разучился работать руками – а иначе ему не светит. Не надо Салтычих,  но разумную долю своеволия придётся допустить – нестандартные задачи требуют нестандартных исполнителей, а таковые редко годятся в святцы. 
     У нас сейчас можно встретить на помойке (продавщицей в ларьке, дворником в ЖЭКе и т.д.) достаточно квалифицированных специалистов любого профиля, от плотника до учителя, повара, фельдшера или ветеринара. Они не вписались в светлое демократическое будущее – но, при толковом подходе и некоторой поддержке, наш феодал сумеет вписать их в проклятое феодальное прошлое. Будет с головой – к нему с песнями пойдут!

      Когда землетрясение разрушило Ташкент, весь Союз, в первую очередь Россия, отстроил его в кратчайшие сроки. Когда свои земли были разорены после Отечественной, мы, тем не менее, строили в «братских республиках» дома, дороги, заводы, вкладывая туда всё, чего самим катастрофически не хватало. Прибалтика на вложенные в неё средства обустроилась, остаток их проела и подалась на европейские хлеба. Азия на эти средства нарастила народонаселение – и теперь, когда трудно нам, было бы вполне справедливо использовать в деревне этот ресурс.

      Только использование должно быть жёстко регламентировано на манер всяких командировочных работ – гастарбайтер приглашается к нам в страну из любой суверенной – и псевдосуверенной - державы под конкретную задачу и конкретным производителем, напрямую, без посредников-баев. Пользуется правами, лечится, обеспечивается сносным жильём, гарантированной договором минимальной зарплатой – но его доля в произведенном – только зарплата. Тем более, что они и сами, в большинстве своём, едут сюда на заработки ( действуют здесь соответственно, и живут одним днём)
И непрерывный контроль! Первая попытка «уйти в тень» - высылка, «чёрный список».
Любые программы решения за счёт гастарбайтеров демографических проблем должны остаться только в анекдотах (вроде того, где муж ушёл на работу, а в квартиру позвонил сантехник…)
Эффект от труда гастарбайтеров должен быть национализирован! Иначе местные изобретательные паразиты в погоне за взятками доведут дело до фактической замены народа. Потом, конечно, подопечные их вырежут, но вряд ли стоит дожидаться этого естественного и неизбежного возмездия – чиновник должен выполнять государевы указы, а не переделывать государство под свои убогие интересы.


     Вот, пожалуй, тебе исчерпывающий обзор основных ключевых положений на первом этапе.