Ростов. Май 1986

      Говорят, молодость, яркость, взрослость, самостоятельность – дело проходящее и не стоит горевать по тому, что когда-либо пройдет, в том числе и... Все бы ничего, только тогда, в самом начале мая 1986 года, вчерашний курсант Горьковского речного училища совсем не думал об этом. Прошло всего два дня, как я появился в столице донского края – Ростове-на-Дону, городе, где мне предстояло вершить свое будущее, свое ближайшее романтическое речное будущее, которое, возможно, могло здесь и закончиться...

      Веселый парень неполных девятнадцати лет, проходивший в курсантской форме речного училища страны Советов последние четыре года, не позволявший себе расслабиться в строю и за партой, в кубрике с друзьями и одногруппниками, наконец, на военно-морской стажировке в городе Баку, сегодня мог себе это позволить. Синие, почти новые, слегка потертые, джинсы-бананы «Super parry’s» с накладными клапанами и молниями-«капельками» на коленях и задних карманах ладно сидят на худом спортивном теле молодого человека с короткой стрижкой и прямым пробором, выдавая в нем либо военного, либо курсанта военного училища. «Нулёвые» белые кроссовки и белая же футболка с броской самоутверждающейся надписью на английском языке «I support America» подчеркивают молодежный яркий стиль и дань современной моде второй половины 80-х годов с ее перестроечными послаблениями и разрешениями, новыми веяниями западного толка и тенденциями подражания «заморской» молодежи. Летняя болоньевая курточка-«ветровка» красного цвета с белой пластмассовой молнией дополняют портрет молодости и щедрости жизни к его южному загару, полученному все на той же стажировке в столице дружественной Республики  Азербайджан с ее широкими усатыми улыбками мужского населения, отличающегося ото всех жителей большой страны кепками-«аэродромами». Оранжевого цвета болоньевая спортивная сумка-«банан» через плечо наглядно показывают южному донскому городу, что на душе, как, впрочем, и на обоих берегах достопочтимого Тихого Дона благоухает новая окрыленная свободой флотской жизни красивая разноцветная щедрая на краски весна.

      Ближе к обеду праздничного дня 9 мая. Быстро, почти бегом, спустившись с девятого этажа гостиницы «Якорь», что на набережной, я подошел к администратору и подал ключи от своего двухместного номера. В него меня заселила администрация Нижне-Донского техучастка на время ремонта земснаряда, куда временно «всего на несколько дней» определили работать молодого специалиста до нового назначения на судно, находящегося уже в навигации.
      - Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, - передавая ключ от номера, полюбопытствовал я, - а в вашем городе сегодня вечером будет Салют Победы?
      - Да, молодой человек, здравствуйте, - приветливо улыбнулась в ответ администратор, женщина лет сорока с небольшим, приятной наружности с высокой красивой грудью и строгой прической, добротным, не сильно ярким, макияжем и в сером костюме, - на либердоне, извините, левом берегу Дона, непременно будет Салют. Его хорошо видно с любой точки города. Вы, если пойдете гулять по центральной улице Энгельса, тоже его увидите. – Затем она строго оглядела мой яркий привлекающий внимание наряд и решила предостеречь гостя города, видимо, зная по документам, что я приехал только позавчера, - молодой человек, можно вам дать один совет?
      - Да, - уже отвернувшись, было, от нее и, сделав первый шаг к выходу, остановился и вновь обернулся к ней, - слушаю вас.
      - Вы очень ярко и модно одеты, очень симпатичный молодой человек, с первого мимолетного взгляда привлечете внимание местной шпаны. Наш город не очень спокойный в плане криминальной обстановки. Держитесь, пожалуйста, подальше от темных переулков и безлюдных мест. Не вступайте в разговоры с компаниями молодых людей и ни в коем случае не ведитесь на их выходки. У нас умеют разводить приезжих и одиноких людей. А уж зацепить неприятным обидным и оскорбительным разговором молодого человека не составит им труда.
      - Спасибо за комплимент. А почему вы мне это говорите? Я похож на того, кто лезет на рожон? - Спокойно ответил и тут же задал вопрос я.
      - Нет, молодой человек, просто вы очень ярко одеты, молоды, улыбчивы, беспечны и судя по вашему акценту, явно, не местный. Это сразу же, при первом же вопросе и ответе будет резать слух. Сегодня в городе праздник, весь народ вечером выйдет на центральную улицу посмотреть Салют и походить по кафе и ресторанам. Среди нормальных спокойных людей всегда найдутся те, кто захочет поживиться на скоплении зевак. Так вот, не будьте, пожалуйста, праздным зевакой. Да и к тому же, я так поняла, вы никогда Салюта не видели? – И на мой отрицательный кивок головой одобрительно улыбнулась и продолжила. – Я так и подумала. Зрелище яркое, одновременно привлекательное и отвлекающее от окружающей обстановки. В такие минуты молодежь шарит по карманам и сумочкам. Просто мой вам совет, будьте осторожны, прошу вас.
      Я ошарашен ее такой экскурсии по мне и по моей привлекательности. Но спасибо женщине, что предупредила, а то воздух свободы, отличный от запаха стен закрытого полувоенного мужского учебного заведения, действительно расслабляюще на меня действует. Эйфория самостоятельной взрослой жизни не дает покоя молодому сердцу, неистового бьющемуся в груди и практически не замечающему ничего вокруг. Просто пьяная жизнью свобода!

      Видимо, я ей понравился, она, возможно, мне в мамы годится и ей есть, о чем сказать молодежи. Я прекрасно ее понимаю, сам сразу вспомнил маму, провожавшую меня на поезд буквально несколько дней назад со словами «сынок, будь осторожен, смотри по сторонам и под ноги, время неспокойное, народу, поживиться за счет других много, тем более в таком криминальном городе, не зря же его называют «Ростов-папа»…

      Это двумя годами раньше я пропустил мимо ушей ее слова об осторожности, прямо-таки, по-комсомольски атеистически взбрыкнул и огрызнулся на ее слова, когда поведала мне, что зашила в некоторые вещи маленькие алюминиевые крестики для успокоения своих тревог. Один из них меня однажды и сберег на практике. А несколько дней назад я сам спросил у нее, где крестик, с которым в самом юном младенческом возрасте проходил обряд крещения. Тогда мама улыбнулась чему-то своему и достала его из шкатулки со словами «сбереги тебя Господь, сыночек, ты едешь работать с людьми и будешь всегда на воде». Перекрестила три раза и пустила слезу…

      Жаркий майский праздничный день очень быстро угас и на берега Дона сгустились весенние прохладные чернущие сумерки, ярко выхватываемые у красивой звездной ночи городским уличными огнями. Действительно, у меня создалось ощущение настоящего праздника, когда из гостиницы я поднялся на улицу Энгельса и встал на перекрестке со спуском к Дону. Внизу виднелись огни моего временного приюта и огни дальнего левого берега. Горожане и гости города, наверное, как и я, ожидавшие праздничного Салюта, далеко не уходили с перекрестка, явно, зная, что здесь, в широком пространстве улицы между зданиями, он будет особенно отчетливо виден, потому что его не закроют высокие дома старинной дореволюционной постройки. Я окинул взглядом вокруг себя территорию, не заметил ничего такого, о чем говорила мне администратор, нашел свободное место на бетонном парапете подземного перехода, одной половинкой «пятой точки» худого тела присел на него, повернувшись лицом к реке, и посмотрел на часы. До начала Салюта осталось несколько минут. Внутри меня все клокотало! Прожив все детство и молодость в провинции средней полосы Поволжья, я никогда не видел Салют вживую. Закрытый от посторонних любопытствующих глаз и иностранных гостей промышленный центр страны город Горький, распластавшийся своей привлекательной для туристов монолитной старинной серостью на соединении Оки и Волги, не значился в списке советских городов, где дают Салюты по случаю Дня Победы. Поэтому сегодня я должен увидеть его в первый раз!..

      - Молодой человек, - я, все-таки, не внял совету женщины держать «ухо востро», отвлекся от существующего вокруг криминального города в ожидании праздничного фейерверка.
      Естественно, я инстинктивно вздрогнул от неожиданности, когда непонятно откуда передо мной взялся невысокий коренастый симпатичный мужчина лет сорока, с гладко прилизанными короткими волосами, тонкими поджатыми, похоже, в гневе, губами. На первый взгляд ничего криминального я в нем не заметил, вполне себе приятный представитель среднего возраста, стильный, чистый, ухоженный и вполне успешный по меркам все той же второй половины 80-х. Закутанный в коричневый длиннополый плащ, явно, необычного строгого покроя, застегнутый на все пуговицы, в стильных же брюках, с четко отутюженными стрелочками и модных штиблетах.
Я так, с открытым ртом, одним мгновением оценил стоявшего напротив и повернулся к нему, на зная, что ответить, хотя, вопроса мне подошедший неслышно и неожиданно мужчина еще не задавал. Он встал почти вплотную ко мне, принялся «сверлить» темными непроницаемыми грустными глазами, держа обе руки в карманах плаща.
      - А? Что? – Не могу сосредоточиться на нем, жду Салюта и еще шум города, снующего вокруг и стоящего рядом народа отвлекает. – Что вы хотели? – Как-то все же опомнившись и вернувшись в действительность, задаю вопрос.

      Он все так же пристально изучает меня глазами, как-то профессионально, что ли водит головой от моих модных джинсов до кроссовок, от прически до куртки. Он смотрит на меня, а я лихорадочно соображаю «что же дальше будет? Вокруг много народа, но все отвлекутся сейчас на Салют. Им нет до нас дела. Руки держит в карманах, наверняка, какая-нибудь подлянка. Взгляд, вроде бы, спокойный, глаза не сверкают злостью ко мне да и кому бы я успел насолить за два дня в городе? Что ему нужно?». А в ответ услышал тихую спокойную грустную речь, практически монолог мужа-«рогоносца»:
      - Так вот ты какой, любовник моей жены. Мне именно таким друзья тебя и описывали. Именно таким. Я профессиональный портной, закройщик и человека по одежде сразу определяю. Моя жена, бля**, загуляла, пока я в ателье большим людям одежду шил. По вечерам, бля**, куда-то все шастает. Мне друзья подсказали, где она с тобой каждый вечер встречается и тебя четко обрисовали. Молодой, короткостриженный, модный и яркий, лет двадцати. Джинсы-«бананы» с карманами хулиганского покроя, куртка красная. Тебе же столько, около двадцати? – И не дав мне теперь раскрыть рта в оправдание, продолжил почти шепотом, но как-то слегка чуть холоднее, как-то зловещее. – Понятно, столько. Что на взрослых теток потянуло? Малолеток не хватает? Да, моя жена яркая, ей тридцать семь не дашь, я же ее с иголочки одеваю сам, тьфу, бля**, одевал. И что она в тебе нашла? Смазливый, молодой, ничего еще за душой нет, ни гроша, наверное, в кармане? Только обертка яркая. Или ты в постели жеребец?..

      В это время послышался сильный хлопок и небо над Доном и Ростовом озарили яркие вспышки Салюта. Я отвлекся на секунду от мужчины и глянул на небо, а он, словно и не услышал хлопка, продолжил и мне пришлось опять смотреть на его руки у карманах, понимая, что обиженный муж может повести себя неадекватно, мало ли что у него в плаще. А он так же методично спокойно продолжил свой монолог, немного повышая голос из-за шума толпы и фейерверка:
      - И что? Как она в постели? Хороша, сучка моя? Что ты смотришь на эти блестки, бля**? Не видел никогда Салюта, что ли? В глаза мне смотри, паскудник!
      И тут я, словно разгневанный маленький ребенок, которому не дают досмотреть мультик и прогоняют спать, приблизив ему лицо, прошептал:
      - Мужчина, вы ошиблись, я не могу быть любовником вашей замечательной жены. Я только два дня, как в городе появился, я не местный вообще-то. Вы ошиблись, может, любовник где-то в другом месте ждет сейчас вашу…
      Он не дал мне договорить и я заметил краем газа, как сжались кулаки в карманах, а он так же вплотную приблизив ко мне свое лицо, зашипел гневом змея:
      - Не пиз**, мне друзья точно тебя описали. Я не мог ошибиться. Я портной, портреты людей с одного раза по одежде запоминаю. Врешь ты все. Пойдем, поговорим в другом месте. Здесь шумно и людно, - и он схватил, было, меня на край расстегнутой куртки.
      Я дернулся от  него, вырвал из цепких пальцев куртку и уже сам начал выходить из себя, насколько надоел мне этот ревнивец, мешающий радоваться празднику:
      - Мужик! - И куда делось в данной ситуации мое культурное воспитание при разговорах со взрослыми, не знаю, - ты ошибся, я не любовник твоей жены, я живу в гостинице «Якорь», приезжий я и совсем недавно в городе и никого здесь не знаю. Да, я никогда не видел в жизни Салюта и хочу на него посмотреть, а ты со своей ревностью мне мешаешь. Иди, ищи любовника в другом месте, а лучше узнай, где сейчас твои друзья стукачи, может, с твоей женой и развлекаются, а тебе лапшу на уши вешают! – Меня слегка понесло, но я вовремя осекся, понимая, что один и в чужом городе, никого не знаю и бежать, в случае его преследования, если что придется только вниз к реке, в гостиницу, про которую в сердцах сам же и проболтался, насколько достал меня этот ревнивец.

      Он заиграл желваками да так, что я услышал скрежет зубов, кулаки, похоже, еще сильнее сжались в карманах, но…

      Видимо, поразмышлял над моими словами, если, конечно, в такой ситуации ревнивый муж может размышлять трезво и спустя несколько секунд очередные сильные хлопки фейерверка его немного отрезвили, он вжал голову в плечи плаща, посмотрел совсем другим взглядом, замолчал и, развернувшись спиной, быстро растворился в толпе. Я же, наконец-то, отвлекся от неприятного собеседника и задрал голову наверх посмотреть на яркие праздничные вспышки в черном майском небе. Как-то сразу успокоившись, что увидел Салют, оглядел толпу вокруг себя и в голове промелькнула шальная мысль «а, может, он специально спектакль разыграл и сейчас побежал в ближнюю подворотню за толпой своей?». Теперь уже мой взгляд сделался иным, глаза пристальнее всматривались в прохожих и мне стало как-то не до Салюта. Увидел и хватит! Похоже, надо делать ноги в гостиницу!

      Я соскочил с парапета и двинулся сквозь ничего не понявших и ничего не заметивших праздно гуляющих зевак, которым, явно не до нашего конфликта, распалившегося на пустом месте и, возможно, так же быстро погаснувшем после моих обидных слов. Возможно…

      Через две минуты я продрался сквозь толпу на свободное пространство, озираясь по сторонам и прибавив шагу, пустился вниз в реке. Яркие огни центрального проспекта большого города начали меняться на более тусклые, фейерверк прекратился и шум людей потихоньку притих. Редкие прохожие просто шли мне навстречу, смеялись, улыбались, бурно обсуждали свои планы и поднимались от набережной к центру своего любимого города. Все и всё оставалось позади, приближались лишь огни высотки моей гостиницы, моей спасительной гостинцы…

      Перевел дух и отдышался я, только лежа на кровати. Как-то машинально поздоровавшись с той самой женщиной администратором, промчался мимо нее, успев забрать заранее приготовленный и протянутый ключ от номера. Мы не перекинулись и словом, я быстро прошмыгнул в открытые двери лифта и опомнился, когда слегка хлопнул дверью номера и повернул ключ...

      «Интересно, а что это было сегодня вечером? Что этому мужику надо было от меня? Может, специально выводил из себя и корчил обиженного ревнивца, а просто хотел завести в подворотню? Может, и вправду, шмотки мои приглянулись? Может, раздеть хотели и деньги забрать? Не знаю, главное, что ноги вовремя унес!», я лежал и размышлял над произошедшим со мной в новом городе, где всего-то ничего, пару суток провел. Вот это да, приключение, хорошенькое начало самостоятельной флотской взрослой жизни в самом криминальном городе страны. Вот попал, так попал и…

      Не хочу додумывать и гадать, а что же могло быть дальше…

      Эта история сидит в моей голове почти сорок лет, с того самого дня, когда она произошла и она же меня тогда натолкнула на дальнейшие свои отношения с новыми незнакомыми городами, которых на жизненном пути будет очень много. Я тогда же и взял себе за правило на пока еще незнакомой территории просто не ходить по вечерним улицами или стараться гулять с кем-нибудь. Конечно, яркая одежда и улыбчивая молодость, красота и привлекательность – это хорошо, вызывающе приятно, но бывало и по другому, чему примеров я знаю и помню немало. Просто вечером никуда не ходил, да и сейчас не хожу без надобности. И все!..

      Об этой истории, произошедшей со мной практически накануне девятнадцатилетия, не знает до сегодняшнего дня никто из моей семьи. Я никогда не рассказывал ее маме, которая при приезде к ней в отпуск всегда старается поинтересоваться, как мне новые города и незнакомые люди. Я никогда не рассказывал своей девушке Оле, которая всего через пару лет стала моей женой, как меня принял в свои душевные радушные объятия донской казачий край. Мне, творческому человеку, конечно, для расширения кругозора всегда все интересно и познавательно, но… правило я установил сам и с годами только укрепился в его правоте, особенно, в злополучные и криминальные 90-е…

      Но это уже совсем другие истории, о которых я уже либо поведал своим читателям ранее, либо которые когда-нибудь еще поведаю…

      23 июля 2024 года