Злая звезда. Глава 1

Перевод с белорусского
М. Прокоп



     Роман «Злая звезда» о чернобыльской катастрофе. В центре – образ председателя райисполкома Владимира Пыльченко, на плечи которого ложится тяжесть ликвидации последствий аварии, судьба его семьи: младший сын Глеб – инженер атомной станции, старший Борис, офицер-летчик, дважды побывав в Афганистане, гибнет. Не выдерживает материнское сердце…

Иван Шамякин
Злая звезда

Где стол был яств,
там гроб стоит
Г.Р.Державин


Роман

Часть 1
Ожидание радости

                I

     Женился Глеб. Мать волновалась. А отец демонстрировал обычное свое спокойствие, то присущее ему спокойствие, приправленное иронией, которое возмущало и злило тихую и от природы спокойную — в отличие от мужа — Ольгу Андреевну. Такое раздражение игрой мужа в равнодушие за тридцать лет супружеской жизни охватывало ее не так уж и часто, да и то когда это было — в молодости, когда она еще не успела изучить загадочную душу спутника жизни, не понимала, что в большинстве случаев это действительно была игра, своего рода его развлечение. Во второй половине брака, когда сыновья подросли, этого, пожалуй, уже не случалось; и за иронией супруга всегда отчётливо прослеживалась его родительская забота.

     А тут такое событие — женитьба младшего сына! Первая свадьба в семье, а ему всё шутки-прибаутки, да ещё после того как сам же безжалостно загрузил её — перенёс свадьбу из ресторана в их дом.

     Нет, не перенос свадьбы, не шутки супруга в адрес молодых и сватов расстроили её, а неподдельное безразличие к телеграмме Бориса, что прилететь тот сможет только на два дня, пятницу и субботу. Ненормальное начальство не может отпустить офицера — и какого офицера! — на свадьбу брата. Опять-таки не спокойствие мужа относительно такой короткой побывки сына взбунтовало Ольгу Андреевну, а его нежелание перенести свадьбу с воскресенья на пятницу. Не обошлось без громкого разлада. Женщина не представляла себе свадьбы без Бориса. Как же так? Прилетит парень на два денька накануне свадьбы, когда все будут в хлопотах… Даже налюбоваться им не будет минуты… Упрямство мужа было тем более непонятным, что сами Ирина и Глеб с радостью согласились перенести праздник.

     Когда Ольга Андреевна, получив телеграмму (было это в среду), позвонила Ирине в поликлинику, девчонка едва не запела. Тут же позвонила отцу, чтобы тот прислал машину, и вечером съездила в Припять. А на время приостановления работы парома, требовалось совершить приличный круг. Но что такое полторы сотни километров, когда есть повод увидеть жениха, привезти ему весточку о приближающейся свадьбе!

     Все были за перенос торжества, только отец — со своими шуточками: «Что, не терпится им? Так я уверен: брачной ночи они не особо дожидались».
Тем временем, шутка эта покоробила Ольгу Андреевну, даже оскорбила: всё выглядело упрёком в её адрес, впервые в жизни, из-за того, что она также когда-то не дождалась брачной ночи. И за Глеба было обидно: женщина считала младшего сына чистейшей души человеком, таким же идеалистом, как она сама.

     И хотя  Ольга Андреевна знала прекрасно супруга, на этот раз она ошибалась, когда посчитала его спокойствие и безразличие к предстоящему событию естественными. Нет, Владимир Павлович волновался, может, даже не меньше, чем сама мать, только по-мужски, умело скрывая свои чувства. Да и странным могло показаться, если бы глава райисполкома расклеился от рядового житейского события — женитьбы сына. Так считал сам председатель. Однако же он волновался. Сначала высмеивал себя за это мягко, после — уже со злостью: «Расклеился, старый дурак».

     Обычно свой рабочий день председатель начинал с того, что с головой погружался в заботы — звонил в область, в колхозы, вызывал заведующих отделами, руководителей предприятий, служб. С некоторыми шутил. За районными чиновниками пристально следил, особенно в сфере жизнеобеспечения. Однажды ему на партконференции уже высказали, что он по-разному относится к людям — к тем, кто трудится на земле, и к тем, кто сидит в конторах или стоит за прилавками магазинов. А сам, мол, где сидишь — не в конторе? Однако никто не осмеливался бросить камень, что и он из той же категории — чиновников. При всём своём ироничном отношении к другим и к себе на укор он сумел бы достойно ответить. Иронизировать — да, мог. Но работу его — не трожь! Что касалось его собственной службы, здесь он имел отдельное мнение.



Продолжение следует
http://proza.ru/2024/07/30/1579