Псарня

Ворота цеха открывались внутрь, с обеда солнце свободно било сквозь них на бетонный пол, а в глубокой тени, среди инструментальных стеллажей производила мозговой штурм бригада монтажников, за столом они изучали новую инструкцию на английском. Егор на ходу простёр руку в их сторону, словно крыло, пару голов качнулось в ответ.
       - Здорово, Кобра! – навстречу вывернулся механик цеха, - Куда движешь-можешь?.
      - На псарню… - небрежно бросил Пряхин, двумя пальцами поправляя оправу солнцезащитных очков – «капель», будто из старого боевика со Сталлоне. Механик улыбался:
      - Задай им там! – Егор через плечо показал другими пальцами «V».
       По дороге на псарню он вдруг очутился в заводоуправлении. Где-то, в районе отдела кадров, его тревожно окликнула моложавая женщина:
       -   А вы прошли «двенадцать айсбергов»?! –
      Пряхин растерялся:
      - Прошёл только девять кругов ада…
         
Чтобы быть справедливым человеком, необязательно быть мерзавцем. А уж мерзавца относит на такую дальнюю окраину справедливости, что и благого оттуда не различишь.

       Любовь к своему делу не так ослепляет, как любовь к женщине. Она позволяет видеть алогизмы, пришедшие на вооружение новому руководству.
       Она позвооляет даже видеть суслика, даже если его там нет.       
Назови срок – а потом за него наказан будешь. Назови срок сдачи в эксплуатацию, когда фундамента ещё нет и в помине. Они отказались от планировочной программы, чтобы иметь простор для моразма и глумления. Работал завод в программе  «Примавера» ещё 15 лет назад, где в каждом компьютере видны были сроки и критические пути, но им ведь удобнее вернуться в феодализм.
       Зачем отлаживать антикитерский механизм, если можно заставлять других кидать игральные кости.
       Егор вспомнил, как 25 лет тому назад тонул прямо у этого причала на финской барже, и рация в его руке внезапно замолчала. Тогда его бросили все руководители завода один на один с внезапным бешеным штормом.
      «Я – благодарный слушатель. Я с вожделением впитываю новые вопросы и с блеском их решаю. Я оглядываю товарищей по бессилию, из других цехов. Я знаю, что многим из них я могу довериться. Нас всех ожидает руководящий шмурдяк на ближайшие полтора-два часа.»
               Когда он вышел из псарни, Пряхин вспомнил о Татьяне, как она внезапно взялась расспрашивать о нём после аварии на трассе. Пряхин из груды металдлолома явился цел и невредим, как ей и обещал всегда и во всем. Это было уже после того, как она перестала ему верить, когда он при ней погасил звонок от Елены, и поднял на неё глаза. Женщины многое понимают по глазам, и он не сумел спрятать тень чужого, хотя и хотел.
      
    
       Человек человеку – волк, засланец и враг.
       Перековались все, как того система требовала, будто в это конкретное место ударила атомная бомба и облучила всё толпище вселенской злобой. Действие это заканчивается за пределами ограды, все возвращаются к своим семьям, становятся добродетельными мужьями и отцами. А в зоне колючей проволоки они собираются на свои совещания - толковища, и чем они чаще происходят, тем выше сохраняется уровень облучения. Егор самочинно называл их псарнями.

- Нам не надо, чтоб вы работали, надо, чтоб вы мучились… -

Как на ринг – то я согласен. Но здесь-то бьют ниже пояса!
Держать строй! Егор наивно так всегда думал. Жизнь показала, что не все были с ним согласны.

        Полкан люто ненавидел Пряхина ещё с юности.
За длинным, составленным из нескольких, деревянным столом начинались ежедневные качели. Участники производства рассаживались по обе стороны на лавки, покидав каски кто куда. Один Воронов пристроил белую каску на лавке под боком, как неваляшку. Полкан занял место слева от председателя, упёрся локтями в стол, да так и забылся. Морфей понёс его на своих крыльях на другой берег залива, в обьятия лучшего друга – дивана на уютной даче. Тут Воронов пошевелился, и каска соскользнула вниз и скакнула по полу. Грохот падения взорвал тишину, как будто выстрелы в мирное время. Полкан вздёрнулся и заорал спросонья:
 - Пряхин, я с утра приказал завезти РАДАР НА МАЧТУ!
Онемевшая публика начала переглядываться в партере театра одного актёра. Взявший слово исполнитель выпалил полную ахинею и породил зловещую паузу.
Кто-то пытался вспомнить, что было утром, кто-то соображал, для чего нужен радар на мачте. Пряхин с сочувствием оглядывал лица присутствующих, пока наконец не началось совещание.

        Они так делали всегда. Председательствующий наносил первый укол, кто-то из своры подхватывал, словно качели делали первый замах, и мастерски снаряжённый груз летел в зубы ответчику.

       Свербяева втащил на должность своего заместителя приятель, который тонко чувствовал, кому и как лизнуть, что оказывается обычно единственным талантом подхалимов. Это необходимое и достаточное условие, чтобы оказаться директором по производству. Как мы это и помним из математики.
Свербяев сразу занялся нормированием, а попросту взялся урезать все подряд нормы производственных процессов. Этим он всегда мог подчеркнуть свои заслуги в экономии трудовых затрат, перед руководством. Но этот ларчик открывался просто в сторону новой подрядной фирмы, в которую и уходили рабочие часы, фирмы внешне производственной, но по духу липовой. Вместе с директором они назвали её «К – центр», а затем меняли название каждый божий год. Кумовской феодализм обязан обогащаться за счёт трудящихся.
          Однажды Свербяев собрал у себя сдаточный участок по вопросам нормирования, Пряхин был прекрасно осведомлён о положении дел, и, только проникнувшись всем лицемерием этой встречи, почувствовал, как внутри открываются шлюзы. Если в этом кабинете заводят игру в молчанку, то Пряхину это было не по нутру. Он выразился достаточно неосторожно, чтобы Свербяев воспринял его речь как обвинение. Тому ничего не оставалось, как незначащами фразами распустить собрание.
           Свербяев долго не появлялся на горизонте, и вдруг однажды объявился на оперативке. Он галопом прошёлся по всем вопросам, раздал сестрам по серьгам, вассалам по сусалам, закончить разнос следовало необычной уловкой, хотя все его тирады были обычным поношением всех и вся. В конце концов он обратил грозный взор на Пряхина:
- Дорогу на причал не забыли?!
Он поддержал эффектную паузу.
- Спрошу у людей…- меланхолично обронил тот.
Возжук восторженно повёл глазом, но не посмел заржать, а Киряев поспешно подхватил:
- Всё верно! Язык до Киева доведёт…
Пряхин вкрадчиво заговорил:
- У нас говорят: язык до Магадана доведёт… И  - дальше Сибири не сошлют… А я – родом оттуда…
Пряхин аккуратно поднялся и вышел, прилично цитируя ответное молчание.
          Свербяев с этого дня закусил удила, и вскоре Пряхину последовал вызов в «контрразведку». Так называли Отдел Экономической Безопасности, где сидели отставные комитетчики.
Якобы Пряхин сорвал какой-то из рабочих графиков. Несколько раз он заносил в этот кабинет без таблички на двери свои рапорта и протоколы, пока до комитетчика наконец не дошло, что Пряхин выполнил все свои работы в три раза быстрее графика. Мешковатый отставник поднялся из-за стола и торжественно протянул руку:
- Благодарю за доблестный труд!
И коротко прижал подбородок к груди. Пряхин с трудом удержался от щелчка каблуками.
Тем не менее он чувствовал пристальное наблюдение к своей персоне, и получил вызов в «контрразведку» повторно. Там его встретил другой отставник,  настроенный отнюдь не на поиск истины.
Когда тебя так откровенно топят – не нужно изображать фридайвера…
Пряхин убрался с их глаз долой, перевёлся во вспомогательный цех.

*

Воронов перед псарней постоял рядом с ним в курилке, как замначальника цеха он курировал сдаточный заказ.
- Что ж нас встречают сразу как осУжденных?
- Угрозу, даже мнимую, лучше уничтожить, чем сожалеть об упущенной возможности всю оставшуюся жизнь…
И, не давая Ворону осмыслить, Пряхин осклабился:
- И ждёт нас анальная кара!
Оба широко рассмеялись.
«Мы оба, как слепые дети, пойдём на горные хребты.» (Это про себя)

Эту псарню проводил Возжук, он накручивал обороты:
- Сколько раз Вы звонили Главному конструктору?!
- А чего не в Кремль??? Я – работник сдаточного цеха, -пояснял Пряхин.
- Ноль для Главного конструктора.-
- В кре-емль??? – густо протянул Возжук, не найдя нужного козыря в рукаве.
На подмогу поспешил Полкан:
- Назовите срок сдачи фановой системы!
- Назову, после того, как мне отдадут болты…
Возжук расчётливо повёл плечом, как провинциальный актёр в сцене военного совета:
- А сколько в системе БОЛТОВ?!
Пряхин задохнулся негодованием: даже самый тесный роман с трубопроводом не предполагал численность болтов или гаек.
В разумной голове.
Притом было известно, что Возжук не разбирается в сложных устройствах и механизмах, посему лавировал в мире доступных ему гаек.
- Не знаете?!... – торжествующе бахнул Замкомпоморде (замкомандира по морскому делу), так за глаза называли Возжука, ныне замглавного строителя.
Свора подхватывала…В свору входили: братец жены Возжука, сынок бывшего сдаточного механика, ещё родственники чьи-то. Природа на них отдыхала…
Пряхин знал не понаслышке, что сроки называть нельзя: когда нагрянет дата, его будут утюжить пристально. Растаскивать половую принадлежность на потеху своры и на устрашение публики. А Пряхин вдругорядь и упорно расталкивал свои вопрогсы по гладкому столу, а они скользили-исчезали…
А Пряхин вдругорядь и упорно расталкивал свои вопрогсы по гладкому столу, а они скользили-исчезали…
. На тему СРОКА, как такового, или даты, у них был излюбленный приём, и многие на него попадались. Вначале на псарне выбивали у специалиста дату, а потом они ласково ожидали. Когда наступал срок, на псарне наступал праздник.

-Ты же сам срок давал... Как мужик... Ты же за свои слова отвечаешь?! Никто тебя за язык не тянул... Сейчас все смотрят на тебя, как ты поступаешь по-мужски. Кто ты, как мужик после этого?

. Новый   главный строитель будто родился в рубашке Возжука и активно искал повод придраться к Егору. Пряхин не возражал и почти сразу покинул совещание, будучи отстранённым. Он вернулся в цех, чтобы разобраться со сварочными аппаратами в бригадах, как его вызвал новый начальник цеха.
- Вы почему ушли с совещаия по сдаточному заказу?
- Потому что вопросы там не решаются…
Шеф пропустил его слова мимо ушей:
- А главный строитель уверяет, что отстранил Вас, потому что Вы были пьяны!
- А Вы не видите по мне, в каком я состоянии… или по запаху?
- У меня после коронавируса отстутствует обоняние!
- Ладно…
Егор поднялся со стула и вышел из кабинета, взял в цеху велосипед и скатался в медсанчасть. Прошёл алкотест и привёз справку: шеф говорил по телефону – Пряхин помахал бумагой и выложил ему на стол. Среди вороха вопросов он уже забыл о происшествии, как вдруг к нему зашёл второй замначальника:
- Это очень хорошо, что ты справку взял. Очень хорошо… Шеф бушевал…А так он сразу позвонил главному строителю и пытался раздолбать… Тот сразу нашёлся – а мне настучали, я сам не видел…
А вскоре новому директору по производству не понравилась табельщица сдаточного цеха – её обвинили в наркомании.

       Много лет назад Пряхин участвовал на этом заводе в сотнях совещаний. По сравнению с этими они проходили на олимпийских вершинах.
А сейчас? Пермяк, ветеран завода, в ответ застенчиво хмыкал:
- Ха! Дурилки картонные.
        Пряхин с Пермяком раньше работали на самых горячих заказах, а ныне он на пенсии спокойно командовал дворниками.
    
       Создалось стойкое ощущение, что мы все играем в одной лиге, по шершавому кёрлингу.

      Стоит открыть эту дверь…
      Органически ощущается накопление вязкой мути перед запрудой, крепнущий напор. Запруда единожды прорвётся. И сметёт?
      Стоит открыть эту дверь…
Словно готовишься к штурму бастиона, ты здесь со своим долгом и во всеоружии, тебя встречают крепкими рукопожатиями, тебя ждёт место за столом. А далее ровно в десять вселенная перевёртывается, и штурм превращается в допрос военнопленного, позорно бросившего свои позиции и снаряжение.
        Протокол совещания они подменили – включили новые пункты и сделали вид, что это ты не подготовился.
- Сколько заказов Вы ведёте?
- Четыре.
- Значит, ни одного!
- Вы закончили? Ближе к делу…
- К делу-у-у…Вопрос первый, система охлаждения!
За первым вопросом последовал второй, за ним ещё и ещё, и все они были заболтаны, замылены и похоронены, как и первый.