Волна и скала

Автор: Харриет Мартино.
***
     Это время восстания 1745 года, когда сторонники принца
Чарльз, претендент на трон, высадился в Шотландии и начал движение
марш в сторону Лондона.
Лорд Карс и его друг лорд Ловат опасаются, что леди Карс, которая
обладает некоторыми знаниями и доказательствами их политических убеждений, может предать их. Поэтому они похищают ее из дома в Эдинбурге и увозят
на отдаленный остров во Внешних Гебридах. Поначалу она была пленницей с самой
неохотой, но постепенно инстинкт выживания позволил ей есть
и пить, и ездить на заднем сиденье, и таким образом пережить путешествие.
Эдинбургские газеты пишут о её болезни, затем о смерти и, наконец, о её похоронах. Таким образом, нет никакой шумихи.
История хорошо написана, как и следовало ожидать от такого опытного автора.
писатель. Это хорошая аудиокнига, но, вероятно, вам придется прослушать
её дважды, прежде чем история и ее подоплека станут вам понятны.
******************
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЛОРД И ЛЕДИ КАРС.

             Шотландия была странной и неудобной страной для жизни сто
лет назад. Нам кажется сверх всякой меры странным состояние ее общества.
если учесть не только то, что ее называли христианской страной, но и
то, что люди показали, что они действительно очень заботятся о своей
религии, и были направлены на поклонение Богу в соответствии с их
совести и истинной веры. Несмотря на то, что они были искренни в своей религии, их состояние общества было все же очень порочным: то, что обычно происходит, когда целый народ переходит от одного образа жизни и управления к
другому. Шотландия не так давно была объединена с Англией. В то время как
мудрейшие представители нации видели, что единственная надежда для страны заключалась в том, чтобы быть управляемыми теми же королем и парламентом, что и англичане, многие из большинство могущественных людей вообще не желали, чтобы ими управляли, но хотели быть полностью
деспотичны по отношению к своим подчиненным и соседям и во всем хотят иметь свой собственный путь. Этих лордов и господ делали такие жестокие вещи, как
никогда не слышал, теперь в цивилизованные страны; и, когда их подчиненные
были какие-то сильные желания, или страсти, они следовали примеру великого
мужчины, так что путешествие было опасно; граждане не чувствуют себя
в безопасности в своих собственных домах, если у них были основания полагать, что они были враги; мало кто верил в защиту закона; а истории о драках
и убийствах были знакомы детям, живущим в центре городов.

Однако тогда у детей было меньше свободы, чем в наше время. Чем больше
своеволия проявлялось у взрослых людей, тем строже были дети.
за порядком следили не только потому, что главная идея каждого в
авторитет заключался в том, что ему будут повиноваться, но потому, что это не годилось для того, чтобы позволить маленьким людям увидеть зло, творящееся за границей. Итак, в то время как мальчикам напудрили волосы, и они носили длинные пальто и жилеты, и маленькие бриджи до колен, а девочки были туго зашнурованы корсетами, жесткими от китовый ус, их приучили к манерам более официальным, чем когда-либо видели сейчас.
Однажды осенним днем в доме лорда Карса в Эдинбурге ожидалась вечеринка; красивый дом в очень странном положении, по нашим современным понятиям. Она была на дне узкого переулка домов-это вроде как переулок называется Wynd-это в городах скотч. Он имел двор в стойка. Надо было иметь двор в хороший дом в
улицы слишком узки для повозок. Посетители должны приезжать в паланкинах и
должно быть какое-то место, в стороне от улицы, где стулья и председатели могли бы ждать гостей. В этом старомодном доме было в гостиных на первом этаже и на подоконниках окон стояли цветочные горшки, в которых по этому случаю росли астры и другие осенние цветы.
В самой большой гостиной собралась официальная группа в ожидании
прибытия посетителей. Сестра лорда Карса, леди Рейчел Баллино, была здесь
в окружении своих племянников. Как они пришли, один за другой, одетый в компанию, и сделал их поклониться или сделать реверанс в дверь,
их тетя разрешил им сесть до прибытия первым гостем, после чего он бы само собой разумеющееся, что он должен стоять. Мисс Джэнет и ее братья сели на свои низкие табуретки, на некотором расстоянии друг от друга; но маленькая мисс Флора и понятия не имела о том, чтобы подчиняться их ограничениям в ее раннем возрасте, и она вскарабкалась наверх она села у окна, чтобы смотреть за границу, насколько это было возможно, а именно на
высокие железные ворота, ведущие к высоким домам по другую сторону Уинда.

Леди Рейчел увидела, что мальчики и Джанет с улыбками смотрят друг на друга,
и это привлекло ее внимание к ребенку в окне, который
энергично кивал своей маленькой кудрявой головкой кому-то снаружи.
- Спускайся вниз, Флора, - сказала ее тетя.
Но Флора была слишком занята, кивая, чтобы услышать, что к ней обратились.
"Флора, спускайся. Почему ты так киваешь?""Леди кивает", - сказала Флора.
Леди Рейчел неторопливо поднялась со своего места и подошла к окну,
побледнев на ходу. Бросив один-единственный взгляд во двор, она
опустилась на стул и попросила своего племянника Орма дважды позвонить в колокольчик.Орм, который понял, что что-то не так, позвонил так энергично, что приказал немедленно вызвать дворецкого.
"Джон, ты видишь?" - прошептали бледные губы леди Рэчел, когда она указала
дрожащим пальцем во двор.- Да, миледи, двери заперты.
- А лорда Карса еще нет дома?- Нет, миледи. Я думаю, возможно, он где-то поблизости и не может добраться домой.Джон нерешительно посмотрел на ребенка в окне. Еще раз Флору попросили спуститься, и снова она ответила только: "Леди кивает мне".Джанет направилась к окну, чтобы исполнить приказание тети, но ее попросили остаться на месте, и Джон быстро поднял мисс Флору на руки
и посадил ее на колени к тете. Ребенок плакал и сопротивлялся, сказал, что хочет увидеть леди, и, безошибочно, был уволен в детскую комнату, но ее взгляд был пойман, и ее разум сейчас занимается расписной Веер леди Рэйчел, на котором происходило горение горы, и синее море, и пастушке и ее барашка-все очень гей. Флоре разрешили взять веер в собственные руки - очень редкая услуга.Но вскоре она перестала рассказывать своей тете о том, что увидела на нем, бросила его и, хлопнув в ладоши, сказала, глядя в окно: "Леди кивает мне".-"Это мама!" - закричали те, что постарше, вскакивая на ноги, когда леди
просунула лицо сквозь цветы и приблизила его к оконному стеклу.
- Идите в детскую, дети, - сказала леди Рэчел, делая усилие, чтобы
подняться. - Я сейчас пришлю за вами. Старшие, казалось, были рады
сбежать, и они унесли с собой сопротивляющуюся Флору.
Леди Рейчел подняла пояс, скрестила руки на груди и сказала самым официальным тоном: "Чего вы хотите, леди Карс?" -"Я хочу моих детей".
"Ты не можешь получить их, как ты хорошо знаешь. Уже слишком поздно. Мне жаль тебя; но уже слишком поздно".
"Я увижу своих детей. Я вернусь домой и буду жить. Я заставлю этого
тирана раскаяться, подставив кого-либо вместо меня дома. У меня это в голове.
власть погубить его. Я...- Воздержусь от угроз, - сказала леди Рэчел, закрывая окно и запирая раму.
Леди Carse два раза кулаком, словно собирался ринуться в области; но железный
ворота за ее спиной заскрипели на своих петлях, и она повернула голову. А
кресло входа, с каждой стороны которого вошел лакей, ливрея которого
Леди Carse хорошо знал. Ее красивое лицо, красное и раньше, теперь было больше слита. Она положила ее рот ближе к окну, и сказал: "Если бы
было никого, кроме Ловать, вы бы не были от меня в этот вечер.
Я бы простоял среди председателей до полуночи, чтобы получить шанс
попасть внутрь. Будь уверен, я это сделаю завтра или когда-нибудь еще. Но сейчас я ухожу".Она пробежала мимо кресла, ее лицо повернуто в сторону, подобно тому как Господь Ловать был выдача от него.
"Хо! Хо!" - крикнул он громким и насмешливым тоном. "Эй, там! миледи
Карс! На пару слов! Но она побежала вверх по Улице так быстро, как только могла.- Вам не следует выглядеть такой бледной, - заметил лорд Ловат леди
Рейчел, как только дверь закрылась. - Почему ты позволяешь ей видеть свою власть над тобой? - Бог его знает! - ответила леди Рэчел. - Но не только ее угрозы заставляют нас нервничать. Дело в том, что мы постоянно подвергаемся...Она прочистила горло, но не смогла продолжать.
Господь Ловать клялся, что он не хотел подчиняться мучиться в бой-баба в
таким образом. Если леди Carse были его жена--
"Ну! что бы вы сделали?" спросила Леди Рэйчел.
"Я бы избавился от нее. Я так и сказал твоему брату. Я бы избавился от
нее одним способом, если бы она пригрозила избавиться от меня другим. Возможно, она научилась у своего отца, как убирать врагов с дороги."
Леди Рейчел побледнела еще больше. Лорд Ловат продолжал.
- Ее отец ходил с пистолетами по улицам Эдинбурга, и она тоже может ходить с ними.Ее отец был повешен за нее; и я убежден, что она не будет иметь никаких
возражение, если она могла бы сначала ее мести. Да! ты удивляешься, почему я говорю тебе такие вещи, ведь ты и так напуган. Я делаю это для того, чтобы ты не позволил своему брату проявить слабость в своих намерениях,
если он сочтет нужным избавить от нее город в один прекрасный день. Идем,
идем! Я не говорил избавить мир от нее"."Милосердные Небеса! нет!"
"Знаете, есть места, где у беспокойных людей нет возможности
творить зло. Я мог бы сейчас указать такое место, если бы меня
спросили - место, где она могла бы быть в такой же безопасности, как под замком, без хлопот и риска, связанных с ее заключением и необходимостью считаться с законом. -"Значит, вы имеете в виду не тюрьму?"
"Нет. Она еще не сделала ничего, что облегчило бы ее заключение в тюрьму
пожизненно; и все, что ниже этого, было бы скорее риском, чем утешением.
Если Карс даст мне полномочия, я избавлюсь от нее там, где она сможет быть свободной чтобы Роув, как дикие козы. Если она должна взбрело в голову спрыгнуть с пропасть, или утопиться, что это ее личное дело, ты же знаешь".
Дверь открылась, за вход в компанию. Лорд Ловат прошептал еще раз
"Только это. Если Карс думает передать дело в мои руки,
не сопротивляйся этому. Я не прикоснусь к ее жизни, клянусь тебе".
Леди Рейчел, как и весь остальной мир, знала, что клятва лорда Ловата
действовала не более чем на любые другие его обязательства. Хотя она бы
отдала все, что у нее было в мире, чтобы освободиться от ужаса перед Леди
Карс и в надежде, что дети забудут свою несчастную мать,
она боялась отдать кого-либо в руки жестокого, насмешливого и замышляющего заговоры лорда Ловата. Что касается законности вообще каких-либо действий по отношению к леди Карс, в то время как сама она не нарушала закон, это соображение приходило в голову леди Рейчел не больше, чем самому жестокому лорду Ловату. Леди Рейчел изо всех сил старалась развлечь своих гостей и уже послала за детьми, когда, к ее необъяснимому облегчению, дворецкий принес
она сообщила новость о том, что лорд Карс и его сын Вилли вернулись домой и скоро появятся. Их продержали два часа в таверне, сказал Джон.
- В таверне? - Спросил я.- В таверне?
"Да, миледи. Не смог выбраться. Не хотел собирать больше людей,
вызывать толпу. Теперь все в порядке, миледи".

Когда лорд Карс вошел, он сначала принес официальные извинения своим гостям,
а затем и своей сестре за свое позднее появление. Его задержало
важное дело по пути домой. Его жесткое лицо было
несколько бледнее обычного, а манеры более властными. Его жесткий
и непоколебимый голос звучал весь вечер, рассуждая и объясняя.
Единственными проявлениями чувств были, когда он разговаривал со своим старшим сыном Вилли,
который был без духа и, как заметил внимательный наблюдатель, в слезах; и когда он
взял маленькую Флору на руки, погладил ее блестящие волосы и спросил
гуляла ли она с няней.

Флора не ответила. Она с тревогой наблюдала, Леди Рэйчел
лицо. Ее папа велел ей посмотреть на него и ответить на его вопрос.
Она так и сделала, предварительно взглянув на свою тетю и нетерпеливо сказав громким голосом:прошепчите: "Я не собираюсь ничего говорить о даме, которая подошла к окну и кивнула мне".
То, что ее сестра и братья сказали все разом громким шепотом:
"Тише! Флора", не исправило ситуацию.

Отец поспешно усадил ее. Семейные проблемы лорда Карса были
довольно хорошо известны всему Эдинбургу; и компания решила, что
по их собственному разумению, сегодня днем произошла сцена.
Когда они ушли, Господь Carse отдала сестре его советы не
поручаю любой очень маленький ребенок в любой части руководства к действию. Он заверил ее, что очень маленькие дети не в праве взрослые люди, и
высказал мысль, что при всей простоте, что крайне
приятный отечественный камина, становится затруднительным или опасным в
общество с ребенком лучше утилизировать в детской комнате.
Леди Рейчел безропотно подчинилась, заметив только, каким необычным и болезненным был случай с этими детьми, которых так рано пришлось приучать избегать самого упоминания о своей матери. Она верила, что ее брат будет
самый религиозный человек, она никогда не известно; но теперь она слышала, как он бормотал клятвы были такими ужасными, что у нее кровь стыла в жилах.
- Брат! мой дорогой брат, - упрекнула она.
- Я скажу тебе, что она сделала, - процедил он сквозь стиснутые зубы.
"Она взяла жилье в этом очень Wynd-это, прямо напротив моих ворот.
Не ребенок, не слуга, а не собака или кошка может выйти из дома без
под ее взглядом. Она будет разговаривать с детьми из своего окна ".
"Она будет кивать Флоре со двора так же часто, как и ты".
"нет", - воскликнула леди Рейчел. - А если она выстрелит в тебя из своего окна, брат.-"Она намекает, что сделает это; и есть много вещей, более маловероятных, учитывая (как она сама говорит), чья она дочь. - Но нет", - сказал он- продолжил, видя ужасную тревогу, в которую была повергнута его сестра."Это не будет ее методом мести. Есть другой, который нравится
ей больше, потому что она подозревает, что я боюсь этого больше.-- Вы понимаете, что я имею в виду?" "Политические секреты?" - Спросил я.
"Вы понимаете, что я имею в виду?" Леди Рейчел прошептала - не так, как Флора
шепотом, а прямо на ухо своему брату.
Он кивнул в знак согласия, а затем серьезно сообщил ей, что его
знакомство, Дункан Форбс, послал запрос, чтобы увидеть его
утром. Он должен идти, - сказал он. Не следовало отказываться подождать
председателя Сессионного суда, поскольку было известно, что он находится в
Эдинбурге. Но он хотел бы оказаться за сотню миль отсюда, если бы мог услышать ганноверская лекция от человека столь добродушного и исполненного достоинства в своей должности. Что он всегда должен поступать по-своему.
Леди Рейчел в эту ночь легла спать очень несчастной. Она пожелала, чтобы леди
Карс, король Георг и весь Брауншвейгский дом никогда не существовали;
или что принц Чарли или кто-то из изгнанной королевской семьи приедет
немедленно и вступит во владение королевством, чтобы ее брат и
его друзья больше не были вынуждены жить в состоянии подозрения
и ужас - каждый день планируют привести нового короля, и каждый день
вынуждены казаться довольными тем, что у них есть; их секретом или каким-то
отчасти из-за того, что все это время находился во власти жестокой женщины, которая ненавидела их всех.

ГЛАВА ВТОРАЯ.НЕСПОКОЙНЫЙ.

Когда на следующее утро лорд Карс вышел из своего дома, чтобы посетить
Президент, рядом с ним была его дочь Джанет, а Джон стоял у него за спиной.
Он взял Джанет в надежде, что ее присутствие, хотя бы
мешает правильно легальный бизнес, хотели удержать его от каких-либо
политический разговор внедряются, и нет никакой необходимости любой
извинения за свой визит, как президент, как правило, спроси, почему он не
удовольствие видеть ее, если ее отец пошел один. Хороший Дункан Форбс
природа всем молодым людям было известно всем; но он объявил
сам поклонник Джанет выше всех остальных; и Джанет никогда не чувствовал
она имела такое же значение, как и в доме президента.
Джон сопровождал свою молодую леди по ее возвращении.
Джанет почувствовала, как дернулась рука ее отца, когда они выходили из ворот; подняв голову, чтобы посмотреть, почему, она увидела, что его лицо тоже подергивается. Она не знаю, как у ее матери, ни что ее отец и Джон были свои уши на перегоне для градом от голоса они боялись превыше всего
другие в мире. Но о леди Карс ничего не было ни видно, ни слышно;
когда они вышли из Уинда, лорд Карс принял свой обычный вид и
важный официальный шаг; и Джанет подняла голову и попыталась делать шаги.
шаги такие же длинные, как у него.
Все было правильно в том, что она пошла к президенту. Он поцеловал ее
в лоб и похвалил ее отца за то, что он привел ее, и выбрал для
нее самые красивые цветы из букета, прежде чем приступить к делу;
и тогда он снова встал и подарил ей папку с гравюрами, чтобы она могла
развлечься; и даже тогда он не забыл о ней, но несколько раз бросал взгляд
в сторону, чтобы объяснить тему какой-нибудь гравюры или нарисовать
ее внимание привлекла какая-то красота в том, на кого она смотрела.
"Мой дорогой лорд, - сказал он, - я позволил себе отнять у вас время; но я
хочу знать ваше мнение о плане, который я подробно изложил для правительства,
за предотвращение и наказание употребления чая простыми людьми".
"Очень хорошо, очень хорошо!" - заметил лорд Карс, испытывая огромное облегчение от того, что за ним послали.
причины. "Настало время, если бы наше сельское хозяйство
должен быть сохранен, что использование солода должен быть повышен до предела
со стороны власть имущих".
"Я уверен в этом", - сказал президент. "Дело дошло до того, что
в городах самые подлые люди пьют чай за утренней трапезой, до
прекращение употребления эля, который должен составлять их рацион; и бедные женщины пьют это снадобье также после обеда, исключая двухпенсовик ".
"Это очень плохо; очень непатриотично; в высшей степени аморально", - заявил лорд Карс."С такими людьми нужно иметь дело напрямую".
Президент надел очки и раскрыл свои бумаги, чтобы объяснить
его план - этот план, который сейчас кажется почти невероятным, должен был
исходит от такого мудрого, такого либерального, такого добросердечного человека, как Дункан Форбс.
Он показал, как он проведет черту между теми, кто должен, и теми, кто
кому не следовало разрешать пить чай; как должен был быть описан каждый из них и как, когда кого-либо подозревали в употреблении чая, когда он
должен был пить пиво, он должен был сказать под присягой, каков его доход,
чтобы можно было судить, сможет ли он заплатить чрезвычайно высокую пошлину на чай, которую введет план. В домах могут проводиться обыски, в буфетах
и подвалах могут проводиться обыски в любое время суток в случае возникновения подозрений.
"Эти положения довольно суровы", - заметил сам президент."Но..."

"Но не больше, чем необходимо", - заявил лорд Карс. "Я бы сказал
они слишком мягкие. Если наше сельское хозяйство не будет поддерживаться, если налог на солод упадет, что с нами будет? И он глубоко вздохнул.
"Если мы сочтем, что эта схема работает хорошо, насколько это возможно, - весело заметил Президент, - мы легко сможем сделать ее настолько жесткой,
насколько того потребуют обстоятельства. А теперь, что мисс Джанет может сказать нам по этому вопросу? Может ли она сообщить о том, пили ли чай в детской дома?"О! чтобы быть уверенной", - сказала Джанет. "Няня часто разрешает мне попить с ней";а Кэти почти каждый день наполняет кукольный чайник Флоры из своего собственного после обеда ".
- Благослови меня господь! - воскликнул лорд Карс, вскакивая со своего места в ужасе. - Мои слуги пьют чай в моем доме! Пусть они уходят - все до единого, кто это делает.-"О! папа. Нет, молятся папа!" взмолилась Джанет. "Они говорят, чтобы я послал их прочь. Ой! Жаль, никто не спросил меня о нем ничего".-"Это моих рук дело", - сказал Президент. "Мой дорогой господь, я обращаюсь к тебе с такой просьбой, прошу простить твоих слуг".
Господь Carse склонил его молчаливого согласия, но он покачал головой и посмотрел очень мрачно о чем-то подобном происходит в его доме. Президент
договорились с ним, что это не должно повториться, под страхом мгновенной
увольнение.
Следующий президент пригласил Джанет в гостиную, чтобы увидеть, серый
попугай, привезенный сюда с момента ее последнего визита-очень занимательной
товарищ по вечерам, - заявил президент. Он сказал лорду Карсу, что вернется через три минуты, и вот он был... под руку с дамой, и этой дамой была... леди Карс.
Сейчас она не покраснела, не рассердилась и не дерзила. Она была тихой и
вела себя как леди, находясь в доме одного из самых джентльменских мужчин своего времени. Если бы ее муж посмотрел на нее, он бы увидел ее так часто
как женщина, за которой он ухаживал и которую когда-то нежно любил, чтобы он мог несколько изменить свои чувства к ней. Но он резко подошел к окну
когда узнал, кто она такая, и ничто не могло заставить его повернуть
голову. Возможно, он осознавал, насколько бледен, и хотел, чтобы она
не видела этого.
Президент усадил леди в кресло, а затем подошел к лорду
Карсу и, положив руку ему на плечо, сказал: "Вы простите меня
когда узнаете причины. Я хочу, чтобы вы присоединились ко мне и убедили эту добрую леди отказаться от замысла, который я считаю неблагоразумным - я бы сказал, неправильным ".
Это было удивительно, но Леди Carse за разом переносил спокойно с кем-то
думая, что ее неправильно. Все, что она могла чувствовать, она ничего не сказала. Вот Президент пошел дальше.-"Леди Carse--"
Он почувствовал, как его ладонь легла на плечо друга, что он поморщился, как будто само название ужалила его.
"Леди Carse", - продолжил президент, "не могут быть удержаны любой
счета, которые могут быть предоставлены ей опасности и тяготы пути
в Лондон. Она не заявит о своем намерении идти".
"Я не ребенок и не трусиха", - заявила леди. "Карета не стала бы
были созданы, и они не отправлялись бы раз в две недели, если бы
путешествие было практически невозможно; и я могу отправиться туда, куда отправляются другие". -"Я рассказываю этой доброй леди об опасностях дороги, - продолжил Президент. - она может судить об этом так же хорошо, как вы или я, милорд. Но что касается опасностей остальной части ее поручения, я думаю, она должна признать, что мы можем быть лучшими судьями".
"Как ты можешь позволять своим ганноверским предрассудкам соблазнять тебя на то, чтобы поддерживать такого дьявола, как эта женщина, и верить слову, которое она говорит?" - пробормотал лорд Карс хриплым голосом.
"Почему, мой добрый друг", - ответил президент, "это так встревожит мой
сердце каждый день, чтобы посмотреть, как дамы, с которыми я бы охотно честь для своему усмотрению как бы я ни восхищался их за другие добродетели, являются дикий от имени претендента, или стремятся к отчаянной и
измена войне, что вы не должны удивляться, если я с радостью встречу
с тем, кто лояльно относится к своим законным государем. Верный, надо полагать,и дома, и в спокойной манере; она знает, что я не одобряю ее
путешествие в Лондон к министру".- Министр! - запинаясь, выговорил лорд Карс.
Он услышал или ему показалось, что услышал смех своей жены у себя за спиной.
"Ну, теперь, друзья мои", - заявил президент, с хорошим чувством юмора
серьезность: "позвольте мне сказать вам, что место любого из вас никакой
шутка. Это слишком серьезно для любого легкости и страсти. Я
не хочу слушать про ваши обиды. Я вижу вполне достаточно. Я
вижу женщину, изгнанную из дома, лишенную своих детей и мучающую
себя мыслями о мести, потому что у нее нет другой цели. Я вижу
джентльмена, которого жестоко опозорили в его собственном доме и в
на людной улице, измученный тревогой за своих невинных дочерей, и
с естественными страхами - неизбежными страхами перед вредом, который может быть нанесен его характеру и судьбе неправильным использованием доверия, которое он когда-то отдал жене своё лоно".
Был подавил стон от Господа Carse, а что-то вроде
хихикают от Леди. Президент пошел на еще более серьезно.
"Я знаю, как легко людям сделать друг друга несчастными, и
особенно вам двоим - погубить друг друга. Если бы я только мог убедить тебя
сесть со мной и спокойно обсудить план совместной жизни
или порознь, воздерживаясь от взаимных оскорблений...

Лорд Карс громко выразил несогласие с их совместным проживанием, а леди
- с раздельным.-"Почему, - возразил Президент, - дела не могут быть хуже, чем они есть?" сейчас. Вы превращаете жизнь в ад...
"Я уверен, что для меня это так!" вздохнул лорд Карс.
"Для меня это еще не так", - сказала леди. "Я..."
"Это не так!" - прогремел ее муж, внезапно повернувшись к ней.
"Тогда я позабочусь о том, чтобы так и было".
"Ради Бога, тише!" - воскликнул президент, потрясенный до глубины души.
"Делайте все, что в ваших силах", - сказала леди, вставая. "Мы попробуем, у кого из них больше всего власть. Вы знаете, что такое разруха.
"Остановитесь на минутку", - сказал Президент. "Мне не очень нравится, когда из этого моего тихого дома делают ад. Я не могу оставаться частью на этих
условия."Но дама сделала реверанс и ушла. Минуту или две ничего
и было сказано. Затем своего рода крик был слышен со второго этажа.
"Моя Джанет!" - воскликнул Господь Carse.-"Съезжу, посмотрю", - сказал президент. "Джанет-это особенное животное, вы знаю".
Он немедленно вернулся, улыбаясь, и сказал: "С Джанет все в порядке". Подойди и посмотри. Джанет сидела на коленях у матери, обхватив ее руками за шею, в то время как Джанет слёзы матери лились на них обоих. "Вы можете сопротивляться этому?" Президент спросил лорда Карса. "Вы можете разлучить их после этого?"- "Я могу", - ответил он. "Я не позволю ей получить дьявольское удовольствие, которого она желает - сделать моих собственных детей моими врагами". Он собирался взять Джанет силой: но президент вмешался, и
авторитетно сказала Леди Carse, что ей лучше пойти: ее время прошло
еще не пришло время. Она должна подождать; и его советы были терпеливо ждать и безвредно. Он не мог поверить, как мгновенно женщина в такой эмоции могут восстановить себя.
Она сняла Джанет со своих колен. В одно мгновение на ее лице больше не было следов слез- лицо ее стало спокойным, а манеры жесткими.

"Прощай, моя дорогая", - сказала она плачущей Джанет. "Не плачь так, моя
дорогая. Побереги свои слезы, потому что скоро тебе будет о чем поплакать еще". Я иду домой, чтобы упаковать мой чемодан в Лондон. У моих друзей никаких команды в Лондон?" И она уверенно огляделась по три грани.
Президент был чрезвычайно серьезен, когда их взгляды встретились; но даже его взгляд утонул под ее взглядом. Он предложил руку, чтобы проводить ее вниз, и взял простился с ней у ворот с молчаливым поклоном.
Он встретил лорда Карса и Джанет, спускавшихся по лестнице, и попросил их задержаться, возможно, опасаясь уличной стычки. Но лорд Карс был настроен
уехать немедленно - и у него не было ни минуты свободной.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.НЕПРАВИЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ.

Леди Карс и ее горничная Бесси - пожилая женщина, которая служила ей с самой
юности, сдерживая свой нрав ради этой семьи
привязанность, которая так сильна в Шотландии, - были заняты упаковкой вещей
сундуки сегодня днем, когда им сказали, что джентльмену необходимо поговорить внизу с леди Карс.
"Покоя не будет, пока мы не уедем", - заметила леди своей горничной.
В ответ Бесси только глубоко вздохнула.
"Я хочу, чтобы ты проводила меня вниз", - сказала леди. "Но эта твоя
провокационная чушь, этот плач о путешествии, сделал
тебя непригодным для того, чтобы тебя видели. Если друг мой господин увидел свой красный глаз,он хотел пойти и сказать, что моя собственная горничная была на стороне моего Господа. Я должен идти в одиночку".
"Прошу вас, мадам, позвольте мне сопровождать вас. Джентльмену и в голову не придет смотреть на меня: я буду стоять спиной к свету, а в комнате темно".
"Нет, ваш очень голос полон слез. Стой, где стоишь".
Леди Carse уплыл в комнату очень чинно, не зная, кем она была чтобы увидеть. Не стала она мудрее и тогда, когда увидела его. Он был закутан,
и носила платок завязан рот, и держал свою шляпу; так что немного места осталось между шляпа, парик и одеяло. Он извинился за то, надел шляпу, и для учета стоит Леди-его бизнес был короткий: - в первую очередь, чтобы показать ей кольцо Господь Carse,в что она будет сразу заметна.
Она взглянула на кольцо и сразу поняла это.
"На основании этого кольца, - продолжал джентльмен, - я пришел от
вашего мужа, чтобы потребовать от вас того, в чем вы не можете отказать, - либо как от жены, либо в соответствии с вашей безопасностью. У вас в руках документ, письмо от вашего мужа, написанное вам по супружеской тайне пять лет назад, из Лондона, письмо...
"Вам не нужно описывать это дальше", - сказала леди. - Это мое главное
сокровище, и вряд ли оно ускользнет от моих воспоминаний. Это письмо от
Лорда Карса, содержащее предательские выражения, относящиеся к королевской семье. - Насчет государственной измены мы могли бы расходиться во мнениях, мадам, но мое дело не в том, чтобы аргументируйте это, но требуйте от вас передать мне эту бумагу на основании этого ордера ", - снова предъявляя кольцо. Леди рассмеялась и спросила, был ли джентльмен дураком или принял ее за таковую то, что он попросил ее отказаться от того, что, как она только что сказала ему, было величайшее сокровище, которое у нее было в мире, - ее верное средство мести своим врагам.-"Вы не будете?" - спросил джентльмен.
"Я не буду". -"Тогда выслушайте, чего вам следует ожидать, мадам. Выслушайте это, а затем найдите время подумать еще раз".
"У меня нет свободного времени", - ответила она. "Я выезжаю в Лондон рано утром- утро; а мои приготовления еще не закончены".

"Однако вы должны меня выслушать", - сказал джентльмен. "Если ты не уступишь"
твой муж немедленно и бесповоротно подвергнет тебя открытому позору".
"Он не может", - ответила она. "У меня нет стыда. У меня есть преимущество в том, что он здесь.- Однако в настоящее время у вас есть личная свобода. Вам есть что терять, и жизнь, мадам. Вам есть что терять.
Леди Карс ухватилась за стол и оперлась на него, чтобы не упасть. Это
было не от страха за свою свободу или жизнь, а потому, что был
жестокий тон, произнося последние слова, которые сказал ей, что это
Лорд Ловат, который угрожал ей, и она _was_ его боятся.
"Теперь я потряс вас", - сказал он. "Ну же, отдайте мне письмо".
"Меня трясет не страх", - ответила она. "Это отвращение. В
отвращение, которое некоторые считают, что у пресмыкающихся я чувствую в тебе, мой Господь Ловать."
Она быстро повернулась и вышла из комнаты. Когда он последовал ее ноги
на лестнице. Он сказал вслух: "Вы раскаетесь, мадам. Вы будете
Раскаиваться". -"Это мое личное дело".
"Верно, мадам, совершенно верно. Я прошу вас помнить, что у вас есть
вы сами сказали, что это ваше личное дело, если вы обнаружите, что у вас есть причина для раскаяния."
Леди Карс стояла на лестнице, пока ее гость не закрыл за собой дверь дома, с трудом поднялась в свою комнату и упала в обморок на пороге.
"Это путешествие никогда не сделаем, мадам", - сказала Бесси, как и ее хозяйка ожил.
"Это очень вещь для меня", - возмутилась дама. - Еще через двенадцать часов
мы оставим этот город и моих врагов позади; и тогда я буду счастлива.
Бесси вздохнула. Ее хозяйка часто разговаривала быть счастливым; но никто не имел, никогда не видел ее такой.
- Этот обморок - ерунда, - сказала леди Карс, вставая с кровати. - Это
просто у меня душа болит, когда приближается лорд Ловэт; а посетителем
внизу был лорд Ловэт.
"Помилуй нас!" - воскликнула Бесси. "Что дальше?"
"Что мы должны открыть этот замок", - сказала ее супруга, становясь коленями на крышку сундука. - А теперь попробуй еще раз. Вот оно! Дай мне ключ. Принеси мне чашку чая, а потом в постель! Мне нужно написать письмо.
Позвони мне в четыре, до минуты. Вы заказывали два кресла, чтобы спасти всех
риск?" -Да, сударыня, и хозяин увидит свои вещи в офисе тренера
в эту ночь".
Леди Carse герметичный ее письмо, и постепенно до нее смотреть с ней
глаза, устремленные на загнивающем огонь, когда она вздрогнула от стука в
дом дверь. Все остальные были в постели. В смутном страхе она поспешила
свою комнату и придержал дверь в руке и слушал, а
хозяин пошел вниз. Раздались еще два голоса, кроме его; и раздался шум
, как будто в зал внесли что-то тяжелое. Когда это было сделано,
и засовы и решетки были снова закреплены, она вышла на лестничную площадку
и увидела домовладельца, поднимавшегося по лестнице с письмом в руке. Письмо
предназначался для нее. Он был тяжелым. Ее сундуки вернулись из "дилижанса"
офис. Лондонского дилижанса не было.

В письме содержались деньги, уплаченные за проезд леди Карс и ее
горничной до Лондона, и объяснялось, что важная персона, имеющая
случай отправиться в Лондон со свитой, и поскольку необходимо использовать
в спешке тренер был вынужден стартовать на шесть часов раньше обычного;
и в следующий раз леди Карс первой выберет места; то есть
через две недели.

Бесси никогда не видела свою госпожу в такой ярости, как сейчас: и бедняжка
Бесси больше никогда этого не увидела. При первых известиях она растерялась.
настороже и возблагодарила Небеса за то, что это опасное путешествие отложили на две недели; за это время многое могло случиться. Ее хозяйка повернулась
к ней, сказала, что это не откладывается, -она поедет верхом
одна,-она пойдет пешком,-она скорее поползет на коленях, чем
сдастся. Бесси молчала, прекрасно понимая, что ни один из этих способов не сработает и не может быть испробован, и была благодарна, что в
Англию едет только один экипаж. Разгневанная ее молчанием, ее хозяйка заявила, что никто, кто
побоялся ехать в Лондон был настоящим слугой для нее, и перевернул ее
прочь от того места. Она заплатила плачущей Бесси и с
первыми лучами солнца выпроводила ее из дома, сама закрыв за собой
дверь. Затем она легла в постель, плотно задернув занавески вокруг
нее, оставаясь там весь следующий день и отказываясь от еды.
Вечером она устало поднялась и медленно оделась, - для
первый раз в жизни без посторонней помощи. Она была взволнована и унижена
небольшими трудностями своего туалета и много раз втайне желала, чтобы
Бесси возвращалась и предлагала свои услуги, хотя и была полна решимости
делать вид, что не принимает их без очень скромных извинений от Бесси
за ее опасения по поводу Лондона. Наконец, она была готова спуститься к чаю,
одетый в упаковке-халат и тапочки. Когда на полпути вниз, она услышала
шаг за ее спиной, и оглянулся. Горец был всего двумя ступеньками выше
другой появился у подножия пролета; и еще больше было в
холле. Она узнала ливрею. Это была шотландка Ловата. Они потащили
ее вниз по лестнице в гостиную, где она так яростно сопротивлялась
что она ударилась о тяжелый стол и выбила себе два зуба. Они
связали ей руки, завернув в плед, повязали тряпкой
рот, другую накинули ей на голову и отнесли к двери. На
улице стоял паланкин; а в кресле был мужчина, который взял ее
на колени и крепко держал. До сих пор она так отчаянно боролась,
что стул закачался из стороны в сторону, и были бы брошены
но что там было много бабок, идущих вдоль стороны
его, который держал его в вертикальном положении.

Это продолжалось не очень долго. Когда они выбрались на улицу,
кресло остановилось. С ее головы сняли покрывало; и она увидела, что
они были на дороге в Линлитгоу, что их ждали несколько всадников, один
из которых был на очень рослой лошади, у которой за спиной был навес.
седло. Этому человеку ее официально представили и сказали, что это
Мистер Форстер из Корсебонни. Она знала, что мистер Форстер был джентльменом
с характером; и что, следовательно, ее личная безопасность была в его
руках. Но ее хорошее мнение о нем побудило ее пожаловаться и
обратиться к нему так, как, по ее мнению, ни один джентльмен не смог бы устоять.
Она и не думала поднимать крик. Вечеринка была большой; на дороге
по ночам было мало народу; и она боялась, что ей заткнут рот кляпом. Поэтому она
только заговорила, стараясь говорить как можно спокойнее.

- Что это значит, мистер Форстер? Куда вы меня несете?

- Я мало знаю о намерениях лорда Карса, мадам; и еще меньше о их значении
вероятно, чем вы.

- Милорд Карс! Тогда я скоро буду среди мертвых. Он пойдет по жизни
с убийством на душе ".

"Вы несправедливы к нему, мадам. Ваша жизнь в полной безопасности ".

"Нет, я не собираюсь жить ради того, чтобы пользоваться милосердием моего мужа. Я говорю тебе,
сэр, я не выживу".

"Позвольте мне посоветовать вам помолчать, мадам. Что бы мы ни хотели сказать, это будет
лучше сказано в конце нашего выступления, где, я надеюсь, вы хорошо отдохнете.
Даю слово, что к вам никто не будет приставать ".

Но леди не собиралась молчать. Она очень категорично заявила о своей
решимости покончить с собой при первой возможности; и никто
, знающий ее характер, не мог оспорить вероятность того, что она сделает это, или
любой другой акт страсти. Оплакивая себя, она перешла к рассказам
о своем муже и лорде Ловате, а также о своих намерениях в отношении
их, которые, по мнению мистера Форстера, ни он, ни другие не должны были слышать ради нее самой
. Он ускорил шаг, но она пожаловалась на судороги в боку
. Затем он остановился, что-то прошептал двум мужчинам, ожидавшим его приказаний
, и снова заставил бедную леди замолчать, завязав ей рот тканью
. Она попыталась упасть, но это вызвало только ремешок
который связал ее, чтобы всадник должен быть застегнут плотнее. Она оказалась
рассматриваться как своенравный ребенок. Когда она больше не могла сопротивляться,
темп вечеринки ускорился, и она длилась не более двух часов
перевалило за полночь, когда они добрались до загородного дома, который, как она знала, принадлежал
адвокату из Эдинбурга, другу ее мужа.

Слуги были на ногах, в каминах горел огонь, ужин был на столе. Леди
проводили в удобную спальню.

Оттуда она спуститься отказалась. Мистер Форстер и еще один джентльмен
поэтому они посетили ее, чтобы рассказать все, что, по их мнению, было необходимо
о планах лорда Карса и об их собственном методе действий.

Они сказали ей, что лорд Карс был вынужден по семейным
причинам изолировать ее. За ее жизнь и безопасность можно было не опасаться;
но она должна была жить там, где у нее могла быть личная свобода, которой
никто не хотел ее лишать, без возможности общения с
ее семьей.

"И где это может быть?" - спросила она. "Кто возьмется утверждать, что, во-первых, я
буду жить, а во-вторых, что мои дети не услышат обо мне
?"

"Где вы будете жить, мы не знаем", - ответил мистер Форстер.
"Возможно, это еще не решено. Что касается вашей жизни, мадам, я пообещал
доставить вас живой и невредимой, насколько это в человеческих силах.

- Передать меня! Кому?

"Другому другу вашего мужа, который будет так же заботиться о вас.
Я сожалею о ваших угрозах расправы над собой. Они вынуждают меня
делать то, о чем я бы в противном случае и не подумал - запрещать тебе оставаться
одной, даже в этой твоей собственной комнате.

- Ты же не хочешь сказать...

- Я имею в виду, что за вами нельзя оставлять без присмотра ни на мгновение.
В доме есть женщина - экономка. Она и ее муж
войдут в эту комнату, когда я покину ее; и я советую вам ничего не говорить
им против этого соглашения.

"Они не будут иметь со мной мира".

"Я прошу прощения за это. Это будет плохой подготовки для дальнейшего
путешествия. Вы бы лучше прилечь и отдохнуть, - для которого достаточно
время разрешается".

Ответственные люди из дома были вызваны, и приказал, в
услышав леди, чтобы посмотреть ее остальным, и ни в коем случае не покидать комнату
пока необходимый для этого. Был накрыт стол в одном углу, с мясом и
хлеб, вино и Эль. Но несчастная женщина не будет пытаться либо
ни есть, ни спать. Она сидела у огня, ослабевшая, усталая и мрачная. Она
прислушивалась к звукам снизу, пока вся компания не поужинала, и
залегла на ночь. Потом она видела, как ее охранники, женщина
вязание, и мужчина читает свою Библию. Наконец, она могла держать вверх нет
больше. Голова ее упала на грудь, и она едва сознавала, что
ее осторожно подняли, положили на кровать и тепло укрыли плащом
и пледом.



ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

ГАЗЕТЫ.

Леди Карс проснулась только после полудня следующего дня; и тогда
она увидела экономку, сидящую с вязанием на том же стуле и выглядящую
так, словно она ни разу не пошевелилась с тех пор, как заняла свое место посередине
из той ночи. Этого человека там не было.

Женщина весело пригласила леди встать и подкрепиться, а также
подойти к огню, а затем спуститься вниз и поужинать. Но дух леди Карс
проснулся, как только она открыла глаза. Она сказала, что никогда не встанет ...
никогда больше не будет есть. Женщина умоляла ее передумать, иначе ей
придется позвонить мужу, чтобы он возобновил дежурство, и позволить
Мистер Форстер знал о ее отказе принимать пищу. На это бедная леди
ответила только тем, что зарылась лицом в покрывало и хранила молчание
и неподвижность, все, что могла сказать женщина.

Через некоторое время подошел мистер Форстер с тремя горцами. Они
подняли ее, как ребенка, усадили в мягкое кресло у
камина, запрокинули ей голову и влили в горло таз,
полный крепкого бульона.

"Мне очень жаль, мадам, - сказал мистер Форстер, - что я вынужден обращаться с вами
таким образом - как со своенравным ребенком. Но я отвечаю за вашу жизнь. Вы
будете вас будут кормить таким образом всякий раз, когда вы откажетесь от необходимой пищи ".

"Я все еще бросаю вам вызов", - воскликнула она.

"В самом деле!" - сказал он с озадаченным видом. Она была обыскана
экономкой, пока она спала; и было ясно, что при ней не было ни оружия, ни наркотиков
. В настоящее время она откинулась в кресле, как будто
желая спать, бросив платок на голову; и все снял
кроме экономки и ее мужа.

Через некоторое время какое-то движение воспринималось под шаль, и там
было подавлено захлебывающийся звук. В отчаянии женщина глотала ее
волосы, чтобы извергнуть пищу, которую она приняла - как однажды сделала другая
женщина в отчаянных обстоятельствах, чтобы избавиться от яда. В
экономка приказала отрезать ей волосы, и г-н Форстер тогда скорее
радовались, в доказательство того, что она несла не значит разрушать ее жизнь.

Как только стало совсем темно, она была вынуждена принимать больше пищи, и
затем тепло укутанным на ночь езды. Мистер Форстер попросил ее
пообещать, что она не будет говорить, чтобы избавить его от необходимости
перевязывать ей рот. Но она заявила о своем намерении говорить на
при каждом возможном случае; и поэтому ей фактически не давали возможности
вообще открыть рот.

Они ехали всю ночь, останавливаясь, чтобы спешиться, только дважды; и
тогда это было не у какого-нибудь дома, а у простых овчарен, где горел костер.
зажженный кем-то из гостей, где они пили виски, смеялись
и разговаривали в тепле и отблесках камина, как будто бедной леди здесь не было
. Между ее внутренней страстью, потребностью в большем количестве еды
, чем она могла бы съесть, странностью сцены со сверкающими
холодными звездами над головой и теплом и отблеском огня под стеной--
среди этих отвлекающих влияний леди чувствовала себя сбитой с толку и больной, и
была бы рада сейчас иметь возможность спокойно поговорить и
принять милосердие, которое мистер Форстер был готов оказать ей. Он был таким же
бдительным, как и всегда, сел рядом с ней, когда она лежала на земле, сказал наконец
, что им осталось не так уж много идти, и пощупал ее пульс. По мере того как становился все более серым
свет утра, он шел все медленнее и поощрял
ее опираться на него, что заставляла ее делать слабость. Он послал
вперед управляющего поместьем, в которое они теперь вступали, желая
он хотел убедиться, что все было теплым и удобным.

Когда в поле зрения показалось здание, к которому они приближались, бедная леди
удивилась, как его вообще можно было сделать теплым и удобным. Это была
маленькая старая башня, вершина которой была в руинах, а остальное выглядело настолько уныло
, насколько это было возможно. Холодная и голая, она стояла на пустынном склоне холма. Это
выглядело бы как простой серый столб, установленный на скудном
пастбище, если бы не квадратный участок позади, который был огорожен твердой
уродливой каменной стеной. От него поднимался тонкий серый дымок, показывая, что
внутри кто-то был; и собаки начали лаять, когда группа приблизилась.

Одна женщина была здесь, как на месте последнего упокоения. Она показала путь, по
узкая винтовая лестница, вверх по которой Леди Carse было снесено как труп,
и положили на кровать в чрезвычайно небольшая комната, одно окно которого было
заколотили, оставив только площадь стекла в верхней признать
свет. Мистер Форстер встал у кровати и твердо сказал: "Итак, леди
Carse, послушай меня на секунду, а затем вы останетесь с такими
свобода как этот номер и присутствие этой женщины можете позволить себе вы. Вы
мы настолько устали, что изменили наш план путешествия. Вы будете
оставаться здесь, в этой комнате, до тех пор, пока не подкрепитесь настолько,
и отдохнете, чтобы иметь возможность проследовать в место, где все ограничения будут сняты
. Когда вы сочтете себя в состоянии продолжить и заявите о своей
готовности сделать это, я или мой друг будем к вашим услугам -
по вашему звонку в любое время. До тех пор эта комната - твое жилище; а до тех пор
Я прощаюсь с тобой.

Он снял повязку и ушел, прежде чем она успела заговорить с ним.
Что она хотела сказать, так это то, что на таких условиях она никогда бы не уехала
снова эта комната. Она хотела, чтобы женщина сказала ему об этом; но женщина
сказала, что у нее приказ не передавать никаких сообщений.

Там, где нет помощи и надежды, любая сила характера обязательно уступит.
и мистер Форстер это хорошо знал. Пострадавшие люди, которые не сделали ничего плохого
и которые не питают гнева против своих врагов, обладают внутренней
силой и свободой ума, которые позволяют им твердо держаться и
будьте непоколебимы в своих праведных целях; так что, как было показано на
многих примерах, они скорее будут разорваны на части, чем уступят. Леди
Carse раненого человека, наиболее глубоко ранена, но она не была
невиновен. У нее была цель; но это была мстительная цель; и ее душа
была охвачена страстью, вместо того чтобы успокоиться в терпении. Итак,
ее намерения уморить себя голодом - сделать мистера Форстера несчастным,
убив себя из-за недостатка сна и еды, потерпели неудачу; и тогда она
разозлилась на себя за то, что уступила. Когда все было тихо внутри
башня и молчаливая женщина, которая прислуживала ей, часами вязали
вместе, как будто она была машиной; и с нее ничего не было видно
в заколоченное окно; и тления торфяников в камин выглядел так
если они спали, Леди Carse не может постоянно бодрствовать, и, как только
спит она не на много часов.

Когда, наконец, она встрепенулась и огляделась, она была одна,
и комната освещалась только мерцающим пламенем камина.
Этот танцующий свет падал на маленький низкий круглый столик, на котором стояла
тарелка с несколькими ломтиками бараньей ветчины, овсяными лепешками, тремя или четырьмя яйцами,
и кувшин. Она была ужасно голодна, и она была одна. Она
думал, что она согласится на что-нибудь - так мало, чтобы спасти свою гордость, и
не показывать, что она уступила. Но, однажды уступив, это было
невозможно. Она ела, и ела, пока все не кончилось, даже яйца;
Будь они сырыми, было бы то же самое. В кувшине был
эль, и она осушила его. Когда она сделала, она могла бы умереть с
позор. Она как раз думала свести ее платье на огонь, когда она
слышали шаг женщины на лестнице. Она бросилась на кровать и
притворилась спящей. Вскоре так оно и было, и у нее был еще один долгий сон.
нап. Когда она проснулась на столе ничего не было, но женщины
вязание, женщина укладывала торфов на огне, и она не
замечание, ни тогда, ни впоследствии, по исчезновении питания. С этого дня
пока леди спала, еду накрывали на стол; а когда она проснулась,
она обнаружила, что ест ее одна. Ее подавали без ножа или вилки,
только костяными ложками. Ей было бы невыносимо стыдно, если бы
она знала, что за ней наблюдают через маленькую дырочку в двери,
в качестве меры предосторожности на случай любого покушения на ее жизнь.

Но ее намерения такого рода тоже уступили. Она прекрасно понимала, что
хоть и не волен идти куда ей нравился, она могла, в любой день, найти себя
на открытом воздухе свободно разговаривать, кроме как по определенным предметам;
и что она, возможно, сейчас находится в каком-нибудь жилище - она не знала, в каком именно--
где у нее могла быть полная личная свобода, а ее нынешнее заключение
то, что она сделала это по собственному выбору, делало его гораздо менее достойным, и это заставило ее
колебаться по поводу того, чтобы отказаться от жизни и плена вместе. Этот момент никогда не
пришла, когда она настроена на то, чтобы попробовать.

В конце недели ей стало очень любопытно узнать, был ли мистер
Форстер все это время в тауэре, ожидая ее удовольствия. Она
не спрашивать, боясь, что она должна быть заподозренными в правду, что она была
начинают хочу его видеть. Она попробовала одну или две далекие вопросы по
ее спутницы, но женщина ничего не знала. По-видимому, нет сортировать
на вопрос, что она могла ответить.

Через несколько дней желание поговорить с кем-то стала
очень остро, и Леди Carse было не в привычку отрицать себя
все, что она хотела. И все же ее гордость потянул в другую сторону. В
план, который она придумала, состоял в том, чтобы посидеть, очевидно, размышляя или заснув, у камина
пока ее служанка подметала пол в ее комнате, и внезапно сбежать
вниз, пока дверь была открыта. Так она и сделала однажды, когда она была
почти уверен, что она услышала необычный звук копыт ниже. Если
Мистер Форстер должен был бы идти без нее, видя это было бы ужасно.
Если бы он приехал после отсутствия, это дало бы повод
возобновить с ним общение. Так она смотрела на нее мгновение, вскочил на
дверь и вниз по лестнице, прежде чем ее спутницы мог произнести крик
предупреждение для тех, кто ниже.

Леди Карс стояла на последней ступеньке, заглядывая в маленькую кухню,
которая занимала первый этаж башни. Два или три человека
обернулись и уставились на нее, возможно, пораженные не меньше, чем она сама; и она была поражена
, потому что одним из них был лорд Ловат.

Мистер Форстер пришел в себя, поклонился и сказал, что, возможно, она сочла себя способной путешествовать.
в таком случае он к ее услугам.

"О дорогой, нет!" - сказала она. У нее не было ни малейшего намерения путешествовать дальше
. Она услышала о приближении всадников и просто спустилась вниз
узнать, нет ли каких-нибудь новостей из Эдинбурга.

Лорд Ловат поклонился, сказал, что только что прибыл из города и будет счастлив
подождать ее наверху и сообщить любые новости, которые она может запросить.

"Ни в коем случае", - сказала она, надменно. Она будет ждать, сколько для Вестей
не узнать их Господь Ловать. Она повернулась и снова пошла наверх,
уязвленная ненавистным смехом лорда Ловата у себя за спиной.

Пока она сидела у камина, борясь со стыдом и гневом, подошел ее слуга
принес пригоршню газет, поздравления от лорда Ловата и
он прислал ей почитать последние эдинбургские новости, хотя она и не хотела
услышать это от него. Она схватила бумаги, намереваясь бросить их
в огонь в знак презрения к отправителю; но ею овладело страстное желание прочесть
их, и она могла выразить достаточное презрение, бросив
они лежали на кровати - что она, соответственно, и сделала.

Она наблюдала за ними, однако, как кошка мышь. Женщина, казалось,
не собираюсь больше в день. Наблюдали ли за леди
и заметили ли ее нетерпение через дыру в двери, или
гуманность подсказала, что несчастному созданию следует позволить
час одиночества в таком случае женщину вызвали вниз, и она
вернулась не сразу.

С каким нетерпением тогда были изъяты бумаги! Как нерешенный был
глаз, который наехал на столбцы, в то время как разум был слишком больна, чтобы
понять, что это читать! Однако вскоре установился обычный
метод чтения газет, и она переходила от одной статьи
к другой скорее с удовольствием, чем с тревогой. В таком настроении и
совершенно неожиданно она наткнулась на объявление, набранное крупными
буквами: "Похороны леди Карс!" Именно так оно и было! В одной газете
был абзац, намекающий на угрожающую болезнь леди Карс; в
следующем - объявление о ее смерти; в третьем - полный отчет о ее
похоронах, которые происходили в доме ее мужа.

Теперь ее судьба была ясна. Она была потеряна для мира навсегда! В
разгар агонии этих дум она еще может быть ужаленным мысли
что это и стало причиной Господь Ловать покладистость в посылке ей
газеты; вот что было причиной единственная поблажка, которая была
было разрешено ее!

Что касается остального, ее разум быстро справился с этим. Теперь ее целью должно быть
чтобы посрамить ее врагов-чтобы доказать всему миру, что она не была мертва и
похоронили. С этого места она не могла сделать это. Здесь нет никаких возможностей
и никакой надежды. В путешествии и в ее будущем доме могли появиться
тысячи возможностей. Она не могла оставаться здесь больше ни часа, и поэтому
она послала весточку мистеру Форстеру. Он ответил, что будет счастлив
проводить ее этой ночью. С верхней площадки лестницы она сказала ему, что не может
ждать до ночи. Об этом он заявил невозможно предусмотреть
ее комфорта вдоль дороги без предварительного уведомления несколько часов всадник
отправили вперед. Гонец уже седлал свою лошадь, и к девяти
вечером остальная часть отряда должна была последовать за ним.

В девять лет дама уже сидела на заднем сиденье, но теперь была удобно одета в деревенское платье
домашнее, но теплое. Было темно, но ей сообщили, что
группа хорошо знает дорогу и что через четыре или пять дней они
смогут насладиться молодой луной.

Итак, через четыре или пять дней они все еще должны были путешествовать! Куда
они могли ее нести?



ГЛАВА ПЯТАЯ.

ПЕРЕКРЕСТКИ ДОРОГ И КОРОТКИЕ МОРЯ.

То , куда они ее несли , было больше, чем могла себе представить сама леди Карс
Исследовать. До самой своей смерти она так и не узнала, в какой стране побывала.
Через всю последующую унылую и утомительную неделю она прошла. Она увидела
Замок Стирлинг возвышался на могучей скале на фоне тусклого неба;
она знала, что еще до рассвета они въехали в Высокогорье.

Но в остальном она была в полном неведении. В те дни на дороге, по которой она ехала, не было никаких
вех. Группа не приближалась ни к одному городу,
не останавливалась ни в одной гостинице и никогда не давала ей возможности поговорить с
кем-либо из своих. Они всегда останавливались засветло в
в каком-нибудь уединенном доме - оставленном для них открытым, но необитаемом - или в каком-нибудь
коровнике, где они набросали соломы для ее постели, развели огонь и
готовили им еду; а ночью они всегда снова садились на лошадей и ехали много
часов по дикой местности, где самые обнадеженные пленники не могли
мечтать о спасении. Иногда они несли факелы, поднимаясь по
узкому ущелью, где зимний поток сбегал с крутых скал и
вихрем уносился вниз, и где леди, сама того не подозревая, выказывала свое желание
жить, крепче прижимаясь к всаднику, за спиной которого она ехала. Иногда
она увидела все звездное полушарие, покоящееся подобно куполу над обширной вересковой пустошью
, звезды поднимались над горизонтом здесь и опускались там, как
в море.

Отряд редко проезжал мимо каких-либо ферм или других жилищ; и когда они
проезжали, было приказано соблюдать тишину, и всадники поворачивали своих лошадей на
траву или мягкую землю, чтобы как можно меньше походить на
кавалькада для всех бодрствующих ушей. Однажды, по такому случаю, леди Карс
громко закричала; но это только привело к тому, что ее понесли галопом,
что мгновенно заставило ее замолчать, а затем ей заткнули рот до конца игры.
ночью. Она бы пообещала больше не предпринимать подобных попыток, такой уж
ужас испытала бы она сейчас при виде муфты, которой был забинтован ее рот, но никто
не просил ее обещать. Напротив, она слышала, как один мужчина сказал
другому, что леди теперь может кричать всю ночь напролет, если захочет;
никто, кроме иглз, ей не ответит, теперь она среди Фрейзеров.

Среди Фрейзеров! Потом она была в поместьях лорда Ловата. Здесь есть
никакой надежды для нее, и все ее беспокойство было, хотя каждый
шаг убрали ее подальше от ее друзей, и от защиты
закон. Но это было именно то место, где ей предстояло остановиться на долгое время.
значительное время.

Прибыв в уединенный дом среди вересковых пустошей, мистер Форстер
сказал ей, что она будет жить здесь до тех пор, пока дни не станут длиннее и
погода не станет достаточно теплой для более комфортного продолжения ее путешествия.
дальнейшее путешествие. Он советовал ей гулять в саду,
каким бы маленьким он ни был, и быть веселой, и беречь свое здоровье, в
ожидании лета, когда она доберется до места, где все
ограничения ее личной свободы прекратятся. Теперь он попрощается с ней.
прощай.

- Ты возвращаешься в Эдинбург, - сказала она, вставая со своего места у камина.
- Ты увидишь лорда Карса. - Я хочу поговорить с тобой. Скажи ему, что, хотя он похоронил свою
жену, он не избавился от нее. Она будет преследовать его, она будет стыдить
его, она еще погубит его ".

"Теперь я понимаю..." - раздался голос позади нее. Она обернулась и увидела
Лорд Ловат, который обратился к мистеру Форстеру со словами: "Теперь я вижу
что лучше всего оставить таких людей в живых. Если бы она была мертва, мы не можем
сказать ничего, кроме того, что она могла бы преследовать его; хотя я сам в это не очень верю
. Как бы то ни было, она в безопасности и не стоит у него на пути - во всяком случае, пока не умрет
Первый. Теперь я вижу, что его метод правильный.

- Почему, я не знаю, милорд, - ответила леди Карс. "Необходимо рассмотреть
как мало хлопот это стоило бы поставить меня в мои
могила; а сколько неприятностей мне стоит тебе сейчас. Это какой-то комфорт
мне кажется, на раздражение и риск, и усталость, и счет, я
вызывает вас всех".

"Вы ошибаетесь, мадам. Мы радуемся всем этим вещам, когда их совершаем.
ради некоторых людей за морем. Это удовлетворяет нашу лояльность.
наша лояльность, мадам, - это чувство, которое возвышает и покоряет самых ничтожных
услуги, даже такие, как арест шпиона, информатора.

- Ну, ну, Ловат, нам пора, - сказал мистер Форстер, который
одновременно устыдился грубости своего спутника и встревожился ее эффектом
на леди. Она выглядела так, словно вот-вот умрет на месте. Она не
были известны до сих пор, как ее гордость была удовлетворена смысл ее
собственные значения, вызвано многими господа следствием заключения
заговор мужа против ее свободы. Теперь ей грубо сказали, что это
было все ради них самих. Ее контролировали не как достойную и
влиятельный человек, но как злонамеренный доносчик. Она быстро взяла себя в руки -
не только из-за гордости, но и от мысли, что власть есть власть,
откуда бы она ни исходила, и что она еще может заставить лорда Ловата почувствовать это.
Она сделала реверанс джентльменам, сказав: "Теперь ваша очередь глумиться,
джентльмены; и заколачивать окна, и тому подобное. Может наступить день, когда
Я буду сидеть у окна и смотреть, как падают ваши головы.

- Время покажет, - сказал лорд Ловат с улыбкой и элегантным поклоном.
И они оставили ее одну.

Они больше не боялись оставлять ее одну. Ее вспыльчивый характер был хорошо известен всем
их; и ее цели окончательной мести, однажды ясно объявленные, были
гарантией того, что она, если возможно, доживет до их исполнения. Она
впредь не будет покушаться на ее жизнь. Проходили недели и месяцы
. Выпал снег, долго лежал и растаял. За оградой сада
она увидела пробивающуюся молодую траву среди темного вереска;
и вот блеяние ягненка, и вот удаляющийся выводок
болотная птица сказала ей, что пришла весна. Длинные вереницы диких гусей
верхняя воздуха, постоянно летят на север, указывали на продвижение
сезон. Вьюны в пределах видимости расцвели; и утренний
ветерок, высушивший росу, донес их аромат. Затем мрачный
туман рассеялся под усиливающимся теплом солнца; и леди
обнаружила, что в пределах видимости находится озеро - широкое, извилистое
далеко-далеко среди гор, пока не затерялся за их выступами. Она
напрягала зрение, чтобы разглядеть суда на этом озере, и время от времени ей это удавалось
замечала поднятый маленький парус или черное пятнышко, которое, должно быть,
гребная лодка пересекала воды , когда они были блестящими на закате .
Солнце. Все это, а также удлинение и тепло дней,
усилило ее нетерпение избавиться от этого. Она часто задают люди
дома ли никаких новостей и нет посланники пришли; но они не
улучшить свои знания английского языка больше, чем она
в том, что на гэльском языке, и она могла получить никакого удовлетворения.
Солнечными утрами она лежала на маленькой дерновой площадке в саду или беспокойно ходила
среди капустных грядок (поскольку ей не разрешалось идти дальше), или
отчаянно трясла запертые ворота, пока кто-нибудь не вышел предупредить ее, чтобы она
оставь это в покое. В июне ночи она стояла у окна, только одно
небольшие панели, которые откроют, смотрите туманы смещения и керлинг
в лунном свете, или зарницами которые то и дело раскрываются
озеро в сердце гор, и, казалось, лежала открытой на всю
небо. Но июнь прошел, а перемен не произошло. Июль пришел и
прошел - солнце заметно сокращало его ежедневное путешествие и оставляло за собой
час настоящей темноты посреди ночи: и все еще не было
никакой перспективы дальнейшего путешествия. Она начала сомневаться в мистере Форстере как в
как бы сильно она ни ненавидела лорда Ловата, и говорить себе, что его обещания о
дальнейшей личной свободе летом были всего лишь ласковыми словами, произнесенными
чтобы обеспечить себе тихое уединение от ее присутствия. Если бы она могла видеть его, для
всего пять минут, как она скажет ему свое мнение!

Она больше никогда не видела мистера Форстера, но однажды августовской ночью, когда она стояла
у окна и ее клонило ко сну, хозяйка
дома позвала ее переодеться для ночной прогулки верхом. Она подготовилась достаточно тщательно
и вскоре уехала, ничего не зная о
всадниках, которые ее сопровождали.

С проблеском удовольствия она увидела, что они приближаются.
озеро, на которое она так часто смотрела издалека: и на сердце у нее стало легче.
еще легче стало, когда она обнаружила, что ей предстоит пересечь его. Она начала говорить, охваченная
новым волнением; и она не прекращала, хотя никто не ответил.
Но ее восклицания по поводу восхода солнца, прозрачности воды и
прыжков рыбы стихли, когда она перевела взгляд с одного лица на другое из
тех, кто был рядом с ней, и нашла их всех странными и очень суровыми. Наконец,
единственным звуком был плеск весел; но это был приятный и
успокаивающий. В этот день все прошло хорошо. После приземления группа
двинулась на запад - как они делали каждую ночь в течение почти недели. Это имело значение
мало что значило, что за все это время они не вошли ни в один дом. Погода
была настолько прекрасной, что овчарня или поросший травой уголок вересковой пустоши служил
всем необходимым местом для дневного отдыха.

На шестую ночь, сюрприз, и страшный сюрприз ожидал
бедная леди. Сердце ее дрогнуло, когда ночной ветер донес до ее ушей шум моря
- бушующего моря, которое бушует в
скалистыми бухтами западного побережья Шотландии. Но ее ужас был
ужасно, когда она обнаружила, что там был сосуд ниже, на борту
она должна была быть проведена без промедления. В тот же миг перед ее воображением возникли ужасные
картины, как ее везут на чужой
берег, чтобы отдать в руки Стюартов, чтобы наказать как
предатель и шпион; и о тех далеких плантациях и мрачных колониях,
куда, как говорили, отправляли людей, доставлявших беспокойство своим семьям, чтобы они были
прикованы к подневольному труду с преступниками и рабами. Она горько заплакала:
она всплеснула руками - она бросилась к ногам дирижера
группы - она обратилась ко всем, говоря им делать с ней все, что они пожелают
, только бы они не унесли ее в море. Большинство из них посмотрели
друг на друга и ничего не ответили, не понимая ее языка.
Кондуктор сказал ей ничего не бояться, так как она находится в руках
Макдональдов, у которых был приказ от сэра Александра Макдональда со Ская
обеспечить ее безопасность. Он пообещал, что путешествие не будет долгим
и что, как только шлюп покинет озеро, он должен
ей сказали, куда она направляется. С этими словами он легко поднял ее, ступил
в лодку, и ее отвезли на шлюп, где ее встретил
владелец и полдюжины других Макдональдов. Несколько часов они ждали
ветра; и хозяин очень хотел, чтобы он подул; ибо леди
не упустила ни малейшего шанса оправдаться, объяснить
что ее украли из Эдинбурга вопреки законам. Он сказал ей, что ей
лучше помолчать, поскольку ничего нельзя сделать. Сэр Александр Макдональд
был замешан в этом деле. Он, например, никогда бы не удержал ее или кого-либо еще против
их воля, если только в ней не было сэра Александра Макдональда: но ничего нельзя было сделать
. Однако он заметил, что это произвело некоторое впечатление на одного человека,
посетившего шлюп по делу, некоего Уильяма Толни, у которого были
связи в Инвернессе, поскольку он когда-то был там торговцем, и который
теперь он жил у Маклаудов на соседнем острове. Этот человек
был явно тронут; и Макдональды провели совещание по этому поводу.
впоследствии, результатом которого стало то, что Уильяма Толни убедили
хранить молчание о том, что он видел и слышал. Но в течение многих томительных лет
после этого леди Карс с надеждой обратилась к образу незнакомца, который
выслушал ее на борту шлюпа, узнал адрес ее адвоката и
сказал, что, по его мнению, необходимо что-то предпринять.

Вечером поднялся ветер, и шлюп двинулся вниз по озеру. С
тяжелым сердцем леди на следующее утро наблюдала за исчезновением последнего из
мест Гленгарри на зеленой платформе между серым и лысым
горы; затем последняя рыбацкая деревушка на берегу; и, наконец,
стая цапель прилетает в самую отдаленную точку берега от
их мест ночевок в высокие деревья, которые защищают Гленгарри по
обитель. После этого все было убогость. В течение многих дней она была на
беспокойное море--шлюп сейчас бегущие по ветру, теперь вздымалась на
мутной воде, теперь ползет между пустынею просмотр острова,
теперь, видимо, потерял посреди бескрайнего океана. Наконец, вскоре после
восхода солнца, одним ясным утром, был поднят парус, и судно встало на якорь
перед входом в гавань, которая выглядела как устье небольшой
реки. В полдень солнце припекало палубу шлюпа. В
днем дама нетерпеливо спросила, чего они ждут - действительно ли это то место, куда они направлялись.
Ветер был не противный; чего они ждут?
действительно ли это то место, как ей сказали.

"Нет, сударыня, ветер попутный. Но это любопытное обстоятельство, о
эта гавань, что он может быть введен спокойно только ночью. Это одна из
самых опасных гаваней на всех островах.

- И вы осмеливаетесь входить в нее ночью? Что вы имеете в виду?

- Я покажу вам, мадам, когда наступит ночь.

Леди Карс подозревала, что задержка произошла из-за нее; что она не была
чтобы приземлиться при дневном свете, она должна вызвать не слишком много сочувствия
среди жителей. Ее возмущением по этому стимулировал ее
наблюдать все, что она могла о появлении на острове, в случае
возможность происходящие в свою очередь на счет побега каких-либо знаний
она может получить. На скалистых выступах, которые тянулись в море,
грелись несколько тюленей; и повсюду вокруг них, и на каждом более высоком
выступе, были мириады тупиков. Сотни тупиков и фульмаров были в воздухе
Они скользили по воде. Фульмары балансировали на
их длинные крылья; маленькие толстые тупики шлепали по воде и
подняли большой переполох там, где все остальное было тихо. Из этих
возникли низких гребней, скальных широким массам, черный и торжественный, некоторые
перпендикулярно, некоторые с уклоном слишком отвесным и гладким, чтобы разрешить
сон момента восхождения на них. Даже в этот теплый августовский день
облака не поднялись над самыми высокими пиками; и они навевали мрак
на внутреннюю часть маленького острова, в то время как окружающие скалы и море
они сверкали на солнце. Даже скудная трава на склонах
вершины скал казались почти ярко-зелеными там, где на них падало солнце
; и особенно там, где оно опускалось так низко, что вступало в
контраст с чернотой зияющих пещер, которыми были покрыты скалистые
стена была кое-где пробита.

Леди не заметила никаких жилищ; но Макдональд, заметивший ее
испытующий взгляд, указал на свой стакан и пригласил ее посмотреть в него.
Сначала она не увидела ничего, кроме смутного нагромождения серых камней и тусклой
травы; но, наконец, она разглядела серый коттедж с крышей из дерна,
а рядом с ним - кучу торфа.

"Я вижу одно жилище", - сказала дама.

"Вы видите это", - удовлетворенно заметил Макдональд и снова взялся за свой стакан.
Затем, наблюдая за леди не был удовлетворен, он добавил: "Есть еще
жилища, но они там, за хребтом, с глаз долой. Что это
где мое место".

Леди Карс в данный момент не понимала, откуда взялось опасное сочувствие к
ее случаю. Но никто не мог сказать, сколько жилищ
может быть за этим хребтом. Она еще раз настояла на посадке до рассвета
и ей еще раз сказали, что об этом не может быть и речи. Она
решила сохранять бдительность настолько, насколько позволяли ее подозрения, чтобы увидеть, что
с ней нужно было покончить. Она с тревогой стояла на страже в темноте.
за час до полуночи Макдональд сказал ей: "Приступим, мадам!
Сейчас я покажу вам кое-что любопытное".

Шлюп начал двигаться под легким дуновением ночного ветра; и через
несколько минут Макдональд спросил ее, видит ли она что-нибудь впереди, немного
справа. Сначала она не поняла; но вскоре ей сказали, что крошечная
искорка, слишком маленькая, чтобы ее заметил кто-либо, кроме тех, кто ее искал
, была путеводным светом.

"Где она?" - спросила леди. "Почему бы тебе не более результативными
свет?"

"Мы достаточно благодарны за то, что у нас есть хоть что-то: и это служит нам на пользу".

"О! Я полагаю, это сигнал контрабандиста, и не стоило бы делать
его более заметным".

- Нет, мадам. Это далеко не сигнал контрабандиста. В сером доме, который я вам показывал, живет одна
женщина, Энни Флеминг, честная
и набожная душа, которая поддерживает этот свет для всех, кто в нем нуждается.

"Почему? Кто ее нанимает?

"Она делает это по своему усмотрению. Некоторые слышали рассказы, но я не знаю
это правда, что, когда она и ее муж были молоды, она видела, как он тонул,
с его лодки, затонувшей в гавани, которую она обозревает, и
что с того дня и по сей день у нее там каждую ночь горел свет. Я
могу сказать, что я никогда не скучаю по ней, когда я пришел домой, и я всегда войти
ночь, доверяя ему как лучший ориентир в этом нелегком гавани."

- А другие обитатели доверяют ему и приходят сюда ночью?

Макдональд ответил, что его лодка единственная на острове; но он
полагал, что все, у кого были дела на море между этим островом и Скаем, знали
этот свет и иногда пользовались им в опасную погоду. И
теперь он должен не разговаривать, а следить за своим сосудом.

Это единственная лодка на острове! Он, должно быть, имел в виду единственный шлюп.
Там должны быть рыбацкие лодки. Они должны быть, решила леди
, потому что она вернется на материк. Она не будет тратить
ее дни здесь, за пределами западного Скай, где она только что узнала, что
этот остров лежал.

Тревожное дело по входу в гавань было выполнено медленно, под руководством искры на склоне холма.
градусов. На рассвете
маленькое суденышко было пришвартовано к естественному скальному причалу, и леди
спросили, отправится ли она в дом Макдональдса немедленно или возьмет
сначала несколько часов отдыха.

На этом закончились ее опасения оказаться изолированной от симпатий публики. Она была
утомлена морем и кораблем и поспешила покинуть их.

Ее выбор лежал между пешим ходом и тем, чтобы ее несли горцы. Она
предпочла идти пешком; и с некоторой усталостью и немалым внутренним
негодованием она преодолела полторы мили каменистых и вересковых пустошей,
затем прибыла в грязный и унылого вида фермерский дом, одиноко стоящий
в диком месте, которому Макдональд с гордостью представил ее как сэра
Поместье Александра на этом острове, арендатором которого он был.



ГЛАВА ШЕСТАЯ.

СТОЙКИЙ

Был безмятежный вечер, когда на следующий день после высадки леди Карс
приблизилась к жилищу вдовы Флеминг. Солнце садилось в ясном
небе; и когда, оторвавшись от ослепительного западного моря, взгляд устремлялся
на восток, вид открывался такой, что не мог не радовать сердце.
Был отлив, и длинные тени от скал ложились на желтый
песок и затемняли прозрачное море у берега. У
входа в черные пещеры брызги взлетали при приближении
каждой волны, не угрожая, а как бы играя. Далеко за морем
из сиреневых и зеленых вод поднимались скалистые пики Ская, их выступы
и впадины в мягчайшем свете и тени. Как морские птицы вырос с
отдых на валах, противоположной Солнцу, алмазные капли падали от
их крылья. Ближе было мало красоты, но то, что
блестящий закат навесы над каждой сценой. На тускло-зеленом газоне лежали тени от
домика и от двух или трех коз, которые
бродили по выступам и склонам верхних скал. Коттедж
сам по себе был более скромным и гораздо более странным, чем леди предполагала
все, что она когда-либо видела или слышала. Его стены были толщиной в шесть футов,
и крыты изнутри, оставляя вокруг что-то вроде платформы, которая
была поросшей грубой травой. Внешняя и внутренняя поверхности стены
были сложены из камней, а средняя часть была засыпана землей; так что
наверху вполне могла расти трава. Крыша была соломенной - частично из
соломы, частично из дерна, привязанного к поперечным столбам веревками из скрученного вереска.
Стены возвышались над землей не более чем на пять футов; и ничто
не могло быть проще, чем для коз вскакивать на них, когда им хочется пощипать
есть. Теперь ребенок был забавный случай на одном углу. Как Леди Carse
обошел вокруг, она была поражена, увидев женщину, сидящую на противоположной
угловой. Ее спина была на солнце ... ее взгляд устремлен на море, и ее
пальцы были заняты вязанием. Сначала у леди были некоторые сомнения по поводу того, что это была
вдова, поскольку на голове у этой женщины был повязан яркий хлопчатобумажный платок
. но достаточно взглянуть на лицо, когда оно было повернуто к ней
заверил ее, что это была сама Энни Флеминг.

"Нет, не спускайся", - сказала леди. "Позволь мне подняться рядом с тобой. Я
вижу дорогу".

И она поднялась по выступающим камням стены и
бросилась на землю рядом с тихой вязальщицей.

- Что ты вяжешь? Варежки? И из чего? Что это за шерсть
это?

"Это козья шерсть".

"Утомительная работа!" - заметила дама. "Шерсть и так плохая, но эти
короткие волосы! У меня никогда не хватило бы терпения".

Вдова ответила, что в эти летние вечера у нее есть время; и она
была рада воспользоваться шансом продать несколько пар, когда Макдональд ездил в Мейн.
раз или два в год.

"Как они продаются? Что ты получаешь за них?"

"Я Вам масла, чтобы хватило на некоторое время".

"А что еще?"

"Сейчас и потом мне может понадобиться что-то еще, но я в основном масла-того, что
Я больше всего хочу".

Вдова видела, что леди Карс не прислушивается к тому, что она говорит, и
просто делает паузу для того, что она сама хотела сказать: итак,
Энни больше ничего не говорила о своей работе и ее оплате, но ждала.

"Это ужасное место", - взорвалась леди. "Здесь никто не может жить".

"Я слышала, что есть места и получше, - ответила вдова.
"Этот остров должен появиться, а чуть-чуть, чтобы люди, которые приходят из
юг, - а я частично помню себя."

"Откуда вы пришли? Вы знаете, откуда я? Вы знаете
кто я?" - воскликнула леди.

"Я приехала из Дамфриса. Я не слышал, где вы жили, миледи. Макдональд сказал мне
, что вы прибыли по приказу сэра Александра Макдональда,
чтобы впредь жить здесь.

"Я больше не буду здесь жить. Я бы предпочла умереть".

Вдова выглядела удивленной. В ответ на этот взгляд леди Карс сказала:
"Ах! ты не знаешь, ни кто я, ни что привело меня сюда, иначе ты бы понял
, что я не могу здесь жить, и почему я предпочел бы умереть.--Почему ты молчишь?
говори? Почему ты не спрашиваешь меня, что я выстрадал?"

"Я не должна думать об этом, Миледи. Тех, кто пострадал медленно
говорить о своей сердечной боли, и было бы стыдно перед Богом, чтобы сказать, как
гораздо чаще они скорее бы умер".

- Однако я должна высказаться, и я это сделаю, - заявила леди Карс. "Ты знаешь, что я
должен; и ты единственный человек на острове, с которым я могу поговорить. - Я
хочу жить с тобой. Я должен. Я знаю, что ты хорошая женщина. Я знаю
вы добры. Если вы добры к простым незнакомцам, которые приплывают на лодках, и
держите фонарь, чтобы спасти их от кораблекрушения, вы не будете жестоки ко мне--
самое обиженное существо ... самое несчастное... самое...

Она спрятала лицо в коленях и горько заплакала.

"Мужайтесь, миледи", - сказала Энни. "Если у тебя недостаточно сил для твоих сегодняшних забот, это только показывает, что впереди их будет еще больше".
"Мне не нужна сила", - сказала леди.

"Ты меня не знаешь." - "Я не хочу силы". - сказала леди. "Ты меня не знаешь. Я не
желая в силу. То, что я хочу ... что я должна быть--справедливость".

"Ну ... это то, что мы все уверены, что, когда Бог приходит день", - сказал
Энни. - В этом мы совершенно уверены. И мы, конечно, можем надеяться на терпение
до тех пор, если мы действительно захотим этого. Поэтому я надеюсь, что вы будете утешены, моя
леди.

- Однако я не могу оставаться здесь. Здесь нет людей. Есть
никто, что я могу вынести в "Макдоналдс", и никакие другие, но
рабочих, и они говорят только по-гэльски. И это убогое место.
У них нет даже хлеба.--Миссис Флеминг, я должна приехать и жить с тобой".

"У меня хлеба нет, миледи. У меня нет ничего так хорошо, как они есть в
Макдональда".

"У вас доброе сердце. Не обращайте внимания на хлеб сейчас. Поживем-увидим
что. Мне плевать, как я живу; но я хочу остаться с тобой. Я хочу
никогда больше не возвращаться в "Макдоналдс".

Вдова спустилась на землю и поманила леди следовать за собой.
она вошла в дом. Это было бедное место, как можно было видеть: - одна комната
с застекленным окном, выходящим на гавань, камином и кроватью
напротив окна;-шаткая старая кровать с истощенным стадом
кровать с ковриком на ней; а в одном конце квартиры - небольшое полутемное
отгороженное пространство, в котором стояла еще менее удобная кровать, уложенная
на козлы, сделанные из плавника.

"Кто здесь спит?"

"Мой сын, когда он дома. Сейчас его нет, миледи: и посмотрите, это
это единственное месте;--не место для тебя, моя леди".

Леди Carse сжался от нетерпения. Затем она повернулась и сказала: "я мог бы
этот более просторный номер, и на других. Я найду способ заплатить
вам...

"Невозможно, мадам", - ответила вдова. "Я вынуждена занять эту
комнату".

"На ночь, по крайней мере, вы позволите мне сделать это. Я не могу вернуться в
Макдональд ночью. Я не вернусь на всех; и вы не можете включить меня
из-вечером. У меня есть другие причины, кроме тех, которые я упомянул. Я должен
быть на виду на гавань. Это моя единственная надежда".

- Вы можете остаться здесь, если хотите, мадам, и занять эту кровать. Но
Я никогда не смогу выйти из этой комнаты между тьмой и светом. У меня есть вон та лампа.
нужно позаботиться.

- О! Я позабочусь о лампе.

Вдова улыбнулась, и отметила, что она надеется, дама бы лучше
сна, чем она могла бы наслаждаться, если бы у нее была лампа, чтобы смотреть; и что
бизнес, который она не могла привязаться к другой руке. В ходе
аргумент, дама обнаружила, что это было бы серьезное дело
пусть, как огнем и лампой, как и не было огниво на
остров, и без дров, разве что в сезон штормов, когда какой-то был
долетали до влажного.

"Я хотел бы жить с вами, и помочь вам держать свой светильник,"
сказала дама. "Если бы вы только могли снять для меня комнату ... Не то чтобы я имел в виду
остаться на этом острове! Я не соглашусь на это. Но пока я здесь,
ожидая возможности уехать, я хотел бы провести время с вами. У вас есть
сердце. Вы бы сочувствовали мне.

"Я действительно сочувствую вам, мадам. Должно быть, это ужасное место для вас, уже сегодня.
и в течение многих последующих дней. Но, о! миледи, если вы хотите покоя
конечно, это то самое место! Это благословение, которое можно обрести где угодно,
Я знаю. Можно было бы подумать, что это сверкнуло с неба или выдохнулось из
воздуха, - это так несомненно, везде, где небо наклоняется или воздух
обволакивает нас. Но из всех мест это самое подходящее для душевного спокойствия ".

"Этот!.. этот... унылый остров!"

"Этот тихий остров. Посмотри сейчас и посмотри, можно ли назвать это унылым.
Почему, мадам, вряд ли можно ярче слава, или более жизнерадостным
свечение между сынами Божиими о троне, чем в этом
момент, когда над морем и на берегу, и возле дома до самого камня из моих
порог. Мадам, я никогда бы не подумала, что этот остров унылый.

"Здесь не всегда закат и не всегда лето", - сказала леди Карс, которая
не могла ни отрицать, ни полностью сопротивляться красоте этого пейзажа.

"Другая красота приходит ночью и зимой", - заметила вдова,
"а иногда и величие, которое лучше самой красоты. Если
мягкость этого солнечного света питает наш душевный покой, то еще больше этого делает
мощь штормов. Красота может быть посланницей Бога. Мощь - это
Сам Бог ".

"Вы говорите так, как будто не боитесь Бога", - сказала дама со светлым
неопытность, кому такие темы не были знакомы.

"Как грешник, я боюсь его, мадам. Но как своего ребенка-Зачем, мадам, что
еще у нас во всей Вселенной? И имея Его, чего еще мы
хотим?

"Он наполнил нас желаниями", - сказала леди. "Я, например, вся такая
осиротевшая и очень, очень несчастная.--Но не будем говорить об этом сейчас.
Тот, кто одинок в этом месте, кто не знает и не нуждается ни в чем другом,
не может сразу проникнуться моими горестями. Потребуется много времени, чтобы заставить тебя
понять такое страдание, как мое. Но для меня будет утешением открыть свою
с уважением к тебе. И я должен жить в пределах видимости гавани. Я должен видеть
каждую приходящую лодку. Они говорят, что ты видишь.

- Я вижу. Их немного, но я вижу их всех".

"И ты многих спасаешь благодаря искре в твоем окне".

"Считается, что Богу было угодно спасти некоторых, кто погиб бы сам
как некоторые погибли до них. Он поставил передо мной эту задачу торжественным образом
много лет назад; и любая милость, которая из этого выросла, принадлежит Ему. - Вы
видите какое-нибудь судно в море, мадам? Я всегда смотрю за границу в последнюю очередь
перед заходом солнца. Мои глаза вряд ли намного старше твоих:
но они сильно изношены."

"Как ты так использовала свои глаза? Это из-за того, что ты вяжешь волосы?"

"Это нехорошо. Но это больше из-за резких ветров и ночных наблюдений.
И блеска моря днем.

"Я должен жить с тобой. Я буду наблюдать за тобой днем и ночью. Ты думаешь
Я не могу. Ты думаешь, я устану. Но ты же не устал от этого.

"О нет! Я никогда не устану от этого".

"Тем более я должен устать. Ты хочешь только поддерживать свою лампу. Я хочу уйти
подальше. Все интересы моей жизни лежат за этим морем; и ты
думаешь, я устану ждать удобного случая?--Я буду наблюдать
всю эту ночь. Ты ляжешь в постель и будешь спать спокойно, а я
оставлю твою лампу. А завтра мы что-нибудь придумаем. Почему
Я не могу снять комнату в коттедже, построенном в конце вашего? Я
сниму.

"Если вы сможете найти кого-нибудь, кто построит его", - предложила вдова.

- Полагаю, кто-то построил "Макдоналдс". И твой.

"Макдональдс" очень старый; считается, что он был построен одновременно с
часовней, которая стояла в руинах вот уже сто лет. Мой муж
построил наш - со мной, чтобы я помогла ему; а также его брат, который умер до того, как
это было закончено ".

"Где ваш сын?" - спросила дама. "Если он согласится работать
на меня, я сделаю это. Где ваш сын? И чем он занимается
бизнес?"

"Я не знаю точно, где он".

"Хорошо, но он на острове?"

"Думаю, что да. Он приходит и уходит по своим делам. В
Начале лета он ищет яйца по всему острову; и, несколько позже, в
гагачий пух. Когда он не может добыть ничего лучшего, он приносит птиц
самих себя."

"Что вы с ними делаете?"

"Мы храним перья, а также шкуры. Шкуры теплые, чтобы их можно было укрывать
на лапки, когда из них делают носки. Если птицы не очень старые, мы
солим их на зиму: а в худшем случае я получаю из них немного масла. Но
Я получаю больше всего жира из молодых тюленей и из печени рыбы, которую он
время от времени ловит.

"Рыба! значит, у него есть лодка! Выходит ли он на лодке ловить рыбу?"

"Вряд ли я могу сказать, что у него есть лодка", - ответила мать с
необычайным спокойствием, которое говорило о внутреннем усилии. "Наши
пещеры уходят очень глубоко в скалы; и уступы уходят далеко в
море. Ролло сделал что-то вроде плота из плавника, который он нашел: и
на этом он пересекает воду в пещерах и переходит с уступа на уступ.
на ходу ловя рыбу. Это наш единственный способ добыть рыбу, за исключением
когда в гавань случайно заходит лодка ".

"Может ли этот плот выйти в тихий день - в очень спокойное море - навстречу
любой лодке на расстоянии?"

"Невозможно! мадам. Я думаю, что это слишком опасно в наши маленькие бухточки, чтобы
быть использованы без греха. Это против моих суждений, что Ролло никогда не ходит
круглый конце выступ, на котором он был замечен делать".

"Но достать лодку невозможно? У вас никогда не было лодки?"

- Когда-то у нас была лодка, мадам, и она пропала. Даже эгоистичная леди
Карс упрекнула себя за свой вопрос. Теперь до нее дошло, что лодка
и муж погибли вместе; ведь Макдональд сказал ей, что
Энни Флеминг видела, как тонет ее муж.

"Хотела бы я знать, где Ролло", - сказала она, чтобы нарушить молчание. "Я думаю,
что-то можно было бы сделать. Я думаю, я могла бы найти способ. Разве вам не хотелось бы
знать, где он?

"Нет, мадам".

"Ну! возможно, вы бы беспокоились о нем, если бы знали. Но в какую сторону
он пошел?"

Вдова указала на север, где, казалось, были обрушены огромные каменные глыбы
друг на друга, и в море, у основания пропасти два
сто футов высотой. Далее она рассказала, отвечая на вопрос, что Ролло
вчера ушел, не сказав, куда направляется; и среди скал, на которые она указала, были
пещеры, где Ролло, возможно, мог быть
рыбачит.

Леди Карс досадовала на надвигающуюся темноту. У нее была
цель; но солнце не заходило позже и не обещало взойти
раньше, по этой причине. Когда вдова поставила перед ней немного овсяного хлеба
и сушеной рыбы, она съела, не заметив, что ничего не осталось для
ее хозяйка. И когда вдова зажгла железную лампу и установила ее на
окне, леди лишь слабо притворилась, что хочет сесть и посмотреть
на это. Она также ничего не сказала о том, что заняла более скверную кровать. Она была
убеждена, что ее первой заботой было получить какой-то хороший отдых, подготовительные
чтобы идти вперед, искать Ролло, и заставить его взять ее на плоту
какое-то место, откуда она могла сбежать на материк. Итак, она легла на
кровать вдовы и крепко заснула, а ее голодная хозяйка сидела у
тлеющего торфа в грубом камине, время от времени улыбаясь
идея ее гость уже поздно ревность о просмотре светильник для нее, в целях
чтобы дать ей хорошо выспаться. Когда рассвело, она отправилась к себе.
в постель к сыну и только заснула, как леди Карс разбудила ее, чтобы попросить
принести с собой что-нибудь на завтрак, поскольку она не знала, когда ей следует
вернется из своей экспедиции. Снова вдова улыбнулась, как она сказала, что
ничего не было в доме. В это время года там не были
магазины; и хороший аппетит ночью ничего не оставили на утро.

"О боже!" - воскликнула леди. "Что ж, осмелюсь предположить, что твое сидение заставило тебя
достаточно голоден, чтобы доесть все, пока я спал. Без сомнения, это
должно. Но что делать, я не знаю. Я не вернусь в "Макдоналдс", если
Я буду умирать от голода. Возможно, я встречу каких-нибудь рыбаков или еще кого-нибудь. Я
попытаюсь. - Доброе утро. Я вернусь: но я не буду надолго отвлекать вас
от ваших дел. Я получу коттедж, построенный в конце твое как
как можно скорее". Дверь закрылась за ней, и еще раз вдова
улыбнулась, как она взяла себя в руки, чтобы отдохнуть на своей кровати. Она уже ответила
поблагодарила за благословения, которыми начался новый день; и
особенно то, что такой скромной особе, как она, была оказана честь и
привилегия - столь неожиданная и немыслимая - оказывать гостеприимство.



ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

СТРАНСТВИЯ НЕУГОМОННЫХ.

Леди зашагала с огромной скоростью, поскольку очень спешила найти
Ролло. Она спустилась к берегу, зная, что если она держится на
высоты она должна прибыть в пропасти, которая бы запретила все
доступ к пещерам ниже.

Начинался отлив; и как только она добралась до песка в
маленькой бухточке, она обрадовалась, увидев множество моллюсков. Ее первый
мысль заключалась в том, что она соберет немного и отнесет Наверх для Энни
Завтрак Флеминга; но она тут же вспомнила, что этого бы добавить
ее утомляет, и потреблять ее драгоценного времени, и она отдала ...
думал, и началось собирание моллюсков себе--большие голубые моллюски,
что она думала, что бы позволить себе ее отличным завтраком, если только она
могли бы встретиться с некоторыми свежий хлеб и масло в каком-нибудь уголке, на острове.
Она подвернула юбку - юбку от платья деревенской женщины, которое носила сама
, - и сделала из нее мешочек для своих ракушек, радуясь этому моменту
что это был не ее шелк. Потом она вспомнила, что
видела у вдовы легкую и прочную корзиночку, сделанную из
морского гнеда, который рос на песках. Эта корзина будет полезно ее:
так она, в конце концов, подниматься и выполнять некоторые моллюски Энни, и одолжить
в корзину. Она так и сделала, и снова без пробуждения
вдова.

Сначала леди Карс подумала, что Энни права, и что остров
в конце концов, не такой уж унылый. Утренний бриз был свежим и
усиливался; волны весело набегали на песок и ударялись о
на выступающие скалы и падала обратно с веселым всплеском. И
пропасти были такими прекрасными, что она затосковала по своему альбому для рисования; и романтика
ее юности начала возрождаться в ней. Здесь был целый день для
ровинг. Она бы хоть как-то развести огонь в пещере, и готовить для себя.
Она была уверена, что смогу жить среди этих пещер; и если она пропала
в течение значительного времени, Макдональдс подумать, она сбежала, или
утонул; и она могла ускользнуть наконец, когда какой-то сосуд поставить в
гавань. Она остановилась и огляделась; но на всем огромном протяжении
вод не было никакого сосуда, чтобы увидеть, но шлюп в гавани;
пока на берегу не было человека видимым, ни каких следов
жилье. Одиночество несколько давило ей на сердце; но она ускорила шаг
и обогнула мыс, который закрывал от нее вид на сушу,
и не позволял никому из "Макдоналдса" увидеть ее. Она не боялась.
что прилив помешает ей вернуться. У нее был целый день впереди.
она могла в любой момент взобраться по скалам на безопасную высоту.

Это действительно были пещеры! При виде их у нее защемило сердце.
волнение, сильно отличающееся от всего, что она испытывала долгое время. Она нетерпеливо
вошла в первое и глубоко вздохнула, когда грохот воды и
эхо вместе почти лишили ее чувств. Во время самых низких приливов
внизу, в извилистом центральном канале, была некоторая глубина.
Вечером каким черным, должно быть, был этот канал! каким торжественным было все это место!
Теперь светило низкое солнце, освещая каждую точку, и раскрытие
все впадины, и просто ловить пульсации, которые, в свою
свою очередь, допустил пульсации света на крыше; и, далеко, не было
открытие-зияющей брешью в сторону пещеры, - который дал допуск к
второй каменной гробнице.

Леди Карс стремилась достичь этого отверстия; и, наконец, ей это удалось. Она
не могла пересечь чистую глубокую воду в канале под ней. Он был
просто слишком широк для безопасного прыжка. Но она нашла опору среди камней,
которые ограничивали ее; и она пошла дальше - то поднимаясь, то почти спускаясь
к воде - среди танцующих огней и нарастающего и затихающего эха; дальше
она пошла, ее сердце трепетало, настроение поднялось - вся ее душа была полна
радости, которой она давно не испытывала. Она перешагнула через
небольшую расщелину, к которой вода, наконец, сузилась, и, достигнув
отверстия, нырнула в него.

Казалось, она оставила свет и звук позади себя. Тусклая, прохладная и
почти безмолвная была пещера, в которой она сейчас стояла. Ее пол был густо
усыпан мелким песком, создавая ощущение, что ее собственных шагов
не было слышно. Черные каменные столбы поднимались из неподвижного озера
который лежал у нее на пути, и который она заметила как раз вовремя, чтобы
помешать ей ступить на него. Эти колонны и другие темные массивы
поднимались все выше и выше, пока ее взгляд не потерял их в темноте; и если
там и была крыша, она не могла ее разглядеть. Капелька сверху с плеском падала в бассейн
примерно раз в минуту; и ропот снаружи был таким
приглушенным - казалось, его настолько поглотили просторы и мрак, - что
минутное падение было громким по сравнению с этим. Леди Карс легла на мягкий
песок, чтобы отдохнуть, послушать и подумать - обдумать планы, как спрятаться и
побег. Все ее размышления приводили ее к одному и тому же выводу:
для любого плана побега необходимы три вещи - запас еды,
лодка и сообщник. Она встала, продрогшая и голодная, полная решимости
попробовать, не сможет ли она встретиться с одним или со всеми из них сегодня же.

Как она медленно двинулся вокруг бассейна, она заметила, что он не был
так, не шевелясь, как и доныне, и журчание воды увеличилась на
уха. Это был только что начинался прилив, и что бассейн был
кормят такого наплыва, как может состояться через несколько закоулки.
Она заметила, что эти щели пропускали мерцающий свет, который
теперь был ощутимо затемнен. У нее не было страха - только восхитительный трепет
, который охватывает дух, когда он допускает себя до крайних пределов
уединения природы. Был какой-то свет и безопасная возможность
вернуться тем путем, которым она пришла. Она не хотела возвращаться, пока она не
пыталась ли она получилась.

Она продолжала идти - не раз почти в полной темноте - не раз
поскользнувшись на мокром и заросшем водорослями камне там, где она ожидала наступить
толстый песок - не раз раздражаясь из-за небольших трудностей, поскольку
голодные люди лучше закаляет, чем ее склонны делать странные
мест. Сюрприз ждет ее в прошлом. Ей показалось, что она заметила
проблеск света перед собой; и она внезапно очутилась на вершине
крутой песчаной отмели, у подножия которой было отверстие -
очень низкая арка - для наружного воздуха. Пока она спускалась по склону,
она услышала голос снаружи. Она была уверена в этом. Вскоре раздался
смех, и голос повторился. Если она нашла Ролло, значит, был еще кто-то
а если Ролло здесь не было, оставалось еще надеяться
от чего-то.

Теперь вопрос заключался в том, сможет ли она пройти через арку. Она просунула
сначала свою корзину, а затем собственную голову; и она увидела, что заставило
ее некоторое время лежать неподвижно. Арка открывалась в бухту, глубокую
и узкую, между выступающими скалами. Маленький плот поднимался и опускался на
поверхности воды; а на плоту стоял человек, опираясь на
широко расставленные ноги, обеими руками он держался за веревку и пристально смотрел
пристально вверх. Плот был в некотором роде закреплен на якоре; привязан веревками к
скалам по обе стороны бухты; но его все равно сильно качало
эта леди Карс считала положение этого человека очень опасным, и она
поэтому не издавала ни звука, чтобы не напугать его. Она мало что понимала.
представляла, насколько безопасным было его положение по сравнению с положением товарища, за которым он
наблюдал.

За короткое время мужчина сменил занятие. Он ослабил свою хватку на
трос, прикрепил его к углу плота, смотрел про него как
человек досуга, и потом еще раз посмотрел вверх, протягивая руки
а если поймать что-то хорошее. И сразу же хлынул поток морских птиц
начали падать: то одна, то три, то снова одна: они спускались вниз, головой
прежде всего, мертвый, как камень. Двое упали в воду; но он выловил их
палкой с волосяной петлей на конце и бросил на
кучу посреди плота.

Когда ливень начал ослабевать, Леди Carse думал, что это время, чтобы сделать
сама слышала. Она положила голову и плечи через низкую арку и
обратился мужчина, если он думал, что она может пройти. Его испуг при звуке
голоса, его растерянный взгляд вниз, на скалу, и испуганное
выражение его лица, когда он обнаружил лицо, которое выглядывало
там, внизу, это чрезвычайно позабавило леди Карс. Она ничего не помнила
как в отличии от ее светлую кожу, и волосы у нее были эти женщины
из этих островов, ни того, что был чужим в этом месте более редкая, чем
призрак. А что касается мужчины - что он мог предположить, кроме того, что красивое
лицо, которое он видел, выглядывающим, смеющимся, из-под обрыва,
принадлежало какому-то скальному духу, посланному, возможно, для озорства? Однако, в
время стороны пришли к объяснению, то есть, все, что
женщина говорит, мужчина поймал одного слова-Макдональд, и он увидел, что она
была корзина с моллюсками, и знал корзинка для острова
производство. Более того, он нашел, когда он рискнул помочь ей, что
ее рука была из плоти и крови, хотя никогда прежде он не видел такого
стройный и белый.

Когда она выпрямилась на берегу ручья, что это было за зрелище!
Какими бы прозрачными ни были волнующиеся воды, дна не было видно. От их
темноты и глубины у нее по телу пробежал холодок. Над головой
выступающие скалы почти закрывали небо, а маленькая полоска, которая
оставалась, была затемнена тучей порхающих и кричащих морских птиц.
Ей указали на причину их переполоха. Мужчина, которого она
едва ли мог бы отличить а за красной шапочкой на голове, был
на лице пропастью; теперь появляется до сих пор, теперь двигаясь, она могла
не рассказать, как, на скале, казалось, ее так гладко, там как
стена дома. Но это было не так - там были выступы; и на одном из них
он стоял, разоряя гнезда морских птиц, которые кричали вокруг его головы.
- Ролло? - спросил я.

- Ролло? дама спросила, как она отвернулась, ее мозг лихорадит в
прицел она видела.

"Ролло", - ответил человек, теперь полностью устраивает. Не дух хотел бы, чтобы
рассказал, кто в кого попал.

И теперь Ролло предстояло спускаться. Его товарищ снова ступил на плот,
вытолкнулся на середину канала, закрепил плот, ухватился за
веревку и удержался на ногах. Леди Карс думала, что не может смотреть; но
время от времени она поднимала глаза, когда раздавался зов сверху, или
вопрос снизу, или когда хлопала веревка, или наступала пауза в
судебное разбирательство. Когда Ролло, наконец, соскользнул на плот, вытащил его
на берег и запрыгнул на камень рядом с ней, он был беспечен, как
хеджер возвращался домой к завтраку, а она дрожала всем телом.

И Ролло думал больше завтрак, чем он был
это заслужил, или о присутствии незнакомца. Он был крепким, а теперь
голодным восемнадцатилетним парнем, для которого любая пропасть была не более пугающей,
чем лестница для строителя. И, поскольку его мать научила его
говорить по-английски, и по этой причине он был нанят для общения
с теми незнакомцами, которые время от времени приезжали на остров во время
В отсутствие Макдональда он был немного смущен появлением леди
. В основном он был занят своим пакетом с яйцами, поскольку
больше, чем он ожидал найти так поздно в этом сезоне. Все это было
очень хорошо, сказал он, для их предоставления в день, но это был знак, что
кто-то знал, что это бухта, а также самих, и что он больше не
в собственность на себя и своего товарища.

"Каким образом?" - спросила леди. "Как вы можете судить по яйцам?"
"здесь кто-то был?"

Ролло взглянул на своего товарища с какой-то забавной уверенностью, что это не мог быть
ни голос из могилы, ни призрачный обитатель пещеры, который мог бы
потребовать объяснений по такому вопросу. Затем он снисходительно сказал
ей сказали, что, когда у гаги отбирают яйца, она откладывает еще; и
это повторилось дважды, прежде чем она в отчаянии сдалась. Конечно, это откладывает
сезон вылупления; и когда, следовательно, яйца обнаруживаются свежими так сильно
в конце сезона, совершенно очевидно, что кто-то был там, чтобы
забрать ранее отложенные. Ролло, казалось, был доволен, что леди смогла
понять это, когда ей объяснили. Он ободряюще кивнул ей
и начал карабкаться вперед по камням, его
спутник был уже на несколько шагов впереди него. Леди последовала за ним
со своей корзинкой, как могла; но вскоре она оказалась одна.
и не в самом приятном настроении из-за того, что ею так пренебрегли. Она еще не знала, что находится в месте, где женщины привыкли меняться местами.
здесь о приоритете думают только у камина, в присутствии пожилых людей или проповедника Евангелия.
Она еще не знала, что находится в таком месте, где женщины привыкли меняться сами.
о приоритете не думают, разве что у камина.

Однако она разгладила брови, когда вновь увидела молодых людей
. Они стояли на коленях у входа в пещеру, тщательно
управление тлеющий торф так, чтобы получить огонь. Это был щекотливый
работа; потому что торф слишком долго был предоставлен самому себе; и щепки
и стружки были вещами, которых никогда не видели в этих краях. Вместо этого был приготовлен пучок сухой травы
или несколько волокон вереска; и это
было нелегко приготовить при такой жаре, чтобы разогреть свежий торф.
Наконец, однако, все было готово; туда и сюда были воткнуты яйца, чтобы
поджарить. Моллюски должны быть слишком жареная, и два или три маленьких
мышь-цветные птички, детеныши Гага-утка, были жарка, как только
как нарветесь. Так много для еды. Что же касается выпивки, то там было
ничего, кроме чистого виски, если только леди не могла пить морскую воду. Жажда
когда она вспомнила, как капать в пещере; но, кроме того, что он был
далеко ехать, и скупым, когда получается, она вспоминала все в слизи, она
видел, и она не знала, откуда что потек пришел. Итак, она выпила
два или три глотка виски и была удивлена, обнаружив, как
мало оно ей не понравилось и как хорошо шло ей после прогулки.

Как только Ролло смог позаботиться о ней, она рассказала ему, где провела
ночь - как она решила жить с его матерью и в виду
гавань-и как она хотела двух или более комнат, построенный для нее в
конец вдовы дачу, если, конечно, она могла бы получить построил лодку
вместо того, чтобы отвезти ее к главному, ради которой она хотела заниматься, чтобы заплатить
далее, что следует спросить. Ролло рассказал об этом своей спутнице; и
они оба так смеялись над идеей лодки, что Леди Роуз в
великий гнев, и ушел. Ролло сопровождал ее и указал на свой
плот, сказав, что другого такого судна, подобного даже этому, на
острове нет; и люди не думали о лодках, даже в своих мечтах, хотя
он мог бы представить, что любая леди на юге могла бы, потому что слышал, что
лодки были обычным явлением на юге. Но, продолжал он, если бы она могла
у нее не было лодки, у нее мог бы быть дом.

"Ты поможешь построить это?" - спросила дама. "А твой спутник ...
все люди, которых ты знаешь, помогут мне построить это?"

"Почему бы и нет", - ответил Ролло. "Нам нужно будет построить что-то вроде коттеджа
для священника, который приезжает ... для священника и его жены;
и мы также можем..."

"Министр! Придет ли священник?" - воскликнула дама.

"О, слава Богу, чей он слуга! Слава Богу, что он послал меня
избавление, как и он, безусловно, с помощью этих средств!" Она опустилась на нее
колени. Ролло погладил ее по плечу и сказал, что рядом не было
конечно, придет. Что думать о Ролло, она не знала. Он обращался с
ней, как с ребенком. Он говорил вкрадчиво, объяснял
ей самые простые вещи на ее глазах и похлопывал ее по
плечу. Она отстранилась, очень надменно глядя на него, но он только
кивнул.

"Почему мне раньше не сказали, что приедут священник с женой?
Макдональд мне не сказал. Твоя мать мне ничего не говорила.

"Они не знают этого. Они редко знают вещи, пока я не скажу им; и
Я не хочу быть дома, чтобы построить дом, пока я не попал какой-нибудь
свои дела сделал".

Он не хотел рассказывать, как он получил свою информацию, но объяснил
что это был заказ для министра, чтобы жить в течение некоторого времени на каждом из
отдаленные острова, где было слишком мало людей, чтобы сохранить
постоянный пастор. Этот остров был слишком малонаселенным, чтобы на нем мог быть священник
С тех пор, как сто лет назад часовня пришла в упадок, - сто
но время наконец пришло. Когда-то на его берегах был священник.
разочарование в некоторых договоренностях на ближайшем соседнем островке; и
Мистеру Рутвену и его жене было назначено проживать здесь год или
больше, как могло показаться желательным. Ролло счел эту новость отличной.
Дети и брак принесут сюда, чтобы креститься.
и вышла замуж, прибывающих пожалуй, больше, чем один раз в течение года;
и было бы странно, если бы министр не было, в то время, чтобы быть
отправили в лодку, чтобы похоронить человека. Или, возможно, пара похорон
могли бы состояться в старой часовне. Там должно быть какое-то движение; и это
это был бы отличный год для Ролло. И, для начала, нужно было бы
построить дом; и его могли бы послать за материалами. Ему должно было бы это понравиться
, хотя ему не очень нравились проблемы, связанные со зданием.

После минутного раздумья дама спросила его, не может ли он сохранить
в секрете приезд священника до последнего возможного часа. Она
награду ему хорошо, если он получит дом, построенный, как и для нее. Видя, насколько
ценной была эта возможность, она оказала Ролло доверие, показала ему
как Макдональд мог бы удовлетворить ее, если бы она, казалось, согласилась
она спокойно жила на острове; тогда как, если бы он знал о приближении
судов с незнакомцами, он, вероятно, заключил бы ее в тюрьму или увез бы
в какое-нибудь еще более дикое и отдаленное место в океане. Ролло видел
что-то от нее причинам, и сказал снисходительно: "Ну, ты рассуждаешь как
остров теперь женщина. Вы бы жили здесь, кстати вы
понимать вещи".

И все же он лучше воспринял бы ее обещания огромного вознаграждения, если бы сделал
именно так, как она хотела. В ней было что-то такое, что позволило ему
представить ее какой-нибудь королевой или другой могущественной особой; и, как это случилось с
костюм его, чтобы сохранить в тайне до последнего момента, он обещал, для
он сам и его товарищ, быть осторожным, и подчиняться приказам.

Покончив с этим, дама отправилась домой с корзиной, полной яиц, и
рыбы, и молодых птиц, и известием для вдовы, что ее сын в безопасности, и
не за горами и вот-вот вернется домой, чтобы попробовать свои силы в строительстве дома.



ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

ОЖИДАНИЕ МУДРЫХ.

Дела в доме шли хорошо. Макдональд не имел никакого распоряжения об этом; но
у него был срочный приказ удержать Леди Carse на острове, и, если
возможно, в тихом и аккуратном состоянии нравов. Когда он увидел, как
она была полностью поглощена строительством этого жилища, и какая же
тесная дружба, по-видимому, завязалась у нее с Энни Флеминг, он
верил, что она женщина с легкомысленным умом и сильной волей, которой
можно управлять, поддакивая. Если бы он мог помочь ей в предоставлении
сама с чередой новых объектов, он надеется, что она может быть
удержаться от шалости и беды, как ребенок сменой игрушек. Он
попробует этот метод и надеется, что его шеф возместит ему любые расходы.
Расходы, понесенные ради странной леди. Поэтому он разрешил использовать
его пони и его люди, - теперь мужчина или двое, - а теперь их жены, - чтобы
приносить камни, землю и дерн и плести вересковые ленты. Раз или
дважды он сам пришел и протянул сильную руку, чтобы собрать краеугольный камень,
и помочь заложить в Hearthstone. Дом состоял из двух комнат,
разделены проходом. Если бы леди Карс решила согласиться с идеей о том, чтобы
остаться после прибытия Рутвенов, она бы добавила еще
третью комнату; но она решила, что покинет остров в
судно, на котором они прибыли, или в следующем, на котором их прибытие будет
принести: и она ни на мгновение не стала бы зацикливаться на каких-либо сомнениях в том, что
достигнет своей цели.

Так толстые стены роза, а низкая крыша и кровля хорошо
связанным вниз, и обеспеченного кроме того, с увесистыми камнями, до осени
бури прибыл. И перед тем, как начались сильные дожди, все "Макдональдсы"
однажды вечером видели, как к ним приближалась вереница пони, нагруженных торфом -
подарок леди. В течение дня в
конце ее коттеджа было сложено столько еды, что ее хватило бы на несколько месяцев. Когда вдова вышла,
чтобы посмотреть на это и пожелать ей радости, потому что была большая куча хорошо высушенного торфа.
самое богатое из всех владений в этом регионе - леди улыбнулась так же
весело, как и Энни; однако не торфу, а мысли о том, что
она увидит, как горит мало или вообще ничего из него. Она намерена распорядиться
ее зимними вечерами совсем иначе.

Что касается вдовы, то она сейчас была благодарна за то, что она никогда не думала, что ее
ситуация муторно. Если бы в своем прежнем одиночестве, когда ее мальчик отсутствовал,
она роптала на это одиночество, ее нынешние чувства были бы
упреком ей. Теперь она не была счастлива; так далеко от него, что ее бывший
появилась жизнь, в сравнении с ней так счастлив, как она только могла пожелать.
Возможно, все было слишком мирно, подумала она, и ей, возможно, потребуется немного терпения.
упражнение в терпении. Это было большое преимущество, конечно, на обе
себя и Ролло, чтобы услышать, что леди могла рассказать способов
проживающие в других местах, и узнать такие разнообразные знания из
человек намного лучше информирован, чем они сами. Но тогда это знание
оказалось таким неосвященным! Оно не сделало бедную леди
себя сильной сердцем и умиротворенной духом. Это было чудесно и
очень волнующе узнать, какими мудрыми были люди, жившие в
города и какую великую способность требуется для ведения дел
жизнь, где мужчин были собраны вместе в цифрах; но тогда эти чудеса
не похоже, чтобы произвести впечатление на тех, кто жил среди них. Не было
никаких признаков того, что они наблюдали и восхваляли Божью руку, действующую среди
способностей людей, как это делают более отставные люди в гораздо более низких вещах -
в тепле, которое гага придает своим яйцам, заворачивая их в
пух из собственной грудки, и в аккуратности, с которой селедка
в мае и октябре мимо проходят косяки, заставляя море сверкать жизнью.
налегке, когда они уходят. Она опасалась, что, когда люди жили вне поля зрения
зеленых пастбищ и воды-и она посмотрела на данный момент по факту
на что козлы приносились в жертву сидя, и бассейн с пресной водой, где
летать дракон завис на несколько жарких дней летом, когда люди жили
взгляд зеленых пастбищ и воды, она боялась, что они стали
недоумевая в чем-то вроде Вавилонской башни, откуда звонили пастуха была слишком
нежные чтобы быть услышанными. По крайней мере, так показалось из-за эффекта, произведенного на
Ролло разговором леди. Она всегда боялась за него
эффект видения мира таким, каким она помнила этот мир - его видения
раньше он лучше научился видеть Бога повсюду и быть смиренным
соответственно - и разговор, который он сейчас услышал, был для него очень похож на
находясь на материке, да еще и в городе. Это не сделало его более
скромным, или более добрым, или более услужливым; за исключением, конечно, леди ...
не было ничего, чего бы он не сделал, чтобы помочь ей.

И тут Энни вздохнула и сразу улыбнулась, когда ее осенила мысль, что
пока она оплакивала развращенность других людей, она была самой собой
не нетронутая. Она поймала себя на том, что признается в некоторой неприязни к леди.
потому что она так занимала Ролло, что он перестал снабжать свою мать
рыбьей печенью и тюленьим жиром для масла. Лучший сезон прошел:--
она несколько раз просила его не терять шестинедельных котиков;
но он не позаботился об этом; и теперь ее запас масла был очень мал;
а впереди были долгие зимние ночи. Она должна поговорить с Макдональдом.
чтобы раздобыть ей немного масла. Но она должна очень строго поговорить сама с собой
об этой новой проблеме недовольства. Разве она не знала, что Тот, кто
назначен ее обиталище на этой высоте, и которые отметили ее за
задачи жизни, которые касаются ее сердечные струны ту ночь, когда она видела ее
муж утонет, будет поставлять средства? Если свет, который будет установлен на
холм для мужчины увидеть со стороны мечутся волны, и спасется, то будет
быть позаботились о том, чтобы, как встарь, вдовы круиз на нефть не
не получится. Что _she_ пришлось искать, чтобы было, что лампа своей души не
тускнеет и гаснет. Как-то последнее время она благодарила Бога за новый
возможности ее появление этого незнакомца! и теперь она
сжимался от этих возможностей, и придираюсь
все перед собой!

Был в этом какой-то маленький правду, и это было очень естественно; для этого
вроде суд был новый для Энни. Но она больше никогда не поддавалась ему - никогда.
даже когда испытание было таким, что немногие смогли бы его вынести.

Приближался темный, ветреный ноябрь, и вдова заболела
ревматизм обострился сильнее, чем когда-либо прежде. Она уступила свою
кровать леди Карс, и когда Ролло был дома, спала на полу, на
пепле, покрытом одеялом; единственный материал для кровати, который
она могла командовать, поскольку Ролло был слишком занят, чтобы раздобыть
тюленьи шкуры или отправиться на любое расстояние за вереском, пока он был мягким. Она
неоднократно простужалась, и, вероятно, зима у нее выдалась тяжелой
ревматизм, как бы скоро леди ни вернулась в свой дом и не уступила
постель вдовы. Однажды порывистым днем, когда сгущались влажные туманы
, Энни долго ждала, когда леди и Ролло придут к вечернему ужину
. Она не могла понять, что задержало их по соседству в такую погоду.;
погода была неподходящая для работы, к тому же уже темнело.
Она не могла из-за своих негнущихся и болезненных конечностей выйти на улицу; и
когда она заметила, что ее самая маленькая лампа погасла, она убедила
себя, что им нужно закончить какую-то конкретную работу, для которой они
нужен был свет, и он войдет, когда все будет сделано.

Но стемнело, и ветер продолжает расти, и они не
появляются. Они не имели в виду, чтобы появиться этой ночью. Макдональд был
наконец проинформирован своим начальником о предполагаемом прибытии
министра и его супруги; был очень разгневан долгим сокрытием
новости, и теперь, как поняла леди Карс, будет внимательно следить
из-за нее, и, возможно, ограничить ее до ожидаемого лодки пришли и
нет. Поэтому она и ее подельники сразу отправились в пещеру, в пещере
что Ролло был уверен, что никто из людей Макдональд был обнаружен, где
в последнее время Ролло и его товарищ, который хранится вяленая рыба, такая
небольшие посылки из овсянки, как они могли бы получить, и большим количеством торфа для
топлива. Там они сейчас сидели за ужином, за хороший огня, разожженного
в глубоком песке, который позволит создать теплую и мягкую кровать, они были в
подавай на стол, пока вдова ждала их боль и тревогу, - и, в
последний, в холод и скуку.

Когда огонь погас, она с трудом поднялась со своего места, чтобы подкормить его и
подровнять и зажечь лампу. Увы! в углу не было торфа.
Она знала, что в полдень их будет предостаточно, но леди Карс в последний момент
подумала, что топливо в пещере может быть сырым, и
унес те, что были в углу, желая, чтобы Ролло принес еще
из стопки для просушки; а этим Ролло пренебрег. Огонь
Должен был полностью погаснуть через час. Энни поняла, что должна попытаться выбраться
к дымовой трубе. Она попыталась это сделать; но сильный порыв ветра и
густая холодная морось так изводила ее, что она не могла этого выносить и
с трудом закрыла дверь. Она повернулась к своей лампе, чтобы
зажечь ее, пока огонь еще горел. Масла в нем было совсем немного.
Она протянула руку за масленкой. Ее там не было. Ролло
подумал, что леди понадобится свет в пещере; леди Карс
подумала, что вдова могла бы на одну ночь разжечь хороший огонь, который послужил бы ей
цели; и вот масленка оказалась там же, где и торф.

Энни опустилась на свое место, почти подавленная. Не совсем подавленная,
однако даже эта угроза поставила в тупик великую цель ее жизни
. Не совсем подавила, ибо ее сердце и слух все еще были открыты для
голосов природы.

До нее донесся крик морской птицы, когда существо пронеслось мимо.
взрывная волна.

"Это для меня", - сказала она себе, чувствуя, как кровь приливает к ней.
пораженное сердце и бледные щеки. "Как Бог посылает Своих созданий учить нас!
в тот момент, когда нам нужен Его голос! Я видел баклана, сидящего
в своей норе в зимнюю погоду, - сидящего там целыми днями, голодного
и замерзшего, время от времени пытающегося выбраться, и загнанного обратно таким сильным ветром.
взрыв, которого он не может выдержать, - такой взрыв, как этот. И тогда он терпеливо сидит дальше.
И больше не двигается, пока ветер не утихнет и небо не прояснится.
И если его крыло поначалу слабое, оно вскоре укрепляется. Порыв ветра отбрасывает
меня обратно в ночь; но я, у которого есть мысли, на которых можно отдохнуть, вполне могу вынести
то, что может крылатое существо. Этот крикун был послан ко мне. Интересно,
что с ним стало. Надеюсь, его не унесло совсем."

Но ему не хотелось сидеть, думать, а огонь просто, и
светильник вероятно, чтобы сжечь всего лишь час. Она зажгла лампу с
трудности, с бьющимся сердцем и дрожащими руками, чтобы не последний
доступен искра должна выйти первой. Но Вик поймал; и лампы
был помещен в окно, посылая, как показалось Энни, блеск
по ночам ее собственный разум, а также, что бурные
воздуха. Это оживило ее изобретательность и надежды.

"Еще есть час", - подумала она. "Я уверена, что это продлится час;
и к тому времени, может быть, что-нибудь пришлют".

Она сняла свой хлопчатобумажный носовой платок, оторвала край и размотала
хлопок так быстро, как только могла, и скрутила его в фитиль, который она
она думала, что сможет исправить на шампур поперек оловянную кружку, из которой Ролло
пил его виски, когда дома. Она валил из трубы и
посмотрел быстро все жирные части рыбы, и каждый жирных
часть сушеного мяса повесил трубку в дыму для зимнего использования; и эти
она делала отчаянные усилия, чтобы расплавить пламенем своей лампы. Она
выжала несколько капель - едва хватило, чтобы смочить фитиль. Этого не хватило бы
гореть пять минут. Она упорствовала до последнего момента, говоря себе
"Ни разу за эти семнадцать лет, с тех пор как я увидела своего мужа
утони, между этим окном и морем была темная ночь. Ни разу
моя искра не погасла: и я не буду думать об этом сейчас. Бог может
разжигать огонь, где Ему заблагорассудится. Я слышал, что люди в других странах
видели, как стрела молнии пронзила лес и заставила
дерево вспыхнуть, как факел. У Бога свои пути."

Все это время ее руки работали так усердно, что она почти не чувствовала их.
они болели от ночного холода. Но теперь понадобился ее новый фитиль, потому что
старый гас. Он вспыхнул, но она видела, что скоро он должен был погаснуть.
Она сломала свой старый табурет, и без того весь разбитый. Некоторые
осколки она застряла одна за другой в лампу, и тогда она сожгла
более крупные куски в очаге, спрашивая себя, не переставая, как будто
для поддержки", - у Бога есть свой образ."

Но поднимающееся и опадающее пламя становилось все более и более неуверенным;
наконец, очень внезапно, оно совсем погасло. Еще через
минуту не осталось ни искры.

На некоторое время наступила тишина на даче, сейчас темно на первом
времени с тех пор как Энни была вдовой. Она подкралась к ее холодной постели; и,
под покровом темноты странно, она прослезилась. Но вскоре она
сказала себе: "у Бога есть свои способы разжигания наши духи также
как пламя светильника. Возможно, смирив меня или изменив моему долгу
когда я слишком полюбил это, Он согреет мое сердце новым доверием к Нему.
Да будет воля Его! Но Он позволит мне помолиться, чтобы этой ночью в
гавани не было никого, кто мог бы утонуть или быть выброшенным штормом, потому что Ему
угодно затемнить мой свет ".

Прежде чем она успела полностью успокоить свое сердце этой молитвой, раздался шум
на небольшом расстоянии, и красные отблески в клубящемся тумане, который проплывал мимо
за окном; а затем последовал громкий стук в дверь.

Это был Макдональд со своими людьми, пришедший посмотреть, в безопасности ли леди.
Он выглядел озадаченным и встревоженным, когда Энни сказала ему, что не может
думать, что леди может быть не в безопасности, теперь, когда она так хорошо знает
места на острове и была такой бесстрашной. Часто случалось,
что она отсутствовала ночь и день; и, без сомнения, на эту ночь разразилась буря.
ночью она и ее спутники были задержаны в каком-нибудь укромном месте, - в каком-нибудь
место, где, как у нее были основания полагать, у них были огонь и свет. Что касается
ее самой, когда Энни увидела факел, который нес Макдональд, ее глаза
заблестели в пламени, и она еще раз мысленно сказала:
"Конечно, у Бога свои пути".

Макдональд был очень гневным, когда он узнал, что на допрос Энни, как это
это был ее дом был темным. Торопливо разжигая принесенный торф
из штабеля, он пробормотал, что, похоже, Богу было угодно, чтобы
на остров снова напала ведьма, после всех мучений, которые были
предпринятая двадцать лет назад, как он хорошо помнил, для расчистки места от
первый. Эта женщина, должно быть, ведьма.--

"Нет", - сказала Энни. "Я полагаю, она послана к нам навсегда. Давайте подождем
и узнаем".

"Хорошо? Что хорошего?"

- Видите ли, именно благодаря ей я узнаю, какой вы добрый сосед,
когда в этом есть нужда, - ответила Энни, не добавив вслух того, о чем она думала, - как
эта ночь доказала, что Бог приносит помощь в самые неподходящие моменты.

"Она ведьма", - настаивал Макдональд. "Никакая сила, кроме этой, не смогла бы
погасить твой светильник и отвлечь твоего единственного сына от почитания своего
родителя, чтобы он стал рабом чужака".

Поскольку Энни в этот момент не могла говорить, Макдональд продолжал раздувать огонь.
Тем временем он взмахнул краем своего пледа.

"Это часовня, я знаю. Вещи никогда не заканчивается для любой длины
времени здесь, поскольку Церковь полностью упал вниз, и блеять на
парень пришел оттуда, откуда псалом должны звучать. Мы должны приложить все усилия
, чтобы построить часовню; и, поскольку скоро приедет священник, мы
можем надеяться освободиться от ведьм и всякого рода проклятий ".

"Там будет мало места для любого рода проклятий, - подумала Энни, - когда
священник научил нас `быть добрыми друг к другу",
и не делать наш маленький остров более бурным из-за страстей, чем он когда-либо был,
из-за бурь с ветром и градом ".

- Ну вот, теперь для вас приготовлен хороший костер, - сказал Макдональд, поднимаясь с колен.
- и я не буду просить вас. Энни, что у тебя на уме как
Блейз заключил глаза блестели. Я не буду спрашивать вас, потому что вы могли бы сказать мне
что я нуждаюсь в священнике, чтобы он проявил милосердие к изгнанной
леди. Ах, ваша улыбка показывает, что именно об этом вы думали. Но
Я могу сказать вам вот что: она злая женщина. Ее отец совершил
убийство, и она вполне способна и желает сделать то же самое. Поэтому я
должен пойти и найти ее, и позаботиться о том, чтобы ее нога не ступала ни в какую лодку, кроме
моей.

"Твоей?"

"Да. Я должен убрать ее с пути всех лодок, кроме моей. Этот
остров был выбран для такой цели, и теперь...

"А теперь, - сказала Энни, - если леди страдает от такой черствости
сердца, не жестоко ли отрывать ее от слова Божьего и богослужения,
именно тогда, когда приходит священник?" О, Макдональд! что бы ты сделал
тому , кто должен увезти твоего бедного больного маленького Малькольма в Сент -
Килда, как раз в тот момент, когда твой зоркий глаз заметил парус на востоке, и
ты поняла, что это приближается врач; более того, посланный ради Малкольма
? Что бы вы тогда подумали, Макдональд?

"Я бы подумал, что, если бы в этом участвовал сэр Александр, ничего нельзя было бы сделать
и ничего не следовало бы говорить. И сэр Александр в этом замешан,
так что я должен идти.

Пока Макдональд и его люди бродили по пещерам, приближалось утро.
Леди Карс и Ролло проскользнули в дом, отчасти для того, чтобы
обеспечить себе еще несколько удобств, о которых они мечтали, и отчасти для того, чтобы
получить широкий вид на море и уверенность в том, что поблизости нет никаких лодок
.

"Ты принес мою масленку, Ролло?" - спросила его мать. "Если нет, ты
должен сходить за ней и никогда больше не прикасаться к ней без моего разрешения".

- Я взяла его, - сказала леди Карс, - и я не могу его отдать.

- Его нельзя унести из этой комнаты, миледи. Он никогда не покидал этой комнаты
раньше, кроме как по моему приказу, и никогда больше не должен покидать.

"Он никогда не покинет того места, где находится сейчас", - заявила леди Карс,
краснея. "Я воспользовался вашим гостеприимством, а вы не хотите, чтобы я светился
ночью. Ты, которая живешь в собственном коттедже, с
камином и всем необходимым для комфорта - то есть со всеми удобствами, которые
такая бедная женщина, как ты, умеет ценить. Ты сама подумай сам
религиозные, я знаю, и я скорее верю, что ты считаешь себя
благотворительный тоже; и вы обиды мне свое масло, когда нет никого
что на земле вы можете сделать для меня, но и придают ему".

- Ваш образ мыслей естественен, миледи, пока вы лучше не узнаете меня и
мой долг. Но сегодня я должен сказать, что масло мое, и я не могу
одолжить ее. Вас порадует желание Ролло, чтобы привести его ко мне".

- Я достаточно хорошо знаю тебя и твой долг, как ты это называешь. Я знаю
твои особенности в отношении собственных фантазий. Я достаточно хорошо знаю, насколько
ты упряма в этом и насколько эгоистична, что готова пожертвовать мной
ради своей прихоти по поводу своего долга, своего мужа и всего этого набора
представлений. И я знаю больше. Я знаю, что значит иметь мужа, и
что ты должна быть благодарна, что твой ушел до того, как он смог играть
тиран над вами. Вы делаете вид, что говорить с властью, потому что это
дача ваша, и вашего драгоценного масла, и ваши старые гнилые
кровать. Но, кроме того, я могу научить тебя многим вещам. Вы может быть
заверил я могу заплатить вам больше нефти, чем я буду гореть до конца моей
дней, и больше спит, чем я надеюсь когда-нибудь иметь на своей старой кровати. Вы
не нужно бояться, но что я буду платить за все, платить больше денег, чем
ты когда-либо видел в своей жизни".

"Деньги не обойдется, мадам. Мне нужно масло. Ролло принесет
это. А вы прилягте, миледи ... прилягте и отдохните на моей старой кровати,
не думая ни о деньгах, ни о чем другом, кроме облегчения для вашей головы и вашего
усталого сердца. Ложитесь здесь в безопасности, мадам, потому что ваша голова и ваше
сердце печально болят ".

- Что ты знаешь о том, что у меня болит голова и сердце?

- По нескольким признакам. Когда на кого-то охотятся, как на оленя в холмах
...

Леди Карс застонала.

"Что это только на некоторое время, однако", - сказала Энни, нежно. "Когда есть
спокойствие, некому охотиться на нас-никто не причинит нам вреда. Мы
пребываем здесь или где угодно; ибо тень Всемогущего повсюду.
Никто не сможет преследовать нас оттуда или причинить нам вред внутри. И я уверяю вас, моя
леди, это лучшее место из всех мест для душевного спокойствия. "

"Я сделал тебе больно сейчас, но," сказала дама; "и я оставил тебя мало
спокойствие прошлой ночью".

"Если это так, то, должно быть, моя вина", - сказала Энни, весело. "Но никогда не
виду, что. У меня никогда нет сейчас никаких проблем вряд ли; А вы, мадам, есть
так много, и таких печальных."

- Это правда, - сказала леди Карс, чувствуя, как на глаза наворачиваются жгучие слезы.
- Вы никогда не знали ... вы не можете себе представить ... такого горя, как у меня.

Энни поцеловала руку, мокрую от жгучих слез, и положила
свою руку на голову, которая сотрясалась на подушке от рыданий.

Через некоторое время леди пробормотала: "Это кажется очень ребяческим: но это
так давно ... так давно никто ... я не встречала никакой нежности ... никакой
привязанности ни от кого!"

"Это все?" - весело спросила вдова. "Что ж, это бедное место".
достаточно того; и мы не являемся компаньонами ни для кого, кроме самих себя; но то, о чем
вы говорите, мы можем отдать. На которого ты всегда можешь положиться здесь.

- Несмотря на все, что я могу сказать или сделать? Ты видишь, насколько я временами поспешен.
Будешь ли ты любить меня и ласкать, что бы я ни сказала или ни сделала?

"Без сомнения", - ответила Энни, улыбаясь. "Это будет самым счастливым способом, если вы
заставите нас любить и лелеять вас так, как вам подобает. Но если нет, то это
благотворительность, которую Бог вложил в каждую руку, протянутую к Нему,
чтобы самые смиренные и бедные могли подавать самую лучшую милостыню ".

- Милостыня! - вздохнула дама. Она стряхнула добрую руку, коснувшуюся ее лба.
ноющий лоб, ибо ее сердце пронзила мысль о том, что она была
обездоленной нищенкой, нуждающейся в этих мельчайших проявлениях доброты и учтивости
на которые у нее не было ни привязанностей, ни характера, чтобы ответить взаимностью или заявить права.



ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

БУХТА.

Ролло принес известие, что Макдональд и его люди покинули восточные пещеры
и теперь исследуют большую северную пещеру под названием Асдрафил.
Леди пора было возвращаться в свое убежище.

"О боже!" - воскликнула она. "Нельзя ли мне отдохнуть под крышей одну ночь?
Макдональд приедет сюда снова так скоро?"

Вдова почти не сомневалась, что он приедет. Он будет появляться в любое время суток
в любое время дня и ночи, пока не узнает, где находится его пленник.
Она не могла не посоветовать даме остаться здесь, если она желает остаться на
остров, пока министр пришел.

"Я должна", сказала Леди Carse. "Но я боюсь, что пещеры. Я ненавижу это, с его
эхом, которое пугает каждую секунду, и грубыми стенами, которые выглядят так
странно в красном свете камина. Я ненавижу это. Однако", продолжала она
безудержно: "не имеет значения! Я ненавижу это место" (глядя по сторонам
брезгливость). "Я ненавижу всякое место, на которое я когда-либо был. Я хотел бы умереть.
Я хотел бы никогда не рождаться. Теперь не смотри на меня так жалобно. Я
не буду жалеть. Я не выношу, когда меня жалеют: и ты думаешь, я позволю
тебе жалеть меня? Нет, на самом деле, у меня могут быть свои проблемы. Бог знает, что у меня
достаточно неприятностей. Но я не хотел бы поменяться с вами местами ... нет, не для
все остальное, что Бог или человек не мог дать мне. Что ты улыбаешься?
Женщина, ты хочешь оскорбить мои несчастья? Я действительно унижен,
если мне улыбнулась ведьма в пустыне - я, которая когда-то ... О! Я вижу; ты
не желаешь оказать мне ни малейшего уважения и выслушать то, что я говорю.

Теперь Энни оглядывала свой коттедж в поисках того, что она могла бы прислать вниз.
чтобы сделать даму более комфортно в своем отступлении. Она пыталась поглотить
ее собственное внимание в этом бизнесе, пока Леди Carse должны были исчерпаны
ее гнев и замолчал. Но леди Карс снова схватила канистру с маслом
.

"Простите меня, мадам", - сказала Энни, - "я не могу обойтись без этого, как вы знаете.
У Ролло есть кое-какие вещи, которые, я надеюсь, помогут вам устроиться поудобнее. Если
ты увидишь что-нибудь еще, чего пожелаешь, ты получишь это - все, что угодно, кроме
моей лампы и моего масла ".

"Масло - это единственное, чего я хочу; и это мелочь для меня, кто
в моем доме в Эдинбурге горели десятки восковых светильников, и я зажгу их еще.
перед смертью я зажгу еще десятки.

- Ваш огонь должен служить вам, мадам. Я даю вам то, что должен отдать. Мой
света, это не моя тайна: она принадлежит к странникам на море. Вы
не думаю, мадам, взять то, что принадлежит, а я могу сказать, что ни в
вам, ни мне".

В этот момент в выражении лица леди Карс было что-то такое, что встревожило вдову
и поэтому она властно потребовала от своего сына:
избавьте хозяйку от масленки и подготовьте лампу к ночи.

Леди Карс, стиснув зубы и выглядя злобной, как невоспитанная дворняжка
, сказала, что если свет здесь никому не принадлежит, то никто другой не должен
извлеките из этого пользу; и попытался вылить масло из очага.
Это было больше, чем Ролло был склонен разрешить. Он схватил ее за руку с
без нежных рук, и спас всех нефти, но несколько капель, которое пламенело,
среди торфов. Более того, он сказал леди с видом
превосходства, что он почти начал думать, что у нее столько же ума, сколько у
островитян; но теперь он понял свою ошибку; и она должна справиться со своим
собственные дела. Он должен остаться с матерью-ночью.

Это была его мать, которая, упрекая его бескультурье, необходимый ему для участия
на Леди. Это была его мать, которая, когда Леди Carse лопнет от
их и сказал, что она последовала бы никто, проснулся в Ролло что-то
чувства, которые она сама себя развлекала.

"Отнеси эти вещи вниз", - сказала она. "Это слишком верно; как она говорит, что
любое место ненавистно ей; и это еще одна причина, почему мы должны
сделать все, что в наших силах, чтобы немного утешить ее в том месте, где она находится".

- Но она говорит тебе такие вещи, мама! Я не хочу больше ничего слышать
такие вещи ".

"Когда люди мучаются, Ролло, они не знают, что говорят. И
у нее есть много причин мучиться, бедняжка! Теперь иди; и давай попробуем спрятать
ее от Макдональда. Если она и священник смогут поговорить друг с другом
Я верю, что она сможет прийти в себя. Вы знаете, что Бог
создал Свои создания такими, чтобы они отличались друг от друга. Есть такие, которые сидят
еще более неподвижно во время бурь; и есть другие, которые печальны.
сбитые с толку бурями: но, если им посылается один луч Божьего солнца, это
подобно очарованию. Они останавливаются и наблюдают за этим; и когда это распространяется повсюду
им кажется, что это меняет их природу: они ложатся и наслаждаются этим, и
находят удовлетворение. Может быть, так и с этой леди, если священник даст ей
проблеск света свыше ".

"Ее не унесут, если мы с Дэвидом сможем ее спрятать", - заявил
Ролло. "Один из нас должен присмотреть за Макдональдами, пока другой развлекает
леди".

"Ты имеешь в виду, пока она развлекает тебя", - сказала Энни, улыбаясь. "У нее есть
много замечательных вещей, которые она может рассказать таким, как мы".

"Не больше, чем мы должны сказать ей. Ну, мама, она больше ничего не знает...

"Ну, ну", - сказала мать, улыбаясь. - "Ты не сделаешь ничего плохого, если будешь забавлять
ее в меру своих способностей, пока она не может видеть министра, и слышать
лучшие вещи. Так что иди, сынок".

Ролло поправил лампу; увидел, что его мать обеспечена топливом и
водой, и ушел; оставив ее материнское сердце ободренным, так что ее
почти голый коттедж был для нее как дворец. Она пела, когда
Макдональд положил голову в, как он сказал, чтобы пожелать ей доброй ночи, но в
то ли Леди Carse пришел домой, Дэвид и Ролло выступил, в свою очередь,
в качестве разведчиков; и из их доклада выяснилось, что, хотя министр
лодка еще не проявило себя, была блокада восточных пещер.
Несомненно, предполагалось, что убежище леди находится где-то в этой части
побережья, поскольку некоторые из сотрудников "Макдональдса" всегда были на виду. Время от времени
мужчина или пара женщин пробирались вдоль скал; и
однажды двое мужчин укрылись в пещере, которая примыкала к той, в которой
дрожащая леди сидела, боясь пошевелиться и почти дышать, чтобы
эхо не выдало ее. Вход в ее убежище был так хорошо
замаскирован выступами скал, что ей нечего было бояться
кроме звука. Но она не могла быть уверена в этом; а она бы
погасила свой огонь, засыпав его песком, и оставила себя в полной темноте.
в лабиринте, который всегда был достаточно запутанным, если бы
Ролло не держал ее за руку. Он осторожно ступил по песку к
ближайшему к врагу месту, некоторое время прислушивался, а затем улыбнулся и
кивнул леди Карс, и, казалось, был невероятно доволен. Этот возбужденный
ее нетерпение так сильно, что ей казалось, что враг никогда не
Декамп. Она была вынуждена держать себя в руках; но к тому времени она могла
говорят, она была очень раздражительна. Она велела Ролло не ухмыляться и не ерзать в
таким образом, но чтобы сообщить ей свои новости.

"Отличные новости!" Объявил Ролло. "Шлюп, который должен был принести
министр и его жена была ложь-в эту самую ночь, в глубокой бухте
под рукой; и причина его приезда сюда, а не в
гавань была-лучшей причины для Леди,--что Макдональд имел страхи
что Macleods кто пилотируемого судна дружить бы его
плен. Итак, министр и его сопровождающие должны были высадиться на ялик шлюпа
, а шлюп тихо ввести в бухту
после наступления темноты леди, которая, как предполагалось, все еще была на острове, могла не
имей любую возможность подняться на борт ".

Это действительно казалось самой многообещающей возможностью освобождения. Шлюп
появился, когда ожидалось; и вскоре после того, как он был пришвартован, Ролло и
Дэвид поднялись на свой плот и поговорили с ним с человеком, который, по-видимому,
командовал, и которого через некоторое время убедили поверить, что он
может за достаточную плату зайти так далеко, что посадит
пассажирка главного поезда - леди, беспокоящаяся о своей семье,
и способная щедро заплатить за скорейшую возможность присоединиться к ним.
Переговоры были довольно долгими, поскольку некоторые моменты были
трудноразрешимыми; и капитан судна казался несколько
небрежным ко всему этому вопросу. Но, наконец, встревоженное ухо леди Карс
услышало легкий всплеск приближающегося плота по воде; и
затем между ней и
небом смутно обозначились высокие фигуры молодых людей. У нее так пересохло во рту, что она не могла произнести вслух
вопрос, который рос в ее сердце.

"Пойдем", - громко сказал Ролло. "Мастер высадит тебя на майне. Тебе
лучше подняться на борт сейчас, пока море не стало бурным. Идем, они
присматриваю за вами.

Леди Карс попыталась поторопиться, но ее конечности едва слушались
ее. Спутники подняли ее на плот, и один поддерживал ее крепко
пока другой греб. На борту шлюпа были готовы сильные руки, чтобы
поднять ее и отнести на груду пледов, превращенных в подобие кровати
на палубе. В следующий момент она вскочила, говоря, что она должна поговорить с
ее спутники еще одно слово. Матрос, стоявший над ней, удержал ее
; но она заявила, что должна поблагодарить тех, кто оказал ей
большую услугу. По просьбе человека, говорившего по-гэльски,
сейлор снял свое сопротивление, и она, пошатываясь, подошла к борту
корабля, позвала Ролло, пожелала, чтобы он передал ее любовь своей матери, и
пообещала, что они с Дэвидом поймут, что она не была неблагодарной.

Ролло и его товарищ спрыгнули на берег с приятным чувством, что
все их дела завершены; но все же с некоторым сожалением по поводу
потери волнений от их поздней работы и от леди
присутствие и беседа. Они обсуждали ее, пока ели свой
ужин, интересовались, какую награду она пришлет и насколько рассержен Макдональд
должно быть; и они уже собирались лечь спать, когда ночной воздух
разорвал такой крик, какого они никогда не слышали. Они выбежали на скалы
и там услышали со шлюпа крик за криком.

"Что это?" - воскликнул Дэвид. "Они убивают ее!"

- Нет, - сказал Ролло, помолчав. "Они могут быть вплоть до того, что, если это
трюк; но они бы не сделать это здесь, не так скоро. Они могли бы сделать это.
более безопасно между этим и Святой Килдой, с веревкой и тяжелым камнем.
Нет, они не убьют ее, кем бы они ни были.

- Тогда что? Кто они такие?"

"Это может быть уловка, и это привело бы леди в сильную ярость; и
когда она в ярости, позвольте мне сказать вам, не все птицы перед лицом
этой скалы могут производить больше шума. Я не уверен, но мне кажется, что это
страстный крик.

"Я бы хотел, чтобы это прекратилось", - сказал Дэвид, отворачиваясь. "Мне это не нравится".
"Мне это не нравится".

"Если тебе это не нравится", - сказал Ролло, "я вряд ли думаю, что она сможет. Я
должен посмотреть на это. Я думаю, что это уловка, и что она охвачена
страстью".

Это был трюк от начала до конца. Это был шлюп Макдональдса; и
Сам Макдональд был на борту, готов нести его в плен Сен
Кильдий. Разговор, подслушанный на Ролло в пещере была уловка.
Похожие разговоры велись в тот день во всех пещерах, известных Макдональду.
Макдональд находился в этой части берега в надежде, что какая-то одна версия
будет подслушана сообщниками леди. Она попала в ловушку
очень легко.

- А теперь, - сказал Макдональд, чтобы представитель клана "я почти закончил с
бизнес. _ нам_ нужно только высадить ее в Сент-Килде, и тогда это будет
делом Маклаудов. Я буду рад покончить с ведьмой.
У меня нет желания перевозить людей куда-либо против их воли; и я
никогда бы этого не сделал, если бы в этом не участвовал сэр Александр Макдональд. Но я должен
покончить с этим делом сейчас.



ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

КАКОЕ УБЕЖИЩЕ?

Поздравления Макдональда с самим собой были преждевременными. Ему пришлось испытать больше беспокойства
из-за этой леди, чем он когда-либо испытывал. Когда ее крики
ярости перешли в рыдания и стоны, и за ними снова последовала
тишина, он оставил ее спокойно плакать, пока она не уснула. В
дневное время он ушел, чтобы взглянуть, но она была, как он полагал,,
закуталась в предоставленные ей пледы, чтобы прикрыть свою
голову и, таким образом, скрыть свое лицо. Но вскоре после этого выяснилось, что под этими
пледами ничего не было - леди там не было.

Никто не видел ее движение; и это должно быть сделано в самом толстом
тьма ночи. Один человек услышал всплеск в воде
вместе. Хлопковый платок, который она носила на голове, был
нашли плавающим. Он боялся, что девушка утопилась.
После поисков в районе весь день, Макдональд покинул
в его сосуд, оставив охранника, в случае тело бросили
вверх среди скал. Теперь у него не было сомнений в ее смерти; и с тяжелым сердцем
он пошел рассказать об этом событии - несчастливом для него, независимо от того, так это или нет
ни для кого другого - сначала друзьям на острове, а затем и своим
шеф. Он встретил священника на лестничной площадке и воспользовался возможностью, чтобы
шепотом поделиться своими новостями с некоторыми из тех, кто спустился поприветствовать пастора,
своей жене и Энни Флеминг, попросив их не сообщать
пастору без его разрешения, что такая особа, как леди Карс, имела
были среди них. Затем он отплыл на Скай, чтобы сказать сэр Александр, с
какое лицо он мог, что бедная девушка будет мутить их нет Еще. Это
было бы огромным облегчением для него, если бы он предвидел, как
его шеф воспримет новость - как он скажет, что большое
таким образом, недоумение было решено - что никакого вреда не могло последовать, поскольку леди была
похоронена так давно в Эдинбурге - и что он сам много раз
раскаялся в том, что ввязался в это дело, и что он никогда бы этого не сделал, если бы не
политические и партийные соображения, и что теперь он искренне рад быть
прекратите это, в любом случае - не говоря уже о том, что это, в конце концов, счастливое событие
для самой несчастной леди и всего, что ей принадлежит.

Тем временем леди Карс еще не убралась с их пути. У нее все еще был голос
, чтобы выдавать политические секреты и умерять всех, стремящихся наказать ее врагов.
Она ускользнула в темноте, бросилась за борт, когда обнаружила Ролло внизу.
Она насквозь промокла от морской воды и ушиблась о камни.
но снова была в безопасности, спрятавшись.

Проблема Ролло заключалась в том, что она смеялась так искренне и так беспрерывно в течение
некоторого времени, что была опасность, что ее веселье выдаст ее. Он
наконец сказал ей, что она должна попробовать, если перестанет смеяться, когда
предоставленная самой себе. Если бы она не могла, то, во всяком случае, сделала бы так, чтобы
не похитили никого, кроме нее самой. Он должен был пойти своим путем к точке
, откуда он мог выглянуть и увидеть, что делается в море и на берегу.

Когда он появился снова, у него было такое лицо, которое остановило бы любого
смех со стороны леди, если бы смех не прекратился сам собой
задолго до этого. Она не должна надеяться сбежать на лодке министра.
Макдональд так спланировал свой заговор, что заманил леди в свою лодку
как раз тогда, когда она должна была пытаться попасть на борт другой.
Теперь было слишком поздно.

Леди не была бы окончательно убеждена в этом, пока с помощью Ролло
она не добралась до места, откуда могла наблюдать за фактами
самостоятельно. Знание того, что внизу находится страж, который
не преминет взять ее живой, хотя его делом было подобрать ее мертвое
тело, удерживало ее от явного горя, но никогда еще она не была такой
еще более охваченный страстью. Она собирала вереск горстями.
Она билась головой о землю, пока Ролло не удержал ее.

По серому зимнему морю плыл корабль на север. Он отложил
пастор и его жена, и на самом деле произошло и пронеслась очень
берег, где она была скрыта. Долго искал судно пришло
и ушел. Другой плыл на восток, в том направлении, куда она стремилась попасть.
 Это был "Макдоналдс"; и, видя, что он направляется на Скай или в
мейн, она теперь горько сожалела о том, что покинула его. Она не верила ни единому слову
о намерении перевезти ее в Сент-Килду. Она предпочла бы
поверить собственным глазам и страстно осудила себя за поспешность
возвращения на этот унылый остров.

Затем Ролло обратила свое внимание на маленькую процессию, которая появилась
на холмах, доставляя пастора и его жену в их новое жилище.
Она посмотрел в ту сторону, она увидела группу восхождения в гору-т.
необычное в этом месте, что Ролло был сильно взволнован; но ее
глаза постоянно наполнялись слезами, и она была так сердце больном, что она может
не несут никакой мысли, но ее собственные проблемы. Она хотела, чтобы Ролло
оставил ее. Она хотела побыть одна; никто не испытывал к ней никаких чувств.;
люди могли пойти и развлечься; все, чего она хотела, это жить и умереть
в одиночестве.

Ролло знал, что она не могла сделать это, но он пожелал идти туда, куда другие
шли,--сказал себе, что леди, будет лучше для
ушел в себя на некоторое время, а слева от нее соответственно. Сначала он спросил
ее, должен ли он помочь ей спуститься в пещеру, но она ничего не ответила,
поэтому он ушел, оставив ее лежать на вереске в холодном и унылом
месте.

Она не чувствовала холода, и внутри у нее было слишком тоскливо, чтобы обращать внимание
на запустение снаружи. Какой покинутой она себя почувствовала, когда увидела Ролло.
уходя, он ускорил шаг до бега, когда добрался до низины. IT
можно было бы сказать, что у нее не было надежды ни на небесах, ни на земле, но
эта страсть всегда надеется на собственное удовлетворение - всегда ожидает его,
вопреки всякой вероятности и вопреки всякому разуму. Это
один из основных способов, при котором потворство любым страстям является
развращающим. Это наносит ущерб целостности способностей и
правдивости ума, побуждая своих жертв доверять шансам
вместо правдоподобия и зацикливаться на экстравагантностях, пока они не станут
неспособен видеть вещи такими, какие они есть.

Итак, леди Карс теперь на время забыла, что находится одна на холме в далеком
остров Гебриды, без возможности уехать и без шанса
сообщить кому-нибудь из друзей, что ее похоронили не так давно - и ее
воображение было занято Лондоном. Она воображала себя там, и, если когда-то
там, как она хотела исполнить свою месть. Она вообразила себя
разговаривал с министром, и, повторяя ему, что ее муж
написано и сказано против себя и королевской семьи. Она представила, как
ее представляют королю и рассказывают ему на ухо взволнованную новость
о приготовлениях к тому, чтобы свергнуть его с трона и
восстановление изгнанной семьи. Она представила себе список, составленный из
предателей, подлежащих наказанию, во главе которого она поставила бы имена
своих собственных врагов - сначала своего мужа, а затем лорда Ловата. Она представила себе, как
король с благодарностью приказал ей сопровождать его посланцев в Шотландию,
чтобы она могла направлять их и помочь схватить преступников. Она сцепила
руки за головой в каком-то восторге, когда представила
себе, как группа крадется маршем к ее формальному мужу, представляя
себя перед ним и говоря ему, зачем они пришли - отметить, и
показывая ему, как они отмечали его смертельную бледность, возможно, делая
вежливые расспросы о его здоровье. Она наслаждалась своими фантазиями в сценах
в присутствии своего старого знакомого, Дункана Форбса, когда она хотела
расстроить его, выдвинув обвинения против его друзей
молодость и взывания к его лояльности, которым он не мог сопротивляться. Она
представила себе судебные процессы и приговоры - а затем
казни - как она медленно едет по улицам в своей карете в своем
полном триумфе, люди всю дорогу указывают на нее как на леди, которая была
притворился мертвым и закопали, но, кто вернулся, в пользу с
короля, чтобы отомстить ему и себе, то на своих общих врагов.
Она задавалась вопросом, не поколеблется ли холодная уверенность лорда Ловата в такой момент
она почти боялась, что нет, - она уже почти содрогнулась от мысли, что
какая-то ранящая насмешка - нахмурилась и сжала руки, представляя, что это будет.
а потом улыбнулась при мысли о том, как она будет улыбаться, и
поклонись умирающему на вечное прощание, напомнив ему о своем давнем обещании
сидеть у окна и смотреть, как падает его голова.

Но на удивление всем Эдинбург будет, когда она должна выглядеть на
триумфально, чтобы увидеть, как умирает ее муж. Он разыгрывал вдовца на виду у всего Эдинбурга
и теперь станет ясно, насколько велика была ложь, и
никто не сможет оспорить, что вдовство принадлежало ей. Она надеялась, что он
повернет свою чопорную фигуру и официальное лицо в ее сторону, чтобы она могла отвесить
ему тоже легкий поклон, показывая, как она презирает лицемера и как
ему совершенно не удалось сломить ее дух. Она надеялась, что должна была
хорошо выглядеть в то время, не владея силой своих врагов за счет
просмотр осунувшимся, изможденным. Она должна рассмотреть ее внешность
больше, чем она сделала за последнее время в этом будущем времени. Ее внешность
несколько загорелая от непогоды не имела бы значения; это было бы скорее
преимуществом, свидетельствующим о ее изгнании; но она должна быть в
комфортном положении, и для этой цели--

Здесь ее размышления были прерваны приближением каких-то людей. Она
услышала топот копыт пони по камню и увидела женскую голову,
завернутую в плед, когда группа садилась верхом и направлялась к ней. Было
слишком поздно убегать - да в этом и не было необходимости. Женщина на пони была
Энни; и там больше никого не было, кроме Ролло.

"Удивительно, что ты не замерзла, - сказал Ролло, - если ты все это время лежала здесь.
" Лицо у тебя такое же красное, и тебе так тепло, как будто
ты сидела внизу у костра на мягком песке. И именно туда
мы должны немедленно отправиться, потому что мама не выносит здешнего холода. Она
придет, так получилось, что сегодня она могла бы взять одного из пони Макдональдса
. Что ж, я не могу не думать, как ты мог согреться,
если только ты не ведьма, как утверждает Макдональд.

"В ней материнское сердце, Ролло, оно защищает от холода и
вред, - сказала Энни. "Для вас это может быть чудом; ибо откуда вам знать
что значит иметь надежду увидеть своих детей, мечтать
ни о чем другом ни наяву, ни во сне, а потом обнаружить, что это не что иное, как
мечта. Посмотри на нее сейчас, Ролло, когда холод проникает в ее сердце. Сердце
может согреваться собственными мыслями, когда оно леденеет, слыша, как другой голос говорит о них.
"

Леди Carse сейчас было очень бледным. Она как-то сказала, а затем полностью
поверил, что у нее не было стыдно. Давно уже она не чувствовала в себе
позор. Она почувствовала это сейчас, когда до нее дошло, что на протяжении всей ее долгой
грезы о своем побеге и возвращении в мир, ни одна из них
мысль о детях не вошла в образы ее сна. Как
все люди с сильными страстями, она считала само собой разумеющимся, что в интенсивности ее чувств было
что-то грандиозное и прекрасное. Теперь, для
момент, ясное зеркало души Энни задержалась, прежде чем ее собственные, и
она сама видела, как она была. На одно мгновение она увидела, что было
достоин ненависти мужа. Но она была не из тех, кто долго терпит
болезненные и унизительные идеи. Она вернулась к своим несравненным ошибкам,
и был горд и утешил. Она шла к ней отступать без
смотрит за ней, оставив Ролло привязать пони, и помочь его
мать, как мог.

Когда Энни вошла в пещеру, капли застыли у нее на лице, настолько сильной была боль в ее ревматических конечностях при спуске к берегу.
..........
...........

"Но," сказала она, опустилась на песок в тлеющий огонь,
"Я не мог не прийти, когда услышала от Ролло, что ты все еще
дыхание бога воздуха".

"Вы имеете в виду, что это были хорошие новости или плохие?"

"О, хорошие! Несомненно, хорошие новости. Сначала, на мгновение после Макдональда
сказал мне, что ты утонул ночью, я был благодарен, что твои
проблемы закончились. Но вскоре я понял, что все правильно; и когда Ролло
прошептал, что ты ...

"Что ты подразумеваешь под правильным взглядом на это? Откуда ты знаешь, что твое
первое чувство было неправильным? Я уверен, что оно было самым добрым по отношению ко мне.
я Ты считаешь себя религиозной, и поэтому тебе следует радоваться, когда
несчастный человек оказывается `там, где злые перестают беспокоиться, а усталые
обретают покой ".

Энни не ответила. Она смотрела на огонь, и при его свете он
может быть видно, что слезы собрались в ее глазах.

"Ах!" - сказала раздраженная леди. "Вы и такие, как вы, которые думают, что вы
придерживаетесь Священного Писания, так что ничто не может поколебать вас; что происходит с
вами, когда вы получаете ответ из Священного Писания?"

"Я не чувствую, что получила ответ", - спокойно ответила Энни. "О, в самом деле!"

"Я чувствую, что то, что ты сказал из Священного Писания, совершенно верно; и что это
великое благословение, что Бог устроил тихую могилу перед нашими глазами для
тех, кто не может найти другого упокоения. Но я бы не забывали, что есть
еще и лучше остальных, не дожидаясь могиле".

"Ты такая узкая, Энни! Вы судите всех по себе!"

"Я знаю, что это большая опасность", - согласилась Энни. "И я не могу говорить на основании
моих собственных знаний о том, что меня беспокоят нечестивцы. Но я читал и
много слышал о хороших людях, которые большую часть
своей жизни терпели удары от нечестивцев и, наконец, справились с этим, и даже больше, чем
это ".

- Ах! несомненно, они гордились этим. Каждый чем-то гордится; и они
гордились этим.

"Какой-такой я есть страх часто, сударыня, но я не был
задумались над тем, что может попасть в такую западню, как гордиться
злая воля их братьев. Я подумала, что кто-то чувствовал себя больным
мнение своих братьев, чтобы быть очень унизительно, а кто унижен
сами нести его. Затем, со временем, они обрели утешение в прощении своих
врагов, и, наконец, они стали пригодны для еще более сладкого удовольствия, которое
все еще оставалось. Не то чтобы, как я полагаю, они говорили об этом, разве что в
моменты, когда радость говорила сама за себя; но тогда было известно,
что она срывается с уст преследуемых - у некоторых столь же жестоко
преследуемый так же, как и вы, мадам, тем, что из всех волнений, которые испытывает дух Божий
нет ничего более сладостного в сердцах людей, чем первые проблески
любви к врагам.

Ответа не последовало, и Энни продолжила:

"Я не мог поверить, что любви нет, так совсем хорошо-по крайней мере, для
нам здесь. Это такая же тоска, как у матери по своему ребенку, и такая же
нежность, как у влюбленных; и я бы сказал, более святая, чем то и другое, ибо
их любовь естественна для них в их земной жизни, хотя это может быть самой чистой ее частью.
другая любовь - это инстинкт, принадлежащий
бессмертная жизнь, язык пламени, ниспосланный на голову избранного.
тут и там, раздаривание их с языком ангелов, чтобы сообщить нам о
по эту сторону могилы, что мы должны найти за его пределами. Нужно видеть, что
таких, как они, нечестивые перестали беспокоить, и их усталость
давно утихла без помощи смерти.

Леди Карс вздохнула.

- Вот почему я был рад, мадам, услышать, что смерть еще не настигла вас.
вы еще не умерли. Если вы сможете войти в живой покой, который мы можем увидеть, это
с Божьего благословения будет лучше, чем пустой покой ухода
от ваших врагов, когда их старые обиды все еще могут быть в вашем сердце,
превращая смерть в жалящую змею, а не в путеводного голубя.

Леди Карс пришло в голову несколько приятных старых слов, связанных с милой мелодией
старого псалма - словами страстного желания иметь крылья, как у голубки, улететь прочь
и обрести покой. Она прошептала эти слова, и они смягчили ее душу.
слезы.

"Видите, мадам, - сказала Энни, - ваше гнездышко сделано для вас. Вам было
позволено сбежать от ваших врагов! теперь у тебя не должно быть крыльев,
ибо паруса кораблей скрыты из виду, и это ясно показывает,
что здесь должно быть твое гнездо. Это всего лишь штормовое место, в котором можно пребывать, чтобы
будьте уверены; но если искать Христа, Он здесь, чтобы повелевать миром, и
ветры и море повинуются Ему.

"Я не могу оставаться здесь", - всхлипывала леди Карс. "Я не могу отказаться от своих надежд и
моих усилий - единственной цели моей жизни".

"Это тяжело", - сказала вдова, заливаясь слезами. "Последнее дело
что мать может отказаться от этого,--последнее, что она может уложить свободно в
Рука Бога-это ее тоска по своим детям. Но вы..."

"Это не мои дети, что я больше всего хочу. Вы ложно утверждают, что они
последним сдался. Там это..."

"Ложь!" - воскликнул Ролло, вскакивая на ноги. "Моя мать говорит
лживо! Если ты посмеешь...

"Потише, мой мальчик", - сказала Энни. "Мы не слышали, что имела в виду леди".

"Помолчи, Ролло", - сказала леди Карс. "Твою мать ложно говорит как
касаемо меня; но я не говорю, что это не после ее собственного рода, что она
говорит. Если Бог даст мне смотреть на моих детей, я благодарю его истово;
но есть еще одна вещь, которой я хочу больше - отомстить всем моим врагам,
и в первую очередь моему мужу.

Ролло, затаив дыхание, посмотрел на свою мать. Ее лицо было спокойным; но он
мог видеть в тусклом красном свете выражение бесконечной печали на нем. Она
попросила сына помочь ей подняться и уйти.

"Я пришла, - сказала она леди Карс, - чтобы умолять вас прийти к нам и
упокоиться в духе преданности Богу, в Его ясном проявлении того, что Он
вы выбрали это местом своего пребывания; и одной из причин моего прихода было
сообщить вам, что священник привел своих детей, чтобы вид
детского лица не взволновал вас слишком сильно. Но я вижу, что твои
мысли заняты другими вещами; и что за твой дух самоотречения еще нужно
помолиться. В следующую субботу мы снова проведем богослужение,
и..."

- Где?

- В старой часовне, если ее успеют огородить к тому времени. Если нет, мы должны
ждать еще неделю: но я думаю, что это будет сделано. Он должен лишь слово,
мадам, и министр будет просить все наши молитвы под одним
способность..."

"Ни в коем случае. Я запрещаю вам так или иначе говорить обо мне с
министром или его женой. Я настаиваю на том, чтобы мои пожелания были соблюдены в
этом.

"Конечно, мадам. Не наше дело вмешиваться в ваши планы.

- Тогда идите, идите оба, и не приближайтесь ко мне без моего разрешения. Я
хочу побыть одна, я хочу отдохнуть, то есть...

- Да, отдохнуть, - сказала Энни вполголоса. Она думала, что там
были бы молитвы от всего сердца, по крайней мере, в часовне, о мире для смятенного духа
.

И она не стала ждать субботы, чтобы помолиться. Когда с помощью своего сына
она с трудом поднялась на вершину, она увидела, как птицы прилетают и улетают,
и кружат над пропастью, как по ее приказу
не услышав, она не могла не попросить про себя, чтобы Бог послал Свою голубку, чтобы
укрыться в углублении этой скалы с тем, кто остро нуждался в
посещении Его покоя.



ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.

СВОРАЧИВАЕМ СТАДО.

После самой напряженной недели, которую кто-либо из живущих на острове помнит,
День субботний вошел, спокойный и мягкий. Зима, тем не менее бурной, были
не сильно холодно в этом море-избитый месте. Лед попадался редко
и он никогда не был толще половины дюйма. Когда, как на этом
Воскресенье, ветер убаюкивал, и небо было ясным, климат был как
мягкий, как весной на материке. Как только восход солнца
показал опытным, что день будет ясным, рабочие руки переместились в
старую часовню без крыши, к кафедре и скамьям, которые были у пастора.
принес с собой - кафедра представляла собой простой письменный стол из некрашеного дерева, и
скамейки самого грубого вида. Для них внутреннее пространство
старого здания было расчищено в течение недели; пол был утоптан
твердый и ровный; стены были отремонтированы настолько, что полностью
ограждение; и несколько грубых камней были положены в качестве ступеней, по которым можно было войти
в место захоронения. Несколько старательных рук сделали больше - расчистили
место захоронения от камней, так что могилы, хотя и затопленные и не отмеченные
никакими мемориалами, кроме грубых и разбитых надгробий тут и там, могли
будьте заметны глазу, заинтересованному в поиске умерших
столетней давности.

Еще неделя, если она будет достаточно светлой, ушла на то, чтобы закончить стены и
накрыть крышу: а затем будет выполнена благочестивая задача
огородить место захоронения и подготовить комнату для тех, кого смерть
упокоились бы на своем собственном острове. А министр остался
здесь, нет больше мертвых будут перенесены на море в какое-то место
там, где был пастором, чтобы зафиксировать их в могилу. Должно было быть выделено место
для могил пятидесяти человек, которые сейчас жили на острове
, и для их детей после них: и для всех жителей
остров казался лучше, когда это было сделано.

В слабом солнечном свете того воскресного утра появились веселые группы
людей, взволнованных великой мыслью о том, что они едут в церковь.
кирк. Они были чудесно одеты в клетку. Как такая одежда могла появиться
в таких жилищах, было бы чудом для любого незнакомца. Праздничные дни
были такой редкостью, что праздничное платье сохранялось много лет.
женские суконные пальто были впору в любом возрасте, а шапочки с яркими лентами и
яркие хлопчатобумажные платки не изнашивались. В этот знаменательный день
все были одеты наилучшим образом, и было приятно видеть, как все пятьдесят человек
направлялись к часовне, когда пастор, его жена и двое
детей вышли из своего скромного жилища, чтобы впервые встретиться с паствой.
время.

В настоящее время на острове, возможно, казался покинутым. Далеко вокруг глаз
может достичь человеческое существо не было видно входа в часовню. Но
что-то было слышно, что говорило о том, что это место не только обитаемо,
но и обращено в христианство. Медленный псалом разносился в неподвижном воздухе. Каждый
, кто мог говорить, мог спеть псалом. Это была практика, которую поддерживали с любовью
в каждом доме. У некоторых голоса дрожали, а у некоторых не получались; но это
было от волнения. Самым сильным был голос Энни, потому что ее голос был самым
натренированным. У нее была привычка петь некоторые из многих псалмов, которые она знала,
летними днями, когда она сидела за работой на эстраде своего дома, и
зимними ночами, когда Ролло был в отъезде. Теперь, когда она снова присоединилась
к общественному богослужению, ее душа была радостна, и она пела сильно и чисто -
возможно, тем более из-за мысли об одном отсутствующем человеке, тоскующем в
пещера на берегу, или смотрящий издалека, в опустошении сердца,
на небольшую толпу, которая удостоилась чести поклониться. Возможно,
голос Энни бессознательно повысится, как будто она хочет достучаться до одинокой и пригласить
ее прийти в дом Божий и поискать покоя. Как бы то ни было,
Интонации Энни так оживили некоторые сердца и усилили некоторые голоса, что
псалом мог быть услышан, и был услышан издалека. Это достигло чьего-то
неохотного слуха и заставило сделать неохотные шаги вперед. Звенья старой
ассоциации, однако, являются крепчайшими из цепей, и ни одно очарование не обладает такой
магией, как религиозное чувство. Леди Карс подошла ближе и
ближе, в надежде услышать АНО, ее псалма, до торжественного тона
молитвы дошли до нее, и сейчас она была на корточках под стеной
снаружи, плача, как грешник, который не смеет стучать в ворота
небо.

Сервис был закончила, послышались недовольные голоса из
без, почти непреодолимый, что пастора, как он дал благословение.
Один из сотрудников "Макдоналдса", вышедший забрать пони
для нескольких женщин и детей, увидел леди, и через один
отшатнуться, как от призрака утопленницы, овладевшего ею
оделась и сказала, что должна оставаться там, где с ней сможет поговорить Макдональд
по возвращении со Ская. Она пыталась вырваться и действительно вырвалась -
не вниз по склону, а в часовню.

Ужас был невыразим. Люди, предположив, что она утонула,
приняли ее за привидение, хотя в ней не было призрачного спокойствия; но
ее глаза были опухшими, волосы растрепанными, губы дрожали от волнения.
бурная эмоция. В ней тоже была какая-то торжественность; ибо крайняя степень
страдания всегда серьезна, по мере того, как она приближается к отчаянию.
Она бросилась к кафедре и протянула руки,
громко заявив мистеру Рутвену, что она была самым преследуемым и
замученным из человеческих существ; что она апеллировала к нему против нее
преследователи; и если он не увидит, что она исправилась, она предупредила его, что он
будет проклят глубже ада. Миссис Рутвен вздрогнула и встала со своего места.
Чтобы сесть рядом с мужем. И вот теперь она столкнулась с бедным
пристальный взгляд леди, и, более того, ее собственный был пойман так, как никогда раньше.


"Эти дети ваши?" ее спросили.

"Да", - запинаясь, ответила миссис Рутвен.

"Тогда ты должен помочь мне вернуть мою. Была ли ты когда-нибудь", - и тут она
повернулась к пастору: "Был ли у вас когда-нибудь враг?" Ее голос стал хриплым
когда она произнесла это слово.

"Нет ... да ... О, да!" - сказал он. - У меня были враги, как и у каждого мужчины.

- Тогда, поскольку вы хотите, чтобы их унижали и мучили, вы должны помочь мне унизить их.
и мучить моих... моего мужа и лорда Ловата...

- Лорд Ловат! - повторило множество удивленных голосов.

- И сэр Александр Макдональд; и его арендатор этого места; и...

Когда мистер Рутвен озирался вокруг, озадаченный и изумленный, один из сотрудников "Макдоналдса"
подошел к нему и прошептал на ухо, что это
леди приехала откуда-то сверху или снизу, ибо она утонула в прошлом
неделю. Мистер Рутвен усмехнулся.

"Я знаю", - воскликнула леди", - что этот человек сказал. Я слышал, что
мои враги тебе сказать против меня. Моя единственная надежда-это вы. Я украл
от Эдинбурга; они притворялись, чтобы похоронить меня там, а? что?" - закричала она,
когда другой мужчина прошептал что-то в другое ухо пастора. "Сумасшедший!
Вот! Я слышал это. Я слышал, как он сказал, что я сумасшедший. Разве он не сказал вам, что я
сумасшедшая?

"Он сказал; и никто не может ... право, я не могу..."

Когда он в замешательстве снова огляделся, вдова поднялась со своего места.
сиденье и сказал: "Я знаю эту леди, мой сын, и я знаю ее лучше, чем
больше никого на острове нет, и надо сказать, что она не в обиде."

"_не_ с ума!" - Спросил мистер Ратвен со смесью удивления в голосе.
что не ускользнуло от ревнивого уха леди Карс.

- Не сумасшедший, сэр; но крайне подавленный. Если ты можешь спокойно слышать
история, сэр, сторона времени..."

"Ай, ай, что будет лучше", - заявил мистер Рутвен.

"Позвольте мне пойти с вами домой", - сказала леди Карс. "Я пойду с вами домой;
и..."

Миссис Ратвен обменялась взглядом со своим мужем, а затем сказала в сердцах:
смущенно, подавая руку каждому из двух детей, которые
цеплялись за нее, что их дом был очень маленьким, чрезвычайно маленьким
действительно, в нем было слишком мало места для детей, и совсем ничего не осталось
.

- Это мой дом, - нетерпеливо воскликнула леди Карс. - Он был построен с
расчетом на вас; но это было сделано по моему приказу, и я имею на это право.
он принадлежит мне. А что с детьми? - воскликнула она таким тоном, что
младшая заплакала вслух. - Чего они боятся? - спросила я.

"Я не знаю, я уверена", - сказала их мать, помогая им, однако,
спрятать лица в своем платье. "Но..."

Энни снова встала и сказала: "С жильем не могло бы возникнуть никаких трудностей
для леди, если бы ей было угодно поступать так, как она поступала раньше, - жить в
своем коттедже. Два жилища можно было бы назвать почти одним, и если бы
леди пошла с ней домой...

Со всех сторон на Энни посыпались благодарности. Как девушка переехала
медленно к дому вдовы, держа руку Энни, и плакал,
она пошла, и следовать Ruthvens, на глазах у всех в Макдональдс
смотрел ей вслед, в каком-то сомневаюсь в том, что она не ведьма, или
призрак, или по-настоящему женщиной.

Как только на следующий день можно было различить приближающийся шлюп Макдональдса
Мистер Рутвен спустился на воду и, пока было светло, ходил по берегу,
хотя и был уверен, что судно не подойдет до ночи. Как только
утром можно было подать сигнал к отплытию, он перешел на "
шлюп", где у него состоялось совещание с Макдональдом, следствием
который заключался в том, что, как только его высадили на берег, шлюп снова вышел в море
.

Миссис Ратвен и леди Карс увидели это, стоя рука об руку у
двери нового жилища. При виде этого зрелища они расцеловались. Они
они уже очень часто целовались, потому что называли себя
дорогими и близкими друзьями, у которых теперь была одна общая цель в жизни -
отомстить за обиды, причиненные леди Карс.

- Ну, какие новости? они оба вскрикнули, когда мистер Рутвен подошел к ним,
тяжело дыша от поспешности, с которой он поднимался.

"Арендатор вернулся, - сказал он, - он вернулся к сэру Александру, чтобы
опровергнуть его последнее известие - о том, что вы утонули. Кстати, я обещал
опровергнуть это тоже - человеку, который следит за телом каждый прилив.
"

"О, он, должно быть, слышал факты от кого-то из людей в церкви"
.

"Если бы это было так, он бы не поверил им, - говорит Макдональд, - ни на чьей другой основе".
Кроме своей. И он не покинет свой пост, пока не найдет тело,
или..."

- Или видит меня, - со смехом воскликнула леди Карс. - Пойдемте, позовем его.
скажите ему, что он может перестать копаться в сорняках. Приходите; я буду
покажу тебе путь".

И она побежала дальше с духами и темп девушка. Мистер и миссис
Рутвены с улыбками посмотрели друг на друга, и миссис Рутвен воскликнула:
"Какое это было очаровательное создание, и как шокирует мысль о
ее жестокой судьбе". Мистер Рутвен покачал головой и заявил, что он
отнеслась к поведению своих преследователей с серьезным моральным осуждением.
Тем временем леди Карс оглянулась, поманила их рукой и
топнула ногой, потому что они остановились поговорить.

"Какое она простое создание! Такое детское!" - воскликнула миссис Рутвен.

"Мы должны ускорить шаг, моя дорогая", - ответил ее муж. "Было бы неправильно
задерживать леди, когда она желает продолжить".

Но теперь леди Карс подзывала кого-то другого - маленькую Кейт
Рутвен, которая вместе со своим братом Адамом, был выглядывали из дверей своих
новый дом.

"Пойдем, Кэти, - сказала ее мать, - разве ты не видишь, что леди Карс зовет
тебя? Возьми Адама и поезжай с нами".

Кейт сильно покраснела, но не подошла. Леди Карс, смеясь, вернулась за ними.
но они бросились в дом и, когда их все еще преследовали,
забрались под кровать. Когда их поймали, они закричали.

"Ну, конечно," плакали их матери, "что поведение, когда дама просит
вы дружили с ней! Я заявляю, что я совсем стыдно".

Теперь папа подошел, и сказал:--

"Дорогие мои, я не одобряю такого поведения".

Кейт начала рыдать, и Адам последовал ее примеру.

- Ну, ну, не плачь, - сказал папа. - Я не могу позволить тебе плакать. Ты
можешь пойти с леди Карс. Леди Карс так добра, что хочет, чтобы ты пошел с ней.
она. Вы хотели бы поехать с ней. Почему не отвечаешь ты, мой
дорогие. Вы должны ответить, когда спросят. Вы, как ехать с
леди ... а?"

- Нет, - пробормотала Кейт.

- Нет, - прошептал Адам.

"Я поражен," папа объявил. "Я никогда не видел их вести себя
таким образом, прежде чем. Правда, моя дорогая?

"Нет, но, полагаю, это несчастный случай. Что-то их потушило".

"Однако я должен установить причину", - заявил папа. "Такой инцидент
не должно пройти незамеченным. Слушайте меня, мои дорогие, и отвечайте, когда я
задаю вам вопрос. Посмотрите на эту леди."

Кейт медленно подняла глаза, и Адам сделал то же самое. Они, казалось, на
на пороге очередной крик, и это было не из ряда вон выходящее для Леди
Carse не смеялась сейчас, но это очень далеко от него. В ее лице было что-то такое
, что заставило детей вцепиться в мамино платье.

"Послушайте меня, мои дорогие, - продолжал папа, - и отвечайте, когда я задам вам вопрос.
вопрос. Эта добрая леди будет жить с нами...

Глубже зарываюсь в складки маминого платья.

"И с этого момента и впредь вы должны любить эту леди. Теперь вы любите эту
леди, мои дорогие, не так ли?"

После самой долгой паузы, на какую они осмелились, дети сказали: "Нет".

"Ну, я никогда не слышала...!" - воскликнула мама.

"Что может вселиться в них?" - спросил папа. "Дорогие мои, почему вы не любите
леди, а, Кейт?"

"Я не знаю", - сказала Кейт.

"Вы не знаете?-- Это глупо. Адам, почему ты не любишь эту леди?
которая будет жить с нами? Не говори мне, что ты не знаешь, потому что это
глупо. Почему ты не любишь эту леди?"

"Потому что я не могу".

"Ну, это еще хуже. Как порочно, - сказал он, глядя на
дам, - как порочно человеческое сердце. Моя дорогая, ты можешь, и ты
должна поступать правильно. Сначала ты можешь полюбить меня и свою маму, а потом уже
ты должна полюбить эту леди. Скажи, что попытаешься."

"Я попробую", - сказала Кейт.

Адам еще немного поскуливал, но потом тоже сказал: "Я попробую".

"Это верно. Это самое малое, что вы можете сказать после вашего необычного
поведения. Теперь вы можете идти с леди, поскольку она так добра, что пожелала
этого.

Леди Карс молча удалилась, а дети, крепко держась друг за друга,
другие держались за руки, как будто шли на похороны.

"Прыгайте, мои дорогие", - сказал папа, когда они добрались до низа. "Прыгайте".
теперь вы можете веселиться.

У обоих был такой вид, словно они вот-вот расплачутся. - Что теперь, Адам?
нагнувшись, что ребенок может беседовать с ним, но
говорит Леди Carse, как он сделал так, что иногда необходимо
снизойти к слабости детей. - Адам, скажи мне, почему ты не весел.
уверяю тебя, ты можешь.

- Я не могу, - прошептал Адам.

- Ты не можешь! Какой внезапный приступ смирения охватил этого мальчика, что он
сегодня ничего не могу сделать. Если, однако, это не будет правдой, обоснованной.
боюсь, из смирения...

Мама попробовала то, что могла сделать. Она увидела, как Леди Carse по
гуляя по себе, что она была недовольна; и, под
вдохновение из этого горя, Миссис Рутвен так стремился сделать своих детей
согласный, заставляя их забыть все неприятное, что они
скоро снова были как и они сами. Мама разрешила им поискать куриные яйца среди курятников
, потому что они слышали, что, когда она была маленькой,
она искала их в кустах в поле. Не было никакого
повод сказать им в такой критический для их настроения момент, что
была середина зимы, или что нытье показалось бы им довольно колючим.
домашняя птица, или что на острове нет кур, кроме "Миссис Макдональдс"
хорошо защищенные домашние животные. Они сказали, что сначала яйцо было обнаружено:
быть представленным Леди Carse; и они сами могут делить
далее.

Надеемся, что их матери, что если они не находят яйца кур, они могут
свет на что-то другое, не был разочарован. Возможно, она заботилась
что он не должен. Адам нашел ячменную лепешку на укромной стороне сада.
буш; и вскоре Кейт нашла такое же вкусное. Им было
предложено поступить с ними так же, как они поступили бы с яйцами:
преподнести одно леди Карс, а другое разделить. Поскольку они были очень
голодны, они поспешили выполнить условие и начали есть.
Снова схватив друг друга за руки, они шли с отчаянной отвага
до Леди Carse, и протянул торт, не осмеливаясь, однако,
посмотрите вверх.

"Ну, и что это?" - резко спросила она.

"Ячменная лепешка".

"Кто велел тебе принести ее мне?"

"Mamma."

- Ты бы не принесла его, если бы мама не попросила тебя?

- Нет.

- Позвольте мне предположить, - заметил папа, - что они не стали бы
рисковать. Это была бы вольность, неподобающая их годам, чтобы...

- О, вздор! - воскликнула леди Карс. - Я ненавижу эти наигранные манеры. Нет,
мисс ... Нет, молодой господин... я не возьму ваш пирог. Я беру только подарки
из тех, кого я люблю; и если ты не любишь меня, я не люблю тебя ... и так
есть Роуленд для Оливера".

Дети ничего не знали о Роулендс и Оливерс; но они
увидел, что девушка была очень злой ... так взбесился, что они взяли к себе
каблуки, бегали за падений, и никогда не прекращал, пока они не
добрались до дома и спрятались под кроватью.

За ними никто не следил. Наказание за их побег было
отложено до завершения поручения леди Карс. Оказавшись внизу,
среди скал, леди Карс горела желанием показать своим дорогим друзьям все
секреты, в которых она скрывалась в последнее время. Как только сторож "Макдоналдса" был
убежден дамой, что она не утонула, и священником, что
он может идти домой - как только он скрылся из виду, чудеса
пещеры были открыты пастору и его жене. Вечеринка была такой
интересовались анекдотами, относящимися к сезону уединения леди Карс,
что они не заметили, укрывшись в восточных пещерах, что
с запада надвигался шторм - один из тех штормов, которые
зимой часто поднимаются с этой стороны и обрушиваются на
западные острова.

Дети узнали об этом раньше своих родителей. Когда они обнаружили, что
за ними никто не следит, им вскоре надоело шептаться под кроватью
и они осторожно вышли наружу.

Было очень темно, странно темно, пока не сверкнула молния, которая
это было хуже, чем темнота. Но гром был еще хуже: он рычал
устрашающе, так что они затаили дыхание. Следующий хлопок заставил
их вскрикнуть. После этого крика пришла помощь.

Вдова услышала плач из соседнего дома и позвала детей из-за своей двери
и они были очень рады найти убежище у взрослого человека
, который улыбался и весело разговаривал, несмотря на раскаты грома.

"Ты не боишься грозы?" - спросила Кейт, прижимаясь так близко к
вдова, что ей посоветовали быть осторожными, чтобы острые кости, вязание
иглы вошли в ее глазах. "Но разве ты не боишься грома?"

"О, нет!"

"Почему?"

"Потому что я ничего не боюсь".

"Что, совсем ничего?"

"Совсем ничего. И есть много вещей, гораздо более вредных,
чем гром.

"Какие вещи?"

"Ветер, пожалуй, самый ужасный из всех".

"Как громко это сейчас!" - сказал Адам, дрожа как прет буря потопила
его голос. Когда порыв ветра прошел, вдова сказала: "Это был не ветер
, который производил весь этот шум, это был град. Ах! если я чего и боюсь
, так это крупного града; не потому, что он причинит мне боль, а потому, что он
может разбить мое окно и впустить ветер, который задует мою лампу ".

"Но почему тебе ничто не причиняет вреда? Если бы молния убила тебя..."

"Это не причинило бы мне вреда", - сказала вдова, улыбаясь. "Я не называю это"
быть раненым - это больше, чем умереть любым другим способом, который будет угодно Богу".

- Но если это не убило тебя совсем, но причинило тебе боль - действительно, очень сильную
- обожгло тебя или ослепило?

"Тогда я должен был бы знать, что это было не больно, а в некотором роде благословение,
потому что молния исходит от Бога. Я всегда хотел видеть он,
потому что-нет!", сказала она, как яркие вспышки озаряли место. "Разве
ты когда-нибудь видел так ярко, как, что? Как должны мы когда-нибудь приглянулось
яркость Божьего престола, если он не послал нам одинокий луч, теперь и
значит, таким образом ... один единственный луч, который столько, сколько мы можем вынести?
Осмелюсь предположить, вы слышали, как в церкви читали, что все сущее - Божьи посланцы
, без единого слова о том, что они причиняют нам вред, - `огонь
и град"; вот они!"

Когда этот порыв прошел, она продолжила: "Снег и пар, штормовые ветры
исполняя Его слово ". И вот мы посреди огня и града
и штормовых ветров. Если бы мы выглянули наружу, возможно, увидели бы `снег
и пар".

Дети, похоже, этого не желали.

"С другой стороны, - продолжала вдова, - нам говорят, что `Он заставляет Свой ветер
дуть, и воды текут". Я уверена, что могу показать вам это. Я
конечно море уже сильно подорожала, раньше такого ветра, как это.
Давай!" - продолжила она, обернув себя сверху и детей;
"держись ко мне поближе и не будет холодно. Холода еще не наступили:
и если мы встанем под защищенной стеной дома, нас не продует
. Слушайте! когда гром прекращается, слышен рев волн.
Теперь мы увидим, как `Он заставляет Свой ветер дуть и воды течь".

Она выглядела такой жизнерадостной и обещала им такое зрелище, что они не стали
просить разрешения остаться внутри. Хотя порывами лил град,
дождя, который мог бы их намочить, в настоящее время не было. Ветер чуть не задушил
в первый момент они оказались под восточным фронтоном
коттеджа в одно мгновение, вне силы порыва.

Там они сели, прижавшись друг к другу; и там дети увидели
больше, чем им было обещано.

Буря еще не достигла Ская; и они могли видеть в
промежутках между клубящимися облаками горные вершины, сверкающие снегом.

"Там снег!", - сказала вдова. "И вижу сон!--в
кувыркаясь, катится паров, что мы называем пар-облака! Смотри, Как
молнии дартс из них! и как море, кажется, вздувается и
вскипает навстречу испарениям! Недалеко от берега ветер
подхватывает брызги и уносит их вверх и прочь. Если бы ветер дул сейчас с
востока, как это будет весной, эти брызги окатили бы нас и
промокли бы до нитки за минуту.

- Что, здесь, наверху?

"О, да, и еще выше. Вот! Тогда Адам почувствовал что-то". И что ж, он
возможно. Море пришло в такое волнение, что его волны накатывались
на скалы с огромной силой, заставляя пещеры сотрясаться
от громоподобного удара, а саму вершину обрыва обрушивать
вибрировать. От каждого выступа поднимались столбы брызг, брызги
которых достигали высоты, заливая окно коттеджа и
запуская вечеринку под фронтон.

"Теперь есть", - сказала вдова, когда она кормила ее огню и уселся,
"мы видели прекрасное зрелище в день; и не будет больше завтра."

- Посмотрим ли мы его завтра? - спросил я.

- О да, если ты захочешь прийти ко мне завтра, думаю, я могу обещать
показать тебе берег, весь черный от водорослей, выброшенных штормом, и
может быть, нам удастся раздобыть немного дров. Эти штормы часто выбрасывают древесину,
иногда даже толстые бревна. Мы не должны прикасаться к бревнам; они принадлежат
Сэр Александр Макдональд, но мы можем взять кусочки поменьше, те из нас,
кто успеет спуститься до того, как их уберут другие. Если
министр не в курсе этого, мы должны сказать ему, и сорняки будут
хорошо навоза его Каил-кровать, если он может найти ничего лучшего."

- Ты пойдешь завтра за дровами? - спросил я.

"Если бы я мог спуститься один; но я не могу карабкаться вверх и вниз, как раньше"
. Я покажу тебе кое-что посимпатичнее дерева или травы, что я подобрал
после одной из таких бурь, когда был моложе." И она достала из
своего сундука три раковины, одну очень большую и красивую, которая была отлита
на западном берегу несколько лет назад. Адаму это показалось таким
прекрасным, что он попросил отдать его; но вдова не могла отдать его
. Она сказала ему, что должна сохранить это по определенной причине; но он
мог видеть это всякий раз, когда ему хотелось прийти к ней с этой целью.

Но Адам подумал, что он мог бы сам подобрать такой, если бы мог отправиться
завтра на западный берег; и его друг не мог сказать, что это
невозможно. О! тогда, разве она не пошла бы и не показала ему путь? Разве
Она не попыталась бы, если бы он и Кейт помогли ей изо всех сил? Они
были очень сильными. Если она будет стоять они должны были показать ей, как сильна
они были. Она встала, и они пытались ее снести. Их лица были
чрезвычайно красными, и они были очень близки к тому, чтобы поднять свою подругу, а
она смеялась и спрашивала себя, смогут ли они снести ее по
камни в ту сторону, когда дверь распахнулась, и Леди Carse появился.

"Дети должны вернуться домой", - сказала она Энни; "им нет никакого дела
вот."

- Я позвал их, миледи, когда гром напугал их.

- Им не следовало приходить. Им следовало сказать вам, что они были
недовольны своими родителями.

Все теперь выглядел достаточно серьезным. Дети украли от дома, умело
избегая взяв предложил руку даме. Она потянула дверь
после того, как ее в мягкой форме. Ее не очень заботило, любят ли ее дети.
но ей было как-то неприятно, что
они должны быть счастливы с ее ближайшим соседом.



ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.

СТЮАРД На ОБХОДЕ.

Возвращение лодки Макдональда стало большим событием; и особенно для
жителей коттеджей на склоне холма. Макдональда сопровождал сэр
Управляющий Александра, который привез кое-какую мебель и отделку для церкви
часовни и жилища священника, и, впервые, посылку
для леди Карс.

Когда с берега принесли посылку, леди Карс вбежала в дом, чтобы
рассказать Энни новости и попросить ее прийти и посмотреть, как распаковывают вещи.

Бедная леди была уверена, что с помощью мистера Джонни или каким-либо другим способом
известие о ее существовании и изгнании дошло до ее друзей
в Эдинбурге, и что в этой посылке содержался какой-то ордер на освобождение.
С поднятыми цвета и сверкающими глазами, она рассказывала о своей отправления
на следующее утро; о том, как было бы лучше путешествовать, когда она однажды ступил
на главную; о том, как скоро она сможет добраться до Эдинбурга, и будет ли он
не лучше ли было бы пойти сначала в Лондон, чтобы заложить свое собственное дело и измене
из ее врагов, прежде чем премьер-министр. Миссис Рутвен согласилась со всем
сказала она. Мистер Рутвен ходил взад и вперед перед дверью, останавливаясь на
каждый поворот, чтобы предложить свои поздравления. Энни посмотрела тревожно и
рвется.

Когда пакет был сдан на хранение до двери, и ликованию
группа была на самом высоком, дети дурачились и кричали. Энни
спокойно проверил это, и держал их рядом с ней, после чего леди Carse
улыбнулась Миссис Рутвен, и она сказала, что жалел людей, которые были могилы, когда
удача постигла их друзей, и не могла даже позволить
детям сочувствую в этом.

"Вы меня неправильно поняли, мадам", - сказала Энни. "Если эта посылка была из
Эдинбург, мне больше хотелось бы танцевать самой, чем останавливать
детские танцы; но я, к сожалению, боюсь, что это происходит не дальше, чем от
Скай. Я знаю пакеты Скай ".

- Чепуха! - воскликнула леди Карс. - Я никого не знаю на Скае. Я ненавижу костоправов.
Некоторым людям доставляет удовольствие портить удовольствие другим людям.

"Это характер, который я не одобряю", - заметил мистер Рутвен.
"Для некоторых эта жизнь - такая юдоль слез, что я думаю, это неблагодарно
не сорвать несколько цветов невинного удовольствия, которые растут на обочине.
обочина. Я бы подумал, что христианский темперамент был бы готов
помогите насладиться. Вот, мои добрые люди...

- Что за глупцы эти мужчины! - воскликнула леди Карс. - Они
на самом деле уходят, не помогая нам распаковывать посылку.

Она окликнула их, но в ответ на ее ругань мужчины только уставились на нее.
что заставило леди Карс назвать их идиотами. Слово или два
от Энни гэльский вернул их напрямую, и полученные от них
какая помощь была необходима.

- Могу я поинтересоваться, мадам, - спросила Энни, - о чем-нибудь, что вы, возможно, пожелаете
узнать?

- Нет, - резко ответила леди Карс. - По-моему, вы говорите по-гэльски, - сказала она.
обратился к мистеру Рутвену. "Вы узнаете от людей все, что сможете, об
этом пакете и передадите мне каждое их слово?"

Мистер Рутвен поклонился, откашлялся и начал разглядывать мужчин.
Тем временем леди Карс сказала миссис Рутвен, чтобы Энни слышала, что та
должна подождать и немного поумерить свое терпение. Нет
говорят, что может быть в пакете, и они должны быть сами по себе, когда
они открыли его.

Миссис Рутвен говорит, что она хотела отправить детей подальше; и Энни предложила
возьмите их домой.

- Дети! - воскликнула леди Карс. - О, благослови их господь! какой вред может быть причинен
они хотят? Пусть _them_ непременно останутся. Я надеюсь, что никто не сможет
испортить _them_ им удовольствие.

Энни сделала реверанс и удалилась к себе домой. Закрывая дверь
и опускаясь в кресло, она подумала, какие сильные у нее ревматические боли.
Ее сердце тоже немного билось; но вскоре оно утихло, когда она сказала себе
"Поистине, эта жизнь - юдоль слез; или, скорее, пустая трата времени и
воющая пустыня, для этой бедной леди с ее беспокойным умом. Бог свидетель
Я бы не стал считаться ни с ней, ни с кем-либо, столь далеким от душевного покоя.
И когда я так сильно жалею ее, я не удивляюсь, что и другие должны так же, и
забывай о других вещах, когда она у них перед глазами. Я действительно подумал, когда я
услышал, что приедет священник - Но у меня не было права ожидать чего-либо
кроме благословения субботы, погребения и таинств.
И, о, вот в чем утешение субботы! Слово проповедуется, и
сейчас в субботние дни звучат молитвы и хвала на весь грядущий год; или,
возможно, на столько лет, сколько я проживу. Если это был для мира
из возражаете, прежде чем, что может беспокоить нас сейчас?" Закрытия ПС прошлого
суббота никогда не была из ушей и сердце ее так. Теперь она
начала петь ее, сначала тихо, но по мере того, как ее душа согревалась от этого.
Вскоре ее остановил более громкий звук; пронзительный крик из соседнего дома
и вскоре миссис Ратвен вбежала узнать, что ей делать.
Леди Карс была в истерике. Посылка не содержала никаких новостей от ее друзей
, но принесла жестокое разочарование. В нем было немного
одежды, косточка сахара, фунт чая, шесть щепоток пшеницы и
бутылка крепких напитков; и там был листок бумаги, на котором говорилось, что то же самое
некоторое количество этих припасов должно было ежегодно привозиться управляющим, когда он
пришел забрать арендную плату за хизер. В этом предложении обитель лет
в этом месте, Леди Carse привело в отчаяние; поклялся, что она будет
дроссель управляющего в его мешки с перьями, что она может быть осужден за
убийство на главном; и тогда она попыталась развеять пшеницы, и
чтобы опустошить духов, но что мистер Рутвен держал ее за руку, и
сказал ей, что анкер духов был, по сути, сумочку-ее средство
закупки у Макдональда и других ей ежедневно мясо и такие услуги как
она нужна. Но теперь она была в истерике, и они не знали, что делать.
делайте следующее. Придет ли миссис Флеминг?

Энни подумала, что леди предпочла бы не встречаться с ней; рассказала миссис Рутвен, как
лечить пациентку, и попросила прислать к ней детей,
если они будут мешать.

Дети провели с Энни весь остаток дня, потому что их отец
и мать были чрезвычайно заняты написанием писем, которые передавал стюард.

Вечером стюард нанес им визит, и в его круглых обратно
лодка. Он был очень вежлив, привел с собой девушку, самую ловкую и
симпатичную, которую, по его словам, он мог нанять среди сотрудников Macdonald's, чтобы
прислуживать леди Carse; отдал приказ о немедленном возведении своего рода
времянка для нее магазинах, и нужные ей, чтобы сказать, нет ли чего
еще она усиленно нужна. Она бы не сказала ему ни слова о
того или иного рода, но передал его министру. Но
министр не могла носить свои очки. Он не мог заставить
стюард, чтобы передать одну букву из нескольких написал в тот же день.
Управляющий был огорчен: надеялся, что все поняли, что никакое письмо не должно было покинуть остров
- никакой письменной бумаги любого рода, - в то время как леди Карс
проживал там. Он не передал бы это сэру Александру: он не стал бы
просить его уступить этот пункт даже министру. Приказ сэра Александера
был положительным; и было ясно, что в этих краях это решило
вопрос.

Пока продолжался спор, леди Карс поднялась со своего места и
прошла за стюардом, чтобы покинуть комнату. Она подобрала письма
никем не замеченная и незаметно сунула их в карман стюарду: так что
пока он кланялся, отказываясь прикасаться к письмам, он был
на самом деле носил их с собой.

Хэльса, новая горничная Леди Carse, что свидетелями этой шутки; и, не смея
смеяться в данный момент, это, рассказывая историю ее
знакомство вдова, когда отправляли для детей на ночь.

"Так дело не пойдет", - заявила Энни. "Вред от этого может быть, но никакой
пользы".

И это заставило ее задуматься.

Следствием ее медитации стало то, что она подняла семью с постелей
когда даже леди Карс проспала час. Когда мистер
Рутвен обнаружил, что в деле не было ни пожара, ни болезни, он
заявил Энни, что не одобряет несвоевременный прием; и сказал, что если
те, кто был светильник, чтобы держать горящую ставшего в свое время, забывая о
разница между днем и ночью, они должны помнить, что он не был
так с другим; и страждущих, особенно, кто имел немощи и
волнения в течение дня, должно быть разрешено, чтобы насладиться нетронутой такие
остальные, как можно было бы милосердно отправил их.

Энни с уважением выслушала все это и признала правдивость
этого. Однако была надежда, что леди Карс, возможно, сможет спать дальше
под одной крышей со своими детьми, если эта ночь не будет такой ужасной.
потерялась, что заставило ее взять на себя смелость разбудить священника в такой поздний час
.

Она была уверена, что управляющий либо вернет письма обратно,
как только дотронется до них, либо уничтожит их; для такого случая
никогда не было слышно, чтобы сэр Александр не подчинился приказу. Она
придумала способ отправить записку, если бы священник мог написать на
маленьком листке бумаги то, что встревожило бы друзей леди. Время от времени она получала
а потом, с большими интервалами, от родственницы из Дамфриса запас
особого вида ниток, которые она использовала для вязания маленьких носков и
продаются варежки. Это вязание было теперь слишком красивым для ее глаз: но
стюард этого не знал; и он, без сомнения, примет ее заказ, как он
делал раньше. Она была уверена, что он поднимется наверх, чтобы вернуть письма
довольно рано утром. Если у нее был клубок ниток готов, он будет
примите это как шаблон: и этот мяч может содержать небольшое замечание; - очень
маленький в самом деле, если министр будет писать он.

"Как получатель мог узнать, что записка была?" - спросил мистер Рутвен.

"Могли пройти годы, прежде чем шарик был израсходован", - заметила миссис Рутвен.:
"или он мог вернуться по мере того, как уходил".

- Я подумал, - Энни сказала, "что я буду делать заказ на этот путь. Я
хочу сказать, что я хочу, чтобы четыре части резьбы, все точно так же
длина, как тот, что идет. Управляющий запишет это в свою книгу
и он всегда очень тщательно выполняет то, о чем мы его просим. Затем мой
родственник размотает клубок, чтобы посмотреть, какой длины он, и наткнется на
записку; и тогда...

"Я понимаю. Я все это вижу", - заявил мистер Рутвен. - Не так ли, моя дорогая?

- О да, я понимаю. Это будет восхитительно, не так ли, леди Карс?

- Возможно, так оно и будет, - сказала леди Карс. "Это план, который может сработать
в двух направлениях".

"Я не вижу, как это может привести к какому-либо вреду", - спокойно заявила Энни.
"Я оставляю вас обдумывать это. Если ты хорошо обдумаешь план, я
найду тебя наготове со своей нитью. Если стюард вернется, это будет
очень рано, чтобы не упустить прилив.

Как и следовало ожидать, предложение Энни было принято; ибо даже леди Карс с ее
предвзятым умом не могла указать на отсутствие риска, в то время как успех мог означать
все. Было что-то, что тронуло ее чувства, в той
терпеливой заботе, с которой вдова сидела в зажгите лампу, наматывая
нить снова и снова на маленький листок бумаги, чтобы не оставалось видимого пятнышка
и чтобы получился плотный и надежный клубок.

Листок, который содержит просьбу что бы читатель пусть Мистер
Надеемся, адвокат, Эдинбург, знаете, что Леди Carse не был мертв, хотя
сделал вид, что похоронили, но украден из Эдинбурга, и теперь ограничена
после упомянутого острова Гебридских островов. Затем следовала подпись леди
Карс и священника с датой.

"Сойдет! Сойдет!" - воскликнула миссис Ратвен. "Моя дорогая, дражайшая леди
Карс..."

Но Леди Carse отвернулся и прошелся по комнате, "мне не интересно, я
уверен", - заявила миссис Рутвен, "я не удивляюсь, что вы ходите вверх и вниз.
Подумать только, что может случиться этой ночью... А теперь возьми меня за руку, позволь мне поддержать
тебя.

И она обняла за талию свою дорогую подругу. Но леди Карс
оттолкнула ее, повернулась к плачущей Энни и, всхлипывая, сказала: "Если ты спасешь
меня ... Если это все искренне с твоей стороны, и..."

- Искренне! - воскликнула Энни с таким удивлением, что чуть не выронила мяч.


- О да, да, все в порядке, и ты для меня ангел. Я...

"Какое она милое создание!" - сказала миссис Рутвен своему мужу,
пристально глядя на леди Карс. "Какие у нее благородные порывы!"

"Очень благородные порывы", - заявил священник. "Это очень трогательно. Я
нахожу себя очень тронутым". И он начал расхаживать взад-вперед.

"Искренне!" Энни повторила про себя с тем же удивлением.

"О боже!" - заметила миссис Рутвен шепотом, который, однако, услышала
вдова: "Как много времени требуется некоторым людям, чтобы узнать других
людей. Теперь миссис Флеминг в полном недоумении из-за этого милого создания
. Да ведь она знала ее; я имею в виду, она была с ней до того, как мы
когда-либо видели ее, и теперь мы знаем ее - О! как хорошо, как основательно мы знаем
ее - мы знаем ее до глубины сердца ".

"Поистине, самое прозрачное существо!" - заявил мистер Ратвен. "Бесхитростный
как ребенок".

"Называйте меня ребенком, можете, - всхлипнула леди Карс. "Никто, кроме детей и
такие, как я, не ссорятся со своими лучшими друзьями. Она была для меня..."

"Вы слишком строго упрекаете себя, моя дорогая леди", - заявил
министр. "У всех нас бывают периоды неравенства; не то чтобы я намеревался
оправдывать..."

Его жена не стала дожидаться конца, а сказала: "Ссоришься, душа моя?
Ссориться со своими лучшими друзьями? Ты так поступаешь! Давай посмотрим
ссоришься ли ты когда-нибудь с нами; а мы _ _ друзья, не так ли; ты
и мы? Посмотрим, поссоришься ли ты с нами когда-нибудь! Ах!

Энни закончила свою работу и ушла прежде, чем закончился долгий поцелуй
новых друзей.

"До субботы осталось всего два дня", - подумала она. Затем она
улыбнулась и сказала: "Любой мог бы назвать меня ребенком, считая дни так, как будто
Я не могла дождаться своего угощения. Но, по правде говоря, я не знал, каким будет
комфорт субботы. В часовне сейчас нет никакой защиты от непогоды;
и слава Богу, что он послал нам священника!"

Как все и ожидали, поднялся управляющий; очень рано и очень сердитый. Никто
из дома священника не хотел с ним встречаться. Он бросил письма
на порог двери и прокричал, что то, что он вернул их
, было большим, чем заслуживает автор. Если бы он прочитал их и
исказил их содержание, никто не смог бы, при сложившихся обстоятельствах,
обвинить его. Однако они были здесь в качестве урока семье:
не стоит терять время и тратить драгоценные чернила и бумагу на написание
писем, которые никогда не покинут остров.

Как он повернулся, чтобы уйти, вдова открыла дверь, и спросил, Может ли он
извинить ее за беспокойство ему одну маленькую комиссию, которая она
не думал, что за день до этого, и она дала клубок ниток.

Леди Карс наблюдала за происходящим через щель в ставне. Она увидела, как расслабилось выражение лица
управляющего, и услышала, как смягчился его голос, когда он заговорил с
вдовой. Она увидела, что Энни имела влияние с ним, если она
хотел бы использовать его преданно и рьяно. Далее она отметила тщательность, с
что он написал в своей записке маршрут книге Энни о ее совершении,
и как он положил драгоценный шар в безопасный карман. Она чувствовала
что это шанс на спасение, хотя и несколько шаткой, был лучшим
что еще произошло.

Прежде чем стюард исчез из виду, она открыла затвор, хотя его
опасно скрипнула, и поцеловал ее руку удивилась Энни, которая была
наблюдая за ней агент вниз по склону. Энни улыбнулась, но проявила осторожность,
немедленно войдя внутрь.



ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.

НАСТОЯЩЕЕ ОДИНОЧЕСТВО.

Сезон приближался, принося должные признаки приближения лета.
Штормы налетели с востока, а не с запада, а затем стихли.
дул мягкий воздух. Туманы, нависшие над морем и сушей, растаяли,
и по мере того, как дни удлинялись, открывались пурпурные вершины скалистых гор.
Сент-Килда была видна ясно и отчетливо, когда солнце садилось за их спинами
. Водоросли, которые в конце зимы почернели на берегу острова
, теперь исчезли с серебряных песков. Часть его была зарыта в
саду министра в качестве навоза. У министра появились надежды на
свой сад. Он сделал все возможное, чтобы защититься от соленых брызг, построив
стену высотой в десять футов; и считалось, что прямо под стеной
могло вырасти немного капусты; а в одном углу проводился эксперимент по выращиванию лука.
"вперед". Кейт и Адам изо дня в день рассказывали вдове
о надеждах и страхах семьи по поводу этого сада; и именно тогда
она узнала, что ее сын Ролло теперь садовник, как раньше был заведующим
строитель стены.

От самого Ролло она все меньше и меньше слышала о его делах и
интересах. Как бы она ни была встревожена, она воздерживалась от расспросов или
упреков в тех немногих случаях, когда он проводил с ней час. Она
знала о его высоком мнении о себе и о том, что он говорил о
управление своими делами; и она знала, что были и те, по соседству
который определенно затянет его, если что-то прошло в доме его матери
чтобы заставить его с неохотой, чтобы остаться там. Поэтому она собрала всю свою
жизнерадостность, когда он появился на пороге, оказала ему доверие,
устроила его так удобно, как только могла, и никогда не спрашивала его, откуда он
приехал или как долго пробудет здесь. У нее было твердое убеждение, что Ролло
со временем узнает, кто был его лучшим другом, и она была в высшей степени
обеспокоена тем, что, когда это время придет, не будет ничего, с чем можно было бы справиться.
его возвращение к ней - без воспоминаний о болезненных сценах - без уколов упрека
- без стыда, но такого, который он должен вынести из своего собственного сердца.
Какой бы сильной ни была ее уверенность в конечном результате, время действительно казалось долгим
ее тоскующему духу, какой бы одинокой она ни была. Часто по ночам она слушала
меланхолия песня певчий дрозд с холма, и смотрел
мягкий полумрак, не думая о сне, пока молчали; и был еще
проснулся, когда жаворонок стал его веселое приветствие рассвета, который был
мелирование Востока. Много дней подряд она сидела на солнышке, наблюдая за тропинками
на что она надеялась, что ее сын может прийти к ней, и тогда, возможно, она бы
услышать его смех из-за высокой стены сада, и обнаружить, что он
был под рукой целый день, не имея слов, чтобы сказать ей. Как
многие истинные и впечатляющие вещи прошли через ее разум, что она думала, что
она хотела сказать ему! Но все они остались невысказанными. Когда
возможность появилась, она увидела, что это ее долг-служить ему в ожидании и
любовь, чувства и надеюсь, что обличение от Бога был только шок
что бы целесообразно достичь этого дела, и оставляя себе в качестве
утешитель грешника, когда этот час должен настать.

Что касается других партий, то они были слишком заняты, слишком много преданных
друг к другу, чтобы иметь никаких свободного времени для нее, или какой-либо мысли, кроме
когда дети были пожелал в сторону, или когда гораздо более
пламенным желанием потворствовал тому, что ее дом можно было на вид на жительство
Леди Carse и ее служанка. Несмотря на все заверения, данные
Леди Карс в том, что ее присутствие и дружба были несомненным благословением,
факт оставался фактом: домашние были, к сожалению, переполнены в новом
жилище. Время от времени поговаривали о том, чтобы построить больше комнат: но
затем появилась смутная надежда, что можно будет приобрести дом вдовы
, в котором было бы все приятное и удобное. В те
раз она была придумана, но все больше и больше как помеху--почти
незваный гость. Время от времени, когда она пугала их каким-нибудь маленьким проявлением доброты
, они отмечали, что, по их мнению, она хорошее создание,
хотя обычно считали, что в ней есть что-то опасное.
люди такие очень замкнутые и необщительные.

Однажды этот замкнутый и необщительный человек вызвался навестить ее.
изумленные соседи. Она вошла во второй половине дня, выглядя скорее
бледнее, чем обычно, и несколько измученной. Мистер Рутвен стоял за дверью
курил трубку после ужина. Он вошел вместе с вдовой и
поставил для нее табурет. Его жены в комнате не было. Леди Карс
лежала на кушетке, раскрасневшаяся и, по-видимому, сонная. Она открыла глаза
, когда вошли Энни и священник, а затем снова полуприкрыла их,
не шевелясь.

"Да, я гуляла", - сказала вдова в ответ на вопрос мистера Рутвена.
наблюдение. "Но меня утомило не это. Я был только
в "Макдоналдсе". Но, сэр, я должен идти дальше в эту ночь, если я
может, вам будет интересно делать то, что должно быть сделано без потери времени".

Министр поднял брови, и посмотрел вопросительно. "У меня есть
узнала, сэр, что из этого дома разосланы приглашения
контрабандисты, чтобы начать торговать с этих островов, и что он собирается
начнем; и что это было сделано по развращает своего сына. Я достаточно хорошо вижу
цель этого. Я вижу, что леди Карс надеется сбежать в
главным образом на контрабандном судне, идущем к этому побережью. Я могу войти в это дело.
Я не удивляюсь любым усилиям, которые предпринимает бедная леди ...

- Ты невыносимая женщина! - воскликнула леди Карс, очнувшись от своего
полусна с пылающим лицом и сжатыми в кулак руками. - Ты смеешь
жалеть меня?

- Да, мадам, и я прошу вас взамен, я умоляю вас пожалеть меня.
Для меня это самый горький день с тех пор, как мой мальчик остался без отца.
Сегодня я обнаружил, что мой мальчик, оставшийся без отца, был развращен
теми, кто...

"Я не одобряю намеков", - заявил мистер Ратвен. "Я рекомендую вам
называть имена".

- Разумеется, сэр. Мой сын стал контрабандистом благодаря убеждениям и
руководству леди Карс; и, как у меня есть основания полагать, сэр, с
вашего ведома.

- Это предательство! - воскликнула леди Карс. - Мы должны достойно сыграть свою роль. Я
сделаю... я знаю как...

Она поспешила к выходу, когда священник остановил ее в дверях. Она
сделал какое-то сопротивление, и Энни услышала, как ее что-то сказать про пистолет
на верхней кровати, и удивлюсь, если дочь своего отца не
знаешь, как им пользоваться.

Даже в разгар своего собственного горя Энни не могла не заметить
сама видела, как страсти леди, казалось, становились все более неистовыми, вместо того чтобы
успокоиться.

"Вам лучше уйти, миссис Флеминг", - сказал мистер Рутвен. "Не устраивай здесь никаких беспорядков"
"Иди, а я войду и поговорю с тобой".

"Как скоро?" С тревогой спросила Энни.

"Как можно скорее - немедленно. Иди теперь, для Леди Carse очень
злой."

"Я, сэр. Но я должен сказать вам, что приключения ставится
конец. Я была в Макдональдсе и рассказала ему, выступая как мать Ролло
, об опасности, в которой находился мой сын; и Макдональд позаботится о том, чтобы
ни одно контрабандное судно не достигает этого побережья ни сегодня, ни в будущем ".

"Отправляйся немедленно!" - воскликнул мистер Рутвен, и, увидев выражение лица леди Карс
, Энни была рада поспешить за пределы ее досягаемости.

Вдова сидела на пороге ее дома в ожидании
министр. Ее сердце застучало. Благословение может быть в магазине в конце
в этот тяжелый день. Добра из зла. Возможно, теперь у нее есть
возможность обратиться к своему служителю - открыть ему свое сердце
о заботах, которые ей нужно разделить с ним и которые должны были быть
его заботами как пастора. Она верила, что у нее должна быть возможность
говорите свободно и спокойно.

Она молилась, чтобы у нее это получилось; но ее тело было истощено, так что она не могла
преодолеть, к своему удовольствию, волнение своего разума. Это не
чинить дело в том, что ей было ждать очень долго; и когда мистер
Рутвен вышел на своей двери, она с некоторым трудом, что Энни
поднялся, чтобы выразить уважительное отношение к нему.

- Садитесь, - сказал мистер Ратвен строгим тоном. - Мне нужно многое
сказать вам.

Оба уселись. Мистер Ратвен откашлялся и сказал--

"Это самая болезненная часть долга пастора - произносить обличения,
и особенно членам его паствы, которым прожитые годы должны были бы дать
мудрость и самообладание.

Энни сложила руки на коленях и кротко посмотрела ему в лицо.

"Я хотел бы надеяться", - сказал Рутвен, "что христианкой
ваш постоянный, и тот, кто благословен, как ты сам, как известно,
признаю, с мирную жизнь, проявил бы сострадание к самым
страдания сестры, и скорее стремился облегчить ее страдания, и
чтобы смягчить ее периодическое самобичевание за то, что она ласково называет ее
немощи чувствительности, чем ранили и упрекали ее, и
вероломно лишили ее хрупкого шанса на освобождение из самого несправедливого плена
".

- Я!.. Я оскорбляю и упрекаю леди Карс!

- А теперь не вынуждайте меня напоминать вам о том, что вы должны прекрасно знать
- о коварстве человеческого сердца. Послушай меня.

Энни снова ласково посмотрела ему в лицо.

"Я оставила эту бедную леди, и без того подавленную несчастьем, поверженную в прострацию.
твой приступ сегодня днем усилился еще больше. Я оставил ее в слезах...
потрясенный волнением; и я решил, что моим первым делом должно быть
чтобы выяснить в частном порядке-наблюдать, - говорю я лично-против
бездушия, который можно залить в капли горечи, чтобы сделать
уже наполняется переполнение стакана. Теперь, что вы на это скажете?"

"Я хотел бы знать, сэр, что часть моего поведения, что является
неправильно. Если бы я знал это, я уверен..."

"Если бы вы знали! Добрая женщина, эта слепота и самоудовлетворение
появляются, чтобы показать, что эта жизнь из мира, который вы сами признаете
твоя была, зашла слишком далеко, и не было вовсе
благословен Ты. Если вы действительно настолько довольны собой, что можете быть
не вижу никакого греха в тебе..."

"О, сэр! Не думаю, что мне приспичило, если я поскорей бы сказать, что я никогда не
питал такую мысль. Это заставляет меня проваливаться со стыда, что мои
когда-нибудь, возможно, такая мысль. О чем я просил, сэр, так это узнать
мой грех перед леди Карс, чтобы я мог искупить его, если смогу,
и ... не будете ли вы так добры, сэр, сказать мне...

"Лучше скажи мне, какой грех ты сознаешь; и тогда мы доберемся
до сути этого последнего проступка. Ну же, дай мне послушать!"

Энни опустила глаза, заколебалась, густо покраснела и сказала, что она так и предполагала
это было связано с тем, что она не привыкла к благословению иметь пастора
что ей было так трудно открыть свое сердце теперь, когда было дано благословение
, о котором она так часто молилась. Она будет стараться
преодолеть трудности. После паузы она сказала, что ее главная проблема в отношении
ее душевного состояния заключалась в том, что часть ее доверия и покоя, казалось,
покинула ее.

"Ах! в тот момент, когда это будет подвергнуто испытанию!" - сказал мистер Ратвен.

"Именно так, сэр; именно это я и сказал себе. Пока я жил один,
вне звука любого голоса, кроме голоса Ролло, я думал, что мой покой был
обосновался, и что я только ждет лучший мир, который
пойдем далее. Затем, когда Ролло был в отъезде, а мой разум искал
после него с сомнением, где он может находиться, и есть ли безопасный или убил, я
всегда может найти покоя, и говорю себе, что он был в Божьих руках, чтобы
Ну, теперь-умереть или жить, чтобы закрыть глаза. Но теперь, сэр, есть печаль
давай за мной, хотя я обязан вашим деткам для многих
веселый часов ... я бы не забывать об этом. Но что касается моего собственного ребенка, когда
Я слышу его веселый голос из-за стены твоего сада, когда я был там.
жажду целыми днями видеть его лицо - или когда твои дети рассказывают мне то, что он сказал
как раз в то время, когда мое ухо тоскует по его голосу, я нахожу
я менее уравновешенна, чем была, - гораздо менее уравновешенна, сэр, чем я.
думаю, что христианка должна быть".

"И это говорит о большем, чем вы мне говорите", - заметил мистер Рутвен. "Что
вы могли сделать, чтобы изгнать своего сына из дома и от матери
со стороны? Здесь, должно быть, какая-то ошибка, если не сказать больше, какая-то фатальная
назову это ошибкой, поскольку не хотел бы быть суровым, - какой-то ужасной ошибкой.
А?

- Возможно, и так, сэр. И она подавила вздох.

Затем министр довольно подробно изложил ей свои взгляды на образование,
много настаивая на обязанности делать молодых людей счастливыми дома; заканчивая
словами о том, что, по его мнению, ни один молодой человек не может ожидать большого комфорта в
общество матери, которая могла так беззаботно относиться к чьему-либо спокойствию, как это было сегодня днем.
она показала себя. Он надеялся, что она воспримет то, что он сказал
, как должное. Ему было неприятно делать выговор, но он
не должен уклоняться от этого; и он поднялся, чтобы уйти.

- Конечно, сэр, - ответила Энни, тоже вставая и держась за край кровати, чтобы
держи себя в руках. "Но, сэр, если бы вы были так добры, скажите мне конкретно,
что, по-вашему, я сделал такого плохого сегодня ... сэр, вы бы не хотели, чтобы я
позволил моему сыну стать контрабандистом?"

"Ты должен ... Ничто не может быть яснее, чем то, что ты должен ... Я удивляюсь тебе"
нужно было сказать, что тебе следовало поговорить со мной. Вместо этого,
ты спокойно пошел и рассказал Макдональду ".

"Я уверен, сэр, я думал, ты знаешь все об этом."

"Что ж такое? Я здесь, под рукой, чтобы быть вашим советником, - не лечиться
с неуважением. Теперь я оставляю вас подумать над тем, что я сказал. Я
поверьте, результатом будет то, что вы возместите ущерб, какой сможете.
Леди Карс: хотя глупо говорить о возмещении ущерба; ибо причиненный вред
, боюсь, непоправим. Я оставляю вас подумать об этом. Добрый
вечер!

Энни подумала обо всем, что произошло; и о нескольких других вещах. Она
подумала, что, хотя ясно, что пастор может иметь неправильный взгляд на
состояние ума и поведение кого-либо из своей паствы, для нее было привилегией
знать, по крайней мере, какой точки зрения он придерживается. Он был верен, насколько позволяла откровенность.
И это было много. И потом, так редко бывает, чтобы кто-нибудь
порицание произносится на котором нет абсолютно никаких оснований, что это
как правило, выгоднее получать его. Хотя ощущение, что "это маленькая
что нужно судить о суде человека," это может быть здорово знать
неблагоприятное мнение человека о нас. Она скоро оправится от этого разговора
и тогда, если она почерпнет из него хоть какую-то мудрость, это будет
в конце концов, знаменательным благословением этого дня. Она не знала о
другом: что мистер Рутвен был несколько тронут тем, что она сказала
о Ролло - его глаза немного приоткрылись.

И снова ее разум остановился на идее, которая теперь стала для нее такой важной.
"Суббота снова наступает", - подумала она. "Богу угодно, чтобы
тогда он дал нам полное благословение. Это его слова, что говорили тогда--
Его суждения о том, что мы будем судимы. Ничто не встанет между нами и ним
потом. Всегда в субботний сейчас думать".

Какой бы уставшей она ни была, или так ей казалось, пока она не обнаружила себя.
наслаждаясь покоем на залитом лунным светом берегу, Энни предстояла еще одна прогулка.
прежде чем Энни сможет попытаться заснуть.

Море было спокойным, ветра почти не было. Если контрабанда
судно приблизилось к острову в каких-то рамках, он вряд ли мог бы получить
снова. Она не видела его у нее на холме; но она должна быть
удовлетворен тем, что он не был на северном берегу. Западный пляж был в достаточной безопасности
поскольку за ним было видно с фермы Макдональдса.

Энни только что добралась до самого длинного и широкого участка пляжа, когда
большая луна поднялась над тихими водами. Не было даже
малейшей завесы тумана, скрывавшей горизонт; и колебание линии воды
было отчетливо видно на чистом диске луны. Поток воды
дрожащий свет, который мгновенно достиг ее ног от горизонта
Сердце Энни озарилось не меньше, чем сцена вокруг нее.
Плеск маленьких волн, набегавших на гальку, был музыкой для
ее ушей. В спокойном и обнадеживающем настроении она подумала о своем поручении.
и пристально оглядела все пространство моря, где под
яркий лунный свет и небо, на котором в это время года не было темноты,
в поле зрения определенно не было никакого судна.

Продолжая свой путь на север, она заметила небольшой темный предмет, лежащий на
серебристые пески. Когда она добралась до него, то обнаружила, что это небольшой бочонок,
судя по запаху, в нем находился ром. По запаху и по бочонку
поскольку он был легким, было ясно, что часть спирта пролилась.
Энни нашла небольшое отверстие, рядом с которым лежало перо. Она испугалась, что
это слишком ясно говорило о соседстве контрабандистов, и ее сердце
упало. Она пошла дальше и сразу же увидела еще один темный предмет, лежащий на пляже.
как она подумала, это был человек. Это была женщина в обычной деревенской одежде.
она крепко спала. Энни поспешила разбудить ее, решив, что это небезопасно
спать под лунным светом. К ее крайнему удивлению, она нашла его
Леди Carse.

Она могла представить себе леди, чтобы спуститься в надежде на встречу
контрабанда сосуда. Она бы не удивилась, если бы встретила ее бродящей
среди бухт; но то, что с таким поручением в такое время она должна была
спать, было удивительно.

Энни попыталась мягкими средствами разбудить ее, что позволило бы ей ускользнуть
когда леди проснется, избавив ее от боли своего присутствия. Она
топнула ногой по гальке, закашлялась и наконец запела - но все это
не заставив леди пошевелиться. Тогда вдова встревожилась и
наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Спящая тяжело дышала, голова у нее была горячая,
и ее дыхание выдало тайну ее несвоевременной сонливости. Энни
в ужасе отпрянула назад. Сначала она пришла к выводу, что большая часть
неистовой страсти леди Карс теперь объяснена. Но вскоре она подумала об этом.
более вероятно, что это был единичный случай невоздержанности, вызванный
искушением найти протекающую бочку спиртного на песке, как раз в
момент разочарования и, возможно, сильного изнеможения. Это
мысль заставила Энни понятно, что делать.

Она вернулась к бочке, увеличила отверстие камнем и вылила
весь ром на песок. Бочки сейчас был таким легким, что она могла
легко свернуть его вниз к кромке прибоя, где она его оставила, половину
полные морской воды. Убедившись таким образом, что все в безопасности, она проследовала дальше
к бухте, где обнаружила не какие-либо признаки судна, а одного из
людей Макдональдса, несущих вахту. От него она узнала, что Макдональд
отправился на поиски контрабандистского судна; увидел его и повернул
обратно; и что команда контрабандистов была вынуждена выбросить за борт
кое-что из их груза, чтобы облегчить судно для полета. Макдональд
подумал, что они вряд ли рискнут снова появиться здесь в ближайшее время.
Это была хорошая новость; но была и получше; Ролло не было с
контрабандистами. Сегодня днем он был на охоте. Возможно, к этому времени он
будет дома.

Поручение Энни была завершена и теперь ее можно вернуть и остальное.
Человек Макдональд говорил о своей надежде на некоторые товары, прибившимся к берегу
следующий прилив. Энни сказала ему ничего из бочки, ни того, что она сделала
с ромом. Она благодарит его, чтобы его посмотреть, и оставил его.

Леди Карс все еще спала, но уже не так крепко. Она проснулась сама.
когда к ней заговорили, она встрепенулась и огляделась вокруг, несколько сбитая с толку.
- Я взяла на себя смелость, мадам, поговорить с вами, разбудить вас, - сказала
Энни, - потому что взошла луна и светила вам в голову, а это
считается вредным для здоровья.

- В самом деле, - сказала леди Карс, - это очень странно. Не знаю, как я могла
подумать о том, чтобы заснуть здесь. Наверное, я очень устала.

- Вы сейчас так выглядите, мадам. Лучше выспись дома. И сначала,
если я могу тебе посоветовать, плесни себе на голову немного соленой воды и
выпейте немного свежего из источника, когда мы подойдем к нему. Местные жители говорят,
что омовение головы избавляет от опасности спать под лучами луны.
"

Леди Карс не возражала против этого, поскольку голова у нее была горячая; и теперь
Энни надеялась, что Рутвены не обнаружат ее, и тогда она одна
узнает секрет. Обе выпили по самой весны, и после этого
может быть, надеялись, что будет чуть больше, запах духов о
единственное, чем другие.

Когда они проезжали мимо бочки, сейчас начинают плавать в прилив,
Леди Карс вздрогнула. Было ясно, что теперь она вспомнила, что заставило
ее уснуть. - Там бочонок! - сказала она в спешке.

"Да, бочка с морской водой," Энни тихо наблюдали. "Я освободила
плохое, что было в нем, и..."

"Это ты! Да какое у тебя право?"

"Это была контрабанда", - сказала Энни. "Макдональд видел, как выбросили груз:
никто бы на него не претендовал, и многие бы налили себе
то, что непригодно для питья. Поэтому я вылила его на песок.

- Должна сказать, очень свободно, - заметила леди Карс.

- Очень, - согласилась Энни, - но это была бы меньшая вольность, чем позволили бы себе некоторые,
если бы я позволила им соблазнить себя. Я выбросила только то, что принадлежит другому человеку.
незаконная собственность. Другие отбросили бы то, что принадлежит
Богу и очень ценно в Его глазах - человеческий разум, который он
поставил лишь немного ниже славы ангелов".

Леди Карс больше не произнесла ни слова, даже когда они подошли к своим дверям.
Энни не могла сказать, была ли она угрюма или ее мучила совесть. Все
тем более сильно она хотела сделать ее частью; и она пошла молиться о том, чтобы
страдающая леди может быть спасена от этой новой опасности - самой страшной
из ловушек ее самой опасной жизни. Энни не забывайте молиться
что те, кто загнал больного в такие конечности, как она
не выдержал даже это означает, забывая свое горе, может быть поражен
с таким чувством своей жестокостью, чтобы спасти свою жертву, прежде чем он был
слишком поздно.



ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

НОВОСТИ ХЕЛЬСЫ.

Однажды, когда Энни чинила лампу, она заметила Хельсу, леди Карс.
Горничная внимательно наблюдала за процессом из-за двери, где она
заглядывала внутрь. - Входи, Хельса, - сказала вдова по-гэльски, которая была
девушке более знакома, чем английский. "Входи, если у тебя ничего нет
лучше сделать, чем ко мне подстригать лампы".

"Я боюсь этой лампой, и это правда", - ответил Хэльса. "Я
занимался лампу один раз в "Макдоналдс", когда мама пошла на
главное за неделю; но потом, если он вышел из строя, никто не был сильно хуже.
Если этот корабль выйдет в море, и кто-нибудь утонет в гавани, и вина в этом будет на мне
, что мне делать?

"Вина ваша!" - сказала вдова, глядя на нее.

"Да, когда ты живешь в "Макдоналдсе", и мне приходится держать лампу. Я
не уверен, что смогу бодрствовать всю ночь, когда придет зима: но они
говорят, что я должен ".

Хельса была удивлена , обнаружив , что вдова ничего не знала о плане , который
Леди Carse теперь говорили больше, чем все остальное: что Энни была пойти
и жить в "Макдоналдс", что Леди Carse и ее уборка может быть
Вдовий дом, где Хэльса был выполнить всю работу в тот же день, и
держать светильник ночью. Девушка заявила, что в семье никогда не сидел на
питание, не говоря о приближении времени, когда они могут все
больше места и делают все, что им заблагорассудится. Вчера Адам плакал из-за того, что
вдова уезжает; но ему запретили плакать из-за того, что
сделало бы леди Карс намного счастливее; и когда Кейт прошептала ему, что
Леди Карс больше не будет жить в их доме, Адам вскоре вытер слезы
и начал планировать, как он будет иногда встречаться с вдовой на
западных песках, чтобы собрать прекрасные ракушки, о которых она ему рассказывала.
Далее Хельса сказала, что могла бы плакать дольше, чем мальчик, потому что
она боялась думать о том, чтобы оставаться наедине с леди Карс в те моменты, когда--

Энни прервала ее, сказав с улыбкой: "Тебе не нужно бояться жить в этом доме, Хельза.
У меня и в мыслях нет покидать его. Здесь какая-то ошибка". - Она улыбнулась. - Я не хочу, чтобы ты жила в этом доме.
Я не собираюсь его покидать.

Хельса была в восторге от этого заверения. Но она доказала свою точку зрения - что
ошибка была не ее - что такой план разрабатывался ежедневно, почти ежечасно,
о соседях говорили как о решенном. Она собиралась рассказать, как ее
хозяйка пугала ее своими манерами: своей сонливостью днем,
если только она не была очень веселой или ужасно страстной, и такой подавленной в
по утрам она часто только и делала, что плакала; но вдова пресекла это.
Находясь в доме миссис Рутвен, Хельса не должна ни к кому предъявлять претензий
еще; или, если у нее были серьезные претензии, это должно быть к
Макдональду. Хельса взмолилась, чтобы Макдональд тогда, возможно, забрал
анкер духов, как стоящий за всем этим злодеянием; и тогда
Леди Карс убьет ее. Однажды она показала ей пистолет, но теперь никто
не мог найти этот пистолет. Хельса рассмеялась и посмотрела на нас, как будто могла
сказать, где он был. Однако через мгновение она стала достаточно серьезной,
услышав, что хозяйка зовет ее.

- Я скажу, что пришла узнать о лампе, - сказала она, - и это
правда, ты знаешь".

"Почему бы тебе не говорить по-английски, как вы?" - спросила Леди Carse от
дверь. "Вы оба говорите по-английски. У меня нет тайн. Я буду
знать, о чем вы говорили.

Хельса, запинаясь, пробормотала, что пришла посмотреть, как вдова Флеминг управляется со своей
лампой.

"Вы говорили о лампе? Я знаю".

"Если бы у нас были какие-либо возражения, мадам, что вы знаете об этом мы и говорили,"
вставила Энни", мы никоим образом не обязаны рассказать. Но вы вполне
добро пожаловать на нем. У меня заверял, Хэльса, что есть какая-то ошибка
о моем покинуть этот дом. Здесь я жил и здесь надеюсь
умереть".

"Мы должны говорить, что дело кончилось", - заявила Леди Carse. "У нас так
тесно по соседству, что мы больше не можем этого выносить; и я _must_ живу в
с видом на гавань, вы знаете".

И она перебрала все старые аргументы, пока посылала Хельсу привести
Мистера Рутвена, чтобы он подкрепил ее претензии своим пастырским авторитетом.
Однажды заявив о своей непреклонности, Энни перенесла все молча;
мольбы, что ее огонь был столь редко хотел; что было бы хорошо
как правило, для нее, в то время как она могла спать всю ночь, и каждую ночь; что
заполучить этот дом стало страстью леди Карс, и это стало ее страстью.
любой, кто лишал ее единственного, чем она могла наслаждаться, был врагом.
Эти мольбы Энни выслушала молча, а затем и упреки в свой адрес.
эгоизм, упрямство, злоба и жестокость. Когда оба ее
посетителя исчерпали свои аргументы, она повернулась к леди Карс и
намекнула, что теперь, когда все они высказали свое мнение по этому вопросу, она
желает побыть одна в своем собственном доме. Затем она повернулась, чтобы мистер Рутвен,
и сказал ему, что он должен был сказать, как ее пастор, что она бы с удовольствием
слушать.

"В каком-нибудь другом месте, кроме этого", - сурово заявил он. "Я пытался
делать упреки и увещевания здесь, у вашего собственного очага, с
упорством, которое, боюсь, принизило достоинство моей должности. Я сделал
сделал. Я вхожу в этот дом больше не как ваш пастор.

Энни склонила голову и стояла, пока они не ушли; затем
она опустилась на колени, заливаясь слезами.

"Значит, это", - и ее сердце переполнилось от этой мысли. "Значит, это
конец моей надежде - самой светлой надежде, которая у меня когда-либо была с тех пор, как погасла моя великая земная
надежда! Я думал, что смогу вынести все, что угодно, если будет
только пастор под рукой. И сейчас ... но мой долг все же, ничто не может
отнять. И я забываю, что в этот самый момент, когда я
так мало еще осталось! плачешь, когда я хочу, чтобы лучше глаза
чем у меня сейчас для просмотра на море. Я пролила слишком много слез за свой день.
больше, чем следует доверчивой христианке; и теперь я должна сохранять
свои глаза сухими, а сердце твердым в исполнении своего долга. И я не вижу, что у меня есть
сделал что-то неправильное в том, чтобы остаться на дежурство, что Бог мне дал, и дом
что я должен сделать это. С этим домом и домом Божьим...", а ее
мысли, как обычно, вернулись к благословению субботы. Ей следовало бы
по-прежнему иметь пастора в Божьем доме, если не в ее собственном. И так она
подбадривала свое сердце, пока промывала глаза, чтобы они могли послужить для
ее вечернего созерцания моря.

Она была обречена, однако, оказался в смятении и в субботу, и
в этот святой дом, где она должна ее мир никогда не мог быть
нарушается. Пастор читал и проповедовал от прохождения в 18
главе Евангелия от Матфея, в котором говорится, что обращение с грешниками, первый в
частная, затем в присутствии одного или двух свидетелей, и, наконец,
перед церковью. Проход был прочитать так категорично, что Энни
сердце билось часто и быстро. Но это не сделало из нее настоящего
не последовало. В своей проповеди пастор объяснил, что, хотя в Писании есть выражение
"Если брат твой согрешит", это наставление в равной степени
применимо к любой сестре-христианке, которая допустит оскорбление. Он заявил, что
если присутствовала какая-либо сестра-христианка, которая сознавала, что она
посягнула на комфорт и естественные чувства страждущего и
преследуемого персонажа, которого они имели честь принимать среди себя,
он просил обидеть сестру, чтобы спросить себя, есть ли у нее
не упрекнул сначала в одиночку, затем в присутствии свидетеля--увы!
тщетно; и не пришло ли, следовательно, время для обличения
перед Церковью. Он, однако, никого не назовет, но оставит еще кое-кому
место для покаяния; и так далее.

Естественное смятение Энни, каким бы ужасным оно ни было, вскоре уступило перед
призывом к ее совести, который, по мнению пастора, должен был привести ее в ужас.
Она знала, что была права; и с этим знанием она подняла свою склоненную
голову и слушала более спокойно, чем многие другие. Если бы кто-нибудь
сомнения среди небольшой паствы относительно того, о ком идет речь, леди Карс рассеяла бы
. Она сидела в первом ряду вместе с семьей священника
. Не в силах сдержать мстительного удовлетворения, она встрепенулась
и указала пальцем, и кивнула на Энни. Полный жалости спокойный взгляд
, которым Энни ответила на оскорбление, тронул многие сердца, и даже
Миссис Рутвен дошла до того, что потянула леди за юбку и
попросила ее сесть.

Есть много ценных вещей, которые всегда остаются тайнами для тех, кто
не заслуживает того, чтобы знать их. Например, тираны ничего не знают о
оживляющая и восхитительная реакция, которую они вызывают в душах своих жертв.
 Жизнерадостность, нежность и веселье их жертв всегда
были и всегда будут вызывать недоумение у угнетателей. Так было и сейчас с
Мистером Рутвеном, после совершенного акта тирании, поскольку большинство актов
тирании совершаются из-за ошибочного, невежественного и высокомерного чувства долга.
Вдова не только встала вместе с другими во время заключительного псалма - ее
голос был самым твердым, сладким, чистым в собрании - таким сладким и
ясно, что это прозвучало даже для ее собственных ушей с некоторым удивлением.
Что касается остальных, все были более или менее тронуты. Но их эмоции имели
общий эффект, заставивший их отстраниться от предмета своих переживаний. После службы
никто не разговаривал с Энни. Она почти не обратила на это внимания, поглощенная мыслями о том, что
она была благодарна, обнаружив, что привилегии Божьего дома
не были нарушены - что ее отношение к Нему и ее права на богослужение
нас не тронула какая-либо ошибочность в Его служении. Когда она достигла
входа на церковный двор, Макдональд догнал ее и заставил воспользоваться своей
рукой, чтобы спуститься по неровным ступенькам. Несколько слов от Хельсы передали
положите его в обладание дела. Он желал, чтобы вдова не думать
на мгновение покинуть ее дом. Каждый хочет делать то, что может быть
сделано, чтобы примирить незнакомка в ее обитель на острове; но
был момент, после которого он был уверен, что сэр Александр не
посягательство разрешения. Его совет заключался в том, чтобы служить ей и угождать в мелочах
и предоставить сэру Александру заниматься с ней таким
важным делом, как то, что у нее есть собственный дом. Энни улыбнулась и сказала, что
именно таков был ее план.

Тот вечер стал для жителей острова самым запоминающимся
одного года--поколения--на века. Это не было полностью
известен в то время. Самые запоминающиеся дни часто кажутся такими же, как другие.
дни, пока они не пройдут; и хотя в этот вечер было некоторое волнение и суета
, никто на острове не понял всего значения того, что было
перед его глазами.

Незадолго до захода солнца, вдова ясно увидел судно большего размера, чем часто
побывал в морях, приближающегося с юго-запада. Это было больше, чем
Шлюп "МакДональдз". Она напрягает глаза, чтобы увидеть, является ли она имела два
мачты или три, когда она услышала детские голоса ниже. Она называется
они поднялись на ее платформу за помощью своих юных глаз; но когда они
пришли, они не могли уделить много внимания далекому кораблю, настолько он был переполнен
они были в курсе того, что их мать побежала в гавань, чтобы
попробуйте поговорить с несколькими моряками, которые высадились с пришедшей в гавань лодки
пока все были в церкви. Было так жаль, что
их отец как раз в это время ушел навестить больного человека на ферме
Макдональдс! Но их мать пошла напрямую, так быстро, как она может
запуск и Леди Carse и Хэльса были следовать за ней, как только Хэльса было
повесить пучок.

Напомнить, Мистер Рутвен было первое, что Энни подумала. Она не
рискну отправить детей за ним, дабы их побыстрее и
волнение, или каких-либо таинственность, должна дать сигнал Макдональд.
Она отправилась в путь одна, сомневаясь в том, как и как скоро она сможет
совершить прогулку, и горько сокрушаясь, что ее сына нет поблизости
позвать. Несмотря на все ее усилия, она продвигалась так медленно, что встретила
пастора в четверти мили от дома Макдональдса.

Как бы она ни запыхалась, мистер Ратвен хотел бы получить от нее полное, правдивое и
подробный отчет обо всем, что она знала, и множество заявлений о том, что она действительно знала.
еще раз, прежде чем он пойдет дальше. Наконец, однако, он
быстро направился кратчайшим путем к гавани, в то время как Энни
медленно повернула домой через гребень.

Она была на склоне холма, недалеко от дома, когда увидела хорошо знакомую
группу соседей - семью пастора - возвращающихся домой, медленно и
со многими задержками. Она услышала громкие сердитые голоса; и когда она приблизилась,
она увидела признаки горя во всех них. Мистер Рутвен был очень бледен, и
Хельса сильно покраснела. Миссис Рутвен была в слезах, а одежда и
волосы леди Карс были мокрыми. Было ясно, что она побывала в воде.

"Увы! вы опоздали на пароход! - воскликнула Энни.

Леди Карс только что потеряла шанс на спасение, как все считали; и все
теперь спорили о том, чья это вина. Миссис Рутвен поворачивала
назад от берега, задыхаясь от спешки и досады, когда леди Карс
и Хельса спустились вниз. Лодка с несколькими вооруженными людьми в ней уже отчалила
когда появилась миссис Рутвен. Они не ответили на ее знаки, но
налегали на весла на небольшом расстоянии от берега, пока не спустились леди Карс
и ее горничная. После некоторой задержки, и многие сигналы мольбой
от дамы, корабль снова приблизился, и человек в команде это
было сказано, что дама качество, незаконно заключен в тюрьму в этот остров,
желаете быть отнесены к основным, и, что еще среди ее друзей в
Эдинбург, она могла бы назначить вознаграждение за свой побег в любой сумме. Там
в лодке было короткое совещание, смех и решительный рывок к берегу
. Из машины выскочил матрос и схватил даму, чтобы внести ее внутрь.
Было ли это странным криком триумфа, который она создана, или
что-то еще, что испуганный матрос, он поспешно поставил свой груз
на скале, смотрел ей в лицо, а затем говорит своим товарищам в
лодка. Они снова засмеялись, но поманили его за собой. Он посадил ее в лодку.
но она споткнулась, покачнулась и зацепилась за борт лодки.
когда она переваливалась, она чуть не перевернула ее. Мужчины обругали ее,
объявили, что она не леди в беде, а подвыпившая цыганка, положили ее на землю
на берегу и уплыли на веслах. Теперь мистер Рутвен заявил, что он может сделать
в таком случае ничего особенного. Леди Карс, теперь уже отрезвевшая от всего, кроме
страсти, возразила, что, будь у него хоть капля здравого смысла или присутствия духа, он
мог бы задержать незнакомцев, пока она не сможет предъявить из своего
пакета доказательства своего ранга. Если спорщиков, но могла бы
известно, кто эти незнакомые люди, и откуда доносились далекие судна
их лодка принадлежала, все бы вступил в благодарение за
побег девушки из своих рук.

Энни подозревала правду не больше, чем они. Она могла только
попытаться успокоить их и извлечь максимум пользы из ситуации, показав, что
возможно, еще не все закончилось. Уже почти стемнело. Если бы она
смогла зажечь на этот раз две лампы, это могло бы вернуть лодку обратно. Если бы
люди на борту были знакомы с ее маяком и его назначением, то
странное обстоятельство, что он двойной, могло бы привлечь их любопытство.;
если бы они были незнакомцами, они могли бы обратить внимание на сигнал пруденс.

Мистер Рутвен, будучи чрезвычайно Креста, мог видеть, ничего кроме чуши в
этого плана. Леди Carse, обиды с подружками, думала, что это
мудрая и самая многообещающая схема мыслимо. Мистер Рутвен не будет
слышал о том, чтобы провести ночь в гавани, высматривая лодку, которая
никогда не придет. Просить его о подобном после его субботнего служения
, и все из-за причудливой женщины, было чем-то таким, что он не стал бы
описывать. Он и подумать не мог о таком. Леди Карс
сказала, что он не был бы ее другом, если бы не сделал этого. Пока миссис Ратвен
дрожала и плакала, Энни сказала, что если бы она только могла узнать, где Ролло
, все было бы легко. Она была уверена, что Ролло будет наблюдать в гавани.

Мистер Ратвен ухватился за это предложение, чтобы сохранить свой ночной покой, и
отправился искать Ролло; не так быстро, однако, но он услышал
замечание, посланное ему вслед леди Карс, что это было мило для
человек, который встал за свою кафедру, где никто не мог ему ответить, и
читал людям лекцию о христианском долге, а затем был превзойден в первом испытании
первым из своей паствы, кто сравнялся с ним.
Энни было невыносимо это слышать. Она попросила Хельсу помочь леди
Карс лечь в постель, чтобы ее одежда была быстро высушена на случай
любой внезапной возможности сбежать.



ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.

НОВОСТИ От ЭННИ.

Скучным и унылым был первый ужин у Рутвенов на следующее утро. Леди
Карс ничего не могла есть, так как плохо плакала и ее лихорадило.
она все еще ждала каких-то новостей - она не знала, каких именно. Мистер Рутвен
придирался к детям так неутомимо, что они проглотили
свою овсянку и выскользнули из-под руки Хельсы, когда она открыла дверь,
и ушел в соседний дом, где никогда не было слышно голоса ругани.
Затем пастор начал задаваться вопросом, все ли еще Ролло играет в "
сторожа в гавани" - уставшего и голодного; и он приступил к
интересно, как такой умный парень, как Ролло, мог позволить своей матери выставить себя таким дураком
, когда Хельса прервала монолог, сказав, что
Ролло был дома. Он только что подошел со стюардом.

- Стюард! - воскликнула леди Карс, вскакивая на ноги. - Я так и знала! Я
все это вижу! И она заломила руки.

- В чем дело? моя дорогая любовь, мой бесценный друг, в чем дело?
Успокойся! - успокаивающе сказала миссис Рутвен.

Но леди и слышать не хотела о том, чтобы ее успокаивали. Теперь было ясно, что
дальнее судно, шлюпка, матросы были посланы ее друзьями. Если мистер
Рутвен была достаточно быстра, чтобы сообщить им, кто она такая, она
к этому времени должна была быть в безопасности. Как они могли предположить, что она была
Леди Карс, как она была одета, как она была взволнована! Одно слово мистера
Рутвена, малейшая готовность с его стороны спасли бы ее. И
теперь, чтобы поставить всех в тупик, явился управляющий. Сэр Александр Макдональд
положил глаз на ее избавителей, хотя у ее ближайших друзей их не было.
В конце концов, Энни была ее лучшей подругой. Без сомнения, это был клубок ниток Энни
несомненно, что разбудило ее друзей и заставило их послать это судно; и
Прошлой ночью одна Энни проявила хоть какой-то здравый смысл.

Мистер Рутвен не понимал и не одобрял внезапных обращений.;
и это было действительно внезапное обращение после того, как он указал на вдову.
Флеминг вчера в церкви. Ему следовало бы тоже заявить, что он не
одобряю, указывая на людей в церкви. Он будет сожалеть, что
его дети должны усвоить привычку; и--

"Вы?" прервано Леди Carse. "Тогда бы я не направляйте в
ее следующей субботы, как единственный друг, у меня на этот остров".

"Моя дорогая тварь!" сказала миссис Рутвен, "молитесь, чтобы не говорить такие тяжелые
вещи: вы будете разбить мое сердце. Ты величайшая несправедливость по отношению к нашим
привязанность. Только дайте мне показать вам! Если этот злой управляющий помешает тебе
сбежать сейчас, я как-нибудь выберусь и расскажу твою историю всему
миру; и они пришлют за тобой другое судно; и я приду на
нем и заберу тебя. Я действительно так и сделаю.

"Чепуха, моя дорогая", - сказала леди Карс.

"Чепуха, моя дорогая", - сказал пастор.

Леди Карс рассмеялась над этим согласием. Миссис Рутвен заплакала.

- Если ты уйдешь, - сказала леди Карс более мягко, - то можешь быть уверен, что
не оставишь меня здесь.

"Все это чепуха, все это про это судно и про
стюарда", - заявил мистер Ратвен. "Стюард приходит, как обычно, за
порцией перьев".

"Сейчас не сезон для сбора перьев", - заявила леди Карс.

"Управляющий приходит, когда ему удобно", - решил пастор.;
"сезон имеет второстепенное значение".

"Вы ошибаетесь", - сказала дама. "Я живу здесь дольше вас.;
и я знаю, что он приезжает в обычные сезоны, и ни в какое другое время".

"О, а вот и дети", - заметила миссис Рутвен, надеясь прервать разговор
вечеринка. "Мои дорогие, не покидайте комнату; я хочу, чтобы вы оставались рядом.
я. Ну вот, теперь каждый из вас может отнести свою миску с кашей на кухню.
А потом можете вернуться за папиной и моей.

Мистер Рутвен вышел в сад, чтобы придраться к своей капусте
если она не растет должным образом. Леди Карс стояла у
окна, раздраженная толстым замусоленным стеклом, которое мешало ей что-либо ясно видеть
. Миссис Ратвен села за шитье.

- Мама, - сказал Адам через некоторое время, - что такое притворщик?

- Что такое, моя дорогая?-- Притворщик? Я, право, едва ли знаю. Это
вопрос, который тебе следует задать своему папе. Притворщик?

- Нет, нет, Адам. Это Авантюрист. Так сказал управляющий. Я
знаю это, потому что так называется одна из папиных книг. Я покажу
это тебе.

"Я знаю это", - сказал Адам. - Но вдова Флеминг тоже назвала это "Притворщиком".

- Что это? - воскликнула леди Карс, поспешно отворачиваясь от окна. - О чем
ты говоришь?

Дети посмотрели друг на друга, как они обычно делали, когда кто-то
должна ответить женщина. "О чем ты говоришь?"

"Управляющий говорит, что самозванец пришел: и мы не знаем что это
средств".

- Самозванец пожаловал! - воскликнула миссис Рутвен, роняя свою работу. - Что
будем делать, чтобы узнать новости? Бегите, мои дорогие, и расспросите вдову Флеминг обо всем
об этом. Понимаете, я не могу оставить леди Карс.

Дети заявили, что не осмеливаются пойти. Вдова Флеминг была занята; и
она отослала их. "Тогда пойди и скажи своему отцу. Попросите его войти
." Мистер Ратвен был потрясен своими обычными манерами, когда увидел леди
Карс, неспособную стоять или говорить. Его заверения в том, что он не верит
ей не грозила никакая личная опасность, если сообщение было настолько правдивым, были отвергнуты
прочь. Ее смятение было вызвано другим аспектом дела.
Она сразу же пришла к выводу, что дело Стюартов восторжествует.
Она видела в воображении всех своих врагов победителями - своего мужа и Повелителя
Ловат преуспевал во всех их заговорах, обладал властью и славой; в то время как
та, кто могла своевременно сообщить об их планах - та, кто
могла спасти трон и королевство - была прикована к этому острову
как орел в клетке. Некоторое время она сидела, парализованная ее
эмоции; потом она встала и пошла молча в жилище Анни. В
стюард как раз уходил и, казалось, еще больше спешил к появлению леди.
но Энни остановила его, серьезно пожелав, чтобы он остался.
пока она расскажет леди то, что ее интересует. Потом она сказала:
"Я узнал от управляющего, мадам, что это известно всему Эдинбург
что вы еще в жизни, и что вы не ограничиваться
из-за места, хотя, стюард считает, реальное место
неизвестно".

- Неизвестно, - заявил стюард. - и это совсем не любезно с вашей стороны.
по-моему, миссис Флеминг, обманывать леди Карс надеждой на
побег. Ее побег, и так будет всегда, невозможно".

"Я думаю, это мое дело", - сказала Энни, "чтобы передайте леди, что я
услышать из ее дел. Я думаю, ее должно утешать сознание того, что
ее друзья встревожены, и я уверен, что не имею права скрывать
это от нее.

Стюард удалился, а леди осталась стоять, погрузившись в задумчивость. Один набор идей
вытеснил другой. Она совсем забыла о новостях о якобитах
и стояла, уставившись на них широко открытыми глазами, поскольку видение
своего побега и триумфа снова опьянило ее воображение.

Энни осторожно привлек ее внимание к фактам, сказав ей, что это был
понятно, что клубок ниток сделали хорошо свою обязанность. Будильник не
началось с мистер Хоуп, адвокат. Он потребовал, чтобы гроб, в котором
предположительно находились останки леди Карс, был поднят и
обыскан. Когда казалось вероятным, что лорд Карс добьется своего, он
избежал скандала, связанного с судебным разбирательством, признав, что это были
фиктивные похороны. Энни считала, что теперь леди остается только ждать так
терпеливо, как только она может, в разумной надежде, что ее друзья
не успокоятся, пока не спасут ее.

В этот момент Леди Carse чувство поймал Адама потянуть за
платье вдовы и спрашивала шепотом: "Что это самозванец?" и
Мягкий ответ Энни, "тише, моя дорогая!"

- Тише! вы говорите? - воскликнула леди Карс, вздрогнув. - Что вы хотите сказать?
Что вы имеете в виду, говоря `тише"? Пришел Претендент? Отвечайте мне. Есть
Претендент высадился в Шотландии?"

"Он не приземлился, мадам. Он там, на судне. У вас было большое счастье
мадам, что прошлой ночью вас не увезла его лодка.

"Избавление! Для меня нет избавления", - сказала леди. "Каждый
надежда рухнула. Нет ничего доброго в том, чтобы давать мне новые надежды.
Мои враги не позволят мне остаться здесь, теперь мои друзья знают, где меня найти
. Я должен перевозиться в Сент-Килда, или некоторые другие ужасные места;
или, если у них нет времени, чтобы заботиться обо мне, пока они создают
их новый король, они убьют меня. О, я никогда не доживу до того, чтобы увидеть
Снова Эдинбург: и мой муж и Ловат будут там править и
смеяться надо мной и моими напрасными усилиями все эти годы, пока я лежу
беспомощный в своей могиле или барахтающийся, как водоросль, в этих жестоких морях. Если
Бог только исполнит мою молитву и позволит мне преследовать их! Остановитесь, остановитесь: не надо!
уходите.

"Я должен, мадам, если вы так говорите".

"Остановитесь. Я хочу знать об этом Самозванце. Почему ты не сказал нам
раньше? Почему не в тот момент, когда узнал?"

"Я считал, что дело управляющего - говорить то, что он считает нужным.
но я не возражаю сообщить все подробности. Я знаю его.
тот, кого называют принцем Чарли, находится вон на том корабле, на борту которого находится
восемнадцать пушек. Он не может вместить много солдат; и сэр Александр не
верит, что к нему присоединится кто-либо с его островов. Он есть мысль
есть много хороших офицеров с ним..."

"Сколько?"

"Некоторые говорят, двадцать лет; некоторые говорят, что сорок. Он уверен, что Гленгарри будет
присоединяйтесь к ним..."

"Гленгарри! Тогда все потеряно".

"Сэр Александр думает, что нет. Он и Маклауд написали Лорду
Президенту, что ни один человек с этих островов не присоединится".

"Они написали Дункану Форбсу! Теперь, если бы они были мудры, они бы отправили меня к нему.
Не нужно так удивляться. Он мой друг;
и в этот момент он был бы рад узнать, что я могу ему рассказать.
об эдинбургских якобитах. Где сейчас находится лорд-президент?"

- На севере, я думаю, готовится к восстанию.

- Да, у себя дома, недалеко от Инвернесса. Если бы я только могла отправить ему письмо
Возможно, он уже знает, что я жива. Если бы я могла увидеть сэра
Александра! О! есть так много способов открытия, если бы у меня была но меньшей мере
помощи ни от кого, чтобы использовать возможность! Сэр Александр должен знать
что я верный подданный короля Георга, и что мои враги не будут".

- Верно, - согласилась Энни. - Я попытаюсь еще раз поговорить со стюардом
до того, как он отплывет, и передам ему это.

- Я поговорю с ним сама. Ах! Я вижу ваше нежелание, но у меня есть
узнал-было бы странно, если бы я не ... доверять никому с моим
бизнес. С принцем Чарли так близко, трудно сказать, кто является
Якобитов, а кто нет. Я сам поговорю со стюардом.

Энни знала, что это не сработает, и так оно и произошло. Стюарду
расположение духа не улучшилось от того, что леди стала умолять. Он
сказал ей, что верность сэра Александра королю Георгу не имеет ничего общего
с его обещанием, что она никогда больше не будет беспокоить лорда Карса.
Он поклялся своей честью, что она больше не будет причинять беспокойства, и
никакие политические трудности не заставили бы его отказаться от своего слова. Управляющий
становился все настойчивее во время интервью.

Знали ли ее друзья в Эдинбурге, что она жива? спросила она.
- Возможно, и так.

Знали ли они, где она? "Возможно, так".

Тогда, может быть, ее следует отнести куда-нибудь еще? "Возможно, так".

В какое-нибудь жалкое, диковинное место, дальше в океане? "Возможно, так".

Они бы убили ее, а не выдали? "Возможно, так".

Сердце управляющего дрогнуло, когда он сказал это, но он простил себя под предлогом
того, что лисица сама во всем виновата. Итак, когда она спросила
еще один вопрос:--

"Есть ли шанс у самозванца?--никакой опасности, что он может
получится?" ответ по-прежнему был "пожалуй, так".

Мистер Рутвен, бродивший вокруг в поисках новостей, услышал эти последние слова.
они произвели на него сильное впечатление.



ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.

СВОЕВРЕМЕННОЕ УКЛОНЕНИЕ.

Мистер Рутвен шел вверх и вниз по его саду, что днем в
душевное смятение, когда его жена пришла к нему и спросила его, что он
думал, что Леди Carse может быть нужна. Она искала среди своих
книги и коробки, как будто она хотела что-то. Он поспешил в дом.

"Да", - ответила леди Карс на его вопрос. "Я хочу тот
пистолет, который раньше лежал на твоей кровати. Тебе не нужно выглядеть
таким испуганным. Я не собираюсь стрелять в тебя, ни кого-вы должны
уход за".

"Я хотел бы понять, однако", - заметил пастор. "Это
необычно для дамы применять огнестрельное оружие, я считаю, за исключением
задержать ночного вора: и мне не известно о какой-либо опасности
от грабителей на этих островах".

"Почему нет", - ответила дама. "У нас нет большой соблазн предложить
грабители; и ничего не потерять стоит тратить пороха и пули".

"Тогда, если я могу спросить..."

"О да, вы можете спросить, зачем мне нужен пистолет. Мне кажется, что
шлюпку с того судна, возможно, уже прислали за мной. Они могут
посчитать меня достойным призом, если глупые люди правильно передадут мою историю
. Я бы пошел с ними - я бы пошел с радостью - за шанс
прострелить голову этому молодому джентльмену ".

- Молодой джентльмен! - в ужасе повторил мистер Ратвен.

- Да, молодой претендент. Мой отец лишился жизни за то, что застрелил лорда
Президента. Его дочь - единственная, кто превзойдет его, избавившись от
принц Чарли. Это будет сказка для истории, что он был утилизирован
среди этих островов храбрость женщины. Почему у вас такой
ошеломленный вид, - продолжала она, переводя взгляд с мужа на жену, - что--
Да, да. Ого-го! Я вас раскусила! - Вы якобиты! Я вижу это
по вашим лицам. Я вижу это. Ну вот, не отрицайте этого, вы якобиты...
и отныне вы мои враги ".

С запинающимся рвением и муж, и жена отрицали обвинение.
Факт был в том, что они не были якобитами; у них также не было никакой поддержки
лояльность с другой стороны. Они очень мало понимали в этом вопросе,
в любом случае; и больше всего на свете боялся, что его заставят принять какое-либо участие
. Они думали, что это очень трудно иметь их много отлит точно
угол империи, где он был сначала надо взять какую-то часть
прежде чем зная, что народ, или большинство из них, собирался сделать. Во-первых,
они препятствовали леди находит пистолет, как самое безопасное производства
в целом; во-вторых, они хотели бы себя в тысячу миль, так что
усердно и так часто, что пришло в голову их считать ли
они не смогли выполнить часть этого желания, и получишь сотню миль
прочь, или пятьдесят, или двадцать ... где-то, по крайней мере, вне поля зрения
Претендента капера.

Через несколько часов капер скрылся из виду - "Ушел на север", - объявил стюард
, - "за припасами", поскольку никто не хотел им их давать.
помогайте, находясь в тени Макдональда и Маклауда. Вечером
маленькая Кейт ворвалась в коттедж Энни, молча обвила руками шею
вдовы и чуть не задушила ее в крепких объятиях. Адам
последовал за ней и изо всех сил попытался сделать то же самое. Когда он захотел заговорить, он
заплакал; и он горько закричал, всхлипывая: "Что ты будешь делать
без меня? Сейчас вы плохо видите лодки в море; а возможно, скоро,
вы вообще вряд ли сможете их разглядеть. И я должен был помочь
ты: и что ты теперь будешь делать?"

"И папа не разрешил нам приехать раньше, - сказала плачущая Кейт, - потому что
нам пришлось собирать все наши вещи в такой спешке. Он сказал, что нам не нужно приходить
к вам, пока он не придет попрощаться. Но я поторопилась, и вот я
пришла.

"Но, мои дорогие, когда вы уезжаете? куда ты идешь?

"О, мы немедленно отправляемся: управляющий так спешит! И папа
говорит, чтобы мы не плакали; и чтобы мы больше не возвращались. И мы
никогда не получать любой из этих красивых ракушек на длинные пески, что
ты обещал мне; и..."

Здесь мистер Рутвен вошел. У него не было времени, чтобы присесть. Он рассказал
детям, что они не должны плакать, но что они могут поцеловать своего друга,
и спасибо ей за ее доброту к ним, и скажи ей, что они должны
никогда не видеть больше ее. Там было столько трудностей с рыдая
дети на этом последнюю точку, которую он бросил из-за нехватки времени,
угрожая см. о делая их более послушными, когда он был решен
на материке. В то время как они прижимались к Энни и прятали свои лица в ее
одевшись, он объяснил ей, что его пребывание на этом острове не
оправдало его ожиданий; что он не нашел здесь подходящей сферы;
что он был мирным человеком, которого не устраивали ни домашние раздоры, ни
перспектива войны и трудностей снаружи; и что он,
следовательно, воспользовался судном управляющего, чтобы удалиться в
какое-нибудь тихое убежище, где пастырская власть могла бы осуществляться
без помех, и такой человек, как он, мог бы оказаться в более
благоприятной среде. Затем он был осторожен, объясняя это, говоря о
семейные неурядицы, он был далек от того, чтобы ссылаться на миссис Рутвен, которая, как он
подумал, что мог бы сказать, несмотря на все недостатки человечества, была
не особенно склонна к обвинениям на основании супружеского послушания. Она
был, по сути, превосходная жена; и он должен быть огорчен, чтобы вызвать
большинство переходных впечатление об обратном. По правде говоря, это был другой человек
, случайный член его семьи, на которого он положил глаз; леди
, которая--

"Я понимаю, сэр. Если вы позволите мне пойти с вами домой...

- Позвольте мне закончить то, что я говорил, миссис Флеминг. Этот несчастный
леди, о характере которой невозможно что-либо сказать,
причинила нам такое же беспокойство другой тенденцией в последнее время - тенденцией
потакать...

Но Энни в такой момент не стала церемониться. Она была рядом.
На этот раз детей вели домой, по одному в каждой руке.

- Так ты действительно уезжаешь, и немедленно? сказала она миссис
Рутвен.

"Немедленно", - ответила разгоряченная, встревоженная миссис Рутвен.

"Где леди Карс?"

От этого вопроса на опухшие глаза миссис Рутвен снова навернулись слезы.

- Я не знаю. Мистер Рутвен хочет уйти до того, как она вернется с прогулки.
ее прогулка.

"Мы оставим ее весь дом к себе", - заявил пастор, теперь
войти. - Не передашь ли ты ей наше прощальное послание и пожелаешь ей радости
от нас, что она стала владелицей всего дома и...

- Вот она идет, - тихо сказала Энни. "Леди Карс, - сказала она, - сегодня
замечательный день. Вот еще один способ открыть для твоего спасения--есть
путь, который представляется мне и так понятно, что у вас есть только несколько минут терпения
несколько недель или месяцев, прежде чем ваши наилучшие пожелания были выполнены. Миссис Рутвен
теперь сможет сделать для вас то, что она так часто мечтала сделать. Она
она едет в мэйн, возможно, в Эдинбург; она увидит мистера Хоупа и
других ваших друзей и расскажет вашу историю. Она...

- Ей не придется ничего подобного делать, - перебила леди Карс.
- Я пойду и сделаю это сама. Некоторое время назад я сказал ей, что
когда бы она ни покинула этот остров, я не останусь здесь. Я сам займусь
своими делами, если ты не против.

"Это хорошо, - вмешался пастор, - потому что я обещал управляющему,
передал ему свое торжественное слово в качестве условия моего отъезда, что это
никогда не должно стать известно ни через меня, ни через моих близких, что леди Карс когда-либо
были замечены какие-либо из нас. Я полностью одобряю Леди Carse управление эксплуатацией ее
собственные дела".

Энни нашла способ торжественно заявить миссис Рутвен о своем убеждении.
что никакое подобное обещание не может быть для нее обязательным и что ее
прямой долг - не жалеть усилий для освобождения бедной леди.

Она была убеждена, что миссис Ратвен думает и чувствует вместе с ней; и что
наконец-то будет сделано что-то действенное.

Дети сейчас больше всего нуждались в ее утешении.

"Не бойтесь", - весело сказала она им. "Я никогда не забуду
вас. Я буду думать о вас каждый день. Всякий раз, когда вы увидите морскую птицу
пролетая над этой дорогой, передай мне свою любовь: и когда я увижу, что наши птицы улетают
на юг, я передам тебе свою любовь ".

"А когда", - сказал Хэльса, "вы видите свет над морем, вы будете
думаю светильника вдова Флеминга, не так ли?"

"А когда", - сказала Леди Carse, с торжественностью, который замерз в
детские слезы, и заставил их посмотреть в ее лицо, "когда, в этой
или в следующей жизни, вы видите тихий ангел сторожит грешный,
несчастные смертные, вы можете думать, что вдова Флеминга и меня. Сделаешь?"

Пораженные благоговением дети пообещали с искренностью и теплотой, которые
коснулся Леди Carse с острым чувством унижения; не менее острое
потому что она сама навлекла это на себя с хорошим толчком.

Пастор и его семья в настоящее время исчезла, а без Леди Carse.
Управляющий предотвратил это, приведя Макдональда, чтобы тот запер ее
в ее доме и охранял его, пока лодка не окажется вне досягаемости.

Первые несколько часов Энни не беспокоила свою несчастную соседку.
Она решила, что лучше подождать, пока о ней не попросят. "Наш пастор ушел!" - подумала она, когда услышала, как она кричит.

"Наш пастор ушел!"Эл сидел в одиночестве. "Нет больше детей
голоса в этом жилище! Не будет больше поклоняться в церкви по субботам!
Таким образом, наш отец всегда дающая и отнимающая, чтобы мы могли исправить наши
надежды на него одного. Но он всегда оставляет нам достаточно. Он оставляет нам
наш долг и наши субботы, открыта ли церковь или в руинах.
И Он оставил мне также страждущего соседа, чтобы я утешал и
укреплял. Теперь, когда она думает, что зависит только от меня, я, возможно, смогу
лучше заставить ее зависеть от Него ".

И в настоящее время она была поглощена размышлениями о том, как лучше всего выполнить эту самую
необходимую работу.



ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.

ЛАМПА ГОРИТ.

Энни предполагала, что ее жизнь будет почти так же тихо, один, как это
раньше, когда министр и его семья пропали. Леди Carse был
ее сосед, конечно; но с каждым днем все более и более проявляться, что даже
в такие беспокойные существа как женщина Carse, тихое должны прийти. Ее
здоровье и силы были подорваны в течение нескольких месяцев, и теперь перемена
происходила с ней явно неделю за неделей. Она редко удалялась на много ярдов
от дома, проводя часы в хорошую погоду, лежа на траве
глядя на море; а когда холод приковывал ее к дому, в
дремал на скамье.

Это произошло только, когда ее темнице был, так сказать, распахнуты, или, по
крайней мере, гораздо меньше, тщательно охраняемая, чем когда-либо прежде. Успехи принца Чарли
были настолько велики, что захватили умы всех в этом регионе и
почти во всем королевстве. Везде, где Макдональды и
Маклауды имели влияние, днем и ночью кипела деятельность. Каждый
человек в клан, каждый молодой человек, способных носить оружие, был поднят и
бурят, и держал в готовности к походу, как только руки должны быть
предоставляемые государством.

У Энни было много тревог по поводу Ролло, много чувств тоски и
страха услышать, где он был и что делал. Первая хорошая новость
, которую она получила, заключалась в том, что из всего населения Ская и соседних
островов ни один мужчина не присоединился к Претенденту. Новость была тщательно распространена
для того, чтобы она могла произвести свой эффект на любого колеблющегося, что
Сэр Александр Макдональд написал господин Президент Forbes, что не
один человек под его или Маклауд присоединились к самозванцу войска; и что
он скоро должен быть готов в марте группа из нескольких сотен людей, если руки
могли быть отправлены или предоставлены для них по прибытии в Инвернесс.
Тем временем не проходило и дня, чтобы мужчин не собирали группами и
не упражняли с дубинками при отсутствии огнестрельного оружия. Ролло пришел на
самые первые учения, которые проходили на острове; и велико было облегчение его
матери; и велико удовлетворение, с которым она поспешила на
снарядить его, по ее скромным средствам, для похода в Инвернесс.

Здесь объект был слишком для Леди Carse. Она с грустью томился, но не совсем
лениво, о ее сила не только сейчас, когда лодки подошли к острову
так часто, что у нее было бы много шансов спастись, если бы она могла сейчас
выдержать ночные дежурства, воздействие непогоды и усталости. Она
много жаловалась и плакала; но все это время она работала так же усердно, как и Энни
чтобы подготовить Ролло к военной службе; для нее сейчас самым лучшим шансом
казалось, что он увидит лорда-президента Форбса и расскажет ему о ней
история. Вдова полностью согласилась с этим; и это стало самым серьезным
желанием всей компании, - поскольку сочувствие Хельсы было привлечено, - чтобы пришел
приказ о проведении марша. Кто-то всегда оглядывался в сторону
Ская; и там было так много движения на этих морях в настоящее время, что некоторые
новые волнения постоянно возникающих. Теперь прибыло судно с едой,
рассказывающее о поимке других людей капером принца: а затем
был захват рыбы для королевской службы. Теперь все глаза были
занимается, целыми днями вместе, смотреть военный корабль, который завис
вокруг берегов, чтобы не допустить повстанцев подкрепляется воды, и
оружия высадили из иностранных судов: и тогда ходили слухи, а
иногда видения, подозрительных лодок прятался среди островов, или
странный парус, видневшийся на горизонте. Такое волнение заставило
остров казаться новым местом и полностью изменило жизнь
обитателей. Храбрые наслаждались всем этим; робкие испытывали отвращение; и
Леди Карс плакала, считая, что это произошло слишком поздно для нее.

"Леди выглядит больной", - однажды заметил дворецкий вдове Флеминг.
когда, как теперь часто случалось, он пришел без предупреждения. "Она так усохла,
она не такая, как тот же человек".

Энни рассказала, как она потеряла силы и духов поздно. Она не
был даже в гавань на протяжении двух месяцев.

"Ай, это изменить", - сказал стюард. "Я говорил Макдональд просто
теперь, когда мы были довольно беспечны в последнее время, несмотря на наши головы
полно других вопросов. Я почти удивился, что она не ускользнула от нас в спешке и суете.
но теперь я понимаю, как это бывает.
Однако Макдональд будет несколько строже следить; ибо, как я сказал
ему, честь сэра Александра тем более касается того, что она не должна вырваться на свободу
теперь, когда те, кто передал ее ему, находятся под арестом.
подозрения относительно их политики - Ах! вы видите, что секрет выходит наружу
теперь о причине ее наказания. Она, без сомнения, хотела погубить их,
рассказав то, что знала; и они убрали ее с дороги в целях безопасности ".

"Это ее муж с претенденткой тогда? И Господь Ловать на что
стороне? Они оба, она злится".

"Господь Carse является достаточно безопасным. Он благоразумный. Он не мог попасть в
благосклонность короля и министра: - они знали, что два навредить ему
для этого. Поэтому он стал придворным принца Уэльского. Он
понятия не имеет, что подвергнется опасности восстания, в то время как
событие является неопределенным; поэтому он считает себя в бесполезный путь к
царя и его семью. И если принц Чарли добьется успеха, лорд Карс сможет
легко доказать, что он никогда не благоволил королю Георгу или его министру и не делал
им ничего хорошего.--Что касается Ловата, он болен и тихо сидит дома ".

"На чьей он стороне?"

"Он горько жалуется на непослушание своего сына и обвиняет в
его непослушании своего знакомого якобита. Если молодой человек присоединится
Принц Чарли, считается, что его отец поддержит короля Георга,
чтобы семейные поместья были в безопасности, чем бы ни закончилась война, -Благослови
я! какой вздох! Можно подумать... Ну же, в чем дело?

"Какая мерзость!" - воскликнула Энни.

"О! и это все? Злоба Ловать ничего нового; и что может быть лучше
вы могли бы ожидать от сына? По такому же правилу, я очень
ожидания твоего сына. Поскольку ты здоров, он тоже будет здоров и
сослужит хорошую службу своему королю и стране. Вы оба на одной стороне,
и не похожи на хозяина Ловата и его отца.

"У нас нет поместий, чтобы развращать наши умы", - заметила Энни. "У нас есть
только наш долг, о котором нужно заботиться".

"Ага, тогда вы на той же стороне".

"Ролло готов выступить с мужчинами этих островов. Я ни на чьей
стороне, сэр. Я не понимаю в чем дело, и я не имею к этому никакого отношения
. У меня нет причин принимать чью-либо сторону".

"Ну да; так уж получилось, что есть, миссис Флеминг: и это одна из тех
причин, которые привели меня сюда сегодня. Сэр Александр Макдональд желает, чтобы
вы оказали ему услугу, не зажигая лампу по ночам, пока не кончатся
неприятности ".

"Мне жаль, что есть кое-что, в чем я не могу вам помочь, сэр
Александр Макдональд: но я должен зажечь свою лампу."

- Но послушайте: вы не знаете его мотивов. Среди этих островов шныряют несколько подозрительных судов.
и вы должны оказать им услугу.
никакой милости, пока они не покажут, что они собой представляют.

"Вам не кажется, сэр, вы не думаете, что кто-нибудь на этом
остров находится в опасности от врага. Нет ничего, чтобы привести их
здесь--нет ни рук, ни богатство любого рода, - ничего, что стоило бы
беда приходит, чтобы забрать".

"О нет: вы все достаточно безопасно. Ни один враг не стал бы терять здесь время.
Но это не причина, по которой ты должен оказывать им помощь и утешать
своим маяком."

"Вы имеете в виду, сэр, что, если шторм гонит их сюда, или они теряют
кстати, вы бы им погибнуть. Да, это то, что ты имеешь в виду, и что я
не можете сделать. Я должен зажечь свою лампу".

"Но, мой добрый друг, подумай о том, что ты делаешь. Подумай о том, какая
ответственность лежит на тебе, если ты будешь помогать врагам короля!"

"Я действительно хорошо обдумал это, сэр, несколько лет назад и принял решение. Это
было, когда пираты были на побережье".

"Вы же не хотите сказать, что высадили бы пиратов на берег?"

"Я не мог отказаться спасти их от утопления: и Тот, кто возложил на меня мой
долг, благословил этот поступок".

"Я помню, что что-то слышал об этом. Но если пираты не причинили никакого
вреда, ваши соседи вам за это ничего не должны. Вы можете поблагодарить
бедность острова ".

"Возможно, и так", - сказала Энни, улыбаясь. "И если это так, я уверена, мы можем поблагодарить
Бога за бедность острова, которая позволяет нам спасать человеческие жизни,
вместо того, чтобы позволить им утонуть. И теперь вы видите, сэр...

"Я вижу, вы так же своенравны в этом вопросе, как я слышал. Я бы не поверил этому.
Потому что я всегда считал вас превосходной женщиной. Но сейчас... Я...
хотел бы я убедить вас лучше понимать свой долг, миссис Флеминг.

"Как мой долг мне кажется, сэр, это, чтобы спасти жизни людей без
что касается того, кто они, и что их бизнес."

"Если претендент должен придти..."

"Он пойдет, как он пришел", - сказала Энни, тихо. "Он бы ничего не получил
вот что может повредить королю, в то время как мужчины острова и ушел в
Инвернесс".

"Ну, конечно, если у вас будет помощь и утешение пираты, есть
никто, кем бы вы не помочь."

"Это правда, сэр".

"Но это очень опасно, миссис Флеминг. Вы знаете о последствиях
помощи врагу?"

"Я знаю о последствиях отсутствия света над гаванью".
- тихо сказала Энни.

Стюард знал, что говорить больше бесполезно. Он счел за лучшее
вложить ей в руки несколько газет, в которых содержался поразительный отчет о
продвижении повстанцев, приукрашенный множеством ужасающих выдумок о
их варварство, такое, которое было с жадностью воспринято паникерами того времени
.

"Вот", - сказал он. "Вы можете просмотреть это, пока я пойду переговорю с
Макдональдом о том, чтобы перевезти леди в какое-нибудь более отдаленное место, пока у нас на острове есть
только женщины. Прошу вас, просмотрите эти документы, и тогда вы
увидите, каких людей вы можете привлечь к своей работе.
соседи, если вы продолжаете жечь свою лампу. Но сэр Александр должен
проявить свою власть - даже применить силу, если необходимо. Что вы скажете
на это?"

- Несколько старинных слов, - сказала Энни, улыбаясь, - которые даются тем, кого приводят
к губернаторам. В тот же час мне будет дано то, что я скажу
.

"Я загляну за бумагами, когда вернусь", - сказал управляющий. "Вы
так же упрямы в своих суждениях, как и ваш сосед. Но вы должны уступить,
поскольку вы проповедуете, что она должна...

- Я не проповедую этого, сэр, уверяю вас. Я желаю ей покоя.,
что она принесет себя в распоряжение Богу; но я бы ее в
в силу закона и справедливость, сопротивление гнету человека".

Стюард улыбнулся, кивнул и оставил Энни читать газеты.

Времени оставалось в обрез. Леди Карс спала, но Энни разбудила ее и оставила
одну газету у нее, а сама пошла домой читать другую. Она была
поглощена рассказом о марше повстанцев на юг и
об их намерении отправиться в Лондон, поедая детей, как писала газета
, на манер горцев, всю дорогу, пока они
пошел, когда Леди Carse ворвались в нее, дрожа с головы до ног, и не
говорить. Она показала Энни короткий абзац, который рассказал, что
судно зафрахтовано г-н Хоуп, адвокат, Эдинбург, и привязаны к
Западные острова, в гавани в виде подковы в Лорн, на землю
леди, которую капитан отказался везти ее назначения через
ссоры на почве разницы политических настроений. Леди,
жена служителя церкви, обратилась за помощью к резиденту
арендатора нужно было сопроводить домой через неспокойные районы Аргайла,
а судно продолжило свой путь-не требуют обслуживания, впрочем, как и Мистер
Надеемся, привязанность к дому Стюарта не секрет, и так далее,
и так далее.

Вдова была озадачена, но леди Карс знала, что мистер Хоуп, ее адвокат
и ее друг, был якобитом - по ее словам, это была его единственная вина.
Она была убеждена, что эта дама - миссис Рутвен, и что судно
находится в пути, чтобы спасти ее - может прибыть в любой час дня или
ночи.

"Но, - сказала Энни, - эта леди верна королю Георгу, а вы
упрекали Рутвенов в том, что они на другой стороне".

"O! Без сомнения, я ошибался на ее счет. Я ненавижу его, но она доброе создание.
и я был совершенно неправ, когда подозревал ее.

- И ты думаешь, что твоя верность королю не повредит тебе в отношениях с мистером
Хоупом? Ты думаешь, он стал бы стараться ради тебя, не думая о твоей
политике?

- Неужели вы не видите, что у вас перед глазами? - воскликнула леди Карс. - Неужели этого нет?
Разве это не так ясно, как только могут показать черное и белое?

Факт был таков, хотя рассуждения леди не были убедительными. Судно,
на борту которого находились вооруженные люди, было послано мистером Хоупом спасти леди Карс; и
Миссис Рутвен должна была выступить в роли гида. Вследствие ссоры между
капитаном и ней, она была высажена на берег в том месте, где с тех пор возник маленький
городок Обан; и судно уплыло и скрылось из виду.
Это было незаконное разбирательство мистера Хоупа, и к нему прибегли только тогда, когда
его попытки получить ордер от соответствующих властей на розыск
и освобождение леди Карс были пресечены влиянием ее мужа
и его друзья.

- Он сейчас придет! Сожги бумагу! - нетерпеливо крикнула леди Карс,
выглянув из-за двери.

- Лучше не надо. Действительно, лучше бы не надо, - тихо сказала Энни. - У них нет никаких подозрений.
Иначе они не дали бы нам увидеть газету. Они не знают
, что мистер Хоуп - ваш агент; и имя миссис Рутвен не
упоминается. Если мы не вернем обе бумаги, возникнут подозрения.
и вас доставят в Сент-Килду. Если мы спокойно вернем
обе бумаги, опасность может миновать.

"О, сожги это и скажи, что это был несчастный случай. Какой же ты медлительный!"

"Я не умею лгать", - сказала Энни. "И стюарду оставалось только достать
другой экземпляр газеты и внимательно просмотреть его, - Нет, у нас есть только
вернуть ему бумаги и поблагодарить его, не волнуясь.

- Я не могу этого сделать! - воскликнула леди Карс. "Если ты не будешь лгать"
в таком случае я буду действовать первым. Я пойду и притворись спящим.
Я не мог сдержать себя, чтобы говорить, что человек, с моей сдатчик
почти в пределах слышимости, возможно, и так противно Сент-Килда в
прицел".

Она заставила себя притвориться спящей, когда стюард
заглянул к ней по возвращении. Энни прокомментировала новости о повстанцах и
увидела, как он уходит, очевидно, не подозревая о том, какой вес имеет то, что он
носил в кармане.



ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

Отверстия.

Осенью этого года даже сейчас, хранящийся в памяти в Острове
дорогой когда-либо знал. Все мужчины уехали в Инвернесс, чтобы действовать по
приказу президента Форбса в защиту дела короля; а
женщины, которых они оставили позади, тосковали по новостям, которые приходили редко или вообще не приходили. Как
дни были короткими и темными, ничего активность и веселье
в двери, в северном климате, как правило, отвечают достижений
зима. В кластере домов о ферме Макдональда, был
скуки и тишины по вечерам, и тревожные мысли об отцах,
мужья и братья в ужасе от дневного света, который принесет
бесконечную, безрезультатную вахту в поисках лодки на воде, несущей
новости о храбрых отрядах Макдональдов и Маклаудов. Сэр
Александр остался на Скае, чтобы остерегаться там измены и опасностей,
в то время как Маклауд ушел с двумя отрядами. Никогда не слышали о таком явлении, как
ропот на вождя; но было мало таких
женщин, которые время от времени не думали про себя, что сэр Александр
мог бы сообщить им еще немного новостей - мог бы учесть их беспокойство,
и послать гонца, когда у него будут новости из Инвернесса. Это было
несправедливо по отношению к сэру Александру, который воспринимал новости не лучше, чем они сами.
Повстанцы были настолько успешными, что посланники не могли снести
письма с любого безопасности по суше и по морю. Это было только путем складывания его
ноты настолько малы, что не признать их было спрятано в уголках платье
что президент может сделать их передал властям
Эдинбург; и его переписка с правительством осуществлялась путем
отправки гонцов на открытых лодках в Бервик, откуда гарнизонный офицер
передал депеши в Лондон. В таком положении вещей, в
жители отдаленных западных островах должны нести в напряжении так же, как они
может.

Никто не нес его так же как и вдова Флеминга. Ее единственный сын был в одной из
отсутствующих компаний; у нее не было других близких родственников в мире; и
у нее на руках была убитая горем соседка, чьи страдания
к ее собственному напряжению добавилось еще и напряженное ожидание. Но Энни была самым жизнерадостным человеком
сейчас на острове. Когда Хэльса был усталый и удрученный ее
посещаемость Леди Carse, и был отправлен домой на праздник, она
всегда возвращался с готовностью, говоря, что, в конце концов, сторона Макдональдсов
на острове была самой мрачной из двух. Никто там не заботился о том, чтобы петь
в то время как Энни всегда пела, когда ее просили, и часто ее слышали
делала это в одиночестве. И у нее был такой запас историй о древних
морских королях, героях этих островов и истории Шотландии, что
некоторые женщины помоложе приходили вечер за вечером послушать. Когда они
вязали, или пряли, или роняли свою работу, не сводя глаз с
Энни, они забывали о проблемах своего времени, о взрывах и
дожди, сквозь которые им придется пробираться домой.

В конце этих вечеров леди Карс часто заявляла, что ей становится
лучше; и тогда она засыпала, воображая, что вскоре благодаря мистеру Хоупу она вернется к эдинбургской жизни и, наконец, будет счастлива.
...........
. Утром она всегда заявляла, что тонет, и беспокоилась
о трудностях умирания именно тогда, когда приближалось ее освобождение.
Энни думала, что она тонет, и никогда не противоречила ей, когда та говорила об этом
но все же она пыталась привнести немного жизнерадостности в вечера
до утра. Она сочувствовала боли неизвестности и
нарастающей слабости, когда жизнь прояснялась; но она постоянно говорила об
надежде.

Она была искренне убеждена в том, что усилия, которые не могли не были
оформление для релиза Леди Carse, и она подумала, что вероятно, что
мать и дети отвечали бы на Земле, если бы он был только обмен
надежду на то, что они могли встретиться на небесах. Искренне ожидая каких-то больших
и скорых перемен в судьбе бедной леди, она могла размышлять об этой
перспективе изо дня в день с сочувствием, которое не разочаровывало даже
Леди Carse. Каждое утро она вставала с ощущением, что великие дела
может случиться до наступления ночи; и каждый вечер она заверила ее нетерпеливый
соседи, что нет сомнений, кто был занят на ее имени в
день. Признавалась леди Карс в этом или нет, но это определенно была
наименее несчастная зима, которую она провела с тех пор, как покинула Эдинбург.

"Я лучше, я уверен", - она радостно провозгласил одну ночь: "лучше в
каждую сторону. Как я выгляжу? Скажи, как я выгляжу".

- Печально худой; не настолько, чтобы отдать должное хорошей еде, присланной стюардом
ты, - весело сказала Энни. - Хотела бы я посмотреть на эти маленькие ручки.
не такие худые.

- Ах! это ерунда. В конце ненастной зимы все худые и прокопченные.
" - заявила леди Карс. - Но я чувствую себя намного лучше! Ты
говоришь, что это надежда, но ты видишь, как хорошо я переношу неизвестность.

"Я всегда думала, - сказала Энни, - что нет ничего лучше для всех нас
, чем счастье и покой. Ваше счастье в надежде увидеть своих детей
в скором времени и добиться справедливости принесли вам много пользы; и я
верю, что впереди вас ждет гораздо больше ".

"О да; и когда я вернусь к моим друзьям, я буду счастливее, чем
Я был. Мы узнаем некоторые вещи, как мы пойдем дальше по жизни. Мне иногда кажется,
что я должен, в некоторых отношениях действовать по-другому, если бы мне пришлось прожить свою жизнь
снова и снова".

"Мы все это чувствуем", - сказала Энни.

"Вам знакомо это чувство? Что ж, во мне самой были некоторые вещи,
которым я сейчас скорее удивляюсь; некоторые вещи, которые я бы сейчас не стала делать. Я
однажды ударила своего мужа.

"Однажды!" - изумленно подумала Энни.

"И я думаю, что, возможно, я был слишком категоричен с детьми. Там
тогда не было никого, кто помог бы мне открыть для себя те вещи, которые я открываю, когда я с тобой.
и я верю теперь, что если бы я снова был дома ... Я надеюсь... Я
думаю...

"Что ты будешь делать, если Богу будет угодно вернуть тебя в твой дом?"

"Да ведь мне говорили, что дома меня боятся. Небеса
знают почему! я думал, что напыщенный, бессердечный, твердый,
деспотичный нечестивец, мой муж, был одним бояться; и не
сердечное существо вроде меня".

"Возможно, они тоже его боялись".

"О да, конечно; и именно поэтому я здесь. Но им не нужно было
заботился обо всем, что я говорю под влиянием импульса. Они могли бы знать, что я
люблю людей, когда они воздают мне должное. Признаюсь, без этого я не могу обойтись
. Я должен добиться справедливости. Но если люди отдадут мне должное, я готов
достаточно, чтобы любить их ".

"И как ты теперь поступишь по-другому, если вернешься домой?"

"Я думаю, что вел бы себя более достойно, чем иногда бываю. Я бы
больше полагался на себя. Возможно, я поощрял своих врагов, позволяя им
видеть, как они могут ранить мои чувствительные чувства. Я не должен был
так жестокому обращению со всего мира, если бы не некоторые ошибки, которые
добрый. Я бы больше полагался на себя и позволил им увидеть, что они не смогут
затронуть мой покой. Разве это не было бы правильно?

"Конечно; благодаря тому, что у тебя есть покой, которого они не могут коснуться ".

Последовала короткая пауза, после которой леди Карс сказала вполне дружелюбным тоном
"Я говорю все это не для того, чтобы спросить вашего совета. Я знаю
свои собственные чувства и обстоятельства, а также отношение моей семьи ко мне,
лучше, чем вы можете сделать. Я могу судить сам; но это
естественно, когда вызов может прийти в любой день, сказать вам, что я думаю об
прошлом; и о том, как я буду действовать в грядущее время ".

"Я вполне понимаю это", - сказала Энни. "И мне нравится слышать все, что тебе нравится".
расскажи мне, не осуждая и не давая советов, если только ты сама не спросишь меня".

"Что ж, я честно признаюсь вам - и вы можете принять это признание таким, какое оно есть
- если бы мне пришлось прожить последние двадцать лет заново, я бы в
в некоторых отношениях я действую по-другому, теперь я верю, что я сказал и сделал
есть вещи, от которых лучше бы мне воздержаться. Но меня вынудили к этому. Со мной обращались
самым жестоким образом.

- С тобой обращались.

- И если бы они только знали, как со мной обращаться! Ты ведь не боишься
меня, не так ли?

- Ни в малейшей степени.

- И никогда не боялся?

"Никогда".

"Ну вот! Но ты разумная женщина".

"Я не боюсь тебя и никогда не боялась", - сказала Энни, спокойно глядя ей в лицо.
"но я могу понять, какими могут быть некоторые люди".

"Не народ смысла", - воскликнула Леди Carse быстро.

"Пожалуй, нет; но мы не ожидаем, что все, что мы имеем дело с
люди смысла".

"Нет, в самом деле! Во-первых, никому и никогда не нужно искать здравого смысла в лорде Карсе.
Что ж! Я так рада, что ты никогда не боялся меня; и я уверена,
более того, что ты любишь меня: ты так добр ко мне!"

- Да, - сказала Энни, улыбаясь в ответ на его задумчивый взгляд.

Глаза леди Карс наполнились слезами.

"Спокойной ночи! Благослови вас Бог!" - сказала она.

"Она говорит, - подумала Энни, - что я могу принять ее признание таким, какого оно
стоит. Как мало она знает цену этому признанию!
признанию, от которого любой ее знакомый покраснел бы или посмеялся, и
которое осудил бы любой пастор в Шотландии! но для того, кто знает ее так, как я
, как это ценно! Мне нравится, когда меня призывают радоваться вместе с соседями
когда в мир рождается ребенок: но это гораздо важнее
сидеть здесь в одиночестве и радоваться рождению новой души в этом
бедная леди. Это всего лишь слабое существо, эта новорожденная душа - рожденная так сильно
слишком поздно; она немногим лучше слепой и беспомощной, и ей предстоит тяжелая
борьба, прежде чем у нее хватит сил встретить ее. Но все же это
дышит дыханием Бога; и это может свободно прийти ко Христу.
Христос всегда говорил с душами; и что значили годы жизни человека для
Него? Поэтому я воспринимаю это как приглашение в таком случае, как этот, когда Он
говорит: `Позволь маленьким детям прийти ко Мне". О, пусть путь будет
сохранен чистым для этой младенческой души, чтобы она пришла к Нему! "

Энни были все добры и дружелюбны инстинктов и простых сердца
везде, и среди них хотелось бы поприветствовать новорожденного с
музыка. С таким же чувством, которое делают люди из многих язычник
остров и христианская страна излить свою музыку круглые жилища
которая радует нового рождения, Энни сейчас пел веселую религиозные
добро пожаловать в молодой совести, которые она надеется, должны отныне жить
и расти навсегда. Ее голос был слышен по соседству, просто так, чтобы быть
благоприятным для отдыха. Не зная случаю песня, леди
отдохнула на нем; и, сама того не подозревая, Энни спела своему подопечному перед сном,
как она часто делала, когда Ролло был младенцем у нее на коленях.

Когда на рассвете она встала, чтобы потушить свой фонарь, и наблюдать за погодой,
она видела, что сделали быстро ее платье, вместо того, чтобы идти спать, к ней
на потребу утренний час сна. Лодка направлялась к гавани
преодолевая трудности зимнего моря. Она поднялась и понеслась дальше
длинная зыбь была такой быстрой и устрашающей, что казалось, ничто
не могло спасти ее от столкновения с выступающими скалами; а затем,
прежде чем оно достигло их, оно скрылось из виду, чтобы его подняли и понесли дальше.
как и прежде. Гребцов было четверо, рулевой и еще двое,
закутанные в плащи. Энни смотрела им вслед, пока лодка не скрылась в
извилинах гавани; и она оказалась на склоне холма, на холоде
Февральский ветер, когда она увидела, как вся компания поднимается с берега,
и направляется к Макдональдсу.

Вот были новости! Должны быть новости. Лучше не говорить даже Хэльса, пока она
слышал новость. Так вдова что за спешка она может по
дорога была ближе; но ее лучшая поспешность не шла ни в какое сравнение с обычной поступью
незнакомцев. Они прибыли задолго до того, как она достигла ворот "Макдоналдса"
.

Она вошла прямо в дом, и в этот момент один из джентльменов, который
стоял у камина, взглянул на другого, который расхаживал взад и вперед.

"Нам не нужны здесь часовые, милорд", - сказал тот в ответ на
взгляд. "На острове нет никого, кроме женщин и детей, и они
все настроены лояльно".

"Это сэр Александр Макдональд", - представила Энни хозяйка. А затем
она сказала шефу, что это была вдова Флеминг, которая, без сомнения,
пришла узнать новости о своем сыне, который ушел с ротой под командованием
Маклауда.

"Лорд-президент сообщит вам более точные новости о компании, чем я"
- сказал сэр Александер. "Я знаю только, что мои люди отправлены в
Абердин, чтобы защитить этот город от наглости повстанцев".

Президент, сидевший у камина, поднял добрые глаза и
весело сказал вдове, что у него есть хорошие новости о компании с этих островов
. Они не участвовали ни в каких боях и все были заняты
в добром здравии, когда они двинулись на Абердин, за две недели до этого. - И
все ли они выполняют свой долг, милорд?

"Ты напоминаешь мне, друг, что я должен был поставить это перед своим отчетом
об их здоровье и безопасности. Они выполняют свой долг, являясь защитой, пока что
как от угроз, так и от обольщения со стороны повстанцев.

- Пока что?

"Ну да; Я использовал эти слова, потому что их лояльность королю
вероятно, в настоящее время подвергается максимальным испытаниям. Дело короля
терпит неудачу, мы будем надеяться, что ненадолго. Повстанцы
выиграли битву при Фолкерке и рассеяли королевские войска; и это
джентльмен, граф Лаудон, - он указал на того, кто стоял у камина.
- и мне пришлось сбежать из моего дома в Каллодене, и
полагаемся на гостеприимство сэра Александра Макдональда.

"А что станет с вашим домом, милорд?"

"Я вложил свой дом и состояние в это дело, как и вы вложили
кое-что гораздо более важное - вашего сына. Если вы можете подождать распоряжение Бога
бодро, гораздо больше И. Я не могу и думать о моем доме".

"Исключением", - сказал сэр Александр, "что вы не о чем больше думать
здесь; и нечего делать, кроме как думать, по крайней мере, сегодня. Мы должны
остаться здесь. Как бы безопасно это ни было, по сравнению с любой частью Ская или
даже Барры, я бы порекомендовал вам оставаться здесь, пока мы не получим некоторую
уверенность в безопасности в другом месте. "

"Я осмелюсь предложить лорду-президенту кое-что, о чем следует подумать
и что следует предпринять", - сказала вдова, выступая вперед с серьезностью, которая
сразу привлекла всеобщее внимание и заставила сэра Александра остановиться на полуслове.
идти пешком. Он собирался потребовать от Энни тишины, но, взглянув на
ее лицо, понял, что это бесполезно.

"Позвольте мне сначала убедиться, что я права", - сказала Энни. "Лорда
Президента, с которым я разговариваю, зовут Дункан Форбс? И он друг
Лорда Карса?"

- Я Дункан Форбс, и лорд Карс - мой знакомый.

- Он когда-нибудь говорил вам, что его несчастная жена не умерла, как он
притворялся, а живет в жалком изгнании на этом острове?

- На этом острове! Чушь! - воскликнул сэр Александр.

Когда хозяйка и Энни заверили его, что это так, он обругал своего управляющего
, своего арендатора и самого себя. Впервые услышав о тревоге, вызванной
схваченный друзьями леди в Эдинбурге, он приказал перевезти ее в
Сент-Килду и предполагал, что это было сделано давным-давно. Трудности того времени
, не оставлявшие свободных ни лодок, ни людей, вызвали задержку; и
теперь, между его яростью из-за того, что любой его приказ был проигнорирован, и
осознавая абсурдность того, что он привел подругу своей пленницы к ее двери
он был совершенно взбешен. Бормоча проклятия, он
расхаживал взад и вперед.

Тем временем лорд-президент спокойно готовился к прогулке.
Все, кроме Энни, умоляли его остаться, пока он не позавтракает, и
грелся, Лорд Лоудон добавив, что леди не улетел бы в
в течение следующего часа, если она была задержана столько лет. От наблюдательного взгляда президента
не ускользнуло, что эти слова поразили сэра
Александера и что он сделал движение к двери. Поскольку под рукой были
лодка и гребцы, можно было бы обнаружить, что она уплыла в течение
часа, если бы он остался позавтракать.

Он подошел к сэру Александру и, положив руку ему на плечо, сказал--

"Мой добрый друг, я советую вам передать это дело в мои руки, поскольку
первый офицер закон Шотландии. Все шансы на сокрытие этого
случай леди через какое-то время. Были приняты меры для
несколько месяцев, чтобы заставить вас уйти в отставку заряд, который вы, конечно, не может
хотите сохраните--"

Сэр Александр прервал его, проклиная себя за то, что вообще поддался на уговоры
ввязаться в такое дело.

- По желанию, я полагаю, лорда Карса, лорда Ловата, мистера Форстера и
других, ныне не особо отличающихся своей лояльностью.

"Это проклятая часть всего этого", - пробормотал сэр Александер. "Это было для того, чтобы
далее свои Якобитские заговоры, которые они ставят эта мегера с пути,
потому что у нее были кое-какие секреты в ней власть, и они положили это все на ее
темперамент, который, они сказали мне, вызвало мой Господь идти в страх его
репутация и жизнь".

"Насколько мне известно, в этом была доля правды, - заметил Президент, - и
были соображения, связанные с дочерьми - естественные
соображения, хотя и ведущие к неестественной жестокости".

"Несмотря на все это, политика была на первом месте, - сказал шеф полиции, - И теперь,
поскольку она так долго была моей пленницей, я полагаю, они бросят вызов
вся ответственность на мне. Лидеры повстанцев ненавидят меня за мою лояльность
как они ненавидят дьявола. Они ненавидят меня..."

- Так же, как они ненавидят лорда Лаудона и меня, - вмешался Президент, - что
они ненавидят, как я понимаю, гораздо сильнее, чем когда-либо ненавидели дьявола.
Но, сэр Александр, позвольте мне указать вам, что ваш курс в отношении
этой леди теперь ясен. Если восстание увенчается успехом, пусть лидеры
обнаружат, что вы забрали из их рук это оружие, которое они
в противном случае могли бы использовать для вашего уничтожения. Пусть они поймут, что вы действуете с
я помогу восстановить леди в ее правах. Если, как я предполагаю,
восстание все же потерпит неудачу, это по-прежнему ваш единственный безопасный путь. Это
это даст тебе лучший шанс безнаказанно-что безнаказанности, однако, это
не мне обещание ... на незаконность и виновность своего прошлого
поведения потерпевшего. Есть что-то в лице нашего друга
вот", - продолжил он, обращаясь к вдове с улыбкой: "что я должен
как понять. Боюсь, я не такого хорошего мнения о ней, как мне бы хотелось
.

Энни сказала именно то, что она думала: что все эти рассуждения были
неправильно, потому что расточительно права. Несомненно, это был кратчайший и
ясное дело сказать, что, невзирая на поздний час, было бы лучше, если сэр
Александр, чтобы начать делать правильно, чем упорствовать в заблуждении.

"Я совершенно с вами согласен", - сказал Президент, "и если бы люди вообще
были бы вы, то должна быть сохранена большая часть аргументации нашего закона
суды ... если, в самом деле, мы не нуждаемся в судах всех, или, может быть, даже
любой человеческий закон. Пойдемте, сэр Александр, позвольте мне попросить вашу компанию нанести визит
Леди Карс. Человеку нужна поддержка шефа, который всегда и
везде желанный гость на его собственной территории, чтобы извинить столь ранний визит ".

Сэр Александр категорически отказался ехать. По правде говоря, он боялся
женского языка в присутствии судебного чиновника, перед которым он
не мог ни приказывать, ни угрожать насилием.

Для Энни было большим облегчением, что он не пошел. Ей нужна была эта
прогулка, чтобы подготовить президента к встрече со своей старой
знакомой и мудро поговорить с ней.

Даже Президент, с его обычным самообладанием, не смог скрыть
своего смущения от перемены в леди Карс. Свет от
окно освещало ее лицо; однако он взглянул на вдову, словно сомневаясь,
тот ли это человек, прежде чем высказать свои жалобы.
В разгар волнения, вызванного встречей, леди Карс сказала себе
что этот добрый человек теряет память; и, действительно, время пришло; ибо
ему, должно быть, за шестьдесят. Она интересуется, действительно ли это был знак, что ее
муж тоже теряет его факультетов: но она боялась, что Дункан Форбс
была хорошая сделка старший из двоих.

Те, кто не знал Дункана Форбса , были бы поражены, увидев его
сейчас же. Он был беглецом от повстанцев, которые, возможно, в данный момент
жгли его дом и разоряли арендаторов; он много дней скитался
по горам и последнюю ночь провел на
море; его одежда была в пятнах от непогоды, парик намок, а пряжки
заржавели; в данный момент он был измотан и изнывал от холода и голода; он
находился в присутствии леди, которую он годами считал умершей и
похороненной; и он был потрясен, увидев лицо, когда-то полное здоровья
и жизнерадостности, теперь не только истощенное, но и живое страданием в каждой клеточке:
и все же он сидел на скамейке в этом островном жилище - в его глазах лачуге - с
своей тростью с золотым набалдашником между колен, разговаривая со всей учтивостью:
спокойствие и размеренная жизнерадостность, которые так хорошо были знакомы Эдинбургу.
Ничто не могло быть лучше для леди Карс, чем его манеры. На самом деле это
убрало ощущение чуда от их встречи, и встречи таким образом. Пока
он стоял на пороге, и она слышала, кого ей предстоит увидеть, ее
разум помутился, и выражение ее лица стало таким, что вполне могло
ужаснуло его это зрелище; но таково было влияние его хладнокровия и
ассоциации, которые своим присутствием оживили, что скоро она появилась в
Энни глаза совершенно изменили лицо. Как двое сидели за завтраком,
Энни увидела перед собой джентльмена и Леди завершить, несмотря на все
маскировка в одежде и обстоятельств.

По окончании ужина Энни ускользнула к себе домой.
но прошло совсем немного времени, и за ней послали по просьбе не леди Карс,
а Президента. Он хотел, чтобы она услышала то, что он хотел рассказать. Он
рассказал о трудах мистера Хоупа в Эдинбурге и о том, что ему наконец удалось
отважился на незаконное разбирательство, оправданием которому могло служить только нарушение порядка в "Таймс"
. Он отправил судно,
на котором находилось несколько вооруженных людей и миссис Рутвен, которая взяла на себя обязательство действовать
как проводник к резиденции леди Карс. Было понятно, что капитан
высадил миссис Рутвен на берег в Лорне из-за каких-то разногласий между
ними; и что судно дошло до Барры, когда
капитану было настолько достоверно сообщено, что леди была перевезена на материк
, что он повернул обратно; ссылаясь, далее, на то, что там было такое
очевидный недостаток здравого смысла у миссис Ратвен и такие противоречивые показания
между ней и ее мужем, что он усомнился в правдивости какой-либо части
их истории. Затем предполагалось, что комиссия по расследованию
вскоре будет направлена на этот и другие острова: но это не могло произойти
до тех пор, пока общественное спокойствие не будет в какой-то степени восстановлено.

"До этого я буду мертва", - нетерпеливо вздохнула леди Карс.

"Сейчас нет необходимости ждать решения комиссии", - сказал Президент.
"Там, где я нахожусь, все нарушения закона должны прекратиться. Ваше пленение
теперь все кончено, за исключением тех случаев, когда вы подвержены заболеванию или,
как и я, зимней погоде и большинству зимних неудач ".

"Значит, этот день настал", - сказала Энни сквозь блестящие слезы. "Ты
теперь избавлен от рук человеческих и должен ждать только Божьего
соизволения".

- Какое это имеет значение, - пробормотала леди Карс, - как вы называете мои несчастья?
Вот я сижу здесь, дрожащая изгнанница...

"Так далеко, как я", - заметил председатель, подвигаясь ближе к скудным
огонь.

"У тебя не сердце-больной в течение многих лет под невыносимой обиды,"
объявлен Леди Carse. - И у твоих ног не разверзлась могила
в то время как все, что тебе дорого, зовет тебя уйти. Ты...

"Прости меня, мой старый друг", - мягко сказал он. "Это как раз мой случай.
Я стар: могила разверзлась у моих ног; и за ней стоит та, кто,
хотя и рано погибла, была постоянной страстью моей жизни. Возможно, мое
сердце тосковало от лишений ее общества так же остро, как
твое от несчастий, более странных в глазах мира. Но это
неразумно - это не придает сил, а ослабляет их - таким образом сравнивать
человеческие страдания. Я бы предпочел радостно подбадривать друг друга, чтобы
ждите освобождения; Я не вижу особых перспектив на какое-либо освобождение сегодня для нас, изгнанников.
итак, позвольте мне посмотреть, чего стоит моя память в старости - позвольте мне посмотреть
что я могу вспомнить о нашей Джанет. Ты знаешь, я всегда считал Джанет своей собственной.
из-за фаворитизма; и она назвала меня дедушкой, когда мы виделись в последний раз, как
она обычно делала, пока не научилась произносить по буквам такое длинное слово.

Он так много рассказывал о Джанет, что леди Карс изменила свое мнение о нем.
Потеря памяти. Энни снова прокралась домой: и там Президент
разыскал ее после долгого разговора с ее соседом.

"Я хотел бы знать, - сказал он, - недавна ли та большая перемена, которую я наблюдаю в
этой леди".

"Она сильно изменилась в течение нескольких месяцев", - ответила вдова: "и я
думаю, она канула в течение нескольких дней. Я вижу, сэр, что вы ее искать
скоро выпустят".

"Если перемены в последнее время были быстрыми, - ответил он, - то, по моему мнению,
она умирает".

"Есть ли что-нибудь, что вы хотели бы сделать?" - спросила Энни.

"Что мы можем сделать?" Я вижу, что у нее есть то, что является
возможно, единственной помощью, которую допускает ее случай, - друг, который может одновременно утешить
ее земную жизнь и накормить ее небесную ".

Энни склонила голову, а затем сказала--

"Я думаю, вы не хотели бы, чтобы я скрывала ее состояние от нее самой, сэр".

"Я бы не стала. Я полагаю, она знает, что я считаю ее очень больной ...
решительно больной.

"Я надеюсь, что это так. В последнее время я увидел в ней то, что заставляет меня желать
для нее счастливого осознания того, что она возвращается домой, в место, где она
может обрести больше покоя, чем рядом со своими врагами в городе на земле ".
Представив, что президент покачал головой, Энни продолжила:--

"Я не была бы самонадеянной, сэр, ни ради кого другого, ни ради себя:
но когда лучшей жизни позволено начаться, пусть и так слабо, здесь,
несомненно, Бог посылает смерть не для того, чтобы погасить ее, а чтобы перенести в более безопасное
место ".

Президент любезно улыбнулся и ушел.



ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

НАКОНЕЦ-ТО СВОБОДЕН!

Сэр Александр и его гости пробыли на острове всего несколько дней; но
за это время президент провел с леди Карс много часов в своем
обществе. Как бы ни были заняты его мысли общественными и частными делами, как бы ни было поручено
ему защищать Шотландию от измены Самозванца
и его последователей, как бы ни был он опечален сердечными горестями, которые сопровождают
гражданская война, а теперь беглец, без средств и в опасности для своей жизни
у него все еще хватало жизнерадостности и терпения, чтобы помогать леди Карс.
Из-за его обдуманного и вежливого появления, его атмосферы досуга, его
спокойного юмора в разговоре и его четкой памяти о мелких
инцидентах, связанных с семьей и знакомыми леди, любой бы
я бы предположил, что у него не было никаких забот в этом мире. В течение часа леди
Карс почти чувствовала себя так, словно у нее ничего не было. Она заявила, что становится
совсем здоровой; и она действительно старалась, используя самообладание и благоразумие, такие как
удивлена даже Энни, получив такую почву, которая позволила бы ей покинуть
остров, когда это сделал президент, то есть, как она и другие предполагали,
когда весна должна благоприятствовать отправке английской армии для борьбы с
империя снова с по-прежнему успешным Претендентом.

Но через четыре дня произошел внезапный разрыв. Верный лодочник
Сэра Александра прибыл со Ская, чтобы предупредить об опасности. Есть
было трое мужчин в Шотландии так ненавидит повстанцев три
Господа, а ни средств, ни боли должны были остаться нетронутыми
в их поимке. Они не должны оставаться, из простой надежды на секретность,
в месте, где были только женщины и дети. Они должны идти туда, где
они могли не только спрятаться, но и находиться под охраной воинов. Это было
решено сделать в тот самый момент. Президент попросил один
полчаса, чтобы он мог повидаться с леди Карс и заверить ее в своей заботе и
защите, а также в помощи, как только у него появятся средства. Он
вошел так же неторопливо, как обычно, и просто посмотрел на часы и
сказал, что у него есть десять минут, не больше.

"Вы не должны уходить", - сказала она. "Мы не можем вас отпустить. О, тебе не нужно
никакой опасности! Мы достойны восхищения тайники в нашем рок, где, к
мои знания, вы можете иметь хорошее пожаров, и мягкая кровать, теплый песок. Вы
лучше здесь. Ты не должен уйти".

Конечно, президент сказал, что он должен, и учтиво остановил
протест. Затем она заявила с наигранным спокойствием: "Если ты хочешь,
я должна пойти с тобой. Не говори ни слова против. У меня есть твое
обещание, и я заставлю тебя его выполнить. Ах, да, я готова идти--слесарь
чем остаться. Если я останусь, я умру этой ночью. Если я уйду, я останусь в живых
чтобы сдержать свое обещание - пойти и увидеть голову милорда Ловата
осень. Я не буду задерживать вас; мы имеем пять минут десять пока я
будут через порог, прежде чем ваши десять минут истекли. Helsa!
Хельса, пойдем со мной.

"Что же делать?" - спросил президент "Энни". "Вы знаете ее лучше всех.
Что, если я заставлю ее остаться? Возникнет ли опасность?"

"Я думаю, что она, вероятно, умерла бы сегодня ночью, как она говорит. Если бы она могла
убедить себя в своей слабости, это было бы лучше всего. Она не может дойти
до берега. Она не может сидеть в открытой лодке в зимнюю погоду ".

"Вы правы. Я позволю ей попробовать. Она может добиться осуждения такими
средствами ".

"Я пойду с тобой, чтобы помочь ей вернуться домой".

"Это хорошо, но ты сам слаб".

- Да, сэр, но я должна попытаться сделать то, что в моих силах. Леди Карс переступила через
порог через десять минут, за ней следовала Хельса со свертком
одежды. Она бросила пылающий торжеством взгляд на дом и
обвела взглядом всю безлюдную сцену. Несколько шагов она шла твердо, затем
она молча взяла президента под руку. Далее, она была рада
у Хэльса на другой стороне.

"Позвольте мне посоветовать вам вернуться", - сказал президент, останавливаясь, когда
спуск становился все круче. "Набирая персонал здесь до весны, вы ..."

"Я наберу персонал в другом месте, спасибо. Когда я однажды сяду в лодку, у меня
все получится. Это крутой спуск, и коварный
основе".

Она не могла дальше говорить. Вся ее сила была необходима, чтобы держать
сама от падения между двух ее сторонников. "Вы не будете делать
лучше в лодке. Вы не понимаете своего состояния", - сказал президент.
"Ясно, мое убеждение, что если вы продолжите ты умрешь."

"Я не буду. Я не буду. Если я останусь, я не увижу другого дня. Если
Я иду, и я буду жить до семидесяти. Вы не знаете меня, милорд. Вы не
право говорить о силе моей воли".

Президент и вдова обменялись взглядами, и дальнейших возражений не последовало
.

"Однако мы можем также пощадить ваши силы", - сказал Президент. "
Лодочники понесут вас. Я позову их. О! Я понимаю. Ты боишься, что
Я должна ускользнуть от тебя. Но ты можешь отпустить мои юбки. Ваши
слуги окажут нам услугу, пойдут вперед и пришлют нам помощь.

Лодочники выглядели мрачными, перевозя двух женщин - одну из них
очевидно, очень болен; и сэр Александр отказался бы в любом другом
случае неважно. Но он поклялся больше не вмешиваться в Леди Carse по
вопросам, но рассмотреть ее полностью зарядить президента.

"Я вижу ваше мнение по вашему лицу, - сказал ему Президент, - и я
полностью согласен с вами. Но, во всяком случае, она вот-вот умрет;
и если для нее это индульгенция - умереть, пользуясь свободой,
от которой она была так долго лишена, я не расположен отказывать ей в этом
. Я беру на себя ответственность ".

- Я сомневаюсь насчет людей, - заметил сэр Александер, - но я сделаю то, что в моих силах.
Я могу".

Он сделал то, что мог бы показывая заинтересованность в посадки
леди. Он положил для нее плащи и пледы на дно лодки,
и весело - почти в шутку - заговорил с ней о неизвестности
места их назначения. Он поднял ее сам и положил Хельсу рядом с собой
и тогда его люди не осмелились больше выказывать нежелание, кроме как промолчав
.

Леди Карс поднялась и поманила Энни. Энни наклонилась к
ней и сказала: "Дорогая леди Карс, вы очень бледны. Еще не поздно
сказать, что вы поедете со мной домой".

Леди Carse пытался смеяться, но это был не смех, а какой-то женщине. Она
боролся, чтобы сказать: "я сделаю все очень хорошо сейчас, когда я чувствую, что я
бесплатно. Меня отравляет только последний тюремный воздух. Если мы никогда больше не встретимся
...

- Мы не встретимся при жизни, леди Карс. Я буду молиться за вас.

- Я знаю, что ты это сделаешь. И я... я хотел сказать... но не могу...

- Я знаю, что бы ты сказал. Ложись и отдыхай. Да пребудет с тобой Бог!

Все казалось спокойным и прямо с борта катера, как Энни могла
смотреть курс в гавань. Когда он скрылся за мысом,
она вернулась домой, чтобы снова поискать его. Она увидела его вскоре и на какое-то время.
Он обогнул остров до самой северной точки, чтобы иметь шанс
оставаться незамеченным до последнего возможного момента. Это было очевидно
уверенно идет по своим чередом, и Энни надеялась, что чувство
свобода может выступать в качестве общеукрепляющего за час умирает
женщина. Те, кто был на борту, надеялись на то же самое; ибо леди, когда она
закрыла лицо носовым платком, лежала очень тихо.

"Она выглядит довольной", - прошептал президент сэру Александру. "Можешь ли ты
предложить что-нибудь еще, что мы можем сделать?"

"Лучше дать ей поспать, пока можно, Мой господин. Она появляется комфортно
в настоящее время".

Больше трех часов прошло, ничего не наблюдаемые в Леди Carse,
но такие незначительные движения, а затем показали, что она не была
спит. Потом вытащила платок с ее лица и посмотрел на
Хельса, которая вскрикнула, увидев перемену в выражении лица. Президент
Склонился над ней и расслышал ее слова--

"Это не ваша вина, но я умираю. Но я уверена, что должна была умереть
на суше, и до этого. И я сбежала! Так и скажи моему мужу.

- Я умру. Мне тебя растить?

- Нет, не обращайте внимания. Я не вынесу, если меня пожалеют. Я не позволю, чтобы меня жалели.;
поскольку это был мой собственный поступок. Но это тяжело ...

"Это тяжело, но тебе нужно только мужественно переступить еще один порог.
и тогда ты действительно свободен. Там человек не сможет причинить тебе вреда".

"Но сегодня, в любое время года..."

"Это тяжело: но вы покончили с пленом. Больше никакого плена! Моя
дорогая леди Карс, что остается? Чего бы ты хотел? Ты бы хотел
не желать мести! Нет! это боль! - тебе больно. Должен ли я
воспитать тебя?"

"Нет, нет, не обращай внимания на боль! Но я надеялась снова увидеть своего мужа".

"Простить его. Ты имеешь в виду, простить его?"

"Нет, я имел в виду..."

"Но ты имеешь в виду это сейчас? У него было что-то, что можно было простить в тебе".

"Верно. Но я не могу ... Не проси меня".

"Тогда ты надеешься, что Бог простит. Я могу сказать ему, что ты надеешься, что Бог
простит его".

"Это не мое дело. Поцелуй за меня мою Джанет".

"Я так и сделаю; и все твои дети - Что? `Темнеет?" - Да, это так.
для нас так же, как и для тебя. Что это она говорит? он поинтересовался у
Хельсы, у которой был более молодой и чуткий слух.

"Она говорит, что вдова собирается зажечь свою лампу. Да, миледи, но мы
слишком далеко, чтобы увидеть это.

"Она странствует?" - спросил Президент.

"Нет, сэр: я думаю, вполне разумно. Вы разговаривали, миледи?"

"Любовь моя!"

"С Энни, миледи? Я не забуду".

Она не говорила больше. Сэр Александр умудрялся держать знания
из Бурлаков в течение нескольких часов, что было трупом на борту. Когда
они не могли больше скрывать это, они забыли о своей усталости в своих
суевериях и поплыли, спасая свои жизни, к ближайшему пункту
суши. К счастью, это произошло на территории сэра
Александра Макдональда.

На раннем рассвете лодка причалила к мысу Ватерниш и там причалила к берегу.
тело, которое, вместе с Хелсой в качестве сопровождающего, было предано сэру
Александр, представитель клана, который должен был вызвать далекой министра, и смотрите
останки погребены в церкви в Trunban, где они сейчас лежат.

Когда президент вернулся в свое поместье в Каллодене; следующей
весной, после окончательного свержения якобитов, он впервые применил
восстановленная должность заключалась в том, чтобы написать лорду Карсу в Лондон с известием
о смерти его жены, пообещав сообщить все подробности, если он узнает, что его
письмо достигло места назначения в безопасности. В ответ он получил
это:--

"Я от всей души благодарю вас, мой дорогой друг, для уведомления вас
дал мне смерти вот person_. Было бы нелепо
неправдой изображать скорбь по этому поводу; но поскольку это вызывает в моей памяти череду
различных событий, произошедших много лет назад, это вызывает у меня беспокойство. Ее сохранение
остроумия и шутливости до последнего удивляет меня. Этих качеств никто
не находил в ней, не более чем здравого смысла или добродушия, до того, как она отправилась в те края и наоборот, всего того, чего, если бы она не была
безвозвратно обладал, во внеочередном и уменьшал степень,
после многих лет безрезультатных усилий, чтобы вернуть ее, она никогда не
видел тех краях. Я жажду подробности ее смерти, которую, вы
рады сообщить, я в следующем посте".

"В конце концов, ее смерть была необычной", - заметил лорд Карс, передавая
второе письмо президента в руки своей сестры. "Я почти
удивляюсь, что они не выбросили тело за борт, вместо того, чтобы подвергать
себя опасности ради того, чтобы похоронить по-христиански такого
человека". -"Прах к праху", - сказала Леди Рейчел, задумчиво. "Это были слова
сказали над ней. Я рад, что это так, а не был добавлен ещё один
к мечутся волны. Ибо чем она была, как не волной, гонимой ветрами и швыряемой?"
Когда несколько лет спустя стюард приблизился к острову
осенней ночью, в честь приглашения Ролло присутствовать на похоронах
вдовы Флеминг, его взгляд бессознательно искал путеводный свет на
на склоне холма.
"Ах! - сказал он, опомнившись. - оно ушло, и мы его больше не увидим".
Еще. Ролло будет в прямом эфире на главном, и на этой стороне острова будет
пустынно. Ее свет ушли! Мы должны почти как только мысль о потере
звезда. И она сама пошла! Нам будет не хватать ее, как если бы один из наших благородных старые камни были осыпалась в море. Она действительно была, хотя один из них не осмелился бы сказать ей об этом, опорой для людей более слабых, чем она сама. У нее была вера, которая делала ее дух, каким бы нежным он ни был, таким же твёрдым, как любая скала ".

КОНЕЦ.


Рецензии