Чрезвычайно трудно

Старинный особняк затих. В распахнутые настежь окна вместе с прохладой и светом Звезды настойчиво вливалась ночь. Кованые решётки, оплетённые плющом, покрылись прохладной испариной. Оклемавшееся от жары растение возбуждённо потирало ладошки листьев, предвкушая нечто особенное. Бродяга-ветер, взбудораженный пронзительным светом Леи, то куда-то рвался, то, испугавшись собственной смелости, возвращался в дом, чтобы спрятаться в складках шёлковой обивки. Лея задумчиво перебирала кольца гало. Так женщина перебирает украшения на пальцах, узнавая и предчувствуя.
Тишина никаким боком не коснулась другого особняка, что стоял недалеко от Ратуши. Обновлённый, но ни разу не потерявший очарования старины, дом ждал нового хозяина. Добротный и суровый, особняк не спешил запоминать их - хозяев. Они менялись, как настроение плакучего дерева, что росло возле Ратуши. Старой истеричке ничего не стоило расплакаться всеми листьями днём, точно зная, что для проявления подобных чувств ей отведены вечер и ночь. Но нарушая закон природы, дерево закатывало истерики по два-три раза за день, а ночью преспокойно дрыхло.
Дом был ровесником Каракома. Он запомнил того, кто его построил. Потом он запомнил его детей, его внуков. Потом пришли чужие внуки, а потом дом плюнул и перестал запоминать временщиков. От равнодушной дрёмы он очнулся недавно, когда услышал: "Снимите со стен бумагу, краску, накладные доски. Аккуратно снимайте! Под ними древние камни. Пусть снова увидят свет." Вот с этого и началась у дома новая любовь к новому хозяину. А теперь особняк потихоньку запоминал и влюблялся в синеглазого бывшего раба - его младшего хозяина, какой, если положить руку на сердце, нравился ему чуточку больше старшего. Чем? Да хотя бы тем, что регулярно подтягивал петли его заслуженных и не очень заслуженных дверей. Хм... Мне вот интересно, а где у дома сердце, как думаете?
Когда незаслуженная дверь кухни распахнулась, как развалилась, Зеда едва не выронила из рук тарелку с жареной рыбой.
Дом вздохнул и только. Он был рад возвращению старшего хозяина, и не важно, что при этом кухонная дверь едва не рассталась с петлями. Ну что теперь? Придётся и дому, и нам с вами мириться с привычкой Лата выносить двери, а исключительно иногда мозги и челюсти. Хотя, насчёт исключительности выноса последних я сильно скромничаю.
Вздохнув, Зеда поставила спасённый ужин перед Нагом и ворчливо заметила:
- Когда Вы уже научитесь ходить степенно?
- А чо, уже надо начинать стареть? - хмыкнул Лат, бухаясь на своё место. Кресло досадливо крякнуло, натуженно скрипнуло, однако же солидности не потеряло, оно было не раритетным, но добротным.
Наг исподлобья покосился на брата и быстренько уткнулся носом в тарелку, но успел заметить, что так называемые "мешки" под глазами наглухо вымотанного Золотого бога чуть на щёки не опускаются. Огорчённо качнув головой, бывший раб, прикипевший к бывшему хозяину всеми фибрами души, смолчал, точно зная, что тому бесполезно внушать правила ЗОЖ.
Да, Лат вымотался и морально, и физически. Сегодня у него было несколько обязательных, неприятных встреч. Если я затеюсь пояснять, каких именно и с кем, то вам станет скучно меня слушать, потому просто представьте себе, что в цирке, куда вы пришли повеселиться, отдохнуть и полюбоваться на экзотику, вместо диких львов вам показывают шоу дрессированных мух, делающих замысловатые, но абсолютно тупые кульбиты над кучей дерьма. Представили? Вот приблизительно такое шоу Хозяин города сегодня и просмотрел на бис несколько раз подряд. Причём, бис орали мухи.
Когда запах дерьма Ратуши немного развеялся, а запахи домашней кухни приземлили всё ещё летающего в "цирке" Лата, он заметил, наконец, многозначительные взгляды Зеды и обратил внимание на то, что Наг чересчур сосредоточенно ковыряет вилкой в тарелке, но при этом она полным-полнёхонька.
В зелёном омуте, до того вязком и туманном, проснулись тревожные зарницы. Платина остро звякнула:
- Наг, что-то случилось?
Мрачная синева чуть колыхнулась, но осталась непроницаемой.
- Ничего не случилось, - буркнул Наг, отодвигая тарелку.
Удушающий захват пальцами добротная вилка пережила достойно. Лат не терпел вранья, но частенько путал с ним умолчание.
- Ая-я-яй, - укоризненно проскрипела дверь вслед любимцу и заткнулась. Ей не хотелось навлекать хозяйский гнев на очаровательного вруна.
Но Лат и без неё догнал, что младшее Сиятельство врёт и не краснеет, зато бледный, как Лея после вспышки.
Цепкий взгляд буквально парализовал Зеду. Нет, она не испугалась, она хотела, но не знала, как рассказать новости и не взбудоражить, а то проблем не оберёшься. Быстро устаканивать взвинченного Лата только у Нага получалось, но он сейчас сам был взвинчен с той разницей, что в таком состоянии никогда не пылил, предпочитая переживать душевную бурю в одиночку.
- Ну? - рыкнул Лат, обеспечивая вилке полёт мимо тарелки. Зеда схватила страдалицу на лету. Машинально вытирая её фартуком, она также машинально выдала суть, не подобрав успокоительных экивоков:
- Он сегодня на рынке брата видел. Того... Ну Вы поняли.
Да, Лат понял. Зарницы в зелёном омуте полыхнули так зловеще, что кухарка попятилась. Услужливый стул быстренько подсунул своё седалище под чужое. Зеда плюхнулась на угодника всем весом, а он был немаленький, и угодник напряжно скрипнул, но всяко остался доволен собой.
- О чём они говорили, сказал?
Зеда печально качнула головой:
- Они не говорили. Наг не смог к нему подойти.
Что-то типа того, Лат уже предположил, потому раздражённо матюгнулся:
- Ну, надо же... Мне тогда чуть живой сразу же дерзить начал так, что хоть голову отрывай, а тут на нас накатило. Он кого застеснялся-то, себя? Ну-ка позови сюда это чудо века.
Но Зеда не поспешила исполнить приказ хозяина. Вздохнув, она мягко пояснила:
- Он большую часть жизни прожил с осознанием того, что никому не нужен. Вам удалось сделать невозможное - он Вам поверил. Сегодняшняя встреча - это всё равно, что встреча со смертью. Сейчас не надо спешить с выводами, Ваша Светлость. Поставьте себя на его место.
- Мне и на своём неплохо, - рыкнул Лат, но тем ни менее не сорвался.
- Этот..., - женщина с трудом проглотила тугой ком, подкативший к горлу.
- Этот родственник легко обозначил миру его стоимость - два мешка бросового зерна. Девушка, к которой он потянулся, заявила, что раб - это аморфное ничего. Что Вы от него хотите?
- Девушка? - встрепенулся Лат, - Какая девушка?
- Учительница танцев, - сообщила последнюю новость Зеда и строго заметила, - Это очень деликатная тема. Слышите? Очень. Не нужно в неё соваться. Вы же всё испортите...
- Без тебя знаю, - отмахнулся Лат и указал на дверь, - Зови его.
- Ох-хо-хо..., - жалобно вздохнула незаслуженная, но преданная дверь.
Лат покосился на неё, покосился на Лею, заглянувшую в окно. Плечи его опали.
Сейчас Звезда была необычайно яркой, а Лат необычайно терпелив. Поднимая с колен бесправного, он понимал: полноправный - это не только заполненный пустой круг, это гораздо больше, только идти к тому большему чрезвычайно трудно.
*
Листья бромен спалила жара. Безо всякого сожаления дерева сбросили их и теперь наращивали новые, заранее зная, что их тоже постигнет та же участь. Заметили? Всё, как и у людей.
Шорох под ногами был равнодушным, шелест над головой беспокойным, чуточку встревоженным и удивлённым.
- Алари?...
- Ну и куда ты сорвалась? - недовольно пробубнил Лар, потаённо выдохнув спонтанную тревогу.
- Алари..., - прошептала Стихия, робко касаясь светлых волос.
Подставляя лицо свежему дуновению, Лар уверенно заявил:
- Я буду ждать пятое имя вместе с тобой, девочка. Ищи и будь уверена - я тебя узнаю.
Темнеющая синева гулко ухнула. Сухие зарницы высыпались словно стрелы из колчана. Воину Леи показалось, что коренастые толстоствольные бромены вздрогнули все разом.
- Алари..., - прошептала Стихия, целуя нить шрама у виска, - Алари...
Из рощи они вышли вместе.
Выплюнув травинку, Ри оторвал спину от гладкого ствола бромены и ослепительно улыбнулся:
- Всё в порядке?
- В абсолютном, - ответил Лар.
- Ри! - выкрикнула возбуждённая Стихия, словно хотела поделиться оглушающим счастьем.
- Тихо, детка, - ещё ослепительнее улыбнулся Его Величество, - совсем оглушила.
Замечу, что каждый из них не произнес вслух ни слова, но они слышали друг друга.
- Пора, - коротко бросил Лар, распахивая крылья.
Никого из них не пугало темнеющее небо, оно было им радо.
*
В упор столкнувшись с зелёным омутом, синий потемнел до черноты. Прикусив хищный ощер, Лат сверлил вернувшегося младшего хозяина таким взглядом, каким в былые времена не сверлил покойного Зебора, хотя тот раздражал его своей тупой наглостью до трясучки. Наг Лата не раздражал, он его бесил тупостью иного рода. Он столько вломил труда в восстановительный процесс, что по моему скромному мнению, имел полное право белениться при виде серьёзного сбоя до побелевшего кончика носа. Умный Золотой бог отчётливо осознавал, что если младшее Сиятельство не прикончит в себе прошлое, то будущему там сиять не светит. Вот потому он и бесился сейчас, но сдерживался.
Наг тоже сдерживался. Он не хотел возвращаться на кухню, чётко соображая, какой разговор его ожидает. Младшее Сиятельство догадался, что словоохотливый Нар поделился с Зедой последними новостями, а та в свою очередь поделилась ими с Латом. Мысленно пообещав устроить телохранителю бадабум, Наг заартачился, но Зеда насилком выпихнула его из комнаты и едва не спихнула с лестницы:
- Иди! Не хочет он... Мало ли чего кто тут не хочет? Хозяин требует.
- Ах, хозяин требует..., - многообещающе хмыкнул Наг и прикусил точно такой же ощер, что и Лат. В настоящем бывший раб ориентировался хорошо, а вот прошлое... Прошлое топило его в себе по самую маковку.
Зеда прямо от двери кинулась собирать посуду. Ей приспичило срочно её вымыть, вот прямо срочно, но убойная платина беспрецедентно выкинула её за ту дверь:
- Выйди и не заглядывай, если не хочешь, чтобы у твоего любимчика неприятности утроились.
Зеда вздохнула, дверь пискнула и настоящее осталось наедине и с прошлым, и с будущим. Прищурившись, Лат пилил бывшую собственность неоднозначно острым взглядом вдоль и поперёк. В ответ на самой глубине не синего, а чёрного омута посверкивали и вязко стыли зарницы.
Лея скинула первую вспышку. Освободившись от сиятельного бремени, Звезда обеспокоенно заглянула в окно.
Суетливый трепет виноградных листьев, опутывающих решётку, нагнетал тревогу.
Говорливо обозначился фосфорный ручей. Нет, он не шумел волнами, он играл светом.