Вермут. 4

4


Чёрный мерседес без номера с затонированными стёклами медленно выехал со двора, влился в поток автомобилей и умчался…

Ярослав проводил автомобиль взглядом и отошёл от окна.

На подоконнике – бутылка вермута. Подарок главаря террористической организации. На письменном столе – несколько десятков пятитысячных купюр. Остаток громадной суммы.

«Остаток… - вздохнул Ярослав. – Нужно отдать из этого что-то Мише, что-то Диане подарить… в ресторанчики походить ещё… И всё-таки те книги нужно будет купить… для своей библиотеки… Потом, если я умру… пусть эти книги… Нужно написать, кстати!»

Он вышел в коридор: ламинат, обои, шкаф с золотыми ручками, в углу каменная статуя Артемиды – Ярослав усмехнулся, вспоминая, как её втаскивали в квартиру. «Зачем она мне нужна?» - подумал он тогда. Уже тогда ему ничто не было нужно. И он понимал это.

«Письмо! Нужно написать письмо!»

Ярослав давно хотел написать это письмо, но из-за суеты жизни никак не доходили до этого руки. Это письмо – исповедь – он думал запечатать в конверт и спрятать меж рукописей, которые ещё хранились в его столе, а после – кому-нибудь передать, рассказав обо всём… или почти обо всём… Кому – он ещё не знал, но ему очень хотелось, чтобы человек, который прочитает это письмо, был бы растроган и потрясён до глубины души.

Ярослав сел за письменный стол.

Ах, это прекрасное, волнующее когда-то словосочетание… говорящее о чём-то и что-то значащее для молодого начинающего писателя, кем был когда-то Ярослав… Был!..

«Сегодня – тридцать первого августа – я решаюсь изложить на бумаге все мельчайшие подробности дела, которое мне предстоит совершить третьего сентября сего года в…»

Он задумался. Узнав о письме, его бы не похвалили…

Зачеркнув «в», Ярослав поставил точку и продолжил.

«Итак, отчаявшись во всех безуспешных попытках продолжения своего существования, примерно в июне этого года, я решил всё-таки уйти из жизни. Этому благоприятствовало ряд причин. Я понял, что не стану писателем – к чему стремился всю последнюю часть жизни; меня никто не любил, включая родителей; здоровье моё было плохим, в том числе и психическое; все свои лучшие идеи о просвещении общества и поднятии его на высший уровень, все свои мысли о массовой деградации и о приближающемся крахе цивилизации я увидел никому ненужными, пустыми и безумными.

Разумеется, уйти из жизни я хотел красиво. Поэтому стал тщательно изучать все возможные варианты. Несмотря на неудачу я всё равно жаждал славы. Тут-то в мою голову и пришла эта прелестная мысль о террористах-смертниках.

Найти такую организацию – дело сложное. Месяц я был в поиске. Однако оказалось, что не я нашёл, а меня нашли. В июле я уже был в руках тех, кто был мне так необходим.

Со мною был заключён контракт. Я прошёл серию бесед и переговоров, был ознакомлен со структурой организации.

В течение двух недель я выполнил ряд мелких поручений. Выполнил я их добросовестно и был даже вознаграждён небольшой суммой денег, на которые приобрёл квартиру для девушки.

Странно, но казалось, будто жизнь начала приобретать смысл. Возможно, мне просто стало радостно от приближения к цели. Целью моей, понятное дело, было самоубийство. Однако, не страшась смерти, я стал грозным оружием в руках силы и смерти.

Увидев во мне человека способного, ко мне стали относиться с уважением, больше доверяли и стали готовить меня ко второму этапу. Мне подробно рассказали о терактах. Поведали о героях, предупредили об опасностях. Я навсегда запомнил первое правило: «Никогда не бойся лишиться жизни»! И это было правдой. Попав в организацию, я будто бы достиг чего-то, и в этот момент расставаться со своей жизнью не хочется. Но нужно помнить, что, боясь, ты навлекёшь беду не только на себя, но и на других. И останешься ни с чем. Если вообще останешься…

По уставу, на самое сложное задание, при котором ты должен погибнуть, отправляют самых опытных, самых бесстрашных, закалённых всяческими испытаниями и тех, кто уже готов умереть. Смерти здесь не бояться!

Я вновь прошёл обучение и мне поручили важное задание.

Так как это письмо откроют лишь после моей смерти, которой я не боюсь, нет надобности сообщать о том задании, мне порученном.

Законом разрешается истреблять при исполнении теракта ненавистных тебе людей, конечно, в рамках разумного. Если перед тобой стоит задача выполнения задания, ты – бог этого задания. Теракт твой. У тебя есть лишь цель и небольшая инструкция. Допустима импровизация. В нашем деле без этого никак нельзя…

Этим и объяснится смерть Ангелины, Миши и Дианы. Двое первых – в прошлом пара. Миша отнял у меня Ангелину, и я мщу обоим. Однако сам Миша теперь является террористом-смертником. Сейчас он в таком же положении, в каком был когда-то я. Но его не нашла компания. Его нашёл я. И предложил ему красивую смерть с отмщением бывшей – он расстался с Ангелиной и теперь ненавидит её. Миша согласился. Но ему изменяет Диана, и он также попросил разрешения воспользоваться возможностью утоления личной ненависти. Диана изменяет ему со мной, ибо я купил её за те деньги, что получил авансом за предстоящий теракт. Мне пришлось согласиться на её смерть. Возможно, он убил бы и меня, но я не дам ему такой возможности.

Эти подробности, думаю, будут важны в первое время после теракта. Но они останутся в тайне этого письма. Если только непредвиденная смерть не накроет меня, что, в общем, не страшно.

Однако, если читающий это письмо знает меня или обо мне, я хотел бы, чтобы следующее стало известно многим. Мне хотелось бы предупредить.

Вся моя жизнь – наглядный пример падения. Я просто не справился с борьбой. Я ослабел. Я был один. У меня не было никакой поддержки. Вам – людям, желающим возвестить что-то человечеству нужно объединяться! Вступайте в литературные кружки! создавайте поэтические группы! Объединяйтесь, желающие жить, желающие совершать подвиги, стремящиеся к цели! Поодиночке вы не выживите в смраде современности!

Что в наших классах? – Мат, табачный дым, обсуждение порнографии. Стоит ли говорить, что всё это происходит на уроках…

Что дальше при таком стремлении вниз?!

Скоро уборщицы, которых мы посылаем, за которыми пристраиваемся сзади, пока они не видят, - скоро они будут выметать из классов стёкла разбитых бутылок, рассыпанные порошки и грязное порванное бельё!.. Так будет! И вас – мыслящих, желающих жить, изучающих что-то, к чему-то стремящихся – уничтожат!

Держитесь! Держитесь друг за друга! Не дайте себе погибнуть! Не отчаивайтесь! Не падайте! Не губите себя! Я погубил, упав и отчаявшись; я был один, но вы… Вы выше всех этих, позволяющих себе уже в тринадцать – красное сухое; уже в четырнадцать – великолепных в постели.

Я сломался. Я проиграл в борьбе. Но я знаю, что есть вы! – Вы боритесь! Выиграть невозможно. Возможно либо проиграть, либо бороться. Выбирайте борьбу! Боритесь!!!

До последней капли крови!

Ваш Ярослав

31 августа»



Впереди – день. Такой же, как все. Такой же, как раньше… Самый обычный, последний летний день… в жизни. А завтра – ещё один. Ещё один день. Такой же бессмысленный, как этот, как предыдущие, как все!..

Ярослав распаковал привезённый пакет. Новенький блестящий пистолет. Пистолет, которым надобно произвести убийства. Ярослав спрятал его в давно приготовленный тайник и припал лбом к оконному стеклу.

Небо хмурилось. Ветер крепчал.

Ярослав глядел сквозь предметы, вовсе не замечая никакой красоты в этом беспорядке природы.

«Жаль Диану, - подумал он. – Но что делать! Такова жизнь. – он поднёс к губам вейп и затянулся несколько раз. – Печально. Печально…»

Как будто предчувствуя какую-то беду, заморосил дождь. Ярослав сжал кулаки, к горлу подкатил ком…

«Сука!» - проскрежетал он.

Боль поутихла…

Нужно было ещё встретиться с Мишей, переговорить с главарём, увидеться с Егором, обговорить все детали, взять билет на самолёт, условится о встрече с Дианой… Тысяча! тысяча дел! – мелких, ничтожных, никому не нужных! Никому не нужных…

Ярослав сплюнул в открытое окно, как бы выплюнув из себя эту безумную меланхолию. Быстрым шагом направился в комнату, где была его библиотека и бережно взял с полки томик стихов Есенина.

«Когда-то я думал, что такая же книга будет стоять на чьей-то полке… только с моими стихами…»

Ярослав раскрыл книгу на последней странице. Как он любил эти строки! Вновь и вновь перечитывал он их, хотя давно уже знал наизусть. Какой красивой ему казалась эта история: кровью, собственной кровью написать последние строки. Но отчаяние вдруг охватило его. Ведь некому было писать!..

Будущему? – Ярослав подошёл к часам. О, этот коварнейший из всех механизмов на планете!.. Время тикало. Время шло вперёд. его нельзя было остановить. И оно – они – эти секундные, минутные, часовые стрелки приближали час его гибели; час, минуту, секунду, когда он должен был пасть, ставши собственной жертвой…

Один удар! – и осколки циферблата – на чистом полу…

Себе? – Ярослав подошёл к зеркалу. Величайшее изобретение человечества. Но и оно отражает лишь внешний облик. Настолько прекрасным он был, глядя в это зеркало, настолько красивыми!.. что не сдержал своего гнева.

Размах ноги… – и зияет в стене как бы дыра; ничем не заполненное пространство.

Ярослав окинул немым взглядом пол, усыпанный осколками. Подошёл к окну: город. Под ним расстилался город. Ему ненужный. Чуждый. Родной.

Он вошёл в свой кабинет. И встретился взором с Гоголем. Тот смотрел на него добродушно, но будто удивляясь чему-то, будто спрашивая… Ярослав напрягся, сжался весь, разрушая в себе ложное представление… и вот Гоголь уже закивал, одобряя его намерение.

Ярослав перевёл взгляд на другой портрет. Пронзительно глядел на него Булгаков. «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой… днём тридцать первого числа последнего летнего месяца, во двор школы вошёл…».

Ярослав отвернулся от портрета и направился к двери, но на миг замедлил свой шаг; остановился и обернулся к портретам, проговорив вслух:

«До свиданья, друзья, до свиданья!..»

Постоял ещё немного и рванул ручку двери, выбегая навстречу бушующему миру, ревущему и клокочущему, плачущему и смеющемуся, дающему жизнь и смерть, время и небытие – миру, с бешенной скоростью мчащемуся к своему концу; ну, а сейчас – мчащемуся к полудню тридцать первого числа последнего летнего месяца.


Конец


январь – март 2024