Окрыллин набросок, чтобы не потерять

Я летала над землёй, пока не устала и не присела отдохнуть на одну из вечерних предзакатных крыш. Солнце медленно закатывалось за горизонт городской жизни, обнажая неяркий лунный серп. Ещё чуть-чуть и появятся первые озорные небесные звезды. Мышцы в области крыльев подустали. Про себя я ещё вчера подумала, что нужно бы пропить курс витаминов с кальцием, но опять поленилась зайти в дежурную аптеку.

Было уже совсем поздно, когда я долетела до ближайшего супермаркета. Внутри было так много холодного света, что я даже зажмурилась. Несмотря на поздний час, было многолюдно, особенно около тех трех работающих касс из двадцати. Я взяла пакет с молоком, батон и кусочек сала под острым соусом и двинулась в направлении грустной кассирши с криво висевшим галстуком торговой сети. Когда, наконец, очередь дошла до моих покупок, она внезапно воззрилась на меня и своим невозмутимым немигающим взглядом протянула мне коробку с салфетками. Я ещё не успела спросить в чем собственно дело, как она сухо произнесла.
- Кровь вытри.
И тут только я заметила, что у меня окровавлена футболка. Я смутилась, сзади меня зашептались.
- Что смотришь? Бери, бесстыдница!

Домой я почти бежала. Только бы никто меня не увидел и не остановил. Когда я оказалась внутри квартиры, то первым делом включила свет и оглядела себя в зеркале. Вид ужасный: пятна крови расплылись по всей футболке, салфетки, которые я подложила ещё в туалете магазина промокли насквозь и липли к телу; у меня был обезумевший и одновременно усталый вид.
В аптечке остался последний пузырек "Окрыллина".
Я смотрела на таблетку в нерешительности... Выбросить бы и плюнуть на всё! Но! А что скажут на работе? А вдруг уволят? А если уволят? Как жить дальше? Как платить по кредитам и за квартиру? А что скажут родители? А что подумают все вокруг?
Таблетка подействовала быстро. Я оглядела свою обнаженную тощую оперенную спину в зеркале... Будто и не было ничего, лишь кровавые неопрятные подтёки выдавали, что случилось нечто очень неприятное. "Нужно срочно принять душ!" - пронеслось в моей голове. Одним из побочных эффектов "окрыллина" был эффект полного отключения через 30-40 минут после приема препарата, не прошло ещё и пяти минут, а я уже ощутила лёгкое головокружение и желание поскорее прилечь. Мой организм хоть и отличался высокой сопротивляемостью к лекарственным средствам данной группы (однажды я даже установила рекорд: один час и тринадцать минут), но и он, в конце концов, сдастся. Не очень хочется упасть где-нибудь в таком виде, в каком я была сейчас, хоть и находилась в собственной квартире.

Падаю-падаю, долго падаю, пока, наконец, не ударюсь о твёрдую поверхность. Я не знаю, где я. Вокруг темно, темно и страшно. Я ощущаю боль. Боль разливается по всему телу, от которой даже вскрикнуть не выходит. Обессиленная отключаюсь. Просыпаюсь и вижу фигуру, склоненную над собой. Силюсь разглядеть лицо, но у меня ничего не выходит, всё будто окутано туманом. Единственное, что удается рассмотреть так это огрубевшие ладони с тонкими длинными и узловатыми пальцами, которые тянутся к моему лицу: на правой ладони виден глубокий шрам, тянущийся от мизинца до середины сгиба ладони. Мне почему-то совсем не страшно. Лёгкое касание, и меня подхватывает горячей волной, чтобы вынести на другой берег. В этот момент я открываю глаза, оглядываюсь по сторонам, ощупываю себя, и ещё какое-то время, не понимаю, что это было: сон или явь.
Продолжение... Голова совсем тяжёлая. Смотрю на будильник. Не проспала, но времени до того, как пропищит ненавистный сигнал совсем немного и нет смысла больше оставаться в кровати. Утренний душ, яичница, кофе - всё на бегу. На бегу осматриваю свои как будто новые блестящие крылья, на бегу одеваюсь и крашу ресницы, хватаю ключи и сумку, и выбегаю из дому в прохладный утренний полумрак. На остановку я не иду, а почти лечу и всё равно не успеваю во время, и почти в буквальном смысле целую двери старенького повидавшего виды автобуса. На остановке ни души, поэтому от всего сердца чертыхаюсь вслух, затем гляжу на часы с тоской, понимая, что мне ждать следующего транспорта ещё как минимум минут пятнадцать, а ещё на улице зябко и по голым рукам начинают ползать мурашки...

Уже совсем рассвело, когда подошёл мой автобус. Внутри, хвала небесам, немноголюдно, и я выбираю местечко у окошка в самом конце. Всегда специально сажусь подальше, чтобы иметь возможность понаблюдать за людьми и за тем, что происходит на улице по дороге на работу. Не люблю залипать в телефон по пути, нет. Я слишком любопытна. Вот молодой парень с пепельно-золотыми крыльями, он что-то без конца строчит в телефоне и время от времени улыбается. А вот серьезная невысокая девушка с темными каштановыми волосами и почти черными глазами и бело-голубыми крыльями, она о чем-то сосредоточенно думает, она хмурит брови, что делает почти безупречно красивое лицо немного злым. Или вот старик напротив с прикрытыми глазами, который без конца что-то ворчит негромко вслух, жаль, что мне не удаётся рассмотреть его оперение. Крылья... Они всегда меня интересуют. Одно время я пыталась фотографировать их все. У меня дома просто огромная коллекция фотографий крыльев когда-то близких мне друзей, родных и просто знакомых. Многих удивляло моё хобби, мол, зачем тебе это, кто-то говорил, что это тоже самое, что коллекционировать фото носов, рук или губ. Но я никого не слушала и делала то, что хотела до тех пор... До тех пор, пока, не стала летать в тайне от всех и начала терять свои собственные перья.

Я опоздала. Ненавижу опаздывать. В спешке ударилась о турникет на проходной - теперь точно синяк будет. Лифт, как назло, останавливался на каждом этаже. Бесит, блин. Да что ж такое? Ещё и мужик какой-то уставился на меня и смотрит прямо в упор, будто читает мысли в моей голове, отчего я чувствовала себя очень неуютно.
- Может, хватит уже так таращиться! Розы на лице у меня не растут! - зло бросила я, не выдержав.
Он усмехнулся и, медленно растягивая слова, будто когда-то заикался в детстве, произнёс.
- У вас на правой щеке чёрное пятнышко, - и не успела я осознать происходящее, как его пальцы уже касаются моего лица, указывая на то самое место. Я отпрянула, и залилась краской от корней волос до кончиков пальцев.

Осознав всю неловкость произошедшего, незнакомец, будто чуть удивившись сам себе, сказал: "Извините"
- Принято. Но из интереса хотелось бы узнать, как часто вы такое себе позволяете? - вдруг осмелела я.
- Позволяю что?
- Нарушать личное пространство незнакомого вам человека, а именно, касаться его лица?
- Сам не знаю, что на меня вдруг нашло, - пожав плечами, ответил он растерянно. - Думаю, что, наверное, я слишком глубоко ушел в свои мысли, а тут вот это пятнышко... Я не хотел обидеть, поверьте"
Мы замолчали. В лифте больше никого не было. Вот и последний этаж. Он повернулся ко мне спиной и я смогла рассмотреть его со спины: высокий, чуть сутуловат, одет просто, но костюм не из дешёвых, но больше всего моё внимание привлекли, конечно, крылья или то, что от них осталось: они были изрезаны, даже не изрезаны, а как будто их нервно кромсали и цвет какой-то непонятный: не то мокрого асфальта, не то цвета стали, не то темного серебра...

"Кто это его так и за что?" - с этими, незаданными вслух вопросами, я вышла из лифта. Да, нечаянно опоздала, но и сегодня я не смогла не остановиться на минутку, чтобы слегка приподнять голову вверх и взглянуть на потолок, который был почти полностью прозрачным благодаря стеклянному куполу. Над моей головой медленно проплывали уставшие и тяжёлые, как огромные слоны, облака, казалось, протяни руку и сможешь дотронуться до их шершавой огрубевшей кожи. Моя рука только-только потянулась вверх, как до моего сознания донёсся голос.
- Хотите их погладить?
- Кого их?
- Облака, разумеется, не слонов же...
Мои глаза широко раскрылись от удивления: "Он что умеет читать мысли?"
Незнакомец вдруг рассмеялся, отчего показался мне странно красивым в этот момент, хотя сложно сказать, что он был действительно красив: нос с горбинкой, глаза и губы слишком большие что ли для треугольного типа лица.
- Отвечаю на ваш немой вопрос. Нет, я не читаю мысли, но они ведь и правда похожи на слонов... Или огромных китов.

- Нужно идти. Я уже двадцать минут как должна работать, а вместо этого пялюсь в прозрачный потолок.
- И я должен быть на рабочем месте, но так не хочется.
Мы разошлись. Открыв дверь кабинета с надписью "Посторонним вход запрещён" и увидев строгое лицо начальницы, мне сразу же захотелось провалиться сквозь землю:
- Серафимова! Минус 15% премии к окладу! Ещё одно опоздание и я вас уволю по статье!
Препираться было ни к чему, она была права, за последний месяц я то и дело приходила с задержкой. Девочки, кто-то с сочувствием "бедненькая", а кто-то и втайне радуясь "почему я вовремя прихожу и никто этого не видит, а она все время опаздывает и ей всё с рук сходит", вздохнули. Я включила компьютер, и усердно начала делать вид, что работаю, но мысли мои были далеко-далеко, какое счастье, что не все их ещё умеют читать!

Я улетаю мыслями далеко-далеко, туда, куда уже давно дороги нет, в мир, который перестал существовать много-много лет назад: в моё детство. Мне отчётливо видны лица моих родителей, мамино хохочущее и серьёзное, встревоженное отца.
- Ей скоро шесть лет, а цвет крыльев до сих пор не поменялся... Может быть нам стоит отвести её к врачу?
- Ну подумаешь не поменялся. Ещё успеет поменяться. И, мне, кажется, что это здорово, что они такие яркие и свежие... Радужные!
До этого момента я никогда не обращала внимание на то, какого цвета у меня перья и было абсолютно всё равно, что у отца они темного синего цвета, а у матери - ослепительно жёлтые, что у соседки сверху - чуть зеленоватые, а у бабушки - фиолетовые. Я подошла впервые к зеркалу, чтобы рассмотреть их повнимательнее. Они переливались всеми красками и ослепительно сверкали на солнце, а на ощупь мягкие-мягкие, и к ним так приятно было прикасаться. У мамы были нежные перья, но и они не были такими лёгкими и воздушными. Было странным, что отец тревожится из-за окраса, но скоро я начала понимать, почему, и от этого было спустя некоторое время не очень-то весело, но это потом, а сейчас я ничего ещё не знаю и не понимаю, и у меня такие красивые крылья, что мои губы невольно расплываются в улыбке.

Пройдёт ещё совсем немного времени и я попаду с мамой на день рождения к подружке из детского сада, которая вот-вот пойдет в школу. На улице был конец лета и по вечерам уже веяло прохладой, поэтому поверх нарядного платья было решено надеть лёгкую кофточку на пуговичках. Когда мы оказались в гостях, разделись, поздравили именинницу, и зашли в зал, всё внимание присутствуюших вдруг обратилось ко мне. Я почувствовала, что маме немного неловко от вопросов, которые ей задавали: сколько мне лет, а почему крылья не меняются, может это что-то наследственное или я медленно развиваюсь, люди бестактно советовали какие-то витамины, курс упражнений, полезную гимнастику... Мы шли домой, молча, пока, наконец, я не выдержала.
- Мама, со мной что-то не так?

Не задумываясь, она наклонилась ко мне и обняла так крепко, что я тотчас успокоилась, почувствовав такой родной и оттого самый приятный запах - запах материнского тепла. Как же мне не доставало его сейчас и как жаль, что он уже ко мне никогда не вернётся!
- С тобой всё так! Никогда в этом не сомневайся!
- Но почему же они тогда все так странно смотрели и говорили вслух все эти неприятные вещи?
- Сложно всё это объяснить... Они неплохие, поверь мне, просто многие со временем забывают, что такое радость и что значит иметь такие радужные крылышки как у тебя.
Я помню, что заплакала в тот момент, а мама достала платок из сумочки и ещё долго меня утешала прямо посреди темной вечерней улицы, которая освещалась единственным ярким фонарем с оранжевым светом. С годами я поняла, что единственным фонарем на той улице был только один человек и им была моя мама...

Из воспоминаний меня вырывает телефонный звонок...
- Здравствуйте, Мария!
- Здравствуйте, Елена.
- Примите, пожалуйста, нашу заявку...
Мои пальцы залетали по кнопкам клавиатуры...
Во время обеда коллеги уговаривают пойти прогуляться в кафе на нулевой этаж, но мне неохота, и я остаюсь. Не знаю, почему, но меня тянет выйти в фойе, словно что-то зовёт туда. Холодный офисный стиль зала разбавляют велюровые красные диваны и кресла, слегка потерявшие свой первоначальный вид, но всё равно достаточно мягкие и удобные. В моей левой руке кружка с остывшим кофе, а в правой - телефон, я листаю ленты соцсетей совершенно бездумно, когда вдруг до моих ушей доносится знакомый голос.
- Тоже не обедаете?
- Не обедаю, - отвечаю я.

- Я хочу задать вам бестактный вопрос... Можно?
- Обычно вот так сходу прямо в лоб никто не решается, - его лицо на минуту хмурится, и вокруг глаз собираются мелкие паутинки морщин.
- Мне кажется, что вы уже знаете, о чём я буду спрашивать.
- Знаю. Про крылья.
Я, молча, киваю, в знак подтверждения того, что он прав.
- Что с ними случилось?
- Это так странно. Вы можете мне объяснить, почему все так интересуются тем, чем никто уже давно не пользуется? - в голосе слышится нескрываемое раздражение.
- Разве все интересуются? - удивляюсь совершенно искренне я.
- Хах. Абсолютно все. Только многие скрывают, что им интересно...
Он замолчал, а я не торопила.
- Не хочу рассказывать. Как-нибудь при следующей встрече.

- Звучит, как намёк на свидание.
- Можете думать, что угодно, - пожал он плечами, - но таковы мои условия.
- Хорошо. Куда и когда? - мысленно мне стало страшно, но я не подавала виду.
Он чуть прищурился, пытаясь разглядеть эмоции на моём лице, отчего я вся внутренне сжалась, будто только что мне пытались заглянуть в самую суть меня, а я не знаю, в какой уголок мне забиться, чтобы не дай бог, мне не причинили новую душевную травму.
Мне всегда ужасно страшно встретиться взглядом с тем, кто мне вдруг понравится: сердце начинает вдруг трепыхаться как у певчей птички, которую поймали в сети силком и лишили возможности петь , или задыхаться как рыбку, без воды, которую убивает чистый воздух, как цветок без воды...

- Вечером в Северном парке, в восемь? Устроит?
- Да. - ответила я, задумавшись на несколько секунд.
- Я буду ждать у главного входа.
- Хорошо.
- Ну тогда до вечера, а сейчас мой обед закончился и мне нужно идти. Пока.
- Пока, - сказала я, он махнул мне рукой на прощание, и скрылся за одной из офисных дверей.
Мысли мои хаотично заметались. И почему я всегда лезу не в свои дела, почему меня интересует то, что не должно бы, когда я уже научусь держать свой длинный язык за зубами? Как так вышло, что теперь мне нужно куда-то идти на какую-то встречу с этим незнакомцем имени которого я даже не знаю?

И почему так всегда выходит, что на все свидания я прихожу раньше назначенного времени? Почему? Почему я не могу, как нормальная девушка, опоздать? А вместо этого я стою и жду, потому что пришла раньше на целых пол часа. Стою. Жду. Нервничаю. Гляжу на часы. Пытаюсь залипать в телефон, но ничего не выходит. Ещё издали я вглядываюсь в лица и верчу по сторонам головой... Он появляется ровно в восемь. Я и рада, и не рада, меня раздирают противоречивые чувства: хотелось, чтобы он пришёл - хотелось, чтобы он не пришёл. По его лицу было незаметно торопился он или нет: он шёл так, как будто оказался здесь совершенно случайно и вот-вот произнесет вслух что-нибудь навроде: "О, привет! А ты здесь как оказалась?" Меня развеселила эта мысль в голове и губы сами собой растянулись в улыбке.

"У тебя такая замечательная улыбка!" - я гляжу на его губы, на то, как они растягиваются при произношении каждой буквы, как будто в замедленной съёмке.
Когда-то давно мне было 15 и я мечтала о том, о чём мечтают все девушки в этом возрасте. Да, я мечтала о любви: поцелуи, держаться за руки, смотреть друг на друга, гулять под луной и встречать рассветы, с тем, кого люблю я и тем, кто любит меня. Это такие простые вещи, но почему-то оказалось, что их очень сложно получить.
Мы сидели в школе на задних партах. Я со своей подружкой на предпоследней, а он с другом - на последней. Он мне нравился. Мы много шутили, смеялись, он был добрый и весёлый.

И крылья у него были оранжевые с фиолетовым. Оранжевый - мой самый любимый цвет, когда я смотрю на апельсины или мандарины, на эти маленькие оранжевые солнышки, настроение почему-то сразу же улучшается. Мы сидели на скамейке на уроке физкультуры и непривычно молчали. Я спросила первой, что произошло. Он грустно мне улыбнулся. "Понимаешь, Маша, девчонки решили, что ты мне нравишься и пустили по школе всякие сплетни, что якобы мы с тобой встречаемся. И ты мне, правда очень симпатична, и улыбка у тебя такая красивая, но, понимаешь..."
- Тебе нравится кто-то другой. - продолжила я после некоторой заминки.
Он ничего не сказал, но иногда молчание говорит лучше всяких слов.
И мы перестали болтать и веселиться, и до сих пор, когда я вспоминаю об этом, мне грустно.

Мы сидим в кафе неподалеку от метро, я, молча пью кофе без сахара, он курит...
- Так что случилось с твоими крыльями? - спрашиваю я.
- Давай сыграем в игру?
- В какую?
- В "угадайку". Ты будешь угадывать, а я буду говорить "горячо" или "холодно".
- Окей.
Я хмурю лоб и тереблю прядь волос, вглядываюсь в его чуть неживое лицо...
- Пусть будет так, - я почему-то начинаю улыбаться, - это сделала жутко ревнивая любовница, пока, ты спал, она залезла в твой мобильник, увидела там сообщение от жены, потом хладнокровно достала огромные кухонные ножницы, ну и "чуть-чуть" почикала тебе пёрышки.
- Ну у тебя и фантазия! - рассмеялся он, отчего в глазах вдруг затеплилась искорка жизни. И про себя я подумала, что должно быть в ранней юности, он мог одной улыбкой только заражать хорошим настроением всех вокруг. - И милый словарный запас для таких ситуаций "чуть-чуть почикала пёрышки"... Холодно. - и огонек, который я, было, приметила, тут же потух.
- Тогда я думаю, что ты сделал это сам.
Он достал новую сигарету из пачки, прикурил и глубоко затянулся.
- Ого! Прямо в точку.

- А что с вашими крыльями не так? Вы их красите что ли? - его ладонь коснулась моего левого крыла - меня словно ударило током. Вопрос и прикосновение - это было ошеломительно, отчего у меня округлились не только глаза, но и губы.., когда ты хочешь сказать что-то и не знаешь что сказать, и ты потрясён, и удивлён, и сбит с толку...
- Не пугайтесь, пожалуйста! Кстати, я до сих пор не знаю вашего имени. Да и вы не знаете моего. Меня зовут Борис.
- Очень приятно. Вероника, - почти прошептала я...
- Хотите поделиться этой историей, Вероника? Да, не смущайтесь вы так! Борис кивнул рядом проходившему бармену:
- Принесите, ром с колой и, пожалуйста, не пожалейте льда...

- Впервые это случилось перед тем, как я пошла в первый класс. Отец стеснялся, и я могу его понять: эти осуждающие взгляды, на меня и моих родителей тыкали бы пальцами, шептались - это не каждому ведь под силу. Был период, когда я ненавидела себя, отца, злилась на маму. Если честно, то я и сейчас не уверена, что простила до конца.
Лицо Бориса казалось не выражало никаких эмоций. Но он так на меня смотрел. И я чувствуя странное волнение, старательно избегала встречаться с ним взглядами.
- Так всё же? Как это случилось?
- Почему вы хотите это знать, зачем вам это?
- А разве вы сами, Вероника, не хотите с кем-нибудь поделиться этим секретом?
Внезапно он накрыл своей ладонью мою ладонь, волнующее тепло разлилось по моему телу. Может это ром на меня так действует? Нет, не похоже. Мой взор упал на его линию губ. Он совершенно точно читал мои мысли, потому что в этот самый момент он наклонился ко мне, и поцеловал.

И мне не захотелось его оттолкнуть. Я чувствовала только одно, что не хочу, чтобы этот поцелуй закончился. И всё же он закончился.