78 На следующий день

Следующий день в усадьбе Горобцов был наполнен обсуждениями прошедшего вечера.

- Ты же сказала, что Ливасов помолвлен с Левиницкой? - этот вопрос услышала Таня ещё раньше, чем встала с постели. Сестра не дала толком проснуться, уселась на кровать и потребовала ответа.

Таня крепче зажмурила глаза, притворяясь сонной более, чем было на самом деле, оттягивая разговор с сестрой.

Теперь уже она и сама не понимала. Ей показалось... Да она была практически уверена, что видела гуляющих, держащихся за руки Дмитрия Сергеевича и Соню. Но зелёные ветки укрывали молодую пару от Таниных глаз. Могла ли она обознаться? Вряд ли. Но как по-другому объяснить вчерашнее полное отсутствие общения между ними?

- Что ты молчишь? - Маша бесцеремонно потрясла сестру за ногу. - Не притворяйся, что спишь.

- С тобой поспишь! Ну чего ты вскочила ни свет, ни заря?

- Потому что ни свет, ни заря, уже перевалило за полдень. Давай, объясняй, что вчера за игры у вас с Ливасовым были?

- Что ты имеешь в виду? - нахмурила брови Таня. Она ещё от первого вопроса не пришла в себя, а старшая сестра уже вторым озадачила.

- Хватит притворяться, - рассердилась Маша, - иначе я всё маменьке расскажу.
Вот этого Таня и боялась.

- Ну ты сама посуди, откуда мне знать про помолвку? Выдумала я всё. Показалось мне. А вчера что было... А что вчера было? Дмитрий Сергеевич уж очень хотел раскрасить мой альбом.

- Ну ты и врушка! Язык как помело, - рассердилась Маша. - А почему это Дмитрию Сергеевичу вдруг так страстно захотелось раскрасить твой альбом? И что же он там изобразил?

Маша, нимало не стесняясь, схватила лежащий на туалетном столике альбом и стала искать нужное место. Таня протестующе завопила, остатки сна, как ветром сдуло, она энергично забарахталась в одеяле, пытаясь поскорее выбраться из мягкого плена. Но сестра оказалась шустрее. Не обращая внимания на возмущённые вопли, Маша нашла нужное место и теперь с недоумением рассматривала рисунок.

В окружении наспех изображённых берёзок стояла стройная девушка с вытянутыми в стороны руками и закрытыми глазами.

Тонкая девичья фигура была тщательно прорисована и вызывала некоторое сомнение, так как казалась на грани непристойного. Под рисунком две буквы «ПЗ».

- Кто это? И что означает «ПЗ»?

- Это означает, что у кого-то длинный нос.

- Я вот маменьке расскажу, какие картинки ты позволяешь рисовать в своём альбоме.

- Рассказывай! Заодно расскажи, что ты вчера Анне Кухатовой говорила про эту бедную девушку. Которая, судя по наряду, не такая уж и бедная.

Маша вскинула глаза на сестру. И когда она везде успевает?

- Так что ещё неизвестно, кто из нас врушка, - торжествующе закончила Таня, почувствовав победу.

Маша с досады запустила подушку в сестру и вышла из комнаты.

А в это же время мамаша Горобец сидела с мужем на террасе.

- Кто такой есть Ливасов? - задумчиво произнесла она.

Муж удивлённо вскинул брови, отвлекаясь от газетных заголовков.

- Нет, я понимаю, что помещик. Не бедный, кстати. Далеко не бедный. Но у меня, в связи с его личной жизнью, много вопросов.

- С чего вы вдруг заинтересовались его личной жизнью?

Госпожа Горобец бросила возмущённый взгляд на мужа и покачала головой.

- Дорогой, вы вчера ничего не заметили?

- Вы же знаете, я не люблю загадки. Я вчера много чего заметил, но полагаю, вы имеете в виду нечто особое. Поэтому скажу так: нет, я ничего не заметил.

- Ливасов оказывал знаки внимания вашей младшей дочери, - пояснила госпожа Горобец тоном бесконечного терпения.

- Хм. Может быть. Но что вы хотите узнать?

- Кто его родители? Откуда он родом? Где провёл детство и юность? Ведь Ливасов - практически незнакомый человек.

- Я знаю немного больше вашего. Но всё же ваши сомнения чересчур похожи на неприятные подозрения. Ну, кто его родители? Очевидно, родственники покойного господина Ливасова-старшего. Который был неженат и бездетен, поэтому его поместье и перешло к дальнему родственнику, Дмитрию Сергеевичу. Молодость он провёл в столицах и заграницах. Ровно, как и тысячи других молодых людей.

- Да... Но слухи про его развесёлую жизнь в деревне...

- Дорогая, а кто из нас в молодости не проводил жизнь весело? Но вы полагаете, что есть причины обратить особое внимание на этого молодого человека?

Ангельское терпение госпожи Горобец стало трещать и лопаться:

- Я полагаю, что надо обращать особое внимание на всех окрестных молодых людей, когда в семье подрастают две дочери...


Глафира Никитична в своей усадьбе, раздражённая в высшей степени, яростно строчила письмо. Адресовано оно было Ольге через управляющего с тем, чтобы он передал его госпоже Ночаевой, как только она вернётся из своего путешествия.

Вид Вари на вчерашнем балу возмутил старую помещицу до того, что и теперь, на следующее утро, она не могла спокойно вспоминать её самодовольный, как казалось Глафире Никитичне, вид.

Кем она себя возомнила? Дочерью богатого помещика? Да она просто забыла своё место. Всё! Больше никаких балов, никаких гостей. Как только вернётся Ольга, пусть возвращается сюда в усадьбу и вспоминает своё незавидное положение. И занимается рукоделием, как ей и полагается. А если вздумает танцевать, пусть это делает с Агашкой.

Кстати, где девка? Глафира Никитична в последнее время и расстроена, и занята, что о своей бывшей горничной и не вспоминала.

Куда её подевала Варя, что и не слышно, и не видно? Выжила, значит. Небось, если бы померла, Глафире Никитичне доложили бы. Ну выжила, это ещё и лучше. А то слухи пойдут. Ей это ни к чему. И потом, девка молодая, немалых денег стоит...


Варя смотрела на задумчивое лицо своей подруги. Опять молчит. Но хоть не такая расстроенно-несчастная, как на вчерашнем балу. Что-то сказал ей Ливасов, что немного её успокоило, но и заставило глубоко задуматься.

Соня заметила тревожные взгляды:

- Варя, милая, я сегодня же тебе всё расскажу. Вечером. Обещаю! Просто дай мне ещё немного времени. Это трудно.

После обеда девушки вышли в сад на прогулку. И едва успели спуститься с террасы, как к ним направился старый садовник дед Митяй.

- Сказать что-то хочет, - поняла Варя.

Девушки пошли ему навстречу.

- Барышни, дозвольте доложить, - садовник склонил голову.

- Докладывай, дед Митяй, - улыбнулась Соня. Не часто к ней с докладами обращаются.

- Да вчерась баба с деревни приходила, Варвару Сергеевну сначала спрашивала. А когда я сказал, что уехали, она про вас, София Павловна, интересовалась.

- Какая баба?

- Да, приезжие они. Я их плохо знаю, не часто в деревню хожу.

Дед Митяй попытался девушкам объяснить, где живёт баба, но теперь девушки пришли в тупик. Кто где живёт, они вообще не понимали.

- Девка у них ещё красивая, всё с пастушонком нашим бегает.

- Луша, - догадались обе одновременно. - А что баба хотела?

- Не могу знать. Услыхала, что вас дома нет, повернулась и ушла. Я подумал, надо бы вам сказать на всякий случай.

- Правильно подумал. Спасибо, дед Митяй.

Садовник кивнул головой и пошёл по своим делам. А девушки встревожились, не случилось ли чего.

Собрались на луг к Стёпке. Но только вышли за ограду усадьбы, а тут и баба навстречу. Та, вчерашняя, догадались девушки.

Вид её только усилил дурные предчувствия.

- Барышни, - поклонилась женщина, - доброго здоровьица вам за вашу доброту, за то, что мою дочку учите грамоте. Да только вот нет Луши нашей что-то со вчерашнего утра, а, может даже с позавчерашней ночи. Только это и нашли. На видном месте лежало.

Женщина протянула листок.

- Из Стёпкиного альбома, - узнала Соня дорогую бумагу с вензелем в уголке.

Девушки склонили головы над неровными буквами.

- «Мы со Стёпкой ушли искать ПРАВДУ».

- Куда ушли?

Девушки растерянно переглянулись.

- Варя, что это значит, ты понимаешь хоть что-нибудь? - разволновалась Соня.

Варя не знала. Но неясные догадки одна за другой приходили на ум. Варя перевела взгляд с лица своей подруги на несчастную мать и ничего не могла ответить. Будет ли полезно им знать то, что знает она? Или это принесёт ещё больше бед?

Тревожные размышления прервал шум подъезжающего экипажа. Почтовая карета. Остановилась. Ольга!

Дальнейший вечер прошёл в ещё большем волнении и хлопотах.

Не успела Ольга перецеловать родных, поздороваться со слугами, взять на руки не узнавшего её сначала сынишку, как верный прежней хозяйке Сергей Никифорович передал письмо от Глафиры Никитичны с требованием возвращения Варвары. Слугу с известием о приезде молодой хозяйки в поместье он отправил старой помещице чуть только Ольга Павловна ступила на порог.

Решено было Варе уезжать на следующий день, и она отправилась собирать свои вещи. Но и это пошло кувырком. Так как вскоре приехал на бричке дед Перепёлка с наказом от барыни привезти Варю в этот же вечер.

Пришлось прощаться наспех. Девушки на некоторое время остались в комнате одни.

- Соня, я попрошу тебя взять моё самое любимое и нарядное платье к себе на хранение. Боюсь, у меня оно пропадёт.

- Хорошо. Я его сохраню.

- И ещё. Совсем не знаю, как сказать. Но Владимир Осипович виновен в том, что Луша ушла правду искать. Я точно не могу это знать, но почти не сомневаюсь.

- Что ты имеешь в виду? - Сонины глаза смотрели перепугано.

- Он обидел ребят. Я это знала уже несколько дней, но не понимала, как тебе сказать. Теперь тоже не знаю. Но хотела, чтобы ты была осторожней.

- С кем? С Владимиром Осиповичем?

Варя отвела взгляд:

- Не знаю...

Соня нахмурилась, не понимая, что всё это значит. Но не было времени узнавать подробности. Столько дней они глупые ходили вокруг да около, не решаясь на откровенность.

- Варя, а я обещала тебе всё рассказать про себя и господина Ливасова. Я написала. Возьми. Прочитаешь по дороге. Не хватило у меня смелости признаться. Так легче.

Варя взяла скомканный листок, засунула в перчатку.

Девушки обнялись. Они едва сдерживали слёзы. Кто знает, когда теперь увидятся?

В тряской бричке Варя не сразу развернула записку, страшась того, что сейчас узнает.

«Дорогая моя! Я решилась. Через несколько дней я тайно обвенчаюсь с Дмитрием Сергеевичем. Прощай!»