Настырность эмоцийИз кн. 15 Все супруги настроены

6.6. Настырность эмоций

Виктор находится в двойственности, где глас желаний звучит всё громче.
Привычка получения от  Светы – вчера ещё – сладости полового удовлетворения, её внешней  заботы о нём, общнось жития навязывает ему лёгкое, освобождающее от мучительного поиска решения - что теперь делать? – навязывает подсказку.

Она – подсказка –  упрямо теребит совесть его и зовёт, настырно повторяет:
«Забудь то, что случилось сегодня, оставь всё так, как было. Все изменяют...Оставь как было и останешься в том, что удобно, в том, к чему привык уже!»               

Тут же – не то гордость и обида, или чувство справедливости – возмущаясь такой трусливой подсказкой, настоятельно требуют найти решение проблемы. Найти такой результат, который увёл бы его от всех сомнений и позволил бы ему прямо смотреть в глаза любому встречному.

Смотреть в глаза любому самцу, зная, что я – Виктор - не испачкан предательствами моей жены, которая тебе отдалась. Я остался самим собой - мужчиной.               

После такого напоминания он опять погружается в мучительный поиск указания на правильную развязку-поступок.

Он молча идёт рядом с той, кто уничтожила чистоту восприятия всех совместных событий и проживания, что наполняли смыслом его жизнь ...
Думал, что строит вместе с ней, что выстроил уже, но всё это оказалось одурачиванием и плутовством.    

Эмоции всё чаще и чаще импульсивно вскидываются в нём, нарушают последовательность мышления. Хочется тут же сразу оборвать, закончить вращение мыслей по кругу, прекратить нахождение во всё больше пронизывающем его чувстве брезгливости.

« Для этого надо, всего лишь, схватить её. Схватить и швырнуть, как спелый помидор, о стену дома. Размазать ударом по стенке эту лицемерную регулировщицу их совместного движения, кто без обсуждения/спроса направила их обоих на ложную дорогу жизни.
Да-да, не её только  судьбу она сама опрокинула, но их обоих. Она, создав иллюзию, направила ложью своей к смерти меня. К уничтожению. Уничтожила всё, что я намечал и делал. Она – убийца. Привела всё – и моё, и её, и наше, и взаимоотношения с сыном к смерти.                Я уже в таком возрасте, что маловероятно нагнать то, что разрушено: создание новой семьи, семейного рода, атмосферу искренности.
Когда, где теперь найти единомышленницу и  среди кого это всё создать? Ведает ли она то, что творит, что сотворила уже?               
К смерти толкнула?               
Если она устроила смерть всему, то адекватно заслуживает того же:СМЕРТИ!»               

Эмоции, реагирующие рефлекторно на унижение его самости, самолюбия требуют схватить её тело. Схватить, бросить о землю, об асфальт, о стену, чтобы одним/двумя/тремя ударами уничтожить ту, кто облила его зблевухой, преобразовала чистоту их исключительной целостности в цинизм, предательство, во вздор и афёру...

«Требуют уничтожить и чувствую уже что такое устранение её тут же позволит облегчённо вздохнуть...Облегчённо вздохнуть и забыть, забыть навсегда и произошедшее, и раскрытие подлой основы её тайн.
Хочется так сделать, но нет окончательной веры во мне в разумную адекватность, в правильность исполнения навязываемого страстями.»               

Чтобы уйти от сиюминутного напора гнева, он успокаивает себя тем, что уничтожить её ещё успеет и позже, ведь, дома-то  есть то, что оборвёт всё. Есть оружие.