Реванш

«Сладчайшая месть – это прощение». – Эпиктет.


ПРОЛОГ


Что ты так дрожишь, Дима? Я вижу, как ты дёргаешься посреди огромного поля, на высохшей сентябрьской земле под «серым потолком». Совесть решила только сейчас тебя грызть, так? Она шепчет тебе на ухо, что всё плохо кончится? Она права, потому что бежать тебе некуда. Не зря я назначил тебе «место суда» именно здесь. Когда кара постигнет тебя, поймёшь, почему ты стоишь посреди большого поля. В один сентябрьский день, под серым потолком…


ДВЕ КАПЛИ В ОКЕАНЕ


Я стою посреди поля. Один. Общаясь только с холодным апрельским ветерком. И какого же хрена я забыл в этом безлюдном месте? Я просто жду своего часа мщения. И он настал!
Ко мне подходит человек. Человек ничем не отличается от меня: ни прикидом, ни манерой походки. Ничем. Кроме биографии.
То, что он идёт как ковбой, лишь для отвода глаз. Я умею вглядываться сквозь людей. И чувствую дрожь по его телу. Но это дрожь не от холода. Нет! Я почувствовал эту дрожь ещё в голосе, когда звонил ему. А когда я назначил встречу именно здесь, то весь ужас и страх, оказаться передо мною, очутился в его холодном тоне.
– А ты…в очень хорошем настроении. Не припомню, чтобы ты был на азарте, когда мы виделись в последний раз.
– А ты припоминаешь тот день? Тот день, когда уничтожил мою жизнь?
– Да, припоминаю. Хочешь всё уровнять? – Его голос дрожит от холода, вызванного страхом.
– Я хочу с тобой встретиться. Это для начала. Ты и я.
В его молчании чувствуется сомнения насчёт идеальной, миротворной встречи. Но он должен осознавать, что у него нет выбора. Страх быть найденным мною – главное препятствие для него.
– Я с тобой, Макс. – Слышится мне из трубки фраза, ещё сильнее окунувшая меня в прошлое. В его речи звучит компромисс.

Он останавливается передо мною. И сверлит на меня проникающим взглядом, будто вглядываясь мне в душу. Только вот что ты там собрался искать, когда одного моего взгляда хватает, чтобы почувствовать во мне мстительную свирепость.
– Сколько лет, сколько зим, Макс. – Говорит Дима в решительном тоне.
– Я думал, для тебя двадцать лет быстро пролетели.
– С моей работой вся моя жизнь пролетала мимо меня сто раз.
– Всё ещё там?
– Там же. Теперь хожу в погонах полковника.
Погоны полковника. Кем ты себя возомнил, Дима? Вопрос: как ты это заслужил. Кажется, я знаю как.
– Кому задницу облизывал? – Спрашиваю уверенно я.
– Я заслужил погоны честно. – Говорит это человек, который слишком много моргает.
– Не знаю, заслужил ты их или нет. Но я знаю, что правда не на твоей стороне. Ибо как ты, слизняк, с заботой относящийся только к себе, червь, засевший в самой заднице верблюда, смог пробиться на самую верхушку.
– Меня и хуже называли. Но ты, небось, у себя в тюрьме тоже «приблатнился»: татуировки набил, грубее стал выглядеть. И не угомонился из-за  того инцидента.
Я рассмеялся - не строилась логика последнего сказанного Димой, произнёсшего это с чувством стыда.
– Поставь себя на моё место, Дима. Или ты просто не понимаешь моего горя, потому что тебя не тянет к семье? Потому что тебе на неё насрать?


НОЧЬ 3 СЕНТЯБРЯ 2006 Г.


Меня будит громкий стук в дверь. Это первое, что портит мой долгожданный сон.
– Открой дверь, Макс! – Кричит знакомым мне голосом мужик. – Открой дверь! Прошу тебя…
На часах полночь. Кому так востребовалось ко мне в такое время? Очевидно, кому-нибудь из моих друзей, мозг которых одурманен смесью «этилового спирта». Но крик кажется мне только воплями трезвого человека, одурманенного паникой.
Разбудили стуки с воплями и мою жену с дочерью. Она побоялась встретить безумца за дверью, но я, не сомневаясь в адекватности стучащего (в первую очередь из-за знакомого голоса), открыл дверь и не ошибся. За дверью стоял мой друг и коллега, работающий со мной в милиции, – Дима. Он вбегает в панике и бормочет.
– Макс, выручай меня! Выручай! Кроме тебя, мне некому обратиться!
– Что случилось? Объясни нормально. – Спрашиваю я, уверенный, что с ним случилось то, что никогда не случалось и может совершить с ним «поворот в жизни».
И он произносит со всей осознанностью, потому уже рыдает на коленях.
– Я…задавил ребёнка…НА ГЛАЗАХ У МАТЕРИ! Макс, я не знаю, что мне делать.
Я не испугался, но был шокирован: смерти я успел повидать, однако, не ожидал, что мой близкий друг станет причиной одной из них.
Мы остаёмся с ним на кухне наедине. Жену я попросил остаться на некоторое время с дочкой. Дима, попивая чай, нервно начинает рассказ.
– Дай Бог тебе не знать, каково это – убивать человека.
– Кто-нибудь ещё знает о случившемся?
– Теперь только ты. Я уехал с отдела. Уже темно было, но я почему-то не включил дальний свет в фарах. И тут дорогу переходит девочка,…Я понимаю, что по тормозам давать бесполезно, столкновение будет неизбежно. Я в сторону – она туда же…
Я знал, что стало с девочкой, но мои сомнения побудили меня спросить.
– Девочка осталась жива?
– Она мертва! Я уверен в этом! Я попытался её привести в чувства, но было поздно!
– Я не ослышался, ты говорил, что сбил ребёнка на глазах матери. С ней что?
Он поднимает свой напуганный взгляд, и я понимаю, что ситуация ещё хуже. Из его правого глаза стекает молниеносно тяжёлая слеза. За всю жизнь я понял: чем тяжелее слеза, тем тяжелее горе.
– У меня не было выбора, Макс! – Произносит плачущий Дима.
Моё сознание рисует картину, в которой Дима стоит с окровавленными руками. И он смотрит с ужасом на убитую им маму. Страх отпустить главного свидетеля на свободу - вот что двигало им. И понять его можно.
– Ну, ты и попал, Дима. – В шоке произношу я, будто это случилось со мной. – Это хреново, что ты обратился ко мне. "Органы" могут обратиться ко мне.
Звенит рингтон на телефоне Димы – он откладывает трубку.
– Из ментовки звонят! – Испуганно говорит он.
– Ну и что мне с тобой делать, а? – Вздыхаю я.
– Макс, пожалуйста, дай мне у тебя спрятаться.
Я столько сделал для Димы, как и он для меня. Мы столько раз выручали друг друга.
В этот миг он заменил мне брата. Передо мною высокой стеной стоит дилемма. Я отошёл в другую комнату – обсудить с женой.
– Так что же он не поехал к себе домой? – Выясняет жена. – Почему он объявился сразу к нам?
– У человека паника, Надя. Он себя загнал тем, что его могут начать искать с квартиры.
– И что? А здесь он будто сквозь землю провалился. Выгоняй его отсюда!
Обычно я не слушаюсь жену, если понимаю, что её наставления бесполезны. Но тут я её не ослушался: мне лишние гости, – мои коллеги по работе, – не нужны. Да ещё и коллеги, превратившиеся в преступников.
Я пытаюсь его прогнать с дома, чуть ли не выталкивая его за порог, как прокажённого, но…
– Если меня арестуют на улице, я ИМ скажу, кто причина моего бродяжничества.
Чёрт тебя побрал, Дима, уже жалею о том, что позволил тебе пересечь границу между теплом и холодом – порог. И спасибо, что позволил мне стать преступником, как только я узнал о трагедии.
Пришлось оставить. Поселить в подвал, как беженца. Звонок с дежурной дал мне понять, что труп девочки и матери обнаружены. Как ты прятал, Дима?
Я выехал на место. На дворе дождь, будто предсказание о будущих неприятностях. Прибыв на место, я ошалел: во-первых, труп обнаружили в лесу, рядом с трассой. Во-вторых, женщина была изрезана, как мясо перед фаршем, – возможно, Дима постарался изрядно ради того, чтобы закопать свой страшный секрет в землю.
Ко мне подошёл лейтенант Игорь.
– Слушай, ты не знаешь, где Дима? Может, он звонил тебе или написал СМС?
Не пришлось использовать техники актёрского мастерства, чтобы изобразить задумчивость на моём лице.
– Нет. Я ничего не знаю. А что?
– Да кретин не берёт трубку, он нам нужен здесь, на месте. Думал вначале, отдать дело ему, но тут он мне и без этого нужен.
По рации слышится искажённый голос Сергея, дежурного в отделе.
– Игорь Сергеевич, вызывает дежурство, приём.
Игорь отвечает ровным тоном.
– Да, Сергей, что случилось, приём?
– Позвонила девушка, заявляет, что у неё прячется тот, что убил девочку с женщиной, на 9-ой трассе.
Только не это! Надя, родная моя, что ж ты делаешь? Ладно, ты свою жизнь не ценишь. Но Катину жизнь за что подвергаешь опасности?
Я сохраняю нейтральность лица, хотя после своей догадки это делать очень тяжело. Возможно, по внешним признакам можно уже заметить мой удвоенный страх.
– Адрес? – Спрашивает Игорь.
– Улица Лесная 36.
И тут я рванул к машине: названный адрес – мой дом. А там, где дом, ТАМ И ЖЕНА.   
Через некоторое время я уже там. Вбегаю в дом, где повсюду горит свет. Слышатся крики моей дочери в гостиной: Дима приставил нож к горлу жены. Бедный ребёнок – это всё равно, что приставить нож к глотке любимой игрушки.
Я наставляю пистолет на него – его паника усиливается по геометрической прогрессии.
– ОТМЕНИ ВЫЗОВ! – Угрожает он мне.
Я успокаиваю его, говорю, что от его этой выходки только хуже будет. Но лезвие, которое может прорезать глотку моей жены, словно листочек, давит на моё спокойствие, подобно кирпичу на шарик с водой.
– Она набрала ментам! – Объясняет он. – Они уже здесь?
– Нет, они едут сюда. – Отвечаю я, молясь, чтобы «наряд» прибыл как можно быстрее. – Дима, послушай, у тебя ещё есть время сбежать. Мы никому не скажем.
– НЕТ!!! – Истерика Димы достигает апогея. – ВЫ ВСЕ ТАК ГОВОРИТЕ. ОНА СТУКАНУЛА ИМ. И ВЫ БУДЕТЕ МОИМИ СОУЧАСТНИКАМИ, ЕСЛИ ПОЗВОЛИТЕ МНЕ БЕЖАТЬ. И ОТКУПИТЕСЬ, СДАВ МЕНЯ. А ЭТОМУ НЕ БЫВАТЬ!
Он чуть успокоился.
– Так что единственный способ не наживать себе проблем больше, чем ты способен пережить – отменить вызов.
Вдруг дочь накидывается на Диму, – решила в защитницу сыграть, маленькая дурочка, – и происходит то, что должно было произойти в кошмарном сне. Но это кошмар оказался реальностью. От удара дочки Дима делает неверное дёрганое движение рукой, которая обхватывала нож. И лезвие прорезает тоненькую кожицу глотки. Кровь водопадом начинает хлыстать из глотки, жена без сознания падает с грохотом на пол.
В одно мгновение моё лицо приобретает характер смерти: словно мертвец, я стою совершенно обездвижено. Будто только что я прикончил себя. В этот момент я понимаю, что не Дима виноват в осуществлении этого. И не дочка, что из-за неё Дима вот так…Виноват во всём этом я – никто не заставлял меня впускать Диму. И это я однажды сказал дочке о том, что всегда надо вставать на сторону и защиту своей матери. Это я сказал 6-летней тупице, для которой весь мир – дом, детская площадка и садик, вместе с игрушками.
Вдруг затемнело: отключили свет. «Очень даже вовремя». В один миг мой противник и моя жизнь в облике маленькой девочки пропали с радара.
– Дочка, – кричу я в надежде, что услышу её детское «папа». Но вместо этого услышал детские крики, доносящиеся сверху.
Я бегу наверх, молясь не выстрелить случайно и не попасть в кого-либо. В левом ухе доносятся шорохи и шёпоты.
– Тихо, не дёргайся, слышь! Не дёргайся!
По взволнованному, волнообразно повышенному тону угрозы я понимаю: это может произнести только тот человек, которому важна выгода – остаться незамеченным в коварных целях. Чёрт тебя дери, Дима, только попробуй хоть кончиком пальца дотронуться до моей дочери.
Я захожу в тёмную комнату, откуда доносятся шёпоты.
– Хватит дёргаться!
– Дима, оставь дочь в покое! – Кричу я, еле замечая силуэты своего соперника.
– ОТМЕНИ ВЫЗОВ ИЛИ Я УБЬЮ ТВОЮ ДОЧЬ!!!
Страх, порождённый мотивацией оставить уже хоть что-то от семьи, – дочку, – заставил меня «освободить из оков семь пуль в темноту».
Тишина. Включается свет. И что я вижу. О Боже! Окровавленная девочка, окутанная руками Димы! Моя застреленная дочка в объятиях моего друга! Клянусь, если бы не «наряд», ворвавшийся в мой дом, я бы тут же нацелили пистолет себе в висок и нажал на курок.
– ПОМОГИТЕ!!! УБИВАЮТ!!! – Вопит в истерике Дима.
Этот урод хочет подстроить все убийства под меня: видите ли он – хороший дядя, я – плохой. Охренеть, ты резко так поменял правила игры, урод! В итоге милиционеры валят меня на пол, накидывают наручники, не дав мне ни единого шанса на объяснение, и уводят меня и Диму на улицу. Только вот Диму они выводят как пострадавшего, а меня как преступника. Дима, ублюдок паршивый, играет здесь жертву, как Джоди Фостер в фильме «Комната страха».

В тот момент я осознаю, насколько человек – существо паскудное…насколько тяга к жизни калечит чужие судьбы. Мой друг оказался существом паскудным.


ОДНА КАПЛЯ В ОКЕАНЕ


– Знаешь, почему мы стоим на этом поле, рядом с деревней Уссуной? – Спрашиваю я взволнованного Диму.
Он отрицательно кивает головой.
– Под твоими ногами находится могила Нади с дочкой. – Звучит злость в моих устах. – Сегодня годовщина.
– Мне очень жаль, Макс! Я знаю, ты в мечтах отправить меня туда же, к дочке с женой, но позволь…
– Оу нет! Ты не заслужил оказаться там же. – Подчёркиваю я, мечтающий отправить Диму не на небеса, а «под землю».
– Позволь мне договорить. Думаешь, таким ходом я предал нашу дружбу. Если мне было бы на тебя плевать, я бы забыл про тебя и жил бы дальше с семьёй. Но мне было на тебя не плевать! Совесть – главный надзиратель в моей жизни, который мучает меня избеганием наказания. Я бы рад многое исправить, но это невозможно: много раз пытался сдаться с признанием, но боялся. И когда я услышал твой полный долгожданного возмездия голос в трубке, я почувствовал этот финальный удар и понял, что обречён.
Он что-то достаёт из кармана пальто, говоря.
– Макс, ты своё отмщение сделал ещё тогда, отпустив меня на волю.
И он достаёт пистолет, дуло которого нацелено на меня. Вмиг я чувствую боль в левом плече, потому что пуля пронзает её, словно арбуз. Я с воплями падаю на землю.
– Чёрт подери!
Я вижу над собой «серый потолок», который внезапно загораживает встревоженный Дима. Я чувствую себя инвалидом, который не может от боли даже дёрнуться, и пытаюсь достать пистолет, припрятанный у меня в кармане. Надеюсь, дух славного стрелка в погонах ещё не покинул меня, и я попаду в этого говнюка. Но тут Дима решил поиграть в судью, который якобы признаётся, что отправлял невиновных на нары.
– Прелатов Дмитрий Александрович виновен в убийстве четырёх человек, ложном показании в суде и нанесении тяжких ранений своему бывшему коллеге. Он приговаривается к смертной казни!
Казалось, что «судят» меня, но как бы ни так: Дима всё это говорил про себя, якобы он решает совершить над собою самосуд. Он произносит так, будто говорит напоследок.
– Лучший способ отомстить – простить человека!
И он сует дуло ствола себе в рот, и через секунду из его затылка вылетает алое облачко. Да свершилось правосудие, подумал бы я так, если бы не мой шок на произошедшее. Боль в плече усилилась. И причина, кажется, тому – осознание. Осознание того, что Дима, своим выстрелом мне в плечо, «подписал контракт на уход из жизни». Не только я напугал его своим измученным, но всё ещё державшим злость голосом. Но и что-то его заставило сделать это ради гарантии, что теперь ему в этой жизни больше не место! Что он заслуживает покоя не в мире нашем, а ином.
Через три месяца после выздоравливания я отправился туда, где едва ли не покинул мир. Думаю, давай ка уберусь на могиле жены с дочкой. Как вдруг на моих глазах вырисовывается третья могила, совсем новая, по сравнению со старыми, иссохшими могильными плитами. А на ней большими буквами прописано

ПРЕЛАТОВ ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ

25.07.1978 – 03.09.2024

Помним

Любим

Скорбим

Выглядело, будто похоронили целую семью. Я прибрался у могилы своей семьи, положил цветы на их могилу. И один ЗЕЛЁНЫЙ положил на могилу своего друга. Не хватало к трём основным надписям слово «прощаем». Оно подходит для моего друга, который некогда был мне врагом. Единственный друг, кто у меня был, и которого я потерял. Прощение к нему просыпается во мне только сейчас. Хотя, как он мне сказал, я простил его ещё тогда. НОЧЬЮ 3 СЕНТЯБРЯ 20006-го…