Забытая

                1
      Река Ерик Варгунка   на севере Ростовской области. У реки широкая пойма. Пойма с западной стороны оканчивается высоким берегом. Местные жители хутора Стоговской, расположенного вдоль поймы реки, называют берег поймы обрывом. Вдали видны два холма, называемые стогами. Бытует легенда о названии хутора: когда из хутора уходили казаки на войну они брали по горстке белой земли (белая глина) и бросали в первый стог - Большой Стог. Когда казаки возвращались в хутор с войны, то бросали по горстке земли во второй стог - Малый Стог. Со временем образовались два холма, свидетели тому, сколько ушло казаков воевать и сколько вернулось в село к своим семьям.
      У самого обрыва, у которого заканчивалась хуторская улица Стоговская, стояла старая женщина, любуясь знакомым пейзажем. Здесь ей было все знакомо и эти два стога, освещенные солнцем, неширокая река, и улица. Здесь, на этой улице, протекала часть ее трудного детства. Здесь, ребенком она испытала: разлуку с родителями; здесь испытала горькое одиночество; здесь испытала презрение хуторской детворы; здесь испытала страх перед фашистскими солдатами, перед ужасной войной с надрывным гулом самолетов, разрывами снарядов и свистом пуль; здесь, под этим обрывом она впервые пролила слезы, содрогаясь от страха и обид, и от окриков родной бабушки Пелагеи. Сколько прошло лет, а Рая помнит эти слезы и громкий крик: «Вражина, куды триклятая смотришь? Ходи сюды недотепа». Так и в хуторе детвора ее дразнила: «Вражина». Так Рая и жила в оккупации, и в одиночестве после оккупации, и никому не нужная, забытая.
      В памяти возникали сцены прошлого. В Малом Стоге нет горстки отцовской земли. Для отца Рекункова Алексея Великая Отечественная война началась в Советской Социалистической республике Беларусь, в городке Слуцке. Закончилась война для отца Раи на Украине в тысяча девятьсот сорок четвертом в небольшом городке Бородино. Крепким сном спит Алексей Рекунков в братской могиле героев войны.
      В памяти на всю жизнь сохранилась последняя встреча с отцом. До оккупации села Стоговское отец Раи сопровождал машины с боеприпасами и заехал в село. Рекунков Алексей был в будёновке с большой красной звездой. Казался Раи большим, сильным. Отец обнимал ее, целовал, и ласковое говорил. 
      - Какая ты большая доченька, какая красивая, - говорил он. - Закончится война я вернусь к тебе. Ты вырастишь, повзрослеешь. Будешь красавица. Я люблю тебя доченька. Привезу тебе красивое платье голубое в крупные белые горошины. Привезу тебе красные туфельки, в твои белокурые волосы приколем красную розочку. Ты счастливая будешь моя доченька.
      Рая на руках у этого большого человека в буденовке с большой красной звездой озиралась на своих деревенских ребят и взгляд ее горделиво светился, словно говорил: «Смотрите у меня есть, есть папа! большой и сильный». Она прижималась к отцу своим, маленьким, худеньким тельцем и чувствовала, как сильно билось в его груди отцовское и солдатское сердце. Одежда отца издавала незнакомый запах. Позже, уже в зрелом возрасте Рая дала определение этого запаха, это был запах войны, жестокой, кровавой воны.
      Рая так глубоко погрузилась в воспоминания, что показалось ей: она оказалась в прошлом детском времени. Оглянулась. Все вернулось в настоящее время: знакомая, но заросшая дикой травой, улица; разрушившаяся от времени хатка, в которой она проводила детство и рядом большая засохшая, умершая груша, которая в том далеком прошлом, несмотря на войну, приносила крупные, сочные и сладкие плоды; легковая машина, в которой она приехала в свое нелегкое детство и муж в машине, опершись на руль, наблюдал за ней. В нескольких шагах выскочила из травы серая кошка и остановилась от неожиданности увидеть человека, мяукнула, словно поздоровалась с человеком, и скрылась в высокой траве.
       - Здравствуй Серая - прошептала Рая и подумала, - наверное, эта кошка потомок кошки моего далекого детства. Такой цвет и глаза такие. Одна она была ко мне ласковая в моем детстве. Подходила ко мне, ласково смотрела, терлась боками о мои босые ноги и так же мяукала. Спать со мной ложилась в пастель, похожую на хламье, и мурлыкала мне свои песни. В эти минуты мы с ней чувствовали себя не одинокими. 
      Где-то залаяла собака, в чужом заброшенном дворе заброшенного села. А когда-то в живом, жизнерадостном селении, по вечерам, молодежь гуляла по этой улице, на посиделках пели частушки и певучие казацкие песни               
      Подошла Рая к груше и дотронулась до сухого ствола. Дотронулась как к своему прошлому, и оно напомнило слова бабушки:
      - Ах ты «бисовская» дитя, «триклятая» недотепа, что для тебя одной тут груши растут!
      Это родная бабушка кричала на родную внучку за то, что она подобрала упавшую грушу, поврежденную червём, и без разрешения съела.
      Здесь, под ветвями этой груши, Рая распрощалась с отцом. Здесь последний раз в жизни Раю он поцеловал, и как величайшую драгоценность осторожно поставил на землю, смахнул с лица слезу, словно прогнал надоедливую муху:
      - Я вернусь к тебе, доченька!
      Обнял Пелагею и промолвил:
      - Маманя, прощевай, береги Раечку. Надеюсь еще свидимся. Нужно ехать.
      Провожали солдат и машины всем селом до самой западной околице хутора. Даже чья-то корова, сбежавшая со двора, была среди хуторян и мотала рогатой головой. Несколько хуторских собак сидели и поглядывали на скопление людей не понимая, что происходит. Детвора активно махали ручонками, пожилые женщины утирали скорбные слезы. Несколько стариков, опершись на свои палки, сухими, скорбными глазами, провожали удаляющиеся грузовики, подымающие колесами клубы пыли, похожие на дым пожарищ войны на западе. Долго толпа с грустными лицами наблюдала за караваном машин. Кучевые облака плыли по небу на запад, словно провожали солдат. Хуторяне медленно и молча разошлись по своим дворам повторяя про себя: «Храни их бог». Солнце, вышедшее из-за тучи, осветило православный крест, и он засиял ярким блеском.
      Задержалась на околице только маленькая девочка Рая. Она смотрела вдаль где едва была заметная пыль от автомашин. Уехал от нее человек так ласково и так радостно, впервые в ее жизни, отнесся к ее маленькой жизни. Сердце ее так билось! «Почему он уехал»: неосознанно возникал в ее сознании вопрос. Она не знала еще, что такое солдатский долг и солдатская присяга. Не осознавала, что он уехал туда, где господствует богиня смерти Марена, где ведут спор между собой Перун с Аресом. Где вздымается земля от взрывов снарядов и бомб, оставляя глубокие раны в земле. Где осколки роем мчатся, убивая все живое на своем пути. Там дрожит сама земля от этих взрывов и от вражеских танковых гусениц. Пули со свистом мечутся как шмели, ища свою добычу. Там на западе огонь, дым, крики и стоны, там земной Ад, там война с жестокими врагами отца. Врагов много, много фашистов. Подобно саранчи напали на ее Родину, на ее жизнь. Туда в Ад уехал Раин отец. Уехал туда в Ад защитить маленькую Раю.
      - Ряйкя! - Рая вздрогнула от окрика. – Чаво растопырилась «вражина недотепная». Ходим домой, некуды уже глядеть.
    Пелагея взяла девочку за руку и потащила в усадьбу у края обрыва.
    Память человеческая обладает волшебством. Помнит, все. . . , все, только она помнит все хорошее хуже чем плохое.

                2
    Рая, теперь она Раиса Алексеевна, не помнит, как отец ее весной 1941 года из Белоруси отправил с бабушкой Пелагеей в хутор Стоговской Ростовской-на-Дону области. Отец предусмотрительно отправил свою дочь подальше от западной границы в свой казацкий край, надеясь, что фашисты не проникнут так далеко в казацкие степи. Случилось неожидаемое. Хутор Стоговской оказался на пути группы «Б» немецкой армии, наступающей на город Сталинград. Рая помнит, как она с бабушкой прятались под кроватью. Кошка Серая спряталась на лежанке печи. Собаки хутора попрятались в своих будках, молчали и даже не выглядывали. Передовые отряды немцев появились на мотоциклах с люльками, оснащенные пулеметами. Пулеметчики открывали стрельбу в сторону любого шума или движение, или подозрительных мест.
    В хуторе началась оккупационная жизнь.
    На следующий день после прихода в хутор Стоговской, утром, гитлеровцы согнали всех жителей на небольшую площадь перед хатой бывшей конторой управления колхозом. Пелагея оказалась в первых рядах. Она Раю прижала к себе лицом, что бы она не видела происходящего на площади.
    Перед хуторянами медленно прохаживался немецкий офицер, а за ним угодливо следовал в гражданской одежде переводчик и сиплым голосом выкрикивал слова. Переводчик объяснял хуторянам, что доблестная армия великой Германии и великого Гитлера освободила хуторян от насилия большевиков. Что великий Гитлер дарует каждому свободу и демократию. Кто не будет помогать великой Германии или будет бороться против великой Германией будут казнены как эти враги. Немец показал на две виселице, сооруженные за его спиной. Под виселицами стояли на высоких скамейках двое обреченных на смерть с завязанными руками за спиной, и накинутыми на шею петлями: один пожилой мужчина; второй молодой солдат. Пожилой спокойно стоял и его неподвижный взгляд был устремлен поверх голов хуторян. Молодой солдат, бледный и перепуганный шевелил губами, словно читал молитву, или прощался с родителями. Взгляд его блуждал по лицам хуторян, словно просил у них защиты. Из толпы вышла старуха. Все в хуторе знали ее как повитуху и звали ее Анастасией.  Она подошла к офицеру и показывая на виселицу стала объяснять. Переводчик негромко перевел сказанное на немецкий. На лице немца появилось выражение удивления. Затем он пальцем поманил к себе солдата из тех которые стояли у виселиц и отдал ему приказ.
    - Yаvol - выкрикнул фашист и стал прикладом автомата подталкивать Анастасию к виселице под которой стоял молодой красноармеец.
    Затем красноармейца освободили от петли и увели, а Анастасию поставили под виселицу и накинули на шею петлю. Офицер выкрикнул команду. Солдаты немецкие выбили лавки из-под ног, и обреченные повисли, и затем утихли их движения, и жизнь их покинула.   
    В толпе многие хуторяне стали креститься. Стала креститься и Пелагея. Рая воспользовалась этим и повернула голову в сторону площади. Пелагея рукой, которой только что крестилась, закрыла Рае глаза и прошептала:
    - Вражина триклятая, тебе глазеть на смерть рано еще.
    В сознании Раисы Алексеевны так ярко возникло воспоминание, что она вздрогнула от картин воспоминания, оглянулась: машина стояла на месте и по-прежнему терпеливо ждал её муж. А воспоминаний горьких так много! И чем старше становилась Рая, тем ужаснее они становились и терзали душу.
    Просыпаясь в землянке в темные ночи вздрагивала от гула вражеских бомбардировщиков, ужасных звуков стрельбы из минометов и от прикосновения ночью холодных ужей. Все возникало в сознании как явь. В темноте чудился худой, высокий в очках немец, который поманил Раю и Витьку к себе и угостил омлетом.  Омлет оказался отравленным. Рая металась и стонала в полу-сознании. Рвота не давала дышать. Хуторяне передавали друг другу новость: «Погибли дети в таком малом возрасте». Но Рая выжила! Витька умер, не приходя в сознание. Мать Вити в слезах кричала от горя, и крик ее слышали все хуторяне, все избы и деревья, слышала ее горестный крик земля донская.

                3
    Слышали Советске воины плач матерей, слышали воины крики горя своей земли, крепчали их силы и ненависть к врагу, погнали они немецких воинов от Сталинграда как бешенных собак. Убегали немцы в спешке. Убегали немцы все, кто мог самостоятельно убегать. На улице, перед хатой, бывшей управлением колхоза, под русским небом, на русской земле, лежали рядами раненые немцы неспособные самостоятельно двигаться. Молодая женщина в офицерской немецкой форме с пустым медицинским шприцем ходила по рядам и вводила в вены раненым воздух. Раненые к этому относились по-разному: одни молча принимали свою смерть; другие ругались по немецки; лежащие без сознания молчали. Молодой немец с перевязанными ногами и перевязанной одной рукой жалобным голосом умолял: «Не убивай меня. Я выживу. Меня ждет дома мама». Он повторял эти слова как молитву. Глаза его пылали надеждой. Просьба не подействовала на немку. Она с холодными глазами и с решительным выражением лица ввела несчастному солдату воздух в вену. Он замолчал, и только слезы текли из его еще живых глаз. Немка, завершив свое жестокое дело, села в машину и уехала на запад, спасаясь от кары за злодеяние на русской земле.
     Освободился хутор Стоговской от фашистов. Стояла тишина. Раненые немцы после уколов пустым шприцем лежали мертвые, а по реке Ерик Варгунка плыли мертвые фашисты. Собаки из своих укрытий высунули морды и обнюхивали воздух. Кошка Серая смело спрыгнула с лежанки печи и стала тереться о ноги Пелагеи победоносно подняв хвост вверх. Пелагея смотрела в окно. Рая хотела посмотреть в окно, но Пелагея не позволила смотреть и оттолкнула ее от окна:
    - Брысь дуреха! Але не все ушли разбойники. Сумно на улице. . . . .
    Ждать пришлось не долго. На улице и во дворах появились передовые советские воины, пропахшие пороховым дымом, с мужественными, обветренными лицами. Будто из-под земли выросли хуторяне встречать воинов. Детвора кричали:
    - Наши пришли, на - а - ши пришли.
    Собаки, оставшиеся в живых, выбежали на улицу с громким лаем, словно приветствовали своих. Кошка Серая запрыгнула на забор и наблюдала за происходящим. Женщины обнимали воинов, целовали и повторяли: «Слава тебе господи, пришли милые и долгожданные». Воины отвечали:
    - Пришли милые бабоньки и отцы, пришли. Немцы больше не явятся к вам. Погоним мы их до самого Берлина.
    Фронт ушел на запад. Колхозная жизнь начала восстанавливаться в хуторе Стоговской. Выбрали председателя колхоза, выбрали сельсовет. Навели в хате сельсовета порядок. Похоронили фашистские трупы. Нашлась для всех работа. Не нашла себе работу только Пелагеи. Ей кто-то порекомендовал пойти в военкомат в районный хутор Казанский, и подать заявление на получение пособия для Раи. Отец Раи был офицер и сражался с фашистами на передовой линии. Пелагея устраивала в военкомате скандалы. Кричала, что у нее и у девочки отец красный командир. А скандалить она имела привычку. В военкомате ей отвечали:
    - Поймите женщина! Я вам сочувствую. Но, у вашего сына Алексея Михайловича Рикункова, офицера Красной армии, нет дочери Раи. У него двое детей: дочь Анна Алексеевна и сын Леонид Алексеевич. Да и фамилия у вас другая, Попова.
    Похождения в военкомат были безрезультатны. Пелагея каждому хуторянину говорила о бездушии военкома, ругалась как могла и задирала подол юбки в сторону хутора Казанское.
     Пелагея с внучкой бродила по хутору Стоговское, и по ближайшим хуторам, и просила милостыню.
    - Пелагея иди работать. На еду заработаешь и девочка будет сытая. - хуторяне давали ей совет.      
    Пелагея на все советы и замечания отвечала:
    - Я мать красного партизана! Мне должны платить, - и повторила - я мать Красного партизана и воспитываю дочку Красного партизана.
    Никто ее не мог убедить идти на работу. Так и ходила она с белокурой маленькой Раечкой.  Хуторяне чтобы ее вынудить идти на работу перестали ей подавать милостыню. Одна хуторянка, крепкая на слово и на руку, погнала ее от своего двора палкой. Стала тогда Пелагея прятаться, а на Раю надела суму и повелела самой ходить просить кусок хлеба.
    Однажды, в одном из дворов хутора Рае дали несколько маленьких конфеток, их в ту пору называли «леденцами».  Рая еще не видела никаких конфет Она даже хлеба белого не видела, не то что конфет. Макуха была как конфета. Рая зажала конфеты в кулачек и побежала к бабушке показать.
    - Бабушка погляди, что это мне дали?
    Пелагея взяла из рук девочки конфеты и молча кинула их в свой широкий рот, разжевала и проглотила.
    Рая изумленными глазами смотрела на бабушку.
    - Бабушка, а мне? - только и сказала Рая.
    Бабушка, причмокивая губами, ответила:
    - Рано тебе. Еще, разбалуешься.

                4   
    Советская армия гнала фашистов на запад. Разгромила гитлеровцев на Курской дуге. Прогнали их из Белоруссии. Гремели в Москве салюты разбрызгивая причудливые огненные брызги.
    Изменялся облик хутора Стоговской. Только у маленькой Раи оставалось детство без изменения. Случившееся знаменательное событие принесло дополнительно печаль. Это событие как морской якорь в глубине ее души, темный и тяжелый томил душу всю жизнь.
    - Пелагея! . . . Пелагея! . . .  - Звала соседка Пелагею. -  Выдь на улицу, тебя тут цыганка с дитём ищет.
    Во двор вошла молодая, темноволосая женщина с ребенком на руках. Пелагея вышла на встречу, вглядываясь в гостью.
    - Пелагея Васильевна, не узнаете? Я Маша, Мария Семеновна, жена вашего сына Алексея.
    - Почему не узнала. Узнала. - Спокойно ответила Пелагея. - Наконец приехала за дочкой?
    Пелагея не выразила не радости, не удивления. Не попыталась обнять гостью.
    - А это кто у тебя на руках.
    - Это мой мальчик. Это Леша, ваш внук, сынок вашего сына. 
    Пелагея обернулась назад и закричала:
    - Райкя! . . . Райкя, ходи сюды. Приехала твоя мамка!
    Из глубины двора к Пелагеи подбежала Рая. Истощенный ребенок, с признаком рахита. Не ухоженная, с грязным лицом, босая, в изношенном и не по росту платье с многочисленными заплатками. Руки грязные. Она под жерделой искала косточки плодов и разбивала их камнями, доставая из них мякоть. Белокурые и не причесанные волосы свисали ей на глаза. Остановилась у ног Пелагеи и с любопытством стала рассматривать черноволосую гостью, одетую в ослепительно белую блузку и темный костюм, обутую в красивые туфли на невысоком каблуке. Особое внимание Раи привлек мальчик. Он был одет в чистый костюмчик морской формы, на голове бескозырка с гвардейскими ленточками, на ногах аккуратные, черные лакированные ботиночки. Леша в таком наряде Рае казался не естественным. В хуторе Стоговской такого наряда не видывали.
    - Иди, недотепа, поздоровайся с матерью. Обними ее. - При этих словах Пелагея подтолкнула Раю в спину.               
    Рая знала слово «мама», и знала матерей хутора Стоговской, но гостья отличалась внешностью и поведением. Хуторские мамы сами подходили, или подбегали к своим детям, наклонялись и обнимали их, или поднимали на руки и целовали. Рая не знала ласки материнской. Не так она представляла встречу со своей мамой. Она мечтала попасть в материнские теплые руки, попасть в объятия матери с сияющими от радости глазами. А тут все не так. Холодные глаза, лицо чистое, спокойное, без улыбки. «Цыганка» не подошла к ней, не обняла как хуторские мамы. Рая медлила подойти к матери. Наконец сделала шаг и остановилась. Она услышала не свое имя.
    - Подойди ко мне, Анечка. Ну, смелее, - обратилась Мария к дочери.
    Рая совсем растерялась. Стала смотреть по сторонам, оглянулась в сторону бабушки. Искала глазами Анечку, к которой обращалась мама-цыганка. Не могла понять, что гостья обращается к ней по имени Аня.
    - Пелагея Васильевна, чего она у вас такая дикая. Имени своего не понимает.
    - Я к ней обращаюсь по имени Рая. Она привыкла к этому имени.
    - Зачем, вы, Пелагея Васильевна, дали другое имя? Мне не понять. - Через паузу добавили – Рая, пусть Рая. Может так будет лучше. Я вижу Рая не очень рада моему приезду. Отвыкла.
    Наконец Мария опустила мальчика на землю. Взяла его за руку. Поправила сумку на своем плече:
    - Ведите, Пелагея Васильевна, нас в хату. Надеюсь вы не откажете нам в приюте. Я долго гостить у вас не буду. Я приехала по делу. Как управлюсь, так мы и уедим.
    - Проходите, Мария. У нас не очень уютно после оккупации. Многое я не могу сделать. Идите за мной.
    Рая шла позади всех любуясь блестящими лаком туфельками Пети. Какие они были красивые!
    Вот такая неожиданная встреча произошла Раи с мамой. В хуторе прошел слух, что к Пелагеи приехала цыганка с цыганенком одетые да разодетые. Для хуторян приезд Марии стал событием. В каждой хате обсуждался ее приезд. Главным выводом хуторян стал вопрос о судьбе Раи. Пришли к выводу, что Раю заберет мать с собой и наконец у девчонки наступит лучшая жизнь. По одежде видно Мария не плохо устроена в жизни. Многие говорили: «А что, мать она и есть мать. Заберет девчонку к себе и у ней будет счастливая жизнь».
    С приездом Марии, за которой в хуторе закрепилось прозвище Цыганка, для маленькой Раи ничего к лучшему не изменилось. Мария по утру с сынишкой уходила в райцентр. Возвращалась вечером. Кушала Мария с Петей отдельно. Петю кормила манной кашей. Раю привлекал белый цвет каши и запах. Она не просила попробовать этой каши. Только смотрела как Петя ест и вдыхала необычный, приятный запах. Мария пересаживала Петю так, чтобы Рая не видела, как ест Петя, но Рая находила место такое, с которого можно наблюдать за замечательной кашей.
    - Ряйка, чертенок белокурый, ходи сюды. Не мешай матери и брату ужинать. - Звала требовательно Пелагея к себе внучку.
    Рая к матери не ощущала особых чувств и называла ее, как хуторяне, цыганкой. Мария тоже не проявляла к дочери материнской любви. Относилась к ней как к посторонней девчонке, и не возражала против того, что Рая называла ее цыганкой.  Пелагея по-прежнему ходила с Раей по дворам с сумой, и с печальным выражением на лице.
    Мария завершила свои дела в военкомате, и Рая видела, как она, под подкладку своего пиджака прятала деньги.
    - Цыганка, зачем ты прячешь деньги, - спросила Рая.
    - Чтобы не видели такие любопытные глаза как у тебя, и чтобы сохранить деньги.
    - Ряйка, не мешай матери, иди до меня, - позвала Пелагея внучку.
    Рая послушно подошла к бабушке.
    - Садись рядом со мной. Завтра, утром, вы едите домой в Белоруссию.
   Рано утром Пелагея разбудила Раю. Быстро одела, вывела за калитку и скомандовала:
    - Беги, догоняй цыганку! Малость мы проспали.
    Впереди была видна фигура Марии с Петей на руках, и с сумкой через плечо. Рая бросилась за матерью босиком. Камешки и неровности дороги не давали ей быстро бежать. Фигура матери удалялась. Рая начала кричать:
     _- Цыганка подожди. Ты меня забыла. . . . Подожди!
       Мария не остановилась. Оглянулась и ускорила шаг. Рая шла за матерью пока она не исчезла из вида.
    Рая вернулась уставшая и уткнулась в юбку Пелагеи:
    - Ну! вражина, почему бросила мать и вернулась.
    - Цыганка бросила меня. Я не смогла ее догнать. Я кричала ей, но она не подождала меня.
    Такая странная встреча с матерью не подарила ребенку материнской любви. Не подарила ласковых прикосновений теплых материнских рук, ни внимательного ласкового материнского взгляда. Слезы текли из глаз маленькой белокурой девочки. Пелагея молча гладила своей грубой рукой головку Раи.
    Интересно, что чувствовала Мария в далекой Белоруссии, бросившая свою дочь? Чувствовала ли она душевную боль дочери, растоптав своими каблуками детство и душу дочери! Что она чувствовала, когда получала на двоих детей денежное пособие, а воспитывала только одного сынишку. Вспоминала ли она о белокурой девочке из хутора Стоговской ложась спать в теплую постель в теплой хате, построенной военкоматом за государственные средства и руками солдат - героев войны!  Что же ты, Бог, и Спаситель не наделили Марию божьей благодатью.
    Рая вновь подошла к обрыву. Там внизу в пойме реки, в то далекое оккупационное время, она не спряталась в землянках, выкопанных внизу в обрыве. Она собирала луговые цветы, скошенные пулями из самолетного пулемета. Фашист на истребителе возвращаясь со стороны Сталинграда, озлобленный неудачами, очевидно свою звериную ненависть решил выместить на маленьком русском человечке. Пелагея из землянки неистово кричала:
    - Ряйка, бесовка, бегом ходи сюды!
    Самолет вновь разворачивался, и вновь атаковывал этого маленького ребенка, который не хотел умирать.
    Из укрытия выскочила молодая дивчина Анастасия, подбежала к Рае. Схватила ее на руки и побежала к обрыву. Фашист вновь атаковал, но судьба была благосклонна. Анастасия с Раей скрылась в землянке под обрывом. . . .

                5
    После уезда Марии (можно сказать бегства Марии от собственной дочери) для Раи наступили новые события. В хуторе Стоговской появилась старуха. В грязной одежде, почти слепая, с сумой через плечо, голова с непричесанными волосами покрыта цветастым платком. Она, спотыкаясь и ощупывая дорогу палочкой, ходила по дворам и просила милостыню. Пелагея познакомилась с гостьей хутора, и пустила ее для ночлега в заброшенный сарайчик на своей усадьбе. Слепая назвалась Дарьей.
    Трудно объяснить поступок Пелагеи. Она свою внучку, дочь красноного партизана, отдала в руки Дарьи в качестве поводыря. На дворе наступил август. Пелагея напутствовала Раю:
    - Райкя, возьми бабушку за руку и веди ее по дороге вдоль столбов, вот в ту сторону, - Пелагея рукой показала направление. - Столбы вас доведут до хутора лесхоза. Воду найдете по дороге, а у Дарьи есть сухари. В хуторе хорошо живут, дадут вам достаточно продуктов и накормят вас. Идите с богом, идите.
    И Дарья с Раей по утру пошли в лесхоз. Расстояние до лесхоза километров пятьдесят. Дарья шла медленно, спотыкалась о каждую небольшую кочку. Быстро уставала и часто останавливались на короткий отдых в тени кустов или деревьев. Когда солнце было в зените путешественники остановились на обед. Дарья из своей сумки достала два сухаря. Один дала Рае, а другой стала сосать беззубым ртом, вытирая грязным платком губы и потное лицо. Рая активно грызла сухарь наблюдая за птицами и слушая их пение. Дарья была не разговорчивой. Часто вздыхала, а слезившиеся ее полуприкрытые глаза создавали впечатление плачущей старухи. Дарья закончила сосать свой сухарь, вынула пробку из тыквиной кубышки и немного выпили воды.
    - Раечка, ты отдохнула? Пора нам продолжить путь. Желательно добраться до лесхоза к вечеру.
    Рая впервые услышала свое имя в ласкательной форме. И все же поняла, что к ней обращается старуха. Рая взяла старуху за руку:
    - Пошли бабушка!
   Странная пара: полуслепая, старая женщина и маленькая девочка в одном платьице, босая пошли по нагретой солнцем степи, ориентируясь по направлению столбов с натянутыми проводами. Шли молча по бескрайней донской степи, сопровождаемые мухами и щебетанием птиц. Ни Раечка, ни Дарья еще не знали, что их судьба ведет их к переменам в их жизни.
    Солнце клонилось к горизонту, а до лесхоза путешественники не дошли. Пришлось заночевать в степи. Вновь поужинали сухариками. Солнце стало прятаться за горизонт. Дарья достала из сумки небольшую тряпицу и расстелила на траву под небольшим деревом.
    - Раечка, ложись рядом со мной поближе, теплей тебе будет. Поможет нам бог завтра дойти до хутора.
    Тяжело дыша и охая Дарья легла, подложив под голову свою большую суму. Рая тоже легла рядом, прижавшись к старухе. Солнце спряталось за горизонт. Ночная жизнь степи вступила в свои права. Луна совершала свой путь по небу. Ярко светились звезды. Рая прислушивалась к голосу ночной степи. Шелестела от легкого ветра трава. Слышались шорохи и попискивание. Шумели насекомые. Заблудившиеся одиночные комары пищали у головы Раи. Сознание того, что рядом лежала старуха Рае придавала смелости. Наблюдая за звездами и вслушиваясь в ночную степь Рая незаметно заснула.
    За полночь, сквозь сон, Рая почувствовала прикосновение к своей ноге. Сон моментально покинул Раю. Испуг овладел всем телом. Сердце испуганно застучало в груди. Не могла она даже закричать. Инстинктивно, с отчаянием, Рая рукой оттолкнула непрошенного ночного гостя. Уколола руку колючками, а гость свернулся в колючий шарик и грозно засопел. «Ежик!» - догадалась Рая, но догадка не успокоила. До рассвета Рая не заснула. Когда солнце поднялось выше горизонта проснулась Дарья. Охая и вспоминая Христа поднялась и обратилась к Рае:
    - Выспалась, Раечка? Пойдем девочка. До обеда надо прийти в лесхоз.
    Дарья ладони смочила утреней росой и смочила лицо. Платком протерла глаза. «Простынь» спрятала в суму и повесила ее через плечо. Кубышку привязала к поясу.
    - Пойдем, Раечка. Надо поспешать.
    И вновь, забытые всеми, путники пошли вдоль столбов, приближаясь к цели своего путешествия.
    Пришли в хутор лесхоза уставшие и голодные и не отдыхая пошли по дворам просить помощи. Женщины или старики, выходившие на стук палкой по калитке, или по входной двери дома, выслушав просьбу о помощи выносили кто кусочек пышки, кто пару варенной картошки, или мелкие деньги. Некоторые женщины, с выражением печали на лице, смотрели на белокурую девочку спрашивали:
    - Ты чья будешь?
    - Бабушкина, - отвечала Рая.
    - Девочка, звать тебя как?
    - Рая.
    В одном дворе, вышедшая женщина на стук по калитке, внимательно осмотрела Дарью и Раю. Выслушала просьбу о помощи, открыла калитку и пригласила войти во двор. Посадила за стол, сделанный из досок:
    - Отдохните, я сейчас принесу воды и немного молока. Небось устали с дороги.
Хозяйка открыла люк погреба и достала из погреба две кубышки с водой и молоком. Поставила на стол.
    - Сейчас принесу из хаты кружки, - промолвила хозяйка и пошла в хату.   
    Хозяйка принесла два кусочка пышки и кружки, налила молока, поставив их перед Дарьей и Раей. Следом за хозяйкой из хаты вышел подросток и побежал со двора. Закрывая калитку с интересом посмотрел на гостей.
    - Вы же откуда горемычные? - Спросила хозяйка Дарью.
    - Мы из хутора Стоговской, - опередив Дарью ответила Рая.
    -Так это твоя бабушка?
    - Нет. Она в Соговском идти со мной согласилась. Я ночевала в сарайчике в одном   из дворов. Так она ко мне и примкнула. - Поспешила ответить Дарья.
    У калитки запищали тормоза машины, которую называли Бобиком. Из машины вышел участковый милиционер и подросток. У стола милиционер поздоровался с Дарьей и сел за стол.
    - Ешьте, ешьте, - сделал паузу милиционер и посмотрел на хозяйку двора.
    - Дарьей ее зовут, а девочку Раей. - Подсказала хозяйка.
    - Ешьте, Дарья, я подожду, - вновь обратился к Дарье милиционер.
    - Мы уже пообедали. Спасибо хозяйке. Да пошлет ей Бог всех благ.
    - У вас, Дарья, есть документы.
    - Нет, мил человек, никаких документов. Муж и два сына сгинули на фронте, а документы и похоронные сгорели вместе с хатой. Еле спаслась. Зрение потеряла. Вот и пошла по миру.  Из хутора Зернограда я. Бог и люди добрые помогают жить. Девочка сирота, нет у девочки документов. Раей ее назвала старушка из Стоговского.
    - Придется мне вас забрать в отделение. Там разберемся, - промолвил милиционер и пригласил. - Пойдемте к машине.
    Дарья и Рая безропотно вышли из-за стола и пошли к машине. Хозяйка долгим взглядом проводила своих незваных гостей, удаляющихся на машине в другую жизнь, подчиняясь судьбе. . . .

                6
    Юрий Катаев за рулем автомашины наблюдал за женой, которую в детстве и в девичьем возрасте все звали Раей. Он не хотел ей мешать воспоминаниям прошедшего времени. Их совместная жизнь длиться более половины века. Многое он знал из рассказов жены о жизни в Стоговском, о бабушке Пелагеи, и путешествии в лесхоз.
    Путешествие в автомашине «Бобик» закончилось в отделении милиции райцентра - хутор Казанский. В отделении милиции ничего нового не узнали от Дарьи, пережившей глубокое потрясение в жизни, и ничего нового не узнали о ребенке, кроме фамилии Рекунова. Такую фамилию имела бабушка Пелагея. Узнали и горькое несчастье: отец Раи погиб на Украине.
     Дарью поместили в дом престарелых, а Раю поместили в детский дом. В детском доме Раю встретила шумная детвора, у которой война отняла родителей и родственников. У детворы детского дома матерями стали воспитатели, а отцами стал для вех Советский союз.
    В детском доме ноги Раи впервые почувствовали обувь. Обувь не модельная и не лакированная, зато по размеру ноги и надежная. Чулки не капроновые, но были красивые. Новое платье ситцевое, чистое, по размеру без заплаток. Волосы подстриженные и причесанные. Перед большим зеркалом она долго стояла, любуясь своим нарядом. Трехразовое питание простое из качественных продуктов. В детдоме впервые Рая пошла в школу, в которой учили учителя с печальными глазами. У детворы все было: чистая постель, питание, общение друг с другом, были друзья, были игры и отдых. И все же чего-то не хватало. Чувствовали они себя забытыми. Не хватало им пап и мам.
    Администрация детского дома разыскала Раину маму, и по запросу из далекой Белоруссии получила свидетельство о рождении. Мама Раина, которую звали Марией Сикирицкой, не приехала за дочкой, и не приехала даже ее навестить. Не зря в хуторе Стоговской ее называли не матерью, а цыганкой.
    С детского дома Рая пошла в школу Фабрично-заводского образования (ФЗО) в городе Каменске Ростовской области. В этой школе дети были обеспечены общежитием, питанием и форменной одеждой. По окончании ФЗО дети обеспечивались работой и общежитием.
    После ФЗО Рая стала работать лаборантом в центральной химической лаборатории химкомбината «Почтовый ящик №30» (в последствии он был переименован как химкомбинат «Россия»). Одновременно поступила учиться в вечерний «Текстильный техникум». В этот период произошла встреча Раи с Юрием в день восьмого марта (Международный день солидарности женщин в борьбе за свои права).
    За праздничным столом в большой комнате общежития собралась молодежь. Среди девушек была Рая. Белокурая, с открытым ярким взглядом, с яркими выразительными губами. Одета в красивое платье салатного цвета. В ушах яркие блестящие клипсы. Когда отзвучали тосты и стихли звуки столовых приборов из громкоговорителя проигрывателя грампластинок зазвучали звуки танго «Серебряная гитара». Юрий пригласил эту прекрасную девушку на танец.
    - Юрий, но я привык к отчеству «Кузьмич»
    - Я привыкла к имени «Рая». – Получил ответ Кузьмич.
    Рая танцевала уверенно и легко. На лице была еле заметная улыбка. Изредка она смотрела в глаза Кузьмичу. Такое было начало их знакомства, и длилось оно недолго.
    Затем продлилось их знакомство в государственном институте под названием «Запись акта гражданского состояния». Когда начали писать заявление о вступлении в брак, Кузьмич обнаружил, что в паспорте вместо имени Рая значилось имя Анна.
    - Почему все тебя называют Раей, и со мной ты познакомилась как Рая.
    - С детства называла меня бабушка Раей. Я так привыкла.
    - Придётся тебе привыкать к забытому имени.
    С тех пор забытое имя восстановилось. Юрий больше никогда не называл свою жену Раей.
    С тех пор прошло 60 лет совместной жизни. Оба закончили техникумы. Затем Анна закончила экстерном институт по специальности инженера мер и измерительных приборов. Юрий закончил Ростовский университет по специальности «Прикладная математика». Дочь стала кандидатом философских наук, а сын окончил университет Ростовского железнодорожного транспорта. Длинный и долгий пройденный путь. . .
    Анна возвращалась от обрыва реки Варгунка. Время изменило облик Анны. Волосы покрылись сединой, глаза потускнели. Лицо покрылось мелкими морщинками, словно строчки летописи, записанные жизнью о прожитом времени.
    Анна села в машину:
    - Поедем, Юра, домой через хутор Лесхоза.
    Машина тронулась с места. За окнами машины стали проплывать заброшенные усадьбы. Кузьмич включил автомобильный радиоприемник и в салоне машины зазвучала мелодия знаменитого танго «Серебряная гитара».