Неотданный подарок

Тонкая, немного потрёпанная книжка «Скульпторы Удмуртии» стояла на том же месте уже полтора года. Эта брошюра должна была стать частью личной библиотеки очень хорошего человека, известного скульптора, чьи работы украшают Москву. Она всё ждала удобного случая, чтобы подарить ему раритетное издание, выпущенное в 1982 году, и сейчас в очередной раз подумала, что планы надо реализовывать сразу.

Они познакомились на одном из шумных, душных мероприятий, где никто никому не нужен, но все стараются показать свою важность. Она захотела взять у него интервью, подсела рядом, его светлые красивые глаза улыбнулись ей, и их беседа стала отдельным тихим, уютным миром посреди всеобщего шума и гама. Два часа общения с предельно интеллигентным, тактичным и образованным человеком сделали этот вечер особенным. На вид он был невысоким сухопарым мужчиной около восьмидесяти лет. Только глаза такие мальчишеские, добрые, умеющие удивляться,  видеть и творить красоту.

Интервью состоялось много позднее, подготовка оказалась непростой: информации об этом человеке было кот наплакал, она прошерстила весь интернет,а в итоге нашла буквально несколько предложений и с десяток фотографий его работ. Тем не менее, все получилось, разговор прошёл душевно и довольно активно, даже несмотря на слегка нарушенную чёткость речи героя. Предельно скромный человек оказался разносторонней творческой личностью: художник, скульптор, писатель, поэт, феноменальный знаток искусства. Он был улыбчив, учтив и остроумен, она наслаждалась его компанией, два часа общения пролетели словно миг.

А потом он стал изредка звонить, говорил, что она напоминает ему Камиллу Клодель, музу и ученицу Огюста Родена. Женщину, которая, по мнению этого знатока искусства, значительно превзошла своего учителя по уровню мастерства. Он восхищался чувственностью линий и эмоциональностью форм, считал, что Роден не смог даже приблизиться к такому тонкому выражению мысли и переживаний в своих творениях. И был уверен, что талантливая ученица мешала Родену, поэтому в особенно важный период жизни Камиллы он повел себя не по-мужски. Работы Камиллы Клодель, действительно, потрясающе глубокие, они завораживают даже на фотографиях.

Было приятно слышать такое необычное сравнение, потому что мадемуазель Клодель была изящной, элегантной, красивой, и к тому же пылкой натурой, обладающей ярким талантом. Роден описал ее так: "Вид, впечатляющий дерзостью, превосходством и... детской веселостью". Роден испытал свой расцвет, пока рядом была она, его верная помощница и юная страстная муза. А Камилла, обожженная этой любовью и неопределенностью своего положения, заморозила свой талант, ушла в тень признанного мастера и получила нервный срыв.
Да, судьба её несчастна и вызывает сочувствие, но не это важно, а то, что остались удивительные творческие работы. К сожалению, во времена регулярных поездок в Париж не получилось побывать в музее Камиллы Клодель, хотя работы ее находятся в коллекциях разных собраний. Теперь полявилась мечта - увидеть ее скульптуры "вживую". "Вальс", "Зрелый возраст", "Сакунтала", "Заброшенность", "Мечта у камина", "Глубокая мысль" - несомненные шедевры! И если Огюст Роден - мастер, то Камилла Клодель - гений.

А герои этой, далекой от парижских берегов, истории говорили по телефону о живописи, музыке, любимых скульптурных и архитектурных шедеврах. Он иногда вспоминал о большой трагедии своей жизни: в пожаре сгорела его библиотека, собственные картины, ценные предметы искусства, коллекция пластинок. При этом несмотря на возраст он продолжал творить, участвовать в конкурсах на создание бюстов и памятников. Его мечтой было завершить композицию группы АВВА, чью музыку он обожал наряду с классикой и джазовыми стандартами. Мечтал однажды пригласить ее и показать готорую работу, буквально дышал этим проектом. Она так и не узнала, где его дом, он жил где-то в нескольких часах езды от Москвы, в довольно стеснённых условиях, работал на открытом воздухе и очень зависел от капризов погоды.

Порой он брюзжал, жалуясь на погоду: то холодную, то жаркую, то ветреную, то дождливую или снежную, она смеялась и переводила всё в шутку, журя его за негативный настрой. Его звонки становились чаще, разговоры чуть длиннее, раза три он ставил пластинку с музыкой, которая ему нравилась, подносил к проигрывателю свой старенький кнопочный телефон, просил её послушать и поделиться впечатлениями. Это было трогательно: слушать одну мелодию, говоря по телефону и находясь в 150 километрах друг от друга.

Были моменты, когда ей было неудобно говорить, он перезванивал, она была сдержанно мила и ссылалась на занятость. Несколько раз она пыталась сказать, что все это не имеет смысла, а он все больше увлекался ей. Собиралась и не говорила, потому что каждый его звонок дарил ощущение себя в другом мире - с красивыми темами и красивым русским языком. Ей нравилось слышать его трепет и деликатность: этот человек, которого она видела дважды в жизни, тонко и незаметно занял своё место в её суматошной жизни на быстро пролетевшие три года.

Однажды он посетовал, что когда-то не попал на выставку любимого Михаила Врубеля. Она удивилась: как раз в это время шла выставка Врубеля в новом здании Третьяковской галереи. Он не знал, он жил в аналоговом мире, без телевизора и интернета. Она бросилась искать билеты, её тоже завораживали «Демон» и «Царевна-Лебедь»: это были первые картины, к которым она подходила в каждый свой визит в Третьяковскую галерею. Увы, все билеты на последние дни выставки были проданы, кое-что болталось на Авито за неадекватные деньги. Она уже смирилась с невозможностью сделать подарок себе и этому замечательному человеку, как вдруг выставку продлили ещё на неделю и появились билеты на официальном сайте. Она тут же позвонила ему, у него даже голос задрожал, когда она потребовала от него дату и время для покупки билетов.

Он ждал её на входе в галерею, оба искренне обрадовались встрече – они виделись впервые за полтора года после интервью. Радости его не было предела, он крепко её обнял, ей даже показалось, что на его  мальчишеских глазах навернулись слёзы радости. Быть на выставке с настоящим знатоком – это ни с чем не сравнимое удовольствие: открывается целый мир деталей жизни художника, неизвестных широкому кругу нюансов творчества. Наслаждение! В залах галереи он встретил коллегу по преподавательской работе, и их беседа стала ещё одним приятным сюрпризом этого дня. Она всё не верила, что стала единственным слушателем увлекательного путешествия в мир необычного, самобытного творца и его произведений. Скульптор подолгу задерживался у каждого полотна и эскиза, просил её фотографировать отдельные работы и детали, сетовал на неудачное освещение пространства, считая, что это крадёт радость созерцания полотен. Она замерла перед эскизом «Лилия», это было воплощение хрупкости: цветок был словно создан из тонких осколков воздуха. Ей всегда нравился Врубель, после посещения выставки она навсегда влюбилась в его творчество.

На выходе из галереи он попросил об одолжении – пригласил её на обед в кафе. Как настоящий мужчина, он вернул деньги за оба билета, они вкусно и сытно пообедали, просидев за приятной беседой почти три часа. День пролетел легко, он улыбался и все время смотрел на неё, шутил и наслаждался её смехом.

Встреча вдохновила его, он стал звонить чаще и где-то через полгода поинтересовался, не согласится ли она поехать с ним в Санкт-Петербург на несколько дней. Конечно, он был влюблён как мальчишка, ему хотелось общения, время было совсем не на его стороне, и так хотелось украсть у ускользающей жизни призрачную возможность близости. Ей было сложно говорить «нет», не хотелось обижать чудесного пожилого человека, и она смогла набраться каких-то крох твёрдости в голосе лишь на третий его звонок с приглашением. Она попыталась тактично объяснить, что все это лишнее, но он, конечно, обиделся, пообещал не беспокоить её и перестал звонить.

Через месяц он не выдержал и просто радовался тому, что она брала трубку, что он мог слышать её голос и смех, они снова говорили на отвлечённые темы. Больше они не встретились, хотя он всё время хотел совместить свои деловые поездки в Москву с чашкой кофе в её компании. Этого не случалось по разным причинам. А потом она вдруг познакомилась с мужчиной, который стал активно и красиво ухаживать, и как-то очень быстро стал её мужем. Она реже брала трубку, быстро сворачивала разговор и так и не решилась рассказать о своем замужестве. Он переживал, грустил, вспоминал, что так и не написал её портрет, давно  обещанный, и снова набирал её номер. В дождливые осенние дни, когда работа не клеилась, погода мучила его сыростью и холодом, работа над любимой четвёркой группы АВВА никак не продвигалась, он три дня подряд звонил ей по несколько раз на дню, надеясь услышать приятный голос.

Она была в поездке с супругом. Ей было стыдно в очередной раз сбрасывать звонок, но так получалось, что имя скульптора появлялось на экране телефона в самый неподходящий момент. Начало семейной жизни, все время рядом с мужем, ей никак не удавалось перезвонить своему галантному поклоннику преклонных лет. В итоге все три дня его звонки оставались без ответа. А на четвёртый, рано утром, она получила сообщение от его сына. Когда-то она отправила со своего телефона ссылку на снятое интервью старшему сыну скульптора. Мужчина написал ей, что его папы прошедшей ночью не стало, и пригласил её на похороны и поминки. Конечно, она не смогла поехать...

Каждый раз, когда взгляд падает на тонкую мини-брошюру «Удмуртские скульпторы», в ней появляется что-то похожее на смесь чувства вины и глубокой грусти. Может быть, она была последним человеком, с кем он хотел поговорить, от его последнего звонка до последнего вздоха прошло несколько часов, всего лишь ночь. Её ночь с человеком, который в итоге оказался чёрствым эгоистом, от которого она сбежала через год. Его ночь в мыслях о женщине почти вдвое моложе него, которая согрела его сердце трепетным светом романтических переживаний на самом закате жизни.