Глава 5

         «И лоб в апофеозе папиросы» - это про нее, про Лидию Панфиловну Шмелёву.

         Когда я впервые появилась на даче, где папа трудился в поте лица в свои выходные, чтобы потом все мы – всё наше семейство – радовались плодам из собственного сада, то узнала от папы, что по соседству с нами, на таком же маленьком участке в шесть соток, проживает настоящая поэтесса!
         Участок выдали ее мужу – такому же инженеру, как и мой отец – вот и стали мы соседями по саду. А еще у них было трое детей: сын-старшеклассник и две дочери. Одна из дочерей, Таня, была ближе всех мне по возрасту, поэтому мы быстро подружились. Но как ни крепла наша дружба день ото дня на зеленых берегах озера Кабан, где ещё робко раскинулись юные сады, больше всего меня манила ее загадочная мать, у которой вечно «лоб в апофеозе папиросы», которая многозначительно и мудро щурится, когда у нее хорошее настроение… и часами готова читать наизусть неведомые мне стихи поэтов Серебряного века…
         Какая это была удача – встреча в одиннадцать лет с этой сорокалетней женщиной-стихотворцем!
         Я завела толстую тетрадку, куда переписывала стихи Ахматовой и Мережковского, Брюсова и Блока… И, конечно же, запоминала их наизусть. Это получалось само собой, без моего усилия – просто от любви к стихам, которая переполняла меня!
         Когда кончилось лето – и все мы, живущие на даче, возвратились в город – я продолжала приходить к Лидии Панфиловне, в ее гостеприимный дом, каждую неделю.
Я приносила ей свои стихи – она угощала меня жареной картошкой и вареной помадкой, затем освобождала стол на кухне для наших поэтических занятий, закуривала и с наслаждением погружалась в мои вирши.
          Именно здесь, на этой уютной кухне, за этим белым пластиковым столом я впервые познала волшебное слово «редактура». Редактором Лидия Панфиловна была отменным – после наших посиделок я уходила со стихами, заметно изменившими свой облик. Так я училась у нее мастерству стихосложения со всеми прелестными особенностями этого литературного жанра. Лидия Панфиловна «ставила мне руку», побуждая вырабатывать собственный почерк!
          Каким-то образом ей удавалось доставать самые дефицитные стихотворные сборники и самые популярные журналы «Юность» и «Новый мир». Я полюбила Евтушенко, Окуджаву, Вознесенского и Ахмадулину, Рождественского и Матвееву. Читали мы и поэтов Великой Отечественной – Твардовского, Симонова, Самойлова и поэтов, павших на войне…
         Любовь к поэзии досталась мне по наследству от отца – только он знал поэтов Золотого века, а Серебряный век был для него закрыт, как и для всех нас.
         Откуда Лидия Панфиловна была знакома с поэзией начала ХХ века? Это так и осталось для меня загадкой. Может быть, случайно в чьей-то частной библиотеке встретилась она с этими стихами и запомнила их наизусть?

        - Лидия Панфиловна! Я такого поэта нашла, просто чудо! – кричала я от самого порога, еще не успев повесить пальто.
         - Какого поэта? – спрашивала Лидия Панфиловна с интересом.
         - Есенина! – выдыхала я.
         - Ммм! – говорила Лидия Панфиловна, прищурясь, как будто попробовала какой-то деликатес, и начинала читать наизусть: «Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа…» Где ты его нашла?
          - У моей соседки-подружки, у Раисы. Она любит книги. А тут у нее эта книжка оказалась. Раиса говорит, что старший брат откуда-то принес. Я как начала читать, так и не могла оторваться, пока всю не прочитала…
         - Да-а-а… В библиотеках стихов Есенина не найдешь. Его же давно запретили. Только сейчас кое-где он начал возникать из небытия. Это счастье!

          Иногда я видела на столе у Лидии Панфиловны листки, исписанные карандашом мелким – с раздельными буквами – настоящим поэтическим почерком. Такой автограф я встречала только на фотографии в сборнике стихов Есенина.
          - Почитайте, почитайте, Лидия Панфиловна! – упрашивала я ее, предвкушая праздник встречи с новыми стихами.
         И она начинала читать, как всегда, держа между пальцами сигарету:

«Друг друга мы находим не тогда,
когда среди таких же синеглазых
нам встретится один или одна –
и всех других как бы не станет сразу.
…………………………………….
Находим мы тогда, когда узнаем,
что есть у поездов такой маршрут,
откуда возвращения не ждут.
Находим мы тогда, когда теряем…».