Сироты неприкаянные

Теперь об этом уже можно. С истории, наконец-то, снят гриф, сорваны покровы, так что, пожалуй, поведаю.
Я уже как-то упоминал о тревожном лукошке моей жены на случай непредвиденного зверья и животных авантюр разного рода. Так вот месяца три назад мне позвонила младшая:
- Папа, у тебя таблетки с собой?
- Какие?
- Все.
- С собой. А что случилось?
- Выпей.
- Какие?
- Все!

И я, само собой, подчинился безоговорочно. Ибо знаю правило нашей семьи: «если пипец должен произойти, он непременно произойдёт, даже если произойти и не должен».

Короче, я выпил. Дочь, переключившись на видео, попросила меня открыть рот и повилять языком, дабы удостовериться. И лишь затем забормотала нечто маловразумительное: «Ну, ты же знаешь… Мама, короче, опять… Ты только не сходи с ума… В общем, у нас снова котики».

- ...тик или ...тики?! - непроизвольно дёрнувшись, уточнил я окончание.
- ...тики! – ответила дочь.
И меня задёргало уже основательно.
- Сколько?!
- А сколько ты таблеток выпил?
- Ясно… Приеду, прибью всех!
- Котиков?
- Всех!

Однако пока я добирался, таблетки вошли в свой апогей, и у меня получилось лишь прибить самого себя - дополнительным стаканом.
После чего у нас с женой произошёл следующий диалог:
- Де-вять?!! – вопрошал я, тщетно пытаясь пересчитать под ногами пищаще-кишащее.
- Девять, - кивком подтверждала жена.
- Но коты же столько не рожают!
- Коты вообще не рожают. А здесь два помёта.
- В таком случае должно быть и две матери!.. Отнеси же их скорей всех к их матери! К такой-то их матери скорее всех отнеси!
- Не могу, они сироты.
- Откуда ты знаешь?!
- Я проверяла.
- Так может ты плохо поверяла?!
- Я очень хорошо всё проверила! - заявила жена и мой нос невольно уловил запах пороха.
- Ты их родителей пристрелила что ли?!
- Нет, просто не нашла.
- А каких-нибудь дядюшек, тётушек?
- Никого. Я удостоверилась!
И мне снова почудился запах пороха.
- Но их же надо как-то, кем-то вскармливать… - непроизвольно разминая себе соски, забормотал я. – Корову же они не возьмут…
- Я уже купила им детское питание и бутылочки.
- Детское?!
- Кошачье детское. Оно, правда, не дешёвое...
- Так может всё-таки поищем их родственников?!
- Говорю же: они сироты! Причём круглые! Бездомные, подыхающие сироты с глистами, клещами, гниющими глазами и блохами.
- У них что ещё и блохи гниют?! Ну тогда берём немедленно!
 
И мы взяли. Точнее, она взяла. И тут же начала вскармливать.
Вернее, мы начали. Поскольку я был вовлечён в сей процесс глубоко и мгновенно.
Правда грудь мне разрешили не брить. Жена сказала: им так привычнее.

И вот целый месяц, в четыре руки и в две бутылочки, в четыре груди и в девять рыл - мы кормили их и вылизывали… Кормили и вылизывали… Кормили и вы… Потому что жена объяснила, что иначе они не покакают.

- Их надо вылизывать, - сказала она, - иначе они не покакают, такие инстинкты.
- Но у меня-то, - говорю, - вылизывательных инстинктов нет!
- Так приобрети. Ты же теперь их мать.
- Я мать?!
- Да. И ты мать, и я мать, и мы их мать будем вылизывать весь первый месяц... Хотя ты можешь вылизывать лишь «до» опорожнения. «После» тебя никто не заставляет – просто подтирай и складывай.

Что я в итоге и делал, получив послабления в вылизывании по причине слабого языка и грубой моторики.
И вскоре даже вошёл во вкус, не в смысле - удовольствия, а в плане - сноровки. Даже жену порой обгонял. Пока она возилась с одним, я успевал накачать и выдавить, как минимум, парочку.

Ну а поселили блохастых, понятное дело, со мной. Потому что, во-первых, просторно. А, во-вторых, я же по ночам часто работаю.
Жена сказала:
- Ты же всё равно по ночам часто работаешь. Да и просторно тут у тебя. Смотри сколько места - есть где и туалет установить, и когтеточку, и место для сна организовать, и игральную комнатку. Тебе-то играться уже всё равно нечем и незачем, а эти резвые - так что туалет и коврик вы, надеюсь, поделите, а когти ты и сам себе сгрызёшь.

Одним словом, зажили.
Шестиразовая кормёжка, соски, пелёнки. Шерсть во рту, язык в песке, дуст в заднице - неплохо, в общем-то, обустроились.

Жена опять же снова, как никогда, вдруг заботливой стала.
Им - от блох, и мне - от блох. Им - глистогона, и мне – в чашечку.
Короче, как блин в масле валяться стал. Как хряк в грязи. Как пёс в песке. Как кот везде себя вылизывающий. Ибо кто ж им ещё азы-то разъяснит? Я ж как бы единственный авторитет. Они как бы мои воспитанники. Вот и пришлось соответствовать…
Откуда только та гибкость взялась? Лапы, как йог, научился за шею закидывать.

А через какой-нибудь месяцок мы уже и на кашки перешли. Отчего шерсть у нас заблестела и стул улучшился.
Так что, в принципе, можно было бы и не вылизываться. Но привычка, сами понимаете.
Организм, он же, собака, быстро обучаемый: двадцать раз повторил, десять – закрепил, и вот уже, не покопавшись в песочке, толком-то и не расслабишься.
Да и резвости это придаёт, бодрости. Вечерком, бывало, так с подвязанной мышкой наиграешься, что без задних ног потом всю ночь хоть на полу, хоть на коврике.

А какие вкусняшки я стал получать! В жизни так не отрывался гастрономически. И со вкусом оленины, и с кусочками куропаточки! Лососина любых сортов! Потрошки, ливер, грудки утиные!
Стоит лишь на пару минут зарыться хозяйке мордой меж колен, да помурчать там, как следует, так сразу же тебе: и дольки крольчатины, и ягнячьи палочки, и за ушком почешут, и в мисочку нальют…

Поэтому, когда жена нас раздавать начала, я, признаться, крайне встревожился. Очень уж мне не хотелось к незнакомым людям, да к новому лотку привыкать. Как говорится, свой песочек хоть и преет, но греет.

А котиков, таки, растащили...
Уж где мы с ними только не прятались – и за диванами сиживали, и под унитаз втискивались, однако, что ни день – теряли товарищей.
Один я уцелел. И то, потому что младшенькая отстояла. Привязалась, говорит.
Храни её господи!