Идём к алтарюИз кн. 15 Все супруги настроены на из

«Я – психолог и позволил так дурачить себя, позволял, но почему так получилось и...Почему  она не боялась делать такое, ведь, рисковала жизнью, ведь, знала, ведь, понимала, что я узнаю и сразу убью её! Не понимала? Понимала?»

Ответ пришёл из глубины подсознания, из полученных ранее знаний:

«Она и не думала, и не размышляла, и не имела нравственного стержня/тормоза,
             а была, есть и будет под мощным всевластием ЭМОЦИЙ!

Это всевластие ЭМОЦИЙ  ВСЕГДА ведёт к ЭГОИЗМУ для получения наслаждения и к проступкам ДО ПОЯВЛЕНИЯ мысли.»

Виктор ушёл от того, что осталось за дверью.

Отгородив себя от касания с нечистью, куда втянула его  та, которую он считал единственным исключением среди всех и своей женой, он словно приблизился к невидимому алтарю.                Приблизился к такому алтарю, во что превращается всё многообразие, когда ныряешь в глубину Духа и в производное его – в Душу.

Ныряешь, уходя от пенистых волн, бушующих на поверхности океана суеты-видимой части жизни. Уходишь в созидательное одиночество, в себя, где учишься.

Учишься и познаёшь, что ИСКУССТВО  ЖИТИЯ – это создание гармонии между обоими частями Мироздания.
Надо быть одновременно и на этаже, где только предметы, что нужны для достижения необходимости в материальных целях семьи, рода, и пребывать на этаже, где живёт Дух, приближающий к Богу, к его качествам.
      
        Человек – это единственное из всех, известных существ, кто может 
               программировать и себя, и окружение, и других людей.

Он закрыл за собой дверь кабинета и будто отделился от событийного мира, от уличной беготни, от толкотни локтями. Отделил себя от обмана и от того алогизма, которое направляло активность всех людишек в обществе. Ушёл от тщеты, подобной мышиной возне.

Там, за дверью осталась многоликая шакалиха, укутанная в правды одежды и обездушеная ложью, с маской богини. Жена по имени  Света: «А, может под названьем другим, которое мне неизвестно?»

Там остались движимые похотью, а не божьим глаголом, «святые» отцы, доверчивых детей совращающие.               

Разпряглись в удобных  постелях самки/самцы: президенты и чиновники, специалисты и технари, торговки и грузчики...

Разные у них формы, носы..., но мотивы – схожи: скрипящей рукою схватить и отнять, раздеть и насладиться, бегая по кругу бездумно. 

Закрыл дверь он и словно отвернулся от лицемеров-вождей, кто с иллюстрацией умного вида на маске-лице в рабство толкают людей, об общем благе твердя, но утверждая благо избранным только.      

Остались за дверью одинаково духовно слепые все самки/самцы, кто под грохот будильника   вскакивают утром, хватают бутерброд. Затем немытые или умытые, пьяные или трезвые несутся на трамваях, троллейбусах, на авто мчатся к одному результату: к забвенью души и к утверждению рабства за одежду, похлёбку, нору и усладу.               

Остались за дверью все светланки/алёшки/игорёшки/наташки/ жёны/мужья, живущие в выгоде личной, в сиюминутных утехах инстинктов, сеющих ложь и измены.

Остались там неумеющие думать: эмоции их толкают/пинают всегда.                Лгут они все и другим, и себе, надеясь получить  всходы правды с поля, где сеяли/сеют лжи семена.               

Живя одним днём увязают  в болоте невежества, где жизни лета повтором событий в только один денёк  уплотняются.

Он ушёл от них и вошёл ,закрыв дверь, в комнату, где светился перед его оком духовным – третьим глазом -  стабильный, надёжный алтарь невидимый ещё им самим, но указующий путь, к вершине духа ведущий.               

Виктор подходит к сейфу. Вытаскивает из-за пояса револьвер. Кладёт его в железный ящик, замыкает дверку.