85

- Дед, расскажи, как ты нас нашёл.

- Так вы лучше меня эту историю знаете.

- Неа, уже забыли чуть-чуть, - хитрила Аньша.

Захарка молчал, но с сестрой был полностью согласен. Смотрел на деда, и во взгляде легко читалось ожидание.

- Ну полезли на печку, раз уже все дела поделали. Там и расскажу.

Легли, как ложились все годы, с самого раннего детства. Дед посередине, Аньша по правую руку, где стена глухая, Захарка по левую, где между трубой и стеной было небольшое открытое пространство.

Раньше дети любили отсюда наблюдать. Чаще за дедом. Реже за людьми, которых дед с большой неохотой запускал в хату, если не было другого выхода. В таких случаях Аня и Захарка должны были затаиться, как мыши, чтобы их не заметили. Но чуть-чуть поднять головки и осторожно посмотреть было можно. На печи темно, снизу их не видать, если не высовываться, - дети проверяли.

Теперь уже большие. Всё чаще остаются одни в зимовье, всё реже залезают втроём на печь. Зимовье далеко отсюда, вёрст семь по едва заметным тропкам надо идти. Туда люди не ходят. Там лес совсем глухой. Зимовье дед построил, чтобы было куда спрятаться на первое время, если мать узнает про них и захочет забрать.

Но теперь она не сможет забрать, даже если захочет, потому что они выросли. Не пойдут. Но всё равно лучше, если она не узнает.

- Ну, значит, возвращаюсь я с охоты... - начал Несупа.

- На глухаря ходил, - подсказывает Аня.

- Да... А дело было зимой. Мороз, не скажу, чтобы крепкий, но подмораживал.

- Темнеть стало, - вновь подсказала деду Аня.

- Я потому и поспешал. Вдруг Дымок заскулил, шерсть дыбом, заметил кого-то. Я уж думал, волки. Ан нет. Лежит что-то в снегу. Тряпка, не тряпка, подхожу ближе, а это...

- Дети. Мы с Захаркой .

- Да, махонькие, видать только родились. Укутанные хорошо. В беличьи шубки. А следы вокруг свежие. Да и не пролежали бы дети на морозе долго. Я вас к себе за пазуху положил, прямо под рубаху к животу, а сам с Дымком по следу. Нагнали бабу быстро. Незнакомая. Теперь-то я её знаю. А тогда в лоб приставил ружьё, мол, признавайся, подлая тварь, для чего ты младенцев по лесу раскидываешь. Ну, она перепугалась, всё как на духу и рассказала. Что помещица Гружева детей народила и наказала выкинуть их, как щенков. Вот она наказ и выполнила.

- Отпустил ты её.

- Отпустил. А на что она нам сдалася? Нехай чешет своей дорогой. Сам в избу. Печку бегом растопил, а вас всё за пазухой держу. Вы и не пищали даже. Уже потом, когда в хате потеплело, вытащил. Ты, Аня, крепенькая была. А Захарка слабый-слабый. Не знаю, как и выжил...

- А тут другая беда...

- А тут другая беда, - послушно повторил Несупа за Аней. - Чем вас кормить - не знаю. Младенцев полагается молоком кормить. А у меня мясо было, крупа была, хлеб был, даже рыба вяленая была, а вот молоко не водилось. Это на следующий день я вас оставил на печке, а сам бегом в деревню козу покупать. Денег немного, да шкуру медвежью хорошую добавил, ещё что-то, теперь не помню. Привёл Белку безрогую. А в тот вечер не было ни козы, ни капли молока. А вы слабые, особенно Захар. Кормить сразу надо было, а то, пока молоко нашёл бы, помёрли...

Дед надолго замолчал, заново переживая давнюю тревогу.

- А тут бабка Нылка, - на этот раз Захарка подсказал.

- Да, - дед и теперь обрадовался давнишнему избавлению. - Пришла за травкой от кашля, Нылкин дед крепко тогда заболел. И эта Нылка молока целую бутыль принесла. Вот и думай! Словно кто её направил. Ну, я молоко взял, травы ей насыпал вволю, а сам на порог не пустил. Боялся, что вы заплачете, а она раструбит на всю округу. Но Нылка ничего, ждала на дворе, поклонилась, спасибо сказал. Я ей тоже сказал.

- Спасибо?

- Да. За молоко. Выручила она нас... Захарка долго болел. Уже не чаял его выходить. А положу вас рядом, он уцепится за твой палец, Аньша, и лежите вместе. Ты ему силу давала.

- Правда? - радовалась Аня. Этот момент в рассказе для неё был самым волнующим и радостным.

- Правда. Не дала ему пропасть.

- Потом уже он много раз мне не давал пропасть, - Аня любила справедливость.

- Да... Только к весне Захарка стал укрепляться. А с наступлением лета я понял - будет жить.