Желания

Утро вколыхнуло розовое небо алой зарей, насыщая горизонт золотистой волной облаков, которые спешно тяготели к востоку и барахтаясь в неземной пене таяли под натиском утреннего бриза. Утрария проснулась одним глазом и еще подумывала доспать вторым, но солнечные лучи подняли ее невостребованное похотью тело и облачив в льняную рубаху, расшитую мулине, отправили в уборную, где она влекомая, давно уже мучившей ее потребностью освободиться, обнаружив всю эту красоту за окном, остановилась, опешив от зевоты.

- Вот же, Божья благодать, - только вымолвила она, наполняясь то ли блаженством, то ли оторопью, ей было неведомо, она лишь жадно впитывала эту субстанцию своими легкими… и отяжелевшими ото сна губами…

- С кем бы поделиться этой радостью… - она не знала. - Графу отнести кофий… еще слишком рано, он конечно примет и не заругается, но больно уж жалко будить его в такую рань, тем боле он вчерась уснул в гостиной не раздеваясь, и ни для кого не секрет, что в очередной раз перебрав веселящего напитку…

Натали ее особо не жалует, ворчит беспричинно, восторгаясь лишь своими нарядами… а остальным и вовсе не до нее, им бы судачить про ее непростую судьбу…
 
Федора – та еще развратница, с Трифоном опять возились так, что было слышно аж на веранде, куда Утрария ушла из спальни дабы не пытать плоть и разум непристойными звуками, доносившимися из кухни… 
 
Утрария не мечтала о ласках, но жила она в таком месте, где всё дышало желанием…

Одни желали индейку, запеченную с абрикосами, другие отрез муслина на новую юбку, третьи не скрываясь лобызали друг друга на софе в неурочное время, и Утрарии ничего боле не оставалось, как лицезреть все это адово зрелище… 

Так и проходили дни за днями ее незамысловатой жизни, и только изредка удавалось проснуться на рассвете, и выглянув в окно насладиться зрелищем куда более приятным, чем обильно обслюнявленная шея Феклы и толстые масляные пальца Трифона на ее бедрах…

Неземная красота этого утра вторгалась не только в окно и душу Утрарии, она растекалась и млела на траве, розовых кустах, на набухших бутонах флорибУнда, источая нежно яблочно-цитрусовый аромат от благоухания которого сладко похрапывал Трифон, и куда, разозленная не на шутку Федора в сердцах его вытолкала. Полкан сопел рядом, наслаждаясь в утреннем мареве самовыражением, свободно истекая слюной и издавая звуки здорового пищеварения…
 
И вот в такие минуты Утрария по-настоящему чувствовала себя счастливой…

Тишина утра и непорочность девы соединяли воедино всю разрозненность картины мира и пазлами впечатывались в ее бессознательное, томясь по прекрасному и наполняясь жизненными соками от нереализованных намерений, вырисовывая чудоковатые мыслеформы, в которых она тонула, захлебываясь от силы и напора поцелуев… Поцелуев утра и поцелуев плоти…Могучей мужской плоти в ее руках…
 
И эта неземная мозаика сверхощущений, расслабляла тело, но не в истоме после жаркой ночи, а в восторге от увиденного за окном, и разум победоносно торжествовал над плотью…оставаясь в своей непорочности непревзойденным…