Китайский путь

Эссе

В Китае в VI веке до н.э. появился мыслитель, учение которого легло в основу менталитета не только китайцев, но и многих других народов Восточной и Юго-Восточной Азии. Мыслителя звали Кун Цзы, в мировую историю он вошёл под именем Конфуций. Жил он в эпоху, когда некогда могучая империя Чжоу, фактически распалась на несколько плохо управляемых то ли княжеств, то ли царств, ведущих между собой борьбу за гегемонию. На место древней родовой знати пришли правители, окружённые новыми, ещё незнатными чиновниками. На первый план вышли вопросы о методах управления государством. Многие философы пытались найти верный ответ. Но только ответ Конфуция выдержал проверку тысячелетий.
 
Говорят, однажды, Конфуций, слыша молитву матери, обращённую к духу его умершего отца, принял решение — возродить славу своих знатных, но обнищавших предков. Юноша погрузился в самообразование и вскоре был замечен властями царства Лу. Пройдя проверку в клане Цзи на посту распорядителя амбарами, Конфуций получил должность чиновника, по учёту скота. Всё, что он видел в реальной жизни, было далеко от идеального общества золотого времени эпохи Чжоу.
 
Конфуций, как и многие мыслители его времени, понимал, что общество будет идеальным, если каждый его член будет чётко и беспрекословно исполнять роль, соответствующую этому месту. Но как реализовать эту простую мысль? И Конфуций нашёл решение. Он заметил, что  хорошо ему знакомый китайский семейный клан сохраняет свою структуру в течение многих столетий. Почему? После глубокого анализа устройства больших семейных кланов Конфуций понял, что их стабильность покоится на пяти неравенствах, на пяти противопоставлениях: 1) глава клана — все остальные, 2) отец — сын, 3) старший брат — младший брат, 4) муж — жена, 5) старший друг — младший друг. Иными словами, стабильность большой патриархальной семьи зиждется на принципе подчинения младших её членов старшим. Наиболее ярким проявлением этой субординации Конфуций нашёл в сыновней почтительности СЯО. Заменив патриарха на правителя, прочих членов клана — на чиновников разных рангов, Конфуций получил структуру идеального государственного аппарата.
 
Но что в государстве может быть аналогом принципа СЯО? Конфуций задумался и нашёл его в ритуале ЛИ — в особом демонстративном поведении, показывающем, что человек осознаёт и уважает своё место в социальной иерархии.

Наш брат на этом месте должен вздрогнуть: «Как можно искреннюю сыновнюю любовь заменить бездушным и притворным придворным ритуалом?» Но прошу обратить внимание, что СЯО — вовсе не чувство любви сына к отцу, а лишь поведение, подчёркнуто выражающее почтение сына к своему родителю. То есть фактически СЯО - ритуал.

Я попытался разобраться в психологической подоплёке ритуалов и обнаружил для себя совершенно новые вещи. Ясно, что мы нередко попадаем в ситуацию, когда испытываем к кому-то одновременно два противоположных чувства, типа любовь и ненависть, агрессию и страх и прочее в этом роде. Человек, попав в такую амбивалентную ситуацию, теряется, не в силах решить, как себя вести. В его мозге в это время находятся в возбуждённом состоянии сразу два очага, толкающие к двум взаимоисключающим решениям. Можно сказать, человек попадает в положение Гамлета, решающего проблему быть или не быть. Между прочим, животные нередко попадают в такую же ситуацию, и у них есть один безотказный приём — они, как бы, «сдаются», то есть принимают особую позу, подставляя сопернику места для смертельного удара или укуса. И, о чудо! Агрессор успокаивается. Фактически слабый исполняет ритуал побеждённого, провоцируя сильного исполнить ритуал победителя. В итоге, слабый доказывает свою слабость, а сильный — свою силу.

 У нас, у людей, снять агрессию противника можно улыбкой, рукопожатием или на худой конец поднятием рук.

Но вернёмся к противопоставлению сын — отец. Реальный сын может испытывать к своему отцу сразу два противоположных чувства — искреннюю привязанность и опасение отцовского гнева. Более того, он может даже ненавидеть своего злобного и агрессивно настроенного предка. Подавить  агрессию отца нельзя простенькими жестами вроде поднятия рук, здесь поможет лишь СЯО — ритуальная демонстрация сыновней почтительности. И тогда сын становится сыном, а отец — отцом. Великий Конфуций, всё это поняв, решил, что и стабильность чиновничьей иерархии может обеспечить соответствующий ритуал, ритуал ЛИ.

 Конфуций говорил: «Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном». Не забыл Конфуций и о культе предков, который должен связывать правящий режим с режимами прежних веков. Достоверно известно, что Конфуция совершенно не заботило, существуют или нет духи мёртвых, но его заботило, чтобы государь и сановники чётко и неукоснительно выполняли все действия, связанные с культом предков.
 
Конфуций был уверен, что этот всегда в точности исполняемый ритуал будет сплачивать государство, как он сплачивал каждую патриархальную семью. С помощью ритуала ЛИ Конфуций считал возможным достижение общественной и политической гармонии «ХЭ». Гармония системы подразумевает поддержание её целостности за счёт равновесия частей. В любом коллективе должен идти постоянный поиск золотой середины путём компромиссов и ДЕМОНСТРАЦИИ взаимного почтения.

Однако не следует думать, что сановнику достаточно быть просто заводной куклой, этаким китайским болванчиком, умеющим лишь кланяться и улыбаться. Нет, по замыслу Конфуция, идеальный управленец должен быть благородным мужем ЦЗЮНЬ-ЦЗЫ (то есть человеком, совершенным во всех отношениях). Но чтобы приблизиться к уровню ЦЗЮНЬ-ЦЗЫ, реальный чиновник должен постоянно увеличивать свои знания и без устали просвещать других. Ленинский тезис «Учиться, учиться и ещё раз учиться» был и остаётся одним из краеугольных камней конфуцианства. ЦЗЮНЬ-ЦЗЫ — это честный и искренний человек, прямодушный и бесстрашный, приветливый и почтительный, внимательный в речах и осторожный в делах. Он отдаёт всего себя служению высоким идеалам и поиску истины. При сомнениях он спрашивает мнение других. ЦЗЮНЬ-ЦЗЫ безразличен к еде, богатству и комфорту, а когда, появляется возможность извлечь материальную выгоду, он помнит о справедливости.

Кстати, эти идеи послужили основой для аттестации чиновников в Китае.
 
В классическом конфуцианстве интересы коллектива ставятся выше интересов личности, то есть обязанности считаются более важными, чем права, ибо без этого гармония в коллективе не может быть достигнута. Но обязательства сына перед отцом важнее всех иных обязательств.

В одном из китайских преданий говорится о правителе, который хвастался перед Конфуцием состоянием добродетели в своей стране. Тот правитель якобы сказал: «В моей стране, если отец украдёт, то сын донесёт на него властям». На что Конфуций ответил: «В моей стране добродетель гораздо выше, поскольку сын и помыслить не посмеет так поступить со своим отцом».

Выдержав жестокую трёхсотлетнюю конкурентную борьбу, конфуцианство становится официальной идеологией империи Хань, и с тех пор остаётся основой китайского менталитета. Конфуцианство пережило века, ибо основано на отношениях доминирования-подчинения, заложенных в наш геном эволюцией.
 
В настоящее время конфуцианские ценности широко распространены в Восточной Азии: в самом Китае, в Тайване, в Гонконге, в Сингапуре, в Южной Корее, Японии и Вьетнаме. Считается, что именно в конфуцианстве кроется главный секрет успешного экономического роста многих азиатских экономик.

Посмотрим, как устроена деловая жизнь в Японии. В любом крупном японском предприятии, нетрудно заметить признаки большой патриархальной семьи. Работодатель выступает в роли отца, проявляя к подчиненным  отеческую заботу. К примеру, он содействует в получении ими достойного жилья и качественного медицинского обслуживания. Сотрудники отвечают боссу «сыновней почтительностью», то есть лояльностью.
 
В Японии не принято переходить из одной компании в другую в поисках более выгодных условий найма. Придя работать в компанию, новичок, какими бы способностями ни обладал, начинает с самых низких должностей. Чем дольше он работает в компании, тем бОльшими привилегиями пользуется, и тем более уважаем.

Одной из главных ценностей японского делового коллектива является гармония. Известно, что у японцев и в деловой среде, и в быту интересы группы важнее собственных интересов. Люди стремятся учесть мнение всех членов коллектива, чтобы избежать любых конфликтов.
 
Практически в любом японском офисе поведение сотрудников в той или иной степени регламентировано: существуют определенный распорядок дня, определенная форма одежды и инструкции поведения для различных ситуаций.

Помимо гармонии, важнейшими ценностями в японской деловой среде являются скромность, сдержанность, упорство, трудолюбие и чувство долга.
Воплощением этой японской особенности является поговорка «выступающий гвоздь забивают». Она означает, что не следует выделяться, демонстрируя свои достижения и способности. Скромность и сдержанность предполагают безусловное подчинение авторитету и даже некоторое самоуничижение перед вышестоящими.

Японские корпорации в корне отличаются от своих западных аналогов. Многие аналитики, вообще, считают, что государственный строй Японии не является демократией в западном смысле этого слова, а своеобразным союзом  руководства практически несменяемой Либерально-демократической партии со стоящими за нею промышленными магнатами.

Действительно, если под демократией понимать народовластие, то в странах победившего конфуцианства её просто нет, но демократические процедуры (я бы сказал демократические ритуалы) такие, как выборы властных органов и их подотчётность парламенту, неукоснительно соблюдаются. Однако реальная власть — дело отнюдь не формальное.

Теперь коснёмся Сингапура. Весь мир был поражён невероятными успехами этого маленького островного государства за тридцатилетнее премьерство Ли Куанг Ю (1959—1990). Из бедной страны, вынужденной импортировать пресную воду и строительный песок, Сингапур превратился в одну из богатейших стран мира. Экономическое чудо произошло в государстве, в котором капиталистическая экономика сочеталась с авторитарной политической системой, подавлявшей свободу слова и политическое инакомыслие.

Ли Куанг Ю утверждал, что его модель соответствует конфуцианским культурным традициям Восточной Азии, и она много лучше демократии западного образца. Более того, Ю считал, что западная демократия с её вседозволенностью и социальной нестабильностью, вообще, не подходит азиатам.
 
По мнению знаменитого американского аналитика Френсиса Фукуямы, главное отличие конфуцианской культуры от культуры Запада связано со статусом личности. Ведь на Западе личность может пренебрегать всеми формами социального долга, начиная с семьи и кончая государством. Видя, к каким разрушительным последствиям ведёт поощрение индивидуализма в странах Запада, азиаты склонны придерживаться конфуцианского коллективизма.