День крещения Руси Новелла

Фрагмент из романа-эпопеи "Милосердие".
Повествует о первых сёстрах милосердия древней Руси.

"День крещения Руси" Новелла

Киев, Лето 1223 год от Рождества Христова

Стены города войско покидало в первых числах месяца Травень. Двумя колоннами. Головную возглавлял князь Мстислав Романович, вторую дружину старший сын Святослав. Путь неблизкий, до Хортица острова намеревались добраться за неделю, а там с половцами да с другими князьями сплотиться. Накануне вечером к князю на поклон явилась Анисья, настоятельница монастыря Сятой Ирины. Хоть и занят был очень Мстислав, уделил ей время, о чём не пожалел впоследствии. Поведала Анисья о некой девице, дочери олешского рыбака из людин, перенявшей врачевание от своей покойной матери:

— В женской обители врачует Веста больных да увечных травами и другими снадобьями.

— Наслыхан, не по годам травознадица отменная, знает толк в цветах и кореньях.

— Значит не забыл, как на день "крещения земли Русской" из Белой Вежи гонца твоего нашли в беспамятстве у ворот городских?

— Сам в толк не возьму, как он с расшибленными членами на коне удержался. А вот голубица твоя почище любого знахаря будет. И стрелку у Молчана враз выудила и косточки ломаные вправила.

— Так возьми Весту с собой, оберегом для ратников станет, потому как крепка духом и в лекарских делах сведуща. Обузой не станет.

На том и порешили. Добрались до Хортицы нескоро, по пути в сражениях с татарами вязли. Умаялась Веста, с непривычки всё тело болело, только недолго почивала от дел. В последний день месяца Травень, у Калки, не спросясь, перешла вслед дружине Мстислава Удатлого на другой берег. Сеча ждать не заставила. Вот где ей впервые в жизни страшно то стало. Пораненный конь рванулся, возком перевёрнутым ударило, потащило куда-то. Тут и свет для неё померк.

Очнулась на закате у воды среди зарослей рогозы. Пологий берег реки погружался во тьму. Сперва уха коснулся недалёкий инородный говор, а близости вполслуха бурлила ругань непотребная, густо разбавленная стенаниями. Кой-какие хулили князя Галицкого, дескать, какой же он удатлый, ежели татары побили нас всех?! Мало-помалу в голове прояснилось, приподнялась на колени. Осмотрелась. Выручал отблеск луны, мелькавшей в разрывах тёмно-серых облаков. Её и оторопь взяла. Валялись куда ни повернись тела погибших и раненых. Ветер усилился, небо заметно очистилось. Серебряный диск с безучастностью взирал на княжие мужи, на отроков да детей боярских. Сама едва стон сдержала. С грехом пополам Веста встала, слабость ещё цеплялась за телеса. Добралась до ближайшего ратника, лежащего ничком. Большая рана на спине темнела застывшей кровью. Мёртв? Тронула неподвижное тело. Усомнившись, прильнула носом ближе, поруб припахивал смертью. Тяжело вздохнув, поплелась на жалобный стон лежащего поодаль воина, по всей видимости покалеченного монгольской саблей. Девушка пригляделась. Наполовину перерубленная нога точилась кровью. Обличьем он чем-то напоминал её отца. Такое же худое, изрытое оспой лицо, негустая бородёнка, изношенное веретище, выглядывающее из-под разодранной кольчуги. Жалость шевельнулась в душе Весты. Рывком оторвала снизу полосу от своего синего льняного запона и натуго затянула верхнюю часть бедра. Заметив это, валявшийся недалеко тяжело раненый юноша, ещё чадо с виду, едва слышно с придыханием прошептал:

— А я тебя знаю, девица... ты родителю моему ноженьку сохранила. Как с хоромов боярских сверзнулся... загнила рана вскорости, ты и прижгла горящим трутом. Велел кланяться, да вот токмо и свиделись.

Его левая рука была рассечена до кости, а из правого предплечья торчал обломок стрелы. Веста в растерянности оглядела раны.

— На вот... возьми жало, — процедил стонающим голоском.

С натугой вытянул из-за сыромятного голенища нож с широким и длинным лезвием. Не удержал, оружие выпало из слабеющей ладони. Это несколько отрезвило её. С помощью острия извлекла застрявший в ране наконечник. Юноша только скрипнул зубами. Теперь уже не раздумывая, высосала из раны кровь, затем тем движением оторвала длинную полосу ткани от своей нижней полотняной рубахи. Половину бинта наложила на предплечье, второй накрепко затянула левую руку. Дружинник вскрикнул и тут же замолчал, очевидно от резкой боли лишившись чувств.
 
Девушка на какое-то время присела на мокрую землю, чтоб хорошенько обдумать, как ей быть дальше. Все припасы чистого полотна и снадобья растеряла, сохранила лишь склянку с сикерой. Предсмертные хрипы увечных да стенания раненых бередили слух, не давая собраться с мыслями. Острая сердобольность овладела Вестой. И прежде испытывая сочувствие к сторонним людям, она ощутила потребность и далее, несмотря собственную боль во всём теле, творить спасительную помочь. Уже без стыда и сожаления, отрывая последующие полосы ткани, всю ночь ползала на разбитых коленях ко всякому стону. Так до утренней зари, со словами молитвы и вершила благодеяния. Рубленые и рваные раны промывала вином. Скинув остатки нижней рубахи, распластала её на ленты и пеленала обезображенные члены, точно кровных младенцев. Сжав зубы, отсекала висящие клочья кожи и мышц. А чуток засветало, силы покинули Весту, рухнула лицом в лужу, едва оттащили. Пришла в себя на другом берегу, как затаскивали на обрыв. Поблагодарила, что не бросили на съедение лиходеям. Усмехнулся пожилой ратник. Неспеша скинул с плеч свою воинскую рубаху. Распахнув широкий ворот, облачил на девицу. Буркнул в ухо:

— Скорей бы княжича своего оставил, а тебя б, голубица, до дома бы на руках снёс.

Он перекрестил её широким взмахом и ровно боярыне,  поклонился в пояс, коснувшись рукой земли:

 —  Спасла ты многих людей, Веста, этим ещё крепче веру христианскую утвердила в душах наших. Храни тебя Боже великий! 

                * * *

2012 – 2022 гг.