Памятник при жизни. тель-авивские рассказы

(Из сборника «Зефир в Шоколаде»)
***

Нынешняя беспрецедентная бойня, устроенная Израилем в оккупированных им палестинских территориях, возвращает меня к тем дням, когда, проболтавшись около года между Веной и Ладисполи, я наконец-то оказался в Балтиморе (США).

Сделав там (за полтора года) неплохую (для инженера-одиночки) карьеру - от мойщика посуды до техника по сборке станков, я отправился в Израиль.

План был прост: быстренько оформить необходимые документы для переезда супруги в США, и вернуться с нею. Тем более что израильское приглашение занять должность фотокорреспондента в многоязычном журнале свербело творческим зудом все клетки моего фотографического организма.

Но судьба (с помощью американо-израильской бюрократии!), распорядилась иначе: документы мы-таки оформили, но вернуться в США мне пришлось одному. Правда, не на долго. Я поехал в Израиль снова и задержался там... 

Люди, живущие в других странах, представляют себе Израиль (с «его» военными и политическими «успехами») некоей «страной обетованной, где молочные реки текут в медовых берегах», населяют её герои-силачи, типа библейского Давида. 
Давидов, кстати, там не так много – в основном Йоси и Шломо, а в апреле 1990 года Израиль представлял собой НЕЧТО вроде советского НЭПа, но построенного на деньги США + рабский труд арабов с оккупированных территорий. Здесь и руководящая роль профсоюзов, и бесплатные талоны на повидло и подпольные миллионеры (типа Корейко) - да поймут меня знатоки Ильфа и Петрова!

Однако, на собственном опыте я обнаружил, что в Израиле, количество безработных и  обездоленных людей, голодных детей не меньше, чем в любой другой не-коммунистической стране.

Сотни тысяч израильтян не могут одновременно кушать, платить за квартиру и коммунальные услуги. У них просто недостаточно денег.
Отчеты израильского социального обеспечения (На 2023 год!) показывают, что треть детей в Израиле растут за чертой бедности. А потом их призывают в армию, чтобы они боролись за интересы богатых евреев.

Большинство богатых и сверхбогатых «израильтян» живут за пределами Государства Израиль, подпитывая его агрессивную внешнюю политику.
Бедные и голодные израильтяне считают своих арабских соседей виновниками собственного убогого существования. Благотворительность помогает им вырваться из порочного круга нищеты в ряды армии и спецслужб.

И вот, я оказался в «земле обетованной».

Один из со-владельцев журнала (который прислал мне приглашение на работу), рижский еврей с зелёными глазами и декоративными латками на локтях импортного «пинджачка», сразу заметил, что "...для полноценной оплаты труда, бухгалтерии необходимо представить документ о моём праве на работу в Израиле, и вообще – мне необходимо обзавестись внутренним паспортом вновь прибывшего иммигранта, или как этот документ называется в израиле – "Таудат Зеут  Оле".

- Иди, пройдись, — сказал он, улыбаясь. — Это недалеко от нас: Бреннер, угол Аленби. Захвати фотоаппарат с собой и сделай пару снимков. По дороге. Посмотрим, какой ты фотограф!

Действительно, от конторы журнала, что располагалась тогда на углу Дерех Яффо и Аленби, это было не далеко, но зато – колоритно. И я отправился по указанному адресу, где тогда находилось городское отделение Мисрад Клита.

Несмотря на понедельник, день был восхитителен! Апрелькие цветы завалили все газетные и фалафельные киоски на улице Аленби, которая ещё не была вычищена после миновавшего шабата.

Такой грязной улицы мне ещё видеть не приходилось и мой фотоаппарат щёлкал непрестанно – будто я готовил репортаж для журнала «Крокодил».

Один из прохожих, закончив писать под чахлое деревце, здесь же – на замусоренном тротуаре, объяснил мне на ломанном английском, что
«...уборка мусора, как и другие тяжёлые и грязные работы – возложена на арабов, жителей оккупированных территорий. Если на территориях тихо – то некоторых жителей пускают в Израиль на заработки. В этот, пред пасхальный понедельник, арабов не запустили в Израиль из-за того, что один из них зарезал израильскую семью на которую он работал».
 
Получив исчерпывающий ответ, я отправился дальше. Нищих попрошаек становилось всё больше при приближении к улице Бреннер и базару «Кармель». Некоторые из них полу стояли, раскачиваясь в молитве, другие гордо возлежали на тротуаре распевая псалмы на иврите или просто взывая (кто на иврите, кто на английском, а кто и на русском языках) к милосердию (в виде парочки шекелей) к спешащим мимо них, прохожим.

Мои 36 кадров закончились и я сменил плёнку в фотоаппарате.
Оказавшись на углу с улицей Бреннер я увидел сразу две гигантские людские очереди. Одна начиналась прямо здесь – на перекрёстке, а «хвост» другой был заметен на следующем перекрёстке - на улице Шенкин.

Подойдя к первой очереди, я спросил (на английском языке) у стоящих на солнцепёке людей: - Здесь ли находится Мисрад Клита? - на что получил исчерпывающий ответ на русском.Собственно, я мог бы и не напрягаться с английским – и так, с первого взгляда на мужчин в брюках и чистых рубашках и на женщин в красивых платьях было ясно что это имигранты из СССР.
 
- А что это за очередь на следующем квартале? - спрсил я.
- А это очередь в контору, где выплачивают безработцу старожилам и пособие на жизнь новым имигрантам – хором отвели несколько человек.
 - А ты что, турист – последовал встречный вопрос, сопровождаемый раглядыванием моих шорт, майки с надписью «I Love New York»и и фотоаппарата «Киев» на плече.

Я не успел ответить, так как тутже последовал другой вопрос от мужика позади меня:
- Ты, что ли, здесь крайний?  Оглянувшись, я подтвердил, что в этой очереди я вроде бы последний.
Мужик довольно икнул и закурил «Шипку».

Я решил найти «голову» очереди –змеи и, заручившись согласием впереди и сзади стоящих отпавился впеёд, по улице Бреннер.

«Голова» находилась у двери с надписью на русском языке «Олим Ми Руссия» - внутри и на втором этаже потрёпанного здания, пахнущего казармой. Съёжившись под подозрительными взглядами «головы» я потоптался немного и заметил напротив по коридору открытую дверь, над которой висела надпись «Immigrants from the USA and other countries».

У двери никого не было, а внутри сквозь завесу табачного дыма, проглядывались кабинет, письменный стол и сидящая за ним дама в армейской гимнастёрке.

Дама была жгучей брюнеткой с прилипшей к нижней губе сигаретой, но всё равно похожая на Нону Мордюкову.
Не стесняясь «головы» я вошёл в дверь «Immigrants from the USA and other countries», и гордо заявил:
-  I am an immigrant from the USA!

Брюнетка подняла глаза от читаемой газеты и, не вынимая сигареты изо рта, воскликнула:
- Так и что? Тебе что, памятник при жизни поставить?  Иди в общую очередь, «американец»!