Две сестры

Мила стремительно вошла в квартиру, и вместе с ней ворвалась её весёлая и бурная жизнь! Почти с порога она сообщила:

– Приготовься, завтра я познакомлю тебя с будущим мужем!

– Ого, как внезапно, – старшая сестра оторвалась от ярко освещённого настольной лампой круга, отодвинула стопку зачётных работ и уставилась на Милу. Ну что же, этого следовало ожидать, пятый курс, девушка взрослая, может себе позволить.
 
– А кто он?

– Увидишь. И удивишься.

– Я его знаю?

– Скорее да, чем нет.

Лика прислушалась к себе: расстроилась или нет? Она старше сестры на шесть лет, но замуж ещё не вышла. Возможно, пока. Но зависти к Милке она не испытывала, уже имелся весьма сомнительный опыт совместного проживания с мужчиной, которого она тоже очень хотела называть мужем. Но не сложилось.
 
– Хочешь, чтобы мы накрыли стол? Честь по чести? Тогда с утра бегом в магазин, дома ничего такого нет.

– Да, я сбегаю.

Милка жевала, одновременно разогревая что-то в микроволновке.

– Ты бы хоть переоделась.

– Сейчас.

Вот и выросла маленькая девочка, стала невестой. Лика невольно подумала о маме, которую они потеряли уже три года назад. Мама мечтала дожить до внуков. У Лики не получилось. После университета аспирантуру не вытянула – мама болела, пришлось взять всё на себя; сейчас работа на кафедре языковой коммуникации. На женском факультете с парнями всегда  напряжённо. А Мила действительно стала часто задерживаться, возвращаться ближе к полуночи. И никаких объяснений не терпела, «моё личное дело». Всё естественно: молодая, красивая, умная, успешная.
 
– Мила, он тоже факультет иностранных языков?

– Нет.

– Откуда я тогда могу его знать?

– В университете он известен.

– Слушай, не крути, кто?

– Большая шишка. Придёт, увидишь.

– А как ты с ним познакомилась?

– Отстань, я спать хочу. Завтра поговорим.


Ровно в условленное время, минута в минуту, в 16.00, раздался звонок в дверь. Милка кинулась открывать. И вот в коридоре появился невысокий человек с большим букетом роз и пакетом.

– Цветы сестре.

Лика подошла к дверному проёму. Она увидела… профессора кафедры психологии, а также заведующего педагогической лабораторией и, кажется, члена Академии Панина Павла Ивановича. Лика знала о нём со студенческой жизни, когда проходила педпрактику в школе. Ну и шишка.

– Эти цветы вам, Елизавета.

– Спасибо, проходите. Мы вас ждали.

Милка сияла! Было ясно, что она счастлива. Подхватила за руку Павла Ивановича, усадила в кресло, сама полетела на кухню с пакетом, чтобы достать разные вкусности.

– Павел Иванович, можно сразу за стол. Мы с сестрой даже обедать не стали, ждали вас.

– Хорошо, хорошо.

Лика была разочарована. Весьма немолод, скорее всего, за пятьдесят, хотя держался респектабельно. Непринуждённо. Но скрыть возраст невозможно: пегие волосы, несвежий цвет лица, морщины, зубы и, главное, острый и настороженный взгляд. Лика никак не могла связать свою чудесную и нежную сестру с этим потёртым жизнью господином. «Заткнись – это всё эмоции. Хорошо уже то, что он не жирный и не потный, пахнет парфюмом, в свежей рубашке. И вообще, если Милка его любит, то….». И всё равно в душе наступили сумерки: «Я не должна так думать, но он мне не нравится». Почувствовал ли это Павел Иванович? Лика знала по опыту, что люди прекрасно улавливают отношение к себе и нужно очень постараться, чтобы их обмануть. Хотя чаще всего это бесполезно. «Я что – ревную?»

– Итак, открываем шампанское. За знакомство!

– Лика, твой бокал.

– Павел Иванович, держи тарелку! – Мила действительно была счастлива.

Обед шёл своим чередом, разговор в целом можно считать оживлённым. «Пусть будет, как будет. Хотя бы пока».

И вот серьёзный разговор.

– Я очень надеюсь, что вы, Елизавета, человек без предубеждений. Да, я не молод, но у меня прекрасное здоровье. Увлекаюсь спортом. Вы уж простите, что я это говорю. Мы с Милой хотим зарегистрировать свои отношения.

Мила звонко захохотала, но старшая сестра смущённо молчала.

– Надеюсь, что ты не потребуешь медицинское освидетельствование?

– Я уже был женат. Точнее, недавно завершился развод, и теперь ничего не мешает зарегистрировать отношения.

– Да, конечно…

– Двое детей уже взрослые, у них свои семьи. Я обеспечил их квартирами, остальное в их руках. Есть внуки. Но так бывает, что силы остались и впереди ещё годы жизни. Мы с Людмилой любим друг друга и хотим быть вместе.

Последние слова как-то замямлились. Лика тоже была в замешательстве и не знала, что сказать в ответ.

– Я предлагаю провести свадьбу летом. Может быть, в августе. Мне самому свадьба не нужна, да вот Людмила очень хочет.

– Конечно, конечно…

– Обязательно!

– Кстати, осенью пройдут вступительные экзамены в аспирантуру. Людмила, с её блестящим уровнем знаний, хочет поступать. Я уверен, у неё получится. Поддерживаю. Что вы скажете о наших планах?

– Ну… Мила взрослая, она сама принимает решения. Лишь бы счастлива была…

– Я хочу, чтобы вы, Елизавета, не смотрели на меня предвзято. Я действительно очень хорошо отношусь к Людочке. Я буду её беречь. Мне крупно повезло, что она обратила на меня внимание. Обещаю, она будет счастлива.

Разговор ушёл в университетскую жизнь, в научные интересы Павла Ивановича. Он был остроумен, уверен в себе, да, в нём было обаяние. Большая разница в возрасте, но такое бывает. И всё же Лику цепляло то, как он мелко пережёвывает пищу, поправляет редкие волосы, кладёт кисти рук ладонями вниз на стол. «Это мелочи. Просто я его не люблю. Буду стараться».

Приём был окончен. И уже вечером:

– Мила, а тебе не кажется, что он староват?

– Сегодня это обычная ситуация.

– Но брак… это же надолго. Для него – прожить счастливую старость, для тебя – единственную молодость.

– Надеюсь, навсегда.

– Куда ты торопишься? Поживи с ним просто так. Узнай как человека.

– Я категорически не согласна. В этом есть что-то унизительное. И Павел Иванович не может этого себе позволить. Он на виду. Я думаю, что регистрация – это формальность, так что же её бояться? Наоборот, это честно. Как человек он супер.

– Мила, ты так молода! Ты ещё в этих делах ничего не понимаешь.

– Не считай меня убогой. Ты много понимаешь, да. Я видела твои отношения. Молодой, красивый и даже умный. Математик, кибернетик! И что?

– Моя жизнь не образец, конечно. Но мне известно, что такое любовь молодого мужчины.

– И что же это такое? Какое-то необыкновенное волшебство?

– Ладно, Мила.

– Возможно, ты мне не поверишь, но я люблю Павла Ивановича.

– Разве можно любить старика? Это как-то противоестественно. Мне кажется, что он любит только себя.

– А молодые мужики кого любят? Правильно, только себя. Посмотри на них. Избалованы женским вниманием, хотят здесь и сразу, а если нет, то пошла вон. Когда, не приведи Господи, общаются – двух слов не вяжут. А то и не желают общаться, ноги раздвигай и всё, больше от тебя ничего не требуется. Сейчас молодые парни – это набор эгоизма, больных амбиций и жадности. А мы с тобой в материальном плане ничего не имеем.
 
– Откуда в тебе столько цинизма? Молодые мужики разные бывают.

– Разные – это какие? Расчётливые – и растяпы, маменькины сыночки. Но тема одна: квартира, твоя – не твоя? На чьей тачке ездишь? Почём и сколько. А я бесприданница, я ничего не могу предложить.

– Есть приличные.

– Меня от одного этого слова мутит. «Приличные». Бедные и скромные? Нам ничего не надо, мы сами заработаем. А потом сживают со свету свою семью дикой жадностью, экономят на всех. Видели такое на собственной родне.

– По-твоему, и настоящей любви не бывает?

– Бывает. У меня настоящая любовь. А что касается молодых, то пока ты, Лика, такого дождёшься, будешь в возрасте Павла Ивановича. Прекрасная перспектива. Правда, он материально всего достиг, а чего достигнешь ты? Я не хочу всю жизнь перебиваться на копейках. Мы с ним, между прочим, едем отдыхать в Турцию.

– Почему не на Мальдивы?

– Смешная шутка. По крайней мере не дикарями на Алтай.

– А если полюбишь другого человека?

– Знаешь, глупо загадывать. В этом году я поступаю в аспирантуру в Москве. В Академию. У Павла Ивановича связи.

Разговор был окончен. А ведь Лика точно знала, что любовь есть. Что без любви жить трудно. Даже невозможно. Они смешные, влюблённые мужики! Такие неуклюжие, даже когда проводят решительную атаку на предмет обожания. Милые! Нет, они далеко не все такие, как считает Милка. Конечно, разные. Но если любят – щедрые, нежные. С готовностью терпят все неудобства и капризы. Кстати, часто наивные! Глаза их сияют по-особенному, преданно. Да, толстокожие, но это и здорово! Лика тихо засмеялась. Она знала любовь и была любима… но есть и другая жестокая истина – всё проходит. «Я могу в итоге остаться одна. Это возможно. Но я не смогу выйти замуж просто от тоски, от того, что так принято. Или выгодно. По крайней мере, пока. Это значит лишить себя надежды?»

Торжественная регистрация во Дворце бракосочетания – редкое впечатление для Лики. Потом дорогой ресторан, отдельный, почти пустой зал. Немного гостей: Милкины подруги, старые друзья Павла Ивановича. Без жён. Лика понимала, почему не было родственников жениха, почему немолодые господа пришли без жён. Она даже не обиделась, когда весьма престарелый профессор стал за ней приударять, стараясь прижать к своей пухлой груди. Просто сказала: «Вы мне не нравитесь, отойдите». Мероприятие было слегка подпорчено в конце, когда внезапно появилась взъерошенная полная женщина. Её пытались удержать, а она громко выкрикивала:

– Паша, зачем ты женишься! Просто так живи с девкой, как всегда было. Я потерплю! Паша!

Павел Иванович и ухом не повёл. Мила напряглась, но промолчала. Вечером молодые уехали в свою квартиру.


Долго, долго Лика не видела свою любимую сестру. Сначала курорт, потом Москва, аспирантура. Если бывала в городе, то забегала домой редко и ненадолго, чтобы забрать какую-нибудь вещичку или книжку, часто, когда Лики не было дома. Но сестра звонила, делилась впечатлениями: первый раз на море, за границей! Москва! Она поселилась в аспирантском общежитии, но одна в секции, без соседей – это круто. Интересные люди в Академии, диссертация. Мнение сестры тут было очень ценно, Милка знала, что Лика может реально помочь в различных моментах теории, в подборе авторов и источников. В выстраивании общей логики работы. Ей можно задать вопросы, которые неудобно обсуждать с научным руководителем, а сестра – свой человек.

– Почему ты так и не пошла в аспирантуру?

– Работать надо было. Мама. На что бы мы с вами питались? Теперь я понимаю, что для меня это бессмысленно. Лучше расскажи, как ты живёшь?
 
– Живу отлично. Павел Иванович приезжает часто. Мы счастливы, – Милка заразительно смеётся.

– Возвращаться к нам, в наш город, планируешь?

– Конечно. Москва – это звучит гордо. Но жизненные условия на любителя. Всё далеко, много времени уходит на дорогу. Вот взялась получать права, а до автошколы час добираться и обратно столько же. И это еще повезло. Ну, если не работать… Тогда вообще лучше за городом.

– А ты как хочешь?

– Лика, я амбициозная. Мне диссертация нужна не просто так, и я хочу быть на виду, первой. Дома я точно не высижу. Павел Иванович предлагал. Нет уж, извините. В нашем университете я могу стать лидером, добиться большего, чем здесь. Тут московских чик хватает, разных деток, жён, просто ловких. Понимаешь, жизнь серой мыши не для меня. Я своего добьюсь своими знаниями и трудом, – Милка опять смеётся.

Младшая сестра девушка с характером. У Лики отлегло от сердца, значит, будет рядом. А вообще-то жизнь мало меняется. Может быть, что-то будет?.. Случится чудо, и… Мечтательница, что же будет? Найди какие-то радости вокруг себя. Теперь ты единоличная хозяйка квартиры, можно завести любовника, родить ребёнка. Неужели одного сама не вырастишь? И всё же холодная стойкая тоска.

Однажды паренёк с третьего курса заинтересовался её персоной. Не сразу заметила, удивилась про себя. Приятный, ровненький. Но, боже мой, лет десять разница в возрасте, это как? А что удивительного, внешне ты ведь очень ничего! Стала невольно присматриваться, не утерпела и рассказала подруге. Маша, умевшая регулярно менять любовников, квалифицированно ответила:

– Попробуй. Только имей в виду, что он с твоего факультета, если начнёт трепать языком, может быть неприятно. Я выбираю из других сфер.

– Например, каких?

– Авторемонтник был у меня, чудный парень, но не удержался. Потом в Сети познакомилась с айтишником. Хороший человек, специалист. Уехал за границу, звал меня с собой, но ведь у меня мама одна. Кому я её оставлю. Советую, обрати внимание на интернет. Иногда везёт.

– Слушай, я не такая старая, чтобы по интернету искать.

– Сейчас это нормально, люди мало знакомятся в компаниях, а так гораздо легче. Конечно, нужно разбираться, чтобы не был идиотом.
 
Лика решила не спешить со студентом. Если что-то серьёзное, то проявится. Так и переглядывались, а потом она увидела на перемене, как он целуется с длинноногой красавицей. Чепуха – но неприятно. Ну и чёрт с ним. Слова мудрой Маши:

– Подумаешь, целуются. Парни часто сразу за несколькими девушками успевают. А ты не зевай, гни своё. За счастье надо бороться.


Новый Год встречали у Лики, как всегда своей женской командой – бывшие одноклассницы языковой гимназии: Зинуля, Вероника, Леночка, Маша. У всех похоже сложилась жизнь, без мужей, без великой карьеры, хотя в целом приемлемо. Вузы закончили, работали с переменным успехом, успели побывать замужем, но дети только у Вероники. «Наверно, это наше поколение такое – семью не можем организовать». Жили и не чувствовали ход времени, как будто только вчера был выпускной, как будто впереди огромная счастливая жизнь. Так оно, наверно, и есть, ну что такое тридцать лет? Только сын у Вероники уже пошёл в школу, а дочь учит английский язык в Британском центре. Чужие дети оттеняют возраст. И невольно нужно ответить на вопрос: зачем живу?

Ближе к полуночи собрались за столом, наготовили шикарной еды, никакие рестораны не сравнятся. Подняли бокалы – встретили Новый Год! Уже через час объелись, надоел новогодний концерт, вызывавший приступы желчи, затеялся привычный разговор «за жизнь».

– Как твоя сестра?

– У неё всё отлично. Занимается тем, что ей интересно. Любима и любит. Надеюсь. Всё время смеётся!

– Молодец. Не упустила шанс. Иначе сидела бы среди нас и тосковала.

– Почему тосковала? Я не тоскую, мне хорошо. Завтра едем в Шерегеш кататься на лыжах.

– А дальше что?

– Дальше жизнь. Понимаешь, жизнь. Не надо усложнять. Как Милка встречает Новый Год?

– Звонила вот только что. Они в Сочи, тоже катаются на лыжах и даже плавают! В бассейне своего отеля.
 
– Если есть деньги, то дело в шляпе.
 
– Имеется небольшое отличие: Мила с любимым мужчиной, а ты? С подругами?

– У нас в кампании тоже есть мужчины. Правда, они глубоко женаты, – это Зинуля шутит.

– Знаете, у Милы есть анти-цель. А у меня, в отличие от сестры, ни цели, ни анти-цели.

– Интересно, что это такое?

– Она не хочет быть обычной труженицей, так называемой пчёлкой. Ломовой лошадью. Точка. Да, она готова пахать, но только на условии, что может поехать в Сочи, в Париж, в Лос-Анжелес. Может жить в дорогих апартаментах, ездить на дорогих машинах. Она хочет туда, наверх. Кто из вас рискнул бы?

– Получается, её нынешний муж – первый стартовый номер? Тонкий расчёт?

– Ты наговариваешь на свою сестру. Мила ни разу не похожа на типаж дорогой шлюхи.

– Нет, конечно! В-первых, она всё-таки пчёлка. Во-вторых, реально влюблена. Но вернуться в первоначальное состояние скромной работницы образования не согласится ни за что. Я убеждена.

– Было бы странно, если бы согласилась. Ключевое слово – «влюблена». Кто из нас влюблён? Где они, в кого бы мы влюбились?

– Уже всё было. Было… И больше не отпущено.

– Послушайте, я согласна и без всяких чувств выйти замуж за такого человека, как Милкин муж. Даже за менее упакованного. Просто приличного человека.

– И что дальше? Варить ему похлёбку, растить его детей, экономить, экономить, брать дополнительную работу и так далее. И никто не скажет спасибо.

– Не его, а своих. Дети – это не всегда только минусы. Честно, я себя не представляю без Алёнки и Вовика. Но оказалось, что одной легче. В каком-то смысле. Мой бывший – далеко не худший представитель человечества, но сейчас у меня руки развязаны. Захотела – хожу на йогу, хожу на танцы, езжу на море. Меня на всё хватает. Да, надо зарабатывать, куда без этого.
 
– У тебя бабушки детей могут подхватить. Да и Виктор хорошие деньги даёт на детей.
 
– Выбирать надо с умом, чтобы потом от детей не прятался.

– А что, на любви-то крест поставить?

– Лика, любовь – это твой характер. Вот ты замороченная, ждёшь каких-то особенных чувств. А их нет. А ты всё ждёшь. Секрет же давно известен – просто секс.

– Ну, вот это точно – тоска и припара. Считайте меня больной, но я без этого обхожусь. Ни болезней, ни моральных страданий. Вот мы собрались на Шерегеш. Отлично! Поедем в Петербург, в Калининград. Еще лучше! Летом в Сочи. Моё начальство разрешает работать удалённо, поэтому еду куда захочу. Зачем мне цепляться за мужика. Посмотрите вокруг, а много ли достойных? Всё какая-то мелкота узколобая. Ну, скучно! Слушать его бред, в рот ему заглядывать, подлаживаться, прикидываться. Скажем откровенно: хороших мужиков мало. Их на всех не хватает. Нет – так нет. Искать по всем углам я не собираюсь. У меня, к сожалению, высокая планка.

– На кого намекаешь?

– Я не имею в виду присутствующих.

– У тебя ещё высокие доходы, можешь себе позволить.

– Вспомни, когда выбирали вузы. Я вам говорила – зачем иностранные языки, экономический? Ещё хуже медицинский. Компьютерные технологии – вот лучшее.

– Каждому своё. У нас вся семья врачи. И я имею не анти-цель, а цель: ещё немного поработаю и уеду в столицу. А там посмотрим.

– Ну, вы интересные! Вы что, вечно молодые? Уже сейчас, считайте, тридцатник, уже подзадержались. А когда вы собираетесь детей рожать? После сорока? Или пятидесяти? За себя я спокойна: вовремя родила, и дети не придурки, Слава Богу.

– Я за тебя тоже рада.
 
– При сегодняшней медицине вполне можно после сорока.

– Можно, конечно, жизнь сохранят. Вот только мозги могут быть набекрень или что-нибудь врождённое, не дай Бог. Вас это устроит? Надо поторопиться.

– Вот и встретили Новый Год. И цель сформулировали – родить! Давайте поднимем наши бокалы!

Хохотали, обсуждали шоу-бизнес, даже танцевали. Утром разошлись по своим уголкам, в сером январском дне, в крепком морозе, кто пешком, кто на личном авто. Нужно мыть посуду, делать уборку. Обычные дамские разговоры – пустое. Не надо обманываться. Если знаешь, что такое любовь, на суррогаты не согласишься. Семья, дети? Будем верить в чудо.


Через год, через два-три, и Милка наконец успешно защитилась. Павел Иванович всё оплатил, подарки членам Совета приобрёл, внёс кому надо денежки, организовал шикарный банкет. Защита диссертации – дело не дешёвое. Эти годы сёстры виделись урывками, несколько раз. Павел Иванович как бы не поддерживал, не подпускал близко к молодой жене.

– Знаешь, он ревнивый. Правда, скрывает. Всех моих знакомых требует представлять. Контролирует! – Милка говорит легко и весело.

– Как это возможно, вы в разных городах.

– Представь себе. Берёт номера их телефонов, звонит. Не всем это нравится. Держат со мной дистанцию. Одна девушка спрашивает: а ты не боишься? Чего бояться, я верная и честная. Я его люблю. Портит иногда настроение, но терпимо.

– Твой телефон не прослушивает?

– Что ты говоришь! Это возможно?

– Почему бы и нет.

– Надо подумать, – смеётся.

И вот сестрёнка вернулась! Лика приготовила домашний приём, Павел Иванович и Мила пришли, как всегда, минута в минуту. Невольно Лика заметила: он постарел, а она… Что-то в ней неуловимо изменилось. Не такая весёлая? Она действительно стала старше, сдержаннее. За столом разговоры были дежурные – о работе. Лика не утерпела:

– А как Москва? Не жалко расставаться?

– А что Москва, город как город. Только очень большой. Нормальные деньги там заработать сложно, – твёрдо высказался муж.

– Нет, не жалко. Наоборот, я соскучилась по нашему городу. По друзьям.

– Павел Иванович, я вас прошу, пусть Мила останется у меня ночевать. Так хочется наговориться! Моя сестрёнка. У меня нет ближе человека.

Он явно напрягся, но не отказал. Когда, наконец, остались вдвоём, Милка усмехнулась.

– Надо же, согласился.

– Мне казалось, что ты им будешь вертеть, а вышло наоборот.

– Он непростой, иногда сильно давит.

Лика насторожилась.

– Давит? Зачем? Разве ты… твоё отношение к нему изменилось?

– Нет, я его люблю. Я не представляю, как без него я могла бы жить. Но когда давит, плохо, как будто виновата.

– В совместной жизни бывает по-всякому, не всё же праздники. Тратишь, поди, много, вот и давит. Ты привыкла к достатку. У тебя всё есть: дом, машина, путешествия.

– Есть только то, что хочет Павел Иванович. Я как раз поняла, что могу без этого обходиться.

– Это только кажется. Вот у меня нет машины. Я езжу на общественном транспорте. Знаешь, как это в час пик или в сильный мороз? И времени сколько отнимает. Невольно позавидуешь.

– И всё-таки это ерунда. Машина – это тоже куча времени. И денег.

– Мила, у тебя есть своя крыша над головой, ты не думаешь о том, как заработать. Ты свободна!

– Свободна? Мою жизнь трудно назвать свободной. Дом – Павла Ивановича. Нет, я не хочу жаловаться, всё хорошо, я правда зажралась. Но мой дом здесь. Ты меня пустишь обратно, если что?

– Конечно. Но… Неужели всё так плохо?

– Я его очень люблю. Я боюсь его потерять. Только зачем он так давит?
 
– Ты не плачь, попробуй разберись.

– Я разбираюсь с этим каждую ночь. Днём все страхи уходят, всё кажется надуманным. А вечером Павел Иванович возвращается и начинает говорить, говорить… Он много-много говорит.

– Подумаешь, говорит! А ты слушай. Или прикинься, что слушаешь.

– Ему кажется, что я зажралась, своё место забыла. Весь день валяю дурака.

– Как это? Ведь ты защитилась? Разве это мало?

– Это обычно. Нужно много работать, не сидеть днями в квартире.

– Вот начнётся учебный год, и всё устаканится. Потерпи.

– Да, я потерплю. Нужно отработать его вложения. Это так. Он серьёзно вложился, ему обидно, если не выдвинусь. Поэтому мне ещё предстоит показать себя в университете. Буду трудиться на кафедре романо-германских языков, вести занятия. Как хорошо, что ты теперь рядом! Я могу хоть немного с тобой обсудить всякие разности. Ты проработала в нашем университете почти десять лет, скажи, как выдвинуться?

– Рутины много. Но если будешь писать статьи, участвовать в конференциях, потом докторская. Не переживай, мы с тобой придумаем такую докторскую – закачается твой Павел Иванович. Тогда да, выдвинешься. Но это легко говорить, а жизненного времени съест много.

– Ничего, я смогу. Павел Иванович говорит, что я бездарная. Он не прав. Я могу сравнить себя с теми, кто защищался вместе со мной. Я точно не бездарная. Я упёртая, я добьюсь.

– Зачем он так говорит? Он что – сумасшедший?

– Как будто боится чего-то.

– Лучше роди ребёнка! Он успокоится.

– Это невозможно. Павел Иванович категорически против.

– Я почему-то не удивлена. А ты хитростью.

– Я пробовала хитростью.
 
– И что?

– Сделала аборт.

Повисла тяжёлая пауза.

– Уходи от него.
 
– Исключено. Если только сам выгонит. Мила, как ты не поймёшь, я не могу без него. Не могу, я люблю. Ведь ты тоже любила когда-то? Вспомни. И потом я не готова отказаться от статуса.

– Какого статуса? Жены?

– И жены в том числе. Ты сказала: машина, квартира. Да. Машина, квартира, поездки. Я ещё посмотрю, как в университете себя поставлю.

– Брось, это пустое. Он погубит тебя.

– Нет. Я выдержу. Ты права, начнётся работа, и мы меньше будем видеться. Это хорошо. Я уже не стану много ездить по курортам, там как раз все дни – один на один. Будем сидеть дома и работать.

Лика молчала. Она вспомнила далёкую свадьбу: «живи с девкой просто так, я потерплю». Почему она это кричала? У него много было «девок»? Нет, не надо произносить это вслух.
 
Когда укладывались спать, опять разговор.

– Всё про меня и про меня. А ты как?
 
– Ты же знаешь, я ничего не скрываю, живу как живётся. Кручусь. Работы хватает. У нас, ты знаешь, много стариков, поэтому на таких, как я, ездят. То одно, то другое, то отработай, там кто-то заболел, у вас всё равно семьи нет и так далее.
 
– Не уступай! У тебя тоже должна быть личная жизнь.

– Смешно! Мы с девчонками иногда обсуждаем, и получается, что наше поколение как проклятое. Одиночки. Но я надежды не теряю.

– Правильно. Я тоже не теряю. У нас всё будет хорошо.

– Мила, нужно бы его уговорить на ребёнка. Как же так? Ты молодая, умная, красивая. Говорят, что дети сразу всему смысл дают.

– Может быть, этого он и боится. Смысла. Не хочет, чтобы я из-под контроля вышла. Да я ведь ему всё время подыгрываю, подыгрываю. Я послушная, да, я глупая, ничего не умею, да, пустое место.
 
– Чувствует, паук, что ты сильнее. Вот и жалит.
 
– Зачем так говоришь. Просто он намного старше, немало пережил, всего добивался сам, а это трудно. Нервы сдают.

– А расплачиваться ты должна?

– Ты точно выразилась – я расплачиваюсь. Он обеспечил, дал комфорт, и я расплачиваюсь. И знаешь, я не готова отказаться от комфорта. Диссертация – это, конечно, круто. И нужно. Но деньги дают должности.

– Паучья философия у твоего муженька. Душонки не хватает. Мила, дай мне слово, что, когда край придёт, ты вспомнишь обо мне.

– Я о тебе всегда помню!

– Понимаешь, без тебя я совсем одна. Одна.

Остался только незаданный вопрос: любит ли Павел Иванович свою молодую жену? Не осмелилась спросить.


Больше Павел Иванович не соглашался на совместные ночёвки сестер. Что-то рассказала Милка? Какие-то были ссоры? До Лики ничего не дошло, но её пригласили в деканат и сообщили, что сокращаются ставки и всех работников без научных степеней просят на выход. Готовьтесь, у вас два месяца. Работа для переводчика и преподавателя со стажем всегда найдётся. Стала брать научные переводы, согласилась на репетиторство, предварительно договорилась в частной школе об уроках. Работать не привыкать. Позвонила Милка:

– Давай я поговорю с Павлом Ивановичем.

– Ни за что! Не надо. Пусть будет так. Я давно хотела уйти, работы много, а денег мало.
 
Лика уже знала, что уволиться предложили только ей. Всё что ни делается, к лучшему. Значит, прочухал паук. Теперь и звонила Милка гораздо реже, чем в московское время. Вроде бы рядом, что перезваниваться каждую неделю. А на праздники свой круг, свои расклады, так что женская команда была в прежнем составе на очередной Новый Год. А потом весна, ожидание тепла, лета! Надежды на счастье. Да вот оно, счастье – вокруг кипит и искрится!

И вдруг звонок среди ночи.

– Привет, Мила! Что так поздно?

Голос Павла Ивановича:

– Елизавета, извините, у нас несчастье. Людочка погибла.

Лика не поняла, вернее, поняла, но никак не могла взять в толк.

– Что с сестрой?! Что с сестрой?!

– Она в областной больнице. В морге. Если хотите, я могу подъехать и всё рассказать.

– Да. Хочу!

– Договорились.

Спокойный, уравновешенный тон. Что это?.. Погибла?.. Милка, родная Милка в морге?! Страшный удар, непосильный удар. Лика металась по комнатам, не чувствуя тела, не чувствуя своего крика:

– Паук!.. Ненавистный паук!

Длинный звонок. Она стояла перед дверью и не могла её открыть. Посмотреть в лицо этому упырю? С грохотом распахнула дверь. Небольшой сухощавый господин, некий Павел Иванович, какой-то академик и просто паук, насекомое. Она не могла уловить его лица, оно как будто стиралось, мутилось перед глазами. Как бы задавить раз и навсегда.

– Зачем вы на меня так смотрите? Я не виноват в гибели Людочки.

И он тоненько заплакал. Как плачут маленькие мальчики, которые боятся и наказаны. Закрыл ладонями глаза, тихонько всхлипывал.
 
Лика пропустила его в квартиру, но дверь закрывать не стала. Они стояли в коридоре друг против друга. Жалость не шевельнулась в её душе. Страшная боль и тяжесть вдруг навалилась, зазвенела голова. Да, Милки, её ненаглядной Милки больше нет… Она стояла напротив него, как стоит боец на последнем рубеже, на последнем кончике нерва.

– Что случилось с сестрой?

– Не знаю точно, как будто она сорвалась с балкона. Выпала с балкона. Полиция определила как самоубийство. Или несчастный случай.

– Когда?

– Часа три назад.

– Везите меня в морг.

– Уже поздно, нас не пустят.

– Везите в морг. Да я сама сейчас вызову такси.

– Не надо, я отвезу!

Лика не могла больше с ним говорить. Быстро оделась и вышла из квартиры. Села на заднее сидение. По тёмным улицам, по знакомому с детства городу, куда? К кому? К самому любимому и самому дорогому человечку. «Она не вспомнила обо мне. Не вспомнила… Мамочка, Мила к тебе пошла. Мамочка, не оставляй её». В морг их все-таки пропустили.

Все дни похорон Лика не могла далеко отойти от Милы, всё смотрела, смотрела. Бледное тонкое лицо, совсем молодое. На нём не было следов страданий, и это леденило душу. Хлопотал Павел Иванович, такой бодрый и суетливый. Конечно, подходил к погибшей жене, поправлял изголовье, что-то бурчал. Лика не замечала его. Очень помогали подруги, пришёл даже Дима, которого она не видела уже лет пять. Прошли и эти чёрные дни.

Когда набралась душевных сил, позвонила Зинуле:

– Пойдём со мной в полицию, к следователю. Я хочу узнать, как всё было.

– Лика, может, не надо?

– Надо. Иначе всю жизнь об этом буду думать.

– Давай, я схожу сама.

– Нет, со мною.

И вот после долгих процедур в кабинете у следователя.

– По материалам следствия, совершено самоубийство. Муж настаивал, что несчастный случай, но это не подтвердила экспертиза. Всё произошло в 23.45. Муж был на кухне. Полицию и скорую помощь он вызвал сразу же. Мотивы следствию неизвестны. Никаких записок или звонков не было. Соседи дали показания: ссор, криков не слышали, супруги жили дружно. Семья обеспеченная, муж характеризуется по месту работы только положительно. Есть вопросы?

– Как она умерла?

– Девушки, упасть с двенадцатого этажа на асфальт и остаться в живых? Смерть наступила сразу же.

Когда вышли, Зинуля испуганно спросила:

– Ты думаешь, он мог убить?

– Убить он не мог, но вот довести до этого…

– Ты будешь требовать расследования?

– Попробую.

– Я тебя поддержу.

Нужно жить. Не надо хвататься за подруг, живи сама. Зайти в магазин за продуктами, приготовить хотя бы гречневую кашу. Подготовиться к занятиям, обязательно. Снотворное, и лечь спать. Будильник завести очень громко и на несколько раз. Нужно жить. А дальше? И дальше жить, разве можно от жизни отказаться?