Час валькирий. Морок

— Выйди на палубу, капитан, и увидишь собственными глазами! — прокряхтел Тео-Финн. — Команда в беде, три тысячи чертей! Корабль накренился и вот-вот затонет!

— Мы в западне, Амбициус, — вмешался вкрадчивый голос Сатриона. — Нас предали. И обманули. Они ведут нечестную игру.

— Что конкретно случилось? — я раздражался и нервничал всё больше. — Мне нужны объяснения по существу. Без конспирологии и беспочвенных обвинений.

— Тут творится какая-то бесовщина, — не прекращал Сатрион вкручивать мне в мозги мутные непонятности. — Чёртовы ведьмы сводят нас с ума...

Они, как видно, все там перепились, думалось мне, отчего утратили остатки адекватности, судя по нетрезвым голосам в наушниках и невменяемым воплям, раздающимся где-то в отдалении от микрофона. А в мои планы совсем не входило портить отношения с Королевой и её компаньонками всего лишь из-за того, что кто-то словил болезненное видение ввиду перебора дурманящего голову пойла. Тем более в такую ответственную минуту нашего уединения с Её Величеством, когда я почти подобрался к святая святых, приблизившись к вожделенной цели на расстояние "протянешь ручку и сорвёшь цветочек".

— Заруби на носу и передай остальным! — рявкнул я, обращаюсь к Сатриону. — Мне некогда нянчиться с рехнувшимися выпивохами. Кто попытается творить беспредел в моё отсутствие, будет расстрелян мною не позже, чем я выведу его для этой цели из шатра Королевы за ближайший угол.

Мне надоело цацкаться, я отключил наушники. Эти чёртовы олухи отвлекали меня от главного. А главным и единственно важным сейчас было моё сближение с Королевой. Союз с её душой и телом волновал меня более всего прочего. Как волновал и союз наших схожих стремлений — обладать могущественным сторонником и партнером в лице друг друга, ради достижения ещё большей власти. Только это, всё прочее на текущую минуту не имело для меня значения.

— Рисковые передряги и страх перед бескрайним космосом чреваты травмами психики, — я повернулся к Королеве и развёл руками, словно оправдываясь за чудаковатость некоторых из своих сослуживцев по цеху наёмников. — Даже самые стойкие из солдат удачи превращаются порой в параноиков. Злобные оскалы инопланетных чудовищ могут примерещиться по воле воспалённого воображения где угодно. Даже в трусиках у одной из прелестных фрейлин Вашего ослепительного Величества!

Я приложил руку к груди, показательно поклонился и продемонстрировал самую обаятельную из своих улыбок, посвящая её исключительно Королеве. Выказывал таким образом не только своё восхищение ею, но и приносил извинение по поводу произошедшего только что недоразумения, прервавшего наш разговор.

Диа словно не слышала моих слов. Взгляд её больших и прекрасных глаз был прикован к моему лицу. Он источал симпатию, доверие и откровенность. Королеве, подумалось мне, не интересны мои извинения, ей интересно что-то совсем другое. Ее глаза, казалось, смотрят пристально и одновременно витают в других измерениях. Про выражение на лице можно было сказать тоже самое.

— Звёзды могут стать нашими... — вдруг пролепетала Диа, сделав это очень уж вдохновенно. — Звёзды! Целая Вселенная! Одна на двоих!

Мы стояли очень близко друг к другу. В глазах Королевы я созерцал мечту, которая непременно, вопреки всем трудностям и помехам, должна была осуществиться. В словах её прозвучал призыв, она пыталась меня вдохновить, заразить собственной необузданностью и усмирить тень сомнений в моей душе. Диа видит во мне, думалось мне, сильного и решительного мужчину, партнёра и друга, в одном на двоих нашем с ней общем будущем. Она стремится скрепить наш зарождающийся союз.

Мне не хотелось показаться неблагодарным по отношению к пусть и юной, но очень статусной даме. Напротив, я стремился проявить галантность, ответить симпатией на симпатию и выразить чувства, которые к ней питал. Слишком много Диа уделяла внимания моей персоне с момента нашего с ней знакомства. Пусть не явно, но очень настойчиво. И я, как всякий уважающий себя мужчина, обязан был сделать взаимный реверанс и вложить в наши с ней отношения собственную лепту.

— Венцу Гармонии доступна Вечность, — зашептал я, как змей-искуситель, соблазняющий доверчивую Еву льстивыми речами: — но со служителями на периферийных планетах он ею не делится. Я не разделяю его самовлюблённого эгоизма. Но я терпим к нему по той причине, что восхищён чертами Истинного Совершенства, которыми Он одарил Вас, прекраснейшее из своих творений!

— Вы хотите сказать, что готовы помочь мне исправить моё нынешнее незавидное положение, — сообразила Диа, куда именно я клоню и как наиболее выгодно воспользоваться моим великодушным настроем. — Но, прошу вас, скажите, как именно вы намерены это сделать?

Я не торопился раскрывать все карты. Отдавал себе отчет, что Диа слишком сильный игрок в раскладе текущей партии. Я должен был заставить её по достоинству оценить тот приз, который она стремилась заполучить.

— Провести всю жизнь затворницей... Отдать себя в жертву ради чьих-то эгоистичных идей... Это несправедливо! — в этом месте своей романтической тирады я сделал паузу, перед тем как перейти к перспективам. — Увидеть мир, неведомый и огромный... Увидеть собственными глазами, забыв о стерео-фантазиях... Я открою перед Вашим Величеством новые горизонты! Таинственные, волнующие...

Я провёл рукой по бархатной коже её точёного живота, который прикрывался платьем созданным из голограммы, а вовсе не одеждой из реальной ткани.

Диа вздрогнула, почувствовав тепло моей руки, но не отстранилась. Она смотрела пристально мне в глаза. Отвечала искренностью на искренность, готовностью на готовность.