Злая звезда. Глава 2

Иван Шамякин

ЗЛАЯ ЗВЕЗДА
Перевод с белорусского
М.Прокоп

                ***

     В то утро, на удивление сотрудников, Владимир Павлович никого не вызывал и никуда сам не звонил, кратко отвечал на звонки, без шуток.

     Выбивало из обычного ритма не само волнение — без него Пыльченко не жил, — а то, что подобное душевное состояние было для него необычным, каким-то незнакомым.
Он не мог даже понять причину, отчего такая буря разыгралась внутри него? Самому факту женитьбы сына он радовался. Перенос свадьбы? Но его больше возмутил первый перенос — не по желанию Ольги или Глеба, или хитреца Пустохода, будущего свата.

     С Пустоходом они легко и весело обсудили все детали торжества ещё недели две назад, пригласили директора ресторана, сделали заказ. A часа через два-три позвонил Синяков.
«Вы что — собираетесь праздновать свадьбу в ресторане?»
«А где же ещё?»
«Со спиртным?»
«А какая же свадьба без рюмки? Народ осудит, Пётр Михайлович!»
«Народ! Забыли, в какое время живём? С работы захотели вылететь? Да вы… бог с вами, если бы одному вам снесли голову. Райком подведёте… Лучшего руководителя колхоза выбьете нам из седла. А Глеб ваш не промах».

     У Пыльченко перехватило дыхание. От возмущения. Какое хамство! В чём Глеб не промахнулся? Выходит, что подбирал себе богатую невесту? Такой намёк секретаря про сына Пыльченко немало оскорбил.
     И тот резанул фамильярно:

«Считай, Пётр Михайлович, что Глебу невесту я выбирал. Нравится мне медок Пустохода».
     Секретарь засопел в трубку — научился понимать подтексты в словах Пыльченко, часто вроде бы и далёкие от темы диалога. После чего сбавил обороты: «Дело хозяйское. Моя задача — предупредить».
«Хорошо. Будем пить дома, за закрытой дверью», — опять-таки, как говорится, чего греха таить: мог Синяков выпить, несвятые оба, но он, Пыльченко, любил погулять открыто, а Пётр Михайлович и до антиалкогольного закона делал это под одеялом. Но это, видимо, не дошло. Синяков добродушно засмеялся в трубку.
«Ещё один совет. Не наделай шума на Первомай».
«Почему?» — уже совсем искренне удивился Владимир Павлович.
«Молодёжь не запрёшь. А дом ваш — на видном месте. Люди на демонстрацию выйдут, а советская власть водку пьёт, гуляет».
«Не гулянка это, а свадьба. Народная традиция,  которой не одна тысяча лет. А что касается людей, то, когда мы усядемся за стол, они также будут за столами. И уверяю вас, что пить будут они не райпотребсоюзовский квас, хотя мы и запретим предпраздничную продажу. Вот здесь… в связи с нашим мудрым постановлением… вы правы: мне и моим гостям лучше выпить до праздника».

     Вот так и переносили свадьбу — всё ближе и ближе. На радость молодым.
Возможно, из-за этого и взбунтовался Владимир Павлович — вынужден был всем уступать. А тут ещё и из-за Бориса нужно что-то менять…

     Борис ломал ход событий всю жизнь. Его любимчик, первенец, с малых лет «выкидывал коники» и немало потрепал нервы и матери, и ему.
Два года назад отмочил «коронный номер» — попросился в Афганистан. За год, пока он летал на боевыя операции, мать постарела на двадцать лет — не спала, не ела.
     Вернулся с орденом. Приехал на побывку — взбудоражил всю молодёжь райцентра.
     Он, отец, радуясь побывке сына, жил cо страхом, как бы старший лейтенант не влип в какую-нибудь авантюру. Поговаривают, что ребёнка-таки сделал одной вороне.
     Однако слишком много матерей стремилось выдать за парня замуж своих дочерей, поэтому, видать, и не нашлось той умницы, которая довела бы до конца задуманное.
     Все пустышки — для Бориса. Его легкомысленное, неуважительное отношение к девчатам немало смущало мать.



Продолжение следует
http://proza.ru/2024/08/02/1306