Как только я узнал, что это ты

«Как только я узнал, что это ты, я перестал стрелять». Российский танкист пощадил воюющего за ВСУ сына

ТСН: российский военный прекратил огонь ради спасения жизни воюющего за ВСУ сына
ТСН: российский военный прекратил огонь ради спасения жизни воюющего за ВСУ сына

Фото: РИА Новости
Российский военнослужащий встретил в зоне спецоперации на Украине собственного сына, воюющего на стороне Вооруженных сил Украины (ВСУ). Боевое столкновение с их участием, предположительно, произошло в Харьковской области в марте прошлого года.
19-летний украинский солдат Александр рассказал, что половину своего детства провел в России, однако практически не видел отца и не общался с ним. «По статусу — отец, а по факту — никто», — признался военный.
Российский танкист пощадил воюющего за ВСУ сына
Известно, что в ходе противостояния российский танк, которым, по словам Александра, управлял его отец, выпустил снаряд в сторону американской боевой машины пехоты (БМП) M2 Bradley, где командиром был он сам. В результате БМП получила незначительный ущерб.
Позднее оператор российского танка связался с сыном и заявил, что в процессе боя принял решение прекратить огонь.
Он сказал: «Сынок, как только я узнал, что это ты, я перестал стрелять». Я ответил: «Ну и что?» Только вот когда мы уходили, по нам же что-то продолжало прилетать
Александрсолдат ВСУ

     По некоторым данным, танк отца Александра впоследствии атаковали украинские беспилотники. В результате удара мужчина не выжил.
Его танк сгорел. По-видимому, он (отец — прим. «Ленты.ру») умер. Наши FPV-[дроны] его добивали, поэтому он просто сгорел. Такова его судьба
Александрсолдат ВСУ

     В настоящее время Александр продолжает принимать участие в боевых действиях, в частности в боях за Авдеевку. Он по-прежнему командует экипажем M2 Bradley…

     Р. С. Прервём на этом месте информацию и скажем слово своих эмоций.
      Эх, отец, отец! Из-за своих отцовских Святых чувств - жалости к сыну, ответственности за его жизнь – в жестоких мучения принял ты смерть свою!

«По некоторым данным, танк отца Александра впоследствии атаковали украинские беспилотники. В результате удара мужчина не выжил.
 А это, якобы, сообщает сынок: «Его танк сгорел. По-видимому, он (отец — прим. «Ленты.ру») умер. Наши FPV- (дроны) его добивали, поэтому он просто сгорел. Такова его судьба.»

???!!!!!!!!!!!!!!!!!!!  Такой ценою за отцовскую жалость-любовь???!!!! Или так плотно политикой американских стратегов за зомбированы ненавистью ко всему русскому и сердце, и мозги???!!!!!!!!!!!!!!!

   У классика украинской литературы – Н. Гоголя герой повести – Тарас Бульба – сказал своему родному сыну, перешедшему в стан врагов (польских панов); «Я тебя породил, я тебя и убью!». А этот отец: «Как только я узнал, что это ты, сынок – я перестал стрелять»… И получилось тут, наоборот, типа – ты меня породил, а я тебя – убью!

         Даааа… Факт. И личное о нём суждение…
     Поступок отца. Это ярчайший пример морального стержня христианской Души – хоть и не встречались по каким-то (может – неотвратимым) причинам, но в сердце отца жила его отцовская любовь к сыну, к родной кровиночке. И именно она проявилась, заявила о себе во всю человеческую мощь в критический момент – в бою, в момент, когда надо было выбирать – последствия, в которых окажешься  или – сын. Отец выбрал сына.
      Да, дааа – с точки зрения одной из воюющих сторон – по-зооор, личное возыграло  над общественным, караул!
С точки зрения христианской Морали: «Да ни убий!», святости родительских чувств – свято!

    Но у сына не сработали ответно сыновьи чувства жалости и благодарности к отцу: в ответ на жертвенность отца: «Ну и что?»…
    Почему? Отсутствовали с детства из-за обиды разлуки или были настоль приглушены влиянием матери? Или «убиты» политикой внушения вражды ко всему (даже к отцу) русскому?
 
    Ох! Как же тяжелы вы, ситуации взаимоотношений родных людей!   
 Не от Природы. От условий и событий, создаваемых ближним окружением, чаще – самыми родными.
 
     Сколько ж тому примеров было встречено мной за период моей журналистской и педагогической деятельности!
  Хотя бы этот – один из сотен примеров:
 Мать годами объясняет дитю насколько не достоин его общения изменник -   отец, который ни письма, ни открыточки со словами отцовской любви ни разу не прислал дитю. Мол, ладно – не получилось у нас с ним, у взрослых людей, отношений, но при чем же тут родное дитя, что не обрадовать детское сердечко хотя бы добрым словом в письме…
   И дитя молча слушало маму, не возражало якобы… Не вспоминало даже имени отца… И вдруг вместо алиментов приходит извещение о его неожиданной скоропостижной смерти…
   Мать читает вслух и как бы с оторопью, мол, как? Почему? И тут же,  и тоже - вслух: «Ну и пусть. Он выбрал другую, вот пусть другая и горюет, и оплакивает его…!»

  Но дитя… Оно, опустив глаза, молча ушло в зал… И, когда спохватившаяся мать захотела увидеть реакцию дитя, вошла в зал – остолбенела. Она увидела содрогающиеся детские плечики от молчаливого горького рыдания…
-  Доченька, - почти выдохнула мать, - доченька… По ком? Кто ни разу за 10 лет не позвонил тебе, не поздравил ни с одним Днём Рождения или праздником… Он вычеркнул нас из своей жизни, доченька…

  И вдруг в ответ, сквозь слёзки, бегущие по скорбному личику, не по годам твердо:
- Но он - мой отец… Родной… по крови… Он всё же жил вместе со мной на этой планете… Он – был. И я это знала. И чувствовала всегда. Теперь его – нет. Понимаешь?! – Нет! И никогда не будет. Я мечтала – вырасту, найду, поеду, встретимся – поговорим.  Нет отца. Нет мечты… Всё.  И это – навсегда. И это – ужасно. Нет брата. Нет отца. Осталась только ты. Одна родная душа… Пойми это, ма-ма… Я почти круглая сирота в этом огромном мире… За меня некому заступиться… Нет кому меня защитить, мама… Да и тебя…

   Мать стояла, опустив глаза, сжавшись перед открывшейся ей великой Истиной детского сердечка, как перед дулом автомата.
   Она в этот миг до костей мозгов осознала всю свою вину перед душой этой, казалось бы столь послушной и всегда и во всём согласной с нею девочкой, осознавая и понимая в этот миг внутреннее состояние души ребёнка…
 
    В её голове кадрами проносилась вся её замужняя жизнь – от прихода в один из зимних вечеров матери будущего супруга, бывшей узницы Освенцима, скрестившей в мольбе руки на груди, одетой в поношенный заячий полушубчик,  слёзно просившей не отказывать её сыну – выйти за него замуж, иначе он покончит, мол, с собой от безответной любви. «Будь ласка, прошу вас – спасите мне сына»!  Перед глазами – этот образ, в ушах этот голос… так явственно… через дали более десятка лет… Спасла… Окружила вниманием, лаской, заботой… Родилась доченька… Первенец… Больше внимания теперь, конечно – ребёнку… И началось…

    Другое лицо стало у свекрухи… Другое отношение   «любящего до безумия»… Измены… Как- никак – простила… Чтоб сберечь семью… А дальше – по щёчке… За каждое не так сказанное слово… За каждое, казалось бы, справедливое замечание – по щёчке…  «Но я не животное, чтобы меня стегать!»- кричала душа. «Это что? – плата за спасение?»- возмущался разум. И после одного такого рукоприкладства, пока «любящий» на работе - собрала самые необходимые вещи для дитя, положила на стол ключи и – ушла…
    Он завёл другую семью…  И там начались неурядицы… Преодолев обиды, согласна была простить… Преодолев обиды просила хоть открыточку для дочки… Ведь дитя не при чем… Ведь дитя ждёт ласкового слова от отца… Тщетно… Потом и там началось – по щёчке…  Скандалы … И вот финал…
   Но как всё это объяснить дитю?! Это полностью может понять только взрослый, только переживший сам…
  А сейчас она стояла перед великой болью детского сердечка родной, единственной, любимой доченьки – подростка… Стояла, как перед дулом автомата – грудью, на распашку… И так хотелось, так хотелось, чтобы быстрее палец Судьбы нажал на курок…

       Ещё один аналогичный случай – после развода, женщина, чтобы не травмировать душу ребёнка, обменялась квартирой в другом городе.
- Особенно после случая, о котором рассказал сыночек. Мам, - говорит, - сегодня видел, как папка покупал мороженное своим детям… Мам, я же выглядывал из-за угла… Он же видел меня… Но мне не купил…
      Сердце моё сжалось от жалости и обиды, и я сказала себе – на любой город обменяюсь, лишь бы не видеть, не приносить боль сердечку сыночка… Новые люди, новые сверстники… Мальчик рос спокойно. Я, по возможности – покупала ему и фотоаппараты, проигрыватели, колонки, магнитофоны – всё, что в его годы было востребовано и модно у молодёжи… Думала, мол, слава Богу, сынок забыл этого отца – предателя, бросившего нас и ушедшего к другой…
   Шли годы. Окончена школа, училище, и тут - повестка из военкомата – призыв в армию… Мы готовились… Хотя сынок успел только-только получить свою первую зарплату…  Маленькую.   Да и у меня не большая… И вдруг уехал утром куда-то… Вернулся к концу дня… Грустный… Мрачный… Спрашиваю, мол, что случилось, сынок? Может моя помощь нужна? А он в ответ:
- Ездил к отцу… Попросил прийти проводить в армию… Отказался. Мол, видишь – у меня теперь трое гавриков, каждая копейка на счету… Мам, мне не нужны его деньги! Мне друзья помогут. Но я хотел видеть его за столом…
- Зачем, сынок? После стольких обид…
- Ну, мам… Он же мой отец… Родной отец…
Вот так. Я-то думала… Ан – нет, любовь к отцу жила в сердечке сына…
Да, сынок погиб при исполнении воинского долга… Я не хотела жить… Я хотела выброситься из окна больницы… Медсестра удержала…

   Слушая горькую исповедь этой обездоленной, но Славной женщины - труженицы, подумала: «Вот и она в тот миг была живой мишенью перед курком автомата Судьбы. Вот и она так хотела, чтобы палец Судьбы нажал на спусковой!»

  - Да, мне не хотелось жить… Но, отмечая 40 дней ухода сына в мир иной, его отец купил ящик водки, пригласил друзей… В гараже устроил помин… Помянули, и он полез на крышу гаража, что-то там подремонтировать, за что-то зацепился и упал. И – тут же – насмерть… Тогда у меня пробудились такие силы – я должна жить, должна, чтобы подольше заботиться о последнем их приюте, ради памяти сына, да и мужа… Всё же мы были счастливы с ним вдвоём… Пока не вмешалась в нашу жизнь свекровь…
      
      Вот так решила Судьба, нажав на курок - не в мать, а – в отца…
 
     Примеров аналогичных можно привести много. Ну, зачем далеко ходить – приведу пример из своей жизни. С Великой Отечественной отец наш вернулся инвалидом. Чувство своей физической неполноценности, сознание, что многое не может делать, как прежде – угнетало отца, а наше детское не понимание и неумение сделать так, как надо, например – косить сено, иногда приводило его в такую ярость, что в домочадцев летели не только костыли, но и лопаты, топоры, вилы, ножи… Будучи детьми, мы убегали на расстояние недосягаемости… Но с годами лопалось терпение и , лично я, в ход самозащиты и сопротивления начинала что есть силы орать, чтобы слышали люди и пришли на помощь. Это срабатывало. Люди приходили и смогли успокоить инвалида… В своих криках- самозащиты я обещала, даже грозилась в такие минуты ярости, когда он умрёт, я буду какать на его могилу!
     Что греха таить, после таких экзекуций в моей душе жило негодование. И даже за праздничным столом после торжественной чарки, плотной закуски и душевных семейных песен, в сердце не исчезал этот осадок обиды с примесью зла. Долгие годы. Ибо отец своим таким поведением подпитывал их.
 
    Но в свои 89 лет, попав вместе с хутором под радиационный пепел Чернобыльской тучи, выпавшей густой полосой пыли и на часть их огорода, с которого они в основном и питались овощами, фруктами, злаками, отец заболел. И исстрадавшись невыносимыми болями, в апрельское погожее  утро, 14 числа 1994г, с улыбкой на лице отошёл в мир иной. Это для нас с сестричкой был, как гром среди чистого неба!

      А когда опускали в яму гроб с телом отца, я крутилась юлой на краю могилы, готовая прыгнуть следом за отцом. С моих губ сквозь плач слетали самые ласковые слова признания любви, той, дочерниной любви, годами не высказываемой любви к отцу…  Меня старались оттащить от могилы, а я рвалась туда…
      И вот тогда подошёл сосед, дядька Мишка, который слышал те мои крики- самозащиты и не раз приходил уговаривать отца, взял меня за плечи и сказал:
- Ээээ, так не пойдёт. Ты слово-то свое сдержи. Помнишь, как в отрочестве в момент его ярости ты грозилась ему – срать буду на твою могилу, когда помрёшь? А? А что ж теперь к отцу в могилу живьём лезешь? А ты спросила – нужна ли ты там ему? Примет ли? А?

      Эти напоминания - как ведро холоднейшей воды на меня! Я как очнулась – да – нужна ли я теперь отцу там, в загробном мире? Примет ли он?
 Я растерялась, притихла и спросила собравшихся:
- А что же мне теперь делать? Простит ли отец мою детскую несдержанность?

- Вы до последнего дня ухаживали за ним и мамой больной. Вы такие богатые устроили ему похороны – почти весь хутор и полсела перебывали за поминальными столами… Он – простил вам всё и всем детям. Оттого и такая ублаготворённая улыбка застыла на его лице… Ты же видела?
- Да. Видела.

    Утром отец попросил умыть его и побрить. Он через силу приподнялся. Я подложила ему под спину подушки, но ему всё равно было трудно удержаться в этой позе. И он просил – быстрее, быстрее брей, дочка! Я побрила, умыла и лицо, и голову.  И помогла лечь. И выбежала на минутку посмотреть погоду, хотела в лес сбегать - берёзового сока для отца и мамы набрать. Погода была прекрасной. И я с радостью влетела в избу сообщить об этом. И само собой вылетело из моих уст:
- Ой, пап! Ты у нас – Святой! За ночь дорожки и всё кругом просохло, молоденькая травка брызнула повсюду зеленью! Даже кое где – одуванчики расцвели! Сейчас побегу в лес и принесу вам с мамой берёзового сока…
 Лицо отца прояснилось и губы тронула такая радостная и довольная улыбочка…

   Я попросила сестрицу подать мне чистый трёхлитровый бутылёк под сок, и вдруг увидела - отец как-то вздохнул, потянулся и… весь ослаб, и рука его беспомощно свисла с постели…
- Уже не надо бутылька, - сказала я сестрице, - наш отец… отошёл в мир иной…
Отец лежал тихо, спокойно, и вот эта довольная, радостная улыбка застыла навечно на его только что выбритом лице…
 
    Практический разум и огромная Сила Воли не покидали отца до последнего вздоха. Он знал, что начало апреля в тот, 1994, год выдалось сырым, туманным, прохладным… Он понимал как трудно под дождём и в сырость копать могилу, как трудно и неудобно по слякоти на телеге довести до кладбища гроб… И не каждый хуторянин придёт помянуть… И отец, что было сил - старался дожить пока распогодится. И тут моя такая радостная весть о прекрасной погоде.
    Забота с души отца свалилась, он обрадовался, что теперь и для детей, и для людей его похороны меньше принесут хлопот и всё будет опрятно, красиво. И он, довольный – успокоился, улыбнулся и, вздохнув последний раз на этом Белом Свете, спокойно отправился в этот прекрасный день апреля в свой последний Путь – в Вечность.
      Вот истинная причина его предсмертной, вечной, улыбки.

     Но что же произошло со мной там, на кладбище, на краю могилы отца?
    Чуть позже, придя в себя от очередной острой боли потери родного человека, я, уже как педагог, анализируя жизнь, поняла – видя уже мертвое тело отца, всё мое сознание и подсознание тоже поняли, что теперь бояться, что он придёт в ярость от не так сказанного мною слова или взгляда не стоит – не придёт. Буйства не будет.
      И та, годами жившая в моём сердце молчаливая дочернина любовь – смело, не опасаясь  вызвать отцовский гнев, - вылилась на свободу самыми ласковыми словами, которые не решалась  долгими годами я высказать вслух… Громко, со слезами на глазах, туда, в вечность, к отцу улетали дочернина ласка и любовь…

  К слову, если опираться на верование, что в течение 40 дней душа покойного ещё обитает на Земле с родными вместе, видит и слышит их, то Душа нашего отца и видела, и слышала и мои слова, и боль утраты всех его троих детей, и ещё живой своей жены, с которой, почти 70 лет назад,  венчались в церкви родного села, и венчавший их священник поставил их первой парой и на головы их одел самые новые, позолоченные венцы, о чем с благодарностью и не без оттенка гордости за свою красивую невесту часто вспоминал отец.

    Почти через 14 суток, вслед за папой, уйдёт в мир иной и наша любимая мамочка, много лет прикованная недугом, виною которого та же радиационная пыль Чернобыльского облака.
   
    Мы с сестрицей и братом справим и маме такие достойные похороны и проводы после 40 дней. Но вот на кладбище, у могилы мамы, я не рвалась туда, к ней. Просто стояла, опускала землю, тихо плача и приговаривая: «Прости за всё, милая мамочка наша. И – прощай родная. Спи спокойно радом с мужем, свекровью и хуторянами».
     Почему ж не кричала громко слова любви? Наверно потому, что я их смело и открыто говорила ей ласково и нежно всю жизнь. И даже в письмах.
 
     Ну вот такие воспоминания, суждения вызвало в этот июльский вечер 2024 года у меня прочтение данной информации на сайтах Интернета.

     В заключении хочется сказать – мне очень жаль этого отца-танкиста, как  отца и человека, поступившего по заповеди Бога и по Зову родной крови.
     И мне очень обидно, что в мире существуют и в наш – ХХ1век цивилизации и духовного, казалось бы, совершенства Человечества, такие алчущие всемирной власти стратеги разжигания лютой вражды  даже среди одного и того  же единого народа, даже между людьми родными по крови; и всё – ради своих, личных интересов – ради власти и наживы.
                О. Гладнева,
                Донбасс ещё в опасности.
                30.07. 2024г 23:12