В глухомани

В глухомани, под широким небом,
Расстелилась деревенька неприглядная,
Даже в праздники не больно-то нарядная,
И никто из чужаков там сроду не был.

Покалечило её да обездвижило,
Колесом войны колени переехало:
Забрала война мужчин, коль поближе б, но…
Точно ситом по фронтам их поразвеяло.

И остались в деревеньке этой бабы,
Старики, старухи, дети малые,
И на плечи на свои поисхудалые
Жизнь взвалили, да и с ней как по ухабам.

Где мужское бы плечо - старики упрутся,
Где мужскую б руку - бабоньки найдутся…

И настал однажды год переломный,
Показался у ворот враг бездомный.

Драпал фриц к себе на Westen
Сапоги теряя.
Молча драпал, бёг без песен,
С голоду икая.

Удирал немецкий полк,
Заплутал маленько,
Лоск сошёл, протёрся шёлк,
Уж не чуял задних ног.
Видит - деревенька.

Встал квартирой, по-хозяйски,
Ганс проклятый.
Был далёк ещё тот день прекрасный майский,
Был далёк тот год великий сорок пятый…

За домами, за дворами, за околицей,
Приглядеться хорошенько - вон изба стоит.
Крепкий домик, славный дворик, чисто в горнице.
Там сынишка лесника свой порядок чтит.

Осиротила война паренька:
Забрала себе лесника,
Забрала у мальчишки и мать,
Не забыла и ногу отнять.

И опорой для него стал костыль.
Костылём парень стал для крестьян:
Что ни вечер, мотало его, как ковыль,
От усталости к вечеру пьян…

Только немцы по домишкам расселились,
По сараям, по амбарам разместились,
Тут пошла у них гульба неугомонная,
За одной другая банка самогонная.

Днём чертями ходят, злыдни-душегубы,
Ну а с ночи до зари
Заливают фонари,
В самогоне всё свои
Полоскают губы.

Раз под вечер, тёмный вечер,
Да считай уже под ночь,
После выложенной печи,
Вниз - глаза, ссутуля плечи,
Брёл до дома мимо речки
Парень. Выспаться б не прочь.

Зашуршало в камышах -
Тут подумать о мышах,
Только в свете нет мышей
С такой харей меж ушей.

Пьяная морда наружу торчит,
И по-немецки телёнком мычит:
«Вер ис дас?» да «Вер ис дас?», –
Вопрошает пьяный бас.

- Вот те «Вер», а вот те «дас»! -
Парень на врага подался.
Для начала сунул в глаз,
После плеск раздался.

И осталось от огузка
Прямо тут на берегу
Полбутылки и закуска.
Первый бой был дан врагу.

Тело вытащили вскоре.
Стали меж собой гадать:
То ли утопился с горя,
То ли с горя он напился,
Неудачно наклонился,
Пошатнулся, оступился,
И свалился - как пить дать!

Отчего бы не решенье!
От вражины избавленье.
По чуть-чуть, по одному,
Все они пойдут ко дну.

А не эдак, так вот так
Наведу порядок.
Прополю-ка я сорняк
Да с родимых грядок!

Только надо осторожно,
Только надо по уму!
Ох, как за селян тревожно!
Навредить бы им не должно,
И уж там, коли возможно,
Не попасться самому.

С костылём, оно приметно,
Дабы тайну сохранить
И кругом не наследить,
Чтобы не пропала тщетно
Жизнь, древянный взяв обрез,
Парень смастерил протез.

Во второй башмак обул,
С лёгким сердцем и уснул.

На мудрёное на утро
Встрепенулся и вскочил:
Это он во сне по почте
В поздний час с пометкой «срочно»
Телеграмму получил.

В телеграмме указанье:
«Ни при чём остаться чтоб,
Ты при всём своём желанье
Не скачи галопом в лоб.

Ворогу не хмури брови,
Но язык свой развяжи,
С ним знакомство завяжи.
Неприятеля по крови
Как-нибудь расположи.

Но ни слова, ни полслова
При своих не оброни -
Ты от языка худого
Замысел оборони!»

Начал он с тех пор помалу
Порученья выполнять-
Вместе с Гансом и без Ганса
Вечерами выпивать…
Стал своим, как по лекалу.

То приметило крестьянство
И взяло на карандаш:
Продался! А что до пьянства -
Совесть топит, и шабаш!
Нашим был, теперь не наш.

Между тем, лишь день начнётся,
А мертвец уж тут как тут:
То утопленным найдётся,
То повешенным найдут.

Кто-то лужей захлебнётся,
Кто с обрыва сиганёт.
Было так: один напьётся,
Куролесит, где придётся,
Тут глядишь - бычок несётся -
Под копыта попадёт.

Пока суть, покуда дело,
Да пока туда-сюда:
Капитально поредела
Крестоносная орда.

Им задуматься б, смекнуть бы –
И они уже вот-вот,
Но…
Загремели пушек трубы,
Горизонт заволокло.

Ближе, ближе канонада,
Ближе рыжие огни.
То Советская армада
Гонит, ломит немца-гада
Со своей родной земли.

Чуть симфонию орудий
Враг заслышал вдалеке -
Улепётнул без прелюдий,
Налегке.

Пораскрылись окна, двери,
Задышали, загудели
Деревянные дома.
Люди, в счастие не веря,
От свободы захмелели,
Захмелевши, осмелели,
Побросали закрома.

За обиду всякий люд
На расправу скор и лют,
Над предателем готовый
Учинить короткий суд.

Оправданья не приемля,
Объяснениям не внемля,
Им хватило и мгновенья…
Отмщенье тут как тут.

Всё сложилось как сложилось,
Не иначе, а вот так,
Но Всевышний не простак:
На могиле у мальчишки
Разноцветье распустилось,
На могиле у тевтонов кавардак.


2024