Ну и денёк!

16 июля 2024г. Вчера дали первый дождик – это почти час отдыха, но потом снова жара, хоть и привычная, но уже непереносимая. В почте пусто. А что Фейсбук? – пишу «комментарий», а он: Уйти? Закрыть? По 3-5 раз повторяла, и прямо в его фейс кидала, но пришлось всё бросить. Может, хоть Паше дошло: 51 год ему, т.е. уже полвека отмахал мой племянник. А они там, при жаре 37 да с войной, и отпраздновать не смогут… Вдруг  срочный звонок и следом письмо от сына: можем ли мы приютить от 13 ч. до 17-ти внука, которого привезёт сын его жены Маши? Сам Пётр далеко на даче, а Маша улетела в Шри Ланку, взяв с собой ещё двух внуков, а сколько их всего, я не запомню: от 5-х её детей! Конечно, можем, пусть везёт, отвечает моя Ру, а следом и я письмом. Вот уже слышим сигнал снизу, идут. Кидаемся  надевать свои «комбинезоны» (мы-то тут ходим почти Без). Входит Ваня-отец с коляской, в ней ребёнок Лучок (=Лука). Спрашиваю: Он уже ходит? (знала, что был перелом). – Нет, ответ. РУ уже разогревает обед и зовёт меня. Вот они за столом, Лучок ест большой ложкой борщ с аппетитом, Ваня тоже (жена-то его в отъезде). Тут я приползаю на ходунках, едва дышу, Умный Лучок что-то говорит тихо папе. Оказалось: «они старые». А я ведь ничего не слышу, но говорю: Ты не бойся, я старая, но добрая, а РУ даже молодая таджичка. И ещё Лучок шепнул, что Не останется. Я дала им ещё косточки от абрикос, которые собирала, но не могла расколоть; нашла щипцы, Ваня колол, а Лучок ел ядрышки радостно, потом вынула фисташки – ещё вкуснее, Лука и сам грыз и папе помогал колоть. Но в конце концов оба решили, что уедут вместе, а мягкий папа мне объяснил: «Он же просит». И добавил, что у него ещё есть выход. Понятно ... вот какие мы помощнички! Как только они ушли, РУ сбросила всю одежду, абсолютно мокрую, пошла в душ – и тут же спать (она в прошлую ночь ездила к друзьям, а вернулась под утро). Я тоже прилегла. Но спать не получилось – ну, очень жарко! РУ встала и пошла готовить рыбу минтай, которую она же вчера вечером и купила. Но через какое-то время прибежала ко мне, заткнув нос: «минтай без костей» оказался просто тухлым, пришлось долго сковородки отмывать. РУ осталась без обеда: после рыбы не могла вообще ничего есть. И без сна, а ей в 5 часов ехать «по делам». Приготовила мне постель, ужин, вечерние таблетки;  но главное – перевязку раны на спине – обе забыли (мне  это непростительно, вот ночью и аукнулось!). Но я рано встала и вижу её уличные туфли на месте, значит, успешно съездила и ночью вернулась. Я утром уже не будила её, сама  сделала себе цикорий с бутербродом и погрызла фисташки. А из головы всё не выходит умненький Лучок – и как его мама могла допустить такой страшный перелом ножки у ребёнка!? – это ведь не первая авария с ним, да и две операции на лёгких ещё до года  надо учесть: Его же надо особенно беречь!  Но его родители должны по  своим делам и концертам разъезжать…И их можно понять: им нельзя потерять  работу, кто же будет их кормить? Да и любящая Лучка бабушка Маша тоже работает; а её с Петей концерты – это чистая благотворительность. Тут ещё и я выбыла из строя, не могу одна без сиделки. А ведь и у сиделки тоже своя жизнь и свои трудности, нам тоже надо в них вникать и даже помогать им! Если малые детки уже пугаются тебя, помогай другим ждущим от тебя помощи. Вот эти мысли и не дают спать. Мою РУ всю ночь кусали комары, она тоже не спала, а наутро – какие из нас помощники!?  Видимо, и Ваня не ожидал увидеть меня «такую» и решил ехать на репетицию с Лучком; я надеюсь, обойдётся. А вечером посыпались новые дела и трудности, но к утру удалось их уладить. Такие дни бывают нередко… ННЛ, 18.07.2024. 

Продолжение
Сын приехал, прочитал Денёк-1 и рассердился: Весь мир борется, страдает, умирает … а ты … глупости пишешь. – Да, так, но разве мы, старые или немощные, не вздрагиваем от ужаса, узнавая об очередном убитом солдате, будь то русский, украинец или ещё кто-то другой!? Думаю, что и любой раненый чувствует тех, кто вдали молится за него, за то, чтобы он выжил, если и не ждёт прямой помощи – и это часто спасает его. Жизнь любого человека бесценна. А мы, запертые в своё одиночество, хотя бы поддерживаем память о мирной жизни. Вот я узнаЮ, что ко мне едет вся семья младшего сына. РУ и я планируем, что /как готовить (я прошу её сделать настоящую жареную картошку), ждём к 14 часам в воскресенье. Родители привезли двух младших мальчиков; а  старший сын уже аспирант в Ун-те другой страны, сам добился, учит разные языки, а с сентября начнётся учёба+работа – нужно самому зарабатывать на трудную жизнь вдали от семьи. Второй, Антон, 14-ти лет подросток, уже вызывает тревогу: сам тощ донельзя, руки и ноги как бы отдельно живут, как плети: всё в рост уходит. Голова работает неплохо, но пока с компом: всё-то он может починить – в ноутбуке и в мобильнике, я очень довольна. Вот и общее с ними фото мне переслал из своего мобила в мой ноут, Ок!. Но оба, чувствуется, хотят спрятаться, и сами не знают, от чего. Конечно, прежде всего прислониться к маме; младший или под столом сидит, или в ту же маму ввинчивается, хоть ему уже 7 лет и он довольно плотный; а подросток может и к бабушке прислониться: он выше отца и ст. брата, и куда же ему поместить своё длинное и всё растущее тело? Боже мой, как хочется спрятать их от всего страшного, что натворили люди, да и люди ли это!? – можно спросить. Но некому эти вопросы адресовать, и никто не поможет им, кроме нас, самых близких. А для нас это и главная задача, и жизненная обстановка, о чём приходится всегда думать и писать. Поэтому, мой дорогой старший и уже седой сын, не сердись на меня: у меня всё время душа болит... Не только за своих, но и за всех, кто так или иначе страдает. Я всё знаю и всё помню.  Но мне ничего не остаётся, как вспоминать и воспроизводить мирную жизнь: мне, да и кому-то другому это нужно. Мы же продолжаем надеяться, что наступит мир, и лучше раньше, чем неизвестно когда. А деньки, подобные этим двум, так и будут идти, и мы будем их встречать с готовностью – и  ко всему хорошему, и к самому плохому. Мы знаем, что должны тяжело расплачиваться за то зло, которое принесли миру, ибо и мы ответственны за тот кошмар, в который наши правители погрузили и нас самих, и всех других людей неповинных. А сколько государств оказалось втянуты в эту безумную и стыдную затею  «вероломного нападения на страну и её людей, которые просто хотели жить по-своему», никому не чиня вреда. Наши дети и внуки ещё хорошо помнят доброту и ласковость людей из соседней страны, куда им теперь почему-то нельзя приехать. И как я могу объяснить моему мальчику, что его любимый друг Ваня …не произнести, что? – стал ему врагом?! Так, да!? И это по злой воле нескольких крокодилов, затесавшихся во власть, – так, да!? – Конечно, я этого не произнесу, а просто прижму его крепче к себе и поплачу молча вместе с ним…И этих плачей становится всё больше, а как дальше с этим жить?? Но ведь нельзя по своей воле просто уйти из жизни – это аморально, да и больше принесу вреда, ибо станет меньше тех, кто может хотя бы приласкать-утешить кого-то слабого. Итак, буду жить и ждать очередного дня. А вдруг он принесёт и какую-то добрую и долгожданную весть: что вышел из тюрьмы правозащитник, например, ну, Кара-Мурза или две молодые мамы, которых очень ждут их детки? Они ведь и всех нас защитники. Вот тогда я снова воскликну: «Ну и денёк!» - и опять захочу жить и приносить добро. ННЛ, 24.07.2024.