Rodendron Rassolnikoff ч1 гл7

  Дверь металлическая с электронным интеллектуальным замком бесшумно отворилась от поцелуя с электронной отмычкой, коих полным-полно в интернетских алибабайских барахолках.
  Чтобы не наследить на счастье полицейских следаков, Родендрон одел санитарные перчатки для поедания мидий и стал глядеть всё вокруг. Решил начать досмотр со спальни. Это была относительно небольшая комната, с плоским телевизором на стенке и электрическим камином возле кресла. У другой стены стояла большая двуспальная кровать, чистая, с шёлковым китайским покрывалом.
У третьей стены стоял, встроенный зеркальный раздвижной шкаф. Странное дело: только что он начал прилаживать электронную отмычку к сейфу, который скрывался за зеркальной дверцей шкафа, как ему вдруг опять захотелось бросить всё и слинять от греха подальше. Но это было только мгновение; рвать когти без добычи было поздно и позорно. Он даже усмехнулся на себя, но вдруг другая тревожная мысль ударила ему в голову, что Алэна Делоновна, как Фредди Крюгер, выпустив стальные когти, подойдёт к нему, приобнимет сзади и прокусит жёлтым клыком шейную артерию. Кажись, начало фартить: под двуспальной кроватью хранились какие-то шмотки, но только Родик пошевелил рукой это тряпье, как вдруг, из-под шубки, выскользнула пачка стодолларовых купюр. Вот, они родименькие, зелёненькие американские баксики. Забыв про все сомненья о грехе воровства у воров, Рассольников бросился перевертывать всё шмотьё. Действительно, между тряпьём были перемешаны перетянутые канцелярскими резиночками пачечки и кругленькие бочоночки из иностранных купюр. Сказочная удача. Это даже лучше, чем пол-комода ювелирных цацок, которые Алэна Делоновна тоже не брезговала брать с жильцов в залог. Немедля, он стал набивать полиэтиленовый пакет из фикспрайса, награбленными сокровищами, ничего не разбирая и не распаковывая свертков и футляров; но он не успел набрать половину, как…

  Вдруг послышалось, что в комнате, где жила старуха кто-то ходит. Он остановился и притих, как скелет на кладбище. Но шухер был ложный - стало быть, померещилось. Вдруг явственно уши пронзил чей-то крик, или как будто кто-то тихо и отрывисто простонал, и жутко замолчал. Затем опять мертвецкая пауза, с минуту или с две. Родендрон сидел на корточках у сейфа и ждал едва переводя дух, но вдруг вскочил, схватил какой-то массивный сувенир в виде металлического верблюда с большой долей вероятности – из Турции или Египта. Упс-с-с…
Среди комнаты стояла кошка, и шипела на оцепеневшего Родю, с верблюдом в руке, белого от страха, как полотно. Воровать без опыта – страшновато. Никому не посоветуешь.
                                                                               
  Домашняя тварь стояла с открытой пастью из которой из-под усов раздавалось жуткое шипение. Увидав чужого человека, выбежавшего в комнату, кошандра задрожала как лист, мелкою дрожью, и по всему лицу её побежали судороги; она стала отодвигаться от него в угол, пристально, в упор, смотря на него, но уже не мяукая, точно ей воздуху недоставало, чтобы мяукнуть. Родик бросился на неё в прыжке с верблюдом в руке, как известный артист Джеки Чан. Губы кошечки перекосились от безысходности так жалобно, как у очень маленьких котят, когда, они теряют мамкину сиську, пристально ищут источник еды и собираются заплакать. И до того эта несчастная зверюга избалована и напугана навсегда, что метнулась куда в пятый угол.
Рассольников совсем никак не мог отойти от балдежа при шуршании иностранных банкнот.

  Восторг охватывал его всё больше и больше, особенно после простоты этой экспроприации. Он перешёл эту красную черту и сколько бы не вставало на его пути старушек, он чистил бы их бездонные сундуки, как будто в компьютерной игре. Ему хотелось поскорее убежать подальше отсюда и спокойно насладиться добычей.
Ему мечталось завалиться сейчас в самый шикарный ресторан и в открытую хвалиться перед публикой, что вопрос зарабатывания больших денег решается всего лишь небольшой кражей.
 
  - Пора сваливать, - думал Родик, второпях осматривая место своего переступления. Руки в перчатках вспотели. Он с удовольствием осмотрел себя и решил сегодня уничтожить всю одежду и обувь, побывавшие с ним на месте преступления. Благо, что у Алэны Делоновны помимо валюты и ювелирки имелись пачечки отечественных пятитысячных купюр. Непременно, надо зайти в торговый центр и прибарахлиться, но так чтобы это не бросилось в глаза, окружающим его знакомым людям.
- «Ну, что девчонки-миллионерши пока-пока, спасибаньки за вашу щедрость!» – шутканул он цинично, проходя мимо фотки сестёр в рамочке.
Всё оказалось намного проще, чем он предполагал. Его дед, участник Великой Отечественной войны, любил по пьяни говаривать, что ему снится всегда лишь первый бой, а остальные уже по привычке и память волнуют по убывающей. Он стоял, смотрел и не верил глазам своим: железная дверь, из прихожей на лестницу, та самая, в которую он давеча с лёгкостью проник, стояла отпертая, даже на целую ладонь приотворённая: ни замка, ни запора, всё время это время! Он кинулся к дверям запереть замок изнутри.
«Но нет, опять не то! Надо рвать когти отсюда…»
Он приотворил дверь и стал прослушивать шумы с лестничной площадкой.
Долго он выслушивал шумы за дверью. Где-то далеко, внизу, вероятно у подъезда, громко и визгливо кричали чьи-то два голоса, спорили и бранились. Где-то завывала болгарка (угловая шлифовальная машинка). Он уже хотел выйти прочь, когда этажом ниже с шумом растворилась дверь на лестницу, и кто-то стал сходить вниз, напевая какой-то идиотский мотив. «Как это они так все так здорово шумят!» – мелькнуло в его голове. Он опять притворил за собою дверь и переждал. Наконец всё умолкло, ни души. Он уже ступил было шаг на лестницу, как вдруг опять послышались чьи-то новые шаги.

Эти шаги послышались очень далеко, ещё в самом начале лестницы, но он очень хорошо и отчетливо помнил, что с первого же звука, тогда же стал подозревать почему-то, что это непременно сюда, в четвертый этаж, к старухе. Почему? Звуки, что ли, были такие особенные, знаменательные? Шаги были тяжелые, ровные, неспешные. Вот уж он прошёл первый этаж, вот поднялся еще; все слышней и слышней! Почему эта сволочь не поехала на лифте? Послышалась тяжелая одышка входившего. Вот уж и третий начался… Сюда! И вдруг показалось ему, что он точно окостенел, что это точно во сне, когда снится, что догоняют, близко, убить хотят, а сам точно прирос к месту и руками пошевелить нельзя.
И наконец, когда некто стал подниматься в четвёртый этаж, тут только он весь вдруг встрепенулся и успел-таки быстро и ловко проскользнуть назад из холла в квартиру и притворить за собой дверь. Он притаился не дыша, прямо сейчас у двери. Незваный гость был уже тоже у двери.
Гость несколько раз тяжело выдохнул. «Толстый и большой, должно быть», – подумал Рассольников, сжимая тяжёлого металлического верблюда в руке. В самом деле, точно все его движения казались детективным сном. Гость надавил на кнопку домофона.
Как только звякнул электронный рингтон, Родику вдруг, как будто почудилось, что в комнате пошевелились. Несколько секунд он внимательно прислушивался. Незнакомец звякнул ещё разок, подождал и вдруг, в нетерпении, изо всей силы стал дергать ручку у железных дверей. Рассольников смотрел на прыгавшую дверную цепочку и думал, как богата Россия на дебилов.
– Да, что они там, дрыхнут бизнесменши или передушил их кто? Тррреклятые! – заревел он как из бочки. – Эй, Алэна Делоновна, старая сучка! Лизка, красота неописанная! Отворяйте! Этж я к вам пришёл с бутылочкой холодного шампусика! Есть пикантный разговор.
И снова, остервенясь, он раз десять сразу, из всей мочи, дернул дверную ручку.
В самую эту минуту вдруг мелкие, поспешные шаги послышались недалеко на лестнице. Подходил ещё кто-то. Рассольников и не расслышал сначала.
– Неужели нет никого? – звонко и весело закричал подошедший, прямо обращаясь к первому посетителю, все еще продолжавшему дергать дверь. – Здравствуй, брат!
«Судя по голосу, должно быть, очень зелёный подросток», – подумал вдруг Рассольников.
Рассольников стоял и сжимал сувенирного верблюда. Ему уже не терпелось где-нибудь в укромном уголке пересчитывать добычу, а тут какой-то болван поставил план на грань провала.
Время проходило, минута, другая, – никто не шёл.
Рассольников приотворил дверь – ничего не слышно, и вдруг, совершенно уже не думая, вышел, притворил как мог плотнее дверь за собой и пустился вниз.
Он уже спустился три лестничных пролёта, как вдруг послышался сильный шум ниже, – Куда, блин, деваться! - Он побежал было назад, опять в квартиру.
– Эй, лысый ниндзя! Держи!
Кто-то внизу из какой-то квартиры рванул галопом вниз по лестнице пожарного эвакуационного выхода и не то, что побежал, а точно скакал через пять ступенек, по лестнице, крича во всю глотку:
– Чпонька ржавый! Сучки-барсучки!
Крик закончился расщеплённой нотой си-бемоль; последние звуки были на фальцете уже слышались на дворе, но в то же самое мгновение несколько человек, громко и часто говоривших, стали шумно подниматься на лестницу. Их было трое или четверо.
Он расслышал звонкий голос молодого,- Они!

   Родик пошёл им прямо навстречу: будь что будет!
Остановят, всё придётся выкручиваться, пропустят, тоже свидетели: запомнят. Блин, жаль нет пистолета, а то сейчас бы перестрелял всех и спокойно ушёл домой. Они уже сходились; между ними оставалась всего одна только лестница – и вдруг спасение! В нескольких ступеньках от него, направо, пустая и настежь отпертая велосипедная. Там, где все ставили свом велики и электросамокаты, та самая квартира второго этажа, в которой красили рабочие из южной республики, а теперь, как нарочно, ушли. Они-то, верно, и выбежали сейчас с таким шурум-бурумом. Полы только что окрашены, среди комнаты стоят кадочка и черепок с краской и с мазилкой. В одно мгновение просочился он в дверь и притаился за стеной, и было время: они уже стояли на самой площадке. Затем повернули вверх и прошли мимо, в четвертый этаж, громко разговаривая. Он выждал, вышел на цыпочках и побежал вниз.
Никого на лестнице! Под воротами тоже. Быстро прошел он подворотню и повернул налево по улице.

   Он очень понимал, что всё прошло очень неплохо и куш получился отменный. Наконец, вот и переулок; он поворотил в него счастливый от такой редкой удачи.
- Фартит только умным, - подумал Родик и ускорил шаг.
По дороге домой скинул в мусорный бак медицинскую маску и перчатки для мидий.
Никого, ни единой души, не встретил он потом до самой своей комнаты; консьержная была заперта. Войдя к себе, он бросил на диван пакет с добычей и рюкзак. В ботинках улёгся на диван. Кто хоть ни разу не грабил хату или банк не могут представить себе этих ощущений. Он не спал, но был в забытьи. Если бы кто вошёл тогда в его комнату, он бы тотчас же вскочил и закричал. Клочки и отрывки каких-то мыслей так и кишели в его голове; но он ни одной не мог схватить, ни на одной не мог остановиться, несмотря даже на усилия…
- Зашибись, - подумал Родик, - даже на глаза никому не попался! – Здравствуй новая жизнь! Надо прикинуть на что потратить добытые финансы.
Чтобы не спалиться, шиковать по полной Родендрон пока не планировал. Однако, первым делом надо поменять хату, а то эта какая-то несчастливая и с проклятьем в виде консьержки Насти.