Альвхейм

«Жизнь внутри тебя
Есть только по моей воле
Я не живу ради тебя. Я живу ради истины.
Я отдам последние кусочки надежды. Я отдам. Правда»

Это был толи сон, толи галлюцинация, толи фантазия. Как было в тот раз, когда у меня было фигово на душе, и вечером в полусне он позвал меня на холм Твин Пикс в Сан-Франциско, где мы просто сидели, как 2 дурачка. Молчали и смотрели сверху на огни ночного города. Просто обнимались и почти не разговаривали, как два старых друга, которым все понятно и без слов.

А на утро он выложил в твиттере пост, после того как несколько месяцев молчал – что-то типа «а не правда ли, что Сан-Франциско – самый красивый город на земле?»
Но все же, в этом полусне, полувыдумке, в которою я возвращалась несколько раз – все глубже и глубже. И по тому, что она не исчезала, а обрастала новыми подробностями и сюжетом – я поняла, что я прихожу в нашу с ним прошлую жизнь. В, наверное, первую из общих прошлых жизней.

В общем – время было древнее, наверное, несколько тысяч лет назад, примерно так. Незадолго до того, как началась история кельтских богов. Возможно, в других местах на юге – шли свои истории, наверное, где-то там во всю расцветала и строила свои пирамиды египетская империя или шли великие битвы шумеров и разговаривал Заратустра, но это не точно.

Место..

Я видела, что оно было территориально похожим на что-то среднее между Швецией и Финляндией. Приходило в голову название Упсала.

Но также может (иногда я думаю – а есть ли в Швеции можжевельник?) это были то ли исландские, то ли ирландские холмистые предгорные поляны с можжевеловыми пролесками.

Вокруг было много каких то не по-человечески здоровенных валунов,  покрытых мелкими разноцветными, иногда красными и даже ярко желтыми ползучими растениями и мхами. Такие горы, сейчас, имея опыт восхождения на вершины, я назвала бы курумником.

В этом полу-леске с россыпью каменных глыб в горах мы и жили.

Я часто сидела на большом валуне, покрытом разноцветным лишайником, и наслаждалась этим мощным, но одновременно идеальным покоем, нарушаемым лишь шелестом листьев да редкими криками птиц.

Мне тогда в этом сне казалось, что я попала в совершенно другой мир, которого сейчас уже не найти, ведь в нем не было суеты и забот.
 
Мне нравилось смотреть как растет мох, неприметным ковром стелется в тени цветов, репней, пестиков и шипов.

Как лишайник облеплял эти горы камней как мохнатое одеяло, которое будто ползло и переливалось всеми цветами радуги: от ярко-зеленого до темно-синего. Каждый камень был уникальным, как отпечаток пальца, будто созданным для того, чтобы можно было часами рассматривать его поверхности, наслаждаясь математически правильным узором, фракталами – когда из малого вырастает подобное тысячами раз.

Ближе к лесам росли здоровенные папоротники. Их листья были огромными, весной нежно зелеными, ближе к лету они становились насыщенными и темными. Они колыхались на ветру, словно морские волны. Воздух всегда был наполнен терпким ароматом горных цветов и какой-то искрящейся на солнце пыльцой всех этих растений, и я подумала, что должно быть, все было именно так, когда Землю населяли динозавры. Я в этом сне чувствовала себя частью этого мира, который существовал задолго до появления человека и продолжает жить своей жизнью до сих пор, несмотря ни на что.

Это было очень интимно и тепло – ощущать себя частью биосферы, чувствовать её ритм, её дыхание, её энергию. Это было удивительно, но и немного необычно – порой испытать себя цветком, который как будто слышит дыхание жизни и повинуясь ему, открывается навстречу небу, испробовать этот волшебный энергетический танец с поглощением световой энергии, этой жгучей тантры с солнцем, фотосинтез.

Буквально было заметно глазам, как солнечные фотоны улетают в небо как искры, а пыльцовые духи цветов и деревьев крутятся вокруг как сигаретный дым.

Небо было не то чтобы чрезмерно голубым и нестерпимо ярким. Но его пронизывали какие-то солнечные блики и радужные отцветы. В небе было ощущение какой-то слоистости, как будто кто-то сделал желе из синей краски, все больше и больше к зениту разбавляя водой. Наверное, это есть кристально чистый воздух, небо в котором можно видеть так высоко, как атмосфера переходит в тропосферу, но откуда мне знать о чистом воздухе – сейчас я родом из промышленного мегаполиса.

В этом райском месте мы и жили, собственно. Мы – это не очень большие группы людей, которые и людьми то назвать сложно. В поселениях, которые также трудно назвать деревнями, потому что там присутствовали одновременно и абсолютно заросшие травами хижины и берлоги, но были и высокие храмы с каменными колоннадами и кованными крышами.

Я узнала, что существа эти были Альвы, высокие и худые, с какой-то трогательной утонченностью конечностей, отчего пальцы были похожи на лапки паучка. Но такого, как потом снимали в фильмах – что мол у эльфов были обязательно тонкие торчащие ушки – этого я не помню. Также сразу хочу сказать – что альвы-воины с луками и стрелами, тоже бывали – но это лишь маленькая часть нашей экосистемы.

Большинство, как сказали бы в моей школе, занимались всяким разным биоценозом.  Не только, как бабки-ведуньи, собирали снадобья и коренья, выращивали в небольших садочках какие-то целебные травы. Жили в лесу - молились колесу или типа того. Нет, у нас были вполне развитый социум и иерархия, но все же работа непременно была связана с силами жизни и природы.

Эти существа не были людьми, и, если судить по-человечески, вроде вполне антропоморфны, но какими-то менее плотными и более прозрачными что ли. Это не были духи,  или энергетические сгустки, хотя вполне могли развеяться и перейти в состояние почти неосязаемое. Также по плотности своей они могли стать почти обычными твердыми физически, но случись что или если им грозила опасность, то, как гласили легенды -  они умели трансформироваться в нечто совсем другое, например, покрывались чешуей и уходили под воду, становясь текущими как рыбы. Или становились похожи на животных. Или иногда были практически прозрачными и невидными человеческими глазом невесомыми дымками.

Да и жили они очень долго, по людским меркам почти вечность. Поэтому и считались почти что богами. А злые языки еще и утверждали, что именно от них потом появились вампиры. Но что из этого правда, а что ложь – я могу только видеть в своих грезах.

Много веков уже прошло после того, как Ётуны сбросили на землю атомную бомбу, когда частично благодаря этому взрыву Атлантида ушла под воду. Технологии и цивилизации в привычном понимании практически не осталось, все те, кто выжил после этого взрыва ушли в леса и расселились там, основав какие-то поселения.
История гласит, что со временем Йоту (Ётуны) заселили все более-менее благоприятные места искусственно выведенными или взятыми с других планет расами, и они впоследствии, мало мало, но все же скрещивались с местным населением или друг другом. Но в основном жили в своих закрытых экосистемах.

Но все же более воинственные, крепкие и выносливые Ваны расселились по более северным территориям. Те любили подраться и позавоевывать друг друга. И чаще всего они занимались своими излюбленными военными стратегиями, пьянками и охотой. Место обитания этих ребят позже назвали Ванхеймом.

Также были Дверги, или тёмные альвы, которые вроде как расселились по недрам пещер или под землёй. Их любимым занятием было добывать драгоценные камни и минералы, варить золото, а потом менять на все остальное. Они были короткие и крепенькие, за глаза их называли злобные карлики, которые владеют огромным богатством и умеют колдовать. Они тоже были воинственны, властны и по-гномьи упрямы.

С ними мой народ дела иметь не особо желал, не пересекался, за исключением тех почти рандомных случаев, типа довольно редкого, но все же межрасового брака или же обмена технологиями, что случалось чаще. Ведь дверги хоть и были маленькими и безобразными, но котелок у них варил дай бог и они в свое время понаделали разных металлургических машин, которые помогали им доставать свои ресурсы, и других механизмов, которые потом меняли на пропитание и богатства.

Мой же народ светлые Альвы, занимались преимущественно совмещением биотехнологий и ментальной магии, их функцией считалось обеспечение потока жизни, удержание круговорота времени, растительная, животная и стихиальная магия.

Местные жители называли нас духами полей и лесов. Сокрытым народом – жителями холмов. Нас боялись, как нечто почти инопланетное, преклонялись и старались не попадаться. Ведь наш Мир был так тонок и иллюзорен, что никто, даже Боги не могли точно сказать, кем они становились, попадая в этот мир.

Также не совсем понятно было, где наш мир находится. Все знали, что он существует, но был он толи где-то там за горами и холмами, то ли в параллельных измерениях – никто сказать не мог.

Потому что наш мир был сокрыт от посторонних глаз. Его называли Альвхеймом. И ходили слухи, что даже сам Фрейр -  бог плодородия, сексуальности и изобилия, имел свой чертог именно здесь.

Но я-то знаю, что это не слухи. И Фрейра не раз видели на наших праздниках и церемониях. Но опять же – было это или, возможно, кому-то почудилось после употребления магического напитка Сом – ни наука, ни даже сам Элиас Лённрот, написавший Калевалу на этот вопрос ответить не в состоянии.

Местные предостерегали других от посещения нашего мира, говорили о том, что человек попадая в него теряет счёт своему времени. Говорили они, будто к югу над нашим небом есть еще другое небо, и зовется то небо Андланг, и есть над ним и третье небо — Видблаин, и, верно, на том небе и стоит этот чертог. Раньше там жили боги, но, ныне обитают в нём, как мы думаем, одни лишь светлые альвы.

Иерархия нашего поселения была в принципе обычно, как и было принято у остальных рас – создавались работники, выполнявшие черную работу, ремесленники – мелкие маги, занимавшиеся ручной работой. Воины, охранявшие покой.

Купцы – тот, кто вывозит продукты нашего труда во внешние миры. Также маги - боевые, заклинатели, целители, демонологи или лучше сказать – животные маги,  ученые маги. И конечно, что-то вроде служителей истине и божественному – жрецов. Высшей кастой считались посредники между нами и богами, сами практически как боги - чародеи или повелители иллюзий.

Поэтому почти все наше время мы тратили на магические ритуальные и обрядовые действия. Занимались лесной и природной магией в разной степени. Высшие маги обладали даром чудотворства – могли создавать объёмные иллюзии, новые миры и реальности. Предугадывать события, многие считают, что норны происходят из расы Альвов, но тут тоже много разногласий. Как бы то не было – правители всего мира обращались к ним желая богатства, красоты или абсолютной власти, как водится.
Мужчины и женщины были высоки и красивы, с длинными светлыми волосами и говорили на языке Феанор.

Заклинатели – писали на прото языке заклинания. Целители – возвращали здоровье. Ритуалы демонологов были на взаимодействие сил и синергию природы и людских сознаний, ментального программирования более примитивных существ – змей, млекопитающих.  От этого прекрасного союза и получались беовульфы, оборотни и другие полулюди, полу животные.

Опытный маг стихий способен был с помощью ритуалов поднять ураган, вызвать засуху, воззвать к недрам и устроить несильное локальное землетрясение или организовать из пламени в камине управляемый пожар.

Технологий к тому времени на земле не осталось, поэтому в ход шли природные силы, солнца, луны, молний и затмений. В дни весеннего равноденствия,  летнего солнцестояния, в дни сильных бурь и солнечных вспышек наши жрецы устраивали колдовские мистерии с поклонение силам стихий,  ритуальные торжества с безудержными плясками и оргиями.

Я высокого места в магической иерархии не занимала, моя специализация – заклинатель. И биологическая часть у меня выходила не очень - такой уж я неумелый альв. Вырастить мне не удалось ровным счётом почти ничего. Но зато я хорошо работала с сознанием, с программированием и приручением зверят. С созданием тн флешек, фамильяров из домашних животных, в которых маги складывали свою магическую информацию, чтобы не хранить её в своей голове.

Но такие флешки жили не долго, приходилось заменять и переписывать на других зверей и птиц-зайцев, рысей, лис и сов, которые плохо приручались и у которых был примитивный ментал – поэтому работы всегда было много.

Также я работала с элементалями, стихии огня, воздуха и воды, они содержались у меня в артефактах и служили мне утилитарно и по бытовому – если нужно было что-то зажечь, например. Или нужно было усилить эмоциональность момента или события, на этот случай у меня был припасен элементаль огня Шон, который служил мне. Когда Шон случайно или намеренно попадал в спокойный и размеренный круг беседующих философов – то они вдруг внезапно начинали горячиться, ругаться и в итоге могли даже передраться и поубивать друг друга. Элементали воздуха работали как предсказатели ближайшего будущего, погоды или развития событий. Воду использовали как методу изменения течения времени – прошлого или будущего.

Близился обычный осенний коридор затмений, жрецы пытались подгадать сильную грозу на Мабон, чтобы якобы создать высшее существо, получить ребёнка, который будет зачат в магическую ночь и получил бы особые и мощные сиддхи.

Подготовки шли усиленно – были выбраны самые способные и невинные молодые девушки, которые могли бы понести и подарить избранного богами сына. Выбрали и меня, ведь мой род был очень силен в магии и крепок плотью. Также он подарил миру известнейшего не только в наших альвских, но и далеко выходящих за эти пределы кругах – филида Аморгина. Филиды (прорицатели) проходили довольно интенсивное обучение  заклинательству в поэтической форме, отчего появлялись особые заклинания: заклинание пивных домов, строительные заклинания новых домов, заклинание путешествий, заклинание возрастов, заклинания с помощью символов (в тч символов самих Ётунов – рун) и тд.

Выбрали меня и еще 5 девушек. За неделю до церемонии мы должны были пройти период очищения, поста, ежедневных молитв.

В день праздника – а это было действо длиной с обеда до глубокой ночи. Первым делом участники должны были очистить своё тело и ум, также снять одежду и украшения, прочесть молитвы солнцу. Ведь не зря солнце считали принадлежащим альвам и называли его Альврёдуль – что в дословном означает «Светило Альвов».  Само таинство начиналось с танцев вокруг костра, который передавал нам жизненную силу и энергию.

Затем все выпили наркотический напиток Сом, что ввело нас в состояние транса, поэтому я не очень четко могу описать все то, что происходило. Меня мутило, я периодически теряла контроль, но это была огромная честь и я доверилась происходящему. Празднование продолжалось до самой темной ночи. Небольшая часть посвященных и тех, кто должен пройти «посвящение» переместились в саму чащу. Чтобы встретить там что-то абсолютно невыразимо жуткое.

Это была демоница (которая позже была названа Лафкрафтом как Шуб-Ниггурат), которая и выглядела ужасающе и смердела как сам ад. Черное, как смоль, чудовище, сплошь сотворенное из липких щупалец, ростом почти что с дерево. Внизу у нее было несколько пар коренастых копыт, спереди располагалось множество зубастых пастей, с которых капает зеленая слизь, сверху росло несколько козлиных голов и множество противных щупалец. Собрание этих мерзостей пахло свежей разрытой могилой.

Альвы в своей тонкоматериальной сути ее опасались, да и кто бы не опасался на самом деле, но иногда, в редких случаях, пользовались ее услугами, ибо как известно, сами по себе они обладают довольно низким сексуальным темпераментом, предпочитают духовные эманации, а не телесные.

Она же, наоборот, славилась как богиня грязного плодородия и непременно приносила множество детей. Хотя по слухам – рождавшиеся дети и сами были так называемыми Темными молодыми, т.е. полу-демонами, и в конечном счете она имела над всеми ними незримую власть.

Ритуал обязательно требовал жертвоприношения и крови, жертву эту следовало приносить над каменным алтарем, жрецы делали надрезы ритуальным кинжалом, и собирали в чашу нашу кровь, читали заклинания:

Zariatnatmix, Janna, Etitnamus Hyras, Fabelleron, Fubentronty,
Brazo, Tabrasol, Nisa, Gabots Membrot!

Пробудись от своего сна,
Пройди по этому миру ещё раз,
Приди со Своей Тысячей Молодых,
Хозяйка отвращений, Мать Монстров,
Богиня Хаоса вне форм и бесформенная.

Потом нас заставили выпить эту теплую густую жижу, меня охватывало секунда за секундой какое-то приплющившее меня исступление, которое то переходило в легкость, как будто слетают оковы телесные, то в какое-то животное возбуждение и неистово хотелось плясать, то в парализующий страх, который ощущаешь, наверное, только в момент смерти, но тебе уже все равно.

Поэтому дальше я уже плохо помню происходящее, но люди постепенно стали сливаться у меня в глазах в одно темное пятно пляшущее в бешенных движениях. Тела, которые еще недавно пришли сюда сами по себе, как важные и чопорные индивидуальности, теперь обратились в единую живую массу. Это единое темное существо с буйством птичьей стаи двигалась как завороженная огненная лава, как шуб-нигурат с тысячью щупалец, озаряемая светом костров и ударами молний. 
В этот момент экстаз богини полностью завладел моим Я, взял под контроль и бросил прямо в пучину её тёмного чрева. Будто звездный гнозис, он полностью растворил мою сущность в себе, вместо осознавания себя остались лишь видения, ощущения, картинки и вспышки.

И нужно сказать, что, когда я вспоминаю эту историю – я понимаю, что это был первый и последний мой экстаз. И в этой жизни – я могу абсолютно честно сказать, что я не разу не смогла отключить свой контроль, а я множество раз участвовала и в холотропных и шаманских практиках с дыханием, меня не раз пытались ввести в гипноз или глубокий транс, один раз я даже участвовала в одной страшной, но интересной на тот момент для меня процедуре: электро-судорожная терапия ЭСТ – в котором пациента бьют током и в этот момент доктор произносят какие-то установки, по типу «вот сейчас ты выйдешь и престанешь курить раз и навсегда. И курение для тебя будет равно смерти». Как вы поняли, я ходила по молодости кодироваться от курения, но судя по тому, что я вышла за угол и закурила. И также до нынешних времен курю иногда с переменным успехом – этот метод на меня не повлиял, как и многие другие, которые отключают критическое сознание. Мой мозг даже во сне с трудом отключается, он меня пасет как чабан овечку, жестко контролирует и больше с тех самых пор не позволял отключаться в моменты «опасности», и с тех самых пор я больше никогда не позволяла взять верх темной и дикой животной природе.

Конечно, заслуга в этом совсем не в том, что тот доктор-гипнолог пытался запрограммировать меня на то, что если я захочу взломать его код – то я тут же умру. Скорее наоборот.

«А смерти я не боюсь, кстати говоря» – сказала я этом доктору напоследок. «Есть что-то пострашнее ее».

Наверное, дело было в той истории, которая имела для меня огромное трагическое значение. С тех пор, мое я, мой мозг меня бдит – и то ли это сбой в системе, то ли страх. Как было у моего кота, которого один раз зажали дверью туалета, и он был какое-то время парализован передними лапками. Он выздоровел и полностью восстановил все функции, но вот наркоз его с тех пор не брал. И сколько не повышали ему дозу снотворного, когда кастрировали – он лишь равнодушно смотрел на докторов, пытаясь понять какого собственно болта им всем от него надо.

Поэтому – я считаю так, когда ты хоть разок побывал на оргии темной козлоголовой богини – то ты навсегда будешь нести этот момент, как тот, который не в коем случае не хочется повторять.

Но тем не менее, я, очевидно с ее помощью, забеременела, и через какое-то время (несколько месяцев, наверное, ведь альвы вынашивали детей недолго по человеческим меркам).

Телесное формировалось быстро, детям только лишь передавалась нужная информация, некое зерно знаний, матрица, которое как программа инсталлировалась в его сознание, как в компьютер. А потом уже все программы запускались вполне самостоятельно. И этот период наоборот был довольно продолжительным. Ребенок достаточно быстро обретал взрослые формы и скоро начинал использовать полученные им знания.

Со мной обращались очень бережно, владыки верили, что дети, которые были зачаты в эту ночь несли на себе печать великого Тиу - «силы ясного чувствования Бога». Несли в себе зерна особых сиддх и считалось, что они рождаются способными достичь высокой ясности сего Чувства, открывали в себе очень мощную способность к творению. Непосредственному воздействию на бытие, иначе - чудотворчеству. И поэтому эти младенцы несли на своем челе печать чудотворных детей, их степень ясночувствия была запредельной - тем больше определенно им светило место в иерархии, власть и возможности.

Но и этот статус их позволял их растить, как маленьких царей в достатке и довольствии.

Владыки активно искали избранного. Поэтому до 12 лет все эти пятеро детей тщательно проверялись жрецами в разных экзаменах, и наиболее способный по достижению пубертата занимал кресло жреца-владыки и со временем брал на себя все высокие провидческие функции.

Мой сыночек, как бы я сказала сейчас в 21 веке, только что родился и сделал первые неумелые шаги, но уже как будто сразу стал умненьким и гиперактивным комсомольским вожаком. Предвосхищающие всех остальных его способности у него было обнаружены сразу, поэтому ребёнка так прямо и решили назвать Энгус -  выбор владык. И ставить на то, что именно он станет верховным жрецом со временем.

Ребёнок был настолько хорош: ловок и способен к колдовству, что как-то раз сам Вёлунд – великий мастер талисманов, амулетов подарил ему выкованный своими руками кулон со знаком избранности.

Правители так и видели в нем того, кто говорит с богами. Я же видела в нем свою кровь, свою душу и сердце. Свою жизнь. Когда он вырос – мы часто говорили об этом, он всегда отмахивался:

- Но ведь ты единственный сын! Как я буду жить без тебя рядом? Кто защитит меня в трудные моменты?

- Мама, я всегда буду рядом с тобой своими молитвами. И помни, что важное дело меня ждет, и я не могу остаться ради тебя.

Наша связь была настолько сильной, что я никогда более не чувствовала себя одним существом, только двумя, у которых общая душа, кровеносная система и дыхание, сердце мое как будто было опутано его артериями. Мне снилось, что его сердце хранится у меня в шкатулке, как драгоценность, и на нем стояла гравировкой руна Феху – что означает оно было моей собственностью.

Я не представляла, что соглашусь отдать его правителям, что его могут отнять у меня. Когда он смеялся заливисто как колокольчик – на щеках его проявлялись ямочки, и бесчисленное число раз я целовала его в эти ямочки. Он говорил – мамочка, не переживай, мы всегда будем вместе. Моя душа навечно принадлежит только тебе.

Сердце моё разрывалось, когда я думала о том, что его могут забрать. Он был моим солнцем, моей луной и моим воздухом, только лишь которым я могла дышать.
Все больше Энгус рос и все меньше он был со мной. Он практически перестал разговаривать и обнимать меня, перестал гладить мои волосы, как будто это было постыдным. Все больше он говорил, что такова его великая участь - он рожден, чтобы служить богам.

Все чаще он проводил время за занятиями, и посматривал на гору Вершину Старейшин. Видно, что своею душой и помыслами он не со мной,  но уже там - в восмьмиугольном храме на горе, там где высшее небо Видблаин уходит в самую темно-синюю даль. В храме, крыша которого выложена выкованными крыльями небесных птиц, и эти крылья тоже уходили под самое небо.

Он часами рассказывал о том, что вот вот и он сможет овладеть всеми магическими технологиями. Как он будет менять свою оболочку с духовного тела, материализуясь в физическую. Грезил как он станет уплотнять материю своего тела, так же как и становится почти что невесомым и прозрачным как дух. Как он будет творить иллюзии и управлять стихиями.

Я видела в его душе начинающийся раскол – чистые и тонкие помыслы служения и светлая жажда познания постепенно уходили на нет и заменялись темными желаниями власти и управления, и это убивало меня. Как будто густая кровь темной богини все больше и больше заменяла его кровь, светлую и чистую, и он становился агрессивным, высокомерным и циничным. Все меньше его занимали процессы жизни, и все больше интересовало влияние сознания и порабощение им окружающего.

Казалось, что быть вершителем судеб для него - это стало частью его сути, его генома и природы. Это не было продиктовано большим сердцем и желанием служить человечеству на его благо. Это было лишь яркой погремушкой, и однажды он поставил себе целью завладеть ею и больше никому никогда не отдать. И скоро достигнет этой цели.

Поэтому глаза его начинали гореть каким-то тёмным адским огнем.

Наступил день посвящения, я видела, как он довольно сильно вытянулся – он был уже не ребенком, а красивым и сильным юношей. Длинные светлые волосы, темные глаза, волевой скос скул – он был прекрасен как молодой бог.

Но все простое вокруг его раздражало, и когда жрецы пришли за ним, он стал радостен и одухотворен. Он резко забыл про мое существование и грезил только своим прекрасным будущим.

Я же ощутила, как в этот момент будто кто-то тяжелый сел мне на грудь и сдавил мое тело. Мне было велено прощаться, но я чувствовала только одно – каменную тоску от того, что я больше никогда его не увижу.

Мне стало гнетуще тошно, мучительно, слезы душили меня, что-то бетонной силой давило на мою грудь. Внутрь будто заползли тысячи грязных щупалец и заковали мое сердце в замок.

Я начала кричать:

 – Сынок, останься со мной, не покидай меня, мой дорогой, вернись ко мне. Я просто не могу представить свою жизнь без тебя рядом. Ты солнце мое, без тебя я не выдержу.

Но Энгус только смеялся в ответ, и предательские ямочки снова появились на его щеках.

- Мама, перестань! Я думал, ты поддержишь меня в этом, но ты только цепляешься за меня и не понимаешь моего выбора. Я ухожу, и больше не вернусь. Ты тянешь меня вниз, во тьму своими липкими удушающими объятьями, которые называешь любовью.

- Не убивай меня, не разрывай мое сердце, вернись, -  я кричала и плакала.

- Мама, у меня нет времени на твои просьбы и слезы. Мое решение окончательно, и ничто не заставит меня отказаться от этого.

Напоследок он обернулся ко мне и я увидела, как его темные глаза налились презрением, как будто ненависть заменила весь свет на подвальную сырость. Потом он ушел. И какие-то серые тени разлетались от его удаляющейся фигуры, как грязный мутный дым.

Я больше никогда не видела его. Но все что я запомнила - эту ненависть в его глазах.

Потом я слышала об его успехах, он мне снился в тревожных снах, как будто с небес спускаются колонны яркого света и из них выходит он, совсем взрослый. Держит пальцы в молитвенном жесте преклонения, как настоящий правитель. Но глаза – черные и злые.

После инициации прожила я недолго,  ощущение того, что демон ночи сел на мою грудь и сдавил ее не отпускало меня ни на секунду. Вместе с этим я начала видеть серые тени вокруг меня - за деревьями, на закате, в темноте, они как тараканы рассыпались из угла, когда я подходила ближе. Шорохи и шепоты листьев, которые жестокими голосами говорили – что все кончено. И огонек света постепенно гас во мне.

Когда у меня появилось мое нынешнее близнецовое пламя, я конечно смотрела и его: делала активацию сефиры Даат, пытаясь увидеть нас в прошлых воплощениях. У него видела в основном какие-то воинские, рыцарские, какие-то тамплиерские, мать их, даже какие-то богатырские жизни, и даже бородатых персидских мужиков с лошадьми и ятаганами.

Но были женские воплощения. И когда я дошла до этого моего альвовского воплощения, где К. стал стал правителем альвов, то увидела там моего второго БП, тоже стати К. И он был женщиной, той женщиной, которая принесла мне ребёнка. Она была что-то вроде няньки и наставника, смотрела за ребёнком, пока он рос, чтобы ничего с ним не случилось. Кормилица это вроде называется.

Женщина эта была довольно простая, не образованная. Но, как я поняла, она сговорились со старейшинами, и те попросили ее меня отравить, чтобы я не мешала сыну, его успехам и его обучению. Каким-то то ли минеральным, то ли растительным медленным ядом типа сурьмы, скорее всего добытым у двергов.

Но и без этого, нужды в яде уже не было: сил у меня оставалось с каждым днем все меньше и меньше, в каждом дереве мне иногда чудилась, ужасающим пятном расплывающаяся фигура Шуб-Ниггурат. Иногда я видела поодаль эту темную нищую женщину с хищным носом и почти темной загорелой кожей, она как будто следила за мной и наушничала Великим о моем состоянии.

Даже время рядом с моим любимым тисом не приносило мне удовольствия более, под его кроной мы любили сидеть с сыном, или практиковаться в своих нехитрых практиках или просто играть. Мы называли его Эо Рос. Глядя на него, я часто думала, что хочу стать таким деревом, покрытым листьями. Сильным, могучим, живым. Дерево же не думает о том, как ему покрыться листвой. Оно спит, а затем просто безо всяких причин взрывается жизнью. В этом смысл и счастье деревьев: покрыться листвой.

Это был древний, огромный в два обхвата тис с обломанными, давно видно, суками и с растресканной сухой корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично-растопыренными, корявыми руками и пальцами, и в один из дней я внезапно увидела его постаревшим, сердитым и презрительным уродом, похожего на демоницу с тысячью ртов.

Должно быть пришло время последним каплям жизни уйти из него, должно быть и мое время пришло тоже. Дать жизнь другим, покрыться листвой, а потом дать холодному северному ветру сорвать ее. Потом дать сорвать и себя, позволив быть частью замысла великого архитектора. Удобрить эту землю, став ее углем.

И этот круговорот должно быть и мой путь тоже – быть маленьким узором этого кружева.

В один из дней мои ноги перестали держать меня. Я достала из кармана передника моего дружочка Шона, но элементаль огня выпал из моих слабых пальцев – ветер вырвал его и распотрошил, подняв тысячи искр.

Я как-то сползла на спину, серые тени внезапно налетели и облепили меня. Я пыталась вспомнить его улыбку. Но я уже ничего не видела перед собой. Со мной не было ничего уже, кроме неба — ясного, высокого, с ползущими по нему серыми облаками, которые как будто по приказу начали наливаться свинцом. Поднявшийся резко ветер начал собирать их в мутную воронку, раскидывать сухие листья, раздувать искры.

Старый тис сухой листвой начал заниматься пламенем, затем занялась кора и густой дым попав в мои легкие, забрал остатки сознания.

Одно только крутилось в моей голове – я всегда буду с тобой.

Но доведись мне повторить эту сцену я бы обязательно закончила так:

- Мамочка, прости меня, твоя поддержка и любовь даруют мне силу. Я вернусь, и ты увидишь, что моя дорога принесет нам обоим благословение. Я уйду теперь, но мы всегда будем связаны своей нерушимой связью между матерью и сыном. Люблю тебя, мама.

- Я так горжусь тобой, мой сын. Пусть Бог хранит тебя и возвращает тебя ко мне. Жду твоего возвращения с нетерпением. Люблю тебя, мой ангел.

Но эти слова как будто застряли комком где-то в районе горловой чакры.

2024