Пижма

Глаза есть – посмотри нету.
В.Арсеньев «Дерсу Узала»

Кто учит нас распознавать и любить цветы? Может быть,  усталая мама показала нам по дороге из детского сада одуванчик у забора? А может приятель ботаник? И уж конечно не учебник ботаники. Это растение я узнал от давно умершей художницы. Много раз проходил мимо пижмы, что маячит у дороги,  и не замечал её. Пижма и пижма. И вот увидел натюрморт Марии Ломакиной и прозрел. Она научила меня, как надо смотреть на растения.

Пижма растет везде и ее все узнают по золотым соцветиям с корзинками без  краевых лепестков и листьям, похожих  на рябину. А заденешь ее, так камфарой пахнет. Недаром Даль указывает нам множество ее названий, сходных по всей России и даже по сопредельным славянским странам, хотя о латинском ее имени, данном Линнеем, ботаники спорят до сих пор.

Все ее знают, а художники особенно. Рисуют ее сегодня многие, но никто не сравнится с Марией Ломакиной, хотя о ней не знает почти никто. А ведь ее картины есть в Третьяковской галерее и Русском музее, в Белгороде и Загорске. А вот этот маленький натюрморт можно посмотреть в Истре, в Новом Иерусалиме. Учитель Марии Петров-Водкин называл натюрморты скрипичными этюдами и учил художников в Академии по особой системе , своему восприятию цвета. Чем меньше цвета, тем лучше. Была у него особая триада  - желтый, синий, красный. У Марии три цвета – желтый, синий (основные и незаменимые)  и белый (вспомогательный). Такой лаконизм редко встретишь в цветочных натюрмортах и редко увидишь такое совершенство композиции и колорита. Картина называется «Васильки и пижма»,  а  где же пижма?  Небрежно брошена она на стол, а не красуется, как у многих, в вазе.  Помните, что говорила Ахматова о поэтическом творчестве? Источником нового стихотворения и нового образа   для нее как-то стал брошенный и забытый кем-то на теплом подоконнике  букет золотого донника.   Этот эффект лежащего букета Мария уже использовала в натюрморте «Цикламен». Только там была золотая ветка мимозы, а цветы цикламена пурпуровые, цвет не тот, не основной, а дополнительный белый цвет – снег за окном (ненужная глубина пространства). Голландцы придумали натюрморты и называли их не мертвая, а тихая жизнь. Тихая жизнь на маленьком шедевре Марии Ломакиной, она начинается на золотом пятне, пижме, продолжается вверх по диагонали, как в золотом сечении к василькам и поддерживается белыми ромашками. Золотой желтый цвет начался художниками Возрождения и дошел до наших дней. Петров-Водкин считал, что в детстве мы понимали цветовой язык, как разговорную речь, оттенок цвета – слово, а потом утратили. Все дети рисуют, а мы нет. Пижма у Марии, это слово в цвете и, кажется,  я почти узнал, о чем она хотела сказать. 

У каждого из нас есть любимый художник. Их множество и в разные годы   разные. Сегодня для меня любимой стала Мария Ломакина. Вот странное скрещение, нет, не судеб, может быть,  взглядов, любимых и значимых мест. Она родилась в Крыму, еще до революции в семье директора Никитского ботанического сада. И первыми ее образы были образы крымских татар, татарский эпос в виде древних свитков. Трагична  судьба коренного населения Крыма,  и трагична судьба моего школьного учителя литературы поэта Ильи Габая. Он погиб за них как политзаключенный, а судьба татар не улучшилась.  Картины Марии   висят в Новом Иерусалиме,  и все школьные годы я проезжал мимо них в пионерский лагерь, а пионервожатая, как гид, рассказывала о реставрации разрушенного храма. До самой смерти Мария жила в Загорске и работала после войны в Абрамцеве. Не случайно на ее картине три деревенских сорняка, обычных, но значимых.  И для меня эти места не безразличны. Много раз мы ночевали с ребятами на Воре, а Загорск, где жила тетя остался в памяти  таким, каким я увидел его впервые солнечным майским утром, увидел синие купола храма с белыми звездами и белые ландышами на ближайшей опушке.

А почему ее никто не знает? Она выбрала третий путь. Первый путь – авангард, сто лет назад им многие художники увлекались, а потом он стал запрещенным. И она рисовала  «Желтые виноградники» в стиле Гогена, и хотела быть похожей на Дега. Второй путь – соцреализм. И она рисовала сбор табака по заданию  чиновников от живописи.  Не понравилось, решила писать картины как  хочет,  и быть свободной, уехала из Ленинграда в  деревню к мужу, а потом к старым улочкам забытого провинциального Загорска.   

Мария Ломакина стремилась в своих картинах найти гармонию композиции и колорита, достигнуть совершенства. И это ей удалось. Но, сама не подозревая,  она раскрыла нам, дилетантам от ботаники и живописи,  глаза на восприятии природы. И если я захочу узнать, как можно воспринимать растение,  я посмотрю еще раз на ее картину «Васильки и пижма»  и уверен,  что меня ждут новые открытия, как, я надеюсь,  и вас, читатель. 

Фото картины Ломакиной из интернета