Встреча с медведицей

 Погожим августовским днём два брата, Илья и Афанасий, возвращались домой с одной из таёжных речек. Порядком уставшие от рыбалки, но довольные уловом. Много пришлось им бродить через перекаты по скользким камням, продираться сквозь заросли тальника в поисках ям, где стоит хариус. Тучи комаров и мошки, от которых стоял гул в ушах, преследовали их всё это время. Пропахшие дымом костра, шли они в сторону посёлка в предвкушении отдыха и домашнего уюта. По три десятка рыбин, аккуратно выпотрошенных, присоленных и переложенных травой, лежали в «харюзниках» за спиной.
Поправив рюкзак, Илья вспомнил, что в его кармане лежат три варёных яйца, завёрнутые в газету. «И как я про них забыл? Всю рыбалку протаскал и сейчас домой несу»,- удивлялся себе Илья. Афанасий, идущий впереди, закурил папиросу, и едко-горький сизый дымок ударил не курящему младшему брату в нос. Пришлось ускорить шаг, чтобы обогнать старшего.
- Лыжню, - крикнул ему Илья, обгоняя и грохоча сапогами. Афоня что-то пробурчал в ответ, но место на тропе уступил.
Домой шагалось легко, гнус на ходу так не донимал, да и лёгкий встречный ветерок сдувал его, неся прохладу, обсушивая вспотевшие лица. Тропа то поднималась на косогор с могучими кедрами, то опускалась в ложбину, сплошь усеянную мелким ельником и пихтачом, разбавленным берёзами и осиной. Часто вдоль тропы попадались грибы: белые, подосиновики, лисички. Птицы наполняли округу своей трескотней и пением, а лес одобрительно поддерживал их лёгким гулом вершин и шелестом листьев. Тайга и её обитатели жили своей, загадочной и понятной только таежнику жизнью.
Афоня докурил папиросу, затушил её о каблук сапога, поплевал для верности и, бросив на тропу, вдавил в грунт. «Ильюха, давай я вперёд пойду», - сказал, поправил лямки рюкзака и решительно ускорил шаг. Илья шагнул чуть в сторону, пропуская брата. Оба молча размеренным шагом продолжили движение, занятые своими мыслями. Тропа, протоптанная десятилетиями людьми и зверьём, петляя между деревьев, уводила их всё дальше от реки, приближая к дому.
Вдруг Афанасий так резко остановился, будто перед ним была стена. Илья чуть не налетел на него и, шагнув в сторону, хотел сказать колкость, однако увиденное впереди повергло его в ступор. В тридцати метрах на тропе стоял молодой, но крупный, с большой круглой головой медведь и смотрел в сторону людей. Брат потихоньку попятился назад, а Илья замер, глядя на зверя. Недовольно фыркая, медведь встал на задние лапы и сделал несколько шагов в сторону братьев. «Да это медведица! Одна или с малышом?», - пронеслось в голове Ильи, и холодок пробежал по спине. Медленно стащив рюкзак с плеч, взял его левой рукой за лямки и, прижав к себе, закрылся им, как щитом, а правой рукой вытащил из ножен самодельный охотничий нож. В голове лихорадочно бегали мысли: «Что делать? Главное спокойствие …».            
Вспомнился рассказ старого охотника, как на него в лесу напал медведь. Вооружённый лишь ножом, а также большим желанием выжить он в отчаянии бросился в объятия зверя, стоящего на двух лапах, сунул левую руку в открытую пасть.  Медведь, не ожидая такого, сжал челюсти, стараясь перекусить или порвать руку охотника. В то же время человек, крича от боли, прижался к мохнатой груди и всадил нож в живот зверя. Теряя сознание, охотник потянул рукоятку ножа вверх вспарывая шкуру и ощущая теплоту кишок. Зверь, взревев от ярости и боли, отшвырнул человека далеко в кусты и стал лапами собирать свои вываливающиеся внутренности, разрывая их когтями и ревя. Охотник не видел и не слышал этого, находясь без сознания. Когда очнулся, всё было кончено: медведь убил себя. С большим трудом израненный, с изувеченной рукой, поломанными рёбрами охотник добрался до дома. Искалеченная рука, побывавшая в пасти, зажила, но со временем высохла и перестала работать. Но главное, он остался жив.
Медведица медленно опустилась на передние лапы, потом встала во весь рост. Всем своим видом она показывала, что это её территория и она не желает пропускать людей по тропе. Огромные когти на её лапах были словно покрыты тёмным лаком. Длинная бурая лоснящаяся шерсть ровной бахромой покрывала тело, волнами перекатываясь при движении. Зверюга опустилась на четвереньки и сделала в сторону братьев выпад на два шага. Отступила и снова поднялась во весь рост. Взгляд её чёрных глаз был не столько злобным, сколько любопытным. Слегка приоткрытая, клыкастая пасть извергала тяжёлое дыхание и звуки, похожие на глухой рык. Медведица была великолепна. Илья даже залюбовался ей.  «Уши не прижаты, значит не готова к атаке, пугает. Главное, что она без малыша, но надо смотреть за её лапами», - мелькнуло в голове. Хотя страх перед медведицей не отступал, а рука сильнее сжимала нож, внутри появился какой-то стержень превосходства над зверем. В этом противостоянии медведь должен уступить дорогу человеку и уйти с тропы.
И тут Илья краем глаза увидел, что Афанасий держит в трясущейся руке небольшой кусок берёсты, с язычком пламени, чадящим чёрными кудряшками дыма. Сразу осенило: «Нужен огонь»! В кармашке рюкзака лежат три куриных яйца, завёрнутые в газету «Советский спорт». Отстегнув ремешок клапана, рывком вытащил газету, яйца скользнули в траву. Свернув газету в трубочку, поднёс к берёсте. Бумага ярко вспыхнула, Илья направил её в сторону зверя, держа, как факел, в высоко поднятой руке. Никогда не видя такого, медведица замерла на минуту, резко опустилась на четыре лапы и прыжками помчалась, ломая мелкий ельник, прочь от людей. Не удержавшись, братья проводили её свистом и улюлюканьем.
Когда наступила тишина, Афанасий пытался прикурить папиросу, но у него всё не получалось.  Выругавшись, он смял её и бросил в траву.
Братья в волнении от пережитого продолжили путь домой.