Глава 1. Истоки единения

Кочевники Великой Степи – предки нынешних казахов, узбеков, татар, башкир, турков, азербайджанцев, туркмен, ногайцев, уйгур, карачаевцев, балкарцев, кумыков, тувинцев и других тюркских народов – в разные эпохи носили разные этнические названия. В VI веке они стали известны под славным именем «тюрк».
Орхонская надпись Кюль-тегина (VIII в.) на прародине тюрков в Монголии гласит: «Когда было сотворено (или возникло) вверху голубое небо (и) внизу темная (букв.: бурая) земля, между (ними) обоими были сотворены (или: возникли) сыны человеческие (т. е. люди). Над сынами человеческими воссели мои предки Бумын-каган и Истеми-каган. Сев (на царство), они поддерживали и устраивали племенной союз и установления тюркского народа»*1. Здесь тюрки начинают «свою» историю и существование «своего» мира с VI века, времени героических побед Бумына и Истеми-кагана, напрочь забывая своих героических предков-предшественников – хунну (гуннов) и легендарных предводителей Мади (Модэ) и Едиля (Атиллы). Почему же?

Как подметил выдающийся знаток кочевой цивилизации Л.Н. Гумилев, «Тюрки, потомки хуннов, ничего не знали о своих предках, так же как монголы Чингисхана ничего не знали о тюрках»*2.

Душевный крик гениального ученого актуально воспринимается и сегодня. Мы, современные потомки хуннов, тюрков и древних монголов, не осознаем, не имеем системного понятия, где, в составе каких государственных образований были наши предки, в какой части необъятных степей от Хингана до Карпат в то или иное время смутной и беспокойной эпохи они жили, кочевали, перемещались, в составе каких войск и с кем воевали.

В поиске ответов на животрепещущие вопросы о месте и роли предков в этом сравнительно небольшом историческом отрезке времени, времени Великого Переселения народов с непобедимыми ордами Чингисхана и его детей и внуков, мы попытаемся вместе с вами поразмыслить в этой книге. Именно ордами (слово из тюркских языков*3, ср. тюрк. «орта» – центр) слово, звучащее для многих как ругательное, но родное и теплое для слуха истинного тюрка, слово, которое исчерпывающе полно характеризует движение кочевой народной массы за непобедимой армией Великого Потрясателя мира. В течение четверти века, изучая труды серьезных ученых и летописцев, ознакомившись с китайскими, персидскими, русскими и европейскими источниками об этом легендарном времени, изменившем мир, вдоволь наслушавшись и насмотревшись, я захотел взглянуть на исторический ход событий, как выразился великий поэт Александр Блок, «раскосыми и жадными очами» степняка, с впитавшего легенды и былины.

«Какого страшного могущества могут достичь государства кочевников, доказывается целым рядом тех из них, которые наводили страх на всю Европу в течение тысячи лет, как, например, царство хуннов, аваров и монголов», – писал В. В. Радлов*4. Тем не менее, согласно рассказам знаменитого востоковеда, даже такие сильные государственные образования в силу разных причин распадаются на мелкие: «личность или род, создавший такое государство, перестает соединять в своем лице всю государственную власть; тогда союз племен распадается, и отдельные части его или превращаются в мелкие, беспорядочно борющиеся друг с другом, общины, или примыкают к какому-нибудь новому узурпатору и образуют новое государство. Само имя прежнего государства в короткое время утрачивается из памяти людей, составляющих его, и на его место заступают или названия отдельных племен, или имя нового союза племен, возникшего на развалинах исчезнувшего государства»*5. Например, один из древнетюркских кочевых этносов Центральной Азии – нынешние казахи – в течение исторического развития неоднократно менял свое этническое самоназвание: гунны, тюрки, кыпчаки, монголы, моголы, ногайлинцы, узбек-казахи и, наконец, казахи. Таким же образом можно привести пример этнического названия и у других тюркских народов. В то же время названия крупных племен – этносов, образовывавших особо устойчивые родоплеменные союзы, при полном отсутствии в условиях кочевого образа жизни особых социально-классовых или политико-экономических противоречий или противостояний и, главное, наличии особо обостренного чувства самосохранения, оставались неизменными на протяжении многих веков. Кочевники никогда не поддавались никаким перипетиям судьбы и амбициозно-авантюрному «зову» ни времени, ни людей. Избранный вождь имел абсолютную власть над подчиненными и в то же время должен был строго следовать определенным принципам: быть справедливым, терпимым, готовым прощать ошибки подданных, оберегать свободу и безопасность родов и племен, доверивших ему свою непростую судьбу.

«Роды не только пользовались всеобъемлющим значением в бытовой жизни тюркских кочевников, но играли весьма важную роль и в их политической истории. Естественно, что при таком значении родов, когда вся жизнь и судьба кочевника определялись принадлежностью к роду, родовые имена должны были пользоваться необыкновенной прочностью. Роды могли входить в различные союзы, целиком и частями, но должны были твердо сохранять свои исконные имена. И в самом деле, как увидим, родовые имена, записанные многие века тому назад китайскими историками, – конечно вследствие политического значения носивших их родов, – сохраняются частью и поныне. Это обстоятельство дает возможность определить в значительной мере этнический состав тех из ныне существующих тюркских племен и народностей»*6.

Тюркские племена – кыпчаки (половцы, команы), канглы (кангю, канка), огузы, алшыны, найманы, усуни (усунь), дулаты (дуглат), аргыны (аргун), жалайыры, кереи (кереиты), коныраты (конгираты), мангыты, барласы, кияты, баарины, ширины, катаганы, чигирли (чигили), ягма, карлуки, кимаки, татары, меркиты, сулдузы, аруласы, курлеуты, являющиеся предками казахского, узбекского, турецкого, азербайджанского, татарского, башкирского, кыргызского, уйгурского, ногайского, каракалпакского, кумыкского, карачаевского, балкарского, якутского, тувинского, алтайского и других тюркоязычных народов, в разные периоды истории составляли основу сакских, тюргешских, кыпчакских, усуньских племенных союзов; составляли подавляющее большинство хуннской, тюркской, карлукской, уйгурской, кыргызской, монгольской и моголской держав-империй.

Эти же племена были в составе государств кангюев, усуней, тюргешей, карлуков и ногайлы, а также улусов: Джучи, Угедея, Чагатая, Толе, Бату, Узбека, Ногая, Шайбани, Есен-Буги, Тамерлана и других. Однако исконно племенные названия подавляющего большинства оставались без изменения.

Эта характерная особенность тюркских племен четко просматривается в древнейшем общетюркском богатырском эпосе «Алпамыс-батыр». В одном из многочисленных вариантов эпоса определяется племенная принадлежность богатыря к древнетюркскому племени – конырат:

Жиделі байсын жерінде
;о;ырат деген елінде
Байб;рі деген бай еді
Т;рт т;лік*7 малы сай еді.

На земле Жидели Байсын
В стране (Эль) Конырат
Слыл богатым Байбори,
Вдоволь всяким скотом был богат.

В другом отрывке описывается принадлежность Алпамыса к этносу и стране:

Жиделі байсын жерінде
Но;айлыны; елінде
Байб;рі деген бай бопты
Бір перзентке зар бопты.

Во краю Жидели Байсын
В стране (Эль) Ногайлы
Богатейшим слыл Байбори,
О ребенке мечтал Байбори.

В этом отрывке, наверняка составленным в ногайлинский период родственных этносов казахов, узбеков, каракалпаков, кумыков, ногайцев и других, когда все они назывались общим самоназванием – ногайлы, племенная принадлежность героя эпоса остается неизменной – конырат (конграт). Коныраты и ныне входят в состав ряда тюркских этносов.

Как утверждает Л.Н. Гумилев, эпос Алпамыс (Алпамыш) написан в эпоху, когда вышеназванные субэтносы в VII веке входили в единый тюркский этнос. Ему вторит казахстанский академик Кажим Жумалиев: «Известные нам казахские эпические сказания возникли в древности, в эпоху патриархально-племенного строя общества. Возможно, это были песни уйсуней, канглы, коныратов, кереев, кипчаков»*8. Возможно, имелись варианты устных сказаний и с другими этническими самоназваниями – тюрк, монгол и т.д.

Эпос в разном варианте с видоизмененным сюжетом широко распространен по всему ареалу проживания тюрков от Алтая до Анатолии. У алтайцев это Алып-Манаш; по утверждению известного советского тюрколога, лингвиста и литературоведа, академика В. М. Жирмунского, наиболее древний вариант датируется VI–VII веком*9. У казахов это Алпамыс, у узбеков, каракалпаков и татар – Алпамыш, у башкир – Алпамыша и огузский вариант у турков – Бамси-Бейрек. Каждое из них – своеобразное ответвление от древнего общетюркского источника – самостоятельно продолжает и развивает общее наследие в конкретных исторических условиях последующей обособленной жизни.

Кочевники как этнос, в силу разных объективных причин и жизненной необходимости, достигли своеобразного этно-родового «монотеизма», прежде всего для того, чтобы выжить в борьбе с окружающим многообразным миром, своенравной природной средой.
У кочевников-тюрков консолидирующая сила коллективного мышления была развита до такой степени, что им были чужды понятия, которые можно выразить фразами «моя хата с краю» или «мой дом – моя крепость». Это является одной из особенностей, в то же время и феноменальной загадкой «общенациональной» истории всех кочевых народов, состоящих из крепких родоплеменных союзов. Результатом такого действия, известного только кочевникам Великой Степи, обладающего невероятной силой консолидирующего эффекта, стали тюркские империи-каганаты, где зарождалась звезда тюркского этноса.

«Первый Тюркский каганат. Это государство впервые объединило в середине VI века все племена и народности, населявшие Великую Степь Евразийского материка. Образование древнетюркского государства, на просторах от Китайской стены до Черного моря и от Амударьи до верховий Ишима, привело также к широкому распространению по Европе тюркской речи», – пишет о первом Тюркском каганате видный тюрколог, академик РАЕН Л. Р. Кызласов*10.

Были и другие факторы, так или иначе оказавшие свое значительное влияние на этнообразовательные процессы. Прежде всего, это войны, географическое положение, природные катаклизмы, продуктовые кризисы, болезни, климатические изменения, виды и способы ведения хозяйства. Поэтому, говоря о путях формирования этнических союзов племен или отдельных народов, нужно обратить особое внимание на миграционно-переселенческие процессы, являвшимися одним из главнейших факторов этнообразовательного процесса.

 История знает много великих переселений народов, которые неоднократно меняли карту мира, в том числе и карту Евразии.

 Переселение гуннов с берегов Желтой реки в III тысячелетии до н.э., по данным исследователей*11, является началом грандиозных изменений в Евразии и предтечей старта самой великой миграции народов – самым значительным этапом переселенческого процесса за всю историю человечества. И ведь именно с появлением гуннов на просторах Евразии начались грандиозные события, которые изменили карту обитания народов на просторах двух великих континентов!

Что касается переселения народов в европейской части огромного континента, то переселение готов в VI веке на запад, другие большие и малые внутренние перемещения некогда автохтонных групп людей, так или иначе связанные с различными историческими событиями в регионах, стали началом крупнейших народообразующих процессов, известных сегодня каждому. Освоение территорий путем переселения и миграции многочисленных племен, этносов, иногда и целых народов (готы), во все времена играло свою значительную, если не главную, роль в процессах становления континентальных групп (Америка), различных государственных образований (вестготы и остготы) и развития мирового пространства цивилизации в целом.

Когда-то победоносные гунны покинули свои земли в Центральной Азии и, пройдя бескрайнюю степь Дешт-и-Кыпчак, а также южнорусские равнины и поля, переселились в Паннонию (Венгерская Пушта). Под их давлением готы, гонимые страхом от тревожного топота копыт гуннской конницы, хлынули на границы Римской империи и затем, одолев Римскую империю (401 г. н.э.), создали государство западных (вестготы) и восточных (остготы) готов, полностью изменив карту Европы и заложив основу современного облика Старого Света.

 Также и переселение кочевников-авар (апар), или на тюркском языке ауар (V–VI вв.), из Центральной Азии в Восточную Европу и южнорусские степи привело в движение народы, населяющие эти земли.

Переселение булгар (VII–VIII вв.), являвшихся потомками древних азиатских племен, из поволжских степей в районы нынешней Болгарии создало новые районы обитания – Придунайские. По утверждению многих исследователей, переселенцы, которые обосновались на берегах голубого Дуная, только спустя века ассимилировались, приняли язык и на определенном уровне культуру и письменность (кириллица, созданная проповедниками Кириллом и Мефодием) соседних славянских народов, став славяноязычными болгарами. А оставшиеся в своих исконно родных краях (на просторах Поволжья) части этого этноса, объединившись с родственными тюркскими племенами, пришедшими из Монголии, в передних рядах которых было неукротимое племя татар, меняют свое самоназвание и становятся татарами.

 Таким же переселением можно объяснить и появление венгров Европе в XII–XIII веках – племен, сформированных с участием кыпчаков. В результате этого явления и благодаря благосклонности короля Бэлы I (1235–1270 гг.) здесь, в центре Европы, появляется кочевая орда под предводительством кыпчакского хана Котана (Котьяна). Несмотря на то, что их окружали славянские племена, потомки венгров-кыпчаков до сих пор в корне отличаются от своих соседей по некоторым параметрам повседневной жизнедеятельности. «На территории Венгрии существует область Куншаг (Кипчакия), делящаяся на два округа — Кишкуншаг (Малая Кипчакия), занимающая часть междуречья Дуная и Тисы, и Надькуншаг (Большая Кипчакия), расположенная на правобережье Тисы в районе ее среднего течения. В справочниках отмечается, что живущие здесь кипчаки сохраняли свою автономию и свой язык до конца XVIII века и только потом были ассимилированы*12». Эти венгры-кипчаки делились на подроды – токсаба, жалайыр, кереит, найман, баяндур, печене, конырулы, шортан, тортуыл, таз, жыланшык, бурышулы, куыр. То есть теми подродами, которые ныне составляют немалую часть родов современных тюркских народов и государств.

О тех событиях, в результате которых тюрки-кыпчаки оказались на земле Хунгарии, и о дальнейшей судьбе этих вынужденных переселенцев – беженцев достаточно подробно писал в свое время талантливый венгерский ученый-тюрколог, лингвист, писатель и журналист, ныне покойный Иштван Конгур Мандоки (M;ndoky Kongur Istv;n, 1944–1992). Он, один из талантливейших потомков тюрков – кипчаков – половцев – куманов – мадьяр, еще при жизни бил во все колокола: «…записать, зафиксировать, классифицировать сокровища, которые уходят в небытие прямо на наших глазах*13», – писал Иштван Конгур Мандоки, подразумевая тюркскую историографию и, наверное, беспокоясь за нерасторопность своих современников-тюркологов.

Предки нынешних турок – тюрки-сельджуки – под предводительством Тогрул-бека (ок. 993–1063 гг.), потом тюрки-османы под началом Османа I (1281–1326 гг.) в средние века захватили часть Малой Азии, где и ныне живут, считая землю древнего Турана своей прародиной. Мне помнится глубоко философский и лаконично-многозначительный ответ одной из ярких личностей современного тюркского мира, покойного президента Турции Тургута Озала на вопрос казахстанского журналиста, данный им в 1992 году во время своего первого визита в Казахстан: «Сколько казахов проживает в вашей стране?» – «Шестьдесят два миллиона!»*14

Перемещения были и внутри континентальной Азии. Это переселение племен юетчжи, усуней (;йсін), эдизов (адийев) и многих других с территорий Джунгарских степей и Алтайских гор в южные регионы нынешнего Казахстана, и далее – в Устюрт и Согдиану. По мнению многих ученых-историков, изначальным местом проживания почти всех исконно тюркских народов являются золотоносные горы Алтая и его благодатные долины. Это потом, в течение многих веков, тюркские племена расселились по всей Евразии и образовали обитаемую вселенную тюркского мира.

Вот что пишет один из крупных знатоков-востоковедов, автор капитального труда «Таджики», академик Б. Г. Гафуров: «Тюркский правитель Бумын подчинил сначала племена теле, затем, усилившись, начал войну с господствовавшим до того над тюрками племенным объединением жужаней. Разгромив и уничтожив жужаней, тюрки образовали сильное государство в Монголии и на Алтае. Дальнейшее территориальное расширение этого государства произошло при одном из преемников Бумына – кагане Мухане (553–572 гг.). Поход на запад возглавил его брат Истеми. В 555 г. он достиг Западного моря (вероятно, Аральское море). Большая надпись Кюль-тегина сообщает, что «вплоть до Темир-капыга они (Мухан и Истеми – С.Д.) расселили свой народ». Темир-капыг («Железные ворота») – название, которое применялось в Средневековье к горному проходу, ведущему из Согда в Тохаристан и расположенному в Байсунских горах. Тюркские отряды вышли к границам Ирана, на западе дошли до Черного моря, захватили Боспор Киммерийский. Создается огромная кочевая империя, охватившая пространство от Кореи до Причерноморья. Китай превратился в фактического вассала тюрков и откупался от них колоссальной выплатой ежегодной контрибуции. Перед тюркской «сверхдержавой» трепетали и заискивали и две другие крупнейшие мировые державы того времени – Иран и Византия*15». Можно вспомнить историю и некоторых других племен, которые на рубеже VII–X веков, оставив свою прародину, Переднюю Азию и Ближний Восток, переместились на земли Мавераннахра...

 Одно из таких крупнейших массовых переселений случилось во время походов Чингисхана. Некоторые авторы, описывающие походы туменов Чингисхана, упускают самый главный аспект этого явления – Великое Переселение возглавляемых ими племен с тюркскими корнями на просторы Евразии, на свою прародину, где в далекие времена торжествовали их предки – древние тюрки, основатели двух империй.

Чингисхан и его потомки, расширив границы своей империи, перекроили огромное пространство на карте континента – от Монголии до Восточной Европы, от берегов южно-китайских морей до берегов Адриатики и Арабского полуострова. Воинственный народ, завоевавший эту огромную территорию, создал великую империю, которая существовала в течение трех столетий, до времен династических смут – этого коварного бича многих средневековых, да и не только средневековых государственных образований. Кстати, история помнит, сколько погибло процветающих и уникальных государств, когда брат шел на брата из-за амбиций наследников некогда славных и легендарных династий (по велению опьяненного властью сознания и не без помощи междоусобиц и дворцовых интриг), захотевших «порулить»!

Синтез исторических событий, которые произошли после XIII века, показывает, что тюрко-монголы изначально задумали, а потом, по сути, создали совершенно новую империю – Третью Тюркскую. Вечный Эль, М;;гi Ел.

Поэтому мы считаем верным и очень точным, на наш взгляд, определение известного калмыцкого историка, общественного деятеля, видного предводителя евразийства, автора известной книги «Чингисхан как полководец и его наследие» Эренжена Хара-Давана (1883–1942 гг.): «После покорения западных племен Чингис-Хан является бесспорным властелином всей страны от Алтая до Китайской стены. Объединение всех заключавшихся в ней земель в одно государство, несомненно, означало намерение восстановить древнюю монголо-тюркскую империю ХI века*16». Только непонятно, почему монголо-тюркскую?! Может быть, один из видных и образованных эмигрантов смутного времени Э. Хара-Даван в сложных условиях эмиграции, находясь в центре Европы – он долгое время жил и умер в Югославии – не мог напрямую заявить, что так называемая империя монголов, по сути, была новой Тюркской империей. Может быть, сказывалось то, что при жизни талантливого евразийца еще не были прочитаны многие страницы исторических анналов, касающиеся эпохальных событий тех далеких времен. Ведь Чингисхан не называл при жизни свою огромную по всем меркам империю ни монгольской, ни тюркской, а монголо-тюркской тем паче.

И что интересно, из завоевателей никто не вернулся обратно на землю Хингана, Онона и Селенги. Подавляющее большинство этих племен остались навечно на земле Дешт-и-Кыпчак и поныне живут на новой родине так же, как и венгры, потомки кипчаков, проживающие на просторах древней Паннонии, булгары Поволжья – в Болгарии и турки-туранцы – в Малой Азии. Совершенно абсурден и нелогичен сложившийся стереотип, будто бы монголы после захватнических походов бросили завоеванные степи, возвратились на свои земли и поныне проживают на этой территории как древний этнос, говорящий на монгольском языке.

Один из авторов «Орхонских текстов» Иоллыг-тегин пишет: «...вследствие того, что табгачи ссорили младших братьев со старшими и вооружали друг против друга их правителей, тюркский народ привел в расстройство свой эль и навлек гибель на царствовавшего кагана*17».

Ход дальнейших событий известен всем. Это распад Тюркского каганата – «пришедшего в расстройство эля», потерявшего былую имперскую мощь (603 год н. э.), завоевание его земель более сильными государственными образованиями – воинствующими соседями. Вспомните строки из Орхонских (Тоньюкок) летописей: «Кругом – полно врагов: теснясь, как воронье над падалью, они тогда слетались к нам*18».

Несомненным фактом является и то, что когда-то земли Орхона, Онона, Керулена и Селенги были частью того самого Великого Тюркского каганата – Вечного Эля. Прошли бурные и жестокие века, но наследники рода Ашина, с древнейших времен занимавшие территорию от Алты шаара (Восточный Туркестан, Такла-Макан) и Хингано-Алтайских горных цепей, от Керулена и Байколя (Байкал) до берегов Хазарского, т. е. Каспийского моря и предгорий Кавказа, смогли пережить многие исторические и природные катаклизмы. В отличие от более или менее благополучной оседлой жизни, они прошли через испытания непростого, порой с неожиданными «сюрпризами», образа кочевнического быта.

Тем не менее, они – потомки древнего рода Ашина – как этнос сохранили свою самобытность и целостность, никогда не теряли свою историческую родину, свою родную землю. Наоборот, «после Первого Тюркского каганата в евразийской степи и на смежных с нею горных и равнинных землях неизменно возникали многие государства, возглавлявшиеся тюркоязычными народами*19». Кроме того, грядущим поколениям одно из ценнейших посланий во всей истории человечества завещали великие «книги всех времен» – Орхонские надписи, своеобразная энциклопедия тюркской славы. Местонахождение этих уникальных каменных книг под небесно-воздушным переплетом бескрайних степей нынешней Монголии также подтверждает тюркское происхождение Чингисова Юрта.

По данным П. Савицкого, Л. Гумилева, Л. Викторовой и других тюркологов, на рубеже XI–XII веков началось переселение с просторов Сибири, с берегов Катуни, из лесов и равнин Минусинской котловины так называемых лесных народов Забайкалья на высвободившуюся от тюрко-монголов землю Орхона и Керулена. Как писал Лев Николаевич Гумилев, «говорившие по-монгольски и представления не имели о тех богатырях «Вечного Эля», которые жили в степи за двести лет до них*20». Сегодня их идентифицируют с халкасами (халхасами, халха) – потомками кочевников Забайкалья, которые после ухода тюрко-монголов в степи Евразии переселились на землю Отюкень-Керулена и сегодня составляют основную массу населения современной Монголии. В таком случае именно они, а не прежние жители этих земель, были монголоязычными.

Возможно, они и есть представители тех загадочных племен, до сих пор остающиеся тайной для исторической науки, озадачившие своим происхождением многих ученых-историков и многочисленных исследователей-народоведов. Как известно, таких белых пятен, касающихся этнической принадлежности групп, происхождения этносов или народонаселения вообще, имеющих загадочные формы и не отвечающих на вопросы «как? когда? почему?», предостаточно.

Вот свидетельство одного из ранних монголоведов Руси Алексея Матвеевича Позднеева, автора капитального труда «Монгольская летопись «Эрдэнтийн эриха». Материалы для истории Халки». Он пишет: «По старой памяти славных дел Монголии времен Чингис-хана, у нас невольно еще сохранялось представление о халкасах как о потомках наших грозных завоевателей, как о нации бодрой духом и телом; мы думали, что этот народ, если и не заявлял ни чем о своей жизни и деятельности за последнее время, то, во всяком случае, хранит еще в своей душе остатки той суровой и дикой отваги, которая, проявившись во время оно, привела в ужас не только целую Азию, но и всю Европу. И вдруг вместо этого представления оказывается, что халкасы теперь не только утратили свою старую мощь, но, по-видимому, потеряли даже и ту насущную энергию духа, которая необходима для обычной гражданской жизни и деятельности каждому народу. Переворот действительно страшный и поразительный!*21»

А. Позднеев не был единственным автором, писавшим о перевороте в национальном мировоззрении халкасов. Даже цитируемый нами великий тюрколог-востоковед, непревзойденный знаток этнологии, этимологии и, в определенной степени, происхождения тюрков Л. Н. Гумилев написал однажды: «Почему тюрки возникли и почему исчезли, оставив свое имя в наследство многим народам (не этническим группам, а именно народам – С. Д.), которые отнюдь не являются их потомками?*22»

Здесь очевиден тот факт, что Великий Тюркский каганат тоже был своеобразным многонациональным, полиэтническим государством, которое играло роль консолидирующего элемента для многих племен и этносов. Обратим внимание на утверждение «…отнюдь не являются их потомками». Здесь нужно вспомнить о территориальной мощи Вечного Эля. Это почти вся территория Азии, кроме Китая – на Востоке и до Крымского полуострова – на Западе. По всем меркам территория огромная, достойная гордости. Тот же Л. Н. Гумилев писал: «Они сами сознавали это и назвали свою державу «Вечный Эль», подчеркивая ее устойчивость сравнительно с племенными союзами телесцев и хозяйничаньем хищной орды жужаней*23»

Очевидно, сейчас очень сложно и невозможно с точностью определить этнический состав этой огромной державы. Державы, которая была одним из эталонов грандиозного по масштабу и сильного по политическому устройству государственного образования в истории человечества. Безусловно, в свое время Тюркский Каганат был и своеобразной «лабораторией дружбы народов» на континенте. Может быть, в этом и заключались секреты последующего распада великой державы? Ведь предупреждал же классик: когда какая-то часть народа начинает считать себя народом, то тогда погибнет государство!

В отдельных главах уникального исторического сочинения «26 историй» Ханьского дома*24, где речь идет о генеалогических ветвях только лишь одного казахского этноса, упоминается 500 названий этносов и этнических групп, обитавших на земле, где когда-то торжествовали великие тюркские империи! Нужно заметить, что названный исторический опус охватывает 5000-летнюю историю Востока. Кроме того, многие страницы этого уникального артефакта написаны непосредственными участниками и очевидцами архиважных, с исторической точки зрения, событий, т. е. эти сведения из первых рук.

Объединяющая и консолидирующая сила тюркской славы деяниями своих последователей и потомков создала поистине сверхмощную евразийскую империю. Империю, превосходившую Македонскую, Римскую, Эллино-Византийскую и стала лишь с некоторыми «коррективами» прообразом тех ушедших держав тюрков, которые были «вселенским центром» и колыбелью многочисленных этносов и племен. Эти «коррективы» объясняются масштабностью завоеванных территорий, занимающей две трети «знаемого мира», по сути, в несколько раз превышающих территорию великих тюркских держав. Один из главных секретов того, как тюрко-монголы смогли завоевать более обширную территорию, чем отцы Вечного Эля, заключается в том, что они способствовали сохранению основополагающих и архиважных ценностей покоренных народов – культуры, традиций, языка и исконной веры.

Сегодня мы, благодаря современным информационным возможностям, обеспечивающим широкий доступ к письменным источникам почти всех времен и народов, можем констатировать, что феноменальный успех изначально немногочисленных для похода такого масштаба монгольских войск (по некоторым данным, от 40000 до 120000 тысяч человек), зависел не только от пресловутой дисциплины военного времени, не только от свирепости, строгости кагана и даже не от предписаний божественной книги для всех монгол – Ясы. Знаменитый итальянский купец и путешественник Марко Поло (ок. 1254–1324 гг.) свидетельствовал: «Завоевывая какую-либо область, он (Чингисхан) не обижал населения, не нарушал его прав собственности, а только сажал среди них несколько своих людей, уходя с остальными на дальнейшие завоевания. И тогда люди покоренной страны убеждались, что он надежно защищает их от всех соседей, и что они не терпят никакого зла под его властью, а также когда они видели его благородство как государя, они тогда становились его преданными слугами*25». Он действовал так, потому что цель была высока, слишком высока – завоевание мира!

Успех зависел, в том числе, и от тактического феномена предводителя и его стратегов. Наверное, так оно и есть, если учесть тот факт, что по ту сторону баррикады (против чужеземных завоевателей) стояло многомиллионное население огромного пространства. Население, не обделенное судьбой: ратными подвигами, героическими победами, военной славой; закаленное на полях бесконечных битв во имя защиты своей земли от несметных полчищ чужеземных врагов и соседних недругов. При необходимости они могли бы выставить против захватчиков не менее одного миллиона хорошо обученных «штыков». Однако этого не случилось. За исключением отдельных фактов, легко объясняемых понятием «война есть война», монголы на своем пути по просторам Степи почти не встретили особо ожесточенного сопротивления. Но там, где кто-то отважился на сопротивление, стороны стояли насмерть, шли друг на друга до победного конца. Было пролито море крови, уничтожено несметное число человеческих жизней, разрушены цветущие города. Плодородные нивы, восточные сказочные сады, оазисы благоденствия и богатства были превращены в безжизненную степь, в лучшем случае – в пастбища для скота.

Жестокость монгольского нашествия отражена в многочисленных исторических книгах и научно-исследовательских работах постмонгольского периода. Душераздирающие рассказы о заранее обреченных на гибель и сожженных дотла городах, истребленных или угнанных всех до единого жителях этих городов, занимают львиную долю «монголиады» всех времен и народов. Где бы ни сражались тумены, куда бы они не обратили свои грозные взоры, фортуна всегда была на их стороне. Как известно, улыбка фортуны стоит дорогого, требует немалых жертв и лишений, которые вновь и вновь будут отражаться звериным оскалом на страницах биографии обеих сторон – участниц деяния.

Тем не менее, ни один письменный источник до конца не раскрывает главной тайны монгольских побед! По всей видимости, если не считать отдельных стычек локального характера, таких, как монголо-кыпчакские события и довольно затяжная война против хорезмшахов, по другую сторону баррикады не было активного всеобщего и организованного сопротивления чужеземным завоевателям. Не было ощутимого натиска, отчаянного ожесточения.
 
Возникает естественный вопрос – почему? Потому что тактический прием, применяемый нойонами Чингисхана, направленный на сохранение традиций, языка и веры завоеванных народов и был главным и неотразимым оружием завоевателей. Кстати, о веротерпимости самого предводителя тюрко-монголов писали почти все авторы «монголоведения» той эпохи. Потрясатель мира понимал, что язык и вера, как божественное тавро душевного состояния любого народа, были во все времена главенствующим началом нации – своеобразным синонимом извечного вопроса «быть или не быть?» Наверное, завоеванным народам пришелся по душе и новый порядок государственного обустройства, провозглашенный новой властью, предполагавший честность, открытость и справедливость.

Видимо, изначально было установлено, «…чтобы все соблюдали свой путь, друг друга не обижали, не раздували смуты и беспорядка и без берата (чека, расписки – С. Д.) с алтун-тамгой ни одной душе не давали бы и данека (ни гроша – С. Д.) денег*26». Результатом этой тактической победы стало то, что они за слишком короткие по историческим меркам сроки смогли вступить в культурно-духовный и социально-бытовой контакт с завоеванными, пусть даже исконно родственными, племенами, живущими на просторах канувшей в Лету империи древних тюрков, когда-то волею судьбы отчужденной от целого, первозданно единого мира потомков рода Ашина. Только таким образом тюрко-монголы смогли создать великую империю, по сути, первую на долгом пути истории человечества евроазиатскую империю.

Главными потенциальными врагами монголов на Евразийском пространстве могли быть автохтонные, в определенном смысле, тюркские племена-кыпчаки и канглы (кангю), имевшие в разные периоды истории свои великолепные государственные образования, которые вполне заслуженно стали отдельными главами среднеазиатской историографии.

Как известно, необъятные просторы от хребтов Хингана до Венгерской Пушты (Дешти-Кыпчак) заселяли родственные племена единого тюркского мира, говорившие на тюркском языке и до проникновения ислама (VIII в.) поклонявшиеся единому богу – Тенгри (Денгри – Т;;ір).

В труде Махм;да ал-К;шг;ар; «Д;в;н Луг;;т ат-Турк*27» тюркский мир от Византии (Р;м) до Китая (М;с;;н) описывается так:

«Кочевниками являются Ж;умул, имеющие собственный говор и знающие тюркский язык, а также К;ай, Йаб;к;у, Тат;р, Йасмил. Все эти группы имеют собственный язык, но вместе с тем хорошо владеют тюркским. Далее К;ирк;из, К;ифж;;к;, Уг;уз, Тухс;, Йаг;м;, Ж;икил, ’Уг;р;к; и Ж;арук;. У них чистый тюркский, единый язык. Близки к нему наречия Йам;к и Башг;ирт.

 Что касается наречия Булг;;р, С;в;р, Баж;анак, и далее, до предместий Р;ма, – это тюркский с усеченными окончаниями, одного вида.
 
Самым легким является наречие ’Уг;уз. Самым правильным – у Йаг;м;, Тухс; и жителей долин рек ’;л;, ’Артиш, Йам;р и ’Атил, до земель ’Уйг;ур. Самым красноречивым является наречие правителей Х;к;;ниййя и тех, кто с ними связан.

Население Бал;с;г;;на говорит на согдийском и тюркском так же, как и население Т;ир;за (Тараз – С. Д.) и Мад;нат ал-Байд;;. На всех землях ’Арг;; от ’Исб;ж;;ба до Бал;с;г;;на у людей ломаный язык. В К;шг;аре есть селения, где говорят на наречии Канж;ак, но во внутренних землях говорят на тюркском Х;к;;ниййя.

Основная часть тюркских земель от предместий Р;ма до М;с;;н занимает пять тысяч фарсахов в длину и три тысячи в ширину, в целом составляя восемь тысяч фарсахов. Я изобразил все в виде круга, форму котрого имеет Земля, чтобы сделать это понятным»*28.

Если некоторые части кыпчаков ожесточенно сопротивлялись, не захотев признать главенство кията, Теміршы;а, то основная масса достаточно спокойно и покорно приняла новоявленного объединителя всех тюрков Чингисхана. Вот почему при раздаче улусов (от. тюрк. ;лес – «доля», так называлась положенная доля собственности каждому ребенку мужского пола от родительского добра) основатель Алтын-Орды Джучи (тюрк. – Жолшы) на правах старшего из сыновей (по традиции тюрков – наиболее привилегированная особа на получение собственности из числа членов семьи завоевателя) выбрал себе Великую Степь. Он уважал и полюбил новых подданных, с которыми сроднился основательно, и не видел особого различия между степями и долинами Орхоно-Керуленскими и Тургайско-Улытаускими. Кстати, его останки покоятся близ Улытауских гор (Великие горы), на одном из священных юртов казахской истории.

Основу воинских гарнизонов, находившихся в городах и крепостях Средней Азии, составляли автохтонные тюрки: канглы, карлуки и туркмены. При этом, надо заметить, в основной своей массе городское население Мавераннахра (междуречье Амударьи и Сырдарьи) состояло из сартов, потомков древних согдийцев, хорезмийцев и ферганцев, говоривших на восточно-иранском языке.
 
Завоеватели с воинами-тюрками: канглы, карлуками и туркменами на понятном обеим сторонам языке, без услуг толмачей (тюрк. – тілмаш) вели переговоры, обменивались обоюдными угрозами и уговорами. Возможно, и... материли друг друга через толстенные дувалы крепостных стен. Воин-канглы при определенных обстоятельствах мог рассчитывать на то, что его острая сабля из дамасской стали может пригодиться всепобеждающему полководцу завоевателей – кунграту Тогучару и вполне возможно, что затем будет участвовать в европейском походе непобедимой армии под началом выдающегося племянника кунгратов – великого Бату. А если вдруг фортуна улыбнется, то этот воин возглавит один из отрядов грозного тумена под началом Хулагу и наймана Кетбуга и окажется в объятиях персидских красавиц.

В той среде не было воинского ожесточения, вопиющего кровопролития и резни, отсутствовал религиозный гнет, главное – все изъяснялись на одном языке, и, вероятно, всегда могли договориться. Как говорил мудрый, отважный, и в то же время хитрый Субедей сородичам-кыпчакам, объединившимся против завоевателей на Кавказе с аланами: «Мы и вы (монголы и кыпчаки – С.Д.) – одного племени и происходим из одного рода, а аланы нам чужие. Мы с вами заключим договор, что не причиним друг другу вреда, мы дадим вам из золота и одежд то, что вы пожелаете, вы же оставьте нам аланов». Эти слова, которые повторяют почтенный Рашид ад-Дин*29, талантливый визирь 7-го Ильхана Ирана, Казан-хана (1295–1304 гг.), а также Абулгази Бахадур*30 и русские летописцы, отражают не только ход военных действий, которые произошли на Кавказе между монголами и объединенной силой кыпчаков и аланов, они отражают и ситуацию, в которую попали монголы в условиях скалистых Кавказских гор. Они рисуют ясную картину замыслов и стратегических разработок потенциально опасных противников, которые ничем не уступали монголам в храбрости, доблести и знании тактических приемов ведения кавалерийских сражений. Их кони, по сравнению с низкорослыми монгольскими, были более резвыми, а конницы проворнее. И не только: объединенная сила кыпчаков и аланов еще и прекрасно ориентировалась в родных горах и долинах...

Когда все попытки и тактические приемы завоевания отчаянных единоверцев были исчерпаны, хитроумный Субедей пускает в ход главный козырь: напоминает о кровном родстве, генеалогическом древе и... кампания заканчивается успехом для монголов. Мы уверены в том, что эти слова Субедея могут служить и доказательством правильности нашего тезиса о генетической близости западных степняков с жителями юрточных «городков» Севера.

Тем не менее, забегая вперед, скажем, что любой потенциальный противник монголо-тюрков того времени по многим параметрам уступал полководческому гению Чингисхана, дипломатии и хитрости Субедея и обаянию Тогучара.

Исторические события тех лет доказывают, что блистательных исполнителей батальных сцен с оптимистическим финалом, равных монголо-тюркам, не было «по всей округе». Оговоримся сразу, по иронии судьбы не было и достойных продолжателей их славных дел. Но были способные и дальновидные ученики этих неординарных полководцев-тюрков. Это мамлюкские султаны, которые не раз спасали от разорения древнюю страну пирамид при нападении тех же... тюрко-монголов и нашествия крестоносцев.

Среди них особняком стоит славное имя уроженца Дешт-и-Кыпчака, при жизни прозванного Абул-Футухом – отцом победы, султана Египта Бейбарса аль-Бундукдари (с араб. бундукдари – начальник стрелков). Это он, Султан Бейбарс (1223–1277 гг.), пережив унизительную судьбу раба и одолев тернистую дорогу к славе и признанию, наверстает утраченную на каком-то отрезке смутных времен ратную традицию непобедимых отцов, привнесет незабвенную тюркскую доблесть на древнюю землю Мисра (Египет) и Шама (Дамаск, Сирия). Проданный в рабство поволжско-прикаспийскими булгарами бундукдару египетского султана и эмиру мамлюков Ала ад-Дин Айтегину (вспомните: Йоллыг-тегин, Кара-тегин и других тюрков-аристократов – тегинов), аль-Бундукдари еще в юные годы благодаря своим способностям отважного и умного воина оказывается сначала командиром частей, а потом во главе мамлюкских (из этнических тюрков) войск Египта. Впоследствии после убийства третьего султана-мамлюка Кутуза в течение 17 лет фактически занимает трон правителя Египта и Сирии (1260–1277 гг.) и совершает много славных дел, которые намного обогатили и без того богатую историю страны фараонов. Это он в 1260 году в окрестностях знаменитого города Святой земли Назарета, разгромив отдельный экспедиционный корпус регулярной армии Хулагу, одного из внуков Великого учителя, подружится с другим (Берке)...

Наверное, нельзя однозначно утверждать, что все население Великой Степи встретило пришельцев добродушно или хотя бы безразлично- равнодушно. Были разные ситуации. Например, некоторые племенные вожди кыпчаков-половцев оказывали большое сопротивление монголам. А некоторые вели себя по-другому и решали задачи войны и мира по-своему. Кто-то встал под знамена Джучи, Бату, снабжая их войска выносливыми кыпчакскими скакунами, отборным кормом для лошадей, регулярную армию – провизией; а некоторые, как Басман, вели безуспешную в итоге партизанскую войну... Были ожесточенные бои между войсками хорезмшаха Мухаммеда, состоящими из кыпчаков, канглы и туркмен, и туменами Джучи и Угедея, Отрарская катастрофа и т. д.

Но в целом тюрко-монголы в лице западных кочевников встретили ценных и верных союзников. А дальнейшая их судьба сложилась так, что тюрки-завоеватели и тюрки-завоеванные сначала стали братьями-сватами, друзьями-приятелями, а затем, пройдя тернистый путь от племени до народа, стали гостеприимной, толерантной и сплоченной нацией!

Эти грозные пришельцы с берегов таинственной для «большого мира» Онон-реки растворились среди тюрков-кыпчаков, кангю, тюргешей, карлуков, усуней и др. И дальнейшие свои действия тюрко-монголы совершали уже не без поддержки покоренного населения. Иначе и быть не могло. Если тюрко-монголы и тюркское население Великой Степи не имели бы в определенном смысле генетического родства, то они, тумены из далекого Орхона, застряли бы на поле брани на достаточно долгое время, испробовав, в конце концов, горький вкус поголовного истребления. А если еще раз вспомнить численный перевес и ратную «выслугу лет» так называемых побежденных, то вполне можно представить и реальную картину одной из таинственных баталий средневековья, зачинщиками которой выступили забытые сегодня всеми загадочные варвары из далекого края песчано-снежных бурь. И не получилось бы такого уникального блицкрига в степях и весях всей Евразии – родины процветающих городов, защищенных не только крепостными стенами и рвами, наполненными почти неодолимой стихией – водной преградой, но и сердцами, наполненными священной любовью к родной земле и ненависти к врагам. Иначе говоря, без надежного тыла ни одна армия мира не могла бы достичь грандиозных побед, изменивших мироустройство и народонаселение планеты.

Однако нельзя перейти и в другую крайность. Существует мнение, что в западном походе, возглавляемом Бату, основная масса войск состояла из автохтонных тюрков, кыпчаков и др. Нет, все войско Батыя полностью состояло из тюрков, выходцев из Монголии, коренного улуса Чингисхана. В его составе были кияты, жалаиры, найманы, конраты, кереи, барласы, мангыты, другие племена и, конечно же, не обделенные воинской отвагой татары. Небольшую часть могли составлять автохтонные тюрки, присоединенные после первых походов, – карлуки, уйгуры, туркмены и канглы. Уточняю, они составляли только определенный процент.

Основная масса будущих союзников (кыпчаки) все еще находилась в состоянии войны, но часть лояльных племенных вождей кыпчаков поставляла армии Бату провизию, лошадей и снабжала проводниками. Зарождение ошибочного мнения, что войска Бату и Субедея состояли из автохтонных тюрков Дешт-и-Кыпчака, является продуктом схематично-узкого мышления. По историческим источникам, после смерти Чингисхана по его завещанию из армии численностью 129 тысяч человек в расположение Толе перешла 101 тысяча человек, ко всем остальным наследникам – 28 тысяч, в том числе Джучи – 4 тысячи человек. «К ним присоединилось много войск из русских, черкесских, кыпчакских, маджарских и других народов, присоединенных к ним впоследствии», – писал Рашид ад-Дин*31.

Теперь попробуем критично и логично отнестись к этим утверждениям. Заметьте, четыре тысячи были переданы не Бату с Субедеем, а Джучи при жизни первого императора, за десять лет до кыпчакско-русской кампании. Русские, черкесы и маджары не могли быть присоединены, т. к. они еще не встретились с монгольским войском. Кыпчаки и булгары только столкнулись с арьергардом Субедея.

Утверждения Рашида ад-Дина воплотятся через десятилетия, после полного завоевания Дешт-и-Кыпчака, Руси и части Восточной Европы. А пока в западном походе участвуют, как упоминалось, только тюрки – основатели Еке Монгол Улуса.

Завоевательные походы кочевников нельзя рассматривать как походы Наполеона, оседлых народов, которые по окончании кампании возвращались на родину. Тылом армии кочевников, как и у гуннов, готов, тюрков сельджуков, османов, были их племена с несметными табунами лошадей и овец. Лучшего места для переселения и многовекового проживания победителей, чем вся степь Дешт-и-Кыпчак до венгерской Пушты, не было. Эти земли были плодом победы для пассионарных жителей тюрков Монголии, которым было тесно на прародине. И эти племена здесь обрели новую родину!

В других направлениях завоевательных походов – Китай, Иран, Ближний Восток с очагами культурного земледелия, оседлым образом жизни, развитой цивилизацией и городами, для кочевников не было простора. Простора, который они обрели в степях Дешт-и-Кыпчак, где сроднились с коренными жителями-кыпчаками. Только надо отметить одну деталь: тюрки Монголии составляли большинство населения в новых степях. Необходимости в ассимиляции не было. Встретились разные племена тюркского мира с единым богом Тенгри – вот разгадка феномена, который удивил всех иноземцев-путешественников. «Земля взяла верх» (выражение посланника Римского Папы, Гильома Рубрука*32 и автора «Путешествия в Восточные страны). В данном случае «земля» снова приняла своих исконных жителей, которые ранее, как и кияты, проживали на этих землях, но по законам кочевой жизни на определенном витке истории оказались на берегах Орхона и Керулена. Но к этому мы вернемся позже, на других страницах книги.

Несколько слов о якобы «монгольских генералах и офицерах» тюркской армии Бату. Командующие Бату, Монке, Куюк, Бури – кияты-борджигины от матерей из племен конграт, керей, найман. Истинный главнокомандующий войск западного похода Субедей – урянхаец, то есть тувинец. Другие тюркские «генералы» из племен конграт, жалаир, барлас, найман, мангыт – Тогучар, Кетбуга, Елчидей оттачивали свое мастерство в этой кампании. Свое умение они будут использовать в других походах, самостоятельно возглавляя войска. Жалаир Мухали с китайским титулом Гуован (gu;w;ng, ;;, т. е. царь) единолично командуя всем монгольским войском, покорял Китай.

Вопреки кардинальным преобразованиям, которые охватили все политическое пространство континента, вернее, в условиях образования, по сути, совершенно новой империи, империи со своими устоями, традициями, внутригосударственными порядками и параллельно действующими на тот период разными религиями (исламской, тенгрианской у побежденных, тенгриано-шаманской у победителей и христианской, несторианского толка – с обеих сторон), этнографическая карта региона значительно не изменилась. Не произошло и особо заметных миграционно-переселенческих событий, которые отразились бы на названиях племен местных тюрков. Наоборот, Великая Степь сохранила свою первозданную самобытность и исконно тюркскую пралексику, оригинальную культуру, бытовые традиции, присущие только им, тюркам. Видимо, секрет этого феномена кроется как-раз-таки под пластами этой жизнеутверждающей метки – метки родственно-генетической идентичности когда-то единого этноса – этноса тюрков!

Монголоязычные воины, опять-таки в современном понимании, в войсках Чингисхана и его сыновей и внуков были представлены ойратами и возможно недавно покоренными «лесными народами». Рашид ад-Дин написал об ойратах:

«Несмотря на то, что их язык монгольский, он все же имеет небольшую разницу от языка других монгольских племен, например, такую: нож другие монголы называют китуга, а они говорят мудага. Подобных этим словам существует множество*33».

Часть ойратов, так же, как и основная масса тюрков Монголии, переселилась на новые завоеванные территории, и осталась жить на этих землях. Например, в Афганистане в настоящее время проживает народ монгольского происхождения – хазарейцы, говорящие на языке фарси, которые составляют 9% населения страны. По единому мнению серьезных ученых и по преданию самих хазарейцев, они являются прямыми потомками монгольских завоевателей XII века.

Еще академик Б. Я. Владимирцов в начале ХХ века писал, что «в Афганистане монголы, как известно, сохранились до наших дней, сберегли свой язык». Это же подтверждал и академик В. В. Бартольд, писавший, что вне Монголии «это единственные потомки монголов в пределах Афганистана, представителей которых в 1903 году видел в Кушке финский ученый Рамстед, успевший записать отдельные слова их языка. Монгольский характер этого языка доказал в 1866 году Габленц на основании словаря, составленного еще в 1838 году лейтенантом Личем*34».

Теперь возникает простой вопрос: если монголы еще в начале ХХ века, через 800 лет после переселения в Афганистан – ираноязычную среду, сохранили свой язык, и по отдельным свидетельствам калмыцких солдат в составе Советской Армии в Афганистане в 80-е годы прошлого века хазарейцы их еще понимали, то что случилось с «монголами» – киятами, жалаирами, конгратами, кереями, барласами, мангытами и др., которые переселились в Дешт-и-Кыпчак, Междуречье и «отюречились»?

Через 20 лет после завоевания монголами степи Дешт-и-Кыпчак, папский посол Рубрук видит там только татар, которые говорят на чужом тюркском языке. Что у них случилось, внезапная амнезия, потеря памяти?

Вот еще один факт – в наши дни время в Монголии проживают урянха;йцы, урянха;ны (монг. урианхай) – одно из древнейших племен, входивших в дарлекинскую группу монголов. Потомки этого древнего племени в настоящее время известны в составе некоторых монгольских народов*35.

Рашид ад-Дин пишет, что «во времена Чингисхана из племени урянкат был эмир по имени Удачи, из числа эмиров тысяч левого крыла. Впоследствии его вместе с его тысячей назначили охранять великий гурук Чингисхана, который находится в местности Буркан-Калдун*36».

Это племя частично (в группах уйгуро-урянхайцев и мончак-урянхайцев) сохранило близкий современному тувинскому тюркский язык и обычаи, так как оно когда-то было оставлено охранять захоронение Чингисхана, став чуть ли не единственным тюркским народом, не вышедшим за территорию своей «домовины», исконного места обитания – нынешней Монголии. Или какими иными доводами объяснить этот и другие факты?

Объяснение одно – в отличие от хазарейцев-ойратов, которые частично переселились в Афганистан, все остальные многочисленные пришельцы из Монголии, включая коренной юрт Чингисхана, киятов – тюрки!

Как известно, во времена монгольского нашествия и последующего их переселения в Среднюю Азию и Хорасан, основное население составляли ираноязычные потомки древних согдийцев, хорезмийцев и бактрийцев. Автохтонные тюрки составляли небольшую часть населения. В связи с чем возникает следующий закономерный вопрос: почему завоеватели из Монголии: барласы, жалаиры, коныраты, катаганы, кенегесы и др., поселившиеся в самой гуще фарсиязычного (забони форс;) Мавераннахра внезапно «отюречились», а хазарейцы, к примеру, полностью не иранизировались даже спустя 800 лет?!

Ответ напрашивается единственно правильный – переселились из Трехречья тюрки, которые, соединившись с автохтонными тюрками Мавераннахра: карлуками, ягма, чигирли, канглы и др., начали значительно менять этнический состав Средней Азии в пользу тюрков.

Кроме того, мы часто не задумываемся над еще одним немаловажным историческим фактом Средневековья: ведь не сами монголы называли свою новую империю Монгольским ханством, тем более Татаро-Монгольским. Так окрестили их историки и писатели более позднего времени, в основном выходцы из окраин империи. Почему? Да потому что, во-первых, для них было все равно, как называть оккупантов. Во-вторых, они просто не знали, кто такие монголы, откуда они, и не могли даже представить себе, как доселе не известные никому кочевники с «генштабами на колесах» так стремительно, молниеносно оказались на подиуме истории.

По всей вероятности, и азиаты, и европейцы абсолютно не знали ни истории, ни своенравной генеалогии наследников рода Ашина. Факт бесспорный: до «всеобщего потрясения» никто ничего не знал о монголах, о Чингисхане, ни у кого не было никакого представления о «затаившемся звере» на просторах Хингано-Ононских долин. Когда оказались перед фактом, просто было в определенной степени даже выгодно и более безопасно называть эту исполинскую силу монгольской. Никак не иначе – только монгольской!.. Факты? Пожалуйста! Ведь совсем недавно весь народ бывшего Союза, в том числе и людей с тюркскими корнями, Запад называл русскими! А ведь численность этих «русских», вместе с этническими русскими, перевалила за 250 миллионов человек!

Так называемое монгольское нашествие XII века является одним из сложно понимаемых сюжетов батальных сцен, когда-либо сыгранных в истории мировых драм. Масштабность событий, их влияние на мироустройство и, наконец, неоднозначное наследие, связанное с обликом современного мира, никогда не были досконально изучены и не получили своей истинной оценки. Поэтому здесь неуместно говорить, что завоеватели в лице монгольских туменов так быстро, в течение каких-то 20-30 лет, якобы «отюречились», причем, без какого-либо влияния «родной стихии». Естественно, такого быть не может! Потому что без тесного контакта с другим народом не происходит культурного взаимообогащения, смешения традиций и диалектов. Для того, чтобы произошли кардинальные метаморфозы привычного уклада жизни, бытовых устоев, традиций, в том числе и языка, нужны годы, если не века.

Даже среди серьезных исследователей бытует мнение о том, что эмир Тимур (Тамерлан) был «отюреченным» монголом. Один из великих военачальников в истории эмир Тимур, продолжатель победных традиций предшественников, создателей двух мировых империй, не был этническим монголом в нынешнем понимании, а был потомком тюрко-монгольского рода барлас, которые, рядом с другими, стояли у истоков звездного похода орхонских тюрков. По иронии судьбы именно он, представитель одного из воинствующих племен, носителей древнетюркской славы, продолжавшейся с некоторыми перерывами около 1800 лет, согласно своеобразным канонам средневекового политического «истеблишмента» – бесконечной борьбы за трон, приложил свою руку к распаду последней могучей метрополии чингизидов – Золотой Орды.

Орды, от которой прославленные личности великой православной Руси получали грамоты, т. е. указы на княжение. С ханами Орды, потомками Чингисхана Берке, Узбеком, Жанибеком и другими продолжателями тюркской славы, они согласовывали свои действия на огромной территории – от берегов Волги до града русской славы Киева.

Тем не менее, известно, что именно в результате разорительных походов Железного Хромца этот своеобразный «центр вселенной» пришел в упадок и распался. По всей видимости, таков был негласный «обет» всех правителей той эпохи: «любыми путями и способами повторить неповторимую стезю» Потрясателя Вселенной. Как известно, сделать этого никому больше не удалось, в том числе и самому Тамерлану! Как говорится, они «так хотели изменить мир, но, к счастью, не знали как!». Потому что совсем другим было начертание судьбы Кагана, окружившего себя священным кругом славных имен предков и блестящей когортой верных, отважных друзей и соратников. Одним словом, только ему было ведомо, как изменить мир!

Давайте обратимся к свидетельству одного из лучших биографов Кагана, автора уникальной книги «Чингиз-наме» Муллы Мирсалиха Кашгари: «…умер хан Алемче, сделавший свой народ счастливым, а государство богатым. …умер и его сын Дибаху, ставший наследником трона. После кончины Дибаху хана власть перешла его сыну Куюк хану. Он был великим ханом. …после Куюк хана ханский трон перешел его сыну Алемче хану. У него было два сына, звали их Татар и Могол. Разделив свое государство на две части, Алемче хан поставил во главе их своих двух сыновей*37». Дальше автор, излагая в основном генеалогию древних правителей-отцов, подробно останавливается на династии Могол хана. У Могола было четверо сыновей – Карахан, Озхан, Кезхан, Онхан*38. Обратим внимание на имена родоначальников тюркского этноса, потому что, по свидетельству того же автора, легендарный Огуз хан (каз. ;гіз хан) был единственным сыном старшего сына Могола – Карахана. Как вы заметили, уважаемые читатели, имена отцов-предводителей древних тюрков, имевшие явно выраженные тюркские корни, традиционно повторялись через одно или несколько колен династии. Здесь уместно обратить внимание и на этимологические корни имен-прозвищ (ар. лакаб, кунья) многочисленных правителей империи Караханидов (940–1212 гг.), которая была процветающим государственным образованием домонгольской истории всей Средней Азии.

Отцом-основателем этой, тоже с тюркскими корнями, империи был Абдукарим Сатук Бограхан, впоследствии получивший лакаб и ставший Караханом, вероятно, в честь своего великого предшественника, деда – сына Могола. Согласно свидетельству средневековых писателей, именно он, Абдукарим Сатук Бограхан, был первым правителем на всей территории Восточного Туркестана, принявшим ислам и объявившим его государственной религией своей огромной державы (Х в.).

Империя Караханидов, просуществовавшая почти три столетия, осталась в истории как одно из духовно возвышенных, социально развитых и культурно процветающих государственных образований Средневековья. Именно в период правления караханидов были написаны многие шедевры восточной (тюркской) литературы, такие как уже упомянутый «Д;в;н Луг;;т ат-Турк», а также «Кутадгу билиг» (Благодатное знание) Юсуфа Баласагуни (1019–1085 гг.) – поэма, ставшая величественным памятником тюркской литературы и философии и одновременно явлением мировой культуры.

Столица Караханидов – казахстанский город Тараз, где в великолепных памятниках любви покоятся последний представитель династии Караханов и легендарная Айша биби. По народной легенде, потеряв любимую невесту Айшу, молодой хан дал обет безбрачия, и на нем оборвалась родовая преемственность.

Молва народная… но время построек мавзолеев Карахана и Айши на удивление совпадает с закатом Империи.

Кроме того, именно караханиды*39 впервые на просторах Центральной Азии стараниями основателя империи Абдукарима Сатука Бограхана объявили ислам государственной религией. Сегодняшней исторической науке известны имена больше полусотни правителей империи – выходцев из династии Абдукарима Сатука Карахана. У них были разные имена с тюрко-арабскими корнями, но с обязательным приложением – лакабом (куньей) – Карахан. Как известно, такая традиция сохранилась и ныне среди многих народов мира, особенно среди тюркоязычных этносов. Наверное, нелишне будет вспомнить и генеалогическую историю тюрков-османов, тюрков-сельджуков; арабов – алидов, фатимидов и других. Кстати, не случайно потомки победителей через столетия возродили былое имя Могол, назвав одну из своих империй Моголистаном (1346–1570 гг.). Таким образом, они не придумали оригинальное название своему государству, а всего лишь возродили славное имя древнего предка, одного из выдающихся предводителей тюркского этноса – Могола, сына Алемче хана. Но мало кто занимался изучением этнонима могол, ставшего названием процветающего в свое время государства Великих Моголов – строителей одного из Семи чудес света Тадж-Махала.

Народ, который Чингисхан возглавил и переселил на просторах Евразии после захватнических войн, представлен племенами: кияты, жалаиры, конграты, кереиты, татары, меркиты, найманы, катаганы, мангыты, барласы и другие. Переселившиеся народы не изменили своего языка, быта и культуры. Они сохранили свои традиции на завоеванных землях, вступая в культурно-духовный и социально-политический контакт с родственными им кочевыми, тоже тюркскими, племенами: усунями, кипчаками, канглы (кангью), карлуками, тюргешами, тюркютами, кимаками, жикилами, азкишами, базкишами и т. д.

И действительно, не могли победители за непродолжительный срок потерять свой язык, традиции и привычный жизненный уклад. Как уже упомянуто, посетивший территорию Великой Степи через 20 лет после завоеваний Чингисхана Гильом Рубрук, встречая так называемых «татар», описывает, что «земля взяла верх, и завоеватели заговорили на языке завоеванных тюрков». Это маловероятно, потому как кочевники-монголы, как и кочевники Великой Степи, испокон веков жили в юрточных аулах с близкими и дальними родственниками и соплеменниками почти изолированные от остального мира. Если так, то при отсутствии близких контактов с другими народами, так называемое взаимообогащение или смешение традиций, как и унификация диалекта, исключается.

Для таких кардинальных изменений требуется огромное время – века. Поэтому здесь не «земля взяла верх», а произошла встреча двух родственных начал после долгой «разлуки».

Победители не могли сразу заговорить на языке побежденных народов, если бы доселе не были «знакомы» с этим языком.

Имевший тысячелетнюю историю и говоривший на совершенно незнакомом для тюрко-монголов языке Ханьский дом (династия Хань, ;;), сопротивлялся отчаянно. Многие процветающие города превратились в руины. Погибло неимоверное количество людей, как среди воинов-ополченцев, так и среди мирных граждан. Выжившие в кипящем котле смерти порой оставались в недоумении: так, где же находится настоящий ад?! Если судить объективно, грандиозная борьба двух абсолютно разных цивилизаций не пощадила и воинов-завоевателей как в прямом, так и в переносном смысле… Многие монголы остались навечно на кровавом поле брани, вкусив досыта «горького плода» чужого интеллекта и совершенно незнакомого орудия убийства – самоотверженного фанатизма ради спасения родного очага!

Тем не менее, верх взяла мощь монгольского оружия, и тюрки завоевали Китай. Остались они там тоже на долгие годы. Обустроили новую столицу Ханбалык (Пекин или Бейжин, букв. «Северная столица», ;;), под началом внука Чингисхана Хубилая создали империю Юань (;; Yu;nch;o, 1271–1368 гг.).

Знамя этого государства было голубого цвета. По утверждению монгольского ученого, знатока и исследователя Орхонских надписей Каржаубая Сарткожи, символика «юань – голубой» берет начало от Голубых тюрков в продолжение символа тенгрианства и тюркского Каганата.

Именно они, тюрки, пришедшие в Китай, почти растворились среди ханьцев.

Приняли язык, тысячелетнюю модель государственно-политической системы, даже получили храмовые имена*40 – Ши-цзу, Чэн-цзун, Тайдин-ди, Тяньшунь-ди, Шунь-ди и другие. Почему? Попробуем ответить. Здесь свою роль сыграла почти чужая для тюрко-монголов древняя культура, берущая свое начало со времен императора У-ди и давно ставшая загадочно-таинственной частью общечеловеческой цивилизации. Вот здесь явно «земля взяла верх».

Как пишет биограф Чингисхана Мирсалих Кашгари, «у Кабул хана было шестеро сыновей. Старшего звали Биртах, второго – Кутлы Хакан, третьего – Бертан Ба;адур, четвертого – Кутукты Монке, пятого – Кедан Ба;адур, шестого – Тодан Отчекин»*41. По свидетельству автора, третий сын Кабул хана Бертан Ба;адур является прадедом Чингисхана. И здесь мы не встречаем ни одного имени с монгольскими корнями. Потому что так называемый монгольский язык эпохи Великого кагана был другим, вернее, тюркским.

Мировоззрение и поведение того воинственного этноса сильно отличалось от поведения и мировоззрения жителей нынешнего Онона. По этой простой причине мы считаем правильным тезис известного исследователя-лингвиста Л. Лигети, который в своей рецензии на книгу Г. Д. Санжеева «Сравнительная грамматика монгольских языков», опубликованной в журнале «Вопросы языкознания» (№ 5, 1955 г.) писал, что «при создании империи монголов единого общемонгольского языка не было».

Но при любом раскладе событий потомки тех или иных народов, когда-либо существовавших на земле, остаются, а этнические системы могут исчезнуть, или же в результате ассимиляции предстать перед грядущими поколениями в совершенно измененном виде, даже под другими самоназваниями.

Раз остаются потомки, вряд ли они будут терять навсегда самое главное и ценное – национальную идентичность и, наконец, самое священное для любого народа – язык, носителями которого были их отцы, деды и прадеды. Нет, история много раз доказывала прочность генетической основы даже у индивидуума, а здесь речь идет о целом народе. Поэтому нельзя однозначно утверждать, что у людей, живших в ту эпоху на территории нынешней Монголии, в течение каких-то 300–400 лет после распада, некогда мощнейшего Тюркского каганата мог исчезнуть «зов крови» одновременно с пралексикой.

Как мы знаем, Тюркский каганат был одним из величайших государственных образований в истории человечества, а не каким-то конгломератом разноязычных этносов федеративного характера. Изобретатели кожаных ремней, железных удил, создатели… штанов, шаровар и сапог на каблуке*42 были искусными наездниками, отважными всадниками-воинами, знающими цену свободы и суверенитета. Это они впервые приручили дикие табуны лошадей и не забывали взять с собой своих «буцефалов», уходя в иной мир*43.

В фольклоре тюркского мира отсутствуют сюжеты, связанные с мустангами – табунами диких лошадей. Впрочем, нет! Все-таки есть одна легенда о конях. Но она связана с крылатыми (дулдул) конями. В фольклоре уйгурского народа существует афсана (легенда) под названием «Хазарасп» – «Тысяча коней». Согласно этой легенде в незапамятные времена на берегах реки Тарим, что в Восточном Туркестане, паслись крылатые (летающие) кони. Так как они были дикими, да еще и летающими, люди никак не могли их поймать. Они долго думали и, наконец, нашли очень простое решение: в родник, к которому эти дулдулы постоянно прилетали на водопой, люди подсыпали снотворное зелье… Таким способом поймав тысячу коней, люди отрезали им крылья и приучили их служить человеку. С тех далеких времен местность, где были пойманы и приручены эти летающие кони, называется Хазарасп – Тысяча коней*44.

Как бы то ни было, перед всадниками с Золотых гор, преодолевающих дальние дороги за считанные дни, трепетала вся Евразия.

Если считать устное народное творчество в виде сказок, сказаний, легенд, мифов, былин и эпосов неотъемлемой частью истории и мировоззрения этнических групп людей разных эпох, то фольклор может быть использован историографами в качестве своеобразных артефактов.

Вероятно, такой же мыслью руководствовался выдающийся синолог и востоковед Н. Я. Бичурин (1777–1853 гг.), приводя древнюю легенду о генеалогии усуней: «Усунь (древнее звучание *o-swen) – большое кочевое образование на северо-востоке Средней Азии и в Восточном Туркестане. Согласно легенде, усуни первоначально якобы жили в Монголии, затем переселились на запад. Правитель усуней назывался куньмо (кун-баг – князь над племенами). Усуни, рассказывает легенда, жили в Монголии, и куньмо Нань-доу-ми был убит. Усуни откочевали к хуннам, надеясь найти у них защиту (другой вариант – хунны сами убили усуньского предводителя). У убитого куньмо остался новорожденный сын. Однажды опекун новорожденного «запеленал младенца и оставил его в траве, а сам ушел в поисках пищи. А когда он вернулся, то увидел, что волчица кормит его своей грудью, а ворон парит над ними, держа в клюве мясо. Опекун счел его духом и, взяв на руки, унес к хунну. Хуннский шаньюй полюбил и воспитал его. А когда куньмо достиг зрелости, он вернул ему народ его отца и послал возглавлять войско». Окрепнув, он, в конце концов, напал на переселившихся на запад юэчжей и, мстя за смерть своего отца, разгромил их»*45.

XII–XIII века были для жителей монгольской степи эпохой расцвета «гумилевского пассионаризма» во главе с великим Потрясателем Вселенной Темуджином, решившим однажды перестроить мир путем завоеваний, путем военных походов, но никак не путем разрушения привычного уклада, традиций, веры, языка этнических групп. Такая уникальная стратегия срабатывала безотказно, и тюрки-монголы завоевали полмира. К сожалению, нынешняя историческая наука не так часто обращает внимание на этот феномен монгольского похода. По всей вероятности, «при написании истории иные ученые по приказу политиков что-то отрицают, замалчивают или скрывают»*46. Для современного мира не является секретом, что какие-то отражения этого феномена наблюдаются и по сей день, причем в разных точках планеты, разнообразными способами. Ведь писал же поэт: «…сначала Пушкин, потом – пушки». Эти строки касаются не только прямых завоеваний путем военных действий как таковых, но и технологии тихой экспансии: путем насаждения в сознание этносов мыслей, рожденных в недрах исторической «правды», и заведомо нереальных обещаний о грядущей «лучшей доле».
 
Как известно, не существует источников, являющихся свидетельством каких-либо фактов внешних и внутренних связей дипломатического или торгового характера между жителями Степи и Монголии той далекой эпохи. Тюрко-монголы не занимались «дипломатией», за исключением одной попытки, которая не увенчалась успехом («Отрарская катастрофа», 1218 г.). Она, кстати, до сих пор до конца беспристрастно не изучена.

Тюрко-монголы задумали любыми способами возродить былую славу Великой Степи и сделали это. Мы достаточно полно осознаем всю сложность восприятия такого рода тезиса. Причем в контексте прочно укоренившегося в современном научном мире постулата (если не теории) о нашествиях «дикой, беспощадной, жестокой и кровавой» орды завоевателей – дикарей, которые пришли на чужую землю с единственной целью – разрушать и убивать…

До чингисхановских завоеваний коренными жителями степей Дешт-и-Кыпчак (это основная часть Казахстана и южнорусских степей) были кыпчаки, усуни, канглы и другие малые и большие этносы. Самоназвания некоторых из них на сегодняшний день встречаются только лишь в исторических записях. Со времен знаменитой Атлахской (Таласской) битвы (751 г.) основная масса их, в основном тенгрианцев, стали приверженцами новой религии – ислама.

Многие из этих этносов в далеком прошлом имели свою государственность, названную зачастую именем своих отцов-основателей или этнических самоназваний, либо по топонимии заселяемой территории.

Они также, кроме государственности, имели разнообразные верования и культы (зороастризм, манихейство, шаманизм, несторианство и т. д.). Например, сегодня небольшой процент в составе казахского этноса составляют потомки тюркского племени канглы (кангью), которое в свое время (III–II вв. до н. э. – V в. н. э.) основало великое государство кангюев (Страна высоких телег). Такая же государственная структура до проникновения ислама была и у усуней (;йсін), кыпчаков (;ыпша;) и других племен. Однако они не являются абсолютным большинством в казахском этносе, а представляют лишь его отдельные части, образующие единый и сплоченный народ. Такая же картина наблюдается в этнических составах и многих других тюркоязычных народов.

Официальная историография считает, что тумены Темуджина были абсолютно монголоязычными племенами, переселившимися на новые места (жалаиры, коныраты, барласы, мангыты, кияты и т. д.), а также племена, монголоязычность которых бурно оспаривается (кереи, найманы, меркиты). Еще раз спросим читателя: если это так, то как они, находясь здесь в составе тюркоязычных народов, так скоротечно поменяли основы своего исконного быта и привычного уклада жизни? И с чего вдруг, по «мановению волшебной палочки», монголы за короткий срок (20–30 лет), забывают свой родной язык и перенимают чужую лексику – лексику побежденных народов? Это является фантастической теорией и безосновательно ошибочным утверждением!

Примером может служить исторический путь казахского этноса. Степной край в течение более 250 лет, не претерпев какой-либо глобальной внутренней или внешней миграции, был частью Российской империи. Однако сохранился язык народа, то есть определяющее начало нации. Даже притом, что дети казахов обучались в русских школах, а молодые люди – в высших учебных заведениях Москвы, Санкт-Петербурга и других городов Российской империи.

Кочевой народ интенсивно осваивал оседлый образ жизни, поменялся весь привычный уклад. Кочевники постепенно переселялись из аулов в города, где в большинстве проживали давно урбанизированные и разноязычные этносы. Стали строить поселки-ставки городского типа, как, например, Иргиз, Орда, Кушмурун и др. Появились так называемые жатак-ауылы – оседлые земледельческие поселения. Практически процесс урбанизации охватил всю территорию Степного края.

Тем не менее исчезновения самобытности этноса не произошло. Народу потребовалось 250 лет, чтобы заговорить на чистом русском языке – языке межнационального общения. Тем более маловероятным является тот факт, что победители-монголы, перебравшиеся из далеких краев на землю, почти незнакомую соратникам и современникам Темуджина (к тому же довольно долгое время проживая отдельными аулами), за короткий срок смогли забыть язык, повседневные бытовые устои и традиции своих предков. И главное – святая святых – религию!

*1 Малов, С. Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. // М.-Л.: 1951. 451 с., с.36.
*2 Гумилев, Л. И. Древние тюрки. История образования и расцвета Великого тюркского каганата (VI-VIII вв. н. э): Кристалл; 2003. – 298 с., с. 232.
*3 Фасмер, М. Этимологический словарь руссского языка. В 4 т. Т. 3 / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева. – М. : Прогресс, 1987. – 832 с., с. 150.
*4 Радлов, В. В. Цит. по: Кочевые народы России: быт, отношения и порядок жизни. См.: *5 Там же.
*6 Аристов, Н. А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности. Живая старина. 1896. Год шестой, вып. III–IV. – 456 c., с. 285.
*7 Т;рт т;лік – четыре вида домашних животных, чье разведение практиковалось тюрками: лошади, овцы, верблюды и коровы. – прим. авт.
*8 Жумалиев К. ;аза; тарихы мен ;дебиет тарихыны; м;селелері. А.,1951–58. т 1, С.10.
*9 Жирмунский, В. М. Избранные труды. Тюркский героический эпос. Изд-во «Наука», Л., 1974, С. 218.
*10 Кызласов, Л. Р. Тува в период Тюркского каганата (VI-VIII вв.) // Вестник МГУ. Сер. IX. Исторические науки. -1960 - №1. Он же. История Южной Сибири в Средние века. - М, 1984. - С. 30-42; Он же. История Тувы в Средние века - М., 1969. -С 18-55; Он же. Древняя Тува. - М., 1979. - С 121-145.
*11 Гумилев, Л.Н. История народа хунну. В 2 кн. Кн. 1 М.: ООО «Изд-во АСТ», 2002. - 404, [12] с. – С. 18.
*12 См.: ru.wikipedia.org/wiki/Мажар_(род)
*13 См.: *14 Там же.
*15 Гафуров, Б. Г. Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история. В 2 кн. Душанбе, Изд-во «Ирфон». 1989. Кн. 1 – 378 с., с. 270.
*16 Хара-Даван, Э. Чингис-Хан как полководец и его наследие. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 1991. – 196 с., с. 46.
*17 Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности. Л., 1950, С. 36–37.
*18 См.: *19 Кызласов, Л. Р. Первый Тюркский каганат. «Древность Алтая». № 6. 2001.
*20 Гумилев, Л. Н. Passionsarium. Теория пассионарности и этногенеза (сборник). Изд-во «АСТ», 2016. – 1210 с.
*21 Позднеев, А. М. Материалы для истории Халки. СПб. 1883 г. Предисловие.
*22 Гумилев, Л. И. Древние тюрки. История образования и расцвета Великого тюркского каганата (VI-VIII вв. н. э): Кристалл; 2003. – 298 с., с. 2.
*23 Там же, с. 42.
*24 Ж;;го тарихнамаларында;ы ;аза;;а ;атысты деректер. Бейжi;, 2003. «;лттар баспасы». Том 2.
*25 Нуров, К. И. Казакстан: национальная идея и традиции. – Алматы: VOX POPULI, 2011. – 460 с. с. 233.
*26 Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Пер. с перс. Л.А.Хетагурова. Редакция и примечания А. А. Семенова. Отв. редактор С. П. Толстов. М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР. 1952. Т. 2.
*27 Д;в;н Луг;;т ат-Турк (Словарь тюркских наречий) отца тюркологии Махм;да ал-К;шг;ар; (1029–1101 гг.) – книга, ставшая своеобразной энциклопедией тюркских народов и являющаяся, особенно для востоковедов мира, «книгой книг» (прим. авт.)
*28 Махм;д ал-К;шг;ар; – Д;в;н Луг;;т ат-Турк / пер. З.-А. М. Ауэзовой. – Алматы: Дайк-Пресс, 2005. – 1288 с., с. 70.
*29 Раши;д ад-Дин Фазлулла;х ибн Абу-ль-Хайр Али; Хамадани; (Раши;д ад-Доулэ; Раши;д ат-Таби;б — «врач Рашид») (ок. 1247, Хамадан – 18 июля 1318, Тебриз) – персидский государственный деятель, врач и ученый-энциклопедист; министр государства Хулагуидов (1298–1317). Составил исторический труд на персидском языке Джами' ат-таварих («Сборник летописей»), являющийся важнейшим историческим источником, особенно по истории Монгольской империи и Ирана Хулагуидов (См.: ru.wikipedia.org/wiki/Рашид_ад-Дин).
*30 Абулгази Бахадур (1603–1664 гг., узб. Abulg;ozi Bahodirxon) – хивинский хан, историк и писатель. Известен как автор двух исторических сочинений на староузбекском языке: «Родословная туркмен» (закончена к 1661) и «Родословная тюрок» («Шежире-и тюрк»), напечатана в Казани в 1852 г., и в Петерб. в 1871 г. В этом труде рассматриваются важные исторические события в жизни государств Средней Азии, Казахстана и Ближнего Востока.
*31 Рахманалиев, Р. Империя Тюрков. Великая цивилизация – Москва : Рипол Классик, 2009. – 704 с. С. 270.
*32 Карпини Дж. История монгалов – Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. – М., Географгиз, 1957.
*33 Рашид ад-Дин т.1, С. 118.
*34 См.: *35 См.: ru.wikipedia.org/wiki/Урянхайцы
*36 Рашид ад-Дин, т. 1, С. 125.
*37 Мулла Мирсалих Кашгари. Чингизнаме. Кашгарское уйгурское изд-во. 1986, С. 8–13.
*38 Там же.
*39 Григорьев, В. В. Караханиды в Мавераннагре по Тарих-и Мунедджимбаши / В. В. Григорьев. – ТВОРАО, 1874. – 18 с.
*40 Храмовое имя (кит. упрощ. ;;, mi;oh;o) – имя, которое древнекитайский правитель получал после смерти. Под этим именем он обычно и запечатлевался в истории. По сути, это было имя-титул, оно обязательно включало в себя компоненты «ди» («хуанди»), «цзу» или «цзун» (из «Википедии»).
*41 Кашгари. Чингизнаме. с. 8-13.
*42 Мурад Аджи. Кипчаки. Древняя история тюрков и Великой степи. Изд-во «Новости», М., 1999. С. 74.
*43 Можно привести в пример результаты археологических раскопок на Берельских курганах Восточного Казахстана под руководством талантливого археолога З. Самашева, артефакты Пазырыкских курганов Горного Алтая и Лоп-Хотанские находки китайских археологов в 1984 году (прим. авт.).
*44 Абдыкаюм Хожа. Западный юрт и древняя культура. Народное изд-во Шиньжана. 1995. С.123. На уйгур. языке.
*45 Бичурин, Н. Я. Собр. соч., т. 2. М–Л. С. 184-185.
*46 Мурад Аджи. Кипчаки.