Зазеркалье

     Галина не сетовала уже на судьбу – не гневила Бога. Было, конечно, прежде – отчаивалась, искала виноватых в своих неудачах, промахах, в личной жизни своей несчастливой. Но, только теперь, когда за плечами столько переношено тяжких «котомок», столько пролито слез, что и реками ни какими не измеришь, надоумила её жизнь взвесить и просеять всё прожитое, наставила посмотреть на это под другим углом зрения, как бы - заглянуть в зазеркалье…
     Ну а в чем судьбу-то, собственно, обвинять? Нет в жизни случайно-стей и ничего не происходит ни с того, ни с сего. А человек, в большин-стве случаев, сам виноват в том, что с ним происходят неприятности или несчастья. Да и разница-то, пожалуй,  только в том, что один этого не видит и не понимает  (то ли по наивности своей, то ли по недальновидности)  и – наотрез – не желает видеть очевидного. А до других – если и начинает доходить что-то, то – слишком поздно, когда ушедший поезд не догнать. А  время-то – оно вспять не поворачивается и, хотя бы кое-какие, ошибки свои исправить уже просто нет никакой возможности…
     - Ну да, - скажете, что я опять принимаюсь себя оправдывать? – рассуждала Галина вслух, словно разговаривая с невидимым собеседником. Так ведь кто же, в те, казалось бы еще не настолько далекие, восьмидесятые, мог предположить, что пройдет каких-нибудь – десяток-два – лет и жизнь страны изменится настолько, что и она, как простой обыватель, не сможет даже лишний раз посетить соседнюю станицу, а не то, чтобы купить плацкартный билет и поехать на свою малую родину –  положить цветы на могилы родителей и братьев, не говоря уже о том, чтобы навестить еще оставшихся в живых, родственников или своих старых друзей и подруг, которых становится с каждым годом, всё меньше? Вот это-то её больше всего и угнетает и не дает покоя.
     А потому, гложет душу неизлечимая, хроническая болезнь… -  нос-тальгия, особенно по лесу. Если бы ей только знать… Когда безумная птица её мнимого счастья, подняла её на «крепкие», как ей тогда каза-лось, крыла и понесла за тридевять неизведанных, чужих ветров, что больше никогда-никогда не придётся увидеть своих божественно дивных, живых  сказок такого родного уральского леса. И теперь эти сказки всплывают только в воображении, особенно по ночам, когда от наплывающих, непреодолимых дум пропадает куда-то сон… Но, когда под грузом всех этих воспоминаний, провалится в сон, как продолжение мыслей, возникают видения: то старый двор детства, где босоногая детвора играла в прятки, скрываясь за сараями или за углом деревянного дома, классики и скакалки, и много всяких детских игр. То другой дом, квартира на третьем этаже с балконом, на котором с близкой подругой коротали летние тёплые ночи с прибаутками и мечтами о призрачном будущем. Да, мало ли, что ещё пригрезится… И, конечно, высокий тополь под окном, который иногда, встревоженный ветром, стучал по стеклу ветками, а казалось, стучит кто-то невидимый и загадочный…
     Нет, ни днём, ни ночами, не забывается это прекрасное зазеркалье.