Желтый мир белой идеи красного смеха

                Борису Пастухову, Каспаров ру
     Иногда ехидная, иногда откровенно сексуальная, но неизменно чуть не боготворящая своего отца Анна Комнина забавно проклинает безбожных пацинаков, буквально через несколько страниц сравнивая их с точно такими же, по ее мнению, варварами западными, пусть и восхищаясь мужеством Боэмунда Тарентского, но все же не видя почти никакой, кроме внешней, разницы между варварством, искренне считая средоточием цивилизации только и лишь Восточную Римскую империю. Странно было бы ожидать чего - то другого от порфирородной, заметил же как - то курсивом Генри Миллер, отбившись от домогательств распаленной членом родного папы тринадцатилетней парижанки, что из ребенка можно вырастить все что угодно, но ...
     Здесь, на этом самом месте, признаюсь, я не удержался от издевательского смешка, постепенно перешедшего в идиотический громкий смех над собой, вкурив схожесть аза с интервьюируемыми   "Радио  " Свобода " мудаками, мазохистически дрочащами на диссидентов Подрабинека, с многочисленными гостями грудастой красотки Феклуши Толстой, изрыгающими прописные истины с видом вашего же Каспарова, повторюсь, правильно называющего вещи своими именами, но в отличие от коалы крепко заблуждающегося относительно путей выхода из тупика, куда загнала сама себя Россия, Харри Кимыч по обычаю благодушных питает надежды, циничный же и откровенный автор прямо называет страну говном, а народ сволочью, убившей себя осенью семнадцатого года двадцатого века, мечтая о махоньком шансе с каким новоявленным Реригом Ютландским или программой восточных территорий Альфреда Розенберга, в общем, ощутил я свои весомые понты за нечто стоящее, типа зырь, товарищ Пастухов, какой жук навозный нарисовался, из самой глубины народных толщ, ремиссионный нарк и оконечный дятел, развлекающий себя и лишь себя всеми этими никчемушными сказочками, валит тебя понтами лошадиными, как Сидихин Чиндяйкина в  "Мама, не горюй ", торжествует и ликует, найдя только скуку на оппозиционных сайтах. Короче, дело было так.
     - Все же наши шкипетары хотя бы верные, - заметил великий логофет, утирая свое чудовищное лицо кастрата полой тоги, - не станут в пост есть найденный в котомке убитого ими странника кусок сала. А эти ? Во что они веруют ?
     Анна пожала хрупкими плечами, продолжая грызть кончик свинцового стилоса, хотя специально приставленный ее волей к ней монах - бенедиктинец уже занес розгу, принцесса сама просила его бить ее по рукам или куда придется дабы отучить от назойливой привычки грызть стилос.
     - Вопросы веры первостепенны, да, великий логофет ?
     Тихий голос Алексея, незаметно прошедшего в покои дочери из парадной залы Влахерны через сложную сеть спроектированных им самим тайных коридоров, галерей и ходов, раздался из - за парчовой занавеси, изображавшей какого - то юного франка с рыцарским копьем, закрывающего грудью полуобнаженную деву с толстыми лодыжками, укутанную с ног до головы в собственные волосы. Фантазией художника сверху, из левого угла, вылетали люди с острыми решительными лицами, то ли на подмогу рыцарю, то ли огнедышащему дракону, от которого и закрывал деву франк.
     - Да, - кратко ответил великий логофет, очень хорошо зная своей не раз поротой спиной о большой нелюбви императора к излишним разглагольствованиям.
     - А мне вот лично плевать на верования некоторых категорий людей, - не вытерпела и влезла Анна, также очень хорошо зная о большой любви отца к логически выстроенным противоречиям пусть и высочайшей воле, - какая разница в тонкостях верований шкипетаров, если они рвут империю в куски ? Пусть они будут даже святее Афонских старцев, но важен результат.
    - И каков же результат ? - прошелестел Алексей, бесшумно ступая пурпурными сапогами.
    - Украденная у тебя Антиохия, - принялась, загибая розовые пальчики, испачканные чернилами из буковых орешков, перечислять Анна, - бегство Балдуина за Евфрат, поднявшие головы персы, сельджуки Рума, впервые признавшие верховную власть фатимидов, призвавший на Русь половцев Владимир Мономах. Мало ?
    Алексей чувственно рассмеялся, не скрывая вожделения в серых глазах рассматривая вздымающуюся под прозрачным виссоном грудь дочери. Взгляд скользнул по благоразумно сомкнутым ногам. Анна, облизав губы кончиком языка, чуть развела колени в стороны. Император вперился в темнеющее межножье юной дочери, с трудом переводя вдруг ставшее горячим и прерывистым дыхание. Великий логофет, устав от ежедневных игр отца и дочери, взвыл, хватаясь за обритую голову, и выбежал из покоев Анны.
    - Между прочим, - произнес Алексей, протягивая дочери какую - то коробочку, - именно так проверяют качество новоприбывших наложниц султаны Трансоксианы. Если евнух, приставленный хранить покой гарема, воет, хватаясь за голову, то хороша дева, так хороша, что жалеет себя евнух, воет и плачет.
    Анна улыбнулась и взяла коробочку.
    - Она похожа, - говорила принцесса, вертя ее в руках, - на шкатулку дяди Фрэнка из  " Восставший из ада ".
    - Кудрявая Эшли Лоуренс, - мечтательно протянул Алексей, целуя дочь в щеку. - Собирайся, вечером мы принимаем Гуго де Вермандуа. Смотри.
    Он положил на мраморную столешницу небрежно исцарапанный свиток папируса. Царапины, по всей видимости, означали неуклюжую попытку франка объясниться.
    - Родной брат короля, - уже хохотал в голос Алексей, одобрительно посматривая на скинувшую виссон Анну, - именует себя царем царей и требует соответствующего его великой персоне уважения. Ну, не дурак ли ?
    - Я выйду к нему голой, - предложила Анна, усаживаясь отцу на колени и обвивая тонкой рукой его загорелую шею.
    - И он увезет тебя не в Трою, а в Лютецию, - предположил Алексей, впиваясь губами в рот дочери, - а она еще не Париж.
    - Эс на конце не читается, - пробормотала Анна, закрыв глаза, чувствуя сильные руки, несущие ее на ложе.
    Вот такая вот листуар пур лямур, товарищ Пастухов, написанная от не хер делать с желанием развлечь самого себя и, немножко, адресат сказочки, не нашедший в рылах лукавых царедворцев ни очистки, ни имперскости.