По особо важным Кульбитокульминация

Выйдя из здания Аэропорта, "инкогнито" - протянул мне пачку "Донского Табака":

- Не кури часто. Много работы. Тебе не нужно. Пусть что-то отправится в Тихую гавань.

В голове что-то щёлкнуло, я потянул руку, чтобы взять презент, мимолётно ещё раз посмотрев на красный циферблат наручных часов гостя.

- Курение вредит вашему здоровью. А так-же способствует отвратительному запаху изо рта... - машинально ответил я.

Он улыбнулся. Я распечатал пачку и закурил. Через несколько затяжек в голове навязчиво застучало ровное тикание. Меня отшатнуло. Я закашлял, но скоро всё закончилось. Остались только мокрые глаза. Я продолжал нервно поглощать дым.

Снова какой-то шум, туман на выезде из Храброво, снова щелчки в голове.

Мой спутник, подъезжая к городу стал барабанить пальцами по бардачку и проговаривать какие-то слова, вроде "Колбаса, вяленка, рыбка, тушёнка, жимолость, таран, сгущёнка...". Бессмысленно.

- Ты в порядке? - спросил я - Может в гостиницу? Устал похоже?

- Эх, мент, покой нам только снится. - ответил он и пробарабанил очень знакомую мелодию, в духе "С чего начинается Родина..." - С портвейна в твоём бардачке!

Ловким движение откинул замок (снова щелчок в моей голове), и извлёк бутылку "Гагарина".

- Тебе мент нельзя, ты при исполнении. А мне можно - я на службе... - прокомментировал он свои действия, после чего знатно так пригубил. Примерно половину:

- Вот. Теперь слышу. Давай вон, на указатель - сюда.

Мы свернули в Митино.

Дальше снова муть перед глазами, запах женских духов, какие-то разговоры, в духе "кабака и шансона". Жаргон, ранее не известный. Женский крик, плач, щелчки пощёчин. Тик секундомера.

И вот мы уже возле здания городской Думы. Возможно от нервного напряжения и нежелания воспринимать действительность, возможно от усталости накопленной за последние шесть лет работы без отпусков - но понять как мы оказались там, до сих пор не могу.

"Инкогнито" вышел и через какое-то время вернулся. Чтобы он заходил в здание - не видел.

Он сел в машину. Он посмотрел на часы. Я почему-то тоже. В голове снова что-то щёлкнуло. Затем послышался звук механизма завода.

Буквально в течении получаса к нам подошёл "пиджак" и кинул в заднее открытое окно пакет с символикой какой-то партии.

Спешно отъехав, мой пассажир достал из пакета стерильный шприц, жгут и ампулу.

Я с удивлением открыл рот и хотел что-то сказать. Но не смог. Наверное от удивления.

- Инсулин. Не заморачивайся. Ну что! Понеслась родная по волнам! - как-то не очень задорно проговорил гость.

Всё. Занавес. Только редкие вспышки, как сквозь сон: "лирика, амфера, нюх, шмыг, головушки, спички, шнурки, консервы, контрабанда". Какой-то бред кавалькады из редких образов, отдельных фраз.

"Бах".

Раздалось в этой какофонии и мешанине.

"Бах"

Снова прогремело.

Так гремело ещё несколько раз.

Затем этот гром, в течении нескольких дней разбавился синими пятнами, силуэтами, запахом пороха и тошнотой от вкуса перца.

И вот мы сидим в "Пепелаце-девецелапторе" и мой спутник высыпает на торпеду кипу фотографий девять на двенадцать. Я курю. Смотрю на них, перебирая некоторые:

- Какие отвратительные рожи.

- Это у тебя рожа, Шарапов. А у этих фотография на память. Вечную. Давай контора, чеши-пеши. - ухмыльнулся он, доставая из под сидения бутылку "Дюшеса".

Всё стихло. Ещё раз щёлкнула минутная стрелка и несколько раз секундная. Зазвенело. Потемнело, но тут-же всё встало на свои места.

Мой гость откинулся на подголовник и моментально вырубился, зажав между ног лимонад.