Глава 5. Язык мой

По мнению некоторых исследователей, при образовании Еке Монгол Улуса (самая большая в истории завоеванная территория от Восточной Европы до Японского моря) еще «не было единого монгольского языка» или, говоря сегодняшним языком, единого государственного языка. По всей вероятности, каждое из племен (найманы, кереи, кереиты, кунграты, жалаиры, ябагу, басмылы, татары, уйгуры и др.), которые были объединены под флагом Чингисхана, в основном говорили на древнетюркском языке, возможно, с присущими каждому из племен различиями и особенностями.

Известно, что при объединении Еке Монгол Улуса род Темуджина – кияты – играл основную роль. Согласно определению Рашид ад-Дина «кият – множественное число от киан; по-монгольски киан значит «большой поток», текущий с гор в низину, бурный, быстрый и сильный. Так как кианы были отважны, храбры и крайне мужественны, то это слово положили их именем*96» Выходит, согласно логике, племя кагана имело полное право для определения и государственного языка как языка доминантного государствообразующего большинства. Л. Н. Гумилев писал, что монголы и тюрки при выборе титулатуры для правителя предпочитали слово «хан». «Но ведь слово «хан» означает «племенной вождь», а в степи племен было много*97». Кроме того, если бы кияты говорили на каком-то другом языке, то Чингис не привлекал бы тюркоязычных уйгур (во главе с Тататунга – Дада Тунга) для ведения протоколов государственных дел, для обучения подрастающего поколения «Еке Монголов» грамоте.

Изучение всей литературы средневековья, былин, сказаний и народных преданий не оставляет сомнения, что жители степей от Керулена до Карпат в Х–XII веках прекрасно понимали друг друга, и между ними не было языкового барьера.

О смерти сына Джучи, погибшего в центре степи Дешт-и-Кыпчак, в Улытауских горах, Чингисхану извещает найманский оратор Кетбугы – поэтическим языком и музыкой, извлеченной из домбры – древнего инструмента, общего и для тюрка-сельджука Византии из родов ак-койлы, кара-койлы, и воина-барласа из Монголии.

Во время охоты на диких лошадей-куланов в казахских степях внезапно умирает, по преданию, от удара копыт хромого кулана старший сын грозного завоевателя Джучи. С тех времен в памяти степняков казахский кюй-композиция «Аксак Кулан» (хромой кулан). Этот кюй, который утешил скорбь и душу Великого кагана и глубоко понятен Чингисхану, неведом современным жителям Монголии. Они не знакомы с ним, так же, как с кюями домбры жены Джамухи, которых с тоской о минувших днях дружбы с великой андой слушал вечный соперник Темуджина – неукротимый Джамуха из чужого рода, Жатжурта.

Как гласит народное предание, предводители племен коренного народа Темуджина подняли его на белой кошме, провозглашая ханом всех монголов, и нарекли его именем Шын-гыс-хан.

В своем «Шежире» (родословная, летопись), изданном в 1911 году в Оренбурге, крупный казахский энциклопедист Шакарим Кудайберды-улы пишет, что по старинным преданиям казахов, когда Чингисхан был избран великим каганом у подножия Чингизских гор*98, подвластные ему беки – родоначальники, среди которых были уйсын Майкы-бий, конрат Сенгел-бий и другие предводители племен, посадили его на белую кошму и, подняв над собой, подняли на гору, что стоит на востоке от реки Караул. Тогда одарил их Чингисхан знаками отличия, назначив каждому свой боевой клич-уран, птицу, дерево и тамгу.

Известный этнограф Н.А. Аристов подтверждает это в своем труде «Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности», приводя слова Чингисхана с обращением к коныратскому бию Сенкеле: «Эй, Сенкеле, пусть твое дерево будет яблоня, пусть птица твоя будет сокол, твой клич – Кункрат, а тамга твоя пусть будет месяц». Уйсуню Майкы-бию же Чингисхан сказал: «Пусть твое дерево будет вяз, твоя птица – орел, твой клич – Салават, а тамга твоя – срка (сурку-борона)». По Шакариму, единственное различие – в словах Чингисхана уйсуньскому бию: дерево – карагач, птица – орел.

Ни древние предания, ни потомки – народы, образованные на базе этих племен, – казахи, узбеки, татары, ногайцы и другие, никогда не сомневались в этническом единстве всех участников курултая и в том, что избрали они ханом своего же тюрка из племени кият – Темуджина.

И потомки тех биев были верны клятвам, данным Великому Кагану своего народа. И впоследствии только исключительно потомки Чингисхана – выходцы из нирун уруга (золотого рода) восходили на трон во всех государственных образованиях этих тюркских племен. Даже грозный Хромой Тимур (Тамерлан) из племени барлас при хане-чингизиде себя именовал всего лишь эмиром. Последние ханы рода Чингиса вплоть до XIX века правили именно в казахских степях, где в этнической памяти народа глубоко сидел до боли свой соплеменник Чингисхан.

Сомнения и трагические ошибки истории появились на заре просвещенного века. Появились понятия «иго», «нашествие», тем самым отделяя и отчуждая потомков от предков, а само слово «монгол», которое с гордостью носили в недавнем прошлом тюркские племена с берегов Трехречья, начало отождествляться с чем-то чуждым, пришлым. И в угоду «ценностям» нового времени, случайно или нет, появилась гипотеза алтайской семьи языков.

По этой теории ранее существовал алтайский праязык, откуда произошли родственные языки трех основных языковых семей: тюркский, монгольский и тунгусо-манчжурский.

К счастью, сейчас появились и нашли признание современные исследования, которые опровергают эту спорную и недоказуемую на современном уровне развития лингвистики теорию.

Несколько экскурсий на эту тему.

В лингвистике для ответа на вопрос – являются ли языки родственными по происхождению – особое внимание обращается на так называемый «Список Сводеша» (Swadesh list) – инструмент для оценки возможного родства на основе устойчивых лексических единиц из базового словаря. «Минимальный набор важнейшей («стержневой») лексики содержится в 100-словном списке Сводеша. Используется также более устаревший и менее семантически устойчивый, но более подробный 200-словный список*99». В этом списке на первом месте – местоимения, слова «один», «два», «много», основные понятия окружающего нас мира – «большой», «маленький», «женщина», «мужчина», и т. д.

Часто для сравнения языков используется ряд числительных от одного до десяти. Мы сравним числительные из восстанавливаемых праязыков – тюркского и монгольского (предка халха-монгольского). Сравнение праязыков правильнее с точки зрения лингвистической реконструкции.

Русский
один
два
три
четыре
пять
шесть
семь
восемь
девять
десять

Пратюркский*100
(до отделения булгарских, ок. 200 г. до н. э.)
*b;r*102 
*;k(k)i
*;;;
*d;rd;
*b;;;k(;)
*altu
*j;t(t)i
*se(k)k(i);
*do(q)q(u);
*;n; ?

Прамонгольский*101
(ок. 1000 г. н. э.)
*nigen
*qoyar
*;urban
*d;rben
*tabun
*;ir;u;an
*dolu;an [;*dal-u-ban]
*nayiman
*yis;n
*arban

Помимо сходства *d;rd; и *d;rben ничего общего. Если бы мы для сравнения взяли числительные внутри тюркских языков, или, наоборот, внутри современных монгольских – с разной степенью вариаций в произношении совпали бы все десять.

Для сравнения приведем пример числительных некоторых других известных языков, чьи родственные связи доказаны.

Латынь
unus
duo
tres
quattuor
quinque
sex
septem
octo
novem
decem

Испанский
uno
dos
tres
cuatro
cinco
seis
siete
ocho
nueve
diez

Итальянский
uno
due
tre
quattro
cinque
sei
sette
otto
nove
dieci

Румынский
unu
doi
trei
patru
cinci
;ase
;apte
opt
nou;
zece

Настоящая таблица приведена для сравнения и для того, чтобы доказать удивительную «жизнестойкость» числительных при любом варианте языкового различия, если они имеют хоть далекие, но общие корни.
Латинские корни испанских и итальянских числительных не нуждаются в комментариях.
Подобное можно провести и с вопросительными словами, которые также являются устойчивыми или даже сверхустойчивыми, а в списке Сводеша – на первых пятнадцати местах.

Русский
кто?
что?
как?
когда?
где?

Татарский
кем
ни
ничек
кайчан
кайда

Монгольский
хэн
юу
хэр
хэзээ
хаана

Что имеем? Отдаленное сходство слов кем и хэн, при желании можно увидеть нечто общее в кайчан и хэзээ. Сразу добавим – это не оценочное суждение любителя, это вывод из работ по компаративистике.

В связи с этим хочется обратить внимание читателей на результаты исследований ряда серьезных ученых-лингвистов, историков, особенно тех, кто непосредственно занимался так называемой алтаистикой. Нужно отметить достаточно известную в научном мире монографию Лидии Леонидовны Викторовой, которая называется «Монголы. Происхождение народа и истоки культуры». Книга анонсируется тезисом: «впервые комплексно рассматриваются связи монгольских племен XIII в. с их этническими предшественниками и соседними народами».

«Во второй половине XIX и первой половине XX в. исследователи установили родство между тюркскими, монгольскими и тунгусо- маньчжурскими языками. По ряду признаков эти языки были объединены в языковую семью, которая получила название «алтайской», а сама область исследований – алтаистикой. Признаки, по которым были объединены языки, следующие: в лексике большое количество общих слов. В фонетике – гармония гласных (монг. тем;р – «железо», х;д;лм;р – «труд», дархан – «кузнец», улан – «красный»; тюрк. кардаш – «товарищ», кара – «черный» и т. п.); неустойчивость конечных «н» и «нг» (монг. модо (н) – «дерево», ус (ан) – «вода», санан (г) – «мудрый», байшин (г) – «здание»); отсутствие нескольких согласных в начале слова и т.д. В морфологии – отсутствие грамматического рода, наличие только двух чисел, агглютинативный строй, наличие послелогов, сходство для всех групп аффиксов местного и родительного падежей и личных местоимений. В синтаксисе – порядок слов в предложении (определяемое стоит после определения, второстепенные члены предложения предшествуют главным, причем функции придаточных предложений выполняют группы слов, оканчивающихся именными формами глагола – причастиями, деепричастиями и др.); очень мало союзов и относительных местоимений*103».
 
То есть это так называемое типологическое, внешнее сходство. Представим себе, что по улице идут три подростка. На них похожие футболки, совершенно одинаковые джинсы и даже прически одни и те же. Говорит ли это о том, что все три парня – братья?

Гипотеза алтайского родства, если и имеет право на существование, то постулирует очень древнее родство.

«Сторонники теории генетического родства датируют распад алтайского праязыка приблизительно V тысячелетием до н. э. на основании данных глоттохронологии (17 совпадений в 100-словном списке Сводеша*104)».

Пятое тысячелетие до нашей эры, то есть семь тысяч лет назад! Это еще эпоха неолита, что выходит за рамки этого исследования и на уровне современной лингвистики является недоказанным предположением. Мы готовы согласиться даже с тем, что в это время праязыки тюрков и халхасцев действительно составляли единство, но помилуйте – если держаться принятой сейчас большинством ученых теории моногенеза человечества и единого центра сапиентации, то лет этак 150 тысяч назад все человечество являлось группой родственных племен и общалось на одном либо близких языках.

«Лексические сходства между ядерными алтайскими таксонами – тюркскими, монгольскими, тунгусскими – слишком многочисленны, чтобы быть случайными, но предлагаемые исторические сценарии различаются: одни ученые утверждают генеалогическое родство, другие приписывают наблюдаемые лексические соответствия (доисторическим) контактам. То же самое, хотя и в меньшей степени, касается связей между корейским и японским языками и дальнейшего их родства с тюрко-монголо-тунгусским*105».

«Взамен теории алтайского праязыка Дж. Клоусон и А. М. Щербак предложили иную гипотезу. А. М. Щербаком было установлено, что значительная часть базовой лексики в тюркских, монгольских и тунгусо-манчжурских языках различна. К аналогичному выводу на основе лексикостатистического анализа базовой лексики тюркского, монгольского и маньчжурского языков пришел и Дж. Клоусон. Оба исследователя полагают, что тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки не являются генетически родственными (курсив наш – С.Д.), а сходство в них обусловлено заимствованиями вследствие длительных контактов народов-носителей. Временем наиболее интенсивных контактов Дж. Клоусон считает для тюркских и монгольских языков периоды возвышения тюркского племени табгач (тоба), основавшего династию Северная Вэй (386 – 535), вассальной зависимости киданей от тюрков (до середины VIII в.), интенсивных контактов тюрков и монголов в Прибайкалье и частичной ассимиляции тюрками северных монгольских племен в VII–XII вв. (уйгуро-монгольские культурные связи в разных районах Туркестана в XII–XIV вв.); для монгольских и тунгусо-маньчжурских языков – время существования империи киданей и чжурчжэней (X–XII вв.). Тюркские, тунгусские, маньчжурские языки взаимно влияли друг на друга предположительно в VII–X вв. – в период существования государства Бохай.

<…> Тем более, лексикостатистический анализ Клоусона с бесспорностью установил (и это особо важно), что базовая лексика современных тюркских языков почти не отошла от состояния лексического феномена X в., т.е. почти тысячу лет сохраняет стабильность.

Уже в VIII в. н.э. у тюркских народов морфологически оформилась система числительных и местоимений, а это предполагает достаточно длительный процесс развития тюркских народов и языков до VIII в.*106»

«Некоторое число лексических примеров указывает на то, что у всех ветвей алтайской семьи языков и в средние века существовали те же принципиальные отличия между собой, что характеризуют их и в настоящее время»*107. «Географически территорию земель монголов Трехречья унаследовали халкасцы (курсив наш – С. Д.), которые являются основной народностью, и на базе которой происходило формирование монгольской нации*108».

То есть как бы то ни было, халхасы и тюрки времен Чингисхана говорили уже на совершенно невзаимопонимаемых языках.

Но кто хоть немного знаком с литературой о Чингисхане, знает, что он свободно, без помощи толмачей общался с тюрками. Например, во время визита за помощью юного Темучина к другу своего покойного отца Есугей бахадура, кереитскому (тюркскому) хану Тогрулу, происходило общение на понятном обоим языке.

«Сокровенное сказание» изобилует рассказами о свободном общении Есугея, Темучина, их соплеменников Алтана, Кучара с тюрками – татарами, кунратами, кереитами и найманами.

Теперь мы достоверно знаем, что безграмотный Темучин владел только своим родным языком, что еще раз подтверждено источниками:
«К его величеству пришел один араб из тех, что отрицают святую мусульманскую веру, и преклонил колена: “Я видел во сне Чингиз-хана, и он сказал: “Скажи моему сыну, чтобы он убил побольше мусульман, так как они очень дурные люди””. Подумав одно мгновение, каан спросил: “Он сам тебе сказал или через келимчи?” Тот ответил: “Своими устами”. Каан спросил: “Ты знаешь монгольский язык?” Тот ответил: “Нет”. [Тогда каан] сказал: “Ты без сомненья лжешь, так как я достоверно знаю, что мой отец никакого другого языка, кроме монгольского, не знал” – и велел убить его*109».
 
Но теперь мы представляем, чт; за язык был этот «монгольский»…

По мнению исследователя А. Г. Оловинцова, «тюркский язык безраздельно господствовал <…>, поэтому 800 лет назад, во времена Чингисхана, все тюркские племена свободно общались между собой. И, что естественно, государственным языком мог быть только тюркский язык, понятный всему населению Евразийской Степи*110».

Такого же мнения придерживаются казахстанские исследователи и историки Калибек Данияров, Кайрат Закарьянов, Гизат Табулдин; об этом в своем пятитомнике «Шы;;ысхан» писал и Мухтар Магауин.

При внимательном прочтении текста «Алтын дафтара», который был написан около 1240 г., точнее, при Угэдей-хане, можно заметить много тюркизмов. Предположительно, этот уникальный памятник не менее уникального юрта был написан на древнетюркском языке. К великому сожалению, подлинник «Алтын дафтара» – артефакта «тайно-сокровенной истории монголов» утерян, а возможно, что и уничтожен. Когда и при каких обстоятельствах и, главное, кем и зачем он был утерян или уничтожен? На эти вопросы пока нет ответа. Современный ученый мир довольствуется лишь переводным вариантом с китайского языка. Этим же вариантом при написании своего знаменитого на весь мир трактата об истории монголов пользовался и персидский виртуоз-летописец Рашид ад-Дин. Сказать что-либо конкретное о языке оригинала очень сложно. Из-за отсутствия ссылок и постскриптумов переводчика пока никто не знает, с какого языка был переведен китайский вариант памятника. Вот некоторые из тех тюркизмов, которые встречаются в современном переводном тексте «Алтын дафтара»: жирга – наслаждаться, благоденствовать; зарлиг или жарлиг – указ, повеление; уруг – род, клан; болтэрэг – волк; харачу – простолюдин, чернь. В лексике тюркских народов они применяются до сих пор: жыр;а, жыр;алу, жыр;ау; жарлы;; ;ры;; б;лтірік; ;араша.

Алтайская гипотеза уже в начале XX века была подвергнута сомнениям (Владимирцов, 1911 г.), которые возросли после выхода в свет обобщающих работ по сравнительной грамматике алтайских языков, так как тезис о генетическом родстве алтайских языков оказался недоказуемым.

В известном труде Л. Викторова совершенно обоснованно задается вопросами: если монгольский и тюркский языки имели единый праязык, тогда почему большинство слов базисной, наиболее ранней лексики, обозначающие предметы и явления окружающего мира, различны у тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских народов, а внутри этих групп варьируют очень незначительно. Когда и почему из единого алтайского праязыка образовались различные системы числительных? Наконец, на какой территории и в какое время существовал этот язык-основа, когда и почему он распался? Почему при столь интенсивных контактах из единого языка образовались совершенно разные языки?
 
Крупнейший советский монголовед-филолог, профессор Гарма Данцарович Санжеев, в совершенстве владеющий бурятским, калмыцким, монгольским, казахским, узбекским и маньчжурским языками, в своем фундаментальном двухтомном лингвистическом труде «Сравнительная грамматика монгольских языков», изданном в 1964 году, на основе тщательного анализа делает вывод о малой вероятности исконного родства монгольских языков с тюркскими и тунгусо-маньчжурскими. Позднее (в главе, написанной им для второго тома четырехтомника «Языки народов Азии и Африки») эта мысль получает дальнейшее развитие и аргументацию.

Изучение этих серьезных исследований не оставляет никакого сомнения, что древние монголы – коныраты, кияты, жалаиры, барласы, татары и тем более кереиты и найманы не могли изъясняться и владеть двумя столь отдаленными и разными языками. Жители древней Монголии могли общаться и говорили только на одном им родном и единственно понятном тюркском языке.


*96 Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Книга 1, разд. 4).
*97 Гумилев, Л. Н. Поиски вымышленного царства. Изд. «Аст». М., 2004. С. 125-126).
*98 Восточный Казахстан – прим. С.Д.
*99 См.: ru.wikipedia.org/wiki/Список_Сводеша
*100 См.: ru.wikipedia.org/wiki/Пратюркский_язык#Числительные
*101 Санжеев, Г. Д. и др. Этимологический словарь монгольских языков в 3 т. /
— М.: ИВ РАН, 2015.
*102 Знак астериска (*) указывает на восстанавливаемую форму, не зафиксированную в письменных источниках.
*103 Викторова, Л. Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980. Изд. «Наука», С. 168.
*104 См.: ru.wikipedia.org/wiki/Алтайские языки
*105 Касьян, А. С. и др. Перестановочный тест говорит в пользу гипотезы алтайской языковой макросемьи. М. 2020. С. 5.
*106 Викторова Л. Л. Монголы. С. 70-73.
*107 Там же, С. 152.
*108 Там же, С. 178
*109 Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 2 с. 50-51.
*110 Оловинцов, А. Г. Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана. Алматы : Алгоритм, 2018. 488 с.