Ветер

                Анатолию Жуйкову, охотнику и хорошему человеку


ВЕТЕР

Вот уже почти пять месяцев, как он один. Заехав в октябре на свой участок, который расположился в сердце Саян, он сразу же погрузился в ежедневные охотничьи хлопоты и заботы. Снег в этом сезоне радовал. Он шёл почти сутки и враз закрыл тяжелым покрывалом все распадки, склоны гор и ущелья. Исчезли многолетние завалы, пропала до весны непроходимость таёжного подлеска, ушла опасность серых полей курумника, и даже заросшие  тальником берега реки как бы раздвинулись, доброжелательно открывая дорогу его лыжне.
Каждое утро он уходил на проверку ловушек. Соболей в этом сезоне было немного, и можно было не совершать многокилометровые обходы каждый день. Но он любил свою работу, такую привычную и, как ему казалось, красивую. И поэтому уходил в свой обход ежедневно.
Лыжня тянулась тоненькой ниточкой вдоль реки, осторожно обходя парящие туманом промоины, в прозрачной глубине которых виднелись разноцветные камни дна реки. В этих местах деревья стояли, покрытые инеем, словно серебряные. И это серебро, на фоне глубокого фиолета пиков хребта, притягивало взгляд, заставляя замирать сердце.
А повороты реки звали и манили его всё дальше и дальше, не давая долго задерживаться на одном месте.Долина реки постепенно сужалась, всё туже сжимаемая скалами. И вскоре лыжня начала «забирать» вправо от реки и вверх.
Подъём становился круче и тяжелее.
Но он не замечал этой тяжести. Сердце билось чуть учащенно, а дыхание было почти ровным. Шаг за шагом он поднимался на гребень горы. Долина реки уходила вниз и всё шире распахивались синие, стылые горизонты.
Вот впереди показались скалы, а вскоре и сама вершина открыла ему своё суровое, всё в морщинах лавинных сходов, лицо. По всем охотничьим понятиям, соболь здесь  никогда не обитал. Он знал это. Но не прийти сюда… И каждый раз, сворачивая с нижней, рабочей тропы, приходил на этот гребень с волнением.Это было как свидание. Свидание со старыми, надёжными друзьями, с любовью к ним.
Свидание с ушедшими годами…
Вот там, справа, опять разворчался лавинами упрямый Фигуристый белок.
«Ну, здорово, уважаемый! Всё ругаешься?»
А за дальним отрогом хребта виднеется шапка из облаков, которая накрыла вершину пика Грандиозный.
«Опять спишь, Старина? Да успеешь ещё! Давай-давай, просыпайся!»
Розовато-сиреневая вершина горы Пирамида казалась жемчужиной в снежной короне далёкого Тукшинского белогорья.
«Здравствуй, Маленькая! Ты, как всегда, очаровательна!»
Его взгляд нетерпеливо выхватывал, как знакомые лица из толпы, горы, пики, ажурный рисунок рек, покрытых зеленовато-чёрным льдом.Встречи, встречи, встречи…
Он вернулся в избу уже затемно.Раздевшись, не спеша помылся заранее приготовленной водой, растопил печурку. Взял отполированный до блеска медный чайник и вышел к реке.
Полнолуние правило бал.
Платиновый свет луны отражался в воде ледяной промоины. И этот свет, разрываемый течением, вспыхивал седыми искрами, которые плясали, перемигивались, исчезали и снова появлялись. Ледяные сосульки по краям промоины вторили ярким искрам бледными огоньками отражений. Темнота ночи в распадках казалась ему синим бархатом, на котором, как бриллианты, лежали острые снежные вершины, обрамлённые изморозью звёзд. Тишина обнимала его, и он слышал, как бьется сердце. А рядом жил, дрожал, пульсировал оранжевой точкой огонек окна избы…
Набрав воды, он вздохнул и медленно пошёл по тропе обратно. Уходил от реки с сожалением, ловя слухом хруст снега под ногами, тихое бормотание потока в черноте промоины, хрустальный, еле слышный перезвон льдинок над ним.
Войдя в избу, он поставил чайник на печурку.Золото отражения керосиновой лампы в отполированном боку чайника остановило его на полдороге к столу…
«Скоро март, а это значит, что мне пора возвращаться к людям».
В глубине ледяных гор зарождался ветер.
Ветер разлук...

                Охотничья база Жуйкова, Центральный Саян,
                1995г.