Смертельный выстрел

пересказ истории капитана Мэйн Рида.
Что касается темы, то она действительно очень странная. Есть убийства без тела, убийцы в бегах, против которых нет улик,
убитые люди, которые совершенно живы и здоровы, краснокожие индейцы
которые таковыми не являются, тело, которое похоронено и снова оживает,
быть выкопанным собакой, и все это на фоне по-настоящему красивой местности
описание местности и значительная нежность к
несколько странным личностям, которые составляют актерский состав этой необычной книги.
***
ПРЕДИСЛОВИЕ.

Много времени прошло с тех пор, как эта рука написала предисловие. Теперь только скажу, что
этот роман в первоначально опубликованном виде был написан, когда автор был
тяжело болен как физически, так и психически - результат
огнестрельное ранение, которое привело его к смерти так же близко, как и пуля Дарка
Клэнси.

Можно спросить, почему рассказ вообще был написан под таким напряжением?
Можно было бы привести вескую причину; но в этой, частной и персональной, нет необходимости,
и не должен быть достоянием общественности. Достаточно сказать, что,
неудовлетворенный исполнением работы, автор переделал -
почти переписал ее.

Это та же история; но, как он надеется и верит, рассказанная лучше.

Грейт-Малверн, сентябрь 1874 года.



ПРОЛОГ.

Равнина, без деревьев и кустарника, гладкая, как спящее море. На ней трава;
она такая короткая, что самое маленькое четвероногое не могло пройти незамеченным.
ее заметили. Даже ползущая рептилия не скрылась бы среди его
пучков.

На нем находятся предметы, достаточно заметные, чтобы их можно было различить в какой-то момент.
расстояние. Они имеют дефицитный характер, заслуживающий взгляд от
путешественник. Он счел бы, что не стоит обращать свой взор
на стаю степных волков, не говоря уже о том, чтобы пуститься за ними в погоню.

Когда над головой парят стервятники, он, возможно, будет более склонен колебаться и
поразмыслить. Мерзкие птицы и мерзкие звери, замеченные вместе,
были бы доказательством добычи - что какая-то добыча упала на равнину.
Может быть, раненый олень, остророгая антилопа или дикая лошадь
пострадавший от какой-нибудь неудачи из-за своего безрассудного характера?

Поверив в любое из этих предположений, путешественник снова отпускал поводья и
ехал дальше, оставляя зверей и птиц на их пиру.

По прерии, о которой идет речь, не проходит ни один путешественник - ни одного человека
на ней нет. Ничего похожего на жизнь, за исключением койотов, сгруппированных над
землей, и парящих в вышине канюков.

Они не невидимы человеческому глазу. Их видит тот, у кого есть причина
бояться их.

Их нетерпеливые возбужденные движения говорят о том, что они предвкушают трапезу;
в то же время они еще не приступали к ней.

Что-то появляется среди них. Через определенные промежутки времени они приближаются к этому:
птицы стремительно падают с небес, звери припадают к земле.
Оба приближаются, почти касаясь ее; затем внезапно отступают, отшатываясь
как в испуге!

Вскоре они снова вернутся; но только для того, чтобы быть изношенными, как прежде. И так далее, в
серии подходов и спадов.

Что может быть вещью, которая таким образом привлекает их и в то же время отталкивает?
Конечно, нет общих карьер, как туша лося, антилопы или Мустанга?
Кажется, нет ничего, что мертв. Еще ни выглядит это как-нибудь
жив. При взгляде издалека она напоминает человеческую голову. При ближайшем рассмотрении
сходство сильнее. Вблизи оно становится полным. Конечно, это
человеческая голова - голова мужчины!

Не так уж много в этом удивительного - голова человека, лежащая на техасце
прерия! Ничего, если без скальпеля. Это только доказывало бы, что
какой-то неудачливый человек - путешественник, траппер или охотник на диких
лошадей - был сражен команчами; впоследствии обезглавлен и
скальпирован.

Но эта голова - если это голова - не скальпирована. Она все еще покрыта
волосами - прекрасным шевелюром, волнистым и обильным. Они не лежат на
измельченный, как и должно быть естественным образом, после отделения от тела, и
брошенный. Напротив, они прямые и квадратные, как будто все еще находятся на
плечах, от которых были отделены; шея под ними,
подбородок едва касается поверхности. С бледными щеками или пятнами крови,
и закрытыми или остекленевшими глазами такое отношение не могло не вызвать
удивления. И еще отметить, что нет ни бледность, ни пятен
на щеках; и глаза ни закрыты, ни застекленная. На
наоборот, они поглядывают--вопиющие--подвижной. _ Клянусь небесами, голова
жива_!

Неудивительно, что волки в испуге отскакивают; неудивительно, что стервятники,
низко наклонившись, взмахивают крыльями в быстром нервном взмахе и снова взмывают ввысь
! Странная вещь, кажется, озадачивает как зверей, так и птиц; ставит в тупик
их инстинкт и держит их в страхе.

Они все еще знают или, кажется, верят, что это плоть и кровь. Зрение и
обоняние говорят им об этом. И тем, и другим их не обманешь.

И, должно быть, это живая плоть? Мертвая голова не могла ни сверкнуть своими
глазами, ни заставить их вращаться в глазницах. Кроме того, у
хищных существ есть и другие свидетельства того, что он живой. В
время от времени они видят открытый рот, обнажающий два ряда белых зубов;
из которого доносятся крики, которые, поражая, отсылают их вдаль.

Их пускают в ход только тогда, когда они приближаются слишком угрожающе близко -
очевидно, с целью отогнать их на расстояние. Они делали это в течение
большей части дня.

Странное зрелище! Голова человека, без всякого тела; с глазами внутри
которые мерцают и видят; рот, который открывается и показывает зубы; горло
из чего следует человеческая интонация; вокруг этого странного объекта
сверхъестественный аспект, группа волков, а над ним стая стервятников!

Приближаются сумерки, над прерией разливается пурпурный оттенок. Но это
не приносит никаких изменений в отношении нападающих. Есть
света еще достаточно для того, чтобы воспринимать вспышки тех огненных
глаза, чей взгляд опасен освоить их ненасытных инстинктов, предупреждения
их обратно.

По Техасской прерии сумерки короткие. Нет гор, или высокая
холмы вмешательства, суточный ход солнца нет наклон, чтобы удлинить
день. Когда золотой шар опускается за горизонт, краткая
crepusculous света удается; тогда тьма, внезапно словно занавес
на землю были сброшены куски крепа.

Наступление ночи вносит некоторые изменения в описанную картину.
Канюки, повинуясь своим обычным привычкам - не ночному образу жизни - взлетают
со своего места и направляются к своему обычному гнездовью
место. Иначе поступают койоты. Эти остановиться. Ночь-время лучшей
подходит к их хищные инстинкты. Темнота может дать им лучшую возможность
напасть на это существо сферической формы, которое криками,
и хмурыми взглядами так долго держало их в стороне.

К их смущению, сумерки сменяются великолепной луной,
чье серебристое сияние, падающее на равнину, почти равно свету дня
. Они видят, что голова все еще поднята, глаза гневно сверкают; в то время как
в ночной тишине этот крик, срывающийся с приоткрытых губ,
пугает их, как всегда.

А теперь, что ночь, на, больше, чем когда-либо делает доски появляются
странно ... более чем когда-либо в отличие от реальности, и почти союзников
спектральный. Ибо в лунном свете, мерцающем сквозь пленку, которая
растеклась по равнине, голова кажется увеличенной до размеров
Сфинкс; в то время как койоты - простые шакалы размером с терьера - выглядят большими, как
Канадские олени!

По правде говоря, сбивающее с толку зрелище - полное дикой, жуткой тайны.

Кто может это объяснить?



ГЛАВА ПЕРВАЯ.

ДВА ТИПА РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ.

В старых рабовладельческих времен Соединенные Штаты Америки-радостно сейчас нет
больше--там было много обиды на человечество, гордое гнет на
с одной стороны, с грустными страдания других. Возможно, это правда, что
большинство рабовладельцев были гуманными людьми; что некоторые из них
были даже по-своему филантропичны и склонны жертвовать
нечестивое учреждение - цвет патриархизма. Эта идея - обманчива, как
предназначенный для введения в заблуждение - стар, как само рабство; в то же время современен
как мормонизм, где он получил свою последнюю и самую грубую иллюстрацию.

Хотя нельзя отрицать, что рабство в Штатах было,
сравнительно, мягким типом, также нельзя подвергать сомнению, что среди
Американские хозяева проявляли прискорбную жестокость - вплоть до
бесчеловечности. Были рабовладельцы, которые были добрыми, и рабовладельцы, которые
были жестокими.

Недалеко от города Натчез, в штате Миссисипи, жили двое
плантаторов, чьи жизни иллюстрировали крайности этих различных моральных принципов.
типы. Хотя их поместья находились рядом, их характеры были настолько
противоположны, насколько это можно было представить по шкале мужественности и
морали. Полковник Арчибальд Армстронг - истинный южанин из старой
виргинской аристократии, пришедший в долину Миссисипи до того, как ее покинули
Индейцы Чокто - был образцом доброго рабовладельца;
в то время как Эфраим Дарк - житель Массачусетса, переехавший туда в
гораздо более поздний период - был столь же прекрасным образцом жестокости. Выходец из Нью-Йорка.
Англия, чистокровнейшая порода пуритан - народа, потомки которого
принесли много жертв ради освобождения негров - это о Дарке
Может показаться странным. Несмотря на это, это обычная история; одна из тех,
которую не может не услышать ни один путешественник по Южным Штатам. Для
южанин не преминут рассказать ему, что самая сложная задача-освоить
чтобы раб ни тот, кто уже себя рабом, и нисходил
от отцов-пилигримов, чьи ноги коснулась первой американской почвы
сторона Плимут-рок!

С уважением относясь ко многим чертам характера тех же самых пилигримов
Я бы охотно счел обвинение преувеличенным, если бы не
совершенно неправда - и что Эфраим Дарк был исключительной личностью.

Обвинение _him_ в бесчеловечности не было ни малейшим преувеличением. На протяжении
долины Миссисипи ничто не могло быть более бессердечным, чем его
лечение илотов соболя, чей удел несчастного было у него
мастер. Вокруг его дворов и на его хлопковых полях привычно раздавался щелчок
кнута - его ремешок остро ощущался жертвами его
каприза или злого умысла. "Воловью шкуру" постоянно носил он сам,
и его надсмотрщик. У него тоже был сын, который умел обращаться с ней нечестиво, как
и то и другое. Никто из троих никогда не выезжал за границу без этого гибкого,
раскрашенного рубильника - символа дьявольской жестокости - в руках;
никогда не возвращался домой, не использовав это для наказания какого-нибудь
несчастного "негра", чья злая звезда заставила его сбиться с пути
их следа, когда он объезжал плантацию.

Совсем иная дисциплина была у полковника Армстронга; чьи рабы
редко ложились спать, не помолившись, завершая словами: "Боже,
спаси доброго массра", в то время как бедняк порол рабов своего соседа.,
их спины, часто болевшие от ударов плетью, каждую ночь ложились, не всегда чтобы
уснуть, но почти всегда с проклятиями на устах - именем
Дьявола в сочетании с именем Эфраима Дарка.

Старая история о подобной причине, за которой следует аналогичный результат, должна, увы! быть
занесена в хронику в этом случае. Человек дьявола процветал, в то время как он от
Бога потерпел поражение. Армстронг, человек с открытым сердцем, развязными руками, предававшийся
чрезмерному гостеприимству, жил далеко за пределами доходов, получаемых от
возделывания своих хлопковых полей, и со временем стал должником
Дарк, который жил так же широко в пределах своей.

Несмотря на близость их поместий, между ними было мало близости
и еще меньше дружбы. Виргинец - отпрыск
старинного шотландского рода, который в колониальные времена был джентри - чувствовал
что-то сродни презрению к своему соседу из Новой Англии, чей
предки были пассажирами третьего класса знаменитого "Мэйфлауэра". Ложная
Гордость, возможно, но естественная для гражданина Старого Доминиона - в последнее время
годы опустили достаточно низко.

Тем не менее, это мало повлияло на поведение Армстронга. Для его
неприязни к Дарку у него была лучшая и более благородная причина - плохой
поведение последнего. Это, печально известное во всем сообществе, создало
для жителя Массачусетса много врагов; в то время как в благородном уме жителя
Миссисипи это вызвало положительное отвращение.

При таких обстоятельствах, это может показаться странным, не должно быть никаких
общение или отношения, между двумя мужчинами. Но там было ...
должника и кредитора--право залога не всегда даруя дружбу.
Несмотря на свою неприязнь, гордый южанин не выше
получение кредита от Северного презирал, чему последний, но
слишком стремились распространяться. Массачусетса парень давно возжелал
Прекрасное поместье Миссисипи; не только из-за его заманчивой близости, но и
еще потому, что оно напоминало спелую грушу, которая скоро должна упасть с дерева
. С тайным удовлетворением он наблюдал за расточительностью
его владельца; удовлетворение возросло, когда он обнаружил, что
последний безденежен. Это стало радостью, почти открыто проявленной, в тот
день, когда полковник Армстронг пришел к нему с просьбой о займе в двадцать
тысяч долларов, который он согласился дать с готовностью, которая
это показалось бы подозрительным любому, кроме заемщика.

Если он отдавал деньги с большой охотой, то еще большей была та, с которой
он рассматривал ипотечный договор, принятый взамен. Ибо он знал, что это будет
первое вбивание клина, которое в свое время обеспечит ему
обладание _fee-simple_. Тем вернее, исходя из условия в этом конкретном документе
_предоставление без срока _. Давление со стороны других
квартала заставило плантатора Армстронг принимаем эти ужасные условия.

Когда Дарк, прежде чем запереть его в ящик стола, просмотрел документ,
его глаза сверкнули торжествующим блеском жадности, он сказал
про себя: "За этот день площадь моих акров увеличилась вдвое, а также
количество моих негров. Земля Армстронга, его рабы, его дома,--
все, что у него есть, скоро будет моим!"



ГЛАВА ВТОРАЯ.

КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ОТКАЗ.

Прошло два года с тех пор, как Эфраим Дарк стал кредитором
Арчибальда Армстронга. По-видимому, особых изменений в
отношениях между двумя мужчинами не произошло, хотя на самом деле значительных.

Ссуда в двадцать тысяч долларов давным-давно истрачена, и
заемщик снова нуждается.

Для него было бы бесполезно искать вторую закладную в том же самом месте.
четверть; или в любом другом, поскольку он не может предъявить никакого залога. Его имущество
почти все было заложено по договору Дарку; который осознает, что его
давно лелеемая мечта вот-вот станет реальностью. В любой момент он
может потребовать взыскания, лишить полковника Армстронга права собственности на его имущество и
вступить во владение.

Почему он не пользуется властью, которую предоставляет ему правовой кодекс
Соединенных Штатов, как и существующий во всем мире?

Есть причина, по которой он этого не делает, совершенно отличная от каких-либо мотивов
милосердия или человечности. Или дружбы тоже, хотя что-то
ошибочно считается сродни этому. Любовь мешает ему наброситься на
плантацию Арчибальда Армстронга и присвоить ее!

Не любовь в своем сердце, давно закалились против такой пустяковой
привязанность. Есть только алчность и дома; поддержание алчности дом и
внимательно присматривать за расходы.

Но есть расточитель, у которого также есть убежище в сердце Эфраима Дарка
- тот, кто многое делает, чтобы помешать его планам, часто разрушая их
. Как уже говорилось, у него есть сын по имени Ричард; более известный
во всем поселении как "Дик" - аббревиатура, используемая
почти повсеместно распространен в Юго-Западных штатах. Единственный сын - единственное дитя
к тому же еще и без матери - та, что родила его, была похоронена задолго до этого
мужчина из Массачусетса посадил свое дерево на крыше в почве Миссисипи.
Он подающий надежды отпрыск, не демонстрирующий никаких улучшений по сравнению с отцовским потомством.
Скорее наоборот; ибо алчная алчность, которая, как предполагается, является
характерной чертой янки, не улучшается при смешивании с
безрассудной раскованностью, которая, как утверждается, является обычной для южанина.

Оба эти дурных качества были развиты в Дике Дарке, каждое по-своему.
Экстрим. Никогда житель Новой Англии не был более скрытным и коварным; никогда
Миссисипец не был более распущенным.

Скупой в вопросах личных расходов, он в то же время обладает
распущенными и беспорядочными привычками; участник игры в покер,
и петушиных боев, братства по соседству; один из самых диких его членов.
бодрость духа, без каких-либо из тех благородных черт, которые часто присущи такому персонажу
.

Как единственный сын, он является предполагаемым наследником всего имущества отца - рабов
и земель плантаций; и, будучи полностью доверенным лицом своего отца,
он осведомлен о вероятности скорого возвращения рабов
и земель плантаций, принадлежащих полковнику Армстронгу.

Но как бы Дик Дарк ни любил деньги, есть кое-что, что ему нравится больше, даже до жадности.
Дочь полковника Армстронга. Их двое.--
Хелен и Джесси - обе взрослые девочки, - тоже без матери, потому что полковник
сам вдовец.

Джесси, младшая, светловолосая, с цветущим цветом лица, веселая до
безумия; по духу - олицетворение резвящегося эльфа; по телосложению -
что-то вроде Геби. Хелен, с другой стороны, смуглая, как цыганка или еврейка;
величественная, как королева, с гордым величием Юноны. Ее черты лица
правильный классический тип, высокая фигура с великолепными формами, среди других
она выглядит как пальма, возвышающаяся над более простыми деревьями в лесу.
С тех пор, как она появилась в обществе, она пользовалась всеобщим уважением.
красавица окрестностей - как красавица на балах в Натчезе. Это
именно ей Ричард Дарк выразил свое почтение и отдал свое
сердце.

Он влюблен в нее настолько, насколько позволяет его эгоистичная натура.
возможно, это единственная бескорыстная страсть, которую он когда-либо испытывал.

Его отец одобряет это или, по крайней мере, не противодействует этому. Ибо
порочный сын имеет удивительное влияние на родителя, который приучил
его к порочности, равной его собственной.

С власть кредитора над должником-задолженность, оплата которой может быть
востребованы в любой момент, и не имея ни малейшей надежды на последний
в состоянии заплатить--за Darkes кажется, лидирующее положение, и может
диктуют свои условия.

Хелен Армстронг ничего не знает об ипотеке; не больше того, о том, что она сама является
причиной, которая удерживает ее от потери права выкупа. Ей и в голову не приходит, что
ее красота-это единственный щит, введенных между ее отцом и предстоящем
разруха. Возможно, если бы она это сделала, внимания Ричарда Дарка в ней будет
полученные с меньшим пренебрежительного равнодушия. В течение нескольких месяцев он платил им
когда и где бы ни представилась возможность - на
балах, барбекю и тому подобном. В последнее время также в доме ее отца;
где сила, о которой говорится, дает ему не только допуск, но и вежливый прием
и гостеприимное развлечение в руках ее владельца;
в то время как сознание обладания ею мешает ему наблюдать, как
холодно его assiduities встречает ее, на кого они так тепло
имя.

Он тоже задается вопросом, почему,. Он знает, что Хелен Армстронг имеет множество почитателей.
Иначе и быть не могло с таким ослепительно красивым, таким
изящно одаренным человеком. Но среди них нет ни одного, к кому она проявила бы
пристрастие.

У него самого возникло подозрение, что молодой человек по имени
Чарльз Клэнси - сын разорившегося ирландского джентльмена, живущий неподалеку - нашел
расположение в ее глазах. Тем не менее, это всего лишь подозрение; и Клэнси уехал
в Техас годом ранее - посланный, как сказал его отец, присматривать за
новый дом. Последний с тех пор умер, оставив свою вдову единственной жительницей
скромного многоквартирного дома с небольшим участком земли - придорожным участком,
на окраине поместья Армстронгов.

Ходят слухи, что молодой Клэнси вот-вот вернется - действительно, каждый день
ожидается.

Это не имеет значения. Гордый плантатор Армстронг - не тот человек, который
позволит своей дочери выйти замуж за "бедного белого", как Ричард Дарк
презрительно называет своего предполагаемого соперника, и уж тем более согласится на такое
протягиваю ей руку. Следовательно, с этой стороны не нужно опасаться никакой опасности
.

Нужен ли поклонник Хелен Армстронг в конце концов или нет
решает довести дело до конца. Его любовь к ней
стала сильной страстью, тем более сильной, что ее сдерживало
ее холодное, почти презрительное поведение. Это может быть всего лишь кокетством. Он
надежды, и представить себе не могла. Не без оснований. Ибо он-далеко от
будучи злокачественным; только в смысле нравственные, а не физические. Но это
не помешало ему совершить множество завоеваний среди красавиц бэквуда;
даже некоторым городским знаменитостям, живущим в Натчезе. Все знают, что он богат; или
будет, когда его отец выполнит последние условия своего завещания - путем
смерти.

Такой ободренный, такой польщенный, Дик Дарк не может понять, почему мисс
Армстронг не сразу сдалась ему. Это потому, что ее надменный
нрав мешает ей быть слишком демонстративной? Действительно ли она
любит его, не подавая виду?

В течение нескольких месяцев он размышлял таким неопределенным образом; и теперь
решает узнать правду.

Однажды утром он садится на лошадь; пересекает границу между
двумя плантациями и направляется к дому полковника Армстронга. Войдя, он
запросы на интервью со старшей дочерью полковника; он получает;
делает заявление о своей любви; спрашивает ее, если она будет с ним
муж; и в ответ получает негативное негативное.

Когда он едет обратно через лес, птицы заливаются трелями среди деревьев
. Это их веселое утреннее развлечение, но оно не приносит ему радости.
В его ушах все еще звенит это резкое односложное "нет". В
дикая-дерево певуньи отражает, по-видимому, он, как бы с издевкой; голубая сойка,
и красный кардинал, казалось, укоряла его за вмешательство в их владениях!

Пересекая границу между двумя плантациями, он натягивает поводья
и оглядывается. Его лоб почернел от огорчения; губы побелели от
злобной ярости. Это больше не подавляется. Проклятия вырываются с шипением
сквозь зубы, вместе со словами,--

"Меньше чем через шесть недель эти леса будут моими, и повесьте меня, если я
не перестреляю всех птиц, которые в них гнездятся! Тогда, мисс Хелен
Армстронг, ты не будешь так самонадеян. Все будет
по-другому, когда у тебя не будет крыши над головой". Так что прощай,
дорогая! Прощай и ты.

"А теперь, папа!" - продолжает он, мысленно обращаясь к своему отцу. "Ты можешь
идти своим собственным путем, как ты давно хотел. Да, мой уважаемый
родитель; ты будешь свободен лишить права выкупа свою закладную; привести в исполнение приговор.;
офицеры шерифа - все, что захочешь ".

Сердито скрежеща зубами, он вонзает шпору в ребра своего коня.
и скачет дальше - короткая, но горькая речь все еще отдается эхом в его ушах.



ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ЛЕСНОЕ ПОЧТОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ.

Жестокое обращение с рабами привело к результату, о котором мало думал
бесчеловечный хозяин; хотя и нанесло большой ущерб его интересам. IT
это время от времени заставляло их скрываться, что делало необходимым размещение
объявления в окружной газете, предлагающего вознаграждение за
беглянку. Таким образом, жестокость обошлась дорого.

Однако в случае плантатора Дарка затраты были частично компенсированы
умом его сына; который был известным "ловцом негров" и держал собак
специально для этой цели. Он обладал природным _penchant_ для такого рода
погони; и, мало еще, чтобы сделать, прошло немало своего времени
рыщут по стране в погоне за разрекламированным побеги отца.
Поймав их, он требовал "награды", точно так же, как если бы они
принадлежал незнакомцу. Дарк, _per_, заплатил без обиды или
ворча - возможно, единственная выплата, которую он когда-либо делал в таком настроении. Это
было похоже, вынимая из одного кармана, чтобы положить в другой. Кроме того, он
был очень горд сыном, оправдав себя так проницательно.

За двумя плантациями, с другими в той же линии
поселений, находилось кипарисовое болото. Оно простиралось вдоль берега
великой реки, занимая площадь во много квадратных миль. Помимо того, что это было
болото, оно представляло собой сеть протоков и лагун, часто затопляемых,
и только проходимым путем лодку или каноэ. В большинстве мест это было
Слау мягкой грязи, в которой человек не может наступать, ни какой-либо
водного промысла дорогу. Над ним все время висел полумрак
сумерки. Солнечные лучи, какими бы яркими они ни были наверху, не могли проникнуть сквозь его
плотный полог из верхушек кипарисов, покрытых самым странным из паразитических
растений - _tillandsia usneoides_.

Этот лесной массив был надежным укрытием для беглых
рабов; и, как таковой, он был известен по всей округе. A
"смуглянка", скрывающаяся с любой из прилегающих плантаций, была столь же уверена
заработать на болотистых просторах, как бы гнался за кроликом в Уоррен.

Мрачный и хмурый, хотя это было, по ее краю лежал любимый
разведка-первый Ричарда Дарка. Для него кипарисовое болото было
ценным заповедником - как роща для охотника на фазанов или заросли кустарника
для охотника на лис. С той разницей, что его дичью были люди,
и, следовательно, погоня была более захватывающей.

В его недрах были места, в которые он никогда не проникал -
большие неисследованные участки, и исследование которых невозможно было провести без
большие трудности. Но для него добраться до них не было необходимости.
Беглецы, которые искали убежища на болоте, не могли всегда оставаться в пределах
его мрачных глубин. Пищу нужно добывать за ее пределами, иначе
их постигнет голодная смерть. По этой причине беглецу требовался какой-то
способ общения с внешним миром. И обычно добывал его,
с помощью сообщника - какого-нибудь старого друга и товарища по рабству на одной из
соседних плантаций, посвященного в тайну его убежища. От
этой необходимости ловец негров больше всего зависел; часто находя
стебель-или "по-прежнему-охота," в глуши фразеология--выгоднее, чем
погоня с дрессированными собаками.

Примерно через месяц после отказа мисс Армстронг Ричард Дарк
отправляется на охоту; как обычно, по краю кипарисового болота, скорее
следует ли это называть поиском: поскольку он не нашел никаких следов человека
игра, которая соблазнила его. Это беглый негр - один из
лучших полевых рабочих, принадлежащих плантации его отца, - который исчез
сам, и его нельзя отозвать.

В течение нескольких недель "Юпитер" - так называется беглец - пропал без вести;
и его описание с прилагаемой наградой появилось в
окружной газете. Сын плантатора, подозревая, что он
прячется где-то на болотах, совершил несколько экскурсий туда, в
надежде напасть на его след. Но "Юп" - проницательный парень,
и до сих пор ему удавалось не оставлять никаких следов, которые могли бы каким-либо образом
способствовать его поимке.

Дик Дарк возвращается домой после безуспешных дневных поисков в
отнюдь не веселом настроении. Хотя и не столько из-за неудачи в
поиске следов пропавшего раба. Это всего лишь вопрос денег.;
и, поскольку у него их предостаточно, разочарование можно вынести. Мысль
, озлобляющая его дух, относится к другому вопросу. Он думает о своем
отвергнутом ухаживании и испорченных любовных перспективах.

К огорчению, причиненного отказом Хелен Армстронг был ужасно
уныние и подтолкнуть его к более безрассудным курсов. Он пьет больше,
чем когда-либо; находясь в состоянии алкогольного опьянения, он был достаточно глуп, чтобы позволить своему приятелю
товарищи узнали о причине его такого бунта,
также не делая особого секрета из подлой мести, которую он замышляет для нее.
который отверг его. Она должна быть наказана через своего отца.

Задолженность полковника Армстронга Эфраиму Дарку стала известна
всему поселению - все о закладной. Принимая во внимание
соответствующие характеристики залогодателя и залогодержателя,
мужчины качают головами и говорят, что Дарк скоро станет владельцем плантации Армстронгов
. Тем скорее, поскольку главным препятствием на пути к осуществлению
его давно вынашиваемого замысла был его сын, и теперь это устранено.

Несмотря на близкую перспективу удовлетворения своей злобы, Ричард
Дарк остро ощущает свое унижение. Он делает это с того самого дня
о том, что он получил это; и столь же решительно он лелеял свой гнев.
Он был еще более раздражен обстоятельством, которое произошло недавно
- возвращением Чарльза Клэнси из Техаса. Кто-то рассказал ему
о том, что Клэнси видели в компании Хелен Армстронг - вдвоем
гуляющих по лесу _алоне _!

Такое интервью могло состояться не с согласия ее отца, но
тайное. Тем более это раздражало его - Дарка. Мысль
об этом разрывает его сердце, когда он возвращается из своих бесплодных поисков
вслед за беглецом.

Он оставил болото позади и продолжает путь по участку
леса, который отделяет плантацию его отца от плантации полковника
Армстронг, когда он видит что-то, что обещает облегчение его встревоженному духу
. Это женщина, пробирающаяся через лес, приближающаяся к
нему со стороны дома Армстронга.

Она не дочь полковника, ни одного. И не хер темный
предполагаю, что это либо. Хотя его неясно видно в тени деревьев
, он идентифицирует приближающуюся фигуру как фигуру Джулии - мулатки
мейден, в чьи обязанности входит ухаживать за юными леди из семейства Армстронг.
"Слава Богу, дьявольски повезло!" он бормочет, продолжая
разглядывать ее. - Это возлюбленная Юпитера, его Юнона или Леда,
желтолицая, как он сам. _не_ сомневаюсь, что она направляется на встречу с ним.
встреча с ним? Нет больше, что я должен присутствовать при
интервью. Двести долларов награды за старые Юп, и удовольствие от
предоставление проклятый ниггер хорошая`, чтобы удрать, как только я кладу на него руку. Продолжай
, Джул, девочка! Ты выследишь его для меня лучше, чем самая чуткая гончая в моей конуре.
нюхач ".

Произнося этот монолог, говорящий прячется за кустом
и, скрытый его густой листвой, не спускает глаз с мулатки
девка, все еще пробирающаяся сквозь толстые стоячие стволы деревьев.

Поскольку тропинки нет, а девушка, очевидно, идет тайком, у него есть
основания полагать, что она выполняет предполагаемое поручение.

В самом деле, у него не может быть сомнений в том, что она направляется на собеседование
с Юпитером; и теперь он почти уверен в скором открытии, и
обеспечение безопасности, беглянка, которая так долго ухитрялась ускользать от него.

После того, как девушка проходит мимо места его укрытия - что она очень быстро делает
, - он выскальзывает из-за куста и следует за ней
крадучись, по-прежнему стараясь сохранять укрытие между ними.

Незадолго до того, как она останавливается; под величественной магнолией, чьи
раскидистые ветви с большими лавровыми листьями отбрасывают тень на обширную
окружность земли.

Дарк, который снова занял позицию за поваленным деревом, откуда у него есть
полный обзор ее движений, наблюдает за ними нетерпеливыми глазами. На кону двести
долларов - двести за его собственный счет - полторы тысячи за
его отец - рыночная стоимость Юпа - неудивительно, что он был во все глаза, во все
уши, начеку!

Каково же его изумление, когда девушка достает письмо из своего
кармана и, встав на цыпочки, опускает его в дырочку от сучка в кусте
магнолии!

Сделав это, она поворачивается плечом к дереву; и, не задерживаясь
дольше в его тени, скользит обратно по тропинке, по которой она пришла
очевидно, возвращаясь домой!

Ловец негров не только удивлен, но и сильно огорчен. Он
испытал двойное разочарование - предвкушение заработать два
сто долларов и выпороть своего старого раба плетью: и то, и другое приятно, если осознать это.
но болезненна мысль о том, что обоим придется отказаться.

Все еще держа в сокрытии, он позволяет Юлия отойти, не только
спокойно, но без особых потрясений. Там может быть какой-то секрет в письме
беспокойство, хотя он не может его утешить. В любом случае, скоро оно будет принадлежать
ему.

И скоро будет принадлежать, не принося утешения. Скорее наоборот.
Каким бы ни было содержание этого послания, столь любопытно переданного, Ричард
Дарк, познакомившись с ними, шатается, как пьяный; и
чтобы не упасть, он ищет опору у ствола дерева
!

Через некоторое время, придя в себя, он перечитывает письмо и смотрит на
рисунок - фотографию - также найденную в конверте.

Затем с его губ слетают слова, приглушенные бормотанием - слова угрозы, усиленные
выразительной клятвой.

Среди его бормотания слышится имя человека, неоднократно повторяемое.

Когда Дик Дарк, сунув письмо и фотографию в карман,
шагает прочь от этого места, стиснув зубы, в зловещем свете
искорки в его глазах предвещают этому человеку опасность - возможно, смерть.



ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

ДВЕ ХОРОШИЕ ДЕВОЧКИ.

Темная туча, давно нависшая над полковником Армстронгом и его состоянием,
вот-вот сгинет. Диалог со своей старшей дочерью, произошедший в
тот же день - фактически, в тот же час, - когда она отказала Ричарду Дарку, показывает
что он был слишком хорошо осведомлен о перспективе надвигающегося разорения.

Разочарованный поклонник не успел надолго покинуть присутствие дамы, которая
так лаконично отказала ему, как рядом с ней появляется другой. Мужчина,
тоже; но не соперник Ричарда Дарка, не любовник Хелен Армстронг.
Почтенный седовласый джентльмен, занявший место Дарка, - это она.
отец, сам старый полковник. Его вид, когда он входит в комнату, выдает
беспокойство по поводу поручения сына плантатора - подозрение, что здесь что-то не так.
что-то не так. Он только удостоверился в этом, по его дочь
безоговорочно общении объектом интервью. Он говорит, что в
ответ:--

"Я предположил, что это было его целью; хотя, из-за того, что он пришел в этот
ранний час, я опасался чего-то худшего".

Эти слова отбрасывают тень на лицо той, к кому они обращены
одновременно с вопросительным взглядом ее больших,
блестящих глаз.

Сначала восклицая, затем вопрошая, она говорит:--

"Хуже! Боялась! Отец, чего тебе следует бояться?"

"Не бери в голову, дитя мое; ничего, что касается тебя. Скажи мне: каким образом
ты дал ему ответ?

"Одним коротким словом. Я просто сказал "нет".

"Этого маленького слова, без сомнения, будет достаточно. О Небеса! что будет
с нами?

"Дорогой отец!" - спрашивает красивая девушка, кладя руку ему на
плечо и испытующе заглядывая ему в глаза. "Почему ты так говоришь?
Ты сердишься на меня за то, что я отказала ему? Ты, конечно, не хотела бы
видеть меня женой Ричарда Дарка?

"Ты не любишь его, Хелен?"

"Любишь его! Ты можешь спросить? Любишь этого человека!"

"Ты бы не вышла за него замуж?"

"Не стала бы ... не смогла бы. Я бы предпочел смерть.

- Довольно, я должен покориться своей судьбе.

- Судьбе, отец! Что все это может значить? Здесь какая-то тайна...
опасность? Доверься мне. Дай мне знать все.

- Я вполне могу это сделать, поскольку это не может долго оставаться тайной. В этом
опасность, Хелен ... Опасность долгов! Мое поместье заложено
отцу этого парня - настолько, что я полностью в его власти.
Все, чем я владею, - земля, дома, рабы, - может перейти к нему в любой час.;
в этот день, если он так будет он. Он обязательно поможет. Ваш малыш
слово "нет", принесет большие изменения--кризис я уже давно
задержания. Не беда! Позволь этому случиться! Я должен встретить это как мужчина. Это
ради тебя, дочь - тебя и твоей сестры - я скорблю. Мои бедные дорогие
девочки, какие перемены произойдут в вашей жизни и в ваших перспективах!
Бедность, грубая пища, грубая одежда и бревенчатая хижина, в которой можно жить
! Отныне, вы, должно быть, много. Я могу держаться надежды нет
другие."

"Что все это, отец? Я, например, не; и я уверен, что сестра
буду чувствовать то же самое. Но неужели нет способа...

- Спасти меня от банкротства, вы бы сказали? Вам не нужно спрашивать об этом. Я
провел много бессонных ночей, думая, что это было. Но нет; есть
только один - этот. Я никогда не рассматривал его даже на мгновение,
зная, что это не подойдет. Я был уверен, что ты не любишь Ричарда Дарка и
не согласишься выйти за него замуж. Ты не смогла бы, дитя мое?

Хелен Армстронг не дает немедленного ответа, хотя он уже есть.
Он готов сорваться с ее губ.

Она медлит с ответом, думая, что это может добавить веса
о несчастье, давящем на душу ее отца.

Ошибочно полагая, что она молчит, и, возможно, видя перед собой призрак бедности
ему в лицо - что часто подстрекает к подлости даже самых благородных натур - он
повторяет тестовый вопросительный:--

"Скажи мне, дочь! Не могли бы вы за него замуж?"

"Говорить откровенно, - продолжает он, - и нужно время, чтобы осмыслить до
ответить. Если вы считаете, что не мог быть доволен, счастлив--Ричард
Переживай за своего мужа, лучше этого никогда не должно быть. Посоветуйся со своим собственным
сердцем и не поддавайся влиянию меня или моих потребностей. Скажи, это что,
невозможно?"

- Я уже сказал. "Это невозможно"!

На мгновение оба замолкают; отец поникший, лишенный духа, как будто
пораженный гальваническим разрядом; дочь выглядит печальной, как будто
она подарила это.

Она как можно скорее приходит в себя, прилагает усилия, чтобы восстановить его.

"Дорогой отец!" - восклицает она, кладя руку ему на плечо и
с нежностью глядя ему в глаза. "Вы говорите о перемене в наших
обстоятельствах - о банкротстве и других бедах. Пусть они придут! Что касается меня,
Мне все равно. Даже если альтернативой была бы смерть, я говорила тебе - повторяю
тебе снова - я предпочла бы это, чем быть женой Ричарда Дарка."

"Тогда ты никогда не будешь его женой! Теперь оставим эту тему, и разорение
рухнет! Мы должны готовиться к бедности и Техасу!"

"К Техасу, если хотите, но не к бедности. Ничего подобного. Богатство
Привязанность заставит вас почувствовать себя богатым; и в скромной бревенчатой хижине, как в этом
большом доме, у вас все еще будет мой ".

С этими словами белокурая девушка бросается отцу на грудь, ее
рука лежит на его лбу, белые пальцы успокаивающе ласкают
его.

Дверь открывается. В комнату входит другая девушка, почти такая же белокурая, как
она, но ярче и моложе. Это Джесси.

- Не только моя привязанность, - добавляет Хелен при виде новоприбывшей, - но и ее тоже.
 Не так ли, сестра?

Сестра, недоумевая, что это все о, все-таки что-то видит это
хотел ее. Она поймала слово "любовь", в то же время
наблюдая за больной, брошенный на лицо ее отца. Это решает
она; и, скользнув вперед, в следующее мгновение она оказывается рядом с ним,
прижимаясь к противоположному плечу, обвив рукой его шею.

Сгруппированные таким образом, три фигуры составляют семейную картину, выражающую
чистейшую любовь.

Приятная картина для того, кто ничего не знал о том, что их так сблизило
; или, зная это, мог по-настоящему оценить. Ибо на лицах
всех сияет любовь, которая свидетельствует о счастливом, если не процветающем будущем -
без всякого сомнения, страха перед бедностью или Техасом.



ГЛАВА ПЯТАЯ.

ФОТОГРАФИЯ В ЛЕСУ.

На третий день, после того, как Ричард Дарк абстрагировался отон
в письме из "магнолии" видно мужчину, прогуливающегося по краю
кипарисового болота. Время почти такое же, но личность
совершенно другая. Только по возрасту он имеет какое-то сходство с
сыном плантатора; ибо ему тоже около двадцати трех-двадцати четырех лет.
Во всем остальном он, в отличие от Дика Дарка, так как один человек вполне может быть для
другой.

Он среднего размера и высоты, с фигурой приятной пропорции.
Его прямо поставленные плечи и округлая грудь говорят о большой
силе; в то время как конечности напряжены, а твердая упругая поступь указывает на
твердость и активность. Черты лица гладкие, правильного очертания - челюсти
широкие и хорошо сбалансированные; подбородок выступающий; нос почти греческий -
будучи в высшей степени красивым, они свидетельствуют о благородной натуре, мужестве, равном
любое требование, которое может быть предъявлено к нему. Не меньше, чем взгляд серо-голубых
глаз, неустрашимых, как у орла.

Большой копной волос, слегка завитыми и темно-коричневого цвета, дает
завершающим штрихом в его прекрасное лицо, как перо
Тирольские шляпы.

Одет в что-то вроде охотничьего костюма, в высокие сапоги и гетры
на пуговицах над ними, он носит с собой пистолет, который, как видно, является
один-ствольное ружье, а за ним по пятам трусит собака больших размеров,
видимо помесь оленя-борзой и мастифа, с изюминкой
терьер в его состав. Такие дворняги не обязательно являются дворняжками, но
часто являются лучшей породой для спорта в глуши; где острота нюха
, необходимая для выслеживания оленя, нуждается в дополнении силой и
стойкость, когда дичь рискует, как это часто бывает, оказаться медведем,
волком или пантерой.

Хозяином этой тройной собаки является человек , чье имя прославилось на
губы Ричарда Дарка, после прочтения украденное письмо-Чарльз
Клэнси. С ним был его адрес, и для него предназначенным, а также
фотографировать внутри.

Прошло несколько дней с момента его возвращения из Техаса, когда он вернулся,
как уже известно, оставшись без отца. В перерыве он
много времени проводил дома - послушный сын, делающий все возможное, чтобы утешить
скорбящую мать. Только вот потом он искал отдыха в
Чейз, которого он преданно любят. По этому поводу он сошел
чтобы кипарисовое болото; но, встретив никакой игры, возвращается
с пустым мешком.

Он не в духе на его неудачи; ибо он имеет нечто
утешение-то, что дает радость в сердце-радость, почти достигнув
бред. Она, которая выиграла это, любит его.

Это она - Хелен Армстронг. Она не так много значила словами,;
но способами столь же выразительными и столь же убедительными. Они встречались
тайно и поэтому переписывались; дырочка от сучка в магнолии
служит им почтовым ящиком. Сначала в их разговоре были только дружеские фразы
то же самое в письмах, таким образом, незаметно
обменянный. Ибо, несмотря на мужество Клэнси среди мужчин, он трусит в
присутствии женщин - в ее присутствии больше, чем в любом другом.

Несмотря на все это, во время их последней встречи он отбросил свою
застенчивость и произнес слова любви - пылкой любви в ее последнем призыве. Он
признался, что полностью принадлежит ей, и попросил ее быть полностью его. Она
отказалась дать ему ответ _viva voce_, но пообещала это в письменном виде.
Он получит это в письме, которое будет передано в назначенное место.

Он не чувствует себя оскорбленным тем, что она таким образом оттолкнула его. Он считает, что это
были всего лишь прихотью его возлюбленной - капризом женщины, которой
так много льстили и которой восхищались. Он знает, что, подобно Анне
У Хэтуэй из Шекспира, Хелен Армстронг "есть свой путь". Ибо
она девушка с необычным характером, но одаренная духом, свободная и
независимая, созвучная сценам и людям, которые ее окружали
юность. Он не только не обиделся на то, что она не дала ему немедленного ответа
, но и восхищается ею еще больше. Подобно супруге гордого орла, она
не снисходит до того, чтобы за ней ухаживали, как за мягкой воркующей голубкой, и не уступает слишком легко.
согласие.

По-прежнему ежедневно, ежечасно он ожидает обещанного ответа. И дважды,
иногда трижды в день наносит визит в лесное почтовое отделение.

Несколько дней прошло с момента их последней беседе; а еще у него есть
нашли не валяется письмо. Ему мало снится, что кто-то был послан с приложенной
картой посещений_; и еще меньше - что оба они находятся во владении
его величайшего врага на земле.

Он начинает беспокоиться из-за задержки и строить догадки относительно
причины. Тем более от осознания того, что скоро произойдут большие перемены
в делах семьи Армстронг. Знание, которое
это придало ему смелости сделать предложение, которое он сделал.

И теперь, закончив дневную охоту, он направляется к участку
лесной массив, в котором стоит дерево сладких свиданий.

У него и в мыслях нет останавливаться или сворачивать в сторону; он бы и не сделал этого ради
какой-нибудь мелкой дичи. Но в этот момент появляется олень - большой рогатый самец -
"скачет" вперед.

Прежде чем он успевает навести на него ружье, животное исчезает из виду.;
оно скрылось за толстыми стоячими стволами кипарисов. Он
сдерживает свою собаку, готовую прыгнуть на гнезда. Олень еще не
и увидел его; и, видимо, собирается непуганых, он надеется стебель, и снова
видел.

Он не продолжался более двадцати шагов, как звук наполняет его уши, как
ну как лес вокруг. Это выстрел, стрелял тот, кто
не может быть далеко. И не в отступающего оленя, а в себя!

Он чувствует, что пуля попала в него. Это из-за ощущения жжения
в руке, как от прикосновения раскаленного железа или капли обжигающей воды.
Он мог бы и не знать, что это пуля, если бы не треск, который раздался одновременно.
звук раздался сзади.

Рана, к счастью, но незначительное, не отключает его; и, как
тигр жалили дротиками, он круглый в одно мгновение, готов вернуться
огонь.

Никого не видно!

Поскольку не было никакого предупреждения - ни слова - у него не может быть сомнений в
намерении: кто-то намеревался убить его!

Он уверен в том, что это была попытка покушения на него, как и на человека,
который это совершил. Ричард Дарк - уверен, как если бы щелчок пистолета был
голосом, произносящим имя.

Глаза Клэнси, сердито сверкая, вопрошают лес. Деревья
стойте близко, промежутки между тенистым и мрачным. Ибо, как сказано, это
кипарисы и час сумерек.

Он может видеть ничего, кроме огромных стволов и нижних конечностей,
гирляндами со призрачные _tillandsia_ тут и там драпировки вниз к
земля. Это озадачивает его, как его цвет и форма. Серый
марля-как гирлянду, имеющие сходство по возрастанию дым, затрудняющий
ему воспринимать что разряженной пушкой.

Он ничего не видит. Должно быть, это внезапно вспыхнуло и стало
смешанным со мхом?

Это не имеет большого значения. Ни сумеречная темнота, ни то, что
вызванный нависающими деревьями, может помешать его собачьему компаньону
обнаружить местонахождение потенциального убийцы. Услышав
выстрел, гончая вернулась; и, примерно в двадцати шагах от нас, остановилась
у огромного ствола, где и стоит, яростно лая, словно на
медведя. Дерево опирается, с "колен" несколько футов в высоту
вокруг растут. В тусклом свете, они могут легко быть приняты за
мужчины.

Вскоре Клэнси оказывается среди них; и видит скорчившегося между двумя пилястрами
человека, который хотел его убить - предположительно Ричарда Дарка.

Дарк не пытается ничего объяснять. Клэнси не требует объяснений. Его
винтовка уже взведена; и, как только он видит своего противника, он поднимает ее
к плечу, восклицая:--

- Негодяй! ты выстрелил первым. Теперь моя очередь.

Дарк не остается бездеятельным, но выпрыгивает из своего укрытия,
чтобы получить больше свободы для своих рук. Контрфорсы мешают ему
иметь пространство для локтей. Он также поднимает ружье; но, понимая, что это будет слишком поздно,
вместо того, чтобы прицелиться, он снова опускает ружье и прячется
за дерево.

Движение, быстрое и неуловимое, как прыжок белки, спасает его.
Клэнси стреляет без эффекта. Его пуля пробивает подол
пальто Дарка, не задевая его тела.

С диким торжествующим криком последний надвигается на своего противника,
чей пистолет теперь разряжен. В его собственном, двуствольном, все еще есть пуля
незаряженный. Намеренно поднося ружье к плечу и
прикрывая жертву, в которой он теперь уверен, он насмешливо говорит,--

"Какой дьявольски неудачный выстрел вы сделали, мистер Чарли Клэнси! Жалкий стрелок
промахнуться в человека, находящегося всего в шести футах от дула твоего пистолета! Я
не скучаю по тебе. Поверните честно играть. Я первый, и я
осталось последнее. Собака! возьмите свой shot_ _death!"

Произнося ужасающую речь, его палец нажимает на спусковой крючок;
раздается треск, сопровождаемый вспышкой и огненной струей.

На несколько секунд Клэнси становится невидимым, сернистый дым образует вокруг него
нимб. Когда он поднимается, видно, как он распростерт на земле
кровь хлещет из раны в его груди и заливает
его жилет.

Кажется, что он корчится в предсмертной агонии.

И, видимо, так считает он сам, с его слов, произнесенных медленно, задыхаясь
высказывания,--

"Ричард Дарк ... Ты убил... убил меня!"

"Я хотел это сделать", - последовал безжалостный ответ.

"О Небеса! Ты ужасный негодяй! Почему... почему..."

"Ба! о чем ты плачешь? Ты знаешь почему. Если нет, я скажу тебе...
Хелен Армстронг, в конце концов, не ревность заставила меня
убить тебя; только твоя наглость - предположить, что у тебя был шанс с ней.
Ты этого не сделал; ты никогда не был ей безразличен. Возможно, перед смертью это
может быть, для тебя будет некоторым утешением узнать, что она этого не сделала. У меня есть доказательства.
Поскольку маловероятно, что вы когда-нибудь снова увидите ее саму, это может дать вам
приятно смотреть на ее портрет. Вот он! Милая девушка прислала его
мне сегодня утром, как видите, с приложенным автографом.
Потрясающее сходство, не правда ли?"

Нечеловеческий негодяй, наклонившись, держит фотографию перед глазами
умирающего человека, постепенно тускнеющую.

Но только смерть могла помешать им повернуться к этой нарисованной солнцем картине
- портрету той, кому принадлежит его сердце.

Он смотрит на нее с любовью, но недолго. Потому что сценарий под ней требует
его внимания. В этом он узнает ее почерк, хорошо знакомый ему
он. Ужасное отчаяние, которое охватывает его душу, когда он расшифровывает
это:--

"Хелен Армстронг". - "Она любит его".

Картина находится во владении Ричарда Дарка. В его адрес были произнесены эти
нежные слова!

"Очаровательное создание!" Дарк насмешливо продолжает, целуя карту,
и произносит ядовитую речь в ухо своей жертвы. "Это очень похоже на ее милое "я".
"Это очень похоже на нее". Как я уже сказал, она прислала мне его сегодня утром.
Пойдем, Клэнси! Прежде чем испустить дух, скажи мне, что ты об этом думаешь.
Разве это не превосходное сходство?"

Нечеловеческим вопросительное Клэнси дает никакого ответа-ни словом,
взгляд или жест. Его губы немы, в глазах нет огонька жизни,
его конечности и тело неподвижны, как грязь, на которой они лежат.

Короткая, но непристойная речь завершает ужасный эпизод; четыре слова
самого бессердечного значения:--

"Будь он проклят, он мертв!"



ГЛАВА ШЕСТАЯ.

ПРЕРВАНА ПОГОНЯ За ЕНОТОМ.

Несмотря на уединенность места, где рознь, видимо
роковой, произошла, и небольшие шансы его увидеть, его
звуки были слышны. Выстрелы, взволнованный речами, и злые
восклицания достигли ушей того, кто может хорошо их истолковать.
Это охотник на енотов.

В Южных Штатах нет округа без охотников на енотов. В
большинстве, во многих из них; но в каждом есть тот, кто отмечен. И, что примечательно, он
негр. Времяпрепровождение-это слишком скучно, или слишком скромный, чтобы соблазнить белого
человек. Иногда сыновья "бедный белый мусор" принять в нем участие; но он
как правило, доставляются в "Даркей".

В старые времена рабства каждой плантации может похвастаться одной, или
более того, этих кретинов, Соболь; и они еще не перевелись. К ним
ловля енотов - это не только спорт, но и прибыль; шкуры используются для их содержания.
табак - и виски, если пристраститься к его употреблению. Мякоть также,
хотя и не ценится белыми, является изысканным блюдом для
негров, для которых животная пища является дефицитным товаром. Он часто дает
ему вещества для сладостей жаркое.

Плантации Ефремова темный не является исключением из общего правила.
Здесь также есть свой охотник на енотов - негр по имени или кличке "Голубой Билл";
квалификационный термин, обозначающий из-за лазурного оттенка, что в определенных
на поверхности его кожи цвета соболя появляются блики. В остальном он
черный, как эбеновое дерево.

Синий Билл - могучий охотник в своем роде, страстно любящий охоту на енотов.
на самом деле, слишком сильно, для его личной безопасности. Это переносит
его за границу, когда дисциплина на плантации требует, чтобы он был дома
; и не раз за такое отсутствие "коровья шкура" царапала его плечи
.

И все же наказание не излечило его от этой склонности. К несчастью для
Ричарда Дарка, этого не произошло. Ибо в вечер, когда застрелили Клэнси
внизу, как и описано, Голубой Билл, скорее всего, окажется за границей; и вместе с маленькой
дворняжкой, которую он приучил к своей любимой охоте, прочесывает лес
недалеко от края кипарисового болота.

Он "посадил на дерево" старого енота и как раз готовится взобраться на него.
гнездо существа - углубление в платане высоко вверху, - когда мимо пробегает олень.
проносится мимо. Вскоре после этого его пугает выстрел. Его больше беспокоит
странный треск, чем сам факт того, что это был выстрел
из пистолета. Ухо, привыкшее к такому звуки, говорит ему, доклад
исходили из ружья-х частей, принадлежащих к своему маленькому хозяину-только тогда
последний человек, с которым он хотел бы встретиться. Его нет в "квартале"
без "пропуска" или разрешения любого рода.

Его первым побуждением было продолжить восхождение на платан и
спрятаться среди его ветвей.

Но его собака, оставшаяся внизу, - это предаст его?

Пока торопливо размышляя о том, что ему делать дальше, он слышит второй
выстрел. Затем третий, быстро идущий следом; одновременно предшествующий и смешивающийся
к отчетам доносятся мужские голоса, очевидно, с безумным упреком. Он
также слышит сердитое рычание собаки, время от времени переходящее в лай.
лай.

"Горрамити!" - бормочет Синий Билл. "На даре происходит стычка...
по-моему, драка, и, похоже, оборона! Выясняем, с кем происходит эта драка
между ними. Де Фусс стрелял из двустволки "Массы" Дика; другой я Чарл
Винтовка Клэнси. Ей-богу! этого ребенка никто не увидит, не важно как.
Где спрятать Масеффа?"

Он снова бросает взгляд вверх, изучая платан, затем вниз, на свою собаку;
и еще раз на ствол дерева. Его обвивает лиана -
гигантская виноградная лоза, по которой можно легко взобраться; настолько легко, что
не должно быть никаких трудностей в переноске дворняжки. Это был самый
лестница, по которой он намеревался добраться до енота на дереве.

Испытывая страх перед проходящим мимо его молодым хозяином - а если так, то наверняка
"пряча корову" от него, - он чувствует, что нельзя терять время на колебания.

И он его не теряет. Не задерживаясь больше, он обнимает рукой
енотовидную собаку: поднимает сопротивляющееся животное с земли; и "взбирается"
вверх по лиане, как медведица, несущая своего детеныша.

Через десять секунд он уютно устроился в кроне
платана; укрыт от наблюдения любого, кто может пройти под ним,
густой листвой паразита.

Чувствуя себя в относительной безопасности, он снова настраивает себя на прослушивание. И,
внимательно прислушиваясь, он слышит те же голоса, что и раньше. Но больше не
в гневном восклицании. Тона спокойные, как будто два
в настоящее время мужчины тихо разговаривали. Один говорит, но одно или два слова; в других
все. Затем кажется, что говорит только последний, как бы в монологе, или от имени
первый не в состоянии ответить.

Во внезапной смене тона есть что-то странное - контраст
необъяснимый.

Охотник на енотов может сказать, что продолжающий говорить - это его детеныш
учитель, Ричард Дарк; хотя он не может уловить слов, не говоря уже о том, чтобы разобрать
их значение. Расстояние слишком велико, и поток звуков
прерывается толстыми стоячими стволами кипарисов.

Наконец, также заканчивается монолог; вскоре за ним следует короткая
восклицательная фраза, произнесенная более громким и серьезным тоном.

Затем наступает тишина; так глубока, что синий Билл слышит, но его собственные
сердце, бьющееся в громкий звучный--бухает громче, из его ребер
прилегает к дупле дерева.



ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

УБИЙСТВО БЕЗ УГРЫЗЕНИЙ СОВЕСТИ.

Затаившая дыхание тишина, последовавшая за нечестивой речью Дарка,
внушает благоговейный трепет; она подобна смерти, как будто каждое живое существо в лесу
внезапно лишилось дара речи или тоже умерло.

Невыразимо, невероятно безобразное поведение-поведение человека, который
оставался хозяином земли. В ходе конкурса, Дик Дарк показал
хитрые лисы в сочетании с жесткой предательство
тигр; победоносный, его поведение кажется сочетание шакала и
стервятник.

Склоняясь над своим поверженным врагом, чтобы убедиться, что последнего больше нет в живых
он говорит,--

"Мертв, я так понимаю".

Это его холодные слова; после чего, как будто все еще сомневаясь, он
наклоняется ниже и слушает. В то же время он сжимает рукоятку
своего охотничьего ножа, как будто намереваясь вонзить лезвие в тело.

Он видит, что в этом нет необходимости. Его бездыханное, почти бескровно--явно
труп!

Полагая так, он возобновляет его возводят отношения, воскликнул громче
тон, и как профанация как и прежде,--

"Да, мертв, будь он проклят!"

Когда убийца склоняется над телом своего поверженного врага, он не подает никаких признаков
раскаяния в совершенном им жестоком поступке. Никаких чувств, кроме
удовлетворенный местью; никаких эмоций, напоминающее угрызения совести. На
наоборот, его холодные глаза животных продолжают сверкать с ревнивой ненавистью;
в то время как его рука машинально потянулась к рукояти ножа, как будто
он хотел искалечить тело, которое оставил безжизненным. Его красота,
даже в смерти, кажется, ожесточает его дух!

Но вскоре приходит чувство опасности ползет за ним, и страх берет
форму в его душе. Ибо, вне всяких сомнений, он совершил убийство.

"Нет!" - говорит он, пытаясь оправдаться. "Ничего подобного.
 Я убил его, это правда; но у него был шанс убить меня.
Они увидят, что выполнял свои пушки; а вот его пуля ушла
через моего сюртука. Конечно, это чистое бритье!"

Какое-то время он--стенды, отражающие его взгляд теперь обращен к телу,
сейчас отправили пытливо сквозь деревья, как будто в страхе один
движемся в ту сторону.

Не большая вероятность этого. Является одним из совершенного уединения, как
всегда в кипарисовый лес. Нет пути рядом, привыкли быть
проторенной путешественника. Плантатору нечего делать среди этих огромных
укрепленных стволов. Дровосек никогда не нападет на них со своим топором.
Только преследующий охотник или, возможно, какой-нибудь беглый раб, имеет хоть какую-то вероятность
забрести туда.

Снова рассуждая сам с собой, он говорит,--

"Должен ли я напустить на себя смелость и признаться, что убил его? Я
могу сказать, что мы встретились на охоте; поссорились и подрались - в честном бою;
выстрел за выстрелом; мне повезло, что он был последним. Останется ли эта история в силе? "

Пауза в монологе; взгляд на распростертую фигуру; другой, который
осматривает сцену вокруг, рассматривая огромные бесформенные стволы,
их длинные вытянутые конечности украшены похожими на покров испанскими гирляндами.
мох; мысль об одиночестве этого места и его пригодности для
сокрытия мертвого тела.

Подобно вспышкам молнии, все это проносится в голове
убийцы. В результате, чтобы отвлечь его от наполовину сформированного решения ...
осознавая его тщетность.

"Так не пойдет", - бормочет он, его речь указывает на перемену. "Нет, это
этого не будет! Лучше ничего не говорить о том, что произошло. Они вряд ли будут
искать его здесь..."

Он снова вопросительно поглядывает вокруг, с целью секреции
труп. Он решился на это.

Вялый скрип раздается среди деревьев примерно в двухстах ярдах от
того места. Примерно на таком же расстоянии ниже он впадает в
стоячий резервуар болота.

Его воды темные из-за тени кипарисов и глубокие
достаточно для цели, которую он планирует.

Но чтобы донести тело туда, потребуется усилие; и чтобы
перетащить его, наверняка остались бы следы.

Ввиду этой трудности он говорит себе,--

"Я оставлю его там, где оно есть. Никто никогда не появляется героем - маловероятно.
В то же время, я так понимаю, не будет никакого вреда в том, чтобы спрятать его
литтл. Итак, Чарли Клэнси, если я отправил тебя на тот свет, я
не оставлю твои кости непогребенными. Твой призрак мог бы преследовать меня, если бы я это сделал.
Чтобы помешать этому, вы будете погребены ".

Посреди этого ужасного издевательства он прислоняет ружье к дереву,
и начинает срывать испанский мох с ветвей наверху.
Бородоподобный паразит отделяется хлопьями - целыми охапками. С Полдюжины он
набрасывает на все еще трепещущий труп; затем набрасывает сверху несколько
кусков сухостоя, чтобы случайный ветерок не сорвал с
седого савана.

Разбросав вокруг другие пучки, чтобы скрыть следы крови и ботинок,
он отдыхает от своей работы и некоторое время стоит, осматривая то, что он сделал
.

Наконец, кажущийся удовлетворенным, он снова хватается за ружье; и уже
собирается уходить с места, когда звук, поразивший его слух,
заставляет его вздрогнуть. Неудивительно, поскольку это кажется голосом плачущего человека
по умершим!

Сначала он напуган, ужасно напуган; но приходит в себя, когда
узнает причину.

"Только собака!" - бормочет он, замечая собаку Клэнси на расстоянии,
среди деревьев.

Когда его хозяин был застрелен, животное убежало - возможно,
опасаясь подобной участи. Оно ушло недалеко и теперь возвращается - постепенно
понемногу приближаясь к опасному месту.

Кажется, что существо борется между двумя инстинктами - привязанностью к своему
павшему хозяину и страхом за себя.

Поскольку ружье Дарка разряжено, он пытается подманить собаку в пределах досягаемости
своего ножа. Несмотря на его уговоры, она не подходит!

Поспешно загоняя патрон в правый ствол, он прицеливается и
стреляет.

Выстрел достигает цели; пуля проходит сквозь мясистую часть ствола.
шея собаки. Только для того, чтобы рассечь кожу и выпустить струю крови.

Собака ранена и, еще больше испугавшись, издает дикий вой и уходит
прочь, не подавая признаков возвращения.

Столь же дикими являются слова, срывающиеся с губ Ричарда Дарка, когда
он стоит, глядя вслед.

"Великий Боже!" - восклицает он.; "Я совершил адскую глупость. Вал
пойдем в дом Кленси. Что скажет история, не забудьте установить людей
поиск. Ай, и он может бежать сюда, направляя их на месте.
Святой ад!"

Говоря это, убийца бледнеет. Для него это впервые.
чтобы испытать реальный страх. В таком месте, он чувствовал
уверены в сокрытии тела, а вместе с ней-кровавое дело.
Тогда он не принял во внимание собаку, и шансы были в его пользу
. Теперь, когда последняя поплыла по течению, они сильно против него.

Не нужно подсчитывать шансы, чтобы это стало ясно. И это не какое-либо другое
сомнение заставляет его стоять в нерешительности. Его нерешительность проистекает
из неуверенности в том, каким курсом ему следовать.

Одно несомненно - он не должен оставаться там. Собака убежала
вой. Это в двух милях к дому вдовы Кленси, но есть
нечетное самострой кабины и поляне между. Собака, идущая в таком обличье,
окровавленная, издающая отчаянный вопль, будет уверена, что ее увидят -
в равной степени уверена, что поднимет тревогу.

На вероятные или возможные, условные Дика Дарка не стоит
долго размышляя. Несмотря на свое одиночество, кипарисового леса, не
место для спокойного думал-по крайней мере, теперь не для него. Дальним путем
деревья он слышит стенания раненых Молоссы.

Это фантазии, или же он вполне мог слышать человеческие голоса?

Он остается, чтобы не быть уверенным. Рядом с этим окровавленным трупом, каким бы окутанным он ни был
, он не осмеливается оставаться ни мгновением дольше.

Поспешно вскинув ружье на плечо, он бросается прочь сквозь деревья; сначала
быстрым шагом, затем удвоенным, переходящим в быстрый бег.

Он отступает в направлении, противоположном тому, в котором бежала собака. Это
также отличается от пути, ведущего к дому его отца. Это толкает
его еще дальше в болото - через топи и мягкую грязь,
где он оставляет следы. Хотя он тщательно скрывал Клэнси
труп и стер все другие следы борьбы в своем "испуге".
он не думает о тех, кого сейчас совершает.

Убийца всего лишь хитрит перед преступлением. После этого, если у него есть
совесть или ему не хватает хладнокровия, он теряет самообладание и
почти наверняка оставит после себя что-нибудь, что послужит зацепкой для
детектива.

Так же обстоит дело и с Ричардом Дарком. Когда он удаляется с места своего
дьявольского деяния, его единственная мысль - увеличить расстояние между собой и
местом, где он пролил невинную кровь; оказаться вне пределов слышимости
эти собачьи крики, которые, кажется, смешиваются с криками людей -
голоса мстителей!



ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

ОХОТНИК На ЕНОТОВ ОСТОРОЖЕН.

В течение того времени, пока Дарк прикрывает тело Клэнси, и
впоследствии занят попыткой убить его собаку, охотника на енотов,
присел на корточки в развилке платана, прилипает к своему сиденью, как "смерть мертвому
ниггеру". И все время дрожал. Не без причины. Ибо
молчание, последовавшее за короткой восклицательной речью, не успокоило его.
Он считает, что это всего лишь затишье, обозначающее некоторую паузу в действии, и
этот один или оба актера все еще на земле. Если только один,
это будет его хозяин, чей монолог был услышан последним. Во время
тишины, несколько затянувшейся, он продолжает строить догадки и задавать себе
вопросы относительно того, что могло быть _fracas_, и его
причины. Несомненно, "перестрелка" между Диком Дарком и Чарльзом
Клэнси. Но как она закончилась, или конец еще не наступил? Один из
комбатантов был убит или ушел? Или оба оставили
место, где они давно пытаются пролить кровь друг друга?

Пока он задавал себе этот вопрос, новый звук нарушает спокойствие
леса - тот самый, который убийца сначала принял за
голос человека, оплакивающего свою жертву. У охотника на енотов такого нет
заблуждение. Как только он начинает слышать, он узнает язык гончей,
зная, что это язык Клэнси. Он сбит с толку только его особенным тоном,
теперь он совершенно изменился. Животное не лает и не лает; и все же
оно не визжит, как будто терпит наказание. Мягкий дрожащий вой,
который долгим раскатом разносится по стволам деревьев.
кипарисы, возвещает о тревоге иного рода - как у спящей собаки
и видит сны!

И вот, снова мужской голос, голос его хозяина. Он тоже изменился по тону.
Уже не в сердитом восклицании или тихом разговоре, а как будто искренне
умоляя; речь, очевидно, обращена не к Клэнси, а к собаке.

Странно все это; и так думает охотник на енотов. У него остается совсем немного времени
поразмыслить над этим, прежде чем очередной звук, пробудивший эхо в лесу,
прерывает течение его размышлений. Еще один выстрел! На этот раз, как и
дважды до этого, широкая круглая стрела гладкоствольного ружья, так отличающаяся от
короткий острый "щелчок" винтовки.

Досконально разбирающийся в различении - действительно адепт - Синий Билл знает,
из чьего ружья произведен выстрел. Это двустволка
принадлежащие Ричард Дарк. Еще одна причина для него, чтобы обнять объектов
его сокрытие.

И не менее внимательно следить за поведением своей собственной собаки, которую
он держит в крепких объятиях. Услышав крик, дворняжка
склонна дать ответ; она бы так и сделала, если бы мускулистые пальцы
ее хозяина не сжимали ее горло, периодически отстраняясь, чтобы
предостерегающе подзатыльник.

После выстрела гончая продолжает свои скорбные крики; но снова
с измененной интонацией и менее отчетливо слышно; как будто животное
ушло дальше и все еще удирает.

Но теперь новый шум ударов при енот-охотник уши; один из них сначала
небольшой, но стремительно растущий громче. Это звук шагов,
сопровождаемый шелестом среди пальм, которые образуют подлесок
вдоль края болота. Кто-то проходит сквозь них,
приближаясь к дереву, за которым он спрятался.

Сильнее, чем когда-либо, он дрожит на своем насесте; крепче, чем когда-либо, вцепившись
горло его друга-пса. Он уверен, что человек, которого
стопам говорить подход, это его хозяин, или, вернее, сын хозяина.
Звуки-видимому, указывают на большую поспешность--отступление быстрое, сломя голову,
запутался. На котором грешной раб баз надежду вырваться
наблюдение и слишком вероятным наказанием. Прав в своем предположении,
как и в предсказании, через несколько секунд после того, как он увидит Ричарда Дарка,
идущего между деревьями; бегущего изо всех сил - тем больше похоже на это
что он идет пригнувшись, время от времени останавливаясь, чтобы оглянуться и прислушаться,
подбородок почти касается плеча!

Когда напротив платана-в действительности под ним, - он делает паузу дольше, чем
обычно. Пот выступает в шарики на лбу, льет
его щеки, на брови, почти ослепив его. Он достает платок
из кармана пальто и вытирает его. Будучи так занят, он
не замечает, что что-то уронил - что-то белое, которое вышло
вместе с платком. Он кладет батист на место и спешит дальше
оставляя его позади; дальше, дальше, пока глухой стук его шагов
и хрустящий шелест жестких листьев, похожих на веера, не сливаются воедино
под обычные звуки леса.

Тогда, но не раньше, Синий Билл подумывает о том, чтобы оставить вилку.
Спустившись со своего надоевшего сиденья, он подходит к белому предмету, оставленному
лежать на земле - письму, завернутому обычным способом. Он берет
его и видит, что оно уже распечатано. Он не думает о том, чтобы вытащить
лист, сложенный внутри. Это было бы бесполезно, поскольку охотник на енотов
не умеет читать. Тем не менее, инстинкт подсказывает ему, что этот маленький кусочек из
сокровищницы может когда-нибудь и каким-то образом оказаться полезным. Итак,
предвидя это, он кладет его в карман.

Покончив с этим, он стоит, размышляя. Теперь его не беспокоит никакой шум. Шаги Дарка
затихли вдали, оставив болото и кипарисы.
лес восстановил свою обычную тишину. Единственный звук, который слышит Синий Билл
, - это биение его собственного сердца, но достаточно громкое.

Он больше не думает о еноте, которого ему удалось загнать на дерево.
Животное, недавно обреченное на верную смерть, спасется благодаря
несчастному случаю и теперь может спокойно отдыхать в своей пещере. У его преследователя есть
другие мысли - эмоции, достаточно сильные, чтобы свести охоту на енота на нет
из-за его головы. Среди них опасения по поводу его собственной безопасности.
Хотя Ричард Дарк и не видел его - о его присутствии там никто и не подозревал, - он знает
что по счастливой случайности он оказался в опасном положении. Он уверен, что произошло
зловещее деяние.

Как ему действовать в этих обстоятельствах? Отправиться на место, откуда
раздались выстрелы, и выяснить, что на самом деле произошло?

Сначала он думает сделать это; но отказывается от своего намерения.
Напуганный тем, что ему уже известно, он не осмеливается узнать больше. Его
Молодой хозяин может быть убийцей? Способ, которым он отступал.
почти так и сказал. Должен ли он, Синий Билл, лично ознакомиться с
преступлением и свидетельствовать против того, кто его совершил? Как
раб, он знает, что его показания мало что будут значить в суде
справедливости. И как раб Эфраима Дарка, так же мало будет стоить его жизнь
после того, как он отдаст ее.

Последнее размышление решает его; и, все еще неся енотовидную собаку под мышкой
, он уходит с места робкой крадущейся походкой, никогда не останавливаясь,
не чувствует себя в безопасности, пока не окажется внутри пределов "негритянского
четверть.



ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

ОТСТУПАЮЩИЙ УБИЙЦА.

Сквозь толстый брус, который преследовал--в колее прям как
подлесок позволит--пробив его, как прогоняют медведя ... теперь
споткнувшись о корягу, теперь попадает в продольный винограда--
Ричард Дарк убегает с того места, где он так низко опустил своего соперника.

Он не останавливается и не остается. Если да, то только на несколько мгновений, ровно
достаточно долго, чтобы прислушаться и, если возможно, узнать, следят ли за ним
.

Ли, мнит она, вновь начав с террора в его
смотрит, и дрожь в его конечности. В _sangfroid_ он выставлялся в то время как
склонившись над мертвым телом своей жертвы, а затем спрятав его,
теперь совершенно оставил его. Тогда он был уверен, быть не может
свидетелем подвига, ничего, чтобы связать его с исполнителем. С тех пор, как
произошло изменение - немыслимое присутствие собаки, породившей
это. Или, скорее, мысль о том, что животное сбежало. Это и
его собственное воображение.

Больше мили он продолжает свой путь в безрассудном порыве. Пока
усталость не настигнет его, его ужас не станет менее импульсивным, его фантазии
свободнее от преувеличений; и, считая себя достаточно далеким от
увидев опасность, он, наконец, отказывается от бегства и останавливается как вкопанный
.

Садясь на бревно, он достает носовой платок и
вытирает пот с лица. Ибо он потеет каждой порой,
тяжело дышит, у него учащается сердцебиение. Теперь он находит время поразмыслить; его первым
размышлением является абсурдность его столь поспешного отступления;
его следующая - это неосторожность.

"Я был дураком из-за этого", - бормочет он. "Предположим, что кто-нибудь видел
меня? Это только ухудшило бы ситуацию. И от чего я убегал
? От мертвого тела и живой собаки! Почему я должен беспокоиться о
как? Хотя пословицу быть правдой--о живой собаке лучше, чем
мертвого льва. Дай мне надежду, собака не расскажет сказку на меня. Для
некоторые выстрел ударил его. Это ерунда. Кто может сказать, что это за пуля
или из какого оружия она была выпущена? Никакой опасности в этом нет. Я был бы
глупцом, если бы думал, что она может быть. Что ж, теперь все кончено, и остается вопрос:
что дальше?

Несколько минут он остается на бревне, положив ружье поперек
коленей и склонив голову над стволами. Кажется, он занят
какими-то непонятными вычислениями. В его голове возникла новая мысль -
схема требуя все свои интеллектуальные силы на разработку.

"Я буду держать это свидание", - говорит он в монолог, казалось, в длину до
поселились в нем. - Да, я встречу ее под магнолией. Кто может сказать,
какие перемены могут произойти в сердце женщины? В истории у меня был
королевский тезка - английский король с уродливым горбом на плечах - как
он сам сказал: `уродливый, незаконченный, посланный в мир редко
наполовину выдуманный", так что `собаки залаяли на _him_", точно так же, как эта скотина из Clancy's лаяла на меня.
Клэнси. И этот королевский Ричард, вылепленный таким образом
ну и немодно,' сделан судом с женщиной, муж которой он
просто убили-больше, чем женщина, гордая королева ... и более
ухаживал, он покорил ее. Это должно ободрить меня; тем лучше, что я,
Ричард Дарк, не хромой и не горбатый. Нет, не еще
немодная, как много Миссисипской говорит девушка, и больше, чем один
готов поклясться.

"Гордая Хелен Армстронг, может быть, и есть; гордая, как сама королева Англии.
Несмотря на все это, у меня есть кое-что, чтобы подчинить ее - план, хитрый, как
план моей королевской тезки. Пусть Бог или дьявол даруют мне такой же
успех!"

В момент произнесения мирской молитвы он поднимается на ноги
. Затем, достав часы, сверяется с ними.

Слишком темно, чтобы он мог разглядеть циферблат; но, рывком открыв стекло, он
шарит по нему, нащупывая стрелки.

- Половина десятого, - бормочет он, узнав время. - Десять - это
час ее свидания. У меня нет шансов попасть домой раньше, а потом
в лесную усадьбу Армстронга. Это более чем в двух милях отсюда.
Какое значение имеет то, что я иду домой? И не нужно менять это платье. Она
не заметит дырку на юбке. Если и заметит, то не подумает о
причина этого - прежде всего в том, что это была пуля. Что ж, мне пора!
Не стоит заставлять молодую леди ждать. Если она не чувствует себя
разочарованной, увидев меня, благослови ее господь! Если она это сделает, я прокляну ее!
То, что произошло, готовит меня к обоим событиям. В любом случае, я получу
удовлетворение за то пренебрежение, которому она меня подвергла. Клянусь Богом, я это получу!"

Он отдаляется, когда мысль возникает, оставаясь с ним. Он не совсем
уверены точный час свидания, Хелен Армстронг, передал в ее
письмо Клэнси. В безумии своего разума с тех пор, как он перечитывал это
послание, неудивительно, что он перепутал обстоятельства и забыл даты.

Чтобы убедиться, он опускает руку в карман, куда положил
и письмо, и фотографию - после того, как поднес последнюю к глазам
своего умирающего врага и стал свидетелем фатального эффекта. При всей своей
дьявольской отваге, он был поражен этим - настолько, что поспешно, небрежно сунул
бумаги в карман.

Их там больше нет!

Он роется в других карманах - во всех, с одинаковым результатом. Он
осматривает свой подсумок с патронами и охотничью сумку. Но не находит ни письма, ни
фотография, ни клочка бумаги, ни в одной! Украденное послание, его
конверт, приложенная карта посещений_ - все отсутствует.

Обыскав свои карманы, вывернув их наизнанку, он приходит к выводу
, что драгоценные документы потеряны.

Это поражает и на мгновение приводит его в ужас. Где они? Должно быть, он
уронил их во время поспешного отступления через деревья; или оставил их
возле мертвого тела.

Должен ли он вернуться на их поиски?

Нет-нет-нет! Он не осмеливается вернуться по той тропинке. Лес
тропинка сейчас слишком мрачная, слишком уединенная. На краю промозглого
в лагуне, в призрачной тени кипарисов, он может встретить
призрак убитого человека!

И зачем ему возвращаться? Ведь нет никакой необходимости, ничто не в
письмо, которое может каким-либо образом скомпрометировать его. Почему он должен заботиться, чтобы
восстановить его?

"Он может идти к дьяволу, ее фотографию вместе! Пусть оба гниют там, где я захочу.
полагаю, я, должно быть, уронил их - в грязь или среди пальметт.
Неважно, где. Но это не важно, мой находясь под Магнолия в
правильное время, чтобы встретиться с ней. Тогда я должен узнать мою участь ... знаем, что, для
лучше, хуже. Если первое, я продолжу верить в эту историю
о Ричарде Плантагенете; если последнее, Ричарду Дарку будет все равно
что с ним станет."

Заканчивая свой странный монолог с соответствующим выражением лица
, убийца застегивает пальто - распахнутое в поисках
пропавших бумаг. Затем, перекинув двуствольное охотничье ружье -
смертоносное ружье - через свое зловещее плечо, он уходит, чтобы следить за
встреча назначена не для него, а для человека, которого он убил!



ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

КАНУН ОТЪЕЗДА.

Злой день настал; руины, которые предвидели, рухнули.

Акт о закладной, так долго висевший под угрозой над головой Арчибальда
Армстронга - подвешенный, так сказать, на волоске, подобно дамоклову мечу
, должен быть приведен в исполнение. Дарк потребовал немедленной
выплаты долга в сочетании с угрозой обращения взыскания.

Требованию месяц, угроза приведена в исполнение, и
обращение взыскания осуществлено. Нить была перерезана, острое лезвие
несчастья опустилось, разорвав узы, которые привязывали полковника
Армстронга к его собственности, как и ее к нему. Вчера он был владельцем,
по общему мнению, одной из лучших плантаций вдоль линии
Река Миссисипи, сотня здоровых негров окучивает хлопок на его полях
, еще пятьдесят собирают его из коробочек и "убирают"
основные продукты без косточек; сегодня он всего лишь кажущийся их владелец, Эфраим
Дарк был таким на самом деле. И в другой день очевидному владению
придет конец: ибо Дарк уведомил своего должника об отказе от домов,
земель, рабов, плантационного инвентаря - короче говоря, от всего, чем он владеет.

Напрасно Армстронг боролся с этой неблагоприятной судьбой; напрасно предпринимал
попытки предотвратить ее. Когда люди падают, вырастают ложные друзья
фальшивый; даже истинные становятся холодными. Зловещий шанс также против него;
время паники - кризис на денежном рынке - как это всегда бывает в таких случаях
когда проценты растут, а над вторичными ипотечными кредитами глумятся
те, кто предоставляет ссуды.

Поскольку никто - ни друзья, ни финансовые спекулянты - не приходит Армстронгу на помощь
, у него нет другого выхода, кроме как подчиниться.

Слишком гордый, чтобы обратиться к своему неумолимому кредитору - более того, считая это
бесполезным - он не удостаивает ответа на уведомление о взыскании, кроме
слов: "Пусть это будет сделано".

В более поздний период он прислушивается к предложению, исходящему от залогодержателя:
поставить оценку на имущество, и сохранения расходов государственного
продажи, путем продажи их в частные темный сам.

На это он соглашается; с целью удобства в прошлом,
не потому, что его чувствительная натура отшатывается от вульгаризмом из
первое. Расскажи мне больше пытаются проверить на нежные чувства к
джентльмен, или его невозмутимость, чем видеть, как его пилоны ворот оклеиваемая
с черно-белых афиш аукциониста; полоска лестницы
ковер, свисающий с одной из его окна спальни, и толпа
голодные гарпии группируются вокруг его двери, опускаться; некоторые введя в глаза
которые выражают острое вожделение; другие выходили с лики
более причислен к лику блаженных, унося своих пенатах--насмешки и ругательства над
их-оскорбление богов он так долго держал в обожание.
Тьфу! Отвратительное, ужасное зрелище - настоящее Столпотворение!

С видением такого бытового иконоборчества мелькающих перед его ум--не
мечта, а реальность, что обязательно возникнут, и его недвижимость
молот-полковник Армстронг принимает предложение Дарка на доставку
все закончилось сразу и за ничтожную сумму. Условия были согласованы.
некоторое время спустя; и теперь Армстронг знает худшее. Около полусотни
рабов он оставляет за собой; лучшие условия, обеспеченные его кредитору частной сделкой
, позволяющей ему получить эту уступку.

С момента заключения соглашения прошло несколько дней -
интервал, затраченный на подготовку к изменению. К тому же грандиозный; который
предполагает не только покинуть старый дом, но и состояние, в котором он
находится. Падший человек уклоняется от дальнейшего общения с теми, кто
были свидетелями его падения. Нет, но он оставит после себя много
друзей, верных и преданных. И все же начать жизнь заново среди них...
быть замеченным смиренно борющимся у подножия лестницы, на вершине которой он когда-то гордо покоился...
это было бы действительно невыносимо.

Он предпочитает проводить дизайна, он когда-то думал, что только мечтательный
предсказание, мигрирующими в Техас. Там он может возобновить жизнь с более
надеемся, энергии и меньшим чувством унижения.

Наступил день переезда, или, скорее, канун, предшествующий ему. На следующий день
Полковнику Арчибальду Армстронгу приходится срочно
человеческие законы - зачастую более жестокие, если не более неумолимые, чем законы природы
- покинуть дом надолго.

Сейчас ночь. Темнота окутала своим черным покровом леса и поля,
и нависает над светлой поверхностью ручья, скользящего между...
могучей Миссисипи. Все они одинаково затемнены - из-за плотной завесы
свинцового цвета облаков, наброшенных на заходящее солнце над пологом
неба. Любой видимый свет - это свет светлячков, занятых своим
ночным котильоном; в то время как слышимые звуки - это ночные шумы в
Леса Южных Штатов, полутропические, как у диких существ, которые
в этом их дом. Зеленая цикада непрерывно щебечет: "Кэти сделала".--
Кэти сделала ". гилады", хотя и рептилии, посылают сообщение о насекомом;
в то время как звучное "глюк-глюк" огромной _rana pipiens_ смешивается с
меланхоличное "у-у-уа" большой рогатой совы; которая, невидимая,
несется на бесшумных крыльях по тенистым проходам леса, ведя
одинокий путешественник может вообразить, что они населены духами умерших в муках
избавленными от мук Чистилища.

Не веселее звуки наверху: ибо они есть далеко вверху
на вершинах самых высоких деревьев. Там козодой издает свой зов,
не настолько слепой, но способный разглядеть в кромешной тьме мельчайшего мотылька
или мошкару, которые, устав сидеть на нагретых листьях, пытаются взлететь еще выше
. Два вида этих козлососов издают совершенно разные крики.;
хотя оба выражают отвращение к "Уильяму". Один говорит о нем как
еще жив, смешиваясь жаль с враждебным запросу: "Whippoor-будет!"
Другой, похоже, считает его мертвым и идет против его супружеской верности
время от времени выкрикивая: "Вдова Чака Уилла!"

Другие звуки нарушают тишину миссисипской ночи. Высоко наверху
на небесах "гудок" дикого гуся, ведущего свою стаю в форме
перевернутой буквы V; иногда более мелодичный звук лебедя-трубача; или
с вершины высокого тополя или кипариса доносится острый звук пилы
крик белоголового орла, разгневанного появлением какого-то заблудившегося существа.
слишком близко и пробуждает его ото сна. Внизу, из болота
осоки, доносится скорбный крик куаберды - американской выпи - и
оттуда же доносится глубокий звучный рев этого самого уродливого животного на земле.
земля - аллигатор.

Там, где поля примыкают к лесу - вырубкам на плантациях - часто немногочисленным и далеким
между ними есть звуки более жизнерадостные. Песня раба, его
выполненная дневная работа, которой обязательно предшествуют или сопровождаются громкие раскаты
веселого смеха; лай домашней собаки, свидетельствующий о
дом под хорошим присмотром; мычание скота и другие домашние крики
говорят о том, что на него стоит посмотреть. Галактика маленьких огоньков, расположенных рядами
как уличные фонари, указывает на "негритянский квартал"; в то время как на переднем плане
полдюжины окон большего размера и более яркого блеска показывают, где
стоит "большой дом" - собственное жилище плантатора.

Для полковника Армстронга наступила ночь исключительного характера,
когда видно, что его огни горят позже обычного. Часы на плантации
пробили девять, почти час назад. Сквозь
маленькие окошки негритянских домиков все еще пробивается свет, в то время как большие окна "большого
дома" все охвачены пламенем. И свечи, которые носят туда-сюда,
освещая сцену бурной деятельности: в то время как щелканье голосов -
ни один из них не смех - смешивается с дребезжанием
цепи и случайные удары молотка. Видны фигуры мужчин и
женщин, мелькающие поперек сияющих окон, все чем-то заняты
.

В этом нет никакой тайны. Это просто плантатор со своими людьми.
они заняты подготовкой к завтрашнему переезду. Открыто и
без ограничений: ибо, хотя уже так близко к середине ночи, это не
полночное порхание.

Единственный человек, который, по-видимому, действует тайно, - это молодая девушка
; которая, выйдя через заднюю дверь дома, удаляется от
по стенам скользящей походкой, время от времени оглядываясь через плечо,
как будто опасаясь, что за ней следят или за ней наблюдают.

Ее стиль одежды также указывает на желание избегать наблюдения, поскольку она
одета в плащ с плотным капюшоном. Недостаточно, чтобы обеспечить маскировку, хотя она
может так думать. Самый невозмутимый раб на всей плантации полковника Армстронга
с первого взгляда мог сказать, чья фигура облачена в эту
бесформенную одежду, придающую ей форму. Он бы сразу определил, что это рука
дочери его хозяина. Ибо никакая накидка, какой бы свободно она ни была наброшена на
нее, не могла скрыть царственную фигуру Хелен Армстронг или
великолепную симметрию ее фигуры. Одетая в одежду прачки,
она все равно выглядела бы леди.

Возможно, впервые в своей жизни она идет крадучись.
походка, согнутая фигура и выражение лица, выражающее страх. Дочь крупного рабовладельца
госпожа над многими рабами - она привыкла к прямой осанке
и аристократической осанке. Но сейчас она выполняет поручение, которое
требует большей, чем обычная осторожность, и боится быть узнанной
самой скромной рабыней в поместье ее отца.

К счастью для нее, никто не видел, поэтому никто не берет во внимание ее
движения или режим ее одеждой. Если так, то последний может вызвать
замечание. Женщина в плаще, с капюшоном на голове, теплой летней ночью,
термометр на девяносто!

Несмотря на множество огней, ее не видно, когда она скользит
сквозь их пересекающиеся сияния. А дальше - совсем немного
опасность - при прохождении через персиковый сад, который простирается позади
от жилища. Еще меньше, после выхода через калитку,
которая сообщается с участком леса. Ибо тогда она среди
деревьев, чьи стволы стоят близко, промежутки между ними погружены в глубокую темноту
еще более глубокую из-за того, что ночь темная. Вряд ли это так.
продолжать: потому что, прежде чем войти в лес, она бросает взгляд на
небо, и видит, что облачный покров разорван; тут и там звезды
мерцают в голубых промежутках между ними. В то время как на дальнем краю
поляны плантации более яркий пояс вдоль горизонта предвещает
восход луны.

Она не ждет этого; но ныряет в тенистый лес, бросая вызов
его темноте, невзирая на подстерегающие опасности.



ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.

ПОД ДЕРЕВОМ СВИДАНИЙ.

Все еще сутулясь, бросая украдкой взгляды направо, налево,
впереди и позади, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться - Хелен Армстронг
продолжает свою ночную прогулку. Несмотря на темноту, она
держится прямого курса, как будто хочет достичь какой-то определенной точки и по
определенной причине.

Что это такое, рассказывать не нужно. Только любовь может завлечь юную леди
в этот поздний час, и нести ее по лесной тропинке, темно, и не
без опасности. И любовь несанкционированная - возможно, запрещенная,
кем-то, кто имеет над ней власть.

Только первое, что побудило ее выйти; в то время как последнее, а не
холод, заставило ее накинуть плащ и ходить с капюшоном. Если ее
отец, но знавший о поручении, которое она выполняет, не мог его выполнить. И
она хорошо это понимает. Ибо гордый плантатор все еще горд,
несмотря на свои неудачи, он все еще цепляется за призрак социального превосходства;
и если бы он увидел ее сейчас, бродящей по лесу в час, близкий к
полуночи, одну; если бы он мог разгадать ее цель: встретиться с мужчиной, которого в
прошлом в его доме принимали довольно холодно - потому что редко
занимая положение в своем собственном избранном кругу - если бы полковник Армстронг не обладал даром
ясновидения, по всей вероятности, он немедленно приостановил бы
готовясь к отъезду, бросается к своей винтовке, затем прочь через
лес по следу своей заблудшей дочери с намерением совершить деяние
столь же кровавое, как описанное, если не столь отталкивающее.

Девушке недалеко идти - всего в полумиле или около того от дома, и
менее чем в четверти от зигзагообразного забора, который образует границу
линия между кукурузными полями и первобытным лесом. Ее путешествие, когда
завершится, приведет ее под дерево - величественную магнолию, царицу окружающего
леса. Она хорошо знает его, как дорогу туда.

Подойдя к дереву, она останавливается под его раскинутыми ветвями.
Одновременно откидывая капюшон, она открывает свое лицо.

Теперь она ничего не боится. Это место недоступно для ночных прогулок.
негры. Только тот, кто преследует "опоссума" или енота, вероятно, пошел бы этим путем
случайность, слишком редкая, чтобы вызывать у нее беспокойство.

С выражением ожидания на лице она стоит. Светлячки освещают
ее лицо, заслуживающее лучшего освещения. Но даже под их
бледным прерывистым сиянием его красота не подлежит сомнению. Черты ее лица
цыганский образ, которому капюшон плаща придает характерное выражение,
создает картину, соответствующую ее обрамлению - лес.

Лишь несколько коротких мгновений она остается неподвижной. Совсем ненадолго
достаточно, чтобы восстановить дыхание, потраченное на то, чтобы немного напрячься при прокладывании пути
через лес - в темноте это труднее. Сильные эмоции тоже
способствуют учащенному сердцебиению.

Она не ждет, пока они успокоятся. Повернувшись лицом к дереву и
встав на цыпочки, она поднимает руку вверх и начинает ощупывать
ствол. Светлячки порхают над ее белоснежными пальцами,
когда они скользят по коре, в конце концов останавливаясь на краю темного диска
отверстие от сучка в дереве.

В него погружается ее рука; затем вытаскивается - пусто!

Поначалу нет никаких признаков разочарования. Напротив,
фосфорический отблеск, смутно освещающий ее черты, скорее показывает
удовлетворение, о чем еще больше свидетельствует фраза, слетевшая с ее губ,
тон, которым она была произнесена. Она удовлетворенно говорит: "У него получилось
это_!"

Но в том же прерывистом свете вскоре после этого замечается перемена -
малейшее выражение огорчения, как она добавляет, в пробормотанном вопросительном,
"Почему он не оставил ответа?"

Она уверена, что он этого не делал? Нет. Но скоро она им станет.

С этой решимостью, она опять лицом к дереву; еще раз
вставляет ее стройные пальцы; погружается в ее белую руку до запястья.--
до локтя; ощупывает полость все вокруг; потом опять вытягивает, это
время с восклицательным который говорит о чем-то более
разочарование. Это недовольство, почти гнев. Так же и речь
успешная, таким образом:--

"Он мог бы, по крайней мере, сообщить мне, приедет он или нет ...
словом, я мог бы ожидать его. Он должен был быть здесь раньше меня.
Уже пробил час!"

Она не уверена - только догадывается. Она может ошибиться со временем -
возможно, обидела мужчину. Она снимает часы с пояса и
поднимает циферблат. Клянусь только что взошедшей луной, она может прочитать их.
Отражая лучи, хрусталь часов, золотые кольца на ее пальцах,
и драгоценные камни радостно сверкают. Но на ее лице нет радости.
Напротив, смешанное выражение грусти и огорчения. Ибо
Стрелки показывают десять минут после назначенного часа.

Ошибки во времени быть не может - она сама его установила. И ни одного
в часах. Ее часы недешевые. Никакой ткани из Германии,
или Женевы; никаких коробейнических вещей из Янкиленда, которые она, как южанка,
презирала бы; но изделие добротного английского производства, _sun-sure_,
как часы машинного производства фирмы "Стритер".

По Секрету она просматривает его и с досадой говорит:

"Прошло десять минут, а его нет! Никакого ответа на мою записку! Он, должно быть,
получил ее: наверняка Джул повесила ее на дерево? Кто, кроме него, мог
вынести это? О, это жестоко! Он не придет - я пойду домой.

Плащ снова застегнут, капюшон накинут на голову. Она все еще
медлит ... медлит и прислушивается.

Ни звука шагов, ни единого звука, нарушающего торжественную тишину - только стрекот
древесных сверчков и крик сов.

Она бросает последний взгляд на циферблат, печально, с отчаянием. Стрелки
показывают целых пятнадцать минут после названного ею часа - приближается к
двадцати.

Она возвращает часы на место, за пояс, ее поведение
внезапно меняется. Некоторое огорчение все еще присутствует, но никаких признаков грусти.
Это сменяется видом решимости, неподвижным и суровым.
Свет луны и свет светлячков вызывают отклик в
вспыхивает ярче любого из них - искры из глаз разгневанной женщины.
Для Хелен Армстронг это сейчас.

Плотнее запахнув плащ, она начинает отходить от дерева.

Она не вышла за сенью ее ветвей, где ее шаги
остался. Шорох среди мертвых листьев - шуршание по тем, которые еще живы
- шаги с твердой и тяжелой поступью - шаги человека!

На рисунке видно, приближается, пока еще лишь с трудом, но несомненно, что
мужчины. Сколько человек ожидается?

"Он был задержан, несомненно, на какое-нибудь доброе дело", она отражает ее
злобы и печали уходя, как он приближается.

Они ушли, прежде чем он сможет добраться до ее стороне. Но женщину-мол, она
устраняет сделать благодати прощения и начинается с поносящей его.

"Итак, вы наконец здесь. Удивительно, что вы вообще снизошли до визита!
Есть старая пословица `Лучше поздно, чем никогда". Возможно, вы думаете, что это
подходит настоящему времени и компании? И, возможно, вы ошибаетесь.
Насколько я понимаю, это действительно так. Я пробыл здесь достаточно долго.
и больше не задержусь. Спокойной ночи, сэр! Спокойной ночи!"

Ее речь язвительна по тону и горька по смыслу. Она намеревается
будь и тем, и другим - только кажущимся. Но чтобы еще больше преподать урок
любовнику, который пренебрег ею, она плотнее запахивает мантию и делает вид, что
удаляется.

Приняв ее притворство за серьезность, мужчина бросается ей наперерез
перехватывая ее. Несмотря на темноту, она видит, что его руки
подняты и протянуты к ней, как бы умоляя. В
позе слышны извинения, сожаление, раскаяние - все, чтобы заставить ее
смягчиться.

Она смягчается; готова броситься ему на грудь и лежать там
с любовью, прощая.

Но, опять же, как женщина, -- не без последнего слова упрека, чтобы сделать больше
уважаемые ей уступку, она говорит, что :--

"Таким образом, это жестокая, чтобы меня судили. Чарльз! Чарльз! зачем ты это сделала
?

Когда она произносит вопрос, на ее лицо набегает туча,
быстрее, чем когда-либо, тень закрывает солнце. Его причина - выражение его лица.
Стоящий _vis-a-vise. Изменение их взаимного положения сделало
его лицо освещенным лунным светом. Он не тот мужчина, которого она ожидала увидеть
встреча!

Кто он на самом деле, можно понять из его ответа:--

- Вы ошибаетесь, мисс Армстронг. Меня зовут не Чарльз, а Ричард.
Я Ричард Дарке_.



ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.

НЕ ТОТ ЧЕЛОВЕК.

Ричард Дарк вместо Чарльза Клэнси!

"Разочарование" - слишком слабое слово, чтобы выразить острую боль, которая пронзает
сердце Хелен Армстронг, обнаружившей ошибку, которую она
совершила. Это горькая досада, смешанная с чувством стыда. Я или
ее речи, полные притворного упрека, ужасно скомпрометировали ее.

Она не падает на землю и не подает никаких признаков этого. Она не из тех
женщин, которые падают в обморок. С ее губ не срывается ни крика - ничего, что могло бы выдать их.
изобразите удивление или даже самую обычную эмоцию.

Когда Дарк стоит перед ней с поднятыми руками, она просто говорит,--

"Хорошо, сэр, если вы Ричард Дарк, что тогда? Ваше существо так
вопросы не ко мне; и, безусловно, дает вам никакого права так вторгаться
меня. Я хочу побыть одна, и прошу вас оставить меня так."

Холодный твердый тон заставляет его дрогнуть. Он надеялся, что удивление
от его неожиданного появления - вкупе с тем, что он знал о ее
тайном свидании - как-то успокоит, возможно, сделает ее
покорной.

Напротив, мысль о последнем "но" вызывает у нее негодование,
как он вскоре понимает.

Его поднятые руки опускаются, и он собирается отойти в сторону, давая ей возможность пройти.
свободно. Хотя и не раньше, чем попытается оправдаться.;
инстинкт подсказывает причину с добавлением надежды. Он делает это, говоря,--

"Если я вторгся, мисс Армстронг, позвольте мне извиниться за это. Я
уверяю вас, это была чистая случайность. Услышав, что вы собираетесь
покинуть окрестности - на самом деле, что вы уезжаете завтра утром - я
направлялся в дом вашего отца, чтобы попрощаться. Мне жаль, что мой
здесь, на шанс встретиться с вами, должны лежать мне открыты для
заряд заражения. Я еще больше сожалею, если мое присутствие
испортили какие-то планы, или вмешивался в назначение. Кого-то другого
ожидали, я полагаю?

Какое-то время она молчит - смущенная и одновременно разгневанная дерзостью
вопрошающего.

Придя в себя, она присоединяется,--

- Даже если все так, как вы говорите, сэр, по какому праву вы допрашиваете меня?
Я сказал, что хочу побыть один.

- О, если таково ваше желание, я должен повиноваться и избавить вас от своего присутствия,
очевидно, столь неприятного.

Сказав это, он отходит в сторону. Затем продолжает:,--

"Как я уже говорил тебе, я направлялся в дом твоего отца, чтобы попрощаться
с семьей. Если вы не собираетесь немедленно ехать домой, возможно, я смогу быть
передать вам сообщение?

Ирония очевидна, но Хелен Армстронг этого не замечает. Она
даже не думает об этом. Ее единственная мысль - как избавиться
от смущения этого человека, который появился в такой _mal
подходящий_ момент. Чарльз Клэнси - поскольку его ожидали - возможно, был
задержан по неизвестной причине, задержку, которая все еще может быть оправдана.
Она имеет затяжной думал, что он еще может прийти; и, так думая, ей в глаз
повороты в сторону леса самый быстрый, едва уловимый взгляд.

Несмотря на всю тонкость и окружающую их темноту, Дарк
наблюдает, постигает это.

Не дожидаясь ее ответа, он продолжает говорить,--

- Из ошибки, которую вы только что совершили, мисс Армстронг, я полагаю, вы приняли
меня за человека, носящего при крещении имя Чарльз. В этих краях я
знаю только одного человека с такой фамилией - некоего Чарльза Клэнси. Если
вы ждете именно его, думаю, я смогу избавить вас от необходимости
задержитесь подольше на ночном воздухе. Если вы останетесь ради него.
вы будете разочарованы; он, конечно же, не придет.

- Что вы имеете в виду, мистер Дарк? Почему вы так говорите?

Его слова имеют весомое значение и выводят гордую девушку из себя
настороже. Она говорит сбивчиво и без размышлений.

Его ответ, хитро продуманный, разработанный с изощренностью дьявола
, еще больше воздействует на нее, и болезненно.

Он отвечает с напускной беспечностью,--

"Потому что я это знаю".

"Как?" - следует быстрый, неосторожный вопросительный вопрос.

- Ну, сегодня утром я случайно встретил Чарли Клэнси, и он сказал мне, что
отправляется в путешествие. Он как раз отправлялся, когда я его увидел. Какой-нибудь
сердечный роман, я полагаю; небольшая любовная передряга, в которую он попал с
хорошенькой креолкой, которая живет на другой стороне Натчеза. Кстати, он
показал мне вашу фотографию, которую, по его словам, вы ему прислали.
Действительно, очень большое сходство. Извините, что сообщаю вам, что он и
Я подошел спорить об этом. У него была другая фотография-что из
он креольский amie_ _chere--и будет настаивать, что она красивее
чем вы. Должен признать, мисс Армстронг, вы не дали мне особого повода
выступать в качестве вашего защитника. Тем не менее, я не мог этого вынести; и,
усомнившись во вкусах Клэнси, я прямо сказал ему, что он ошибается.
Я готов повторить то же самое с ним, или кто-то, кто говорит, что вы не
самой красивой женщиной в штате Миссисипи".

В конце его возникло речи Хелен Армстронг волнует, но мало
для чемпионата протянул, и не очень для чего-то другого.

Ее сердце близится к разрыву. Она отдала свою привязанность Клэнси--
в том последнем письме, написанном, расточал их. А с ними шутят
... презирают! Она, дочь первого гордейшего плантатора во всем мире.
Штатом Миссисипи пренебрегли из-за девушки-креолки; возможно, одной из
"бедного белого отребья", живущего на берегу залива. Полное доказательство она
и его коварство, или как Темный знать о нем? Еще более невыносимо
тем не менее, мужчина, так пренебрегающий ею, хвастался этим,
заявляя о ее мольбе и позоре, показывая ее фотографию, ликуя
от достигнутого триумфа! "О Боже!"

Не в молитве, а в гневном восклицании звучит имя Всемогущего.
сорвавшийся с ее губ. Вместе с этим едва сдерживаемый крик, когда
в отчаянии она поворачивается лицом к дому.

Дарк видит свою возможность, или думает так; и снова бросается перед ней
на этот раз на колени.

"Хелен Армстронг!" - восклицает он с искренней страстью - если не с
чистой, то, по крайней мере, сердечной и сильной - "почему ты должна любить мужчину, который
так издевается над тобой? Вот я, кто люблю тебя, по-настоящему - безумно - больше собственной жизни
! Еще не поздно отозвать ответ, который ты мне дал.
Откажитесь от этого, и никаких изменений не потребуется - никакой поездки в Техас. Ваш
отчий дом по-прежнему может принадлежать ему и тебе. Скажи, что станешь моей женой, и
ему все будет возвращено - все еще будет хорошо ".

Она терпеливо выслушивает его просьбу. Его кажущаяся искренность
останавливает ее; хотя она не может сказать или не задумывается, почему. Это
момент механической нерешительности.

Но, как только все закончилось, снова возвращается горечь, которая только что охватила
ее душу, снова мучая ее.

В словах Дика Дарка нет утешения; напротив,
они лишь усиливают раздражение.

На его призыв она отвечает, как однажды уже отвечала ему--
одним словом. Но теперь повторяется три раза, и в таком тоне не
ошибаться.

Произнеся это, она уходит с места гордым надменным шагом и с
отрицающим презрительным жестом, который говорит ему, что она не должна оставаться дальше
.

Оплеванный, огорченный, разгневанный, в своем малодушном сердце он чувствует себя также запуганным,
подавленным, удрученным. Настолько сильно, что он не осмеливается последовать за ней, но остается
под магнолией, от полого ствола которой, кажется, отражается
эхо ее последнего слова в его тройном повторении:
"_never_..._never_..._never_!"



ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.

ОХОТНИК На ЕНОТОВ ДОМА.

Над полями плантации Эфраима Дарка все еще мерцает слабый луч
дневного света, когда Синий Билл, возвращаясь со своей заброшенной охоты на енота
, возвращается в негритянский квартал. Он входит в нее, крадучись
осторожно оглядываясь по сторонам.

Ибо он знает, что некоторые из его товарищей-рабов знают о его уходе
"погулять", и будут удивляться его скорому возвращению - слишком скорому, чтобы пройти мимо
незамеченным. Если они увидят его, у него могут потребовать объяснений
, которые он не готов дать.

Чтобы избежать вызова, он прячется среди кают; все еще
носить собаку под мышкой, иначе последние могут облюбовать перейти
пахнущий среди изделиями из некоторых других Даркей кухне, и предать
его присутствие в "квартале".

К счастью для енот-охотник, у домика, который утверждает его в качестве
его арендатора выступает на внешней оконечности ряд домиков--ближайшей
путь, ведущий к лесу плантации. Таким образом, он может
достичь его и снова войти в него без какой-либо большой опасности привлечь к себе внимание
.

И, как оказалось, за ним никто не наблюдает; но он возвращается в лоно
своей семьи, и никто ни капельки не узнает об этом.

Внутренний круг синий законопроект состоит из его жены, Фиби, и несколько
полуголые маленькие "негры", которые, по его возвращении, снасти на ноги,
и, как только он садится, карабкаемся смущенно за колени. Итак,
учитывая обстоятельства, можно было бы подумать, что теперь он должен чувствовать себя в безопасности и освобожден
от дальнейших тревог. Далеко не так: ему еще предстоит пройти испытание.

Его столь раннее, неожиданное появление; его пустой игровой пакет; енотовидная собака
, которую он несет под мышкой; все это производит свое впечатление на Фиби. Она не может
не испытывать удивления, сопровождаемого острым любопытством.

Она не из тех женщин, которые молча подчиняются этому.

Стоя лицом к лицу со своим темнокожим господином и наставницей, подбоченившись, она
говорит,--

"Бресс де Лор", Билл! Что это ты так скоро вернулся домой? Не такой кун, ни
опоссум! Ань де пес toated Артер дат транже fashun! Ты не ушел
больше, чем час! Кто бы мог подумать, что ты возвращаешься таким образом с пустыми руками;
нуффин, "оставь свою старую собаку при себе! "Объясни это, сэр?

Столкнувшись с таким положением, охотник на енотов отпускает своего собачьего компаньона; который
со свистом падает на пол. Затем садится на табурет, но
не вдаваясь в требуемые объяснения. Он только говорит:--

- Не обращай внимания, Фиби, девочка; Небба, ты не обращай внимания, почему я так быстро вернулся домой.
Это полный бред. Я видел, что ночь не была благоприятной для того, чтобы выслеживать куна.
так что этот ниггер Конклуд оставил бы старого куни в покое ".

"Смотри, как дела, Билл!" - восклицает соболиная супруга, кладя руку ему на
плечо и серьезно заглядывая в глаза. "Это неправильно".
поясняю. Ты не говоришь мне правду!

Охотник на енотов трепещет под испытующим взглядом, как будто на самом деле является
преступником; но по-прежнему воздерживается от требуемых объяснений. Он в растерянности
, что сказать.

"Папа - это что-то загадочное в этом", - продолжает его лучшая половина.
"У тебя есть предвидение, ниггер; я могу сказать это по блеску твоих глаз. Я
небба видит, как он на тебя смотрит, но я знаю, что ты не ясефф; джесс, как ты выражаешься.
поверь мне, когда будешь воевать в сечи, ты сможешь сделать браун Бет."

"О чем ты говоришь, Фиби? В данном случае Дар не Браун Бет. Я уверен.
дар не такой".

"Кто сказал "Дар Уор"? Нет, Билл, все в порядке. Я только поговорил с ней.
"Теперь ты выглядишь Джесс, как тогда, когда Бет тебя дурачила. Что я
говорю сейчас, так это то, что ты не ясефф. Дар, так или иначе, кот в мешке; ты
лучше выпустите ее и признайтесь во всем остальным.

Когда Фиби произносит эту мольбу, ее взгляд вопросительно останавливается на лице ее мужа
она пристально изучает игру его черт.

Особой игры здесь не наблюдается. Охотник на енотов - это
чистокровный африканец с чертами лица, неподвижными, как у Сфинкса.
И по его окрасу ничего нельзя сделать. Как уже говорилось, именно
глубина его эбеновой черноты, придающая пурпурную переливчатость
эпидермису, дала ему прозвище "Синий клюв".

Непоколебимо он выдерживает инквизиторский взгляд, и на какое-то время
Фиби сорван.

Только после ужина, когда экономия на еду-отчего
бесплодной погони--возможно, что-то делать в тающем сердце своем, и
расслабляя язык. Независимо от этого, или какова бы ни была причина, несомненно, что
перед тем, как лечь спать, он делится с партнером своими радостями
, полностью признаваясь в том, что он слышал и видел с помощью
на краю кипарисового болота.

Он также рассказывает ей о подобранном письме; осторожно вытащив его
из кармана, он предлагает ей осмотреть.

Фиби когда-то была семейной служанкой - домашней прислугой, и
служанка белой госпожи. Это во времена молодости--зимородок
дни ее девичества, в "Оле Varginny", прежде чем она была доставлена
западная, продается в темный Ефремова, и им деградировать до много
обычный открытый раб. Но ее первоначальный владелец научил ее читать, и
в ее памяти до сих пор сохранились следы этого раннего образования - достаточные для того, чтобы
она смогла расшифровать письмена, которые ей дали в руки.

Она впервые смотрит на фотографию, так как он является первым, чтобы выйти из
конверт. Нет никаких сомнений подобию которого он является. Дама тоже
поразительно красивая, что ускользнула от внимания самой скромной рабыни
в поселении.

Негритянка несколько секунд разглядывает портрет, пока делает это
замечая,--

"Как очаровательна эта юная леди!"

"Насчет этого ты права, Фиби. Она очаровательна, как любая белая девушка, кроме ниггера.
эббер не сводит с нее глаз. И она прекрасна, как чудо. Мне жаль, что она умерла.
это твое место. Очень многим черномазым будет не хватать этой милой юной леди. Для себя.
не массовые Чарльз Кленси тоже по ней скучаю! ЛОР! Я забыл; может быть, он не
проблем насчет ее теперь; может быть, он уйдет! Если это так, то она скучает по нему_,
ошибки быть не может. Она выплакала все глаза".

"Ты думаешь, между ними что-то случилось?"

"Динь! Я кыш от этого, Фиби. Разве я не видел этих удавов внизу, в лесу?
Когда я воевал с кунином. Не раз я видел их вместе. A
молодая белая леди и джентльмен не встречаются таким образом, если только у Дар нет чувства.
между ними больше нет дэна, которого мы бракуем. Кроме того, этот ниггер знает их любовь.
один нодер - он знает Сартина. Джул, она сказала Юпу; и Юп был связан.
тот же секрет мне. Они были в лубе долгое время; до того, как масса Чарлз
уехал далеко в Техас. Но великий Курнел Армстронг, он не знает
да ладно. Ей-богу! если бы он это сделал, то убил бы Чарла Клэнси; это, конечно,
если бедный молодой человек еще не мертв. Будем надеяться, что это не так. Но,
Фиби, девочка, открой это письмо и посмотри, что скажет твоя леди. Уверяю, что это было
написано ею. Может быть, это прольет какой-то свет на эту темную тему ".

Фиби, получив приглашение, вынимает письмо из конверта. Затем
расправив его и поднеся поближе к краю сального соуса,
прочтите от начала до конца.

Это задача, которая отнимает у нее значительное время; поскольку ее
схоластические познания, в лучшем случае не очень блестящие, потускнели
из-за длительного неиспользования. В конце концов, ей удается расшифровать его содержание и
интерпретировать его Биллу; который слушает с широко открытыми ушами и глазами в изумлении.
вытаращив глаза.

Когда чтение наконец заканчивается, двое остаются на некоторое время.
молчат, размышляя о странных обстоятельствах, открывшихся им таким образом.

Синий Билл первым возобновляет речь. Он говорит:--

"В этом письме много такого, что я знал раньше, и более странные замечания дара
такие, как "для меня в новинку; но старый он или новый ", нам, людям, не подходят
продекларируй хоть слово из того, что юная леди хэб написала в этом пистолете.
Нет, Фиби, ни одно слово не должно сорваться с наших уст. Мы должны
спрятать письмо, и небба даст знать нобди, что дар оформил документы в нашем
владении. И дар, должно быть, ничего не знает о том, что этот ниггер нашел его.
Если это приведет к утечке информации, мне не нужно предупреждать вас, что может случиться
со мной. Синий Билл поймает коровью шкуру - возможно, наказание или насос.
Итак, Фиби, девочка, дай мне слово хранить тайну, потому что в данном случае я
опасный и отчаянный человек.

Жена может хорошо понять осторожность мужа и необходимость
уступчивости; и двое удаляются отдыхать, среди своих черных
оливковые ветви, с обоюдным обещанием быть "мамой".



ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

ПОЧЕМУ ОН НЕ ПРИХОДИТ?

Хелен Армстронг ложится спать со злобными мыслями о Чарльзе
Клэнси. Настолько злопамятная, что не может уснуть и рассеянно ворочается на своем диване
время от времени ложась щекой на подушку.

На расстоянии немногим более мили от этого места беспорядков,
другая женщина тоже не спит, думая о том же мужчине - не злобно,
но с тревогой. Это его мать.

Как уже было сказано, дорога, идущая на север от Натчеза, ведет мимо полковника
Ворота Армстронга. Путешественник, идущий в противоположном направлении, то есть
в сторону города, миновав окраины плантации, увидел бы
у обочины дороги жилище совсем другого вида; скромного
непритязательный вид по сравнению с величественным особняком плантатора.
Это называлось бы коттеджем, если бы это название было известно в штате
Миссисипи, но это не так. И все же это не бревенчатая хижина; а
"каркасный дом", его стены из "утеплителя", обструганные и окрашенные, его
крыша покрыта кедровой дранкой; архитектурный стиль, который иногда можно увидеть в
Южные штаты, хотя и не так часто, как Северные, населены
мужчинами в умеренных условиях, беднее плантаторов, но богаче, или
более мягкими, чем "белое отребье", живущее в бревенчатых хижинах.

Плантаторы, они занимают высокое социальное положение, хотя и бедны; возможно, владеют
полудюжиной рабов и обрабатывают небольшой участок расчищенной земли, от
двадцати до пятидесяти акров. Каркасный дом ручается за их
респектабельность; в то время как два или три бревенчатых строения сзади - представляющие
сарай, конюшню и другие хозяйственные постройки - говорят о присоединенной земле.

К этому классу относится упомянутое жилище - дом вдовы
Клэнси.

Как уже известно, она овдовела совсем недавно. Она все еще носит его
эмблемы на своей персоне и носит его печаль в своем сердце.

Ее муж, хорошего ирландского происхождения, нашел свой путь в Нэшвилл,
столицу Теннесси; где в давние времена многие ирландские семьи
основали поселения. Там он женился на ней, поскольку она сама была
уроженкой Теннесси - происходила из старого племени каролинских пионеров, которые
колонизировали штат ближе к концу восемнадцатого века -
Робертсоны, Хайнсы, Хардинги и Брэдфорды - оставляют своим
потомкам дворянский патент или, по крайней мере, фамилию, заслуживающую
уважения, и, как правило, получают его.

В Америке, как и везде, для ирландцев не является правилом богатеть.;
и еще более исключительным является случай с ирландскими джентльменами. Когда они
богаты, их гостеприимство слишком часто заменяет расточительность
, заканчивающуюся денежными затруднениями.

Так было и с капитаном Джеком Клэнси; который разбогател вместе со своей женой, но
вскоре растратил его, развлекая своих друзей и друзей своей жены. The
результат - переезд в Миссисипи, где земля была дешевле, и его
уменьшившееся состояние позволило бы ему продержаться немного дольше.

Тем не менее, недвижимость, которую он приобрел в штате Миссисипи, была всего лишь бедной
что побудило его задуматься о дальнейшем путешествии в богатые красные земли
Северо-восточного Техаса, который только что стал известен как поле для
колонизация. Его сын Чарльз, отправленный туда, как уже говорилось, в путешествие с целью
разведки, провел несколько месяцев в штате Одинокой Звезды, разыскивая
новый дом; и привез оттуда отчет, во всех отношениях благоприятный.

Но ухо, которому это должно было быть сказано, больше не могло слышать.
По возвращении он обнаружил, что остался без отца; а у единственного сына осталась только мать
, чье горе, давившее всей тяжестью, едва не свело
ее в могилу. Это одна из длинной череды неудач, которые
сильно подорвали ее стойкость. Еще одна такая же тяжесть, и могила может
сомкнуться над ней.

Примерно такое предчувствие присутствует в сознании матери в этот самый день, когда
заходит солнце, и она сидит в своей комнате при тусклой свече, прислушиваясь
чутко наклонилась, чтобы уловить возвращающиеся шаги своего сына.

Он отсутствовал с полудня, отправившись на охоту за оленями, как часто бывало раньше
. Она может пощадить его за это и простить его длительное отсутствие.
Она знает, как он любит охоту; он был таким с детства.

Но в данном случае он задержался сверх своего обычного времени. Сейчас
ночь; олени разошлись по своим убежищам, а его нет.
"охотится с факелом".

Только одно может прийти ей в голову, чтобы объяснить его запоздалое возвращение.
Глаза овдовевшая мать были просрочки более бдительным, чем
привычка. Она заметила, реферировать ее сына воздух, и услышал, что вздохи
казалось, пришел из глубины собственного сердца. Кто может ошибка признаки любви,
либо мужчина или женщина? Миссис Клэнси не. Она видит, что Шарль
и впал в такое состояние.

Слухи о том, что, кажется, повеяло в воздухе-признаки небольшой, но существенный--
возможно, шепот в его доверенный слуга-эти дали ей
обеспечение факт: рассказывали ей, в то же время, кто победил его
любовь.

Миссис Клэнси не испытывает ни недовольства, ни растерянности. Во всей округе
нет никого, кого она больше всего хотела бы иметь в качестве
невестки, чем Хелен Армстронг. Ни от одной мысли о
необычайная красота девушки или высокое социальное положение. Кэролайн Клэнси
сама слишком хорошего происхождения, чтобы придавать большое значение последнему обстоятельству. Это
известный благородный характер леди, который влияет на ее одобрение
выбора ее сына.

Думая об этом - вспоминая свою молодость и украденные интервью
с отцом Чарльза Клэнси - часто под покровом ночи - она могла
не отражает резко отсутствие сына этого отца дома
каким бы долгим или поздним ни был час.

Только когда часы бьют двенадцать, она начинает серьезно задумываться
об этом. Затем ее охватывает чувство неловкости, вскоре сменяющееся
дурным предчувствием. Почему он должен отсутствовать так поздно - после полуночи?
Та же самая маленькая птичка, которая принесла ей весть о его любовной связи,
также сказала ей, что это тайно. Миссис Клэнси это может не понравиться. В этом есть
подобие пренебрежения к ее сыну, как и к ней самой - более остро ощущаемое
ею в их стесненных обстоятельствах. Но тогда, в качестве компенсации, не возникает
в ретроспективе ее собственные дни ухаживания осуществляется по тем же путем.

Еще, в тот час юная леди не может ... не смеет ... быть за границей. Все
тем более маловероятно, что Армстронги уезжают - о чем знают все в округе
- и намерены начать на следующий день, рано утром.

Плантации люди давно ушедший на покой; поэтому
интервью с его возлюбленной вряд ли может быть причиной ее сына
задержания. - Кто-то еще держит его. Что? Итак, запустите "
размышления любящей матери".

Время от времени она вскакивает со своего места, когда до нее доносится какой-нибудь звук.;
каждый раз скользит к двери и выглядывает наружу - снова, чтобы вернуться.
разочарованная.

Подолгу она остается на крыльце, ее взгляд вопросительно изучает
дорога, проходящая мимо ворот коттеджа; ее ухо напряженно прислушивается к
шагам.

Ранней ночью было темно; сейчас здесь яркий лунный свет.
Но ни человека, ни движущейся под ним фигуры. Ни звука приближающихся шагов.;
ничего, что напоминало бы шаги.

Час дня, а по-прежнему тишина; для матери Чарльза Клэнси это становится
гнетущим, поскольку с возрастающей тревогой она наблюдает и ждет.

Время от времени она поглядывает на маленькие часики "Коннектикут", которые тикают
над каминной полкой. Вещь коробейника, она может быть фальшивой, поскольку мужчины, которые приходят
южная продажа "sech". Это отражение южанки, надеющейся, что
ее предположение может оказаться правдой.

Но, пока она медлит на крыльце и смотрит на движущуюся луну, она
знает, что час, должно быть, поздний.

Определенные звуки, доносящиеся из леса и дальнего болота, говорят ей об этом
так. Как женщина из лесной глуши, она может интерпретировать их. Она слышит зов
индейки "гобблер". Она знает, что это означает утро.

Часы бьют два; она по-прежнему не слышит шагов и не видит сына
возвращающегося!

"Где мой Чарльз? Что может его задерживать?"

Фразы, почти идентичные тем, что сорвались с уст Хелен
Армстронг, но несколькими часами раньше, в другом месте и движимый
другим чувством - страстью, одинаково сильной, одинаково чистой!

Оба обречены на разочарование, одинаково горькое и невыносимое. Тот же самый
по причине, но непохожий по произведенному впечатлению. Возлюбленная
считающая себя оскорбленной, покинутой, оставшейся без возлюбленного; мать
терзаемая предчувствием, что у нее больше нет сына!

Когда, в еще более поздний час - или, скорее, раньше, поскольку уже близился рассвет
- собака с растрепанной шерстью проскользнула через калитку,
и миссис Клэнси распознает любой охоте сына гончая, она
еще только предчувствует страшную правду. Но тот, который для
материнского сердца, уже наполненного дурными предчувствиями, слишком похож на
уверенность.

И это слишком много для ее сил. Утомленная наблюдением, поверженная
интенсивностью своего бдения, когда пес ползет вверх по ступенькам, и под
тусклым светом она видит его перепачканное тело - кровь и грязь на
это зрелище вызывает кульминацию - шок, по-видимому, смертельный.

Она падает в обморок на месте, и женщина-рабыня относит ее в дом
- последнее, что у нее осталось.



ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.

ДВИЖУЩИЙСЯ ЛУННЫЙ СВЕТ.

В то время как овдовевшая мать, теперь вдвойне обездоленная - сраженная ударом -
все еще находится в состоянии обморока, верная негритянка делает все, что в ее силах
чтобы привести ее в чувство, снаружи раздаются звуки, не слышимые ни тем, ни другим. Тупой
стук колес, как какой-то тяжелый автомобиль приближается по главной дороге,
иногда кнут, и звонкое "Ву-ха" из
возница.

В настоящее время большой "Конестога" вагон проходит коттеджа-ворота, полная
приобретают то, что выглядит как мебель для дома, экранированные под холст.
Повозку тянет упряжка из четырех сильных мулов, которыми управляет негр;
в хвосте повозки трое или четверо других негров следуют пешком.

Кортеж, имеющий чисто южный характер, едва скрылся из виду
и еще не вышел за пределы слышимости, когда по дороге проезжает еще один автомобиль
. Это, более легкое по телосложению и передвигающееся с большей скоростью
, коляска, запряженная парой крупных кентуккийских лошадей. Как
ночь теплая, и нет необходимости весны до кожаной капюшон-его
оккупанты все видно, а их индивидуальность целовались. На
на козлах сидит чернокожий кучер; а рядом с ним молодая девушка, чей смуглый
цвет лица, видимый в более белых лунных лучах, говорит о том, что она мулатка.
Ее лицо видели раньше, под определенным лесным деревом - магнолией -
его владелица опускает письмо в углубление ствола. Та, кто сидит
рядом с водителем, - "Джул".

В коляске, позади, находится второе лицо, которое было замечено под тем же деревом
то же самое дерево, но с выражением более печальным и обеспокоенным.
Ибо из троих, занимающих внутренние места, одна - Хелен Армстронг.
другие - ее отец и сестра. Они находятся на пути в город
Натчез, порт отправления для их путешествия на юго-запад в
Техас; они только что покинули свое старое, давно любимое жилище, чьи
ворота они оставили приоткрытыми, а за торном - пустынные стены.

Фургон, до этого, перевозил остатки собственности плантатора - все, что
его неумолимый кредитор позволил ему взять с собой. Неудивительно, что он сидит в
коляске, опустив голову и уткнув подбородок в колени, не заботясь о том, чтобы
оглянуться. Впервые в жизни он чувствует себя по-настоящему, ужасно
униженным.

Это, а также отсутствие побега от кредиторов, судебного приказа или преследующего шерифа, не смогут
объяснить, почему он отправился в путь в столь ранний час. Видно
уходят в открытое летнее время будет привлекать зрителей вокруг; он может
было много сочувствующих. Но в час невзгод его чувствительная натура
уклоняется от взгляда сочувствия, как он боялся бы взгляда
ликования, если бы кто-нибудь был склонен предаваться ему.

Но, помимо сентиментальности, есть и другая причина для их ночного переезда.
Переезд - неумолимая необходимость в отношении времени. Пароход, который должен
поднимитесь вверх по Ред-Ривер, покиньте Натчез на рассвете. Он должен быть на борту к
рассвету.

Если обанкротившийся плантатор настолько сломлен духом, то его старшая дочь
так же подавлена, как и он, и размышляет гораздо более печально.

Всю ту ночь Хелен Армстронг не спала; и сейчас, в
бледном утреннем лунном свете, ее щеки кажутся белыми и бледными, в то время как
темная тень ложится на ее лоб, а глаза блестят диким
неестественным светом, как у человека в бушующей лихорадке. Погруженная в свои мысли, она
не обращает внимания ни на что по дороге; и едва ли отвечает на
случайные замечания, адресованные ей ее просеивателем, очевидно, с
намерением подбодрить ее. У этого меньше шансов на успех, потому что
Сама Джесси несколько не в духе. Даже она, обычно веселая,
на данный момент протрезвел; действительно опечален при мысли о том, что они
оставив позади и что может быть перед ними. Возможно, как она выглядит
тогда, у ворот их большой старый дом, через который они никогда не будут
снова пойти, может быть, она отражает на изменение их поздно роскошных
жизнь, к бревенчатой и грубой тариф, которого ее отец
предупреждал их.

Если так, то отражение принадлежит ей, а не Хелен. С последней все иначе,
и гораздо более горькими являются эмоции, которые бушуют в ней, обжигая
ее сердце. Ее мало заботит, в каком доме ей предстоит жить до сих пор
, что ей придется носить или есть. Самая скудная одежда или
самая грубая пища теперь не причиняют дискомфорта. Она могла вынести мысль
о том, чтобы укрыться под самой скромной крышей в Техасе - да, подумайте об этом с
радостью - если бы Чарльз Клэнси был верен, он разделил бы это убежище
вместе с ней. Он этого не сделал, и на этом все закончилось.

Правда? Нет; не для нее, хотя, возможно, для него. В обществе
своей креолки он скоро перестанет думать о ней - забудет торжественные
данные клятвы и произнесенные нежные слова под деревом магнолии, в
ее взгляд казался печальнее, чем у тиса или кипариса.

Будет ли она когда-нибудь забыть его? Может она? Нет, если только в той стране, куда
лицо у нее, как найти легендарный трансляция Литианца. Ой! он горький -
остро горький!

Он достигает апогея своей горечи, когда коляска катится дальше.
между деревьями открывается вид на коттедж - "Клэнси".
Внутри него спит мужчина, который превратил ее жизнь в мучение! Может ли он спать,
после того, что он сделал?

При этом отражение она сама себя чувствует, как будто не желая
закрыть веки более-смерть!

Ее эмоции ужасно сильны, ее тоска настолько непреодолима, что она с трудом может
скрыть это - да и не пытается, пока дом в поле зрения
. Возможно, повезло, что ее отец, погруженный в свои
особую грусть. Но ее сестра наблюдает за всем, угадать ... нет, зная,
причины. Она ничего не говорит. От такого горя, слишком священным, чтобы быть вторгся
вкл. Бывают моменты, когда даже сестра не может попытаться утешить.

Джесси радовалась, когда перевозки, скользя дальше, снова вступает среди деревьев,
и маленький домик из Лав, как свой собственный большой дом, это
навсегда исчез из вида.

Могли ли глаза Хелен Армстронг, проходя мимо, проникнуть сквозь
стены того выкрашенного в белый цвет жилища - могла ли она остановить их
на кровати, на которой лежала распростертая женщина, очевидно мертвая, или
умирающая - могла ли она взглянуть на другую кровать, незанятую, нетронутую, и
ей сказали, что он, ее обычный обитатель, в тот момент лежал в
средний холодной марш, под мрачной сенью кипарисов--это
вызвали отвращение в ее чувства, неожиданные, болезненные, и мощный
как вид уже получил.

В ее груди все еще была бы печаль, но не горечь.
Первое гораздо легче перенести; она скорее поверит, что Клэнси мертв, чем
подумает о его предательском бегстве.

Но она не знает обо всем, что произошло; о кровавой сцене,
разыгранной полностью - на краю кипарисового болота, и о
печальной сцене в доме, которая все еще продолжается. Осознающий единого, или
свидетельница другой, проходя мимо этого одинокого коттеджа, словно с мокрыми глазами
она бросает последний взгляд на его стены, она все еще проливает слезы -
не от злобы, а от горя.



ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.

ЧТО СТАЛО С КЛЭНСИ?

Солнце взошло - десять часов утра. Вокруг резиденции
вдовы Клэнси собралась толпа людей. Они ее ближайшие
соседи; в то время как те, кто живет на расстоянии, все еще находятся в процессе
собрания. Каждые несколько минут подъезжают двое или трое всадников с
длинными ружьями за плечами, рожками для пороха и мешочками с пулями
перевязаны ремнями поперек груди. Те, кто уже на земле,
вооружены и экипированы подобным образом.

Причина этого воинственного сбора понятна всем. Несколько часов
прежде чем, отчет распространилась по всей плантации, Чарльз
Клэнси отсутствует его дома, под обстоятельств, чтобы оправдать
подозрения в нечестной игре постигшей его. Его мать разослала
гонцов туда-сюда; отсюда и столпотворение вокруг ее дома.

В Юго-Западных Штатах в случаях такого рода не принято
никому проявлять безразличие, независимо от его положения в жизни. В
ожидается, что как самые богатые, так и самые бедные примут участие в
отправлении правосудия в захолустье - иногда не совсем в соответствии с правилами
с законами страны.

По этой причине соседи миссис Клэнси, дальние и близкие, вызванные или нет
вызванные, приходят в ее коттедж. Среди них Эфраим Дарк и его сын
Ричард.

Арчибальда Армстронга там нет, и его не ищут. Большинство знает о нем.
он уехал в то же утро. Его вагон колес
видели по дороге; и, если он примет проход,
начало в рекламируемом час, он сейчас должен быть почти в пятидесяти милях от
пятно, и все дальше уходит. Никто не думает о нем или его подчиненных.;
поскольку никому и в голову не приходит, что свергнутый плантатор или его семья должны иметь
отношение к бизнесу, который их объединяет.

Это для поиска Чарльз Кленси, до сих пор отсутствовал в своем доме. В
история матери уже сказано, и нужно только опаздывающих
услышать ее снова.

Она подробно рассказывает о том, что произошло предыдущей ночью; как
собака вернулась домой мокрая и раненая. В подтверждение ее слов, перед их глазами находится
животное, все еще в том состоянии, о котором говорилось. Они могут
все это было как выстрел, разрыв пули будут видны на ее
обратно, имея только прорезать кожу. В сочетании с его барского
отсутствие, это обстоятельство укрепляет подозрение на что-то сгодился.

Другое, менее серьезное предложение, кусок шнура завязывают вокруг
шеи собаки--свободный конец смотрит, как будто грызли зубами, и
потом обломали с ливером; а если зверь был привязан, и
удалось установить себя свободным.

Но почему ничья? И почему в него стреляли? Это вопросы, на которые не
никто не может ответить.

Странно также, что гончая добралась до дома в назначенный час. Как
Клэнси вышел примерно в середине дня, он не мог бы получить
такое расстояние для его собаки были почти всю ночь возвращаться.

Мог ли он сам выпустить пулю, действие которой у них на глазах
?

На этот вопрос почти сразу же был дан отрицательный ответ; от старика
жители лесной глуши среди собравшейся толпы - охотники, которые знают, как интерпретировать
"знак" так же верно, как Шампольон египетский иероглиф. После этого
изучив отметину на шкуре собаки, назовите мяч, который ее оставил.
быть выпущенным из гладкоствольного, а не винтовочного ружья. Общеизвестно,
что Чарльз Клэнси никогда не носил гладкоствольного, но всегда нарезного
ружья. Его собственная собака не была застрелена им.

После некоторого времени, проведенного за обсуждением вероятностей и возможностей
по этому делу, наконец решено оставить домыслы и начать
поиски пропавшего человека. В присутствии его матери никто не говорит
о поисках его "мертвого тела"; хотя есть общее
опасение, что именно это будет найдено.

У нее, матери, заинтересованной больше всех, есть слишком верное предчувствие
IT. Когда поисковики, отправляясь в путь, с добрым сочувствием говорят ей быть
бодрой, ее сердце более искренне говорит, что она никогда больше не увидит своего сына
.

Выехав из дома, всадники разделяются на две отдельные группы
и движутся в разных направлениях.

С одной, более крупной, едет собака Клэнси; старый охотник по кличке
Вудли, берущий животное с собой. У него есть идея, что оно может оказаться
пригодным, когда его бросят по следу хозяина - предположим, это можно будет
обнаружить.

Как и предполагалось, собака действительно оказалась полезной. Оказавшись внутри
в лесу, даже не касаясь носом земли, он трогается с места
по прямой - едет так быстро, что всадникам трудно за ним угнаться
.

Это переводит их всех в галоп; это продолжалось целых пару
миль по густому и разреженному лесу, наконец заканчивающемуся на краю
болота.

Пока что лишь немногие следовали за собакой, держась поблизости. Остальные,
отстав, подходят по двое и по трое.

Охотник Вудли - один из первых, кто должен присутствовать при смерти; ибо
_смерти_ все ожидают, что это подтвердится. Они уверены в этом, увидев
Гончие останавливаются рядом с чем-то, так как оно так громко лает.

Устремляясь к тому месту, они ожидают увидеть мертвое тело
Чарльза Клэнси. Они разочарованы.

Там нет тела - ни живого, ни мертвого. Только куча испанского мха,
который, похоже, недавно стащили с деревьев; затем сбросили в кучу,
а потом разбросали.

Собака встала рядом с ним; и остается там, показывая язык. Когда
всадники спешиваются и приближают глаза к земле, они видят
что-то красное; это оказывается кровью. Она темно-малиновая, почти
черная, и свернулась. И все же это кровь.

Из-под края мхом кучи высовывается ствол ружья. О
ногами рыхлый крышку в сторону, они видят это винтовка-не из рода
распространенным среди backwoodsmen. Но им нет нужды тратить время на догадки по поводу
пистолета. Многие присутствующие идентифицируют его как ягер, который обычно носит с собой
Клэнси.

Мох удален, шляпа раскрыта - тоже Клэнси.
Некоторые знают, что это его оружие, и могут поклясться в этом.

Брошенное ружье на земле, разряженное, как они видят; шляпа
рядом с ним; кровь рядом с обоими - должно быть, на земле стреляли.
пятно - кто-то ранен, если не убит на самом деле? И кто, кроме Чарльза
Клэнси? Пистолет его, шляпа тоже, и кровь, должно быть, его.

Они не сомневаются в его бытием своим, никто больше его смерти; только
вопрос: "Где же его тело?"

Пока те, кто пришел первыми, взаимно обмениваются этим вопросом, другие,
прибывшие позже, также задают его по очереди. Все одинаково неспособны дать
удовлетворительный ответ - одинаково удивлены тем, что они видят, и озадачены, чтобы
объяснить это.

Здесь присутствует один человек, который мог бы частично просветить их, хотя и не
итого - тот, кто идет последним. Это Ричард.
Дарк.

Странно, что он оказался среди отставших. В начале он казался
самым усердным из всех!

Тогда он не думал о собаке; понятия не имел, насколько прямолинейно и скоро
инстинкт животного приведет их к тому месту, где он сделал
смертельный укол Клэнси.

Первые из ищеек спешились и стоят группой
вокруг него. Он видит их и с радостью бы вернулся, но не осмеливается.
Дезертирство сейчас было бы неопровержимой уликой против него. В конце концов, что
стоит ли ему бояться? Они найдут мертвое тело - тело Клэнси - труп с
пулевым отверстием в груди. Они не могут сказать, кто произвел смертельный выстрел -
как они могли? Свидетелей не было, кроме стволов
кипарисов и бессловесной собаки - не настолько бессловесной, но такой, что она сейчас
оглашает лес своим протяжным непрерывным воем. Если это
но может формировать это в членораздельной речи, то он мог бы бояться.
Как это он не хочет.

Обогащенная этими размышлениями, он подходит к, сам
сделал кровавый. Тем не менее, дрожащий, с бледными щеками. _ Нет_
странно. Он о том, что его привели лицом к лицу с человеком, которого он убил
- с его трупом!

Ничего подобного. Там нет ни убитого, ни трупа! Только
пистолет, шляпы, и некоторые вкрапления малинового!

Совсем темный радоваться при виде всего этого? Судя по его внешности,
реверс. До этого он лишь слегка дрожал, с оттенком бледности на щеках
. Теперь его губы побелели, глаза ввалились в глазницы.
зубы стучат, а все его тело дрожит, как в лихорадке.
озноб!

К счастью для ассасина, эта выставка, рассказывающая истории, проходит под
тень великого кипариса, чей мрачный мрак защищает от его
наблюдается. Но чтобы избежать этого, чуть-чуть удачи
шансы на то, чтобы быть настоящим детективом, который доверяет меньше видно, чем на запах.
Это собака Клэнси. Когда Дарк появляется в кругу
собравшихся вокруг него искателей, животное, заметив это, внезапно прыгает
к нему с пронзительным криком разъяренной кошки и упругим прыжком
тигра!

Если бы Симеон Вудли не схватил собаку и не сдержал ее,
горло Ричарда Дарка было бы в опасности.

Несмотря ни на что, это так.


Вокруг окровавленного пятна наступает пауза; поисковики образуют
поразительно значительную картину. Они подошли, все до последнего
отставшего; и стоят в позах, выражающих удивление, с вопросительными взглядами
. Они не были направлены на землю и не блуждали по деревьям.
Они были устремлены на Дика Дарка.

Странная антипатия у собаки, которую все замечают! Для животного,
как только его выпускают на свободу, оно повторяет свои враждебные демонстрации и должно быть
снова воздержался. Наверняка это что-то означает, и это имеет отношение к
объекту их поиска? Вывод неизбежен.

Дарк прекрасно понимает, что их взгляды устремлены на него, как и их мысли.
К счастью для него, эта ночная тень окружала его. Если бы не это, его
побледневшие губы и трусливое выражение лица рассказали бы историю, которая
осудила бы его сразу - возможно, к наказанию на месте.

А если он его боится состояние не остается незамеченным. Он слышал, если не
наглядно видно. Двое или трое, стоя рядом с ним, слышу его зубы
щелканьем, как кастаньеты!

Его ужас усиливается втрое - по тройной причине. Не увидев тела.
Сначала он испытал шок удивления; вскоре за ним последовал суеверный
трепет; за ним последовали опасения другого рода. Но у него не было времени
поразмыслить над этим, прежде чем на него набросилась собака, которая прогнала из его головы более отдаленную опасность.
Избавленный также от этого, его теперешний страх связан с этими взглядами, направленными на него.

.........
....... В темноте он не может их прочесть, но, несмотря на это,
может сказать, что они носят суровый инквизиторский характер. _En revanch_, ни тот, ни другой не могут
они читают его; и, обретя уверенность, он восстанавливает свое
привычное хладнокровие - понимание того, как сильно она сейчас нуждается в нем.

Поведение собаки не должно остаться без внимания. С натянутым
смехом и тоном напускной беспечности он говорит:

"Я не могу сказать, сколько десятков раз этот пес Клэнси нападал на
меня таким же образом. Он так и не простил меня с того дня, как я отчитал его.
он напал на одну из наших шлюх. Я бы убил этого пса давным-давно.
но пощадил его из дружбы к его хозяину.

Объяснение правдоподобное, и хитро задумано, хотя не
удовлетворительное какой-то. Только ничего не подозревающий попутал его.
Однако до поры до времени это остается в силе; и, расценив это так, искатели
возобновляют свои поиски.

Им нет смысла дольше оставаться у кучи мха. Там они, но
видят кровь; они ищут тело. Чтобы найти это, они должны пойти
дальше.

Один берет шляпу, другой брошенное ружье, они разбегаются,
двигаясь в разных направлениях.

В течение нескольких часов они бродят среди деревьев, заглядывая под
широкие веерообразные листья пальметт, ощупывая
подпирал стволы кипарисов, устремляя взгляды в затененные пространства
короче говоря, искал повсюду.

Для более мили вокруг квартала лесу, придавая ему тщательный
экспертиза. Также болото, насколько позволит предательская жижа
они проникают в его мрачные врата - подходящее обиталище смерти - место
подходящее для сокрытия самых темных преступлений.

Несмотря на их рвение, побуждаемое сочувствующими сердцами, а также
чувством оскорбленной справедливости, дневные поиски оказываются бесплодными - безрезультатными.
Не найдено никакого тела, ни мертвого, ни живого; никаких следов пропавшего человека.
Ничего, кроме того, что они уже нашли - его шляпу и пистолет.

Подавленные, уставшие, голодные, жаждущие отложенного ужина, по мере приближения евы
они снова собираются вокруг кровавого места; и с
по обоюдному согласию возобновить поиски завтра, разделиться и отправиться в путь
каждый в свой дом.



ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.

ИЗВЛЕЧЕНА ПУЛЯ.

Не вся поисковая группа покидает место. Двое остаются, оставаясь как
незаметно. Незадолго до отъезда остальных они
отошли в сторону и неторопливо отошли на несколько сотен ярдов, прихватив с собой своих
лошадей.

Остановился в укромном месте, в самой глубокой тени, а затем
спешившись, они ждут, пока толпа разойдется. Судя по всему,
нетерпеливо, как будто они хотели, чтобы лес был в их распоряжении
по какой-то особой причине. Просто это у них, или в
бы одного из них делает; что делает его конструкция известна другим, как только он
считает себя вне пределов слышимости тех, от кого они отделились.

Наставляет старший, который, помимо лошади, которую он
держит, рядом с ним есть еще одно животное - собака. Потому что это охотник,
Вудли, все еще отвечающий за собаку Клэнси.

Мужчина, оставшийся с ним, принадлежит к его роду и призванию; моложе
годами, но, как и он сам, профессиональный приверженец охоты - по
имени Хейвуд.

Объясняя причину своего шага, Вудли говорит: "Мы, родственники, ничего не делаем
, пока эти новички не уйдут. Сам старина Дэн Бун не смог бы
отправиться в путь, окруженный шумной сворой кланов. Что касается меня, то я
даже не пытался, видя, что это бесполезно, пока они не уберутся с дороги
. А теперь проклятые дураки еще больше усложнили ситуацию,
прыгая повсюду и стирая каждую тень знака, и все, как
похоже на футмарк. В конце концов, я не обратил внимания ни на что из того, чего нет.
эти семена. Скоро побережье прояснится, куда мы можем отправиться, и сделаем это более
интересным исследованием ".

Младший охотник кивает в знак согласия, добавив слово, означающее готовность к
следите за его старший собрат.

На несколько минут они остаются, пока тишина восстановлена на всей территории
лес говорит им, что это оставил. Затем, оставив своих лошадей позади,
с уздечками, обвитыми вокруг веток - собака также привязана к одному из
стремян - они возвращаются к месту, где были найдены шляпа и ружье
.

Они не останавливаются на достигнутом, а идут чуть дальше, Вудли
впереди.

На расстоянии примерно двадцати шагов старый охотник останавливается, останавливаясь
рядом с кипарисовым "коленом"; одним из тех растительных чудовищ
это ставит ботаника в тупик и по сей день не объяснимо с научной точки зрения. В
форма, напоминающая ветчиной, с хвостовиком вверх; действительно, так как
это, что янки бекон-вулканизатов были обвинены, по их Южной
клиенты, покрывать их полотно, и продавать их за реальные
статья!

Возможно, что житель миссисипской глуши Вудли мог бы дать
лучший отчет об этих необычных наростах, чем у всех тайных ученых мира.
ученые мира.

Он не думает ни о науке, ни о своих собственных превосходных знаниях,
ведя своего спутника в сторону этого "кипарисового колена". Его
единственная мысль - показать Хейвуду что-то, что он заметил, проходя мимо него
в поисках; но на что он тогда, казалось, не обратил внимания и
ничего не сказал, пока был окружен другими поисковиками.

Пришло время тщательно исследовать ее более тщательно, и выяснить, если это будет
что он подозревает ее.

"Колено" в вопросе, который не может быть подсунули на
свиной окорок. Его превосходные размеры исключают подделку. Когда
двое охотников останавливаются рядом с ним, его объем кажется больше, чем у любого из них
собственные тела, а верхушка находится на высоте их голов.

Стоя перед ним, Вудли указывает на пролом в коре - круглое
отверстие со слегка зазубренными краями. Волокно выглядит свежесрезанным, и
больше, чем просто срезанным - инкрустированным! Возможно, прошло двадцать четыре часа, но не намного больше.
С тех пор, как была проделана эта дыра. Так что, поверьте жителям лесной глуши, скоро.
как только они увидят это.

Выступая первым, Вудли спрашивает,--

- Что ты об этом думаешь, Нед?

Хейвуд, по привычке неразговорчивый, не дает немедленного ответа, но стоит,
молча разглядывая дырку. Его товарищ продолжает:--

"В него положили синюю таблетку, которая, судя по размеру и форме, отличается от дырки.
из дырки, должно быть, торчит здоровенный ствол пистолета. И, глядя на
красное пятно "по краю", эта таблетка, должно быть, была покрыта кровью.

"Определенно похоже на кровь".

"Это воздушная кровь" - сама настоящая красная штука; кровь Чарли Клэнси.
Пуля внутри него сначала прошла через его тело. Это было
чем-то заглушено и, похоже, не очень хорошо проникло
в тиммер, потому что он мягкий, как заболонь.

Достав нож, старый охотник вставляет острие лезвия
в отверстие, прощупывая его.

- Шутка, как я и говорил. Я ни на дюйм не вошел в корпус. Я чувствую, что
свинец застрял там.

- Полагаю, ты прекратишь это, Сайм?

"Именно это я и собираюсь сделать. Но не так небрежно. Я хочу, чтобы вместе с ним был и
окружающий лес. Эти два лучше всего соответствуют нашей
цели. Так что хьяр отправляется за ними сюда.

Сказав это, он вонзает лезвие своего ножа в кору и сначала делает
круговой разрез вокруг пулевого отверстия. Затем углубляет его, следя за тем, чтобы
не касаться обескровленного края отверстия и не приближаться к нему.

Мягкая растительная субстанция поддается его острой стали почти так же легко,
как если бы он нарезал шведскую репу; и вскоре он отделяет кусочек
грушевидной формы, но больше, чем самый крупный приз "Жаргонель".

Держа его в руке и, по-видимому, проверяя его тяжесть, он говорит:

"Нед, в этот кусок тиммера вложен кусочек свинца, когда Нивер вынимал его из ружья"
. Внутри он большой, весит около унции металла. Всего лишь
гладкоствольный ствол был заменен на другой; и из сечи его извлекли.

"Насчет этого вы правы", - отвечает Хейвуд, берясь за кусок дерева
и также пробуя его на вес. "Это гладкоствольная пуля - в
этом нет сомнений".

"Ну, тогда, кто таскает гладкоствольное ружье по этим лесам Хьяра? Кто такой,
Нед Хейвуд?"

"Я знаю только одного человека, который это делает".

"Назовите его! Назови проклятого негодяя!

"Дик Дарк".

"Выпей передо мной, Нед. Это тот самый скунс, о котором я думал,
и так было весь день. Рядом с этим я увидел другой знак - который
ускользнул от глаз остальных. И я рад, что это произошло: потому что я не хотел, чтобы
Дик Дарк был поблизости, когда я буду следить за этим. Для этого повторения я
отвел остальных в сторону - так, чтобы никто из них этого не заметил. По счастливой случайности
они этого не заметили.

- Ты видел другой знак! Что, Сайм?

- Следы в грязи, засыпаны у края болота. Они хороши.
немного в стороне от места, где пролилась кровь бедного молодого парня, и
удаляемся от этого. Я видел их только мельком, но я вижу, что они были
сделаны бегущим человеком. Ставлю свою жизнь на то, что они были сделаны парой
ботинки, которые я видел на ногах Дика Дарка. Сейчас слишком мрачно, чтобы что-то понять.
В них что-то есть. Так что давай мы с тобой вернемся сюда одни,
на рассвете, пока люди не разбрелись кто куда. Тогда мы узнаем, что
подвергнем их следы более тщательному изучению. Если не окажется, что они принадлежат Дику
Дарку, можешь называть Сайма Вудли тупоголовым сурком.

"Если бы мы имели только одного из своих ботинок, чтобы мы могли сравнить ее с
треки".

"_If_! Тар не если. Мы _shall_ заберем один из его сапог - да, оба - я
готов их забрать.

"Но как?"

"Предоставьте это мне. Я обдумал план, как запустить purssession из
спортивная одежда негодяя и все остальное, принадлежащее ему, что бросают родственники
луч света в этот мрачный бизнес. Пойдем, Нед! Давайте сходим в
дом вдовы и посмотрим, сможем ли мы, родственники, сказать хоть слово, чтобы утешить бедняжку
леди - для леди она воздушная. Вполне вероятно, что это приведет к ее смерти
. Она в лучшем случае не была сильной, и стала намного слабее с тех пор, как умер
муж. Теперь и сын ушел ...А! Пойдем, покажем ей.
она не всеми покинута."

С готовностью преданного сердца, в равной степени склонного к жалости, молодой охотник
незамедлительно откликается на призыв, говоря:--

"Я с тобой, Вудли!"

Управление по борьбе с наркотикамивыстрел - капитан Мэйн Рид



ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

"ЗА ШЕРИФА!"

День ужаса, безжалостного ожидания для матери Чарльза Клэнси, пока
они находятся за границей в поисках ее сына.

Еще ужаснее была ночь после их возвращения - не без известий о
пропавшем мужчине. Какие новости! Слишком уверенная уверенность в его смерти
- в его убийстве - с добавлением загадочности того, что они не смогли
найти его тело. Только его шляпа, его пистолет, его кровь!

Ее горе, до сих пор сдерживаемое все еще теплящейся надеждой, теперь вырывается наружу
все оковы и становится поистине мучительным. Ее сердце, кажется, разбито, или
ломка.

Хотя у нее нет богатства и, следовательно, мало друзей, в час ее скорби
она не остается одна. Никогда не бывает так в лесной глуши
Дальнего Запада; где под грубыми куртками домашней работы бьются нежные сердца
и отзывчивые, как всегда бьются под тончайшим сукном.

Среди соседей миссис Клэнси много таких; в основном "бедные
белые", как презрительно называют их более гордые плантаторы. Примерно полдюжины
из них решают остаться с ней на всю ночь; с верой
их присутствие может как-то утешить ее, и предчувствием, что
до наступления утра они могут понадобиться для еще более торжественной службы. Она
удалилась в свои покои - ее уложили в постель; возможно, она никогда не покинет ни того, ни другого
живой.

Как ночью шансы быть тепло, даже душно, мужчины, отдых
снаружи, куря свои трубки на крыльце, или полулежа на малыша
трава участок в передней части дома, а внутри на кровати
скорбящие вдовы, их жен, сестер и дочерей.

Излишне говорить, что разговоры тех, кто снаружи, относятся
исключительно к событиям дня и тайне
убийство. Что касается этого, все они верят, что это было; хотя совершенно
не в состоянии понять или предположить мотив.

Они в равной степени озадачены исчезновением тела; хотя
это мало что добавляет к тайне.

Они считают это просто следствием другого. Тот, кто
совершил злодеяние, предпринял шаги, чтобы скрыть это, и пока что преуспел.
Остается выяснить, послужит ли его проницательность против
поиски будут возобновлены завтра.

Их занимают два основных, взаимосвязанных вопроса: "Кто убил Клэнси?"
и "Каков был мотив для его убийства?"

Первому из них и в голову не пришло бы ответить "Дик
Дарк", - это когда они начали поиски около полудня.

Теперь той ночи, и они вернулись от него, его зовут на
каждый губ. Сначала только шепотом и осторожными намеками; но
постепенно произносится все более громким тоном и смелой речью - это приближающееся
обвинение.

И все же второй вопрос остается без ответа.:--

"Зачем Дик Дарк убил Чарли Кленси?"

Даже поставили в этом привычном виде она не получает никакого ответа. Это загадка для
что ни один настоящий ключ. Ибо никто ничего не знает о соперничестве
существовавшая между двумя мужчинами - и уж тем более любовь-ревность, чем
ни один мотив, более побуждающий к убийству, никогда не бил в груди человека.

Пристрастность темный для старшей дочери полковника Армстронга был не
по секрету всему поселку. Он сам, по-детски, в своей чашке
давно все сделали скандала-поджигателей с этим знакомы. Но Клэнси,
более высокого тона, если не более скрытной привычки, сохранил свою любовную связь при себе
под влиянием дополнительной причины, по которой она была тайной.

Поэтому те, кто составляет компанию своему страждущему родителю, не имеют
знание тендерных отношений, которые существовали между ним и Элен
Армстронг, не больше, чем их причиной этой катастрофы на
которая теперь вдова плачет.

Только она одна знает о них; но в первый момент своего
несчастья, совершенно подавленная им, она еще не сообщила об этом
ничего из этого сочувствующим ушам вокруг нее. Это семейная тайна
, слишком священная для их сочувствия; и, испытывая остатки
гордости за высокое происхождение, она хранит ее при себе. Еще не пришло время
раскрыть это.

Но это скоро произойдет - она знает это. Все должно быть сказано. Ибо после
первых мук непреодолимого бедствия, когда ее мысли
были сосредоточены только на убитом сыне, они обратились к нему, подозреваемому как к
убийце. В ее случае с чем-то более сильным, чем подозрение - на самом деле
почти вера, основанная на ее предвидении обстоятельств; они
не только объясняют преступление, но и указывают на человека, который, должно быть, его совершил
.

Когда она лежит на своем ложе, по ее щекам текут слезы, и
вздохи вырываются из самой глубины ее груди, когда она слушает
добрые голоса тщетно пытаются утешить ее - сама она не произносит ни слова.
Ее горе слишком глубоко, слишком поглощает, чтобы выразить его словами.
Но в ее мыслях двое мужчин - раньше в ее рассеянном воображении было два
лица - одно убитого мужчины, другое его убийцы - первое ее собственного
сына, второе Эфраима Дарка.

Несмотря на незнание всех этих обстоятельств, мысли
ее сочувствующих соседей - тех, кто совещается снаружи, - сосредоточены на Дике
Дарке; в то время как его имя постоянно вертится у них на языке. Его
необъяснимое поведение в течение дня, а также странное поведение
гончая - теперь вызвана и прокомментирована.

Почему собака должна была демонстрировать такую демонстрацию? Почему на него лаять выше
все остальные--выберите его из толпы-так решительно и
злобно набрасывается на него?

Его собственное объяснение, дается в свое время, появился хромой и
неуд.

Теперь он выглядит ламер, как они сидят курят свои трубки, более хладнокровно и
внимательно рассматривая его.

Пока они таким образом заняты, слышно, как калитка перед коттеджем
поворачивается на петлях, и видно, как двое мужчин входят в ограду
.

Когда они приближаются к крыльцу, где тускло горит сальный соус, его
свет отражается от черт Симеона Вудли и Эдварда
Хейвуда.

Оба охотника хорошо известны всем на земле; и их приветствуют, поскольку
мужчины, которые, вероятно, сделают немного менее утомительной эту меланхоличную полуночную вахту.

Если новоприбывшие не могут внести свой вклад в жизнерадостность, они могут сделать что-нибудь другое
как и предсказывается по выражению их лиц, наблюдаемому при
выходе на крыльцо. Их поведение показывает, что они обладают некоторыми
знаниями, относящимися к обсуждаемому предмету, а также важными.

Подойдя поближе к свече и подозвав остальных, Вудли достает
из вместительного кармана своего просторного пальто кусок дерева с
напоминает грубо очищенный ананас или репу.

Рассматривая его на свет, он говорит: "Ну же, парни! обратите внимание на
это".

Все делайте по желанию.

"Кто-нибудь из ваших родственников может сказать, что это за запах?" - спрашивает охотник.

"Как я понимаю, кусок древесины", - отвечает один.

"Похоже на кусок, вырезанный из кипарисовой ветки", - добавляет второй.

"Должно быть, - соглашается Сайм, - поскольку это шутка, а этот ребенок
поднимите в воздух того, кто его изогнул. Вы, родственники, видите, что в коже спереди дыра;
которой любой новичок может сказать, что сделал пули: он был бы еще
зеленее в рог, как kedn не obsarve оттенком о'красный Роун' тет отверстие,
на что воздух ничего больше, ни меньше, чем в крови. А теперь, ребята! пуля
все еще внутри ствола, и мы с Хейвудом не позаботимся о том, чтобы извлечь ее.
пока не придет подходящее время.

"Это пришло сейчас; давайте сделаем это!" - восклицает Хейвуд; остальные
одобряют требование.

"Так и будет. А теперь, ребята, обратите особое внимание на то, "какого рода"
_egg_ он высиживал яйца в этом гнезде на кипарисовом колене.

Говоря это, Сайм вытаскивает свой нож с большим лезвием из ножен; и,
положив кусок дерева на скамейку у крыльца, раскалывает его. При разрыве
обнаруживается предмет округлой формы с металлическим блеском, тусклый
свинцовый - огнестрельная пуля, как все и ожидали.

Нет никакой крови на ней, это было бы отмела в
проход через волокнистую структуру древесины. Но он по-прежнему сохраняет
свою сферическую форму, идеальную, как когда он был выпущен из ствола
выстрелившего пистолета или формы, из которой он был изготовлен.

Как только они это видят, они все кричат: "Пуля!", некоторые добавляют: "
Гладкоствольная пуля".

Затем один из них с намеком спрашивает:

"У кого-нибудь в этом районе есть такое ружье
типа?"

На этот вопрос немедленно отвечает другой, хотя и не
удовлетворительно.

"Вокруг полно гладкоствольных, хотя никто, насколько я знаю, с ними не охотится"
.

Третий говорит более по существу, говоря:--

"Да, есть один".

"Назовите его!" - требуют многие голоса.

"_дик Дарк_!"

Это утверждение подтверждается несколькими другими, последовательно повторяющими его.
это.

После этого следует тишина - пауза в разбирательстве - зловещее затишье,
не для дальнейших речей, а для действий.

Решив продолжить, Вудли вставляет кусок свинца обратно в дерево,
точно так же, как это было раньше; затем складывает два расщепленных куска вместе и
перевязав их бечевкой, он возвращает кусочек в карман.

Сделав это, он делает знак главам конклава следовать за ним
как бы для дальнейшего общения.

Что они и делают, отходя от крыльца и занимая позицию на траве
участок внизу, в нескольких шагах от жилища.

С головы близко друг к другу, они беседуют на некоторое время, voce_ _sotto.

Не так низко, но это название, гроза всех злодеев, может быть
неоднократно слышал произносится.

А также имя; то самое, которое на протяжении всего вечера было
у них на устах, передавалось из уст в уста, о котором говорили, стиснув зубы и сдвинув брови
.

Не все из тех, кто смотрит вместе с вдовой, допущены на этот совет.
Бормочущий совет. У Саймона Вудли, который председательствует на нем, есть свои причины
исключить некоторых. Только мужчины принять в нем участие, которые могут использоваться для
чрезвычайная ситуация, например, что охотник был до него.

Их совещание закончилось, четверо из них, словно сговорившись с остальными.
остальные отделяются от группы, выскальзывают через калитку и
садятся на своих лошадей, оставленных привязанными к придорожному ограждению.

"Отцепление" эти, они молча поднимаются в своих седлах, и как
тихо ускользнуть; только некоторые пробормотал слова, проходящей между ними, как
они скачут вдоль дороги.

Среди них может прозвучать имя человека, произнесенное вслух при
значимых обстоятельствах:--

"Идем прямо к шерифу!"



ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

"КРАСАВИЦА Из НАТЧЕЗА".

Пока продолжаются поиски тела убитого мужчины, и
ему, подозреваемому в преступлении, грозит тюремная камера, ее,
невинную виновницу этого, увозят далеко от места преступления.
целеустремленный.

Пароход, на борту которого находился полковник Армстронг и его имущество,
покинув порт точно в указанный час, покинул "Отца человечества".
Уотерс" вошел в Красную реку Луизианы и теперь, на второй день
после этого, рассекает течение этого окрашенного охрой ручья примерно в пятидесяти
милях от его устья.

Яхта называется "Красавица из Натчеза". Удивительное совпадение названия; поскольку
один из пассажиров на борту также носит характерное прозвище.

Часто у молодой "крови" в "город Каунсил," в то время как пить
их Шерри сапожники, или шампанское, поджаренные Хелен Армстронг, с этим
наименование добавил.

Принимая во внимание качество, она имеет на это больше прав, чем лодка.
Ибо это, несмотря на присвоенное ему гордое звание, всего лишь
жалкое суденышко; маленький пароход с кормовым колесом, такой, как в те ранние
дни, которые часто видели бороздящими лоно могучей Миссисипи, еще
часто пересекая запутанные и более мелкие русла его притоков.
Единственный набор лопастей, размещенный там, где на других судах находится руль,
и очень похожий на старомодное мельничное колесо, обеспечивает
импульсную мощность - в лучшем случае обеспечивающую низкую скорость.

Тем не менее, своего рода Craft с правильным предлогом, и ярмарка _raison
д'etre_; как всем известно, кто перейдите узким рекам, и их до сих пор
уже, достигает, с деревьев с каждой стороны, выходящие, как это
чехол со многими потоками Луизиана.

Не то чтобы благородная Красная Река могла быть классифицирована таким образом; ни в каком смысле
говорят, как узкий поток. Широкий и достаточно глубокий, для больших
лодки, чтобы перейти к Натчиточес--приклад полковника Армстронга
путешествие по воде.

То, что сломанный плантатор воспользовался маленьким "кормоколесным судном"
объясняется двумя различными причинами. Это устраивало его как по времени, так и по
расходам.

По Миссисипи и ее притокам проезд на "крэковых" лодках обходится дорого
пропорционально их характеристике "крэковости". "Красавица из
Натчеза", не имеющая подобной репутации, перевозит своих пассажиров
по разумной цене.

Но, действительно, что-то, выходящее за рамки представлений о подходящем времени или экономии,
повлияло на выбор полковника Армстронга. Та же мысль, которая
увела его из старого дома под покровом ночи, привела
его на борт третьеразрядного речного парохода. Путешествуя таким образом незаметно, он
надеется избежать встречи с людьми своего класса; избежать не только
наблюдения, но и сочувствия, которого он избегает.

В этой надежде он разочарован, и на оба рога его воображаемым, не
сказать смешно, дилемма. Так что шансы, что "хулиган" лодка,
который должен был отправиться из Натчеза в Натчиточес в тот же день, что и "Красавица"
у нее лопнул один из котлов. Как следствие, пароход меньшего размера
отправился в путь, загруженный до ватерлинии
грузом, его каюты переполнены пассажирами - многие из
это лучшая, голубейшая кровь Миссисипи и Луизианы.

Какое бы огорчение ни вызвало это "противостояние" у полковника Армстронга -
и, возможно, у старшей из его дочерей - младшей это доставляет
радость. Ибо среди статистов , вынужденных проехать в
пароход с кормовым колесом - это мужчина, которого она встречала раньше. Не только встретились, но и
танцевали; и не только танцевали, но и были в восторге; настолько, что
воспоминания о той ночи, с ее соленым наслаждением, с тех пор часто
занимал ее мысли, будоража сладчайшими воспоминаниями.

Тот, кто произвел это приятное впечатление, - молодой плантатор по имени
Луис Дюпре. Луизианец по происхождению, следовательно, "креол". И
без малейшего намека на африканца; иначе он не был бы креолом _пур
санг_.

Английскому читателю, по-видимому, постоянно нужно быть в курсе этого,
неоднократно. В креольском, просто так называемом, нет примеси
негритянской крови.

Ни капли этого в жилах Луиса Дюпре; иначе Джесси Армстронг не смогла бы
танцевать с ним на балу в Натчезе; как и ее отец, падший
такой, какой он есть, позвольте ей составить ему компанию на пароходе по Красной реке.

В данном случае нет снисхождения со стороны
бывшего плантатора из Миссисипи. Он из Луизианы равен ему по социальному положению,
а теперь превосходит его по богатству на сотни, тысячи. Ибо
Луис Дюпре - один из крупнейших землевладельцев вдоль Ред-Ривер
плантации, в то время как его рабы насчитывают несколько сотен полевых рабочих и
домашняя прислуга: трудоспособные из обоих, не считая пожилых,
слабоумные и пиканини, более дорогостоящие, чем прибыльные.

Если в присутствии такого преуспевающего человека полковник Армстронг
с болью размышляет о своем собственном униженном положении, то с его дочерью дело обстоит иначе
Джесси.

Луис Дюпре прошептал ей на ухо нежные слова - речь, в которой говорилось,
что в ее распоряжении не только его земли, дома и рабы, но и
вместе с ними его сердце и рука.

Это всего лишь повторение того, что он сказал в ночь бала в Натчезе; его
импульсивная креольская натура тогда заставила его говорить так, как он чувствовал.

Теперь, скользя на пароход, он повторяет это предложение, более
искренне клавишей для ответа.

И он получает его в утвердительной форме. Перед тем, как "Красавица Натчеза" имеет
достиг пятидесяти километров от Красной река рот, Луис Дюпре и Джесси
Армстронги взаимно признались в любви, пожали друг другу руки, позволили губам
встретиться, а языки поклялись, что никогда больше не будут жить порознь. Это путешествие
, начатое на Миссисипи, будет продолжаться всю жизнь.

В их случае нет страха, что возникнет что-то, что помешает
осуществлению их надежд; нет сурового родителя, который встанет на пути к
счастью в их жизни. Из-за смерти отца и матери Луис
Дюпре уже давно освободился от родительской власти и является таким же
сам себе хозяин, как и своим многочисленным рабам.

С другой стороны, Джесси Армстронг свободна в своем выборе; потому что
она сделала правильный выбор. Ее отец дал готовое согласие; или, по крайней мере,
события сказали достаточно, чтобы гарантировать, что он это сделает.

Огромные паровые суда "высокого давления", которые курсируют по западным рекам
обитатели Америки имеют лишь очень слабое сходство с черными, длинными, низкими...
левиафаны с корпусом, которые бороздят соленые просторы океана. Пароход
по Миссисипи больше напоминает дом, высотой в два этажа, и,
нередко, что-то вроде третьего - обиталище помощников капитана и лоцманов.
Закругленное на корме строение продолговато-овальной формы
повсеместно окрашено в мелово-белый цвет; второй, или каютный, этаж имеет на
каждой грани ряд створчатых окон с венецианскими ставнями изумрудного цвета
зеленый. Они также служат наружными дверями в парадные покои - каждый
имеющие свои собственные. Внутренние, напротив них, ведут в главную
каюту, или "салон"; который простирается в продольном направлении почти по всей длине
судна. Узорчатое стекло складные двери разрезал его на три
отсеки; в дамскую каюту на корме, обеденный салон на миделе, с
третья дивизия вперед, содержащих офисного клерка и бар"," последний
посвящена мужчина пассажиров курить, пить, и, слишком часто,
азартные игры. Проход шириной около трех футов проходит вдоль внешней стороны
фасада, образуя балкон, ведущий к окнам парадных помещений. Это
обстановка с балюстрадой, под названием "отбойник", чтобы предотвратить неосторожное
пассажиров не будет заходить за борт. Выступ крыши, yclept
"ураганная палуба", служит тентом для этой непрерывной террасы,
затеняя ее от солнца.

Две огромные двойные дымовые трубы - "воронки", как их называют, - возвышаются над всем, извергая
непрерывный поток беловатого древесного дыма; в то время как меньший
цилиндр - "вытяжная труба" - периодически извергает пар, еще более белый,
пар; при каждом выбросе с хриплым лаем изрыгается, что может быть
слышно, как эхо разносится на многие лиги вдоль реки.

Видели с берега, как она проходит, пароход Миссисипи выглядит как
большой гостинице, или обителей много окон, плывут и перемещение
величественно--"хождение по воде как живая," как это было
описан поэтично. Некоторые из более крупных, принимая во внимание
их великолепное внутреннее убранство и, наряду с этим, роскошную
сервировку стола, вполне могут заслужить название, которое им часто присваивают, "плавучие
дворцы".

"Красавица из Натчеза" отличается только размерами, некоторым превосходством в великолепии и наличием
кормового колеса вместо боковых лопастей
с других лодок, замеченных в тех же водах. В качестве них у нее есть свой большой
центральный салон с дамской каютой на корме; по бокам расположены ряды
кают-компаний; окна с зелеными жалюзи; трап и
ограждение; двойные воронки, извергающие свое пушистое облако, и
скапливающаяся труба, кашляющая с регулярным повторением.

В вечерний час, после того как день остынет, можно выйти на балкон снаружи.
окна гостиной - приятное место, чтобы постоять, прогуляться или посидеть.
Особенно та часть его прилегает к корме, и
исключительно предана леди пассажиров-только с такой мужского пола
допускается, поскольку может претендовать на родство или залоговое удержание аналогичного интимного порядка.

В этот вечер - первый после выхода из порта - палуба на юте
маленького парохода занята несколькими людьми; они стоят и смотрят
на сцену, которая, как панорама, проходит перед их глазами. Жаркое
южное солнце скрылось за темным поясом кипарисового леса,
который образует, вдали и вблизи, линию горизонта Луизианы; в то время как мягкий
вечерний ветерок, наполненный смешанными ароматами _liquid ambar_ и
_magnolia grandiflora_, разносится вокруг них, как благовония, разбрасываемые
из кадильницы.

Несмотря на свои прелести, и прелесть, природа не долго
задержать saunterers снаружи. В это заклинание более мощным, и чтобы
многие из их более привлекательными. Время послеобеденное; столы в салоне самолета
убраны, лампы зажжены. Под сиянием ярких
люстр пассажиры сбиваются в группы и кружки;
одни - чтобы поболтать, другие - чтобы поиграть в _карту_ или _вингтон_; тут и там
одинокий человек, уткнувшийся в книгу; или пара, почти как
необщительный, вовлеченный в эгоистичную двойственность шахмат.

Снаружи задерживаются только трое; и из них только двое, кажется, делают это с
удовольствием. Они в нескольких шагах от третьей, которая теперь предоставлена самой себе:
потому что это женщина. Не то чтобы они не были с ней знакомы или
каким-либо образом хотели быть грубыми. Но просто потому, что ни один из них не может
уделить ни слова, ни мысли кому-либо, кроме их двух милых личностей.

Вряд ли нужно говорить, кто эта пара, настолько поглощенная друг другом.
Легко догадаться, что это Джесси Армстронг и Луис Дюпре. Молодой креол
красивые черты лица, черные глаза, смуглая кожа и темные вьющиеся волосы
внесли хаос в сердце младшей дочери Армстронга; время,
_en revanche_, ее цветовой гамме, красный, синий, и золотой провели
их в любовные столкнуться. Они влюблены друг в друга
до кончиков пальцев.

Пока они стоят, разговаривая тихим шепотом, глаза третьего человека
обращены к ним. И это только время от времени, и при этом
во взгляде нет ни капли ревности. Потому что это родная сестра Джесси, которая
дарит его. Независимо от того, что горит в груди Хелен, не эти, ни
их, имеет свой факел зажженный. Любовь, которая поздно занято ее сердце
был вырван оттуда, оставив его израненным и заброшенным. Это была
единственная любовь в ее жизни, а теперь раздавленная, ее никогда не возродить. Если
у нее и возникает мысль о вновь зародившемся счастье ее сестры, то только для того, чтобы
сравнить его со своим собственным несчастьем - противопоставить его свет радости
тени, окружающей ее саму.

Но на короткое мгновение она бросает на них мимолетный взгляд.
Помимо какого-либо чувства зависти, их счастливое общение вызывает в памяти
воспоминание, слишком болезненное, чтобы на нем останавливаться. Она вспоминает, как она сама
стояла и разговаривала таким же образом с тем, с кем она не может, не должна,
узнай больше. Чтобы не вспоминать болезненный сувенир, она отводит глаза
от эпизода с любовью и опускает их, чтобы посмотреть на реку.



ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.

СПАСЕНА СЕСТРОЙ.

Лодка медленно ковка вверх по его течению потока, его колеса в постоянном
революции, сбивание цвета охры воды в пену. Это, плавающее
позади, танцует и кипит на поверхности, образуя белый кильватерный след
с красным оттенком. В глазах Хелен Армстронг оно имеет вид
кровь-пена-такое существо оттенок ее мысли.

Созерцая его в течение времени, не приятно, а потом, обернувшись,
она понимает, что она одна. Влюбленные вошли в
кают-компанию, или дамскую каюту, или, возможно, перешли в общий
салон, чтобы принять участие в вечерних забавах. Она видит огни,
мерцающие сквозь решетчатые окна, и слышит гул голосов,
все веселые. Она не имеет ни малейшего желания присоединиться к этому веселью, хотя многие могут
желать ее. Внутри она, несомненно, стала бы центром
круга восхищенных; к ней обращались бы в изысканных речах, с мягкими фразами
лести. Она осознает это и держится от этого подальше. Странная женщина!

В ее нынешнем настроении речи утомили бы ее, лесть задела бы ее.
Она предпочитает одиночество; ей больше нравится шум, производимый постоянно вращающимся
колесом. В шуме воды есть созвучие с этим,
волнующим ее собственную грудь.

Наступила ночь; тьма опустилась на лес и реку, держа
обоих в своих черных объятиях. Вместе с этим родственное чувство охватывает ее.
мысль темнее ночи, мрачнее лесных теней. Это
то, что часто подталкивает к уничтожению; память о прошлом, которая,
делая будущее невыносимым, призывает к прекращению жизни. The
мужчина, которому она отдала свое сердце - первенца, всю его полноту -
сердце, из которого не может быть вторых крупиц, и она это знает - он
отнесся легкомысленно к подношению. Жертва грандиозная, столь же совершенная; сияющая
всеми интересами своей жизни. Жизнь, к тому же, редко кому
одаренная; женщина гордого духа, царственная и властная, неподвластная воздуху
красивая.

Она так о себе не думает, поскольку, перегнувшись через ограждение,
машинально скосив глаза на руль, наблюдает, как он разбрасывает
воду в брызги. Ее мысли полны не возвышенной гордости, а низменности
унижение. Отвергнутая им по чьим стопам пойдет она бросилась, так
нежно, так опрометчиво--Ай,--безоглядно отдавшись даже то, что женщина
считает наиболее дорогой и удерживает до кульминационного момента выдачи-в
слово, которое он говорит это!

Она высказала это Чарльзу Клэнси. Правда, только в письменной форме; но все же
в безошибочных выражениях и без всяких оговорок. И как он
отнесся к ним? Никакого ответа - даже отрицания! Только презрительное молчание,
хуже, чем откровенное презрение!

Неудивительно, что ее грудь полна огорчения, а чело пылает от
стыда!

И то, и другое может закончиться в одно мгновение. Шаг за низкие перила--глубоководный
в реку красным прокатки-сиюминутная борьба среди кипевшей
воды-не сохранить жизнь, но и уничтожить его-это, и все будет
за! Печаль, ревность, укоры разочарованная любовь--это гибельный
страсти, а все остальные одинаковы, могут быть комфортной, и настраивать на отдых, один
немного усилий-прыжок в небытие!

Ее нервы быстро натягиваются, чтобы принять это. Прошлое кажется
совсем темным, будущее еще темнее. Для нее жизнь утратила свое
очарование, в то время как смерть лишена своих ужасов.

Самоубийство в такой молодой, такой прекрасной, такой несравненно прелестной женщине, способной
очаровывать других, но уже не поддающейся очарованию самой! О чем страшно
подумать.

И все же она рассматривает его!

Она стоит близко к железной дороге, колеблющихся, нерешительных. Не задерживаясь
любовь к жизни, которая заставляет ее колебаться. И все же не страх смерти, даже
в той ужасной форме, которую она не может не видеть перед собой, перепрыгни она всего лишь
через эти легкие перила.

Взошла луна и теперь плывет по голубому пологу неба в полном сиянии
ее лучи ярко падают на гладь реки.
Через определенные промежутки времени лодка, придерживаясь более глубокого русла, прижимается вплотную к
любому берегу. Затем, как бушующие вихри установить плавающие а
стационарные журналы в движение, огромный ящер спит на них можно услышать
давая прорычав от злости за грубый возбуждающим, и качки в
тока с тупой и угрюмый плаш.

Она видит и слышит все это. Это должно потрясти ее нервы и вызвать
дрожь по всему телу.

Это не делает ни того, ни другого. Безысходность жизни заглушила страх смерти -
даже быть съеденной аллигатором!

К счастью, в этот момент нежная рука ложится ей на плечо, и
мягкий голос звучит в ее ушах. Они и есть рука, и голос ее
сестра.

Джесси, выйдя из ее государственный номер, уже скользили бесшумно вверх. Она видит
Хелен предрасположена, печальна и может отчасти угадать причину. Но она
мало подозревает, насколько близки были события к фатальной развязке, и мечтает
не о том отвлечении, которое вызвало ее появление.

"Сестра!" - говорит она успокаивающим тоном, ласково протягивая руки.
"почему ты остаешься здесь? Ночь холодная; и они говорят, что
атмосфера этой страны Ред-Ривер полна миазмов, лихорадки и
лихорадочно вытряхивать расческу из волос! Пойдем со мной в дом! В салуне собрались
приятные люди, и мы собираемся сыграть партию в
карты - _vingt-un_ или что-то в этом роде. Идем!"

Хелен оборачивается, дрожа от прикосновения, как будто чувствует себя преступницей.
и это была рука шерифа, положенная ей на плечо!

Джесси замечает странное, сильное волнение. Она не могла не сделать этого
так. Приписывая это самой отдаленной причине, о которой ей давно рассказали,
она говорит:--

"Будь женщиной, Хелен! Будь верен себе, как я знаю, ты будешь; и не
думай о нем больше. Для нас обоих открывается новый мир, новая жизнь.
 Забудь о прежних печалях, как и я. Вырви Чарльза Клэнси
из своего сердца и развей каждое воспоминание, каждую мысль о нем по ветру
! Я повторяю еще раз: будь женщиной - будь собой! Похорони прошлое и думай
только о будущем - об отце нашем!

Последние слова действуют как гальванический разряд, одновременно успокаивая, как
бальзам. Ибо в сердце Хелен Армстронг они затрагивают нежную струну -
струну сыновней привязанности.

И она вибрирует от прикосновения. Обвивая руками шею Джесси.
она плачет:--

"Сестра, ты спасла меня!"



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

СХВАЧЕННЫЙ ПРИЗРАЧНЫМИ РУКАМИ.

"Сестра, ты спасла меня!"

Произнеся непонятную речь, Хелен Армстронг
запечатлевает поцелуй на щеке своей сестры, одновременно орошая ее
своими слезами. Потому что сейчас она плачет - судорожно всхлипывает.

Возвращая поцелуй, Джесси выглядит немало озадаченной. Она не может
понять ни значения слов, ни странного тона, которым они были произнесены
. Точно так же она не может объяснить дрожь
по всему телу ее сестры, продолжающуюся, пока их груди соприкасаются.
соприкосновение.

Хелен дает ей некогда задавать вопросы.

"Идите в комнаты!" сказала она, крутя в другую, и толкает ее в сторону
двери гос-номер. Затем, настроив свой голос на жизнерадостность, она
добавляет:--

"Заходи и начинай игру в _vingt-un_. Я присоединюсь к тебе к тому времени, когда
ты перетасуешь карты.

Джесси, радуясь, что ее сестра в необычно радостном настроении, не возражает.
но скользит к двери каюты.

Как только она поворачивается спиной, Хелен снова поворачивается лицом к реке,
снова становясь у ограждения. Колесо все еще вращается, его
лопасти взбивают воду, превращая ее в пузыри и разбрасывая багрово-белые брызги
далеко по поверхности ручья.

Но сейчас у нее и в мыслях нет бросаться в бурлящий водоворот,
хотя она намеревается сделать это с помощью чего-нибудь другого.

"Прежде чем начнется игра в "Победу", - говорит она в качестве монолога, - у меня есть
здесь нужно раздать колоду карт, среди которых валет".

Говоря это, она вытаскивает пачку писем - очевидно, старых
- перевязанных кусочком голубой ленты. Одно за другим она вытаскивает их
освобождает от застежки, как будто раздает карты. Каждый, по мере его поступления
чистый, разорван прямо посередине и пренебрежительно выброшен в ручей
.

На дне пакета, после того как все письма были утилизированы
, находится нечто, кажущееся необычным. Кусок картона, портрет...
короче говоря, визитная карточка. Это портрет Чарльза Клэнси,
подаренный ей в один из тех дней, когда он нежно бросился к ее ногам
.

Она не рвет его надвое, так как письма у нее; хотя поначалу
это самое близкое к ее намерению. Какая-то мысль удерживает ее, она поднимает его
в свете луны, ее глаза на некоторое время останавливаются и пристально
просматриваю его. Болезненные воспоминания, зимы из них, проходят через ее душу,
отражаются на ее лице, в то время как она внимательно изучает черты лица.
они неизгладимо запечатлелись в ее сердце. Она в последний раз смотрит на них - не
с желанием запомнить, а с надеждой забыть - с возможностью стереть
этот образ того, кого она так долго любила, кому безумно поклонялась, со скрижалей ее памяти.
память, сразу и навсегда.

Кто может сказать, что промелькнуло у нее в голове в тот надвигающийся момент? Кто
мог бы описать опустошение ее сердца? Конечно, ни один автор романов.

К какому бы решению она ни пришла, какое-то время она, кажется, колеблется
привести его в исполнение.--

Затем, подобно эху, слышимому среди ряби волн, возвращаются к ее уху
слова, недавно сказанные ее сестрой--

"Давайте думать только о будущем - о нашем отце".

Эта мысль заставляет ее решиться; и, выйдя за крайний предел, который позволяет
ограждение, она бросает фотографию на лопасти
вращающегося колеса, при этом говоря--

"Прочь, образ того, кого когда-то любили, - образ человека, который оказался лживым!
Будь раздавлен и разбит, как он разбил мое сердце!"

Они сказали, что избегает ее, на давая упасть кусок картона, много
напоминает приглушенный крик,--сдавленно рыдать от тоски, как только мог
приходят от того, что она только что говорил-разбитому сердцу.

Когда она поворачивается, чтобы вновь войти в кабину, она оказывается плохо подготовлен для принятия
части, или на отдыхе, в игре в карты.

И она тоже. Этот раунд _vingt-un_ никогда не будет сыгран
по крайней мере, с ней в качестве одного из игроков.

Все еще наполовину обезумевшая от агонии, через которую прошла ее душа -
следы которой, как ей кажется, должны быть заметны на ее лице - перед
появившись в ярко освещенном салоне, она огибает
угол дамской каюты, намереваясь войти в свою собственную каюту
через наружную дверь.

Стоит только задержаться на мгновение перед зеркалом, чтобы привести себя в порядок
платье, заплетение волос - возможно, выражение лица - все это
вещи, которые мужчинам могут показаться тривиальными, но женщинам важными - даже в
час печали и отчаяния. Не вините их за это. Это но
инстинкт-основная забота об их жизни, тайные пружины их
мощность.

В ремонт свой туалет, Хелен Армстронг, но после
пример ее пола.

Она не следует ему слишком далеко - даже настолько, чтобы добраться до своего
зеркала или даже до своей каюты. Прежде чем войти в него, она
останавливается у двери и останавливается, повернув лицо к берегу реки
.

Лодка, лавируя по течению, причалила близко к берегу; так близко
что высокие лесные деревья отбрасывают тень на ее след - кончики их ветвей
почти касаются штормтрапа. Это кипарисы, увитые гирляндами
седобородого мха, который свисает, как покрывало на смертном ложе. Она
видит одного из них, опустошенного, вытягивающего вперед голые конечности, побелевшие от
погода, иссушенная и суставчатая, как руки скелет.

Это призрачное зрелище вызывает у нее странные мысли, когда под ясными
лунными лучами пароход проплывает мимо этого места.

Это облегчение к ней, когда лодка, скользя дальше, вернется в
тьма.

Только на мгновение; ибо там, в тени кипарисов, освещенных
вспышками светлячков, она видит, или ей это кажется, лицо! Это
этого человека--его последний в ее мысли, Чарльз Кленси!

Это среди деревьев высоко, на уровень с ураганной палубе.

Конечно все может быть но фантазии? Клэнси тоже не мог быть там, в
на деревьях или на земле. Она знает, что это всего лишь обман ее чувств.
иллюзорное видение - такое, какое иногда бывает у ясновидящих.
они обманывают самих себя.

Иллюзия это или нет, но у Хелен Армстронг нет времени размышлять об этом. Прежде чем
лицо ее ложного возлюбленного исчезает из поля зрения; пара рук, черных,
жилистых и негнущихся, кажется, тянутся к ней!

Больше, чем кажется; это реальность. Прежде чем она успевает сдвинуться с места или
предпринять попытку уклониться от них, она чувствует, как ее грубо хватают за
талию и поднимают в воздух.



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.

ВВЕРХ И ВНИЗ.

Что бы ни вознесло Хелен Армстронг ввысь, время держит ее в подвешенном состоянии.
Всего на несколько секунд, в течение которых она видит, как лодка проплывает под ней,
и ее сестра бросается к кормовому поручню, издавая крик
в ответ на ее собственный.

Прежде чем она сможет повторить пронзительный крик, что, схватив ее за расслабляет
ее держать, отпустить ее совсем, и она чувствует себя падения, как
с большой высоты. За ощущением головокружения следует
шок, который почти лишает ее сознания. Это всего лишь падение,
прерванное погружением в воду. Затем в ушах у нее стучит, раздается
удушье в горле; короче говоря, ощущение, предшествующее утоплению.

Несмотря на ее поздние мысли о самоубийстве, инстинктивное отвращение к
смерти сильнее, чем ее усталость от жизни, и она инстинктивно стремится
предотвратить это.

Она больше не кричит; она не может; ее горло наполнено водой из
мутного ручья. Она душит, как будто петля затягивается вокруг
ее шеи, все туже и туже. Она не может ни говорить, ни кричать, только
нырять и бороться.

К счастью, при падении юбка ее платья разлетелась, как
парашют уменьшил скорость спуска. Он все еще растянут,
не дает ей утонуть. Поскольку она не умеет плавать, он не выдержит ее долго.
он сам становится тяжелым из-за воды.

Ее дикий крик, что ее сестра отвечает, последнее еще
продолжение в ужасе повторения--уже вызвали пассажиров с
седан, толпа сбор на корме-охранников.

"Кто-то за бортом!" - этот крик разносится по всему судну.

Он достигает ушей лоцмана, который немедленно звонит в стоп-сигнал,
в результате чего весла приостанавливают вращение и приводят лодку к остановке.
практически мгновенная остановка. Сильное течение, против которого они
утверждая, делает движение легким исполнения.

Крик, "один за бортом!" - это быстро последовал еще один из
более конкретное значение. "Это дама!"

Это объявление усиливает чувство сожаления и тревоги. Нигде
в мире больше шансов сделать это, чем среди рыцарской духов точно
для пассажиров по Миссисипи пароход. Слышно с полдюжины голосов
одновременно спрашивают не "кто эта леди?", а "где?" в то время как
видно, как несколько человек снимают пальто, словно готовясь выйти на улицу.
вода.

Первым среди них является молодой креол Дюпре. Он знает, кто эта дама
. Другая дама встретила его в отчаянии, восклицая--

"Это Хелен! Она упала или прыгнула за борт ".

Двусмысленность выражения кажется странной; действительно, непонятной для
Дюпре, как и для других, кто это слышит. Они приписали это непоследовательности,
возникшей из-за шока от неожиданной катастрофы.

Это ее причина, только частично: есть что-то еще.

Сбитая с толку, наполовину обезумевшая, Джесси продолжает кричать.:

"Моя сестра! Спасите ее! спасите ее!"

"Мы попытаемся; покажите нам, где она", - отвечают несколько человек.

- Там... там... под тем деревом. Она была в его ветвях наверху, потом
упала в воду. Я слышал звук падения, но не видел ее.
после. Она пошла ко дну. Милосердные небеса! О Елена! где
ты?

Люди озадачены этими бессвязными речами - как пассажиры
наверху, так и лодочники на нижней палубе. Они стоят, как будто зачарованный.

К счастью, один из бывших сохранил присутствие духа, а заодно
с его прохладой. Это молодой плантатор, Дюпре. Он не остается до конца
ее речи, а перепрыгивает через охранников и плывет к указанному месту
.

"Храбрый парень!" - так думает Джесси Армстронг, восхищаясь своим возлюбленным.
возлюбленный почти заставляет ее забыть об опасности, грозящей ее сестре.

Она стоит, как и все остальные на пароходе, и смотрит серьезными
глазами. Ее глаза больше; они сверкают лихорадочным возбуждением, с
взглядами, полными тревоги, а иногда и пристального страха.

Неудивительно, что это так. Луна опустилась до уровня
верхушек деревьев, и дно реки покрыто темной тенью; еще темнее у
берега, где сейчас дрейфует лодка. Но маленький шанс отличиться
объект в воде-меньше за одно плавание на поверхности. И
река глубокая, течение быстрое, "плес", в котором они находятся, полон
опасных водоворотов. Кроме того, это место, как всем известно, кишит -
любимое место обитания этой отвратительной рептилии аллигатора, с
не менее страшная рыба-гар - акула, обитающая в Юго-западных реках. Все
сие в мысли Джесси Армстронга.

Среди этих опасностей являются два самых дорогих для нее на Земле; ее сестра,
ее любовник. Неудивительно, что ее опасения превращаются почти в агонию!

Тем временем на пароходную шлюпку был набран экипаж, и ее так же быстро отпустили.
что и можно было сделать. Судно гребут к тому месту, где пловца видели
в последний раз; и все взгляды устремлены на него, все уши прислушиваются, чтобы
уловить любое слово приветствия.

Недолго им осталось слушать. С затененной поверхности доносится
крик: "Спасены!"

Затем грубый голос лодочника, говорящий:

"Все в порядке! Мы схватили их обоих. Бросьте нам веревку.

Ее бросают готовые руки, после чего раздается команда: "Подтягивайся!"
в воду!

Фонарь, высоко поднятый над пароходом, направляет свои лучи вниз, на
лодку. Лежащую на его носу фигуру женщины в
платье, когда-то белое, теперь выцветшее и с него капает. Ее голову поддерживает
мужчина, на скудной одежде которого видны такие же пятна.

Это Хелен Армстронг, поддерживаемая Дюпре.

Она кажется безжизненной, и первый взгляд ее тянет тревожно
возгласов от тех, кто стоит на пароход. Ее сестра испускает
мучительный крик; в то время как ее отец дрожит, беря ее на руки,
и шатается, когда несет ее в ее каюту, полагая, что несет всего лишь
труп!

Но нет! Она дышит; ее пульс бьется; губы шевелятся в тихом шепоте; ее
набухающая грудь демонстрирует признаки возвращающегося оживления.

По счастливой случайности, среди пассажиров может оказаться врач;
который после введения общеукрепляющих средств объявит, что она вне опасности.

Это сообщение вызывает всеобщую радость на борту судна - ее разделяют как экипаж, так и
пассажиры.

Только об одном остается печалиться. Это Джесси: ее сердце
болит от подозрения, что _ ее сестра пыталась покончить жизнь самоубийством_!



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

СОН УБИЙЦЫ.

В ночь после убийства Клэнси Ричард Дарк не спит.
крепко - вообще редко.

Его бодрствование вызвано не угрызениями совести; в его душе нет такого чувства.
душа. Это происходит от двух других причин, совершенно разных сами по себе,
диаметрально отличных; ибо одна из них - страх, другая - любовь.

Размышляя о совершенном им преступлении, он боится только его
последствий для себя; но, размышляя о том, что побудило его совершить это,
его страх уступает место страшной ревности; и, вместо раскаяния,
злоба завладела его сердцем. Не менее горько, что мужчина
и женщина, которые заставили его ревновать, никогда больше не смогут встретиться. Ибо в этот час
он знает, что Чарльз Клэнси лежит мертвый в промозглом болоте; в то время как, прежде чем
на рассвете следующего дня Хелен Армстронг отправится в путешествие
, которое должно увести ее из этого места, далеко и навсегда.

Единственное утешение, которое он извлекает из ее ухода, это то, что она тоже будет
размышлять злобно и горько, как и он сам. Потому что Клэнси не
его встреча с ней, считая отказ в связи с
ложь на себя производство--история креольский девочка.

Тем не менее, это дает ему лишь слабое утешение. Она все равно уйдет от него.
И, возможно, он никогда больше не увидит ее. Ее красота никогда не будет принадлежать ему.
его соперник; но и она не может принадлежать ему, даже если случай может привести его
в Техас, или по замыслу он должен отправиться туда. С какой целью?
он? Теперь он больше не может строить воздушные замки, основывая их на
власти кредитора над должником. Этот пузырь лопнул, оставив ему только
отражение, насколько иллюзорным оно было. Хотя для его гнусных
целей она оказалась слабой, как паутина, маловероятно, что полковник
Армстронг когда-нибудь снова попадется в такую ловушку. Сломленные люди
будьте осторожны и избегайте приписывать себе заслуги во второй раз.

И все же Ричард Дарк не понимает этого. Ослепленный страстью, он
не видит ничего невозможного, и уже мысли о будущих разбирательствах
начинают смутно мелькать в его голове. Они слишком далеко, чтобы быть
остановился на вот. На эту ночь у него достаточно, чтобы занять сердце и
мозг, чтобы как на дыбу и растягивают, так напряженно, чтобы сделать
продолжительный сон невозможно. Лишь на несколько секунд за раз он
познает сладкую бессознательность дремоты; затем, внезапно начиная
просыпаться, чтобы снова стать жертвой раздражающих размышлений.

На какой бок он ни повернется, как ни положит голову на подушку, в его ушах, кажется, постоянно звенят два звука
первый, женский голос, который говорит
отрицающее слово "Никогда!" - другое, собачий лай, который, кажется,
настойчиво говорит: "Я требую мести за моего убитого хозяина!"

Если в первую ночь после его гнусного поступка страхи и ревнивые
фантазии сменяют друг друга в душе убийцы, то во вторую ночь все
по-другому. Ревность больше не занимает места в его мыслях, страх
полностью завладел ими. И не пустяковый страх перед каким-то далеким
опасность, зависящая от шансов и непредвиденных обстоятельств, но реальная и близкая,
кажущаяся почти несомненной. Все события дня обернулись против него.
Поведение собаки Клэнси не только навело подозрение на
него, но и дало почти убедительные доказательства его вины; как будто
"лай бессловесного животного" были правдивыми показаниями, произнесенными на скамье подсудимых.
место для свидетелей!

Этому делу нельзя и не будет позволено так остановиться. Подозрения
ищеек примут более определенную форму, завершившись обвинением, если
не фактическим актом его ареста. Он чувствует себя убежденным в этом.

Следовательно, в эту вторую ночь не обычное предчувствие
не дает ему уснуть, а одно из самых сильных, сродни абсолютному ужасу.
Ибо к страху перед ближними добавляется еще кое-что...
страх перед Богом; или, скорее, перед дьяволом. Его душа теперь встревожена
страхом перед сверхъестественным. Он увидел Чарльза Клэнси, распростертого мертвым под
кипарисом - был уверен в этом, прежде чем покинуть это место. Вернувшись к
нему, что он увидел?

Для него, больше, чем для кого-либо другого, пропавшее тело является загадкой. Это было
озадачивающим, беспокоящим его на протяжении всего дня, даже когда его
кровь бурлила в жилах, а нервы были натянуты от возбуждения. Теперь, ночью, в
темные, безмолвные часы, когда он размышляет об этом, это больше, чем
озадачивает, больше, чем беспокоит - это внушает ему благоговейный трепет, ужас.

Напрасно он пытается успокоиться, строя догадки, основанные на
естественных причинах. Даже они не могли принести ему особой пользы; ибо, будь
Будь Клэнси мертв или все еще жив - ушел ли он с земли
или его подняли с нее трупом - для него, Дарка, опасность будет
почти равной. Не совсем. Лучше, конечно, если бы Клэнси был мертв, ибо
то есть будет, но косвенные доказательства вины, и, несомненно, не
достаточные для его осуждения?

Он мало подозревает, что в тот же час, пока он так рассеянно размышляет, люди взвешивают доказательства, о которых он не знает; или что, в то время как он сам находится в таком состоянии.
размышляя, люди взвешивают доказательства, о которых он не знает; или что, в
еще час, и они будут в пути, чтобы сделать его своим пленником.

Несмотря на все его незнание этого, у него есть предчувствие опасности, возникшее
из сознания своего преступления. Это, и никакого чувства раскаяния,
или раскаяния, заставляет его подвергать себя допросу, несколько раз
повторенному:--

"Какого дьявола я это сделал?"

Он сожалеет о поступке, не потому, что горюет по своей вины, но позиция
он поместил его в один из страшусь опасности, не преимущество,
нечего компенсировать его за совершение преступления. Неудивительно, что он спрашивает, во имя
дьявола, почему он это сделал!

Теперь он наказан за это; если не из-за угрызений совести, то
из-за трусливого страха. Он чувствует то, что другие преступники чувствовали раньше -
то, что, будем надеяться, они когда-нибудь почувствуют - как тяжело спать
сном убийцы или лежать без сна на кровати убийцы.

На последнем лежит Ричард Дарк; с этой ночи он совсем не спит.
С того часа, как он удалился в свою комнату, и до наступления утреннего рассвета
прокрадываясь в окно, он ни разу не сомкнул глаз; а если и сомкнул, то не в
сладком забвении дремоты.

Он еще вертится на диване, потирая в капризный задержания,
когда дневной свет врывается в его спальню, и показывает его освещать
пол. Это мягкий голубой свет Южного утра, которое, как правило,
входит в сопровождении птица музыка--песни из дикого леса соловьи
смешиваясь с внутренним голосам не так мелодичен. Среди них резкий
"визг" цесарки; более звучный крик индейки
"обжора"; крик гусыни, всегда как в агонии; более веселый.
кудахтанье курицы-несушки с еще более жизнерадостными нотками ее голоса.
лорд-Шантеклер.

Все эти звуки слышит Дик Дарк, как приятные, так и неприятные.
И те, и другие кажутся ему одинаковыми в это утро, на второе после убийства.

Гораздо более неприятными, чем предыдущие, являются некоторые другие звуки, которые приветствуют его слух
когда он лежит и слушает. Звуки, которые, внезапно обрываясь, сразу же
прекращают пение лесных птиц и перекличку домашних птиц на ферме
.

Они бывают двух видов: во-первых, стук лошадиных копыт, во-вторых,
треск и лязг мужских голосов. Очевидно, их несколько,
говорящих одновременно, и все в одинаковом тоне - это о гневе, о
мести!

Сначала они кажутся на некотором расстоянии, но, очевидно, приближаются.

Вскоре они приближаются к жилищу, их громкие голоса
отражаются от его стен.

Убийца больше не может оставаться на своем ложе. Слишком хорошо знает, что он
что за шум, его виновность сердца догадываясь об этом.

Вскочив на ноги, он скользит по комнате, и приближается к
окно-осторожно, потому что в страхе.

Его конечности дрожат, когда он отдергивает занавеску и выглядывает наружу. Затем почти
отказывается поддержать его: ибо во дворе он видит полдюжины
вооруженных всадников и слышит, как они сердито переговариваются. Один во главе их
он знает, что это шериф округа; рядом с ним его заместитель, и
позади пара констеблей. Вслед за ними двое мужчин, в которых у него есть основания
верить, будут его самыми решительными обвинителями.

У него нет времени разбираться, потому что, как только они въезжают за ограду,
всадники спешиваются и направляются к дверям жилища.

Менее чем через шестьдесят секунд они стучатся в дверь его спальни.
Требуя впустить их.

Нет смысла отказывать им, поскольку их обитатель прекрасно знает - даже не спрашивая--

"Кто там?"

Вместо этого он говорит с дрожащим акцентом--

"Войдите".

Немедленно после, он видит дверь распахнулась, и заполнение ее
контуры--рослая фигура шерифа Миссисипи; кто, как он
стоит на пороге, говорит, в полный голос, с интонациями юридических
полномочия:

"Ричард Дарк, я вас арестовываю!"

"За что?" - машинально спрашивает преступник, дрожа в своей рубашке.

"За убийство Чарльза Клэнси"!



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

ОХОТНИКА на ЕНОТОВ МУЧАЕТ СОВЕСТЬ.

В ночь, предшествующую аресту Ричард темный, другой человек, не так много
стержней далеким, лежит без сна, или, по крайней мере, теряет более половины своей
принято измерять сна.

Это енот-охотник. В его случае тревожащей причиной является _ _
совесть; хотя его преступление сравнительно легкое и вряд ли должно
лишать его покоя. Этого не было бы, будь он закоренелым грешником;
но Синий Билл - полная противоположность; и хотя временами он жесток к
"куни", в основном, милосерден, его грудь переполнена
молоком человеческой доброты.

В ночь, следующую за избалованной охотой на енота, он спал крепко
достаточно, его разум не был отягощен признанием Фиби. Кроме того,
тогда у него не было достоверных сведений о том, что было совершено убийство или о том, что
кто-либо вообще был убит. Он знал только, что были выстрелы и сердитые слова
, напоминающие драку между двумя мужчинами; один - его молодой хозяин;
другой, как он предположил, Чарльз Клэнси. Правда, первое, пронесшееся мимо
в таком стремительном темпе, казалось, доказывало, что роман имел трагический
конец.

Но об этом он, Синий Билл, мог только догадываться; и, надеясь, что
_денуэмент_ окажется не таким уж плохим, как показалось сначала, он тоже не был таким
встревоженный тем, что позволил этому нарушить его ночной сон.

Утром, когда, как обычно, тяпку в руки, он отправляется за границу, чтобы его день
работа, никто не заподозрил его в том, что в депозитарий тайна так
знаковое. Он всегда был известен как самый веселый из рабочей бригады - его
смех, самый громкий, продолжительный и веселый, разносился по всей плантации
полям; и именно в этот день он звучит своим обычным
жизнерадостность.

Только в более ранние часы. Когда в середине дня поступает сообщение
место, где работают рабы, о том, что был убит человек - этот,
Чарльз Клэнси - охотник на енотов, вместе с остальными членами банды,
бросает мотыгу; все объединяются в крике сочувствующей скорби. Ибо
все они знают молодого "месье Клэнси"; уважают, многие из них любят
его. Он привык встречать их приятными взглядами и
обращаться к ним с добрыми словами.

Новости производят на них тягостное впечатление; и с этого момента
хотя их задача должна быть продолжена, больше нет
жизнерадостность на хлопковом поле. Даже их разговор приглушен или
ведется в приглушенном тоне; слышен только стук мотыг, поскольку их стальные
лезвия время от времени звякают о "доник".

Но в то время как его товарищи по работе молчат из-за горя, Синий Билл
потерял дар речи по другой причине. Они слышат только, что молодой
Мистер Клэнси был убит - убит, как говорится в отчете, - хотя он
знает, как, когда, где и _ кем_. Это знание доставляет ему вдвойне
беспокойство; ибо, скорбя так же сильно, возможно, больше, чем кто-либо другой, о
Смерть Чарльза Клэнси, у него есть опасения за свою собственную жизнь, и на то есть веские причины
.

Если по какой-то зловещей случайности МАССР член должен ознакомиться с тем,
он бывал свидетелем, что быстрое отступление среди деревьев, он,
Синий законопроекта, было бы оперативно положить где его язык никогда не может дать
показания.

В полном сознании своей опасности он решает не связывать себя никакими обязательствами
путем добровольного признания того, что он видел и слышал; но похоронить эту
тайну в своей собственной груди, а также настаивать на том, чтобы она была таким образом похоронена внутри
в лоно своей лучшей половины.

В этот день Фиби нет на поле вместе с рабочей бригадой, что
вызывает у него некоторое беспокойство. Охотник на енотов может доверять своей жене
привязанности, но не настолько уверен в ее благоразумии. Она может сказать
что-нибудь в "четвертаке", чтобы скомпрометировать его. Одно слово - малейший
намек на то, что произошло - может привести к тому, что его допросят и он
сознается; с применением пыток, если подозревается правда.

Неудивительно, что в остальное время дня Синий Билл выглядит
рассеянным и окучивает табачные растения небрежной рукой, часто
обрывая листья. К счастью для него, его коллеги по работе
не в настроении, чтобы соблюдать эти капризы, или сделать запрос на
причины.

Он радовался, когда бум вечерней колокол сзывает их к
"большой дом".

Снова в разгар своих пикников, рядом с Фиби, он
вновь предостерегает ее "не распространяться о столь зловещем
предмете".

За ужином они вдвоем обсуждают события дня - Фиби в роли
рассказчицы. Она рассказывает ему обо всем, что произошло - о поисках и
связанных с ними происшествиях, которые достигли плантации
Дарков; о том, как и старый, и молодой хозяин принимали в этом участие, поскольку
вернулась домой. Она добавляет, по ее собственному наблюдению, что мистер Дик выглядел
"как испуганная берри, с белыми щеками, как у старой самки опоссума".

"Именно так он и должен выглядеть", - таков ответ мужа.

После чего они заканчивают свой скромный ужин и снова отправляются отдыхать.

Но в эту вторую ночь ужасная тайна, которую они разделяют, не дает им обоим
уснуть. Ни один из них даже не сомкнул глаз.

Когда наступает утро, они вздрагивают от странных звуков в негритянском доме.
четверть. Это не обычные звуки, возникающие в результате восстания
их товарищи-рабы - хор голосов, в шутку и веселый смех.
Напротив, это шум серьезного тона, с криками, которые говорят о
бедствии.

Когда енот-охотник тянет вернуться к нему в дверь, и смотрит вперед, он видит
нет шума снаружи, и вскоре рассказал свою причину. Один из его
парень-холоп, выходит вперед, говорит:--

"Мистер Дик, я арестован шерифом. Они обвинили его в убийстве".
"Мистер Чарл Клэнси".

Охотник на енотов выбегает из дома и поднимается в большой дом.

Он достигает его как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ричард Дарк садится на лошадь, и
уводят с места, с каждой стороны его охраняет по человеку.
Все знают, что он идет пленником.

С чувством облегчения Синий Билл спешит обратно к себе домой,
где он сообщает о случившемся жене, которая с тревогой ждет его.

"Фиби, девочка, - добавляет он поздравительным шепотом, - дар больше не так опасен, как кажется"
нам больше нечего бояться. Я вижу Сайма Вудли среди
мужчин; и этот ниггер знает, что он убьет меня своим пуртекшуном, что бы я
ни делал. Итак, я, Джесс, решила привести себя в порядок перед отъездом,
и рассказать все, что я слышу и вижу, помимо доставки того письма и
фото. Что вы видите на самом деле? Пик равнинный, и ничего страшного в этом нет.
мучнисто-каштановый."

"Мои взгляды-это Ден, де сказав Оби-де troof. Оле темный Эф может пороть нас
пока дар не кусочек кожи оставленные на наши голые спины. Я возьму свою
ответственность поделитесь Обь-Де -', а наполовину Обь-де-башка'. Да, Билл,
Я так хотела не дать. Но пусть все останется по-прежнему - все по-прежнему, и "
ничего, кроме всего по-настоящему".

"Когда это будет сделано. Фиби, ты прелесть. Поцелуй меня, старина. Если
понадобится, мы умрем вместе ".

И два их черных лица соприкасаются, как и груди; оба
избиение с гуманностью, которая могла бы посрамить более белокожих.



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.

БЕСЦЕРЕМОННЫЙ ОБЫСК.

Арестованный Ричард Дарк доставлен в тюрьму. Это не в Натчезе, а в
менее примечательном месте; городском суде графства, в пределах
которого находятся плантации Дарк и Армстронг. Он там
передан под опеку Джо Харкнесса, тюремщика.

Но немногие, кто помогал при аресте, сопровождают его к месту заключения
только помощник шерифа и пара констеблей.

Сам шериф вместе с остальными не покидает дом Эфраима Дарка.
помещения до проведения их тщательного осмотра в поисках
улик против обвиняемого.

Этот долг исполнен, не считаясь с чувствами владельца, который
следует за ними из комнаты в комнату, то по-детски плача, то отчаянно
ругаясь.

Его слезы и клятвы одинаково игнорируются.

Искатели не испытывают к нему сочувствия в час его скорби. Некоторые
даже втайне радуются этому.

Ефраим Дарк не южанин, _pur sang_; и, хотя без
малейший душок аболиционизм-на самом деле очень даже наоборот-он всегда
был непопулярен в районе; так нелюбимый плантатор и "бедных
белый". Многие из них были его должниками и чувствовали на себе его железную руку
как и Арчибальд Армстронг.

Кроме того, некоторые из них, которые сейчас находятся вокруг его дома, присутствовали двумя днями ранее
на плантации Армстронга; видели, как его заведение было разгромлено, его товары
и движимое имущество конфисковано, его дом пришел в запустение.

Зная, кем все это было сделано, с плохо скрываемым удовлетворением, они
теперь видят, как _аркана_ жилища Эфраима Дарка выставлена на всеобщее обозрение.
пристальный взгляд; он сам унижен гораздо больше, чем человек, которого он сделал бездомным.

Без дальнейших церемоний, чем было показано при задержании, выполните
Шериф и партийных изучить отцовский особняк его арестовали, грубо
разграбив его от подвала до чердака; хозяйственные постройки, а также, даже
основания и сад.

Их поиски вознаграждаются скудно. Все, что у них есть, что может пролить свет
на предмет расследования, - это двуствольное ружье Ричарда Дарка,
а также одежда, которая была на нем в день, ставший роковым для Клэнси. На них нет крови.
но пока они ищут ее, что-то попадает им в поле зрения.
почти такое же значение имеет борьба.

Через пальто-юбка-это отверстие, рваные, и сделаны недавно. Несколько
произнести его-пулей отверстие; Далее объявлении мяч был
выписан из винтовки.

Для некоторых, особой открытие!

Но, как и все остальные, которые были созданы, служит только для того, чтобы сбить их с толку
. Это скорее в пользу обвиняемого; придает окраску идее,
что между ним и Клэнси произошла драка с выстрелами
с обеих сторон. Возникает вопрос: "Было ли это справедливо?"

В качестве отрицательного ответа приводится немного дополнительных доказательств, которые гласят
в отношении обвиняемого. В пальто, с перфорированной юбкой, _не_ с
той, что носили его на день раньше, когда из-оказание помощи в поиск;
а это что у него, в день, предшествующий, когда Клэнси пришел не
дома. Прислуга Ефремова Темный, на время сурово допрашивали, и
в сторону, раскрыть этот факт; не знают, как сильно их мастер, возможно, желание
их не скроешь.

Все-таки это не много. Человек может иметь множество причин для изменения его
пальто, особенно для платья из двух разных дней. Было бы
ничего, но для совместного обстоятельства выстрела через
Юбка. Это делает его значительным.

Еще один элемент интеллекта, еще более подозрительный характер, полученные
из слуг, которого Стерн вопрошающие не оставить им никакого шанса
кривить душой. Действительно, ужас, как не старайся.

Их молодые "МАССР Дик" на другую пару ботинок за день он
ходили на охоту, от тех, которые носили его, когда, вчера, он пошел
поиск.

Последние находятся в руках шерифа, но первые пропали без вести -
их нигде не могут найти, ни в доме, ни около него!

Все поиски оказываются бесполезными. И это не странно; поскольку один
находится в боковом кармане сюртука Сайма Вудли, другой имеет аналогичное место.
находится в кармане Неда Хейвуда.

Двое охотников, "проводя разведку" порознь, обнаружили сапоги, густо покрытые
грязью, спрятанные под кучей кустарника в глубине персикового сада
. Даже шериф не знает, что оттопыривает полы пальто
у двух жителей лесной глуши.

И ему не говорят ни там, ни потом. Сайм преследует цель сохранить эту тайну
для себя и своего компаньона; он раскроет ее только тогда, когда придет время
сделать ее более доступной.

Дело об аресте и последующих действиях окончено, шериф и его
группа удаляется с плантации Эфраима Дарка, оставляя ее владельца в
состоянии бешеного недоумения.

Они направляются прямо в коттедж миссис Клэнси; не для того, чтобы остаться там, а в качестве
отправной точки, чтобы возобновить поиски тела ее сына, отложенные
со вчерашнего вечера.

Они не говорят ей об аресте Дика Дарка. Она в своей комнате
на кушетке - настолько подавлена бедствием, о котором уже известно
ей, что они боятся упоминать об этом.

Лечащий врач говорит им, что любое дальнейшее откровение
об этом печальном событии может оказаться для нее фатальным.

Снова ее соседи, теперь в большем количестве, уходят в лес, одни
пешком, другие верхом. Как и накануне, они разделяются на
разные группы и разбегаются в разных направлениях. Хотя и не раньше, чем
в конце концов, они вернулись к залитому кровью месту под кипарисом и
возобновили изучение пятен. Темнее, чем накануне,
теперь они больше похожи на чернила, чем на кровь!

Колено cypress, из которого Вудли и Хейвуд "выдолбили"
гладкоствольную пулю, также исследовано, отмечено ее положение. Попытки предпринимаются
созданный для того, чтобы делать из этого выводы, хотя и с безразличным успехом.
Правда, он говорит сказка; и, судя по крови вокруг дырки от пули,
что их все видели, трагическим, хотя и не может само по себе
дать толкование.

Несколько человек задерживаются в этом месте, теперь их выслеживают и жестко топчут их ноги
идущие и приходящие. Большее количество переходит по запросам, в
разбросанные сторон из шести или восьми в каждой, проводя его за много миль
вокруг.

Они полюс и перетащите крик поблизости, а другим на большем расстоянии;
проникните в болото как можно дальше, или, вероятно, там может быть мертвое тело
для маскировки перенесите его. В его полутемных закоулках они не обнаруживают ни одного тела,
живого или мертвого, никаких следов человеческого бытия, ничего, кроме любящих уединение
цапли, птицы-змеи и чешуйчатого аллигатора.

В ходе поисков этого второго дня они не обнаруживают ничего нового, что могло бы либо пролить
дополнительный свет на совершение преступления, либо помочь им в
обнаружении трупа.

Это но неудовлетворительный доклад принять обратно к матери
пропал человек. Наверное, лучше для нее, она никогда не получит его?

И она никогда этого не сделает. Прежде чем он может достигнуть ее ушей, это уже за гранью слуха
звук. Гром небесный не мог разбудить Миссис Клэнси из сна
в которую она упала. Ибо это не мгновенная потеря сознания, но
холодный бесчувственный сон Смерти.

Долго терпел мучения несчастье, тем более недавнее вдовство,
и, вот, это новое утраты утери, единственный сын ... эти накопленные
испытания доказали, слишком много для прочности ее женщины, в последнее время быстро
не.

Когда в вечерний час поисковики, возвращаясь, приближаются к
покинутые жилища, они слышат звуки, которые говорят о какой-то ужасной
катастрофа.

В ночь перед их уши были тотчас же, хотя в тонах
несколько по-другому. Затем голос вдовы возвысился в плаче.;
теперь его вообще не слышно.

Какая бы тайна там ни была, она вскоре рассеивается. Женщина выходит
на крыльцо и, подняв руку в знак внимания, говорит
печальным торжественным голосом,--

"Миссис Клэнси мертва!"



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.

ХАРАКТЕРНЫЕ ТРЕКИ.

"Миссис Клэнси мертва!"

Простая, но торжественная речь производит впечатление на собравшихся
жителей лесной глуши трудно описать. Все считают это двойным убийством.;
ее смерть вызвана смертью ее сына. Один и тот же удар убил обоих.

Это заставляет их еще больше стремиться найти виновного в этом преступлении,
поскольку оно имеет двоякие последствия; и теперь, больше, чем когда-либо, их мысли
обращаются к Дику Дарку и сосредотачиваются на нем.

Поскольку сообщение о смерти миссис Клэнси завершает события
того дня, можно предположить, что после этой кульминации ее соседи,
убедившись, что больше ничего нельзя сделать, вернутся в свои дома.

Это не принято в лесной глуши Америки или у любого другого народа
сердца которых бьются в соответствии с лучшими инстинктами человечества. Только
в странах Старого света, находящихся под тираническим правлением, где они были
раздавлены, такой эгоизм может преобладать.

Ничего из этого вокруг Натчез-это не Искра в груди
те, собранных о том, что коттедж, в котором лежит труп женщины.

Вдову разбудят мужчины, готовые отомстить за причиненные ей обиды.

Если при жизни она была одинока, то теперь, когда она мертва, все по-другому.
Нет ни одного человека среди них, но отдал бы свою лошадь, его оружие, да,
кусочек своей земли, чтобы вернуть ее к жизни, или вернуть ее
сын.

Поскольку ни то, ни другое сейчас невозможно, они могут выразить свое сочувствие только
наказанием того, кто вызвал двойное опустошение.

Все еще нужно знать, кто. В конце концов, это может быть и не тот человек, которого арестовали
и которому предъявлено обвинение, хотя большинство думает, что это так. Но, чтобы быть полностью убежденным,
требуются дополнительные доказательства; а также более тщательное изучение того, что
уже получено.

Как и накануне вечером, созывается совет, место проведения которого немного
из зеленого дерна, который, подобно газону, простирается от фасада коттеджа до
ограждения дороги. Но теперь в нем участвует другое количество людей
. Вместо половины десятка, их стало около полусотни.
Тем временем распространилась новость о второй смерти, и добавленное количество
сочувствие заставляет толпу увеличиваться.

В его центре вскоре образуется кольцо, открытое пространство, окруженное мужчинами,
в таких случаях признаваемыми вождями. Они обсуждают пункты дела
; излагают известные инциденты и события; вспоминают все
обстоятельства, которые можно вспомнить; и выясняют их связь
с мотивами.

Это, в общем, жюри, _standing_, не _sitting_, на суд над
уголовного дела; и, с еще большей разница между ними и
обычные "двенадцать честных и неподкупных людей," в том, что, в отличие от настоящих, они не
просто манекены, с сильным наклоном согласиться на уговоры
адвокат, или уступить до постановления судьи, слишком часто ошибаются.
Напротив, люди, которые сами по себе сочетают функции всех
трех - судьи, присяжных и адвоката - с этой тройной властью, вдохновленные
соответствующей решимостью достичь истины.

Короче говоря, это заседание суда "Правосудия Линча". Каждое
обстоятельство, которое имеет возможное отношение к делу или может пролить
свет на его темную двусмысленность, вызывается и рассматривается.
Поведение самого обвиняемого в сочетании с поведением собаки - это
самые сильные моменты, которые пока выдвигаются против него. Хотя и не единственные
. Пуля, извлеченная из колена сайпри, была опробована в
стволе его пистолета и была найдена точно подходящей. О другом мяче,
который проделал дырку в подоле его пальто, больше никто сказать не может
чем то, что он был выпущен из винтовки. Каждый житель лесной глуши среди них может
засвидетельствовать это.

Незначительным аргументом против обвиняемого является то, что он переодевался
в два последующих дня; хотя одним более веским и значимым является
тот факт, что ботинки, которые, как известно, были надеты им в первый день,
до сих пор отсутствуют и нигде не могут быть найдены.

"Неужели они не могут?" - спрашивает Сайм Вудли в ответ одному из них, который
только что выразил удивление по этому поводу.

Старый охотник до сих пор сдерживался; не из-за недостатка воли
чтобы помочь присяжным линчевателя в их расследовании, а потому, что только
недавно прибывший, он еще не успел проникнуться духом их работы.


Его горе, вызванное известием о смерти миссис Клэнси, на какое-то время удерживает
его в узде. Это новое горе; поскольку не только ее сын
долгое время был его другом, но в равной степени и ее муж, и она сама.

В память об этой дружбе он прилагал все усилия, чтобы
вернуть мердуее к ответу; и одна только что закончилась счета для его конца
прибытие на дачу. Как и накануне, он и Хейвуд есть
остался позади других искателей, остановившись в лесу, пока все эти
вернулся домой. Вчера они были задержаны по делу о пуловерах.
сегодня речь идет о ботинках. Те самые, которые пропали и по поводу которых
только что были заданы вопросы, последний - самим Саймом Вудли.

Отвечая на него, он продолжает::--

"Они не только родственники, но и были. Привет, они летают!"

Сказав это, охотник достает из кармана сапог и поднимает его
на их глазах Хейвуд одновременно разоблачает другого - своего собрата!

- Полагаю, это та самая одежда, в которой ты сейчас в Сарче, - продолжает Вудли.
во всех случаях это пара ботинок, принадлежащих Дику Дарку, и надетых им позавчера на войну
. Более того, они оставили следы внизу
на болотной грязи, менее чем в сотне миль от того места, где был убит бедняга Чарли
Клэнси хез получил его смерти; и их следов войны не сто
minnits от времени он ее получил. Теперь мальчики! что вы думаете о этом
вещь?"

"Где вы взяли ботинки?" - спрашивают несколько человек, говоря одновременно.

- Неважно, где. Вы, родственники, все видите, что они у нас в руках. Достаточно времени, чтобы рассказать о себе
пристани или когда дело дойдет до суда. Хотя смотрю в юр
лица, fellurs, я бы сказала, что это Ким что-то о том, что вроде как сейчас".

"Так и есть"! - отвечает один из присяжных тоном решительного утверждения.

- В таком случае, - продолжает охотник, - мы с Недом Хейвудом готовы
представить доказательства, какие у нас есть. Мы оба потратили добрую часть дня
этой ночи, собирая их; и теперь они в офисе суда
у судьи Линча или любого другого.

"Ну что ж, Вудли!" - говорит респектабельный плантатор, который по молчаливому
согласие представляет сурового, ужасного судью, о котором говорится. "Предположим,
что Суд заседает. Расскажите нам все, что вы знаете".

Вудли с готовностью откликается на апелляцию; делится своим опытом,
вместе с ним своими подозрениями и догадками; не просто как свидетель,
а скорее как адвокат по делу. Нет необходимости говорить, что он против
обвиняемый в своем изложении фактов, как и в выводах, которые он делает из
них. Ибо охотник уже давно решил для себя, кто
убил Клэнси.

Хейвуд следует за ним в той же манере, хотя и без каких-либо новых вопросов. Его
свидетельство лишь подтверждает показания его старшего собрата.

Взятые вместе или по отдельности, они производят глубокое впечатление на
присяжных заседателей судьи Линча; почти заставляя их вынести мгновенный вердикт
, осуждающий обвиняемого.

Если так, то вскоре последует приговор; на этот раз - казнь,
короткая и скорая, но сурово ужасная!



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА.

Пока линчеватели все еще совещаются, маленькие часы на каминной полке
бьют двенадцать, полночь; в последнее время в городе не часто бывает веселых часов.
коттедж Клэнси; но эта ночь более чем когда-либо печальна.

Это бросается в глаза как объявление кризиса. На какое-то время это заставляет замолчать
голоса беседующих.

Едва последний удар перестает вибрировать в тихом ночном воздухе,
как раздается голос; тот, кто до сих пор не принимал участия в
обсуждении. Он звучит так, как будто доносится от дорожных ворот.

"Масса Вудли в окружном суде?" - слова произносятся вопросительно; вопрос
адресован в целом группе, собравшейся перед домом. "Да:
он здесь", - одновременно отвечают несколько человек.

"Могу ли я совершить омовение с вами, масса Вудли?" снова спрашивает дознаватель у
калитки.

- Сартинли, - говорит охотник, отделяясь от остальных и широкими шагами направляясь
ко входу.

"Мне кажется, я знаю этот голос", - добавляет он, подходя к воротам. "Это
Синий Билл, не так ли?"

"Тише, масса Вудли! Ради Горамити, не произноси моего имени. Нет.
пусть весь мир это услышит. Если они услышат, этот ниггер покойник.
человек, кыш."

- Черт возьми, Билл, в чем дело? Почему ты говоришь так таинственно?
что-то не так? О! теперь я думаю, что ты на время выбыл. Не обращай внимания на это.
Я тебя не предам. Скажи, зачем тебе ким?"

"Преследуешь меня, масса Вудли, я расскажу тебе все. Я dasent тай Нуа, некоторые меньше
объединение дем народных меня видеть. Лес немного отойдет от дома, в лес.
идите вон туда, и я скажу вам, кто меня вытащит. Этот черномазый дом
что-то хочу тебе сказать, Берри патиклер. Да, масса Вудли, Берри
патиклер. "Это вопрос жизни и смерти".

Сайм не остается, чтобы слушать дальше; но, подняв щеколду, тихо толкает
открывает калитку и выходит на дорогу. Затем, следуя за негром,
который мелькает перед ним, как тень, эти двое вскоре стоят среди нескольких
кусты, образующие полосу зарослей, идущую вдоль обочины дороги.

"Итак, что это за воздух?" - спрашивает Вудли охотника на енотов, с которым он
хорошо знаком - часто встречал его во время своих ночных прогулок.

- Масса Вудли, вы хотите знать, кто убил массу Чарла Клэнси?

"Ну, Билл, это как раз то, о чем мы все говорим и пытаемся
выяснить. На самом деле мы хотим знать. Но кто нам скажет?

"Этот ниггер это делает".

"Ты в порядке, Билл?"

"Так много работы, что у меня нет возможности поспать, пока я не приведу себя в порядок.
платье из секрета. О старом умане Нейдере. Нет, масса Вудли, Фиби она
нет, дай мне отдохнуть, пока я не сделаю то же самое. Она говорит, что это долг христианина
мужчины, и, как ты знаешь, мы долго ходим к Методистам. Поэтому, я сейчас
говорю вам, человек, убивший Чарла Клэнси, был моим собственным масср...молодым человеком--
Дик.

"Билл! ты уверен в том, что говоришь?"

"Так что Кыш я Кин СВА как де troof, де весь troof, и nuffin но де
troof".

"Но какие доказательства есть у вас?"

"Доказательство! Я мог увидеть это собственными глазами. Если я не видел, то слышал
своими ушами.

"Клянусь тарналом! похоже, наконец-то прояснилось. Расскажи мне, Билл,
обо всем, что ты увидел, и что ты слышишь?

"Да, масса Вудли, говорю вам, все обстоятельства связаны
с делом".

Через десять минут после того, Симеон Вудли является знакомство со всем
енот-охотник знает; последний дал ему полную информацию о всех
что произошло в тот раз, когда его кун-Чейз был доведен до такого
неудовлетворительное завершение.

Для жителя лесной глуши это не вызывает удивления. Он уже пришел к определенному выводу
, и откровение Билла соответствует ему.

Услышав это, он лишь говорит:--

"Убегая, ваш хозяин уронил письмо, не так ли? Вы подобрали его
проснулся, Билл? Ты проглотил это?

"У тебя документы на eyedentikil".

Негр протягивает послание с фотографией внутри.

"Хорошо, Билл! Я думаю, это должно внести некоторую ясность.
Итак, что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя самого?"

- Боже, масса Вудли, вы же знаете Бесс. Мне нет нужды говорить вам об этом, эф Оле
Я, Дарк, слышал, кем был этот ниггер, ушел и пропал из жизни.
Синий законопроект wuldn не быть с собой Оле-кун-кожи-нет; не так много, как
кукуруза-шелуха. Я получу ежевечернюю порку из воловьей кожи каждый день, и ночь тоже
. Меня выпорют до смерти, са'тин кыш."

"Ты прав, я полагаю", - соглашается охотник; затем продолжает,
задумчиво: "Да; ты был бы спасителем шпатлевки, если бы они захотели узнать
об этом. Уол, этого не должно быть и не будет. Я могу тебе это обещать, Билл.
Во всяком случае, в суде твоя очевидность ничего бы не значила.
Тарфор, мы не приведем тебе форрада, так что не будь скиартом. Я думаю, мы
не хотим больше никаких испытаний, потому что ты не хочешь быть кем-то вроде
юристов с другого запада в этом деле. А теперь возвращайся в свою каюту
и не советуйся с фуррером. Я прослежу, чтобы у тебя не было
никаких неприятностей. Будь я проклят, если ты это сделаешь!"

С этим решительное обещание, старый медведь-охотник отделяет от меньшего
пафосные служителя делу, как он делает это, давая последнему
сожмите руки, который говорит ему, что он может вернуться в доверие к
негритянский квартал, и сидеть, и спать, бок о бок со своим Фиби, без
страх.



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.

"В ТЮРЬМУ!"

С нетерпением судья Линч и его присяжные ожидают возвращения охотника.
Перед тем, как он покинул их, они почти определились с вердиктом
. Все знают, что он будет "Виновен", вынесенный единогласно. Вудли
временное отсутствие на это не повлияет. Ни более длительное время, отпущенное
им на обдумывание. Если эта причина изменится, она не будет изменяться,
но сделает более четким их решение. Продолжают появляться другие.
Подобно лесному пожару, распространилась новость о том, что мать убитого мужчины
сама слегла. Это, действуя как новый стимул к сочувствию,
возвращает тех искателей, которые разошлись по домам; многие встают с
кроватей, в которые они легли после дневной усталости.

Уже перевалило за полночь, и толпа, собравшаяся вокруг коттеджа, очень
сильнее, чем когда-либо. По мере того, как один за другим они спускаются на землю, они
переступают порог, входят в комнату смерти и смотрят на
труп, чье бледное лицо, кажется, безмолвно взывает к ним о справедливости.
Посмотрев на это мгновение, они с трудом подавляют гнев.
в торжественном присутствии смерти каждый выходит, бормоча о своей решимости.
свершатся справедливость и возмездие, многие громко провозглашают это.
с добавлением акцента в виде клятвы.

Им не нужно то, что припас Симеон Вудли, чтобы подстрекать их к
Экшен. Они уже достаточно воспламенены. Неистовство толпы,
с его взаимно сводящим с ума эффектом, постепенно нарастающим на них,
проникающим в их души, достигло кульминационной точки.

Тем не менее, они сохраняют достаточное спокойствие, чтобы подождать еще немного и
послушать, что может сказать охотник. Они полагают, что его вызвали
от них по какому-то вопросу, связанному с рассматриваемой темой.
В такое время кто осмелится прервать их обсуждение ради какой-либо
тривиальной цели? Хотя никто из них не узнал Синего Билла
голос, они знают, что это было, что для негра. Это, однако, не
причина, по которой он не должен был бы сделать некоторые связи могут бросить
Новый свет на дело. Так, по возвращении Вудли, еще раз сборе
по его словам, они требуют, чтобы услышать что это такое.

Он рассказывает все, что ему сообщили; но не называя
имени своего информатора и никоим образом не компрометируя храброго парня с
черной кожей, который рисковал самой жизнью, раскрывая
истина.

К нему старый охотник обращается в легкой, но многозначительной манере.
Понимая, никто не настаивает на более подробных объяснениях.

"Он, как и все это, - продолжает Вудли после изложения
обстоятельств, сообщенных охотником на енотов, - передал мне письмо
подброшенный Диком Дарком; который, как я уже говорил, он подобрал. Здесь воздух
сама вещь. Возможно, это прольет какой-то новый свет на дело.;
хотя, я думаю, вы все согласитесь со мной, это уже достаточно ясно ".

Они все согласны. Дюжина голосов заявляли и продолжают заявлять об этом
это. Один сейчас кричит--

"О чем еще нужно говорить? Чарли Клэнси был убит - его убили
убит. И это сделал Дик Дарк!"

Это происходит не из-за отсутствия убедительных доказательств, а скорее из чувства
любопытства, которое побуждает их потребовать прочитать письмо,
которое охотник сейчас держит на виду у всех в руке. Его содержание может
имеют отношение к делу. Еще это может быть никакого вреда, чтобы знать, что
они.

"Ты читаешь это, Генри Спенс! Ты ученый, а я нет", - говорит
Вудли, передавая письмо молодому человеку ученого вида -
школьному учителю поселения.

Спенс, подойдя вплотную к крыльцу, на которое кто-то вынес
свечу - и, держа письмо к свету, сначала читает
надпись, которая, как он сообщает им, сделана женским почерком.

"_ Чарли Клэнси_" - так и есть.

"Чарльз Клэнси!"

Полдюжины голосов произносят это имя, все в одинаковом тоне - в тоне
удивления. Один спрашивает,--

"Это письмо обронил Дик Дарк?"

"Так и было", - отвечает Вудли, которому адресован вопрос.

"Наберитесь терпения, ребята!" - вмешивается плантатор, представляющий Правосудие.
Линч: "Не перебивайте, пока мы не услышим, что в этом такого".

Они понимают намек и хранят молчание.

Но когда конверт вскрывают и достают фотографию, на которой изображен
портрет молодой леди, всеми признанной похожей на Хелен
Армстронг, раздается новый взрыв восклицаний, свидетельствующих о
возросшем удивлении; оно становится еще сильнее после того, как Спенс зачитывает надпись
на фотографии:

"Елена Армстронг--для него она очень любит".

Письмо адресовано Чарльзу Кленси; его фотография должна
были посланы. Любовь-роман между Мисс Армстронг, и человек, который
был убит! Новое откровение для всех ... поразительное, как отношение к
дела.--

"Продолжай, Спенс! Расскажи нам содержание письма!" - требует чей-то
нетерпеливый голос.

"Да, расскажи их!" добавляет другой. "Я думаю, теперь мы на правильном пути"
.

Послание вынимается из конверта. Школьный учитель разворачивает
его и читает вслух:--

"Дорогой Чарльз,--

"Когда мы в последний раз встречались под магнолией, ты задал мне вопрос. Я сказал
, что отвечу на него письменно. Теперь я выполняю свое обещание, и вы найдете
ответ под моим собственным очень несовершенным изображением, которое я прилагаю к письму.
отправляю закрытым. Папа наконец назначил день нашего отъезда из
старый дом. В следующий вторник мы отправляемся на поиски нового.
Будет ли он когда-нибудь так же дорог, как тот, который мы оставляем позади? Ответ будет
зависеть от ... нужно ли говорить, от кого? Прочитав то, что я написал на
_карте_, вы, конечно, можете догадаться. Там я признался во всем -во всем
женщина может, умела или должна. В шести коротких слова я принял к
ты мое сердце. Принять их как своих сдавайся!

"А теперь, Чарльз, поговорим о вещах прозаических, поскольку в этом суровом мире мы
слишком часто вынуждены это делать. Во вторник утром, очень рано
через час, я полагаю, из Натчеза выйдет лодка и направится вверх по Красной реке.
На ней мы доберемся до Начиточеса. Там останется на какое-то
время, а папа завершает подготовку к нашему дальнейшему транспорта
в Техасе, я не уверен, какая часть `Одинокая Звезда' состояния он
выберите для нашего будущего дома. Он говорит о месте на какой-то ветке
река Колорадо, говорят, красивая страна, которую, вы, имея
уже там, будете знать все об. В любом случае, мы должны остаться на
какое-то время, на месяц или больше, в Начиточесе; и там, Карлос Мио, мне нужно
не буду говорить вам, что есть почтовое отделение для получения писем, а также для
их доставки. Имейте в виду, я говорю для их _delivering_! Прежде чем мы отправимся
к дальней границе, где, возможно, нет ни почтового отделения, ни почты, я
напишу вам полную информацию о нашем предполагаемом "местоположении" - с
указаниями, как до него добраться. Нужно ли мне быть очень внимательным? Или я могу пообещать
себе, что твое замечательное умение "следопыта", о котором мы слышали,
позволит тебе обнаружить это? Говорят, Любовь слепа. Я надеюсь, что твой
не будет таким: иначе ты можешь потерпеть неудачу в поиске пути к своей возлюбленной
в дикой местности.

"Как я продолжаю говорить, или, скорее, писать, то, что я намеревался сказать вам!
при нашей следующей встрече "Трут магнолию" - нашу магнолию! Грустная мысль
это связано с приятным ожиданием: должно быть, это наша последняя встреча
под дорогим старым деревом. Наша длиться, пока мы не придем
снова вместе в Техасе, - возможно, на некоторых прерии, где нет
деревья. Что ж; тогда мы встретимся, я надеюсь, и никогда больше не расстанемся; и при этом
при свете дня, когда не нужно ни ночи, ни тени деревьев, чтобы скрыть
нас. Я уверена, что отец, униженный сейчас, больше не будет возражать. Дорогой
Чарльз, я не думаю, что он поступил бы так когда-либо, если бы не его
неудачи. Они заставили его подумать о ... неважно о чем. Я расскажу тебе
все под магнолией.

"А теперь, мастер майн, это делает тебя таким... Будь пунктуальным! В понедельник вечером,
и в десять часов - по старому времени. Помнишь это на следующее утро? Я
уйду задолго до того, как певчие из дикого леса запоют свое
`_reveille_", чтобы разбудить тебя. Джул бросит это на наше дерево.
почта в отделении сегодня вечером, в субботу. Как вы уже сказали, что вы ходите туда
каждый день, Вы будете уверены в получении ее во времени; и еще раз я
прислушайся к своей лести, например, когда ты процитировал слова старой песни,
заставив меня пообещать прийти, сказав, что ты `покажешь ночным цветам
их королеву".

"Ах! Чарльз, как легко сдержать обещание! Как сладка лесть
была, есть и всегда будет для тебя.,--

"Хелен Армстронг".

"И это письмо было найдено у Дика Дарка?" задает вопросы чей-то голос, как только
чтение подходит к концу.

"Это он уронил, - отвечает Вудли. - И, если можно так выразиться, война
нашла на него".

- Ты уверен в этом, Симеон Вудли?

- Ну, человек ни в чем не может быть уверен, пока сам этого не увидит. Я этого не видел
я сам, своими собственными глазами. Несмотря на все это, у меня было достаточно доказательств, которые
убедили меня; и "я редди для стэна " за всем этим.

"Черт бы побрал это письмо!" - восклицает один из нетерпеливых, который уже говорил с таким же напряжением.
"и фотографию тоже! Не поймите меня превратно, ребята. Я
не ссылаюсь ни на молодую леди, которая это написала, ни на того, кому она написала
. Я только имею в виду, что ни письмо, ни картинка не нужны, чтобы доказать
то, что мы все хотим знать, и знаем на самом деле. Они не являются и не предупреждают.
обновлено. На мой взгляд, с самого начала ничего не могло быть яснее, чем
что Чарли Клэнси был убит, что касается того, кто его убил ...
убили его, если хотите; ибо именно это и было сделано. Есть ли на земле человек
, который не может назвать убийцу?"

На допрос дается единодушный отрицательный ответ, за которым следует
имя: "Дик Дарк".

И вместе с ответом по всей толпе начинается движение. A
слышно рассеяние с угрозами - кто-то бормотал, кто-то произносил вслух - в то время как
видно, как люди смотрят на свое оружие и шагают к своим
лошадям; при этом они строго говорят,--

- В тюрьму! - крикнул я.

Через десять минут и люди, и лошади приходят в движение, двигаясь по
дороге между коттеджем Клэнси и окружным городом. Они образуют фалангу,
если и не регулярную в строю, то ужасно внушительную с виду.

Если бы Ричард Дарк из камеры, в которой он заключен, увидел
приближающуюся кавалькаду, услышал разговор тех, кто ее составляет
, и стал свидетелем их гневной жестикуляции, он бы задрожал на месте,
с дрожью, более сильной, чем любая лихорадка, которая когда-либо следовала за лихорадкой.



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.

СХЕМА КОЛОНИЗАЦИИ.

Примерно в двухстах милях от устья Ред-Ривер - Красной реки
Луизианы - стоит город Начиточес. Название индейское, и
произносится так, как будто написано "Нак-и-тош". Хотя это место никогда не было густонаселенным,
оно представляет особый интерес с исторической и этнологической точек зрения. Датируется
самыми ранними днями французской и испанской колонизации, на Нижнем
Миссисипи, она в разные периоды находилась во владении обеих
этих наций; в конечном итоге перешла к Соединенным Штатам при передаче
территории Луизианы Наполеоном Бонапартом. Следовательно, вокруг ее
история во многом соткана из романтического интереса; хотя и по той же причине
ее население, состоящее из множества различных национальностей, с их
отличительными физическими типами и особенностями обычаев, предлагает
взгляд незнакомца - живописность, неведомая северным городам. Расположенный
на выступающем обрыве берега реки, с его раскрашенными деревянными домами в
креольском стиле, с "площадями" и высокими крышами, его
тротуары, вымощенные кирпичом, в тени деревьев с субтропической листвой -
среди них пахучая магнолия и мелия азедарах, или "Гордость
Китай,"--эти, в местах, полностью аркадой на улице-Натчиточес
имеет православный аспект _rus в urbe_, или _urbs в rure_, в зависимости от того,
так, как вы хотите его.

На его портиках, увитых паразитами, тут и там видны участки
шпалер, вдоль которых вьются шнуровидные побеги бигноний,
аристолохии и орхидеи, цветы которых, свисающие с окон
и дверных проемов, закрывают слишком яркий солнечный свет, наполняя воздух
ароматом. Среди этих жужжащих крошечных колибри жужжат скромные пчелы
почти такие же большие, в то время как бабочки крупнее любой из них лениво порхают и
парите на мягких, бесшумных крыльях.

Такие достопримечательности приветствуют вас на каждом шагу, когда вы совершаете прогулку по
улицам Начиточес.

Есть и другие, не менее приятные. В этих же решетчатые
веранды, можно наблюдать молодых девушек, изящная осанка, элегантно
ряженный, развалившись на трости, кресла-качалки, или, возможно, вглядываясь кокетливо
сквозь полуприкрытые жалюзи, его глаза неизменно темно-коричневый или
уголь черный, мраморный лоб над увенчана chevelure в Хюэ
напоминающих оперение ворона. Ибо большинство этих прелестниц таковы
произошли от старых колонистов двух латиноамериканских рас; немало
с некоторой примесью африканского или индийского. Льняные волосы, голубые глаза
и светлый цвет лица северянина - это всего лишь исключительная внешность
в городе Натчиточес.

Встречайте этих же юных леди на улице, это обычай и _comme
il faut_ - снимать шляпу и отвешивать поклон. Каждый мужчина, считающий себя
джентльменом, оказывает это почтение; в то время как каждая женщина с белой
кожей ожидает этого. На какой бы стороне ни предполагалась привилегия
находиться, в ней, безусловно, никому не отказано. Самый скромный продавец в магазине или
ремесленник - даже возница - может, таким образом, выразить почтение самой гордой
и изящной девушке, которая ходит по рысакам Натчиточеса. Это не дает
ни права на беседу, ни малейшей претензии на знакомство. A
простая формальность вежливости; и предполагать, что она пойдет дальше, означало бы
не только считаться грубостью, но и немедленно, возможно, очень серьезно, вызвать
негодование.

Таков изысканный городок, в который привезла "Красавица Натчеза"
Полковник Армстронг со своими пожитками, и из которого он намерен уехать
окончательный отъезд в Техас. "Штат Одинокой звезды" находится немного дальше.--
река Сабин образует линию границы. Но с самых ранних времен
поселения техасцев на северо-восточной стороне, Натчиточес был
местом окончательного снаряжения и отправления.

Здесь бывший плантатор из Миссисипи остановился и намерен остаться
на гораздо более длительный срок, чем предполагалось изначально. Гораздо грандиознее
схема миграции, чем то, что он начал с того, что сейчас в его голове.
Рожденный на "Красавице из Натчеза", он постепенно совершенствовался
в течение оставшейся части путешествия и теперь завершен - по крайней мере, в том, что касается
общего дизайна.

Это придумал не сам Арчибальд Армстронг, а тот, кого он
скоро назовет зятем. Молодой креол Дюпре, очарованный
любовью, тем не менее не позволил своему бреду разрушить все идеи
другого рода. А это вновь вдохновило его с уже
задумывался, но которые, на некоторое время было приостановлено. Он тоже
подумывал о Техасе с целью миграции туда.
В конце путешествия по Европе-особенно во Франции--с
чей благородных семей, он держит отношения, он был поражен
с грандиозной идеей, продиктованной духом честолюбия. В Луизиане он
всего лишь плантатор среди плантаторов и, хотя и богатый, все еще не
удовлетворен ни количеством своих негров, ни площадью своих
акров. В Техасе, где земля стоит сравнительно дешево, он
задумал проект колонизации в расширенном масштабе - короче говоря,
основал своего рода трансатлантическое государство. В течение нескольких месяцев эта
амбициозная мечта вынашивалась в его мозгу; и теперь, встретив
миссисипского плантатора на борту судна и узнав о его
намерения, это и более нежные отношения, которые позже установились между ними,
они побудили Луи Дюпре воплотить свою мечту в реальность и
стать одним из мигрирующих участников. Он продаст свои дома в Луизиане
и земли, но не своих рабов. Их можно увезти в Техас.

Едва ли нужно говорить, что, объявив себя таким образом, он становится
настоящим главой предлагаемого поселения. Проявляясь ли явно на
фронте, или оставаясь незаметно в тылу, капиталист контролирует все.;
и Дюпре является им.

Тем не менее, хотя фактически контролирующий дух, по-видимому, сила
по-прежнему в руках полковника Армстронга. Молодой креольский желанию
так появляться. У него нет ревности о нем, кто скоро будет его второй
отец. Кроме того, есть еще одна и существенная причина, по которой полковник
Армстронг должен взять на себя руководство намеченной экспедицией.
Хоть и уменьшается в обстоятельствах, экс-Миссисипской плантатор проводится в
высокое уважение. Его характер повелевает этим; в то время как его имя, известное
по всему Юго-западу, обязательно привлечет внимание и сплотит
под его знаменами некоторых из этих сильных, стойких мужчин из лесной глуши,
в равной степени склонны с топором и ружьем, без которых никакое урегулирование на Дальнем
границы Техаса есть шанс либо безопасности или успеха.

Ибо они намереваются отправиться на дальнюю границу, где землю можно получить
по государственным ценам, и где они намерены покупать ее не за
акр, а за квадратные мили - в лигах.

Таков замысел Дюпре, простой в исполнении с тем капиталом, которым он может распоряжаться
после продажи своей плантации в Ред-Ривер.

И в течение недели после своего прибытия в Натчиточес он избавился от
этого; подписал акт о передаче и получил деньги. Огромная
сумма, несмотря на то, что продажа требует быстрой отправки.
По завершении перевода креол держит в руках денежный капитал
в размере 200 000 долларов; в те дни этого было достаточно не только для покупки
большого участка территории, но и для осуществления мечты о сеньориале
поместье предстает возможной реальностью.

Сейчас он мало размышляет о будущем. Если, порой, он бросил
возможность думал в этом направлении, можно представить себе, как его
белокурая красавица будет выглядеть, как леди _suzeraine_--_chatelaine_ замка
чтобы быть возведен в Техасе.

В его фантазии, не сомневаюсь, он поймет ее, как самым красивым существом, которое
никогда не носил ключи на ее поясе.

Если эти фантазии о будущем сладкие, факты присутствуют
даже более того. Осмелившись на их пребывание в Натчиточесе, жизнь Луи
Дюпре и Джесси Армстронг - это почти непрерывная глава любовной истории.
беседы и флирты; левые руки взаимно сжаты, правые обхватывают
талия или игра с локонами; губы время от времени встречаются в
прикосновении, которое опьяняет душу - восхитительное опьянение любовью,
от которого никому никогда не захочется протрезветь.



ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ.

НОВОСТИ ИЗ НАТЧЕЗА.

Хотя дни с младшей дочерью полковника Армстронга проходят так приятно
, для старшей они унылы и мрачны. Никакая любовь не освещает
путь _ ее_ жизни, никакое солнце не освещает его; ничего, кроме теней и
облаков.

С момента их прибытия в Натчиточес прошло больше недели, и
большую часть этого времени она была оставлена одна. Любовь, считающаяся щедрой.
страсть - самая эгоистичная из всех. Добр к своим избранникам, к другим людям
он может быть жестоким; часто бывает таким, когда открытое проявление его пылкого рвения
напоминает о холодном пренебрежении, которое, возможно, причиняет им страдания.

Не то чтобы Джесси Армстронг была бесчувственна к страданиям своей сестры.
Напротив, она сочувствует - делает все, что может сестра, - иногда пытается
утешить ее словами, подобными тем, которые она уже произнесла, умоляя ее
забыть - вырвать яд из ее сердца.

Легко давать такой совет тому, в чьем сердце нет яда; вместо этого
медовая сладость, почти серафическая. Та, кто этим наслаждается, плохо может
понять обратное; и Джесси, погруженная в собственное блаженство,
меньше думает о несчастье Хелен. Даже меньше, чем она.
могла бы, если бы это было ей более известно. Ибо гордая старшая сестра держит свое
горе при себе, избегает сочувствия и почти никогда не возвращается к
прошлому. Со своей стороны, младшая редко упоминает об этом. Она знает, что это вызвало бы
боль. Хотя однажды упоминание об этом доставило удовольствие
ей самой; когда Хелен объяснила ей тайну того полуночного погружения
в реку. Это произошло вскоре после того, как это произошло; вскоре после того, как она сама
пришла к ясному пониманию этого. В конце концов, это не было тайной.
Лицо, видневшееся среди верхушек кипарисов, было всего лишь фантазией переутомленного
мозг; в то время как призрачные руки были раздвоенными зубцами ветки,
которая, зацепившись за лодку, при отскоке зацепила Хелен Армстронг,
сначала поднимая ее ввысь, затем позволяя ей выпасть из их невинных,
но в то же время опасных объятий.

Объяснение, более приятное для Джесси, чем она хотела сообщить Хелен;
поскольку оно давало уверенность в том, что ее сестра не думала о
саморазрушении. Ее еще больше утешает мысль о том, что
Хелен не нужно жаловаться, и она надеется, что это ненадолго. Какой-нибудь
другой, более верный любовник заменит потерянного ложного, и она скоро
забудьте о его лжи. Так рассуждает счастливое сердце. Действительно, судя по
тому, что она видит, Джесси Армстронг вполне может прийти к такому выводу.
Вокруг ее сестры уже кружатся новые поклонники; целый сонм добивается ее руки.
Среди них представители лучшей крови, какой может похвастаться округ. Здесь
Плантаторы, юристы, члены Собрания штата - одни из самых влиятельных людей.
Конгресс-и военных, молодых офицеров, расквартированных в Форте Джесап,
выше по течению реки; кто, забывая одинокий пост, изредка
вниз на один день отгул, чтобы насладиться прелестями городской жизни и окунуться в
чуть в dissipations.

Прежде чем Хелен Армстронг был две недели в natchitoches она становится,
то, что на протяжении более двух лет она была в Натчез-его _belle_.
"Блады" поднимают за нее тост в баре и говорят о ней за
бильярдным столом.

Некоторые из них слишком опасны для их безопасности, поскольку на ее счету уже две или три дуэли
- к счастью, без смертельного исхода.

Не то чтобы она дала кому-то из них повод выступить в качестве ее чемпиона.;
ибо не может похвастаться тем, что получила одобрения, даже с улыбкой. На
наоборот, она встретила их подход, если не исподлобья, по крайней мере, с
отрицание безразличия. Все подозревают, что есть _un ver_-_rongeur_ - червь,
гложущий ее сердце; что она страдает от страсти прошлого. Это
не смущает поклонников ее Натчиточес и не мешает им
продолжать свое обожание. Наоборот, это усугубляет их; ее
безразличие только привлекает их, сама ее холодность разжигает их горячие
южные сердца, сводя их с ума еще больше.

Она не теряет сознания от вызванного таким образом восхищения. Если бы это было так, она
не была бы женщиной. Но также, потому что, будучи настоящей женщиной, у нее нет
заботится, но не принимает этого. Вместо часто показывает себя в
общества получать дань и слушать льстивых речей, она остается практически
постоянно в свою комнату, маленькую гостиную в гостинице,
присвоил себе и сестре.

По уже известным причинам она часто лишена общества своей сестры
ей приходится довольствоваться обществом своей горничной-мулатки.

Компаньонка, которая вполне может посочувствовать; ведь у Джул, как и у нее самой, есть
язва в сердце. "Желтая девочка", покидая штат Миссисипи,
также оставила любовника. Истинный, а не тот, кто доказал ложь - далеко не
IT. Но тот, кто каждый день, каждый час своей жизни находится в опасности
потерять это. Юп, как она полагает, все еще в безопасности, в глубине
кипарисового болота, но не может сказать, как долго его безопасность может продолжаться.
Если ее заберут, она, возможно, никогда больше не увидит его и может думать только о том, что он
получит какое-нибудь ужасное наказание. Но ее поддерживает
мысль о том, что ее Юпитер храбрый парень и столь же хитрый, сколь и
храбрый; надежда, что он все же ускользнет от этого ужасного
спрятаться и воссоединиться с ней в стране, где собаки Дика Дарка могут
нет больше запаха или напасть на него. Какой может быть судьба беглого,
она уверена в его преданность себе, и это мешает ей
отчаянный.

Она почти так же сильно беспокоится о своей молодой хозяйке, которую видит
скорбящей, день ото дня явно погружающейся в какую-то тайную печаль.

Для нее это не такой уж большой секрет. Она более чем догадывается о причине;
по правде говоря, знает это, поскольку это известно самой этой хозяйке. Ибо
девка умеет читать; и стала разносчицей той переписки, которую вела
тайно, странно, что, будучи женщиной, она не должна догадываться о многих
вещи, выходящие за рамки того, что можно было почерпнуть из надписи на
обменявшихся письмах.

У нее есть предположения; но, как и у ее хозяйки, они далеки от реальности.
реальность. Неудивительно, что на нее, удивившись, что она видит в Натчез
газеты--привезли в отель с лодки только что прибыл в
Натчиточес-что-то касающееся Чарльз Кленси, сильно отличается от
что подозревал его. Она остается, чтобы не считать, какое впечатление это может
производим на голове юной леди. Неприятные спору нет; но
женское чутье шепчет служанка, как оно будет не хуже, чем агония
ее хозяйка сейчас выздоравливает.

Войдя в комнату, где последняя находится одна, она вручает газету
ей в руки со словами: "Мисси Хелен, вот газета из Натчеза,
ее привезли только что прибывшим пароходом. Думаю, в этом есть что-то такое, что
станет для вас новостью - и печальной тоже.

Хелен Армстронг протягивает руку и берется за простыню.
Ее пальцы дрожат, закрывая на него; все ее существо, как она ищет
через его колонки.

В то же время ее глаза светятся, горят, почти пылают диким
неестественным светом - выражение, говорящее о ревности, пробудившейся с новой силой в
последний всплеск отчаяния. Среди объявлений о свадьбе она ожидает
увидеть фотографию Чарльза Клэнси с креолкой, имя которой ей неизвестно
она. Это будет последняя глава, кульминационный момент
его вероломства!

Кто мог бы описать внезапное отвращение при мысли; какой ручкой изобразить
ужас, охвативший ее душу; или карандашом изобразить выражение
ее выражение лица, когда с горящими от ужаса глазами она переводит их на крупный заголовок, напечатанный крупным шрифтом
, в котором стоит имя "Чарльз Клэнси?"

Ибо в нижеприведенном абзаце говорится не о его женитьбе, а о его
_murder_!

Не апогеем его коварство, как и ожидалось, но ее страдания. Ее
грудь конце горения с возмущенными ревность, теперь добычей очень
разные страсти.

Уронив газету на пол, она откидывается на спинку стула, ее
сердце громко бьется, грозя больше не биться.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

ПРИЗРАКИ НА УЛИЦЕ.

Полковник Армстронг остановился в "Доме плантаторов", главном отеле
в городке Начиточес. Не очень роскошное заведение,
тем не менее. По сравнению с такой княжеской гостиницей, как "Лэнгхэм"
в Лондоне это было бы все равно что крестьянская хижина по сравнению с дворцом. При этом, в каждой
способ комфортно; и что он, возможно, не хватает в архитектурном стиле состоит
в естественных украшения; прекрасный эффект, произведенный на окружающих деревьев и
о'ershading он.

Отель в стиле настоящих Южных Штатов: стены из флюгера, выкрашенные в белый цвет
с зелеными венецианскими ставнями на окнах; приподнятый
веранда - "пьяцца" - тянется вокруг всего этого; часть ее обычно
занимают джентльмены в белых льняных сюртуках, небесно-голубых хлопковых брюках,
и панамы, которые целый день пьют мятный джулеп; в то время как другой
часть, обставлены мебелью из тростника кресла-качалки, представляет собой определенную атмосферу
исключительность, которая рассказывает о его табу для сильного пола, или
более конкретно означало для дам.

Приятной уютной комнате, дав хороший вид на улицу, в то время как его
конфиденциальность обеспечивается шпалере, которая простирается между опорными
столбы, усыпанные лианы Вирджинии и другими растениями обучен
такой услуги. Ряд величественных магнолий стоит вдоль кирпичной банкетки
впереди, их широкие голые листья эффективно защищают от солнца;
а на дамском конце две большие персидские сирени, соперничающие с
местное дерево, как красотой своих листьев, так и ароматом
своих цветов, доносит восхитительные ароматы в окна комнат
смежных, всегда открытых.

Апельсиновые деревья растут вплотную и так близко к перилам веранды, что
перегнувшись, можно сорвать либо их спелые золотистые соцветия, либо белые
соцветия, похожие на воск, на всех стадиях разрастания; эти прекрасные вечнозеленые растения
плодоносят и цветут одновременно.

Приятное место в любое время суток под открытым небом будуаре; и никто больше
приятнее, чем вечером, сразу после заката. Для жаркой атмосфере
уже остыло, и мягкий южный ветерок, дующий с берегов реки
, нежно шелестит листьями сирени и
покачивает их цветоносы, разбрасывая вокруг сладкие благовония. Затем
свет уличных фонарей и окон домов, пробивающийся сквозь листву,
смешивается со светом светлячков, пересекающихся и мерцающих, как
искры на пиротехническом представлении. Затем начинают стрекотать древесные сверчки
их непрерывная трель, звук отнюдь не неприятный; если бы это было так,
есть компенсация в песне пересмешника, который, усевшись на
верхушка какого-нибудь высокого дерева оживляет ночь своими
постоянно меняющимися нотами. Иногда в этом тенистом
убежище раздаются и другие звуки, еще более приятные для ушей тех, кто их слышит. Часто
она арендовала компания темноглазый любимицы, и они креольский кавалеров, которые
общаться в низкий шепот любви, для них гораздо слаще, чем песня
молочницы, или к сведению Соловей-слова выступая на сдачу
сердце, с другим означающим его принятия.

Сегодня вечером на веранде, увитой виноградными лозами, ничего этого нет;
потому что на ней находятся только два человека, обе дамы. При свете от
уличные фонари и открытые окна, по лунным лучам, пробивающимся сквозь
листья сирени, по светлячкам, парящим и стреляющим повсюду, можно увидеть
что оба молоды и оба красивы. Двух разных типов,
темноволосая и белокурая: это две дочери Арчибальда Армстронга.

Как уже было сказано, они одни, рядом нет ни мужчины, ни женщины. Были и другие.
лица обоего пола, но все ушли в дом; большинство отправились спать,
уже поздно.

Полковника Армстронга нет в отеле, как и Дюпре. Оба находятся за границей по делу
своей колонизационной схемы. По этому поводу все было
устраивал, даже к выбору места. Техасец земельный спекулянт, который
имеет большой "грант" на реке Сан-Саба, и поэтому шансы на то, чтобы быть
в natchitoches по времени. Это урочище прилегающей территории,
и принадлежавших ранее, старой миссии монахов, давно
отказались. Дюпре купил его; и все, что теперь осталось сделать, это
завершить формирование мигрирующей партии и приступить к вступлению во владение
.

Занятый этими приготовлениями, молодой креол и его будущий тесть
вышли из дома позже обычного, что объясняет
дамы остались одни. В противном случае, одно, по крайней мере, не будет
давно ушли к себе. Если в гостинице, Дюпре, несомненно, будет по
его Джесси.

Девушки стоят вместе у перил, устремив взгляды
на улицу. Они разговаривали, но замолчали. Как обычно,
младший пытался подбодрить старшего, все еще грустного, хотя теперь уже
совсем по другой причине. Боль в ее сердце уже нет той
ревность, но чисто горе, с примесью раскаяния. В Городе Натчез
газета вызвала это изменение; то, что она прочла там, сняв Клэнси
во всех изменах, оставляя себя виноватой за то, что заподозрила его.

Но, о! такое заявление о расторжении брака! Добытый ценой жизни
дорогой ей как собственная - еще дороже теперь, когда она знает, что он мертв!

Газета предоставила лишь скудный отчет об убийстве. Оно
датировано двумя днями позже и, должно быть, было выпущено после
смерти миссис Клэнси, поскольку в нем говорится об этом событии.

Оно должно было выйти рано утром того же дня.

В "Воплощении" его отчет гласит: пропал человек, предположительно
убитый; по имени Чарльз Клэнси. Ведутся поиски его
тело еще не найдено. Что сын известного плантатора Эфраима
Дарк, которого самого зовут Ричард, был арестован по подозрению и
помещен в окружную тюрьму; и как раз в тот момент, когда газета собирается выйти в печать, она
получила дополнительную информацию о том, что мать
убитая не выдержала шока и последовала за своим несчастным
сыном в "бездну, из которой не возвращается ни один путешественник".

Отчет в цветущем фразеология обычно предавались, в
юго-западных журналах. Это сопровождается комментариями и домыслы
что касается мотива преступления. Среди них Хелен Армстронг прочитала свое собственное имя
в содержимом письма, адресованного Клэнси, но
оказалось, что оно находилось у Дарка. Хотя приведено только в
эпитоме - ибо редактор признается, что не видел послания, а только
получил отчет о нем от того, кто предоставил отчет - все еще Елене
Армстронг - это то, что болезненно компрометирует. Теперь весь мир будет
знать об отношениях, которые существовали между ней и Чарльзом Клэнси. Какое
ей было бы дело, будь он жив? И что ей нужно теперь, когда он мертв?

Ей все равно - нет. Ее огорчает не это. Если бы только она не смогла
вернуть его к жизни снова, она бы подняла на смех весь мир, выдержала бы
хмурые взгляды своего отца, чтобы доказать, что она настоящая женщина, став его женой
того, кого ее сердце выбрало в мужья.

"Этого не может быть; он мертв ... ушел ... потерян навсегда!"

Так проходят ее размышления, пока она молча стоит рядом со своей сестрой,
их разговор на время приостановлен. Угнетают их
болезненность, она выходит на пенсию просачиваться, и опускается на один из стульев;
не спастись от горькой мысли-потому что она не может, но, чтобы размышлять на них
в одиночку.

Джесси остается, положив руки на перила, глядя вниз на улицу
. Она ищет своего Луиса, который теперь должен скоро вернуться
в отель.

Мимо проходят люди, одни неспешной походкой, другие торопливым шагом,
рассказывающие о ранних привычках и желании поскорее попасть домой.

Тот, кто ловит ее взгляд, заставляет ее трепетать; тот, к кому она испытывает
чувство страха или, скорее, отвращения. Виден мужчина крупного роста
слоняющийся без дела в тени дерева и смотрящий на нее так, как будто он
готов сожрать ее. Даже в его фигуре есть выражение зловещего
и сутуловатая брутальность. Еще больше на его лице, видимом при свете
лампы, которая горит над входной дверью отеля. Молодая
девушка не останавливается, чтобы рассмотреть это; но, отпрянув назад, съеживается рядом с
своей сестрой.

"В чем дело, Джесс?" - спрашивает Хелен, наблюдая за ее потрепанным видом, и
в свою очередь становится ее сторонницей. "Ты увидела что-то, что тебя расстроило?
что-то о ... Луисе?"

"Нет-нет, Хелен. Не он".

"Тогда кто?"

"О, сестра! На мужчину страшно смотреть. Большой грубый парень, уродливый
достаточно, чтобы напугать любого. Я встречался с ним несколько раз, когда гулял
ходьба, и каждый раз меня бросает в дрожь."

"Он был груб с тобой?"

"Грубо и не точно, хотя что-то вроде этого. Он смотрит на меня в
странно. И эти ужасные глаза! Они полые, gowlish как
аллигатора. Я был бы не прочь рассказать об этом отцу или Луису, но я
знаю, что Луис взбесится и захочет убить большого зверя. Я только что видел его.
он стоял на тротуаре неподалеку. Без сомнения, он все еще там.

- Дай-ка мне взглянуть на эти глаза аллигатора.

Бесстрашный старшая сестра, дерзкий от отчаяния, выходит на
железнодорожный, и наклонившись вперед, смотрит вдоль улицы.

Она видит проходящих мужчин; но никого, кто соответствовал бы данному описанию.

Один стоит под деревом, но не на том месте, о котором говорила Джесси
; он находится на противоположной стороне улицы. Не является он и
человек больших размеров, а короткие и незначительные. Он находится в тени,
однако и она не может быть в этом уверен.

В этот момент он удаляется, и его походка привлекает ее внимание; затем
его фигура и, наконец, его лицо, когда последнее попадает под свет
лампы. Они притягивают и фиксируют это, посылая холодную дрожь по ее телу
.

Ей показалось странным, что она увидела Чарльза Клэнси среди верхушек деревьев.
Неужели это такой же бред, что теперь показывает ей его убийцу на улицах
Натчиточеса? Нет, этого не может быть! Это реальность; несомненно, мужчина
, уходящий, - Ричард Дарке_!

У нее вертится на языке крикнуть "Убийца!" и поднять "крик";
но она не может. Она чувствует себя парализованной, зачарованной; и стоит безмолвно, не шевелясь.
Едва дыша.

Так, пока убийца не скроется из виду.

Затем она, пошатываясь, возвращается к своей сестре, чтобы рассказать с дрожащим
акцентом, как ее тоже потрепал призрак на улице!



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ.

В "ВОЖДЬ ЧОКТАВ".

"Вы меня извините, чужой, для interruptin' в СК' о' Ваш
газета. Мне нравится видеть мужчин на пути приобретения знаний. Но
мы все здесь собираемся подлизаться. Ты не присоединишься?"

Приглашение, сделанное грубо, если не сказать невежливо, исходит от
мужчины средних лет, ростом не менее шести футов трех дюймов, без учета
толстые подошвы его сапог из бычьей кожи, голенища которых поднимаются на несколько
дюймов над коленом. Персонаж костлявый и грубой наружности,
одета в красное одеяло-пальто; панталоны, заправленные в оный
сапоги с кожаным ремнем с пряжкой вокруг его талии, под пальто, но
за рукоять охотничий нож, рядом с которой выглядывает приклад
Оборотный пистолет Кольта. В соответствии с его одеждой и
снаряжением, у него типичное для штата выражение лица беспощадного
Исправительный; щеки раздутые, как от чрезмерного употребления алкоголя; глаза
водянистые и слегка налитые кровью; губы толстые и чувственные; нос посажен
косо, выглядит так, как будто с ним жестоко обращались в каком-то
боксерский поединок. Его волосы желтовато-глинистого цвета, светлее
с оттенком бровей. Его нет ни на губах, ни на челюстях,
ни на толстом, похожем на боровиное горле, которое выглядит так, как будто когда-нибудь ему
может понадобиться что-то более жесткое, чем борода, чтобы защитить его от конопли волос.
палач.

Тот, кому было направлено приглашение, имеет совершенно иную внешность
. В возрасте немногим более половины того, кто обратился к нему;
цвет лица темный и мертвенно-бледный; щеки впалые и
изможденные, как от бессонной тревоги; на верхней губе видны две удлиненные
синеватые пятна--недавно заглушки удалены усы; глаза уголь
черные, зловещие взгляды направлены в подозрительных furtiveness из-под
широкие шляпы Брим потянул низко над челом; фигура довольно образный,
но с одежды грубой и неумело сторона тоже достаточно как для тела, так
и конечности, как если бы намеревался скрыть, а не показать их преимущество.

Опытный детектив, просканировав этого человека, обратив внимание на
его одежду, шляпу и манеру ее носить, сказал бы
, что это переодетый человек - на то есть веские причины,
принят. Подозрения такого рода, как представляется в уме грубые
Геракл, который предложил ему "работаю языком вверх;" хотя он не
детектив.

"Спасибо", - отвечает молодой человек, опуская газету на колено
и как можно меньше приподнимая край шляпы; "У меня только что
был дренаж. Надеюсь, ты извинишь меня.

- Будь я проклят, если мы это сделаем! Не в этот раз, незнакомец. Правило этой таверны таково:
все в баре должны улыбаться друг другу - по крайней мере, при первой встрече.
Итак, скажи, как называется твой напиток.

"О! в таком случае я согласен", - соглашается читатель газеты, кладя
отбросив в сторону свое нежелание, а вместе с ним и газету - в то же время
поднимаясь на ноги. Затем, подойдя к барной стойке, он добавляет тоном, полным
очевидной откровенности: "Фил Квантрелл не тот человек, который пойдет на попятную там, где
раздаются стаканы. Но, джентльмены, поскольку я здесь чужой в этой компании.
Надеюсь, вы позволите мне заплатить за выпивку.

Мужчин, которых таким образом называют "джентльменами", семь или восемь;
ни один из них, судя по внешнему виду, не мог претендовать на этот эпитет. Итак,
насколько это возможно, все они похожи на брутального хулигана
в плаще, который начал разговор. Если бы Фил Квантрелл
назвал их "мерзавцами", он был бы гораздо ближе к цели.
Они предстают отъявленными негодяями, каждый из них, хотя и в
разной степени, судя по их лицам, и с таким же разнообразием
в их костюмах.

"Нет-нет!" - отвечают несколько человек, решивших показать себя джентльменами в
щедрости. "Никто посторонний не может угощаться здесь. Вы должны выпить с нами,
Мистер Квантрелл".

"Этот счет мой!" - авторитетно заявляет первый оратор.
голосом. "После этого любой, кто пожелает, может получить угощение. Давай, Джонни!
выкладывай все. Для меня "Брэнди смэш".

Таким образом, бармен обратился к - столь же отталкивающему на вид, как и любой из тех,
кого ему приходится обслуживать, - с ловкостью, свойственной
его ремесло вскоре наполняет прилавок бутылками и графинами
с несколькими сортами ликеров. После чего он расставляет ряд из
бокалов рядом, в соответствии с количеством желающих
выпить.

И вскоре все они пьют; каждый выбирает смесь, наиболее подходящую ему по вкусу.
вкус.

Это сцена, происходящая каждый день, каждый час, почти каждую минуту,
в баре отеля на юге Соединенных Штатов; единственная особенность
в данном случае заключается в том, что таверна Natchitoches, в которой это происходит
сильно отличается от обычной деревенской гостиницы или придорожного отеля. Он
стоит на окраине города, в пригороде, известном как "Индийский
квартал;" иногда еще называют "испанский городок" - как имя
ссылка на то, что какой-то странной маленькой лачуги вокруг
населяли чистокровные индейцы и полукровки, с плохой белки
Испанский добыча--эти выродившиеся потомки героического
солдаты, которые изначально основали поселение.

Сама таверна со старой, побитой непогодой вывеской "качели", на которой
изображен индеец в полной боевой раскраске, известна как "Вождь Чокто".
и содержится человеком, предположительно мексиканцем, но который может быть кем угодно
еще; у него в баре работает вышеупомянутый "Джонни", некий
персонаж предположительно ирландец, хотя и такой же сомнительной национальности
как и его работодатель.

Вождь Чоктав принимает путников, предоставляя им кровать, доска, и
размещение, не задавая им никаких вопросов, за предъявление требования о платеже
прежде чем они успеют поесть или поспать под его крышей. Обычно их бывает
много, и они своеобразного вида - странные как по внешнему виду, так и по
манерам - никто не знает, откуда они пришли и куда направлялись при отбытии
.

Поскольку дом стоит в стороне от обычных городских прогулок, на
окраине, которую редко посещают респектабельные люди, никто не заботится о том, чтобы
интересоваться характером его гостей или чем-либо еще, связанным с ним.
Тем, кто случайно забредет в его сторону, он известен как своего рода
дешевая гостиница, которая дает приют всевозможным странным клиентам--
охотники, трапперы, мелкие индийские торговцы, вернувшиеся из экспедиции в
прерии; вместе с ними такие путешественники, у которых нет средств
остановиться в более претенциозных гостиницах деревни; или, имея
значит, предпочитают, по своим собственным причинам, мириться с вождем племени Чокто.

Такова репутация гостиницы, перед которой стоит питейный бар
Фил Квантрелл - так он себя называет - с людьми, к чьему благосклонному обществу
он был так бесцеремонно представлен; как заявил
его представитель, в соответствии с обычаями заведения.

После того, как выпиты первые бокалы, Квантрелл заказывает еще один; а затем
кто-то другой заказывает третий, который платит или обещает заплатить за
это.

На четвертой "улыбке" настаивает другой кто-то, кто объявляет, что
он готов выдержать угощение; весь выпитый к этому времени ликер
представляет собой либо дешевый бренди, либо виски "гнилой кишки".

Квантрелл, теперь приятно общительный и действующий под влиянием щедрого
импульса, вызванного напитком, поет "Шампанское!" - вино, которое может предложить любая
самая бедная таверна Южных Штатов, даже вождь племени Чокто.
в изобилии снабжают.

После этого отборный французский винтаж или его подделка из крыжовника
льется слабым потоком; Джонни с ликующей готовностью снимает свинцовый
капсулы, скручивая проволочки и открывая пробки. Ибо
Незнакомый гость достал из кармана бумажник, который, как все могут видеть,
"битком набит" золотыми "орлами", о чем некоторые размышляют, но
ничего не говорят об исключительном контрасте между этим изобилием
кошелек и грубое пальто, из кармана которого он вытащен.

В конце концов, не так уж много в этом. В деревянных стенах Чокто
Шеф, там было замечено много столь же любопытных контрастов. Ни его хозяин-гибрид
, ни его бармен, ни его гости не склонны принимать
к сведению - или, по крайней мере, делать замечания - обстоятельства, которые в другом месте
показались бы странными.

И все же, есть ли среди шумной толпы кто-нибудь, кто замечает это; как и
а также другие поступки и высказывания, совершенные Филом Квантреллом в его cups.
Именно Колосс представил его веселой компании и
который до сих пор пристает к нему в качестве компаньонки.

Некоторые из партнеров этого человека, которые кажутся знакомыми, позвонили
его "Джим Борласс"; другие, менее свободные, обращаются к нему "мистер Борласс";
в то время как третьи, с интервалами, и как бы оговорился,
дать ему звание "капитан".Джим, Мистер, или Капитан Borlasse--
в зависимости от назначения он должен на протяжении всего разврата, держит
его налитые кровью глаза устремлены на их нового знакомого, отмечая каждое его
движения. Его слух тоже напряжен, чтобы уловить каждое слово, которое произносит Квантрелл
, взвешивая его значение.

Несмотря на то, что он ничего не говорит и не делает, чтобы рассказать о том, что он такой
внимательный к незнакомцу - сначала его гостю, а теперь расточителю
хозяином себя и своей партии.

А шампанское будет свободно испить, конечно, есть много
разговор, и по многим предметам. Но один особенный; кажется, что он больше,
чем все остальные, привлекает внимание гуляк под
крышей вождя племени Чокто.

Это убийство было совершено в штате Миссисипи, недалеко от
города Натчез; отчет о нем только что появился в местной газете
journal of Natchitoches. Газета лежит на столе в баре; и
все, кто умеет читать, уже ознакомились с
подробности преступления. Те, чьи познания не простираются настолько далеко
, узнали их из вторых рук от своих более образованных
коллег.

Убитого мужчину зовут Клэнси - Чарльз Клэнси, - в то время как убийцу,
или его подозревают в этом, зовут Ричард Дарк, сын
Эфраима Дарка, богатого плантатора из Миссисипи.

В документе приводятся дополнительные подробности: тело убитого мужчины
не было найдено до момента публикации в печати; хотя
собранные доказательства не оставляют сомнений в том, что было совершено нечестивое деяние;
добавим, что Дарк, обвиняемый в этом, после ареста и
помещения в окружную тюрьму сумел совершить побег - благодаря
попустительству своего тюремщика, который также исчез с места преступления.
Как раз вовремя, проводит отчет, чтобы спасти преступника от шеи
веревку, приготовился к его палачи юстиции Линч, вечеринка
из которых распахиваются двери тюрьмы, только чтобы найти его
нежилыми. В документе также упоминается мотив совершения
преступления - по крайней мере, в предположительном виде; указывается имя молодой леди,
Мисс Хелен Армстронг, кстати, о письме с ее фотографией, найденном
у предполагаемого убийцы. Это ветры, сказав, что не сомневается в обе
заключенный и тюремщик у Т. Г. Т.--"уехал в Техас"--фраза из частых
использование в южных штатах, применяется для лиц, скрывающихся от правосудия. Затем
следует копия прокламации от властей штата, в которой предлагается
награда в две тысячи долларов за поимку Ричарда Дарка,
и пятьсот долларов за Джо Харкнесса - таково имя преступника.
смотритель тюрьмы.

В то время как об убийстве расспрашивают и обсуждают _bon-vivants_
в баре вождя племени Чокто - тема, которая, кажется, имеет для них странное очарование
Борласс, который стал возвышенным благодаря
алкоголь, хотя обычно человек неразговорчивый, разражается
утверждением, которое вызывает удивление у всех, даже у его близких
соратников.

"Будь проклято это везение!" он кричит, обрушивая кулак на стойку.
пока графины не заплясали от сотрясения: "Я бы дал сотню
долларов за то, чтобы оказаться на месте этого парня Дарка, кто бы он ни был!

"Почему?" - допрашивают несколько его собратьев тоном, выражающим
люди разной степени знакомства с ним спрашивали: "Почему, Джим?"

"Почему, мистер Борласс?"

"Почему, капитан?"

"Почему?" - вторит человек со многими титулами, снова ударяя кулаком по стойке, отчего
звенят графины и бокалы. "Почему? Потому что этот Клэнси-
тот самый Клэнси - и есть тот скунс, который перед битком набитым жюри, половина из них
пузатые мексиканцы в городе Накогдогоудс поклялись, что я украл
лошадь от него. Не только поклялся в этом, но и поверил; и получил меня-меня,
Джима Борласса - привязанного на двадцать четыре часа к столбу и сброшенного в
выгодная сделка. Да, мальчики, выпороты! И этим проклятым мексиканским ниггером, по
приказу одного из их констеблей, которого они называют алгазил. У меня есть
Марк о'их ресниц на меня сейчас, и может показать их, если вы ВГЕ в
сомневаюсь. Мне не стыдно показать их, чтобы вы молодцы, как вы уже
все что-то о том же, я думаю. Но я схожу с ума от мысли, что
Чарли Клэнси избежал мести, которой я поклялся снова
он. Я знал, что он возвращается в Техас, он и его друзья. Вот что
вывело его из себя, когда я встретил его в Накогдогде. Я ждал и
наблюдал, пока он не сбился с пути. Теперь, похоже, кто-то нарушил мои планы.
некто по имени Ричард Дарк. И, хотя я и завидую
этому Дику Дарку, я говорю: будь он проклят за то, что сделал это!

"Чертов Дик Дарк! Черт его за дела его!" они кричат, пока стены
повторное эхо их скабрезных кощунство.

Разгул с выпивкой продолжается до позднего часа, Квантрелл платит
выпивка за всю вечеринку. Плаксивый, поскольку большинство из них стали, они
до сих пор удивляюсь, что человек настолько бедно одет, может команда так много денег, и
монета. Некоторые из них не мало удивлены этим.

Борласс в меньшей степени, чем любой из его собратьев по выпивке. Он отметил
определенные обстоятельства, которые дают ему ключ к объяснению; особенно одно,
которое, кажется, все проясняет. В то время как незнакомец,
называющий себя Филом Квантреллом, стоит, держа свой бокал в руке, его
носовой платок используется, чтобы вытереть вино с губ, и небрежно
возвращается в карман, выскальзывает и падает на пол. Борласс
наклоняется, поднимает его, но не возвращает владельцу.

Вместо этого, он уходит в сторону, и, никем не замеченный, делает себя
ознакомившись с именем, вышитым на ее углу.

Когда, спустя час, они сидят вдвоем, выпивая по стаканчику на прощание
, Борласс прижимает губы к уху незнакомца,
шепотом, как будто это говорил сам сатана: "_ Твое имя не
Филип Квантрелл: "Это Ричард Дарк_!"



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

УБИЙЦА РАЗОБЛАЧЕН.

Звук гремучей змеи, издающей резкий "скрип" под стулом, на котором сидит
незнакомец, не мог заставить его вздрогнуть сильнее, чем
он вздрагивает, когда Борласс говорит:--

"_ Вас зовут не Филип Квантрелл, а Ричард Дарк_!"

Он сначала приподнимается на ноги, затем снова садится; все это время
дрожит так, что вино переливается через край его бокала
разбрызгиваясь по посыпанному песком полу.

К счастью для него, все остальные уже разошлись по своим кроватям, причем
сейчас очень поздно, час ночи, около полуночи. Питьевой "кают-компания"
начальника чокто достаточно опорожнить его гостей. Даже Джонни,
бар-хранитель, пошел кухня-подопечные посмотреть после ужина.

Только Borlasse свидетелей эффект от своей речи, которая, хотя и но
прошептал, оказался настолько впечатляющим.

Спикер, со своей стороны, показывает, никого не удивишь. На протяжении всего вечера
он оценил своего человека и пришел к ясному выводу.
понимание сути дела. Теперь он знает, что находится в компании Чарльза
Убийцы Клэнси. Маскировка в которой темный принял--простое
сбривать усы и надев платье из дома-ткали "cottonade"--в
общий износ из креолов Луизианы ... с фетровую шляпу, чтобы соответствовать, это
слишком хлипкие, чтобы обмануть капитана Джима Borlasse, сам привык
метаморфозы более изобретательно, что ничего нового для него, чтобы встретить
убийца бежал с места своего преступления--украдкой, disguisedly
сделать путь к этой граничнойлиния y между Соединенными Штатами и Техасом
граница исполнительного правосудия.

"Ну же, Квантрелл!" - говорит он, поднимая руку в ободряющем жесте.
"не разбазаривай вино таким ридикюлем. Мы с тобой одни,
и я думаю, мы понимаем друг друга. Если нет, то скоро будут ...
скорее всего, ваш Puttin' на нет бессмысленным выходкам, но признаюсь, что' Клар
и скрытая правда. Тогда сначала ответь мне на один вопрос: Воздух ты или не воздух
ты, Ричард Дарк? Если ты воздух, не бойся говорить об этом. Нет!
надувательство! В этом нет необходимости. И для Джима Борласса это не годится."

Незнакомец, дрожа, медлит с ответом.

Только на мгновение. Он видит, что бесполезно отрицать свою личность.
Человек, который поставил под сомнение его-гигантский размер и грозный аспект--
несмотря на многочисленные шашки он проглотил, кажется, здорово как
надгробный камень, и непреклонно, как и Инквизитора. Налитые кровью глаза смотрят на него
с ухмылкой, которая, кажется, говорит: "Солги мне, и я твой враг".

В то же время эти глаза говорят о дружбе, какой только может быть
между двумя негодяями, одинаково погрязшими в преступлениях.

Убийца Чарльза Клэнси - вот уже много дней и ночей бродит по миру.
земля, беглец от несостоявшегося правосудия, идущий нехожеными тропами,
прячущийся по норам и углам, в конце концов ищущий убежища под крышей
вождь племени чокто, благодаря своей репутации, видит, что достиг убежища
в безопасности.

Добровольного признания Borlasse--рассказ о его неприязни к
Клэнси и его причиной-вдохновить его с уверенностью о каких-либо откровений
он может сделать в ответ. Вне всякого сомнения, его новый знакомый стоит по уши в
грязи, такой же глубокой, как и он сам. Без дальнейших колебаний он говорит: "Я _ам_
Ричард Дарк".

"Хорошо!" - следует ответ. - А теперь, мистер Дарк, позвольте мне сказать вам, что я
нравится твой мужественный способ ответить на вопрос, который я тебе задал. В то же время, я
могу также заметить, что все было бы едино, если бы ты сказал "нет"! Этот
ребенок не прятался половину своей жизни, если не считать некоторых мелких
ошибок, допущенных в самом начале, чтобы не знать, когда мужчина попадает в
простое решение. В первый день, когда ты появился в "Вождеском Чокто".
Я вижу, что с войной что-то не так; хотя, конечно, я не мог придумать этому
названия, не говоря уже о том, чтобы знать это уродливое слово, которое начинается на "М".
Этим вечером, признаюсь, я был немного не в себе, видя тебя здесь
у плантатора, шпионит за одной из этих девчонок Армстронг; за которой из них.
мне не нужно говорить.

Дарк вздрагивает, машинально спрашивая: "Ты видел меня?"

"В Корсе я так и сделал - сам был там, в подобной постели".

"Ну?" - допрашивает другой, изображая хладнокровие.

- Ну, это, как я уже сказал, немного сбило меня с толку. По твоей внешности
и манерам с тех пор, как ты впервые появилась здесь, я догадался, что что-то не так.
должно быть, это не любовная перепалка. Sartint, человек живет у нас в
Главный чокто, и спортивные дешевые снаряжение, как у тебя на, Ван-вряд ли
чтобы быть аспирин в Сечи изысканных девушек как их. Ты сдашься,
вам самому это показалось немного странным, не так ли?

"Я не знаю, что он сделал", - это ответ, произнес упрямо, и в
взяла тон наплевательское-ishness.

"Ты не понимаешь! Ну, я так и думал, до того момента, как мы вернулись в таверну
привет, не так много минут до моей встречи и просьбы угостить нас
напитками. Если вы когда-либо любопытство узнать, почему я передумал, я
и скажите".

"Что?" - спрашивает темный, почти не размышляя над его словами.

"Та газета, которую ты читал, когда я давал тебе приглашение. Я прочитал
это до того, как ты это сделал, и расшифровал все это. Ставлю шесть
а шестерых здесь было шесть, я легко мог бы набрать дюжину. То же самое, что
одна из молодых леди, остановившихся в отеле, - мисс Хелен Армстронг.
о ней говорилось в газете; и мужчина, которого я заметил наблюдающим за ней, - Ричард
Дарк, убивший Чарльза Клэнси - _ вас самих_!

- Я... я... я не буду ... я не отрицаю этого перед вами, мистер Борласс. Я Ричард.
Дарк. Я действительно убил Чарльза Клэнси, хотя и протестую против того, чтобы это было так.
сказал, что я убил его.

"Не обращай на это внимания. Между друзьями, как я полагаю, мы теперь можем называть себя
между собой не должно быть четкого разграничения асфальта. Убийство или
непредумышленное убийство - это все равно, когда у человека есть мотив, такой же, как у вас.
И когда он оказывается за чертой того, что они называют обществом, и на него охотятся
из поселений, он не хочет терять уважение тех, кто
подвергся такому же нападению. Ты был Ричардом Дарком и убивал
Чарльз Клэнси, это никоим образом не делает тебя врагом Джима Борласса - за исключением того, что
ты лишил меня мести, которую я поклялся совершить сам. Оставь это в покое.
А теперь уходи. Я не сержусь, а только завидую тебе за то, что ты получил
удовольствие отправить скунса на тот свет, не дав мне
шанс. А теперь, мистер Дарк, что вы намерены делать?

Этот вопрос подействовал на убийцу отрезвляюще. Его
обильные напитки до сих пор мешали ему размышлять.

Несмотря на уверенность вора, которую внушил ему Борлассе,
это упоминание о его будущем наводит на мысль о его темноте и опасностях;
и он делает паузу, прежде чем ответить.

Не дожидаясь ответа, его собеседник продолжает:

"Если у вас нет четкого плана действий и вы готовы прислушаться к совету
друга, я бы посоветовал вам стать "одним из нас".

"Одним из вас! Что это значит, мистер Борласс?

"Ну, я не могу сказать вам здесь", - отвечает Борласс приглушенным тоном.
"Каким бы запущенным ни выглядел этот бар, у него есть уши для всего этого. Я
видим, что проклятие, Джонни, прокрались о, притворяюсь присматривает за
его ужин. Если бы он знал о тебе столько, сколько знаю я, ты была бы в подвешенном состоянии
еще до того, как легла бы в свою постель. Мне не нужно говорить тебе, тар награда
предлагаю для вас семя себе в газете. Две тысячи
долларов тебе и пятьсот долларов тому парню, которого я видел
примерно рядом с тобой, и которого я уже определил как тюремщика Джо
Харкнесс. Джонни и многие другие были бы рады разделить половину работы со мной.
я рассказал им только половину того, что знаю сейчас. _ Я_ не собираюсь
предавать тебя. У меня есть причины не делать этого. После того, что было сказано, я думаю,
ты можешь мне доверять?"

"Я могу", - отвечает убийца, вздыхая с облегчением.

"Тогда все в порядке", - резюмирует Борласс. - "Мы понимаем друг друга. Но это
не годится больше оставаться палаверин хьяр. Пойдем в мою спальню.
Там мы будем в безопасности; и у меня есть бутылка виски, самое то для
стаканчика на ночь. За этим мы сможем поговорить начистоту, без посторонних.
Хавин' возможность установить их в кривые. Давай вместе!"

Темный, без протеста, принимает приглашение. Он не смеет делать
в противном случае. Это больше похоже на команду. Человек, распространяющий его, теперь имеет
полный контроль над ним; может передать его в руки правосудия - посадить в
тюрьму.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

"ТЫ БУДЕШЬ ОДНИМ Из НАС?"

Оказавшись внутри своего спящего квартира, Borlasse закрывает дверь, указывает
сам стул, чтобы его пригласили гостей, и растения на другое. С
пообещал бутылку виски между ними, он возобновляет выступление.

"Я просил тебя, Квантрелл, быть одним из нас. Я сделал это ради твоего собственного
хорошо, как вы должны знать, без моих говорите вы. Ну, вы просили меня в
возврат что это значит?"

"Да, я сделал", - возвращается темный, говоря без цели.

"Значит, тогда", - продолжает Borlasse, сделав глоток из своего стакана,
"что мне и другим, что вы пьете, с, воздух так хорош набор
молодцы, как всегда жили. Что мы веселый праздник, ты видел уже
себя. Как прошла эта ночь не nowheres в веселое время мы
провести по прерии в Техасе-это в Техасе мы живем".

- Могу я спросить, мистер Борласс, каким бизнесом вы занимаетесь?

"Ну, когда мы занимаемся обычным бизнесом, это в основном
ловля лошадей. Мы привязываем диких лошадей, _mustangs_, как их называют; и
иногда они не на шутку такие дикие. Мы привозим их в
поселения на продажу. По этой причине мы проходим мимо названия
_mustangers_. В промежутках, когда дела идут не очень оживленно, мы проводим время
в некоторых городках Техаса - в тех, что расположены недалеко от Рио
Гранде, среди населения много мексиканцев.
У нас среди мексиканских девушек бывают редкие случаи, могу вас заверить. Вы будете
взять слово Джим Borlasse для этого, не так ли?"

"У меня нет причин сомневаться в этом".

"Ну, мне не нужно больше ничего говорить, не так ли? Я знаю, Квантрелл, тебе нравится иметь
хорошенькое личико с черными, как терн, глазами. Ты увидишь их среди
мексиканских сайноритас, сколько душе угодно. Возможно, их будет достаточно,
чтобы заставить тебя забыть о паре, которая в последний раз смотрела на тебя из окна отеля
галерея.

"Смотришь на меня?" восклицает темный, показывая удивление, не смешиваясь с
сигнализация.

"Смотрю на тебя; строгий контроль; те же глаза, которые вдохновили тебя на это"
немного пострелял с Чарли Клэнси в качестве мишени ".

"Ты думаешь, она видела меня?" - спрашивает убийца с возрастающим беспокойством.

"Подумай! Я уверен в этом. Больше, чем увидела - она узнала тебя. Я могу
сказать, что от того, как она выстрелила обратно в тень. Неужели вы не замечаете
это сами?"

- Нет, - возвращается темный, то односложно выдачи механически от его
губы, в то время как дрожь пробегает по его рамки.

Его собеседник, наблюдая эти признаки, по-прежнему,--

- Послушай моего совета, поезжай с нами, ребята, в Техас. Скоро ты там задержишься.
Мексиканские девочки заставят тебя перестать хандрить из-за мисс Армстронг.
После первого же "фанангоу", на котором ты побывал, тебе будет на нее наплевать
. Поверь мне, ты скоро забудешь ее.

"Никогда!" - восклицает Дарк, в пылу своей страсти - хотя и безуспешной
она была - забывая об опасности, в которой он находится.

"Если это твое решение, - отвечает Борласс, - и ты решил
не выпускать свою возлюбленную из виду, то вряд ли проживешь
долго. Так же точно, как и то, что ты сидишь здесь, до завтрашнего завтрака
утром в городе Накетош будет слишком жарко, чтобы удержать тебя."

Дарк вскакивает со стула, как будто ему стало слишком жарко.

"Хранить в прохладном, Куэнтрел!" советует техасец. "Нет необходимости для вас, чтобы быть
испугалась, что я говорю'. Тар никакой опасности шутку еще. Там
могло бы быть, если бы ты был в том кресле или в этой комнате восемь часов спустя. Я
не буду самим собой, ни одним из них. Я могу также сказать вам, что Джим Borlasse,
же по себе, и причины для четверти, как переключаться из Чоктав
Шеф. И то же самое с некоторыми парнями, с которыми мы выпивали.
Мы все покончим с этим за добрый час до восхода солнца. Прими совет друга
и отправляйся по нашим следам. Хорошо?"

Дарк все еще не решается дать утвердительный ответ. Его любовь к Хелен
Армстронг - какой бы дикой, распутной страстью она ни была - является определяющим
влиянием на его жизнь. Это повлияло на то, что он последовал за ней до сих пор,
почти так же сильно, как надежда избежать наказания за свое преступление. И
хотя он и знает, что за ним охотятся служители правосудия, он цепляется за
место, где она остановилась, с тем очарованием, которое удерживает лису
у конуры с гончими. Мысль оставить ее позади ...
возможно, никогда не увидеть ее снова-более отвратительного, чем призрак
эшафот!

Техасец догадывается о причине своей нерешительности. Более того, он
знает, что у него есть средства положить этому конец. Слова будет достаточно;
или, самое большее, одной речи. Он формулирует это так:--

"Если вы решили держаться за завязки фартука мисс Армстронг,
вы не сделаете этого, оставаясь здесь, в Накетоше. Ваше лучшее место, где вы можете быть
рядом с ней, будет рядом со мной.

- Каким образом, мистер Борласс? - спрашивает Дарк, и его глаза открываются в новом
свете. "Почему ты так говоришь?"

"Ты должен знать, без моего ведома - мужчина твоей привлекательности,
Квантрелл! Ты говоришь, что никогда не сможешь забыть старшую из этой пары
девочек. Я верю тебе; и также буду откровенен, сказав, что больше нет
Джиму Борлассу нравится забывать младших. Я думал, ничто не сможет а
вызвать во мне это нежное чувство. Это маловероятно, после того, через что я прошел
в свое время. Но она сделала это - эти ее голубые глаза; будь они прокляты!
Если они этого не сделали! Тогда, ты думаешь, я собираюсь убежать от,
и потерять из виду ее и их? _ нЕт_; не раньше, чем я заключу ее в свои объятия
и слезы из тех же самых глазок потекут по моим щекам.
То есть, если она воспримет это как плач.

- Я не понимаю, - заикается Дарк.

"Со временем поймешь", - отвечает негодяй. "То есть, если ты станешь одним из
нас и пойдешь туда, куда мы идем. Теперь тебе достаточно того, что я сказал тебе об этом,
"там ты найдешь свою возлюбленную"!

Не дожидаясь, пока подействуют его последние слова, искуситель
продолжает--

"Итак, Фил Квантрелл, или Дик Дарк, как я могу называть тебя по секрету, готов ли ты быть одним из нас?"
"Я готов".

"Хорошо!" - спросил я. - "Я готов".

"Хорошо! Это решено. И ваш товарищ, Харкнесс; я так понимаю, он
тоже, когда говорил о опасности остаться позади; не в том, что он появляется
гораздо счета о', во всяком случае. И все же, среди нас, мустангеров, чем больше, тем
веселее; и иногда нам нужно много людей, чтобы окружить
лошадей. Он пойдет с нами, не так ли?

- Куда угодно, только со мной.

- Что ж, тогда вам лучше пойти в его спальню и разбудить его. Вы оба
должны быть готовы немедленно. Сбегай в конюшню и проследи за тем, чтобы
оседлали твоих лошадей. Тебе не нужно беспокоиться об оплате счета в таверне
. Для меня это все решено; мы, родственники, сами определяем пропорции
потом. Теперь, Куэнтрел, смотри в оба; в двадцать минут, время я
ожидать, чтобы найти тебя Харкнесс в седле, где вы увидите десять о'
мы то же".

Сказав это, техасец выходит в коридор, Дарк идет впереди
его. В тускло освещенном коридоре они расходятся, Борласс открывает
дверь за дверью нескольких спален, расположенных по обе стороны от него; в
каждый произносит слово, которое, хотя и произнесено шепотом, кажется, будит спящего
как будто рядом с его ушами выстрелили из пушки. Затем следует
общее шарканье, как будто мужчины торопливо надевают пальто и сапоги, с
иногда ворчание недовольства в сон нарушен; но ни
говорят, ни протеста. Вскоре видно, как они выходят один за другим
из своей спальни, крадутся по коридору, выходят наружу
через входную дверь сзади и направляются к конюшне.

Вскоре они выводят своих лошадей, оседланных и взнузданных. Затем,
запрыгнув на спину, катаются тихо под сенью
деревьев; Borlasse в голову, Куэнтрел на его стороне, Харкнесс среди
те, кто идут сзади.

Почти мгновенно они оказываются в густом лесу , который подступает вплотную к
пригород Начиточес; вождь племени чокто, стоящий среди деревьев
никогда не посаженных рукой человека.

Массовый отъезд, кажущийся тайным, не остается незамеченным.
И Бонифаций из таверны, и его бармен наблюдают за этим, стоя в дверях
, когда их гости уходят; хозяин посмеивается над большой кучей
блестящие монеты остались позади; Джонни почесал свой морковный затылок и
сказал,--

"Быть japers! они intind клиринга' этот парень Куэнтрел наружу. Он не
долго throubled ужр что вещи сияют, кажется, горит и все
из его кармана. Я не удивлюсь, если они засадят и ему, и ей обоим.
дурачьте байки до тех пор, пока они не увидят солнце. Сделаю, босс, это не
бизнесс АВ наших".

С этим утешительное замечание, на которое "босс" поддакивает, Джонни
доходы, чтобы закрыть и запереть дверь таверны. Вскоре после окон
вождь Чоктав показать легкость, его интерьер молчит, лунный свет
сияющий на ее черепичной крышей мирно и невинно, как будто он
никогда не укрывал разбойников, и пьяные разговоры или скабрезных богохульство было
слышал, как под ней.

Итак, до утренней зари; до рассвета; до тех пор, пока солнце не поднимется над горизонтом.
деревья. Затем он окружен разгневанными мужчинами; его деревянные стены отдаются эхом.
Их требование впустить.

Это местные власти округа; шериф
Натчиточес с его _posse_ из констеблей, и толпа людей
сопровождающие. Среди них полковник Армстронг и креолов, Дюпре;
они подстрекали движение; более того, направляли его.

Из вчерашних газет я узнал об убийстве, совершенном недалеко от
Натчеза, а также о том, что убийца сбежал из тюрьмы. Только сегодня утром
они узнали, что сбежавшего преступника видели на улицах
из их города. С раннего часа они прочесывали эти места в
поисках его; и, наконец, достигли вождя племени чокто - места,
где его следует найти, если вообще найдут.

Когда его двери открываются, они обнаруживают его следы. Человека по имени Дарк там не было.
Дарк был там, но один, называющий себя Квантреллом, с другим,
которого звали Уолш.

Поскольку в данном случае ни домовладелец, ни бармен не заинтересованы
в проверке этой конкретной пары своих поздних гостей, они не предпринимают никаких
попыток сделать это; напротив, рассказывают о них все, что знают;
добавив, что оба ушли с несколькими другими джентльменами, которые оплатили
свои счета в таверне и отбыли рано утром.

Описание других "джентльменов" дано не так подробно,
потому что не так уж специально требуется. В том, что касается Квантрелла и Уолша,
Полковник Армстронг без труда опознает Ричарда Дарка и
тюремщика Джо Харкнесса.

Он, шериф, констебли, толпа стоят с лицами, выражающими
поражение - разочарование. Они добрались до вождя племени Чокто немного
слишком поздно. Они ничего не знают ни о Борлассе, ни о том, как он поставил их в тупик.
Они лишь верят, что убийца Чарльза уже во второй раз
Клэнси ускользнул от правосудия.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ.

ПРИЗРАК СОВЕРШАЕТ СВОЙ ОБХОД.

Прошел почти месяц со дня смерти Клэнси; все еще
возбуждение, вызванное этим, хотя и в некоторой степени утихло, не угасло
. Любопытство и домыслы подогреваются тем фактом, что тело
не было найдено. Потому что его не нашли. Поиски велись повсюду
на многие мили вокруг. Поля и леса, ручьи, пруды, болота и реки,
все они были пройдены и допрошены, но напрасно. Все отказались
сдавайте мертвых.

В том, что Клэнси мертв, ни у кого нет сомнений. Не говоря уже о крови
, пролитой рядом с его брошенными шляпой и пистолетом, наряду с другими сопутствующими обстоятельствами
, есть свидетельства морального характера, для многих столь же
убедительные.

Жив, он бы давно уже вернулся домой, на мысль о том, что его
мать, должно быть страдания. Он был просто человеком, чтобы сделать это, так как все, кто
знала, что ему известно. Даже раненый и искалеченный, если он сможет ползти, это
будет рядом с единственной женщиной, о которой он должен заботиться в такой критический момент
.

Хотя теперь известно, что он заботился о другой, никто не развлекает
мысль о том, что он ушел вслед за _her_. Это не соответствовало бы
его характеру не больше, чем инцидентам и событиям, которые
сговорились сделать тайну. Проходят дни, а он все еще остается
один.

Солнце встает и заходит, не проливая на него никакого света. Догадка
ничего не может прояснить; и поиски, снова и снова безуспешные,
в конце концов прекращаются.

Если люди все еще размышляют о том, как было избавлено от тела убитого человека
, то нет никаких предположений относительно того, кто был его убийцей или как
последнему удалось скрыться.

Измена тюремщика объясняет это - сама по себе объясняется тем, что
Эфраим Дарк накануне нанес визит своему сыну в
камеру и оставил ему ключ, который до сих пор открывал двери многих тюрем
. Джо Харкнесс, слабоумный парень, которого давно подозревали в
неверности, был не из тех, кто устоял бы перед искушением, с которым к его
ладони прикоснулись.

С того дня в поселении произошли некоторые изменения.
Плантация покойного Армстронга перешла в руки нового
владельца - Дарк избавился от нее, - в то время как коттедж покойного Армстронга
Клэнси, теперь бесхозный, остается незанятым. Мебели тоже не было: потому что там побывал судебный пристав
, и купчая, в которой были указаны ее скудные запасы
, сельскохозяйственный инвентарь, инвентарь и утварь, уничтожила все.

В течение одного дня в этом месте был переполох с шумом
соответствующий, когда имущество продавалось на публичных торгах
. Затем домашние божества разорившегося ирландского джентльмена были
проданы тому, кто больше заплатит, и разбросаны по всему району
. Редкие книги, фотографии и другие предметы, рассказывающие об изысканных
вкусовые качества, с небольшими остатками бижутерии, были унесены в
бревенчатые хижины, чтобы их ценили там пропорционально заплаченным за них ценам
. В порядке, Клэнси коттедж, лишенный всего, была
слева нежилыми. Одинокий, как к ситуации, в которой он стоит, еще
более одинок в своем запустении. Даже собака, оказавшая такую услугу, когда
указала на преступность того, кто стал причиной всех разрушений, больше не
охраняет свои вольеры или приветствует их своим знакомым лаем.
Верное животное, усыновленное Симеоном Вудли, нашло дом в
хижине охотника.

Это полночь, в час еще и глухой в северном климате, но не
так в Южном. Далеко от нее в штате Миссисипи. Там
чрезмерное тепло солнца сохраняет Природу бдительной и живой даже ночью, и в
декабрьские дни.

Несмотря на ночь, сейчас не декабрь, но дата ближе к весне. Февраль - это
написано в заголовке писем, и этот весенний месяц в Нижнем течении
Миссисипи начал накладывать свой отпечаток на лесные деревья.
Их бутоны уже лопнули, у некоторых полностью раскрылись листья,
другие, еще более раннего вида, украшены цветами. Птицы тоже,
очнувшись от короткого зимнего молчания, изливать свои любовные лежит,
заполняя поляна и роща с музыкой, что не заканчивается рабочий день;
макет-птица, взяв нагрузку, несет ее сквозь часов
ночи; так и фальшивомонетничество заметки из его коллег-песенников, один
кажется, что они бодрствуют--до сих пор поют.

Не так певуче и другие голоса тревожной тишине
Южная ночь. Совершенно противоположными являются кваканье лягушек,
визг сов, отрывистый крик древесных сверчков и рев
аллигатора. Тем не менее, ухо, привыкшее к таким звукам, не
коробило от них. Они, а басовые ноты, необходимых для завершения
Симфония-концерт природы.

В разгар этой меланж,--тот час, как уже было сказано, полночь в
человек, или то подшипник человек по видимости, видно, скользя вдоль
края кипарисовые болота, недалеко от того места, где Чарльз Кленси
упал.

Пройдя некоторое время по глинистой равнине, фигура - будь то призрак или
человек - поворачивается лицом к участку более светлого леса, простирающегося
между густым лесом и расчищенной землей плантаций.

Пройдя его, ночной путник оказывается в пределах видимости
заброшенный коттедж, недавно занятый Клэнси.

Лунный свет, падающий на его лицо, показывает, что оно белое. А также то, что
его щеки бледны, глаза ввалились, как от болезни -
какой-то недуг, перенесенный давно и еще не излеченный. Когда он перешагивает через поваленные
бревна или взбирается на изгороди, протянувшиеся поперек его пути, его нетвердый шаг
говорит об ослабленном теле.

Выйдя наконец из леса и оказавшись в пределах видимости незанятого
жилища, он останавливается и некоторое время остается, созерцая его. То, что он
осознает, что она не занята, очевидно по взгляду, которым он
рассматривает ее.

Его знакомство с этим местом столь же очевидно. На входе в
коттедж основаниям, что он вскоре произойдет, через кусты по
сзади, он становится на путь, ведущий к дому, не появляясь
чтобы иметь какие-либо сомнения о том, что он правильный.

При всем этом он приближается с осторожностью, подозрительно оглядываясь
по сторонам - либо на самом деле боится, либо не желает, чтобы за ним наблюдали.

Вероятность того, что он такой, невелика. В этот час все в
урегулирование должно быть спит. Дом стоит пульт, более чем на милю
от своего ближайшего соседа. Она пуста; был лишен его
мебель, на все. Что должен хоть один там буду делать?

Что он там делал? Вопрос, который хотел бы предложить себя одному
видя его; с интересом добавил о принятии к сведению его движений.

Делать тоже некому; и он продолжает путь к дому, направляясь
к задней двери, где есть крыльцо, а также крытый ход,
ведущий в бревенчатую хижину - кухню.

Даже в подъезде он пробует ручку двери, которая со
сенсорный идет открывать. Блокировки нет, или если и была, то не была
думал, что стоит повернуть ключ в нем. В доме нет грабителей.
лесная глушь. Если бы и были, ничто в этом доме не соблазнило бы их.

Ночной посетитель входит под его крышу. Звук его шагов,
хотя он по-прежнему ступает осторожно, издает печальный, торжественный звук. Это звучит
в унисон с глубокими вздохами, вырывающимися из его груди;
временами такими звучными, что их слышно по всему дому.

Он переходит из комнаты в комнату. Их немного - всего пять. В
каждом он остается на несколько мгновений, мрачно оглядываясь по сторонам. Но в одном - том, что
было спальней вдовы - он задерживается дольше.;
относительно определенного места - места, которое раньше занимала кровать. Затем
вздох, более громкий, чем все, что ему предшествовало, за которым последовали слова:
приглушенный:--

"Там она, должно быть, испустила дух!"

После этой речи последовали новые вздохи, сопровождаемые еще более явными признаками
скорби - всхлипываниями и рыданиями. Когда лунные лучи, льющиеся через открытое
окно, падают на его лицо, их бледный серебристый свет искрится на
слезах, текущих из ввалившихся глаз, сменяя друг друга на истощенных
щеках.

После того, как он отдался на несколько минут тому, что кажется настоящей агонией
с горем пополам он выходит из спальни; проходит через узкий
коридор; и на крыльцо. Теперь не на заднее, а на то, что выходит
фасадом на дорогу.

С другой стороны это открытый участок земли, наполовину снят, половину
лес, бывший стерильные, последняя тощая. Кажется, что это никому не принадлежит
, как будто не стоит претендовать или культивировать. Фактически, это было
уделом полковника Армстронга, который предоставил его в собственность
общественности в качестве места для школы и общего захоронения - бесплатно
всем, кто желает получить наставления или нуждается в погребении. В
здание школы исчезло, но кладбище все еще там - только
отличается от окружающей территории некоторыми продолговатыми
возвышенностями, имеющими хорошо известную конфигурацию могил. Есть в
все около двух десятков из них; некоторые из них в равнине глава бортовой--кусок
окрашенные планки, с буквами, грубо очерчена, записывая имя и возраст
его или ее под отдыхает.

Время и погода превратили большинство из них сероватые, с даты
разложились и имена едва разборчиво. Но есть один, на котором
краска выглядит свежей и белой; в ясном лунном свете сверкает, как
метеор.

Тот, кто исследовал заброшенное жилище, некоторое время стоит, устремив глаза
на этот недавно воздвигнутый мемориал. Затем, сойдя с
крыльца, он проходит через калитку, переходит дорогу и направляется
прямо к ней, как будто чья-то рука поманила его туда.

Вблизи он видит, что это рядом с могилой, на которой еще не выросла трава
.

Ночь холодная - холодно для этого южного климата. Роса на
пожухлая трава могильного дерна почти покрылась инеем
иней придает ему призрачный вид.

Надпись на изголовье находится в тени, луна находится на
противоположной стороне.

Но, нагнувшись вперед, с тем чтобы привести его глаза близко к плите, он
позволили расшифровать надпись.

Это простейшая форма помни--только имя, с указанием даты
смерть--

 "Кэролайн Клэнси,
 Умерла 18 января..."

После прочтения этого из его груди вырывается новое рыдание, новые слезы текут
из его глаз, и он бросается на могилу. Игнорирование
роса, думая, что нет серости ночи, он тянется руками
над холодным дерном, обнимая его, как если бы оно было теплое тело одного
возлюбленный!

Несколько минут он остается в такой позе. Затем, внезапно вставая.
выпрямляясь, словно движимый какой-то сильной целью, с его губ слетают,
изливаемые диким страстным акцентом, речи:--

"Мама! дорогая мама! Я все еще жив! Я здесь! А ты мертва!
Не нужно больше знать, не нужно больше слышать меня! О Боже!"

Это слова человека, обезумевшего от горя, едва понимающего, что он говорит
.

В настоящее время трезвый рассудок, кажется, заявляет о себе, и он снова возобновляет
речь; но теперь голосом, выражением черт, отношением, всем
настолько изменившийся, что никто, увидев его мгновением раньше, не поверил бы в это
тот же самый человек.

На его лице суровость сменилась печалью; мягкие линии
стать жестким; меланхоличный взгляд исчез, сменившись один, что говорит
определения отмщения.

Он еще раз опускает взгляд на могилу, затем поднимает его к небу, пока
луна, плывущая по высокому небу, не освещает его лицо. Когда его
тело слегка отклоняется назад, руки вытянуты вдоль туловища, напряжены
вытянуты, кисти судорожно сжаты, он кричит:--

"Клянусь небесами над головой - тенью моей убитой матери, которая лежит
внизу - Я клянусь не знать покоя, никогда больше не искать удовлетворения, пока
Я не покараю ее убийцу! День и ночь, лето и зиму...
буду ли я искать его? Да, ищите, пока я не найду и не накажу этого
человека, это чудовище, которое навлекло порчу на меня, смерть моей матери и
запустение на наш дом! Ах! не думай, что тебе удастся сбежать от меня! Техас,
куда, я знаю, ты отправился, недостаточно велик, чтобы вместить тебя, а его
дикая местность недостаточно широка, чтобы укрыть тебя от моей мести. Если не найдешь.
там я последую за тобой на край света ... На край света!
Ричард Дарк!

- Чарли Клэнси!

Он оборачивается, как будто в него попала пуля. Он видит человека, стоящего течение шести
темпы месте.

"Симе Совенок!"



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ.

"ОНА, ПРАВДА-ВСЕ НЕПРАВДА!"

Люди, которые таким образом взаимно произносят имена друг друга, - это те, кто носят
их. Ибо на самом деле у могилы стоит Чарльз Клэнси, а
Симеон Вудли отдал ему честь.

Сюрприз полностью на стороне Сайма, и кое-что еще. Он
видит человека, которого все считают мертвым, по-видимому, вернувшегося из
могила! Видит его в месте, подходящем для воскрешения, в центре
могильника, рядом с недавно вырытой могилой!

Этот провинциал не выше вера в духовные существа, и для
одно мгновение он под заклинанием сверхъестественного.

Это проходит, когда он осознает, что перед ним настоящая плоть и кровь
Сам Чарльз Клэнси, а не его призрак.

Он приходит к этому выводу тем быстрее, что все это время питал
сомнения по поводу смерти Клэнси. Несмотря на множество обстоятельств,
указывающих на его смерть, почти доказывающих ее, Вудли никогда не был вполне
убеждаюсь в этом. Никто не предпринял столько усилий, или сделал так много
усилия, чтобы прояснить тайну. Он был первым в попытке
добиться наказания для виновного человека, как и в поисках тела
своей жертвы; обе попытки провалились, к его великому унижению; к его горю
и еще, потому что он искренне оплакивал своего погибшего друга. Друзьями они не были.
Обычные люди. Они не только часто охотились в компании, но и были вместе.
в Техасе во время визита Клэнси в штат Одинокой Звезды; вместе в
Накогдогдо, где Борлассе получил наказание за кражу
лошади; вместе видел вора привязывали к столбу, Вудли, являющимся одним из
суровое жюри, который приговорил его бить, и увидел в предложении
проводится в исполнение.

Охотник ездил в Натчез за шкурами и
оленьим мясом, недельным запасом его ружья. Возвращаясь поздно, он
должен пройти мимо коттеджа Клэнси, его собственного скромного жилища
, расположенного за ним. При виде заброшенного жилища болезненный толчок пронзил
его сердце, когда он вспомнил печальную судьбу тех, кто когда-то
занимал его.

Прилагая усилия, чтобы забыть мрачную историю, он ехал дальше, когда
фигура, мелькнувшая через дорогу, привлекла его внимание. Ясный
лунный свет показал, что это фигура мужчины, и движения которого
выдавали отсутствие разума, если не настоящую аберрацию.

С привычным охотнику инстинктом Вудли сразу натянул поводья,
остановившись в тени придорожных деревьев. Сидя в своем
седле, он наблюдал за полуночным странником, чьи эксцентричные движения
продолжали вызывать у него удивление. Он увидел, как последний подошел к
маленькому лесному кладбищу, встал у могилы, склонившись
вперед, как если прочитать надпись на его окрашенные плиты. Вскоре после
опустившись на колени, как в молитве, потом растянулся вдоль
земля. Вудли хорошо знал, что могила таким образом почитались. Ибо он сам
помогал копать и разглаживать покрывавший его дерн. Он
также сыграл важную роль в возведении хрупкой плиты, которая стояла над ним.
Кем был этот человек, в холодный, тихий полуночный час бросившийся на нее
в печали или обожании?

С чувством, далеким от любопытства, охотник выскользнул из седла
и, оставив лошадь позади, осторожно приблизился к
пятно. Поскольку человек на могиле был слишком поглощен своими собственными
мыслями, он незаметно подошел поближе; настолько близко, что услышал
это странное заклинание и увидел лицо, которое он никогда не ожидал увидеть
снова. Несмотря на черты лица, бледные и отмеченные истощением,
впалые щеки и запавшие, но горящие глаза, он узнал
лицо Чарльза Клэнси; как только он это увидел, машинально позвав
назовите его имя.

Услышав в ответ свое собственное произношение, Сайм снова восклицает: "Чарли
Клэнси!", добавляя вопросительное: "Это ты сам или твой шейдер?"

Затем, став уверены, он распахивает руки, и закрывает их вокруг
его старое охотничье связать.

Радость от того, что последний все еще жив, вытесняет все следы
сверхъестественных мыслей, и он уступает место бурным поздравлениям.

Со стороны Клэнси единственная ответная реакция - слабая улыбка с несколькими растерянными словами
кажется, что в них больше печали, чем удовлетворения. В
выражение его лица скорее или огорчение, а если извините за
встречи дело не дошло. Его слова подтверждают это.

"Симеон Вудли, - говорит он, - я был бы рад встретиться с тобой в любое другое время"
но не сейчас.

"Почему, Клэнси?" - отвечает охотник, крайне удивленный холодностью,
с которой были приняты его теплые ухаживания. "Ты, конечно, знаешь, что я
твой друг?"

"Очень хорошо, что я это знаю".

"Ну, тогда, полагая, что ты мертв - хотя я, например, никогда не был уверен в этом
а вдруг... все еще думая, что это может быть ... разве я не сделал все возможное, чтобы
правосудие свершилось для тебя?"

"Вы сделали. Я слышал все ... все, что произошло. Слишком много я
слышал. О Боже! смотри! Ее могила-моя убитая мать!"

"Это правда. Это убило бедную леди, это точно".

"Да, _ он_ убил ее".

"Я не топор, кто вам refar для. Я узнать вас назвать имя, как у меня
вверх. Все мы знаем, что Дик Дарк сделал все хез было сделано. Мы
посадили его в тюрьму, но скунс сбежал от нас, подкупив
другого скунса, такого же, как он сам. Два ушли thegither, ни слова
ни с кем узнать 'eyther бой. Думаю они меня поставили в Техас, какая
каждый негодяй в наше время идет. Уол, Боже мой! Я так рад видеть тебя все еще
живым. Не расскажешь ли ты мне, в чем дело?

"Со временем я расскажу ... не сейчас".

"Но почему вы недовольны встречей со мной - со мной, который, возможно, не
величайший, но, по-видимому, один из самых верных и быстрых твоих друзей?

"Я верю, что ты им являешься, Вудли, уверен в этом. И, теперь, я думаю, больше
то и дело, я не жалею, что встретила тебя. А я рад этому;
ибо я чувствую, что я могу положиться на вас. Сайм, ты поедешь со мной в
Техас?

- В Техас или куда угодно. В Коорсе поеду. И я думаю, у нас будет
хороший шанс встретиться с Диком Дарком, и тогда...

"Познакомьтесь с ним!" - воскликнул Клэнси, не дожидаясь, пока житель лесной глуши закончит свою речь.
"Я уверен, что встречу его. Я знаю место, где.
Ах, Симеон Вудли! это порочный мир! Этот человек -убийца, или
предполагается, что он им является, но в Техас уехала женщина, которая примет его--
прими его с распростертыми объятиями; с любовью обвей ими его шею. О
Боже!

- О какой женщине ты говоришь, Клэнси?

"Та, кто была причиной всего - Хелен Армстронг".

"Ну, ты говоришь правду отчасти - но только отчасти. Тар' быть не может
сомнения о Мисс Армстронг, будучи innercent причиной большинства о'что
уже сделал. Но что касается того, что она испытывает симпатию к Дику Дарку или обнимает их.
ее мягкие белые руки охотно и с любовью обвивают его шею, тогда
вы Клар со следа ... миллион миль от о'. Что, где малышка
ненавидящий взгляд на мужчину, как Вудли Симе Гэм' хорошая причина, чтобы
знаю. Для себя я тоже знаю, что она свихнулась на другого человека ... по крайней мере был
было раньше все это произошло, и я рек-Эн-прежнему.
Люди - этот воздух, люди из ее почек - не так изменчивы, как думают люди
. Насчет Мисс Хелен Армстронг hevin после того, как были склонны к'ardst
это другой человек, и готово заморозить его, я Гэм' доказательство в моем
карман".

- Доказательство! О чем ты говоришь?

"А dookyment, Чарли Кленси, которые проливают электромобилей достигли вы давно встречаешься
что он с твоим именем на нем. Как тар письмо и живо'. Чтобы
рассмотреть их, нам нужен более яркий свет, чем тот, что горит под этим деревом, иначе
родственники уберутся вон с той луны. Предположим, мы зайдем в мою лачугу. Тар
мы, родственники, поджигаем бревна. Когда они бросают отблеск на кусочек бумаги
о бумаге, о которой я говорил, я готов поспорить, что ты не будешь таким унылым
во рту. Пойдем, Чарли Клэнси! У тебя была чертовски неудачная сделка
со страданиями и печалями. Ободрись! У Сайма Вудли есть
что-нибудь, что, вероятно, поставит вас вертикально на булавки. Это
всего лишь кусок картона и лист бумаги - и то, и другое внутри того, что внутри
Натчиз, которую они называют энвелопой. Пойдем со мной в старую хижину, и тогда
ты, родня, взгляни на них.

Сердце Клэнси слишком переполнено, чтобы возражать. Слова Вудли
вселили в него новую надежду. Здоровье, долгое время вызывавшее сомнения, кажется, внезапно
восстановилось к нему. Румянец возвращается к его щекам; и, когда он
следует за охотником к его хижине, его походка демонстрирует всю свою прежнюю силу
и упругость.

Когда горящие поленья подбрасывают в костер; когда при его свете он
читает письмо Хелен Армстронг и смотрит на ее фотографию - на эту
милую надпись, предназначенную ему самому, - он кричит в экстазе,--

"Слава богу! она верна ... все еще верна!"

Он больше не выглядит печальным, отчаявшимся инвалидом, но влюбленным - сильным,
гордым, торжествующим.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.

ДОМ ПРЕСЛЕДУЕМОГО РАБА.

Где все эти дни был Клэнси? Мертв и ожил
снова? Или, но наполовину убит и выздоровел? Где все это время прятался? И
почему? Вопросы, которые в быстрой последовательности возникают при встрече Симеона Вудли с
ним у могилы его матери.

Не все ставят то или нет; но потом на собственном охотника очага, как
они сидели перед пылающим бревнам, на которых свет Клэнси читать
письмо так ему аплодировать.

Затем Вудли задает их и с нетерпением ждет ответов.

Читатель, возможно, задает те же вопросы и в похожей манере
ожидает ответа.

Он получит это, как Вудли, не в двух словах или сразу, а в серии
инцидентов, для повествования о которых необходимо вернуться к
время; а также представить персонажа, до сих пор известного, но с хорошей репутацией -
беглый раб Юпитер.

"Юп" имеет цвет, называемый "светло-мулатский", который очень близок к
цвету свежевыделанной кожи. Черты его лица от природы приятны
выражение; лишь время от времени появляется свирепость, когда он размышляет о
ужасной порке и общем жестоком обращении, пережитом от рук
жестокого хозяина, от которого он сбежал.

Он все еще молод, с безбородым лицом; только две темноватые полоски
вдоль верхней губы. Но отсутствие мужественных признаков
на его щеках есть полная компенсация в виде густой копны, покрывающей его
макушку, где волосы Сима борются за превосходство с шерстью
Хама, и настолько успешно, что в результате образуется множество завитков, из которых
Аполлон мог бы гордиться. Богу Красоты не нужно желать лучшей формы или
лица; ни Богу Силы - более крепких сухожилий или более лаконичных конечностей
. Несмотря на свой юный возраст, Юп совершил подвиги Геркулеса.
сила, требующая мужества. Неудивительно, что он выиграл Джул!

Свободный, бесстрашный духом он: несколько дикий, хотя и не злой сердцем;
много времени уделял ночным экскурсиям на соседние плантации;
отсюда и нанесение ему удара плетью, который в конце концов заставил его
скрыться от Эфраима Дарка.

Веселым парнем он был - был бы и сейчас, - если бы не облако
опасности, нависшее над ним; темное, как берлога, в которой он нашел
убежище. Это в самом сердце и сердцевине кипариса
болото, а также в сердце и дупле кипарисового дерева. Не мертвый лог
а живое растет ствол, который возвышается на маленькой эйот, не
немедленно окружен водой, но на Болотной и грязи. Есть вода
дальше, со всех сторон, простираясь более чем на милю, с деревьями стоя
и слежка за ее застойной поверхности.

На маленьком островке Природа предоставила дом преследуемому беглецу -
убежище, где он в безопасности от преследования, за пределами запаха дикой природы.
гончие и выслеживающие людей, почти таких же свирепых, как они; ибо к этому месту
нельзя приблизиться на водных судах, и оно в равной степени недоступно по
суше. Даже собака не смогла бы пробраться через трясину грязи,
непосредственно вокруг нее простиралась на расстояние нескольких сотен ярдов.
Если бы кто-то попытался, то вскоре был бы схвачен великим ящером, хозяином
этого мрачного домена. Все еще есть способ пересечь эту
коварную землю, для тех, кто знает это, как и беглый раб Дарка.
Здесь, опять же, сама природа вмешалась, придавая ей благотворительной помощи
угнетенных, бежавших от угнетения. Стихии в своем гневе, вызванные
бурей и торнадо, повалили несколько деревьев, стволы которых,
лежащие вдоль ила, прилегают друг к другу и образуют непрерывную дамбу.
Там, где есть шансы на прорыв, человеческая изобретательность обеспечила
связующее звено, делающее его максимально похожим на творение Природы
дело рук; хотя это творение самого Юпитера. Дуплистое дерево
дало ему готовый дом, со стенами, крепкими, как у любого, построенного руками человека
, и крышей, чтобы укрыть его от дождя. Пусть не лучше, чем
логово дикого зверя, но все равно здесь уютно и безопасно. Могут дуть ветры
наверху гремит гром и сверкает молния; но внизу, под
плотным пологом листьев и густо сплетенных паразитов, он слышит только
первый - тихими вздохами, второй - далеким эхом, и видит
последний лишь в слабых фосфоресцирующих отблесках. Гораздо ярче сверканье
насекомых, которые по ночам резвятся у дверей его жилища.

Прошел месяц с того дня, когда, разгневанный поркой
полученной - жестокой и беспричинной - он сбежал, решив рискнуть
всем, самой жизнью, чем дольше терпеть тираническую
лечение Темных Сил.

Хотя его подозревали в том, что он укрылся на болоте и его там
неоднократно искали, на протяжении всего этого времени он ухитрялся
препятствовать поискам. Он также не голодал и не страдал, за исключением
одиночество. Естественно, для социального человека это было утомительно
ему. В остальном у него достаточно удобств. Несмотря на грубость его жилища и
удаленность от рынка, оно достаточно обставлено. Из
Испанского мха получается мягкая кушетка, на которой он может мирно отдыхать. И
что касается еды, то ему не нужно испытывать затруднений, и он не испытывал их ни одного дня. Если
дойдет до этого, он может легко поймать аллигатора в ловушку и приготовить обед из
самой нежной части его хвоста; получается стейк, который, если не
приравнивается к лучшей говядине, во всяком случае, съедобна.

Но Юп никогда не было приводимый в действие диеты на аллигатора мяса слишком много
мускусный аромат. Его обычная стоимость-это жаркое из свинины, с то и дело вареного
ветчина и куриное филе; в противном случае, а _fricassee_ из енота или _barbecue_
из опоссума. Кроме того, нет недостатка в хлебе - маисовом хлебе - в различных вариантах его выпечки
"поне", "хоу кекс" и "доджер". Иногда же он
балуется "бисквит Вирджиния" из сладких и белая мука.

Спрашивается звонил, откуда он получает такие хорошие вещи? Енот
и опоссум могут быть объяснены тем, что это лесная дичь,
которые он может раздобыть, поймав; но остальные яства домашние, и их
можно получить только с плантации.

И они получены с одной плантации - с плантации Эфраима Дарка! Как? Имеет ли
Сам Юпитер их украсть? Вряд ли. Кража будет участие
с очень большой опасности. Попытаться было бы рискнуть не только своей
свободы, но в его жизни. Он не спекулирует на такой опрометчивости, чувствуя себя
уверенным, что его кладовая будет обильно пополнена, как это было до сих пор -
другом.

Кто он?

Вопрос, вряд ли требующий ответа. Он почти реагирует сам на себя,
говоря: "Синий Билл". Да; человек, который снабдил беглеца
провизией - верный друг и сообщник - не кто иной, как
охотник на енотов.

Кое-что большее, чем хлеб и мясо, Синий Билл привез на
край болота, где хранил их в надежном месте по взаимному согласию
. Всякий раз, как он начинает "а-cooning," может он быть соблюдены с
что-то распухает его пальто-карманы, казалось бы, с нес
осмотрительность. Если бы их в такое время обыскали, то обнаружили бы
в них была тыквенная бутылка кукурузного виски, а рядом с ней пачка табака. Но
никто не просматривает их; никто не может догадаться об их содержимом - кроме Фиби.
До нее обязательно доходил маленький вопрос о хранении мяса
благодаря неоднократным проверкам ее мясной безопасности и призывам к ее кулинарному мастерству
. У нее нет ревнивых подозрений относительно того, почему ее скудный запас таким образом истощается
почти ежедневно - она не думала, что это для Браун Бет. Она знает
это для "бедного Юпа", и одобряет, вместо того чтобы протестовать.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.

ПРОГУЛКА На КАНОЭ.

В тот день, когда Дик Дарк уложил Чарльза Клэнси, почти то же самое
в час, когда между ними происходит борьба, беглец
раб стоит рядом со своим дуплистым деревом, на клочке сухой земли
у его корней.

Его вид и осанка указывают на намерение не задерживаться там надолго. То и дело
он бросает взгляд вверх, как будто пытаясь определить время суток
. Что нелегко сделать в этом мрачном месте. Потому что он не может видеть
солнца и знает о его существовании только по слабому отражению его света
, едва проникающему сквозь плотный полог листвы над головой. И все же,
этот звук, постепенно становящийся слабее, говорит ему, что близок вечер.

Сумерки - это час, которого он ждет, или, скорее, какие-то двадцать минут
, предшествующие ему. Ибо он с точностью до минуты знает, сколько времени ему потребуется, чтобы
достичь края болота, в определенной точке, к которой он намеревается двигаться дальше
. Это места депозита для магазинов он получает от
енот-охотник.

В этот вечер он не ожидает ничего кроме кормов, и
больше чем обычно беспокоится о нем. Психическом, а не телесной пищи, то, что
он жаждет. Он надеется получить весть о ней, образ которого выгравировано
на сердце-его желтые девушка, Джул. Под его грубыми хлопок
рубашка и кожа цвета седла, грудь Юпа горит чистой любовью
и страстной, какой она могла бы быть, будь кожа белой, а рубашка - белой.
тончайший лен.

Он знает обо всем, что происходит на плантациях; осведомлен о
том, что было сделано Эфраимом Дарком в вопросе ипотеки, и
о том, что собирается сделать полковник Армстронг. Охотник на енотов держал
его в курсе всего - фактов и фантазий, слухов и реалий.

Одним из последних является намерение Армстронгов
переехать из этого района. Он уже слышал об этом, как и
их пункт назначения. Возможно, это не так сильно беспокоило бы его, если бы не
подразумеваемое предположение, что его возлюбленная поедет вместе с ними.
На самом деле, он уверен в этом; уверенность, которая не только не вызывает
сожаления, скорее радует его. Это обещает более счастливое будущее для
всех. Юпа тоже посещали мысли о Техасе. Не то чтобы Одинокая Звезда
Государство вообще является безопасным убежищем для таких, как он; но на его дикой
пограничной территории у него может быть шанс избежать рабства
цивилизации, заключив союз с дикарем! Даже эта идея свободы
далекий, трудный для осознания, а если и осознанный, то не столь притягательный,
тем не менее, он проносился перед мысленным взором мулатки. Любая жизнь
но не жизнь рабыни! Его цель, измененная последними событиями и
происшествиями, вероятно, будет полностью изменена ими. Его Джул будет
отправляться в Техас вместе со своим хозяином и молодыми любовницами. В
надежде воссоединиться с ней, он тоже отправится туда - как только сможет сбежать на
болото.

В этот вечер он ожидает более поздних новостей с более конкретным отчетом о том,
что будет сделано. Синий Билл должен принести их, и прямо из
Джул, которую обещал увидеть охотник на енотов. Более того, у Юпа есть
надежда увидеть ее самому перед отъездом; и
организовать интервью с помощью своего друга - это
вопрос, который сейчас больше всего занимает его мысли. Неудивительно, что он осматривает небо или
его слабое отражение взглядами, в которых сквозит нетерпение.

Наконец, убедившись, что, должно быть, близится ночь, он отправляется в путь от
эйота и идет по дамбе, образованной стволами
поваленных деревьев. Это помогает ему пройти всего около двухсот ярдов,
заканчивается у кромки глубокой воды, за которой бревна лежат под водой.
Последнее из них, показанное выше, представляет собой останки огромного лесного гиганта,
с неповрежденными ветвями, на которых все еще в изобилии обитает паразит испанского мха
. Они свисают серпантином, рассеиваются по поверхности
и проваливаются под воду, как хвосты белых лошадей, бредущих по колено в воде.
В ее разгар появляется что-то, что бы защитить глаза от одного
попутно небрежно. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это судно
грубой конструкции - бревно с удаленной сердцевиной - короче говоря, каноэ
из тех, что называются "землянками".

Не удивительно, беглый раб, увидев его там, не более, при своей кажущейся
чтобы были помещены в скрытии. Это его собственное имущество, сам
экскреция.

Скользя по покрытым мхом ветвям, он ступает в воду;
удержав равновесие на борту, опускает весло в воду и пускает
блиндаж по течению.

Путь на некоторое время через толстые стоячие стволы, требующий множества поворотов, чтобы избежать их.
Извилистый путь.

Наконец мы достигаем ручья с почти отсутствующим течением;
человек-каноэ продолжает свой путь, ведя судно вперед.
вверх по течению. Он преодолел примерно милю, когда до его слуха донесся шум
, заставивший его приостановить гребок с внезапностью, которая
свидетельствует о тревоге.

Это всего лишь собачий лай; но для него ни один звук не мог быть более
значительным - более указывающим на опасность.

При повторении, которое происходит почти мгновенно, он вытаскивает весло
из воды, оставляя блиндаж дрейфовать.

На голове шерстяная шапка из дешевой ткани, поставляемые
Тюрьмах южных штатов, в основном для черных износа. Наклон
это с одной стороны, он низко нагибается и слушает.

Определенно, собака показывает язык - но по тону странный, неразборчивый. Это
лай гончей, но не такой, как на слоте или чейзе.

Это вой или жалобный скулеж, как если бы животное было связано или
подвергалось наказанию!

Послушав его некоторое время - поскольку он почти непрерывен -
мулат делает замечание самому себе. "В рычании
этой собаки нет никакой опасности. Я знаю, что это почти как мой собственный голос. Это
олень-собака, у которой принадлежат молодые Массер Клэнси. Он не раб-ловец".

Успокоенный, он снова опускает свой клинок и продолжает движение, как и раньше.

Но теперь, насторожившись, он гребет с еще большей осторожностью и более
бесшумно, чем когда-либо. Плеск его весла настолько слаб, что это
не мешает ему замечать каждый звук - малейший, который доносится среди
кипарисов.

Единственное, что слышно, - это голос собаки, все еще в скулящих нотках.

"Боже!" - восклицает он еще раз, останавливая удар и давая волю
догадкам: "что может быть не так с бедным животным? Там должны быть
что-то сгодится, чтобы сделать его крик; в этом деформации. Надеюсь, это тебе не
несчастье случилось молодых самцов, самый лучший человек обо всех этих частей.
Будь что будет, я спущусь на землю и посмотрю.

Еще несколько гребков - и каноэ прибывает к месту, где его владелец
привык швартовать его для встречи с Синим Биллом; и где в этот
вечер, как и в другие, он договорился о встрече с
охотник на енотов. Огромный платан, стоящий наполовину на суше, наполовину в воде,
с длинными раскидистыми корнями, обнаженными течением,
обеспечивает ему безопасную точку высадки. Ибо на них его шаги
не оставят следов, и его ремесло может быть спрятано в тайне.

Скорее всего, он находится недалеко от места, где собака все еще показывает язык -
по-видимому, не более чем в двухстах ярдах от него.

Втягивая блиндаж между корнями платана, и там
крепко обвязывая его веревкой, мулат взбирается на берег. Тогда после стояния
несколько секунд, чтобы слушать, он ходит скользя между деревьями.

Если осторожный подход при принятии водой, он еще более на
земли; так долго находясь вдали от нее, он там чувствует как дома.

Ориентируясь по визгу животного, который доносится до него в быстром повторении,
у него не возникает трудностей с направлением - ему не нужно ничего, кроме
осторожно. Осознание того, что он может подвергать опасности свою свободу - свою
жизнь - побуждает его соблюдать это. Ступая, как по яйцам, он скользит
от ствола к стволу; некоторое время прячется за каждым, пока не убедится, что он
может добраться до другого незамеченным.

Он наконец прибыл в один, в задней части которой он остается в течение более
длительного периода.

Сейчас он видит собаку, - как предположил, олень-собака Кленси. В
животное стоит, вернее на корточках возле кучи мха, хоть и
Анон поднимает голову и воет, пока лес наполнен
жалобный напев.

Для чего сокрушаться? Что может тварь имеешь в виду? Вопросительные
что мулат ставит себе; ибо нет никого, к кому он может
их решения. Поблизости ни одного человека - по крайней мере, никого не видно. Ни одного живого существа,
кроме самой собаки.

Есть ли здесь что-нибудь мертвое? Вопрос другого рода, который возникает сейчас,
заставляющий его держаться еще ближе, чем когда-либо, к своему укрытию за деревом.

По-прежнему нет ничего, что могло бы дать ему ключ к разгадке странного поведения собаки
. Будь он там на полчаса раньше, ему не пришлось бы сейчас
ломать голову над догадками. Ибо он стал бы свидетелем
борьба, со всеми последующими инцидентами, которые уже известны читателю
- с другими, еще не связанными, в которых собака сама была единственным действующим лицом.
действующее лицо. Потому что животное, после того как в него попала пуля Дарка, не пошло
сразу домой. Не могло быть дома, где не было бы его хозяина; и оно
знало, что его там не будет. В сердце преданного создания,
отступая, привязанность взяла верх над его страхами; и еще раз
развернувшись, оно потрусило обратно к месту трагедии.

На этот раз ничто не помешало приблизиться к месту; убийца - поскольку он
предположил, что он сам закончил свою жестокую работу, и поспешно ушел
прочь. Несмотря на саван, наброшенный на тело хозяина, собака вскоре
обнаружила его - мертвого, как, несомненно, полагало животное, - разрывая в стороны
мох когтями и зубами, а затем облизывая теплым языком
холодную морду.

Все еще веря в это, скрючившись рядом с кажущимся трупом, он продолжает
свой жалобный плач, который все же озадачивает беглеца, в то же время
тревожа его.

Недолго он его слушает. Поблизости никого нет, следовательно
опасаться некого. Конечно, ни Чарльза Клэнси, ни его собаки. С
восстановив таким образом уверенность, он покидает свое укрытие и
шагает к тому месту, где лежала собака. При его приближении
животное встрепенулось с сердитым рычанием и двинулось ему навстречу
. Затем, как будто узнав в мулате друга своего хозяина, он
внезапно меняет тон, прыгая навстречу и заискивая перед ним.

Ответив на его ласки, Юп идет дальше, пока не доходит до края
кучи мха. Из него торчит человеческая голова с лицом,
повернутым к нему - губы раздвинуты, мертвенно-бледные и бескровные; зубы
стиснуты; глаза неподвижны и затуманены.

И под наполовину разбросанной кучей он знает, что там тело; верит, что
оно мертво.

У него нет другой мысли, кроме как о том, что он стоит рядом с трупом.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.

ЭТО ТРУП?

"Конечно, Чарл Клэнси!" - восклицает мулат, как только видит
лицо. "Мертв ... застрелен ... убит!"

Какое-то время он стоит в ужасе, с поднятыми руками и дико вытаращенными глазами
.

Затем, словно пораженный чем-то во внешнем виде трупа, он
бормочет вопросительно: "Он точно умер?"

Чтобы убедить себя, он опускается на колени рядом с телом, предварительно убрав все
сбившееся покрывало все еще частично прикрывает его.

Он видит кровь и рану, из которой она все еще сочится. Он
кладет руку на сердце в надежде, что оно, возможно, все еще бьется.

Наверняка так и есть! Или он ошибается?

Пульс должен быть лучшим тестом; и он продолжает щупать его, беря
гладкое белое запястье между пальцами.это грубые коричневые пальцы.

"Это бьется! Я верю, что бьется!" - это его слова, произнесенные с надеждой.

Некоторое время он продолжает сжимать запястье. Чтобы быть более уверенным, он
пробует артерию в разных точках, с такой нежностью, как будто
держит в руке жизнь младенца.

Он становится уверенным, что сердце бьется, что есть еще вдох
тело.

Что дальше? Что ему делать?

Спешу населенного пункта, а вызвать врача?

Он не осмеливается сделать это; и не ищет помощи любого рода. Показать себя
белому человеку означало бы вернуться в ненавистное рабство - в рабство
из которого он так недавно, рискуя жизнью, сбежал. Это было бы
актом великого великодушия - самопожертвования - большего, чем человек, на большее, чем
способен человек. Можно ли ожидать, что бедный беглый раб
справится с этим?

Какую-то жертву он намерен принести, как можно понять из его невнятных
слов:

- Дыхание в его теле, или его нет, не годится оставлять его лежать здесь.
Бедный молодой джентльмен! Лучший из всех в этих краях. Что
сказала бы мисс Хелен, если бы увидела его сейчас? Что она скажет, когда
услышит об этом? Интересно, кто это сделал? Нет, я не знаю ... ни капельки. Есть
скорее всего только один. От того, что Джул сказала, Я думал, что 'Т придет
это, в какой-то день. Жаль, что я мог бы быть о том, чтобы его предупредить. Ну, это слишком
поздно. Дьявол одержал верх, как, кажется, всегда бывает.
Ах! что станет с мисс Армстронг? Она любила его, уверена, как и я люблю
Джул, или Джул меня.

Некоторое время он стоит, обдумывая, что ему следует сделать. Ужасное зрелище
изгнало из его головы все мысли о встрече
с Блу Белл; точно так же, как то, что предшествовало этому, помешало охотнику на енотов
сохранить это при себе. Ибо последний, охваченный ужасом, удалился
покинул опасное место и теперь спешит домой.

Мулат колеблется совсем недолго. Его глаза устремлены
на фигуру у своих ног. Он видит теплую кровь, все еще сочащуюся из раны
и знает или надеется, что Клэнси не мертв. Нужно что-то делать
немедленно.

- Живой или мертвый, - бормочет он. - Я не должен, не оставлю его здесь.
Волки скоро обглодают его кости, а вороны-падальщики расклюют
это его красивое лицо. Они тоже не доберутся до него. Нет. Он
не раз оказывал мне любезность, теперь моя очередь. Рабыня, мулатка,
ниггер, как они меня называют, я покажу им, что под цветной кожей
может скрываться благодарность, такая же большая, как и под белой, а может, и больше. Покажи им!
Что я Talkin' 'схватки? Никого не видеть. Хорошая вещь для меня
нет. Но может быть, если я встану трусить здесь. Я
не должен больше ни минуты.

Собравшись с силами, он раскрывает руки и наклоняется, чтобы поднять
тело. Как раз в этот момент собака, некоторое время молчавшая, снова издает звук
свой заунывный монотонный звук - продолжение панихиды, которую прервал беглец.

Внезапно он выпрямляется и оглядывается, на его лице появляется новый страх.
 Потому что он чувствует новую опасность в присутствии собаки.

"Что с ней делать?" он спрашивает себя. "Я не осмелюсь взять это с собой.
Когда-нибудь это наверняка поднимет шум и приведет охотников на негров к моему гнезду.
Я не должен так рисковать. Оставить собаку здесь может быть еще хуже.
Он, несомненно, последует за мной, чтобы забрать своего хозяина, и, если он не полезет в
воду и не поплывет следом, я бы знал, где находится блиндаж, и, возможно,
показал бы им это место. Я не оставлю никаких следов, несмотря на то, что они были бы
заподозришь что-нибудь внизу, у ручья, и иди в ту сторону, сарчин. Двое...
возьмем собаку... Двое... оставим ее... Что _will_ будем делать?

Череда размышлений и вопросов протекает быстро, как сама мысль
. И к последнему, быстро, как мысль, приходит ответ - план
, который обещает решение трудности. Он думает об убийстве
собаки - перерезать ей горло своим ножом.

Только на мгновение в его голове возникает намерение убить. В следующее мгновение он
меняет его, говоря:

- Я не могу этого сделать ... Нет; бедное животное такое "нежное" и преданное!
Это было бы откровенно жестоко. Почти то же самое, что убить человека. Я не буду
этого делать.

Еще одна пауза, потраченная на раздумья; вскоре напрашивается другой план.

"Ах!" - восклицает он с довольным видом. "Теперь у меня это есть. Это будет
то, что нужно".

"Вещь", таким образом, одобрил, это привязать собаку к дереву, и так
оставьте его.

Во-первых, чтобы заполучить ее. Для этого он поворачивается к животному и
начинает подзывать его поближе. "Поднимайся, старина. Ты меня не боишься.
меня. Я Юп, друг твоего хозяина, ты знаешь. Это хороший пес! Иди сюда
сейчас же, иди!

Гончая, не испугавшись, не убегает от него; и вскоре он уже держит ее в своих руках
.

Вытащив из кармана кусок веревки, он продолжает обращаться к ней с апострофом
говоря:

- Стой спокойно, хороший пес! Спокойно, и позволь мне надеть это тебе на шею.
Не трусь. Я не собираюсь тебя вешать - только чтобы ты немного успокоился
.

Животное не сопротивляется; но поддается манипуляции,
полагая, что это сделано дружеской рукой и для его блага.

В мгновение ока веревка завязывается вокруг его шеи, и мулат высматривает
дерево, к которому он мог бы ее прикрепить.

Мысль сейчас нападет на него, еще один шаг призывают к осторожности. Это
не позволить собаке увидеть его уйти, или знаем, в каком направлении он берет;
ибо кто-нибудь обязательно придет на поиски Клэнси и выпустит пса
на свободу. Время еще скорее пройти; аромат будет холодно, так далеко
как крик краю, и не могут быть отменены. С водой там
будет никакой опасности.

Беглых, оглядевшись вокруг, espies пальметто тормоза; эти формирования
вроде Андервуд в кипарисовых лесов, их веерообразные листья растут
на стеблях, которые возвышаются прямо из земли на высоту трех или
четыре фута, покрывающие землю _chevaux de frise_ темно-зеленого цвета
но мохнатые и колючие, как ежи.

Самое подходящее место для его цели. Так бормочет он себе под нос, когда
ведет собаку к нему. Все еще думая о том же, после того, как он привязал
животное к стволу пальметты около середины заграждения и там
оставил его. Он уходит, невзирая на его судорожные попытки освободиться
сопровождая это тявканьем, которым преданное четвероногое
, кажется, протестует против такого неожиданного, как незаслуженный, пленения.

Все это действо не заняло и пяти минут. Меньше чем через пять минут
вторая глава завершена переносом тела Клэнси - это
может быть его труп - к ручью и укладыванием его на дно
каноэ.

Несмотря на тяжесть своей ноши, мулат, человек необыкновенной
силы, заботится о том, чтобы не оставлять следов ни на лесной тропинке, ни в
месте посадки. Земля, густо усыпанная листьями
листопадного таксодиума, не оставляет следов, не больше, чем если бы он
ступал по примятой соломе.

Развязав страховочный узел своего пейнтера, он вытаскивает каноэ из-под него.
оно запуталось в корнях дерева. Затем, орудуя веслом,
направляет свое течение вниз по течению, молча, как он поднимался, но с видом
более обеспокоенным и чрезвычайно торжественным. Это продолжается, пока он
снова взваливает бесчувственное тело на плечи и несет его по насыпи из бревен
, пока не укладывает его на мягкий мох в дупле
кипариса - своего собственного ложа. Затем, еще раз взяв запястье Клэнси между
пальцами и приложив ухо напротив сердца, он прощупывает пульс
первой, и слушает за избиение последнего.

Лучик счастья озаряет его лицо, и как реагировать на его
экспертиза. Оно становится ярче при ощущении мускульного движения
конечностей, в последнее время неподвижных и кажущихся неживыми, света в глазах
похожих на жизнь; прежде всего, слов, слетающих с губ, которые так долго были немы. Слова
приглушенные, но все же различимые; рассказывающие ему историю, в то же время
дающие ее толкование. Что в этот час своего
беспамятства Клэнси должен в своей речи соединить имена Ричарда
Темный и Хелен Армстронг-это факт, как ни странно, значительное, он делает
же в течение многих дней, в его горячечный бред; на фоне которой мулат,
нежно ухаживала за ним, получает ключ к разгадке всего того, что произошло.

Яснее, когда его пациент, наконец, вернувшись в сознание, доверяет
все верному товарищу, который так подружился с ним. Каждое
обстоятельство, которое он должен знать, в то же время сохраняя тайну.

Это, так внимательно следил, что даже синим ртом, а сам раскрытия
многие элемента, новости Веселого поселка, не доверен один
самый интересный, который дал бы ответы на вопросы, вертевшиеся на всех языках:
"Что стало с Чарльзом Клэнси?" и "Где его
тело?"

Клэнси все еще в нем живет и дышит, имеет на то свои причины
тот факт скрывали. Он преуспел в этом до сих пор; пока
встречая Симеон Вудли возле могилы своей матери.


И теперь, у очага Вудли, после того, как все было объяснено, Клэнси
еще раз возвращается, чтобы рассказать о цели, о которой он сообщил охотнику лишь наполовину
.

"Ты говоришь, Сайм, я могу положиться на то, что ты будешь рядом со мной?"

"Ты можешь поставить на это свою жизнь. Был ли у тебя Ивер ризун, чтобы сомневаться во мне?"

"Нет, никогда".

"Но, Чарли, ты так и не сказал мне, почему ты выглядел немного недовольным при
встрече со мной той ночью. Эта война для меня загадка".

"В нем ничего не было, Симе. Только что мне наплевать на встречу, или быть
видно, ни один пока я должно быть достаточно сильным, чтобы выполнять свое предназначение.
Он бы, по всей вероятности, будут побеждены были, чтобы мир знал я
до сих пор жив. Этот секрет я буду ждать вас держать".

- В этом вы можете положиться на меня, и на свои планы тоже. Не бойтесь
доверьте их Сайму Вудли. Может быть, он может помочь вам становится их
корабль-формы".

Клэнси признательна за помощь. Ибо он знает, что в лице
жителя лесной глуши он найдет своего лучшего союзника; что помимо его дружбы,
испытанной и доказанной, он тот самый человек, который будет с ним в работе, которую он выполняет.
вырезать для себя - цель, которая постоянно занимала его мысли
с тех пор, как сознание вернулось к нему после долгого бредового сна. Это
то, что так торжественно провозгласил, стоя на кладбище, без
думал о том, что кто-нибудь может подслушать его.

Тогда у него были три отчетливых страсти, толкнувшие его на суровую угрозу -
три причины, любой из которых было достаточно, чтобы гарантировать, что он сдержит ее. Во-первых,
его собственные обиды. Правда, попытка покушения на него провалилась; и все же
преступность осталась прежней. Но вторая попытка увенчалась успехом. Его
труп матери лежал под холодной землей у его ног, ее кровь взывала к
нему о мести. И еще одна страсть побудила его искать ее -
возможно, самая темная из всех, ревность в ее самой ужасной форме, жало от
любовь, обещанная, но не дарованная. Потому что охотник на енотов никогда не рассказывал Юпу
о письме Хелен Армстронг. Возможно, поглощенный другими заботами, он
забыл об этом; или, предположив, что это обстоятельство известно всем, не
счел нужным сообщать об этом. Клэнси, поэтому, до того часа,
считал, что его возлюбленной не только ложь к себе, но поддерживает
его соперником.

Горькие заблуждения, теперь удалены, не в коем случае не изменять его
определение. Это непреложно, как он говорит Симеону Вудли
объявляя об этом. Он отправится в Техас на поиски убийцы -
там убьет его.

"Бедный старый дом!", - говорит он, указывая на дачу, как он передает его
по возвращении в болото. "Нет больше моих! Пусто ... все ручки проданы
это я уже слышал. Что ж, отпусти их! Я еду в Техас.

- И я с тобой. В Техас, или куда угодно, ради дела, подобного твоему, Клэнси.
Сайм Вудли не стал бы унижать имя человека, чтобы вот так задерживаться на тропе
. Но, скажите! тебе не кажется, что у нас было бы больше шансов найти игру
, если бы мы остались здесь? Если ты дашь понять, что ты все еще жив, тогда
никакого убийства не совершено, и Дик Дарк обязательно вернется домой
снова.

"Если он пришел что я мог сделать? Пристрелю, как собаку, как он думал
он у меня? Что бы сделать _me_ убийца, с хорошей вероятностью
за это повесили. В Техасе все по-другому. Там, если я смогу встретиться с ним ...
Но мы только потеряем время на разговоры. Говоришь, Вудли, ты поедешь со мной?

"В поле я сказал это, и я сделаю так, как я Сайед. Там не получится
в этого ребенка. Кроме того, я уже подумываю о возвращении в Техас,
прежде чем увижу тебя. И с нами поедет еще один; это молодой
Нед Хейвуд, такой же твой друг, как и я. Нед хочет
плохо ехать через штат Одинокой Звезды. Итак, нас будет трое.
по следу Дика Дарка.

- Нас будет _четверо_.

- Четвертый! Кто второй, можно топор?

- Человек, которого я поклялся взять с собой в Техас. Храбрый, благородный человек,
хотя его кожа.... Но сейчас неважно. Я расскажу тебе все об этом.
со временем. А пока мы должны подготовиться. Нельзя терять ни минуты.
Потраченный впустую день, и я, возможно, опоздаю свести счеты с Ричардом
Дарк. Кое-кому еще от него угрожает опасность...

Здесь речь Клэнси становится невнятной, как будто его голос сдавлен
сильными эмоциями.

"Кто-то другой!" - вторит Сайм, перебивая. "кого ты имеешь в виду, Клэнси?"

"Ее".

"Этот вид - Хелен Армстронг. Я не понимаю, как она может подвергаться какой-либо опасности
со стороны Дика Дарка. У нее хватило смелости позаботиться о себе
и о духе тоже. Кроме того, она ВГЕ о ее purtectors в
много".

"Не может быть никакой безопасности против наемного убийцы. Кто должен знать, что
лучше, чем я? Вудли, этот человек достаточно порочен для чего угодно.

"Тогда давай прямиком в Техас!"



ГЛАВА СОРОКОВАЯ.

"ЧЕРЕЗ САБИН".

В то время, когда Техас был независимой Республикой, а не, как сейчас,
В Федеральном союзе фраза "По ту сторону Сабины" была одной из
отмеченных значений.

Его значение заключалось в том факте, что лица, скрывающиеся от правосудия штатов,
оказавшись на Сабине, чувствовали себя в безопасности; законы об экстрадиции были
несколько расплывчатыми по букве, а тем более по духу, при любой попытке
созданный для того, чтобы привести их в исполнение.

Как следствие, убегающего злоумышленника мог дышать свободно ... даже
убийца, представьте себе груз вины сняла с его души-в
момент, когда его нога коснулась Техасской почвы.

Утром ранней весны - сезона, когда поселенцы больше всего влияют на
миграция в штат Одинокой Звезды - виден отряд всадников, пересекающих
пограничную реку, лица повернуты в сторону Техаса. Место, где
они совершают переход, не является обычной переправой эмигрантов - на старом
Испанские военные дороге между natchitoches и Накогдочес, - но несколько
мили выше, в точке, где поток, в определенные сезоны,
преодолеваемого брода. Со стороны Луизианы к этому броду приближаются через
участок густого леса, в основном соснового, по тропе, которой мало пользуются
путешественники, еще меньше те, кто въезжает в Техас с честными намерениями, или
оставить Луизиана с незапятнанной репутацией.

Что эти всадники принадлежали не к одной из следующих категорий можно рассказать по
взгляд. У них нет ни фургонов, ни других колесных транспортных средств, которые придавали бы им вид эмигрантов.
у них нет багажа, который затруднял бы их передвижение.
Без этого они могли бы быть исследователями, земельными спекулянтами, геодезистами или
охотниками. Но нет. Они не выглядят людьми, которые преследуют любого из
эти призвания; ни намека на какую-честный и почетный. Всего
их двенадцать; среди них нет ни одного лица, которое не говорило бы о Тюрьме
нет ни одного, которое не просветлело бы и не показало бы больше
веселые, когда копыта их лошадей стучат по техасскому берегу реки Сабин.
Сабин.

В то время как на _terrain_ Луизианы, они были верхом и быстро
трудно--молчать, и с подавленными мыслями, как будто преследователи были после.
Оказавшись на техасской стороне все, кажется, вздохнули с облегчением, как будто сознание в
длина достигнуто благодаря безопасность.

Затем он появляется лидер партии, обуздать его конь, ломает
молчание, сказав:--

- Ребята! Я думаю, мы можем немного отдохнуть здесь. Теперь мы в Техасе,
свободным людям нечего бояться. Если там были хоть какие-то дураки, которые следили за нами.
думаю, они позаботятся о том, чтобы держаться на другом берегу реки.
Тарфор, давай спешимся и немного позавтракаем в тени
этих деревьев. После того, как мы сделали это, мы можем говорить о том, что сарай будет наш
следующий шаг. Со своей стороны, я хочу спать, как опоссум. Что AR лизун о'
Накетош аллерс вырубает меня на день или два. На этот раз наш юный
друг Квантрелл, присутствующий здесь, дал нам двойную дозу, от которой я, например,
не оправлюсь и за неделю ".

Вряд ли нужно говорить, что говорящий - Джим Борласс, и это те, кто
разговаривал со своими собутыльниками в "Вождь Чокто".

По отношению к мужчине все они дают утвердительный ответ. Как и он сам, они тоже
устали--мертвые сделал, будучи всю ночь в седле,--говорил
ничего о пагубных последствий их разврату, и езда
быстро с бородой на плече, под опасением, что
Шериф и банда, может быть, идут следом. Ибо за время
их пребывания в Натчиточесе почти каждый из них совершил
какое-нибудь преступление, которое делает его подпадающим под действие законов.

Можно задаться вопросом, как такие грубияны могли продолжать в том же духе и избежать
наблюдения, а тем более наказания. Но в то время Начиточес был
пограничным городом, и почти каждый день были свидетелями приезда и
отъезд из символов "квир" как одеваться и дисциплины--индейцы
и трейдеры прерии. Как моряк в порту, когда ему заплатили и он с
полными карманами - прилагает все усилия, чтобы их опустошить, - так и охотник
во время своего пребывания в форте или поселении. Он совершает поступки, которые кажутся странными,
являются странными до крайности эксцентричными. Среди таких поздних гостей
Вождь чокто не привлек бы и не привлек особого внимания.
О них почти ничего не говорили и не думали до тех пор, пока они не ушли.
затем, но теми, кто стал жертвой, покорно отказавшимися от претензий
и убытков с лаконичным замечанием: "У негодяев есть G.T.T."

Предполагалось, что убийца Чарльза Клэнси ушел с ними; но
это обстоятельство, затронувшее власти больше, чем широкую общественность, было оставлено на усмотрение первых.
и в стране, где было много подобных дел, вскоре
о нем перестали говорить.

Визит Борласса в Начиточес был не просто ради удовольствия. Это было
дело, которое привело его туда - состряпать план злодейства, такой, какой
можно предположить, неизвестен среди англосаксонцев и практикуется только
людьми латиноамериканского происхождения, живущими на южном берегу Рио-Гранде.

Но грабеж присущ не только какой-либо расе; и на границе Техаса
можно встретить разбой, столь же распространенный и безжалостный, как среди
горы Сьерра-Морена, или ущелья Аппенин.

Что бандит Техаса удалось все устроить, чтобы его
сатисфакция может быть почерпнуто из его веселый нрав, с речью
сейчас имя его соратников:--

"Ребята!" - говорит он, подзывая их к себе после того, как они поели.
и готовы ехать дальше. "У нас впереди большое дело, которое
превзойдите всех в хренотени. Большинство из вас, я думаю, понимают, что я имею в виду.
"За исключением, возможно, наших друзей, которые только что присоединились к нам".

Говорящий смотрит в сторону Фила Квантрелла _алиас_, Дика Дарка и
другого, по имени Уолш, которого он знает как Джо Харкнесса, бывшего тюремщика.

Переведя взгляд с одного на другого, он продолжает--

"Я возьму на себя ответственность рассказать _them_ об этом в свое время; и, я думаю, смогу
ответить за то, что они поддерживают нас в бизнесе. На дне пятьдесят тысяч
долларов наличными, не считая мелочи в безделушке
очередь. Тогда вопрос в том, что нам лучше: подождать, пока этот приятный
ассортимент имущества доставят в место, предназначенное для его
назначения, или попытаться забрать его по дороге. Что скажете,
ребята? Пусть каждый выскажет свое мнение; тогда я выскажу свое.

"Ты уверен, куда они направляются, кэптинг?" - спрашивает один из его последователей.
"Ты знаешь это место?"

"Лучше, чем я знаю сейчас мы разбили лагерь на. Вы не должны позволить этому
смущаете. И почти все вы знаете сами. По счастливой случайности
это пятно более чем в двадцати милях от нашей прошлогодней стэмпинской стоянки.
Тар, если мы оставим их в покое, все наверняка будет готово.
меньше чем через месяц. Тар, мы найдем звонкую монету, брелки, для себя.
другие составляющие, не забывая и юбки--это ясно как дважды два. Для
Некоторых из вас это может показаться лишь вопросом времени и терпения. Мне
жаль говорить вам, что это может обернуться чем-то большим ".

"Почему ты так говоришь, кэптинг? Какой смысл ждать, пока они доберутся
туда?"



ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ.

РАСКАЯВШИЙСЯ ГРЕШНИК.

Почти через три недели после того, как Борласс и его разбойники пересекли Сабинскую реку, замечен
второй отряд, направляющийся к той же реке через
леса Луизианы, обращенные к одному и тому же месту перехода вброд.

По численности они составляют лишь треть от того, что составляет полосу Борлассе;
поскольку их всего четыре. Трое верхом, четвертый
верхом на муле.

Трое всадников белые; погонщик мула - мулат.

Последний немного отстает; дистанция, как и определенный вид
почтения - не говоря уже о цвете его кожи - выдает в нем
слугу или рабыню.

Еще дальше назад, и, по-видимому, стараясь держаться вне пределов досягаемости
пятки гибрида, находится крупная собака - оленья гончая. Особи
эту вторую кавалькаду будет легко опознать, как и собаку, которая
сопровождает ее. Трое белых - Чарльз Клэнси, Симеон Вудли,
и Нед Хейвуд; у него смуглый цвет лица, как у Юпитера; в то время как собака
это рука Клэнси - такая же была у него с собой, когда его сбил Ричард Дарк.

Странно, они тоже должны быть путешествия, как бы под арест
преследуют! Но, кажется, это так, судя по быстрым темпам
они ездят, и там тревожно поглядывает изредка заброс за спину. Это так.
это так; хотя и по совершенно иным причинам, чем те, которые повлияли на
флибустьеров.

Ни у кого из белых людей нет причин бояться за себя - только за
беглого раба, которому они помогают бежать из рабства. Частично
на этот счет они забирают маршрут, описанный как редко выезжала
на честных людей. Но не совсем. На их выбор повлияла другая причина
находясь в Натчиточесе, они тоже остановились в отеле
Choctaw Chief; их планы требуют уединения, которое предоставляет малоизвестная гостиница
. Быть замеченным с Юпитером в Доме Плантатора
возможно, это запомнилось какому-нибудь плантатору из Миссисипи, и
опознайте его как сбежавшего раба Эфраима Дарка. _контрастные ситуации_
менее вероятны у вождя Чокто, и они остались там. Это
в любом случае был бы выбор Вудли; охотник часто
раньше делал этот дом своим домом; там встречал многих других себе подобных
и призвание.

На этот раз его пребывание в Техасе было недолгим; его хватило лишь на то, чтобы
он и его попутчики раздобыли лошадь для своего путешествия
в Техас. И пока они были заняты этим, они узнали кое-что, что
определило их маршрут, которым они должны следовать. Не прямая дорога
в Накогдогод, через который ушли полковник Армстронг и его эмигранты,
примерно за десять дней до этого; но след, взятый другой группой, которая
останавливалась в "Вождь Чокто" и покинула Начиточес раньше
точка - на этом они сейчас и заканчиваются.

Вудли получил информацию об этой вечеринке, достаточно подробную для того, чтобы
он мог опознать более одного персонажа, входящего в ее состав. Джонни
дал ему ключ к разгадке. Ибо хибернианский трактирщик, со своей национальной
привычкой развязывать язык, испытывает к Сайму нечто вроде симпатии,
как антипатию к старому врагу Сайма, Джиму Борлассу. Последствие
об этом была история, рассказанная охотнику по секрету, о
двенадцати мужчинах, задержавшихся у вождя племени Чокто, которая была утаена от
шерифа наутро после их отъезда. В результате,
выбирая маршрут в Техас, Вудли выбрал тот, по которому
они сейчас путешествуют. Ибо он знает - сказал Клэнси, - что этим кончилось
ушел Джим Борласс, а вместе с ним Ричард Дарк.

Клэнси достаточно последнего. Он направляется в Техас с двумя
разными целями, мотивы которых диаметрально противоположны. Один - утешить
женщину, которую он любит, другой - убить человека, которого он ненавидит.

Так как он с нетерпением нетерпение; но он поклялся, что последние
быть первым ... поклясться на могиле своей матери.


Достигнув реки и перейдя ее, Клэнси и его спутники по путешествию
так же, как и Борласс и он сам, ищут отдыха в тени
деревьев. Возможно, у них не все так просто на душе. Ибо
убийца, войдя в Техас, может испытывать меньше беспокойства, чем тот, у кого с собой
беглый раб!

И все же в этом уединенном месте - на тропинке, по которой редко ходят, - нет никакого
великая опасность; и, зная это, они спешиваются и устраиваются бивуаком
без суси. Место выбрано такое же, какое занимал Борласс
и его банда. На берегу реки-это раскидистое дерево,
внизу бревно дает сидеть проживание не менее
результат людей. Сидя на нем, покуривая трубку, после трапезы из
кукурузного хлеба с беконом, Сайм Вудли раскрывает некоторые секреты, которые он
получено у вождя племени Чокто, которое он до сих пор скрывал
от остальных.

"Мальчики!" начинает он, обращаясь к Клэнси и Хейвуду, мулату
по-прежнему держатся почтительно на расстоянии. "Сейчас мы на месте, меньше двух недель назад
две недели назад, парень или кобель, двое самых отъявленных негодяев, каких Айвер сотворил
футмарк на техасской земле. _You_ знаешь одного из них, Неда Хейвуда, но не другого
остальные. Чарли Клэнси был знаком и с тем, и с другим, и с уродом
не забывай о них в придачу."

Охотник делает паузу в своей речи, делает пару затяжек из трубки,
затем продолжает::--

"Они были совершенно уверены. Судя по тому, что фокс, Джонни, сказали мне, они должны были
идти по этому следу. И поскольку они хотели быстро оставить следы, прежде чем уйти
Черт возьми, они бы устали, добывая этот мех, и не мешало бы сартину немного полежать
. Смотрите! тар пепла о'тар огонь, какая я, наверное они
готовили что-то. Тар не был существом, переправившись через реку с
большой дождь, то мы бы семя треков по пути. Они начали
вспомните день перед дождем; и это до того, как он погасил огонь.
Вы можете судить по тем кускам, которые видны только наполовину покрытыми. И, к
Eturnal! Роун' в bleeze о них палочки и СОТ семь, восемь, девять, или
может быть с десяток, о'хуже головорезов, как и раньше пересекли Сабина;
и это говорит о неплохой сделке. Двое из них, по-моему, такие;
а остальных можно считать такими же по их кумпни - этой кумпни
быть Джимом Борлассом и Диком Дарком.

После такого избавления охотник остается, очевидно, размышляя,
не о том, что он сказал, а о том, что они должны сделать. Клэнси все это время был
молчалив, задумчивый, с нахмуренными бровями - лишь время от времени показывая
слабую улыбку, когда собака подходит и лижет его протянутую руку.
Хейвуду нечего сказать; в то время как Юпитер, как ожидается, не примет никакого участия
в разговоре.

На какое-то время все они, кажется, впали в летаргию - апатию, вызванную
усталостью. Они проделали долгий путь и нуждаются в отдыхе. Они шли к
спать рядом с журнала, но ни один из них не думает этого делать, по крайней мере
все Клэнси. Что-то в его груди мешает ему спать, и он всего лишь
слишком рад, когда следующие слова Вудли выводят его из оцепенелого покоя,
которому он поддавался. Это:--

"Теперь, когда мы напали на след, что, ребята, по-вашему, нам лучше всего сделать?"

Никто из двоих не отвечает, охотник продолжает:--

"Насколько я понимаю, наш план будет заключаться в том, чтобы направиться прямо к причалу.
Плантатор Армстронг намерен заняться своими делами. Я знаю это место лучше всех.
а также общественную площадь в Натчезе. Этот Чили намерен jeinin' в
Оле kurnel, во всяком случае. Что касается тебя, Чарли Клэнси, мы знаем, куда ты хочешь пойти
и какую игру ты собираешься вести. Что ж, если вы доверитесь
тому, что говорит Сайм Вудли, он говорит следующее: вы найдете эту игру в
соседство с Хелен Армстронг; ... близко к ней, насколько это возможно".

Последние слова подействовали на Клэнси подстрекательски. Он вскакивает
с бревна и шагает по земле с диким взглядом и
странно взволнованный вид. Кажется, ему не терпится снова оказаться в седле.

"В Корсе, - резюмирует Вудли, - мы пойдем по следу Борласса и его группы"
. Он наверняка приведет к тому же месту. Что они задумали
неохота рассказывать. Какая-то чертовщина для Сартина. Они якобы зарабатывают
на жизнь, запрягая диких лошадей? Я думаю, он получает больше, принимая их.
как ручной воздух; - как ты, Клэнси, должен знать. Я не сомневаюсь, что он бы
поступил хуже, если бы представилась такая возможность. Это был не один случай
ограбления на большой дороге в Западном Техасе, совершенного эмигрантами, которые
способ; и я не знаю более вероятного человека, чем Борласс, который приложил бы к этому руку. Ef
Партия Курнела Армстронга не была такой сильной, как сейчас, да и сам Курнел
я старый участник кампании, и я за них не боюсь. Я думаю, они в безопасности
энуф. Борласс и его парни на них не нападут. Джонни говорит, что впереди
война, всего их десять или двенадцать. И все же, хотя они и не решаются открыто напасть
на обоз с фургонами, есть шанс, что они повиснут на его обочине,
и что-нибудь украдут из него. Вы слышали в Накетоше о молодом креоле
плантатор по фамилии Дюпре, который ходил с Армстронгом и имеет большое значение
давай доллары с собой. Это приманка, чтобы соблазнить Джима Борласса; а что касается Дика
Дарка, есть кое-что еще, чтобы соблазнить его. Так что ...

"Вудли!" - восклицает Клэнси, не дожидаясь, пока охотник закончит.;
"мы должны убираться отсюда. Ради Бога, отпустите нас!"

Его товарищи, догадываясь о причине нетерпения Клэнси, не делают никаких попыток
удержать его. Они отдохнули и достаточно освежились
сами. У них больше нет причин оставаться на земле
.

Поднимаясь одновременно, каждый распрягает свою лошадь и встает у
стремени, ощущая слабину поводьев.

Прежде чем они встанут на свои седла, олень-собака срывается с места с
среди них-как он делает это, выдавая рычание.

Стук копыт сообщает им о чьем-то приближении, и в следующий момент
сквозь деревья виднеется всадник.

Явно неустрашимый, он приближается к их лагерю; но когда
приблизился достаточно, чтобы хорошо видеть их лица, он внезапно натягивает поводья и
проявляет признаки желания отступить.

Если таково его намерение, то уже слишком поздно.

Прежде чем он успевает повернуть лошадь, винтовка нацелена, ствол ее
направлен на его тело; в то время как голос угрожающе звучит в его ушах.,
четким тоном произнося слова,--

"Оставайся на месте, Джо Харкнесс! Не пытайся отступать. Если ты это сделаешь,
Я всажу в тебя пулю, так как меня зовут Сайм Вудли.

Угрозы достаточно. Харкнесс - ибо это он - перестает натягивать
поводья и позволяет своей лошади стоять спокойно.

Затем, по второй команде Вудли, сопровождаемой; аналогичной
угрозой, он побуждает животное к действию и движется к их
бивуаку.

Менее чем через шестьдесят секунд он оказывается среди них, спешивается и
падает на колени, жалобно умоляя их сохранить ему жизнь.

Вскоре рассказывается история бывшего тюремщика, и это без всяких оговорок.
Человек, который способствовал побегу Ричарда Дарка и заработал деньги на этом.
Теперь он более чем раскаивается в своем неисполнении долга.
Ибо банда Борласса не только издевалась над ним, но и лишила его
нажитого нечестным путем. Более того, его избивали, а в остальном с ним так грубо обращались
что он долгое время пытался уйти из их компании. Совершив
кражу из их лагеря - пока грабители спали - он сейчас
возвращается по тропе, по которой они пришли в Техас, на обратном пути в
в Штатах у него мало что осталось, кроме очень несчастной лошади и
скорбящего сердца.

Вскоре его похитители обнаруживают, что к его скорби примешивается
злоба против его покойных соратников. В частности, против Дарка, который
оказался неблагодарным за оказанную ему огромную услугу.

Все это сообщает им Харкнесс, и кое-что еще.

Что-то, что сводит Клэнси с ума и производит почти такое же впечатление
на его попутчиков.

Услышав это, они мгновенно вскочили в седла и ускакали прочь
с места; Харкнесс, как ему было приказано, следует по пятам за их лошадьми.
Он делает это, не смея ослушаться; трусит следом в компании с
собакой, которая, по-видимому, менее дворняжка, чем он сам.

Они не боятся, что он отступит. Винтовка Вудли, дуло которой
уже было направлено на него, может быть снова наведена в одно мгновение.
мгновение ока.

Мысль держит его в безопасности, как если след веревки прикрепив его к
хвост лошади охотника.



ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ.

КАРАВАН-ПРЕРИ.

Представьте в воображении луга, на которых коса косилки никогда не косила
лужайки, на которые не ступала нога сенокосца; луга, покрытые такой роскошью
растительность - сочная, высокая трава - что тонны сена можно собрать с
один акр; луга такой протяженности, что, говоря о них, вы можете
использовать не слово "акры", а "мили", даже это лишь слабо передает
представьте себе их необъятность; представьте в воображении такую сцену, и вы увидите
перед собой то, что является реальностью в Техасе.

Кажется, что у этих равнин нет границ, кроме неба - нет предела ближе
, чем горизонт. И поскольку для глаз путешественника это сохраняет
постоянно меняясь, он вполне может верить им вообще безгранично и
воображать себя плывущим посреди зеленого моря, безграничного, как океан
сам океан, а его лошадь - лодка, на которую он сел.

Местами эта протяженная поверхность имеет несколько однообразный вид,
хотя это не везде так. Кое-где это приятно.
перемежается деревьями, некоторые стоят отдельно, но в основном в рощах,
перелески или пояса; они выглядят, для всего мира, как острова в
океане. Сходство настолько совершенное, что само это название было
дали их люди нормандской и саксонской расы; чьи предки после
пересечения Атлантики принесли в колонии многие идеи
моряка с большей частью его номенклатуры. Для них изолированные рощи - это
"острова"; более крупные участки леса, видимые издалека, - "суша"; узкие пространства
между ними - "проливы"; а углубления по их краям - "заливы".

Для проведения дальнейшей аналогии, стада бизонов, с телами вдвое
похоронен в высокой траве, может быть приравнено к "школам" китов; в
дикие лошади для морских свинок в игре; олени для дельфинов; и флота
антилоп на летающих рыб.

Завершают рисунок парящие в вышине стервятники, исполняющие
роль хищных морских чаек; орел, представляющий более редкую
птицу-фрегат, или альбатроса.

В разгар этих зеленых просторах, менее чем за четверть века
назад, человек редко встречались; еще более редко цивилизованный человек, и еще более редкая
свою обитель. Если время от времени среди
прерийных рощ появлялся человек, он был там не случайным гостем - всего лишь путником,
переходящим с места на место. Стада крупного рогатого скота с лохматыми передками
и горбатыми плечами - табуны лошадей с длинными хвостами и полным
развевающиеся гривы - гордые оленьи рога и остророгие антилопы -
не принадлежали ему. Он не мог их контролировать. Земля, по которой он ступал, была свободна
для них как пастбище, так и для него как проход; и, когда он пробирался сквозь
их среду, его присутствие почти не пугало их. Он и его могущество
хвастались тем, что были "арбитрами войны" и владыками великого океана. Они
не были владыками этого изумрудного моря, простирающегося между рекой Сабин
и Рио-Гранде. Цивилизованный человек, но показал себя на его
берега.

С тех пор как он вошел, и поцарапанные части ее поверхности;
хотя и не так уж много, по сравнению с его необъятностью. Здесь все еще есть величественные
просторы техасских прерий, не вспаханные лемехом плуга
колониста - почти не ступала нога исследователя. Даже в этот час
путешественник может целыми днями идти по заросшим травой равнинам, среди
лесных рощ, не увидев ни башни, ни шпиля, ни даже дымовой трубы
, возвышающейся над верхушками деревьев. Если он увидит одинокий дым, керлинг
ввысь, он знает, что это за лагерь-костер кто-то, как
сам-путешественника.

И это может быть над бивуаком тех, кого ему следовало бы избегать. Для
на зеленой поверхности прерии, как и на синем просторе
океана, не все встречающиеся люди честны. Здесь есть как сухопутные, так и водные акулы
- пираты прерий в качестве морских корсаров.


Нет зрелища более живописного и в то же время более приятного, чем путешествие
каравана эмигрантов по равнинам. Огромные вагоны--"Степная
корабли," как часто, и вполне уместно, по имени--с их белое полотно наклоняется,
характерно распространение паруса, выровнены и движущихся вдоль одного за другим,
как армейский корпус, марширующий колоннами; группа всадников впереди,
представляющая его авангард; другие на флангах и еще один отряд
ехал сзади, присматривая за отбившимися от стада людьми, в арьергарде.
Обычно с собой везут стадо крупного рогатого скота - бычков для пахоты, молодых бычков, чтобы
запасаться говядиной для употребления в дороге, дойных коров для утешения
детям и краскам к чаю и кофе - среди них старый бык
или два, для размножения вида по прибытии в планируемое поселение.
Нередко это стадо свиней или отара овец с курятниками
с утками, гусями, индюшками, цесарками ... возможно, с кричащим павлином
но, безусловно, с Шантеклером и его гаремом.

Вереница техасских поселенцев имеет свои особенности, хотя сейчас и не такие
заметные, как во времена, о которых мы пишем. Тогда примечательной особенностью был
негр - его _статус_ раба. Его можно было увидеть в действии, маясь на
хвосты из вагонов, не в тишине или despondingly, как будто март
были вынужденной. Ноги у него, может быть, и натерты в его дешевых "броганах" из
Тюремной ткани, и болят от усталости в пути, но никогда не грустят. На
наоборот, всегда веселый, обменивается шутками со своими попутчиками-пешеходами,
или перекидывается парой слов с Диной в фургоне, подшучивает над погонщиками, высмеивает
погонщики мулов, посылающие свои звуки звонким звоном вдоль движущейся линии
; сам он гораздо веселее своего хозяина - больше наслаждается маршем
.

Странно, но факт, что пожизненной кабалы не задушить
веселье в самом сердце Эфиопии. Милость Божья к сынам Хама
милосердная компенсация за милости, оказанные им с того дня, как
Ханаан был проклят, как будто это был рок от начала творения!

Точно таким поездом, как описано, командует полковник Армстронг.
он направляется в Западный Техас. Стартовав из Натчиточеса около
двадцать дней назад он достиг реки Колорадо, пересек ее и сейчас
направляется к Сан-Сабе, притоку бывшего ручья
.

Это один из самых больших караванов, которые когда-либо проходили по прериям
Техаса, насчитывающий от двадцати до тридцати фургонов "Конестога", с
несколькими "кэрриолами" и различными транспортными средствами. Полных пятьдесят всадников
едут впереди, с флангов и тыла; в то время как в пять раз больше
пешеходы, мужчины с черной или желтой кожей, не отстают от него. A
в вагонах перевозится пропорциональное количество женщин и детей,
их смуглые лица выглядывают из-под откосов, контрастируя с
цвет выбеленного дождем полотнища; в то время как другие женщины и дети с
белым цветом лица ездят в автомобилях с рессорами.

В одном из последних - бричке американской сборки - путешествуют две молодые леди
, отличающиеся особым вниманием. Полдюжины всадников
слоняются вокруг их кареты, выполняя роль ее сопровождения, каждый, по-видимому,
стремясь перекинуться с ними парой слов. С одним они могут разговаривать, шутить,
смеяться, болтать сколько угодно; но другой отталкивает их. Ибо
Душа первой полна радости; душа второй погружена в
печаль.

Излишне говорить, что это Джесси и Хелен Армстронг. И нет необходимости
объяснять, почему один гей, а другой - могила. С тех пор, как мы в последний раз видели их в
отеле Натчиточес, в их сердцах или
их надеждах не произошло никаких изменений. Младшая из них, Джесси, все еще в ожидании ребенка
невеста, которая наверняка скоро станет женой; и с этой уверенностью радуется
будущее. Хелен, не имея таких ожиданий, не желая этого, чувствуя себя как
овдовевшая женщина, скорбит о прошлом. Первая видит рядом со своим возлюбленным
живого и любящего, постоянно, ласково; вторая может лишь
думать о ней как о чем-то далеком - сне, ужасном видении, холодном
труп - сама виновата в этом!

Старшая дочь полковника Армстронга действительно печальна - она склонна к сетованию.
Ее сердце, после стольких потрясений, почти не выдержало этого
величайшего, наиболее болезненного страдания, которое может обрушиться на человечество -
болезни меланхолии. Это слово передает лишь слабое представление о
само страдание. Только те, кто познал его - к счастью, немногие - могут
понять ужас, изнуряющее страдание, испытываемое теми, чьи
нервы не выдержали какого-то ужасного удара судьбы. Это
история о разбитом сердце.

Байрон сказал нам: "Сердце может разбиться и жить разбитым". В этот
свой несчастный час Хелен Армстронг не хотела и не могла поверить
ему. Может показаться странным, что Джесси все еще только будущая невеста. Но
нет. Она помнит обещание, данное своему отцу - разделить с ним
дом в Техасе, каким бы скромным он ни был. Тем не менее, теперь, когда она
знает, что это будет великолепно; зная также, что его разделит другой -
ее Луи. Он все еще всего лишь ее жених; но его верность подтверждена,
его правдивость вне подозрений. Они все, кроме мужа и жены; которыми
они станут, как только доберутся до нового дома.

Цель их путешествия - стать кульминационной точкой Джесси
радость - вершина счастья в ее жизни.



ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ.

РУКА БОЖЬЯ.

На юго-западе Техаса почти нет ручья, кроме как протекающего между утесами. Там
это долина или "дно", лишь немного возвышающееся над поверхностью воды
и часто затопляемое во время наводнений, - за этим находятся
утесы. Ширина долины может достигать мили или более, в некоторых местах десяти,
в других местах она сужается, так что противоположные скалы находятся на расстоянии пистолетного выстрела
друг от друга. И из них часто встречаются два или три яруса, или
террасы, отступающие назад от реки, причем гребень последней и
самой крайней является всего лишь краем возвышенной равнины, которая часто бесплодна
и безлесный. Любая древесина на нем низкорослая, и из тех пород, которые
которым благоприятна сухая почва. Месквит, можжевельник и "блэкджек"аки
растут в рощах или рощицах; стоя отдельно, можно наблюдать
древовидную юкку - "драконово дерево" западного мира, возвышающуюся
над подлеском, не похожим ни на один другой, состоящим из _cactaceae_ всех разновидностей
цереуса, кактуса и эхинокактуса. Совершенно непохожий на него район
дно, граничащее с рекой. Там растительность пышная и
пышная, демонстрирующая рост крупной лесной древесины - деревья посажены
густо и покрыты множеством паразитов, которые выглядят как кабели, обвивающиеся вокруг
и удерживающие их вместе. Эти лесные массивы не являются
непрерывные, но видимые участки открытых пространств между ними - здесь маленькие поляны
, заполненные цветами, там большие луга, заросшие травой - такой высокой
, что у всадника, едущего по ней, плечи прикрывает
шипы, которые роняют свою пыльцу на его шерсть.

Точно таким же является дно реки Сан-Саба, недалеко от устья реки;
где, после извилистые много за двадцать миль от своего источника в
Льяно-Эстакадо, он выступает за "Колорадо" --мягко скользя, как застенчивый
невеста, в объятия более крупным и сильным течением.

На мгновение отвлекаясь от области романтики и вступая в область
истории - или, может быть, это всего лишь легенда - несколько слов об этой реке Колорадо
, возможно, читателя заинтересует.

Возможно, наверное, почти ЛОР наверняка, нет ни одной провинции, в все
Испанская Америка без ее "Рио-Колорадо". Географ мог рассчитывать
некоторые результаты рек так и называется--показать их на картах. Они
видны на любой широте, простираясь во всех направлениях, от великого
Знаменитого Колорадо _canon_ на севере до другого далекого юга, который
прорезает глубокую борозду через равнины Патагонии. Все эти потоки
они были названы так по цвету их вод - мутные, с
ярко выраженным оттенком красного: это из-за охристой почвы, по которой они
текли, удерживая ее во взвешенном состоянии.

В техасской Колорадо-нет ничего этого; напротив, это
прозрачная вода ручья. Обстоятельство, которое может показаться странным, пока не будет дано
объяснение, которое заключается в том, что название является _misnomer_ . В других
теперь слова, Река техасец подшипника обозначение Колорадо не в том, что
так называемые испанцами, но их Рио-Бразос; в то время как настоящее
Бразос - это их Рио-Колорадо, настоящий ручей красного цвета. Замена названий
произошла из-за ошибки американских картографов, не знакомых с
испанским языком. Давая Колорадо его истинное название Бразос, или
правильнее "Бразос де Диос" ("Руки Бога"), происхождение этого
название потока в единственном числе знакомит нас с историей или легендой в равной степени
в единственном числе. Как всем известно, Техас был впервые колонизирован испанцами, или
Испанскими мексиканцами, по тому, что можно было бы назвать "системой воинствующего миссионерства
". Монахи были отправлены в провинцию с крестом в руках, с
солдаты за их спинами с мечами. Были сформированы учреждения
в разных частях страны; Сан-Антонио-де-Бехар был
церковным центром, а также политической столицей. Вокруг них были собраны
аборигены, которые в некотором роде обратились в
Христианство. Однако в процессе христианизации были примешаны
другие мотивы, имеющие очень мало общего ни с моралью, ни с
религией. Комфортное существование с накоплением богатства за счет
самих миссионеров было в большинстве случаев приманкой, которая
привлек их в Техас, соблазнив рисковать своими жизнями в процессе
так называемого обращения язычников.

Миссионерские дома были построены в монастырском стиле, многие из них - с размахом
фактически, это были особняки с просторными столовыми и кухнями для
соответствуют друг другу; уютные гостиные и спальные комнаты; хорошо вымощенные дворы и
пристроенные просторные сады. За пределами главного здания, иногда образуя
его часть, находилась церковь, или капилла_; рядом с _президио_, или
казармы для их военных защитников; а за ними - _rancheria_, или
деревня хижин, домов новоиспеченных неофитов.

Отцам не составило большого труда обеспечить себя таким прекрасным жильем
. Новообращенные выполняли всю работу добровольно, ради и
во имя "Святой Веры", в которую они были недавно приняты
. Их труд не закончился и с возведением зданий миссии
. Это было только перенесено в более мирской вид; на
выпас скота и обработку окружающей земли; это
продолжалось на протяжении всей их жизни - не для их собственной выгоды, а
чтобы обогатить этих праздных и ленивых монахов, во многих случаях людей самых
распутный характер. Это был, по сути, в систему рабства, основанного на
и поддержан религиозным фанатизмом. Результат может быть
ожидается, что--невыполнение и гораздо хуже. Вместо того, чтобы цивилизовать аборигенов
Америки, она лишь еще больше ожесточила их, искореняя из
их сердец все, что в них было от дикой добродетели, и насаждая в их сердцах
место унижающему фанатизму и суевериям.

Большинство американских писателей, которые говорят об этих миссионерских учреждениях,
составили о них ошибочную оценку. И, что еще хуже,
донесли ее до всего мира. Многие из этих писателей являются или были служащими в
армия США, посланного для изучения диких территорий, в которых
миссии существовали. Получив образование в римско-католических
семинариях, они были склонны слишком снисходительно относиться к
деяниям "старых испанских падре"; отсюда их свидетельство, столь
благоприятное для системы.

Все факты говорят против них; они демонстрируют схему
_villeinage_, более деспотичную, чем европейское крепостное право средневековья
. Данный вопрос является достаточным доказательством этого. Ибо она разваливалась на куски
задолго до того, как англосаксонская раса вступила во владение
территория, где она когда-то процветала. Миссии сейчас находятся в состоянии
упадка, их здания быстро приходят в упадок; в то время как красный человек,
испытывающий отвращение к попытке поработить, в условиях христианизации
он вернулся к своему идолопоклонству, как к своей дикой жизни.

Несколько из этих _misiones_ были основаны на реке Сан-Саба; один из них
в течение значительного периода времени процветал, и
среди его неофитов было много индейцев липан и команчей
племена.

Но тирания их монашеских учителей путем взыскания десятых и
почти непрерывный труд-сами живут в роскошных легкостью и без
уж что касается воздержания, что они внедряли-в Длина спровоцировали
страдания крепостных крестьян на восстание. В котором им помогали те индейцы
которые остались необращенными и все еще еретически бродили по окрестностям
окрестности. Следствием этого стало то, что в определенный день, когда охотники
из _mision_ были за границей, как и солдаты _presidio_,
отсутствовавшая в какой-то экспедиции банда внешних идолопоклонников в союзе
с недовольными обращенными проникла в здание миссии с оружием
скрытые под своими просторными плащами из буйволиной кожи. После того, как они некоторое время бесцеремонно рыскали
по округе, они, наконец, по заданному
сигналу своего вождя напали на обращающего в свою веру _padres_ с этими
которые придерживались их; били томагавками и снимали скальпы со всех, кто попадался им на пути.

Только один монах избежал--человек огромной репутацией в те далекие времена
Техас. Улизнув в начале резни, он преуспел в этом.
ему удалось спуститься по долине Сан-Саба к ее впадению
в Колорадо. Но чтобы добраться до безопасного убежища, это было необходимо.
ему предстояло пересечь последний ручей; в котором, к несчастью, был приток
, его течение настолько разлилось, что ни человек, ни лошадь не могли перейти его вброд
.

Падре стоял на берегу, жадно оглядываясь по сторонам и
в ужасе прислушиваясь к звукам позади; это были боевые кличи
преследующих команчей.

На мгновение монах поверил, что погиб. Но как раз в этот момент рука
Божья была простерта, чтобы спасти его. Это было сделано несколько необычным образом.
поверить в это было трудно, хотя достаточно легко для верующих в Святую
Вера. Это было просто чудо; не более странное или апокрифическое, чем мы
слышали о нем в наши дни во Франции, Испании или Италии. Единственная особенность
в "Техасской сказке" заключается в том, что она не оригинальна; ибо это
чистое пиратство из Священного Писания - того отрывка, который относится к
переход Моисея и его израильтян через Красное море.

Испанский монах стоял на берегу реки, его глаза были устремлены в отчаянии
на ее глубокое быстрое течение, которое, как он знал, он не мог пересечь
не рискуя утонуть. Как раз в этот критический момент он увидел, что воды
разделились; течение внезапно остановилось, и галечное дно стало сухим, как
галька!

Заправив мантию за пояс, он вошел в пролив; и, без сомнения
добившись хорошего темпа - хотя в легенде об этом ничего не говорится - он
ему удалось поставить ноги в сандалиях, обутые в сухую обувь, на противоположный берег
! До сих пор история техасец пристально соответствует мозаики.
За инциденты как связанные, немного отличаются. Фараона
следующий хозяин был поражен закрытия воды. Преследующих
Команчи даже не вошли в зачарованный ручей, который, поскольку
русло было заполнено, как и прежде, быстро тек дальше. Их нашли
на следующее утро на берегу, куда они прибыли в погоне, все мертвые,
все лежали, растянувшись во всю длину, на лужайке, их головы были повернуты в одном направлении
, как деревья, поваленные торнадо!

Только Всемогущий мог сделать это. Ни одна рука смертного не смогла бы сотворить
такую _купу_. Отсюда название, которым испанцы наградили территорию
нынешнего Колорадо, Бразос-де-Диос - "Рука Бога". Отсюда и
история, или, скорее, басня, призванная внушить благоговейный трепет умам мятежных
краснокожих и вернуть их к христианству, или крепостному праву.

Чего не произошло; поскольку с того дня _misiones_ из Сан-Сабы
оставалась заброшенной, приходя в упадок.

Именно в одно из этих заброшенных заведений направляется полковник Армстронг.
ведет свою колонию; его будущий зять приобрел большой
участок прилегающей к нему территории.

К тому месту, где более века назад монахи сделали привал, с
крестом, который на виду держали в одной руке, и мечом, который тайно несли
с другой стороны, сейчас приближается новое вторжение - вторжение с топором и
винтовкой - не выставленное напоказ, но и не коварно
скрытое.



ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ.

ОБЛАКО НАД УТЕСАМИ.

После долгого утомительного путешествия по Восточному Техасу поезд эмигрантов
достиг Сан-Сабы и продвигается вверх по течению. Медленно, потому что
дно в некоторых местах сильно покрыто лесом, и дорога
требует расчистки для фургонов.

Караван вошел в долину на левом, или северном, берегу реки
в то время как пункт его назначения - южный; но в нескольких милях
выше ее впадения в Колорадо есть брод, по которому правый
до борта можно добраться при низкой воде. К счастью, сейчас он находится на самом низком уровне, и
фургоны переправляются без происшествий или каких-либо больших трудностей.

Оказавшись на южной стороне, ничто не может помешать им или задержать еще больше
. Примерно в десяти милях выше находится заброшенный дом миссии, которого они
рассчитывают достичь в тот же день, до захода солнца.

Возможно, за исключением, эмигранты все устраивает, большинство из них в
кипучей деятельностью. Они приближаются к новому дому, давным-давно покинув его.
старый остался позади; остались также тысячи изматывающих забот, - многие из них.
более половины жизни прошло в борьбе и разочарованиях. В
перед ними нетронутое поле, и есть надежда; это может быть успех и
великолепие; перспектива, подобная возобновлению срока аренды жизни, когда молодые могут
найти новые радости, а пожилые - снова стать молодыми.

В течение недели миссия-дома Сан-Саба являлась темой их
мысли и темы дискурса. Они заново заселят опустевшее
жилище, вернут ему первозданное великолепие; приведут в порядок его давно заброшенные
поля - на них сколотят состояния, выращивая
хлопок.

Нет ни облачка, которое омрачило бы горизонт их надежд. Трудный
путешествие почти подошло к концу, и они радостно приветствуют его окончание.
Ли их поезд из белой опрокинутые вагоны вьется под слежки
деревья или через залитые солнцем поляны, оттуда раздается только вдоль линии
радостные слова и громкий веселый смех.

Так идут они дальше, вне зависимости о будущем, или только подумал об этом, как
полный светлых надежд. Маленькие они мечтают, как она может быть нарушена как по
что-то видел на скалах, хотя и не видели их. В точке
, которой они сейчас достигли, дно имеет ширину в несколько миль, с
окружающие ее мрачные утесы возвышаются на любой фланг, и работает как
глаз может видеть. На левой стороне, что они только что оставили, не на
берегу реки, но скалы далеко назад, ни одного облачка. Не темнота
неба или концентрация невещественных испарений. Но скопление на
земле людей; которых, если бы не то, что они верхом на лошадях, можно было бы
принять за дьяволов. В истории дьявола коня нет; хотя,
как ни странно, сыновьями Сатаны-это те, которые в наибольшей мере влияют на дружбу
благородного животного. Всадники увидели парящую над Сан-Саба
всего их двадцать; большинство верхом на мустангах, местных
скакунах Техаса, хотя двое или трое верхом крупнее и лучше сложены,
порода из Штатов.

Все они выглядят как индейцы, или, если среди них есть белый человек, он должен был быть
загорелым настолько, насколько это обычно бывает. В дополнение к их
оттенку жженой умбры, все они ярко раскрашены; их лица
украшены мелово-белыми, угольно-черными и ало-красными штрихами. Из
их тел почти ничего не видно. Синие и алые одеяла, или
шкуры бизонов, покрывают их плечи; в то время как бриджи из оленьей кожи и
леггинсы обтягивают их нижние конечности; мокасины облегают их ступни. В
дополнение к одежде они носят обычные индийские украшения. Локоть
Орел-шлейфы стоять клок-как их иссиня-черные волосы, которые, в
трейлинг-косые, проносится обратно на бедрах своих лошадей; а
струны пекари зубов и когтей гризли упасть
их грудь в земле изобилие изобилие.

Это правда, на них неподходящая боевая форма. И их
туалет не указывает на то, что они на "тропе войны". Но техасец Индийского не
всегда одет воин-мода, когда он выходит на хищный
экскурсия. Реже, когда речь идет о простом воровском мародерстве, направленном
против какого-нибудь пограничного поселения или путешествующего отряда белых. В
Таких случаях он не собирается сражаться, а скорее избегает этого. И,
поскольку воровство ему более по душе, он может красть так же ловко и
со знанием дела в охотничьей рубашке из оленьей кожи, как и голыми руками.

Индейцы в вопрос количества слишком мало для партии войны. В то же
время их существования без женщин доказательств их на нет поручению
мира. Если бы не оружие, их можно было бы принять за охотников.
У них есть копья и ружья, некоторые из них "охотничьи" ножи и пистолеты;
в то время как индейские охотники все еще верят в эффективность бесшумных стрел
.

В их доспехах и снаряжении есть и другие особенности, которые
обычный путешественник может и не понять, но которые на взгляд старого жителя прерий
показались бы подозрительными. Такой человек сразу
произносить их группа _prairie pirates_, и из самых опасных
вид встречается на всей территории Техаса.

Кем бы они ни были и каковы бы ни были их замыслы, их поведение
определенно необычный. И по их взглядам, и по жестам можно сказать, что
они наблюдают за обозом и интересуются каждым его движением
; а также следят за тем, чтобы за ними не наблюдали те, кто к нему принадлежит.
принадлежащие к нему. Чтобы избежать этого, они держатся подальше от гребня
уступа; пока что их невозможно увидеть ни с какой части
дна внизу.

Один из них, в движении, идет ближе к краю обрыва, видимо
послал туда других как своего рода перемещение vidette. Экранировано
кедры, которые формируют его _criniere_, он открывается вид на долину реки
ниже, без опасности, что он сам видел из него.

За короткий промежуток времени он проходит несколько шагов назад, и жестикулирует в
другие. Затем вернулся к краю скалы, он продолжает, как и раньше.

Эти движения, кажущиеся эксцентричными, тем не менее имеют серьезное значение.
Человек, который их совершает, и те, для кого они предназначены, должно быть,
наблюдают за путешественниками с намерением подстеречь их.

Вдали виднеются фургоны, которые можно отличить только по их белому цвету
откидные брезенты - последние контрастируют с ярко-зеленой поверхностью
по которому они продвигаются. Медленно ползущие вперед, они имеют
сходство с вереницей гигантских ограничителей, отправившихся на какую-то промышленную
экскурсию. Тем не менее, можно различить фигуры всадников - числом не менее сорока человек
. Некоторые едут впереди поезда, некоторые в его
тылу, а другие рядом с ним. Недаром двадцать свирепых мужчин, которые
проводить параллельные линии вдоль скалы, не заботясь, чтобы не
подходить к нему слишком близко. Можно было бы предположить, что от такого сильного
путешествующего отряда им представился бы шанс заполучить добычу
но незначительный. И все же они, похоже, так не думают. Поскольку караван
с опозданием продвигается по низменности, они тоже движутся по верхней
равнине с такой же скоростью, их разведчик держит фургоны в поле зрения,
через определенные промежутки времени, как и прежде, предупреждая их о каждом движении.

И они все еще продолжают наблюдать за поездом эмигрантов, пока солнце не опускается
низко - почти к горизонту. Затем они останавливаются на месте, густо поросшем
кедровыми деревьями - что-то вроде мыса, выступающего над речной долиной.

На противоположной стороне они видят все еще медленно ползущие фургоны.
вместе, хотя и сейчас не все в движении. Те, в лидерах перестали;
остальные делаем аналогично, как последовательно они прибудут в то же
место.

Это перед большим зданием, едва различимым на расстоянии, его
очертания с трудом прослеживаются в быстро сгущающемся мраке
сумерек.

Но дикари, которые наблюдают за ним с утеса, видели это здание
раньше и знают о нем все; знают, что это одно из заброшенных
_misiones_ о Сан-Сабе; а также о том, почему эти машины сейчас останавливаются
перед его стенами.

Во время просмотра они обмениваются лишь несколькими словами, и только
вполголоса. Много или громко говорить было бы не в соответствии с их
индийским характером. В их приглушенных речах все еще достаточно переходов -
это заметно также по выражению их лиц - для любого, кто слышит
первым или видит последним, чтобы предсказать опасность для колонии от
Полковника Армстронга. Если взгляды что-то значат или на слова можно положиться,
похоже, что старый дом миссии Сан-Саба, давно лежащий в руинах,
может оставаться таким еще дольше.



ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ.

ПОДОЗРИТЕЛЬНАЯ СЛЕЖКА.

Старинный монастырь, некогда обитель испанских монахов, теперь стало
жилище Ди-Деван плантатор из Миссисипи, призывы к слову
описание.

Он стоит на правом берегу реки, в нескольких сотнях ярдов от
берега, на платформе, слегка приподнятой над общим уровнем
окружающей _террейн_.

Место было выбрано с прицелом на приятное и живописное -
то пристальное внимание к мирским удовольствиям, которое во все времена и
во всех странах характеризовало этих духовных учителей
язычников.

Его возвышенное положение открывает прекрасный вид, в то же время
защищая его от опасности затопления во время разлива реки
.

По архитектурному стилю само здание миссии не сильно отличается
от большинства мексиканских загородных домов, называемых гасиендами.

Обычно это грандиозное четырехугольное сооружение с открытым двориком в центре
, патио, вокруг которого проходит галерея или коридор,
сообщающийся с дверями разных квартир.

Но лишь немногие окна выходят наружу; например, там устанавливаются створки,
неглазурованный, но защищенный решеткой из вертикально установленных железных прутьев -
_reja_. В центре его передней _facade_ двойная дверь, из
тюрьма-как аспект, дающий допуск к проходу, под названием _saguan_;
в этом обладать достаточной емкостью, чтобы признать вагон с грузом, предназначенным
для тех, Гранд старые тренеры, которые ступал тяжело, наших собственных автомобильных дорог в
дни Дик Терпин, и во время которой сэр Чарльз Грандисон роскошно используется
чтобы ездить. Средствами точного размера, и узора, можно увидеть в этом
день ползал по проселочным дорогам современной Мексики--мощей
величие давно ушло.

В _patio_ вымощена каменными плитами, или мозаичных плиток; и, где
глава воду можно было, фонтан играет в центре, в окружении
апельсиновых деревьев, или другие вечнозеленые растения, цветущие растения в горшках. К
позади этого внутреннего двора есть второй проход, ведущий к
другому, более крупному, хотя и не столь роскошно обставленному; этот посвящен
конюшни, кладовые и другие хозяйственные помещения. Еще дальше находится
хуэрта_, или сад.

К древнему монастырю примыкает ограда площадью в несколько акров
по протяженности окруженная высокой стеной из _adobes_; сделана так, чтобы выглядеть по-прежнему
выше из-за частокола органных кактусов. Заполненный
фруктовыми деревьями и цветущими кустарниками, которые когда-то тщательно культивировались,
но долгое время были заброшены, теперь они покрывают дорожки дикой роскошью. В
их тени, бесшумно ступая ногами в сандалиях или полулежа на
деревенских скамейках, техасские монахи проводили свои праздные часы, довольно
так же приятно, как их британские собратья из Тинтерна и Тьюксбери. Часто
стены миссионерского дома Сан-Саба эхом отдавались от их "ха-ха!", когда
они пили отборное вино из Хереса и смеялись непристойным шуткам
как и любая, когда-либо совершенных в горшке дома. Не слышал, однако, по
конвертировать язычников под их опекой; не предполагается. Для них здесь
были отдельные жилища; собрание грубых лачуг, стилизованных под
_rancheria_. Они были скрыты от посторонних глаз густой рощей
вечнозеленых деревьев; _padres_ не любят слишком тесного контакта с
их полуголые неофиты, которые были всего лишь их воинами - короче говоря, их
рабы. Фактически, это была феодальная система Старого Света
перенесенная в Новый; за исключением того, что поместные лорды были
монахи, а вилленцы - дикари. И претензия на
обращение в свою веру, с ее чудовищной смесью христианства и
суеверий, ни на йоту не уменьшила эту трансатлантическую виллинажность
невыносимо терпеть. Доказательство того, что краснокожим крепостным требовалась железная рука контроля
находится в _presidio_, или солдатской казарме --
стоит рядом - его руины возвышаются над руинами _rancheria_. Они
кто был завоеван крест, еще нужен меч, чтобы держать их
в подчинении, которая, как мы видели, это, наконец, удалось сделать.

Несколько хижин все еще стоят и находятся в сносном состоянии ремонта.
они предоставили приют новым поселенцам; большинство из которых поселились в них.
в них они и поселились. Они предназначены только для временного проживания,
пока не будут построены дома получше. Сейчас на это нет времени. В
Весна-О, и хлопковые семена нужно в почву, в
пренебрежение всем остальным.

Сам полковник Армстронг со своими дочерьми и слугами занимает
старое здание миссии, в котором также разместился Луис Дюпре и
его имущество. Ибо на молодого плантатора теперь смотрят как на члена
семья Армстронгов, и ей нужно всего лишь слово человека из священного ордена, чтобы
сделать его действительно таковым. И такой человек появился с колонистами.
Церемония бракосочетания откладывается до тех пор, пока семена хлопка не окажутся в безопасности
под землей. Затем наступит юбилейный день, какого никогда не было
на Сан-Сабе; праздник, который по великолепию затмит
все, что когда-либо делали испанские монахи, прославившиеся подобными выставками
встал или попытался встать.

Но "сначала дела, потом удовольствия" - это изречение времени суток; и после
дня или двух, отведенных на отдых, с обустройством домашних дел,
начинается настоящая работа по колонизации. Маленькие раскрашенные плуги,
перевезенные из Штатов, пачкают краску, переворачивая
плодородные земли долины Сан-Саба, которые так долго лежали
под паром; в то время как семена хлопчатника разбросаны повсюду
на сотнях - да, тысячах акров.

Вокруг древней миссии зарождается новая жизнь со сценами
промышленности, столь же бурной, как и те, которыми руководит _padres_.

Уверена ли она в том, что будет такой же процветающей или, скорее всего, будет постоянной?

Тот, кто ограничивает свой взгляд долиной, рассматривая только энергичные
проявленная там активность - ответила бы на этот вопрос утвердительно.

Но тот, кто смотрит вдаль - поднимает глаза на утес на
противоположном берегу реки, фиксируя их на том месте, где индейцы
сделали привал, - будет колебаться, прежде чем делать такой прогноз. В сумеречной когорте
он может заподозрить какую-то опасность, угрожающую новому поселению.

Верно, дикарей там больше нет. Проводив обоз один
после очередного становится неподвижным, как стервятники лишили падаль
трапезу, они переехали. Но не далеко. Только около пяти километров, к
лесная роща, стоящая в глубине равнины, где они разбили свой
более постоянный лагерь.

Только двое остались на краю утеса; очевидно, в качестве видеток.
Они несут вахту днем и ночью, один из них всегда бодрствует. Особенно
в ночные часы они проявляют бдительность - не сводя глаз с
отдаленных зданий миссии - наблюдая за огнями в окнах, которые постоянно светятся
, и за факелами, которые порхают туда-сюда. Смотреть на что-то не
еще не видел. Что это может быть?

И то, что конструкция этих раскрашенных дикарей, которые больше похожи на
демоны лучше людей? Это для того, чтобы напасть на новую колонию, разграбить и уничтожить
ее?

Что касается их численности, это могло бы показаться абсурдным. Всего их всего лишь
двадцать; в то время как колонисты насчитывают по меньшей мере пятьдесят бойцов. Нет.
простые люди тоже; но большинство из них привыкли пользоваться оружием; многие
жители лесной глуши, прирожденные пограничники, стойкие как сталь. Против таких двадцать
Индейцы - хотя и отборные воины воинственного племени команчей - не имели бы
никаких шансов в честном открытом бою. Но, возможно, они этого не имели в виду; и
их намерением было только воровство?

Или, может быть, они всего лишь отряд первопроходцев, авангард более могущественной силы?

В любом случае, их поведение исключительно подозрительно. Такое маневрирование
не может означать ничего хорошего, но может быть чревато злом для полковника Армстронга и
его колонистов.

Наблюдение ведется несколько дней подряд, и по-прежнему
похоже, из этого ничего не вышло. Отряд дикарей остается лагерем в
лесу позади; в то время как двое часовых остаются на своем месте на
мысе; хотя время от времени они уходят и приближаются, как и прежде.

Но однажды вечером они оставляют пост вообще, как будто их
объект был достигнут, и нет необходимости продолжать смотреть.

В этот же вечер, человек может рассматриваться, исходя из
миссия-строить, и делать подальше от стен. Он не видел,
тем не менее. Ибо пробило полночь, и все удалились на покой
- весь дом, по-видимому, погружен в глубочайший сон.
Более того, мужчина незаметно выскальзывает через черный ход; оттуда
пересекает второй двор и идет по узкому проходу, ведущему в
сад. Достигнув этого, он продолжает идти по центральной дорожке и перелезает через
стену внизу, в которой, скорее всего, есть пролом. Все
эти таинственные движения в соответствии с внешностью
человек. На его лице показывает хитрость не обычный вид. Сначала
взгляд, и под лунным светом, он может быть принят за мулатом.
Но, несмотря на цвет кожи, он не принадлежит к этому типу. Его смуглая кожа имеет
оттенок красного, который говорит скорее об индийской, чем об африканской крови. Он,
по правде говоря, _местизо_ - наполовину испанец или мексиканец, другая половина -
коренная раса Америки.

Эта порода не всегда злонамеренна, еще реже
с дурными чертами лица; и, насколько можно судить по внешнему виду, рассматриваемый индивид может
претендует на то, чтобы его называли красивым. У него обильная копна темных вьющихся волос
, обрамляющих лицо, отнюдь не обычное. Лицо овальной формы,
правильные черты лица, нос и подбородок заметно выпуклые, пара угля
черные глаза, с хорошо определенными полумесяца над каждым. Между губами
крепкие зубы цвета слоновой кости, кажущиеся еще белее по контрасту с
парой иссиня-черных усов.

Если рассматривать его черты по отдельности, то любую из них можно было бы назвать привлекательной. И
все же _tout ensemble_ не радует. Несмотря на физическую красоту, есть
есть что-то в лице мужчины, что кажется отталкивающим и вызывает
сжимание в сердце смотрящего. Главным образом, это его глаза, которые
кажется, производят этот эффект; их взгляд внушает страх, подобный тому, который человек
испытывает, когда на него смотрит гадюка.

Не всегда можно заметить этот зловещий взгляд. Ибо _mestizo_, когда
оказывается лицом к лицу со своим начальством, имеет привычку отводить глаза
в сторону - опущенными, как будто сознает, что совершил преступление, или имеет
намерение совершить его.

Большинству из тех, с кем он вступает в контакт, импонирует мысль о том, что он
либо согрешил, или намерен грешить; таким образом, все чары дать ему
уверенность в себе.

Нет, не все. Есть одно исключение: один человек, который доверял и продолжает доверять ему до сих пор
- молодой плантатор Дюпре. Настолько далеко, что он
сделал его своим доверенным лицом - главным слугой во всем доме.
Едва ли нужно говорить, что настоящий хозяин дома - это тот, кто
сделал его пригодным для жилья, наполнив мебелью и предоставив ему
штат прислуги. Полковник Армстронг возглавляет его лишь из вежливости.
в силу возраста и уважения, проявленного к будущему тестю.

Почему креол так доверяет Фернану - так зовут _местизо_ - никто
не может ясно понять. Ибо он не из тех слуг, чья
честность проверена долгими годами службы. Напротив,,
Дюпре никогда не видел его в глаза, вплоть до самого отъезда из Начиточеса.

Организуя экспедицию, полукровка представился сам,
и предложил выступить в качестве ее гида, заявив, что знаком с той
частью Техаса, куда должна была быть направлена колония. Но долго
дойдя до места назначения, Дюпре выдвинувших его на более высокий
и более высокооплачиваемую должность-в общем, сделал его своим "мажордом".

Полковник Армстронг не возражает. Он не имеет права. Еще меньше,
кто-нибудь еще. Посторонние только удивляются и качают головами, говоря
шепотом, что это странно, и добавляя: "Ничего хорошего из
этого не выйдет".

Мог ли кто-нибудь из них заметить _mestizo_ в этот полуночный час, крадущегося
прочь от дома; могли ли они последовать за ним и проследить за его дальнейшими передвижениями,
они могли бы позволить себе нечто большее, чем просто догадки о его верности;
в самом деле, будьте уверены, что он предатель.

Отойдя примерно на полмили от стен миссии, он делает остановку на
краю лесного массива, лежащего между ... его внешним краем, открытым
в сторону берега реки и утесов за ней.

Там, присев на корточки рядом с плоским камнем, он насыпает на него немного
пороха из рожка, вынутого из кармана.

Покончив с этим, он достает коробок спичек "Люцифер"; чиркает одной по камню
и поджигает порошок.

Он вспыхивает ярким светом, освещая темноту вокруг.

Он повторяет этот маневр во второй раз; в третий, и в четвертый; и так далее.,
пока порох не подожжен в десятый раз.

Затем, отвернувшись от места, он возвращается к жилому дому
, входя в него тем же путем, каким выходил, и крадучись, как
раньше.

Никто в его стенах не был свидетелем пиротехнического представления.

Как бы то ни было, оно не осталось незамеченным. Индийские видетты, размещенные на
дальнем утесе, видят это. Видят и, более того, похоже, принимают это как
сигнал - сигнал к действию. Что, кроме этого, могло заставить их
вскочить на спины своих лошадей, оставить свой пост
наблюдают и скачут галопом к бивуаку своих товарищей; что они и делают
, как только замечают, что за десятой вспышкой не следует другая?

Несомненно, это должен быть сигнал, причем заранее подготовленный?

В жизни прерий свирепый огонь играет заметную роль. Это
его телеграф, с помощью которого он может общаться с далекими друзьями, сообщая
им, где находится враг, и как и когда по нему следует "нанести удар". Одна-единственная
искра, или дым, имеет большое значение. Вспышка может означать больше; но
десяти следующих подряд было достаточно, чтобы рассказать необычную историю.
обычная история - одна, возможно, предсказывающая смерть.



ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ.

ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ СЛУГА.

Теперь, когда новая колония официально открыта, она обещает большой успех;
и колонисты поздравляют себя.

Никто иной, как их шеф, полковник Армстронг. Его уход из Миссисипи
был удачным шагом; до сих пор все шло хорошо; и если будущее, но
, оправдает свои обещания, его звезда, давно угасающая, снова взойдет.
восходящая. Есть только одна мысль, чтобы затемнить светлый сон:
состояние его старшей дочери. Где все остальные, радуясь, там
нет радости для нее. Мрачная меланхолия , кажется , овладела
владение ее дух, ее тень почти постоянно сидит на ее
брови. Ее глаза говорят о душевных терзаниях, которые, влияя на ее сердце,
также делая набег на ее здоровье. Розы уже увяли с
ее щек, остались только лилии; бледные цветы предвещают скорую кончину
.

Печальные симптомы не ускользнули от внимания любящего отца.
Действительно, он знает о них все, теперь ему известна их причина. Только через
газеты Натчеза он впервые узнал об этой тайне
переписка между его дочерью и Клэнси. Но поскольку она
признался во всем ... как ее сердце ушло с ее слов; по-прежнему верно, что
потом она сказала. Последний клятву не нужно: ее бледных щек
провозглашая его. Откровенное признание, вместо того чтобы разозлить ее отца,
но вызывает у него сожаление, а вместе с ним и самобичевание. Если бы не его
аристократическая гордость с некоторой примесью алчности, он бы
разрешил обращения Клэнси к своей дочери. С открытой почетный
ухаживания, в конце могли быть разные-возможно, менее плачевным.
Это не могло быть больше.

Теперь он может только надеяться, что время, великий соска страдания сердца,
это может пролить бальзам на ее душу. Новые сцены в Техасе с возникающими мыслями
связанные с ними, могут предать забвению прошлое. И, возможно, новый любовник
может заставить менее болезненно вспоминать о потерянном. Несколько
претендентов уже представились; более одного из
более молодых членов колонии сопровождали его, не имея в виду
разбогатеть на выращивании хлопка, а исключительно для того, чтобы быть рядом
Хелен Армстронг.

Ее поклонники, все до единого, будут разочарованы. Та, на кого они подадут в суд,
не обычная женщина; ее привязанности непостоянны. Как и
помощник Орла, лишили ее гордый лорд, она проживет всю ее после
жизнь в гордом одиночестве-или умереть. Она потеряла своего возлюбленного, или думает так,
считая Клэнси мертвым; но любовь все еще горит в ее груди, и
будет гореть, пока длится ее жизнь. Полковник Армстронг вскоре начинает это понимать
и приходит в отчаяние от того, что розы когда-либо снова вернутся на щеки
его старшей дочери.

Он бы, без сомнения, будут разные были в злачном районе его
моложе. С ней испанская пословица "un clavo saca otro clavo"
могла бы иметь смысл. По счастливой случайности, Джесси не нужно забивать гвоздь
другой. Ее естественная жизнерадостность переросла в еще большую радость от
надежд, которые сейчас окружают ее молодую жизнь, обращены ко всеобщему будущему.
Какая-то компенсация за грусть ее сестра-что-то, чтобы подбодрить их
общих отца. Существует также волнение, сопутствующее отраслям промышленности
насущные заботы о посадке хлопка с размышлениями об
успехе урожая - все это, с сотнями подобных мыслей и вещей,
не позволяйте ему так часто возвращаться к тому или так долго зацикливаться на том,
что может лишь жестоко огорчать.

Это ночь, следующая за той, в которую метис устроил свое личное
пиротехническое представление; и полковник Армстронг со своим будущим зятем
сидели в бывшей трапезной миссии, которую они переоборудовали
в приличную столовую.

Они не одиноки, или, как лучше выражается французская фразеология, _chez
все мемы _. Шесть или семь их товарищей-колонистов из высшего сословия
делят с ними салон - это гости, которых они пригласили на
ужин.

Трапеза окончена, время приближается к десяти, дамы удалились из
за столом остаются только джентльмены, пьющие отборный кларет, который
Дюпре, своего рода трансатлантический Лукулл, привез с собой из своих
Луизианских винных погребов.

Сам Армстронг, по происхождению шотландец, отдает национальное предпочтение
пуншу с виски; и бокал этого напитка - лучшего в
мире - стоит на столе перед ним. Его бокал наполнялся трижды
и столько же раз опустошался.

Нет нужды говорить, что в этот момент он не грустит. После трех стаканов
виски Тодди ни один человек не может быть смешной; и так обстоит дело с
Полковник Армстронг. Сидя во главе обеденного стола, перед ним дымящийся пунш.
он беседует со своими гостями, веселый, как никто другой. Для
время их разговора на общие темы, но при изменениях длины
еще одна специфическая. Сказал что-то направил их внимание на
человек, которые прислуживали им за столом, теперь уже нет в комнате.

Удостоенный такой чести человек - доверенный слуга Дюпре Фернан;
который, как уже было сказано, является домоправителем, дворецким, _фактотам_ дел
в целом.

Как это обычно бывает с такими великими сановниками, он одновременно удалился
со снятием скатерти, оставляя помощника присматривать за процессом
декантирование вина. Следовательно, в его
исчезновении нет ничего примечательного; и на это ничего бы не обратили внимания, если бы не замечание
, сделанное одним из гостей в ходе беседы. Молодой
хирург, связавший свою судьбу с новой колонией, - это тот, кто начинает
тему, таким образом представляя ее:--

"Друг Дюпре, где ты взял этого парня Фернана? Я не помню, чтобы
видел его на вашей плантации в Луизиане ".

"Я подобрал его в Натчиточесе, пока мы занимались организацией. Ты знаешь, я
прошлой осенью мой старый мажордом умер из-за желтой лихорадки. Она унесла его.
пока мы были в Новом Орлеане. Фернан, однако, является его превосходный в
каждое чувство; может держать счета плантации, прислуживать за столом, привод
перевозки, или помочь в охоте. Он удивительно разносторонний человек;
короче говоря, гений. И, что редкость при таком сочетании талантов, он
предан своим обязанностям - настоящий их раб ".

"Какой породы может быть ваш восхитительный Крайтон?" - спрашивает другой из гостей.
добавив: "Он выглядит как помесь испанца и индейца".

"Именно такой, какой он есть, - отвечает молодой плантатор. - по крайней мере, так говорит. Его
собственный счет его отец был испанцем, а точнее мексиканская, и его
мать индейского племени семинолов. Его настоящее имя Фернандес, но
для удобства я опустил последний слог."

"Это плохая смесь испанца и семинола, и она не улучшается оттого, что испанец мексиканец", - замечает тот, кто проводил расследование.
...........
...........

"Мне не нравится его внешность", - замечает третий оратор.

Затем все за столом ждут, что скажет Уортон, молодой хирург.,
должен сказать. Поскольку из его манеры излагать тему очевидно,
он либо знает, либо подозревает что-то, наносящее ущерб характеру
мажордома. Вместо того, чтобы продолжать объяснения, он добавляет вторую фразу
вопросительную--

"Могу я спросить, мсье Дюпре, были ли у вас с ним какие-нибудь отношения?"

"Действительно, нет", - признает мастер. "Он пришел ко мне как раз перед нашим отъездом.
Начиточес просил о помолвке. Он заявил, что знает все о
Техасе, и предложил выступить в качестве гида. Поскольку у меня были нанятые гиды, я не стал
приглашать его для этого, когда он сказал, что подойдет любое другое место. Провожая его до
будучи умным парнем, что он, безусловно, доказал, я нанял его
присматривать за моим багажом. С тех пор я нашел его полезным в других отношениях,
и передал ему полную ответственность за все - даже доверил ему
заботу о моем скромном денежном сундуке ".

"Делая это, - возражает хирург, - я бы сказал, что вы действовали
несколько неосмотрительно. Извините меня, мсье Дюпре, за замечание".

"О, конечно", - откровенно отвечает плантатор. "Но почему вы так говорите".,
Мистер Уортон? У вас есть какие-либо основания сомневаться в его честности?"

"У меня есть; и не один".

"Действительно! Давайте послушаем их все".

- Ну, во-первых, мне не нравится внешность этого человека, и никогда не нравилась.
со дня нашего отъезда. Поскольку я никогда не видел его раньше, у меня
не могло сложиться впечатления, которое могло бы предвзято отнестись к нему. Я допускаю, что,
судя по физиономии, любой может ошибиться; и я не должен был
позволять себе идти на это. Однако в данном случае одно обстоятельство
повлияло на формирование моего суждения; фактически, утвердив меня во мнении
, что ваш приятель Фернан не только нечестен, но и кое-что еще
похуже вора ".

"Хуже, чем вор!" - раздается одновременное эхо со всех сторон зала.
стол, сменил универсальный потребовать для объяснения.

"Ваши слова имеют объемное звучание, врач," это путь полковника Армстронга
поставив его. "Мы озабочены тем, чтобы услышать то, что они имеют в виду".

"Что ж, - отвечает Уортон, - вы узнаете, почему я их произнес, и
что заставило меня подозревать этого парня Фернана. Вы можете делать свои собственные
выводы, исходя из предпосылок, которые я вам изложил. Прошлой ночью, в поздний
час - около полуночи - мне пришло в голову прогуляться
к реке. Я закурил травку и отправился в путь. Не могу точно сказать,
как далеко я, возможно, зашел; но я знаю, что сигара - длинная `Генри
Клей" - был сожжен до конца, прежде чем я подумал о том, чтобы повернуть назад. Как я был
об этом я услышал звук, легко оформляется следам
человек, ступая по твердой степной дерн. Как случилось как раз тогда, я был
под пекан-дерево, экранированные меня своя тень; и я сдержал свое
землю, не издав ни звука.

Вскоре после этого я увидел человека, чьи шаги я слышал, и узнал в нем
старшего слугу месье Дюпре. Он шел вверх по долине, к здешнему дому
, как будто возвращался с какой-то экскурсии. Я, возможно, и не придал бы этому большого значения.
если бы не заметил, когда он проходил мимо меня, что он не
идите прямо или по тропинке, но пригнувшись, среди деревьев, окаймляющих ее.

Выбросив окурок сигары, я отправился за ним, ступая
так же крадучись, как и он. Вместо того, чтобы войти в дверь, он обошел
сад, всю дорогу до ее сзади; где внезапно я потерял его из виду. О
прибыв на место, где он исчез, я увидел, был перерыв
в стену. Через что, конечно, он должен был пройти мимо, и вошел
миссия-строить на спине. Итак, что мы должны сделать из всего этого
?

"Что вы об этом думаете, доктор?" - спрашивает Дюпре.

"Изложите нам свои собственные выводы!"

"По правде говоря, я не знаю, какие выводы делать, признаюсь,
я сам виноват; и не могу объяснить передвижения этого парня; хотя я
полагаю, вы все признаете, что они были странными. Как я уже сказал, месье Дюпре, мне
с самого начала не понравился ваш разносторонне одаренный человек; и теперь я
больше, чем когда-либо, не доверяю ему. И все же я заявляю, что не в состоянии
догадаться, чего он добивался прошлой ночью. Может ли кто-нибудь из вас, джентльмены?

Никто не может. Странное поведение слуги Дюпре является загадкой для
всех присутствующих. В то же время, в сложившихся обстоятельствах, это имеет
серьезный аспект.

Если бы по соседству было какое-нибудь поселение, можно было бы предположить, что этот человек
возвращается из визита в него; проникает украдкой, из-за позднего отсутствия,
и опасается выговора от своего хозяина. Поскольку таких соседей нет
, эта теория не может быть принята во внимание.

С другой стороны, не поступало сообщений о том, что индейцев видели
поблизости от этого места. Если бы это было так, поведение метиса можно было бы
объяснить, исходя из гипотезы, которая, несомненно, вызвала бы
опасения у тех, кто это обсуждает.

Но никаких дикарей не видели и о них не слышали; и известно, что
Южные команчи - единственные индейцы, с которыми, вероятно, можно там столкнуться, - находятся
в мирном договоре с правительством Техаса. Следовательно, ночная
экскурсия полукровки не могла быть связана ни с чем подобным
.

Своей особой, и, казалось бы, эксцентрические, поведение, остается нерешенной
проблема для гостей за столом; и, в конце концов
за их беседой меняют на другие темы и приятнее.



ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ.

ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ ЭМБЛЕМЫ.

Удовольствие было не единственной целью, ради которой полковник Армстронг
устраивает свой маленький званый ужин, иначе там были бы дамы
приглашенные вместе с джентльменами. Это скорее воссоединение, чтобы обсудить
дела колонии; следовательно, единственными присутствующими дамами были
дочери хозяина. И по той же причине они удалились
из-за стола в ранний час, отправившись в залу
старого монастыря, свою гостиную. Это, несмотря на то, что это
просторная квартира, никак нельзя назвать приятной; на нее никогда особо не влияли
монахи, которые в свои послепраздничные часы предпочитали придерживаться
трапезная. Была предпринята поспешная попытка модернизировать его; но легкая
мебель из французской креольской ткани, привезенная из Луизианы, плохо
сочетается с тяжелым стилем архитектуры, в то время как обветшалые стены
а потолки _lezardee_ придают ему мрачный унылый вид, тем более что
большая комната слабо освещена. Поскольку это не прием в гостиной
, дамы ожидают, что на долгое время, если не на весь вечер, их
оставят в покое. Какое-то время они не знают, чем себя занять
. С Хелен о развлечениях не может быть и речи. У нее есть
откинулась в кресле и сидит в задумчивой позе; в последнее время,
увы! это стало для нее привычным.

Джесси, взяв в руки гитару, начинает песню, первое, что приходит ей в голову
это, скорее всего, "Люси Нил", негритянская мелодия, в то время очень
в моде на плантациях Юга. Она выбрала жалкий
штамм не думал, что эффект он может произвести на нее сестра.
Рассматривая его болезненно она резко обрывается, и с размаху
ее пальцы по струнам гитары, изменения веселей припев
"Старина Дэн Такер". Хелен, тронутая деликатным вниманием, награждает
его слабой улыбкой. Затем Джесси продолжает петь мелодию из
негритянских министреллей, все в легком комичном стиле, ее единственная мысль -
развеять уныние своей сестры.

Она по-прежнему безуспешна. Ее веселый голос, смех и
жизнерадостный перезвон гитарных струн - все усилия напрасны. В
звуки, так мало созвучные мыслям Хелен, кажутся совершенно неуместными
в этой мрачной квартире; стены которой, хотя когда-то и отражали эхо
смех разгульных монахов, без сомнения, также слышал вздохи
многих бедных пеонов, терпящих наказание за непослушание или вероотступничество.

Наконец, поняв, насколько тщетны ее усилия, младшая сестра откладывает
в сторону гитару, одновременно поднимаясь на ноги, и
говорит: -- "Пойдем, Хелен! может быть, мы выйдем прогуляться? Это будет
приятнее, чем хандрить в этой мрачной пещере. Там
прекрасный лунный свет, и мы должны наслаждаться им.

"Если ты хочешь, у меня нет возражений. Куда ты собираешься прогуляться?

"Скажи саду. Мы можем повернуть вдоль своих прогулок, хотя они являются
маленькая травка. Странное странное место это ... выглядит так, как будто это может быть
дом с привидениями. Я бы не удивился, если бы мы встретили там призрака - кого-нибудь из старых
монахов; или это могла быть одна из их жертв. Говорят, они были очень
жестоки и убивали людей - да, пытали их. Только подумайте об этих свирепых
чудовищах! Верно, те, что были здесь, как я слышал, были убиты
в конце концов, они сами себя убили - это вызывает некоторое удовлетворение. Но это еще одна
причина, по которой их призраки повсюду. Если бы мы встретили одного из них, что бы ты сделал
?"

"Это будет зависеть от того, как он себя поведет".

"Ты не боишься привидений, Хелен! Я знаю, что это не так".

"Я боялся, когда был ребенком. Теперь я не боюсь ни живых, ни мертвых. Я могу
отважиться и на то, и на другое, поскольку ничто не заставляет меня заботиться о жизни..."

"Ну же!" - кричит Джесси, прерывая меланхолическую череду
размышлений, "Пойдем в сад. Если мы встретим монаха в капюшоне,
Я, конечно..."

"Что делать?"

"Беги обратно в дом так быстро, как только могут нести меня ноги. Пошли!"

Продолжая шутливую браваду, младшая сестра выходит первой.
Рука об руку они пересекают _patio_, затем внешний двор и далее
по узкому проходу, ведущему к обнесенному стеной помещению
сзади; когда-то это был большой сад, тщательно возделываемый, и до сих пор величественный в своем
пренебрежение.

Войдя в нее, сестры останавливаются и некоторое время стоят.
осматривая сцену. Полная луна, плывущая по безоблачному
небу, бросает свой мягкий свет на великолепные цветы с венчиками, но
полузакрытые, в знойную южную ночь они благоухают так же, как
днем. Удовлетворяются не только чувства зрения и обоняния;
слух также очарован песней ченцонтле,
мексиканского соловья. Одна из этих птиц сидит на ветке, и
изливать свою любовь-лей в громкий страстный процедить, обрывается на
взгляде на них. Лишь на короткий промежуток времени он замолкает; затем возобновляет свою работу.
он лежит, словно убежденный, что ему нечего бояться таких незваных гостей.
Его песня не является чем-то необычным для их ушей, хотя в ней есть некоторые ноты, которые они
до сих пор не слышали. Это их собственная птица-пересмешник в Штатах,
привносящая в свою мимику менестрелей определенные вариации, имитации
звуков, характерных для Техаса.

Послушав его некоторое время, девушки идут дальше
центральная аллея, теперь в тени деревьев, вскоре выходящая на
лунный свет, который мерцает на их белых вечерних платьях и отражает
блеск их украшений создает приятный эффект.

Земля в саду слегка наклонена назад; и примерно на полпути между домом
и нижней стеной находится или когда-то был фонтан. Умывальник
все еще там, и вода в нем переливается через край. Но струя
больше не играет, и каменная кладка выглядит сильно обветшалой. Так же
сиденья и статуи вокруг, некоторые из последних еще стоят, другие
сломаны и лежат рядом со своими пьедесталами.

Добравшись до этого места, сестры снова останавливаются и некоторое время стоят
созерцая руины; младшая делает замечание, подсказанное а
мыслью о том, что их величие исчезло.

"Фонтаны, статуи, места под тень деревьев, всякой роскоши, чтобы вылез
сад! Что сибариты Святых Отцов должно быть!"

"Воистину так", - соглашается Елена. "Они, кажется, устроились вполне
комфортно; и каковы бы ни были их моральные устои, следует признать, что они
проявили хороший вкус в ландшафтном садоводстве, а также стремились к хорошей жизни.
 Должно быть, они очень любили фрукты и их разнообразие.--
судя по множеству сортов деревьев, которые они посадили."

"Тем лучше для нас", - радостно отвечает Джесси. "Мы получим
выгоду от их трудолюбия, когда наступит сезон фруктов. Не правда ли?
это будет грандиозно, когда мы посыплем дорожки гравием, восстановим эти статуи
и этот фонтан снова заработает в полную силу. Луис пообещал
мне, что это будет сделано, как только соберут урожай хлопка. О! это будет
Райское место!"

"Мне больше нравится так, как есть".

"Тебе нравится. Почему?"

"Ах! этого _ ты_ не можешь понять. Ты не знаешь-я надеюсь, никогда не будет ...
что такое жить только в прошлом. Все это уже было в прошлом, как
я, как только улыбаются; и теперь как мне все запустения."

"О сестра! не говори так. Это причиняет мне боль - действительно причиняет. К тому же твои
слова значат только половину. Как вы говорите, это было улыбающееся прошлом, и это
придется улыбаться будущем. И ты сестренка. Я полон решимости
изложить все это заново, в таком же хорошем стиле, как это когда-либо было - даже лучше.
Луис сделает это - должен, _ когда женится на мне _ - если не раньше ".

На изрядно битом подтрунивая только ответ Хелен вздох, с
печальное выражение, как у некоторых свежие боль стреляет через ее сердце.
Именно так; ибо, в очередной раз, она не может не сравнивать свое собственное
бедное положение с гордым положением, которого достигла ее сестра. Она знает, что
Дюпре на самом деле хозяин всего вокруг, поскольку Джесси будет хозяйкой,
она сама немногим лучше, чем их иждивенка. Неудивительно, что эта мысль
должна была вызвать у нее унижение, или что с таким властным духом, как у нее,
она должна была остро это почувствовать. Тем не менее, в ее разбитом сердце нет
завидует удаче своей сестры. Может Чарльза Кленси оживают
опять же, теперь она знает его, правда, был он там, чтобы поделиться с ней
скромный домик в Техасе, все великолепие, все Большого земли,
не могли бы добавить, что счастье, ни дать одно чувство больше.

После ее вспышки энтузиазма, на которую не последовало ответа,
Джесси продолжает свой путь в конец сада, уступая место
приятным фантазиям, мечтам о будущих дизайнах, игриво обмахиваясь веером
ударяя по цветам, когда она проходит мимо них.

Хелен молча следует за ним, и они не обмениваются ни словом до тех пор, пока
они доходят до нижнего конца; когда Джесси оборачивается, они оказываются лицом
к лицу. Место, где они остановились, представляет собой еще один проход с
сиденьями и статуями, пропускающими лунный свет. В его ярком свете
младшая сестра видит страдание, написанное на лице старшей.

С мыслью, что ее последние слова вызвали это или способствовали этому,
она собирается добавить другие, которые могут устранить это. Но прежде чем она может
говорят, Хелен делает жест, который держит ее молчание.

Рядом с тем местом, где они стояли деревья заслоняют ходьбы,
их ветви пересекают его. Оба символичны - один символизирует
самый радостный час существования, другой - самый печальный. Это
апельсин и кипарис. Первый цветет, как всегда;
у второго только листья, на ветвях нет ни одного цветка.

Елена, шагая между ними, и протягивая руку каждому и, вытащив из
на одну веточку, а с другой цветок. Поднимая цветок апельсина
своими белыми пальцами, более тонкими, чем раньше, она сажает его
среди золотистых локонов Джесси. Одновременно она сажает кипарис.
прячет веточку за косы своих волос цвета воронова крыла; при этом она говорит:--

"Это тебе, сестра, а это мне. Теперь мы одеты так, как подобает нам - как
мы оба скоро будем одеты - ты для свадьбы, я для гробницы!"

Слова, кажущиеся слишком пророческими, пронзают сердце Джесси, как стрела
с отравленным шипом. В одно мгновение ее радость исчезла, утонув в
печали ее сестры. Она опускается на грудь этой сестры,
обнимает ее за шею, и слезы обильно и быстро текут по ее
белым, как лебеди, плечам.

Никогда так сильно, как сейчас, ее сердце не переполнялось состраданием, ибо никогда
как и сейчас, Хелен, казалось, так остро страдала. Когда она стояла, держа
в одной руке символ яркой счастливой жизни, а в другой - темную
эмблему смерти, она выглядела самим олицетворением скорби. С
ее величественные очертания формы и великолепные черты, все больше
отмечен в меланхолию, она могла бы сойти за ее божественности. В
древние скульпторы многое бы отдали за такую модель, чтобы вылепить
статую отчаяния.



ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ.

ПУСТОЙ ДЕНЬ.

На границе в каждом поселении есть свой профессиональный охотник. Часто
несколько, редко меньше двух или трех; их первоочередная задача - снабжать
поселенцев мясом и дичью - олениной, основным блюдом - сейчас и
затем принесите окорока, очень вкусные, а когда дело касается прерий,
мясо антилопы и буйвола. Дикий индюк тоже--величайший
из всех птиц-это в списке профессиональный охотник за кладовой;
рысь и пантеру он убьет ради их шкурок; но с белками,
енотами, кроликами и другими подобными "шалунами" он брезгует связываться,
оставляю их спортсмену-любителю и смуглянке.

Обычно профессиональный приверженец святого Губерта ведет уединенный образ жизни,
и предпочитает выслеживать в одиночку. Однако есть люди с более социальным
уклоном, которые охотятся парами; один из пары почти повсеместно является
ветераном, другой молодым человеком - как в случае с Саймом Вудли и Недом
Хейвуд. Неравенство в возрасте позволяет избежать опасности профессиональной ревности
младший смотрит на старшего снизу вверх и относится к нему с
уважением, обусловленным большими знаниями и опытом.

Именно такая команда профессионалов получилась с Armstrong
колония - их имена Алек Хокинс и Крис Такер -первый старый
охотник на медведей, убивший сотни своих собратьев; второй, хотя и превосходный
меткий стрелок, владеющий искусством _venerie_, но новичок по сравнению со своим напарником.

С момента своего прибытия на Сан-Саба они содержали поселение.
в изобилии поставляли мясо; в основном оленину чернохвостого оленя,
которой изобилует дно. Индейки тоже в любом количестве;
эти благородные птицы прекрасно себя чувствуют в благоприятном климате Техаса, с его
ореховыми и ягодными деревьями.

Но есть еще более благородная дичь, охотой на которую занимаются Хокинс и его
младший партнер стремится; оба стремятся добавить это в список
своих трофеев. Это то, что соблазнило многих английских Нимродов
совершить морское путешествие длиной в три тысячи миль через Атлантику и по суше
почти столько же - на бизонах. Хокинс и Такер, хотя и имеющие
обследовав дно реки на протяжении десяти миль выше и ниже здания
миссии, мы пока не встретили ни одного из этих величественных
четвероногих и не видели их "признаков".

В этот день, когда Армстронг устраивает званый обед, охотники вспоминают
о том, чтобы подняться на верхнюю равнину в надежде найти там
столь желанная игра.

Наиболее перспективное место находится на противоположной стороне долины, чтобы добраться до него,
нужно пересечь реку.

Есть два бродов на почти равных расстояниях от старого
миссия-дом, примерно в десяти милях выше других, а много ниже. К
последнему подъехали фургоны, и именно его выбрали охотники
.

Пересекая его, они продолжают путь к возвышающимся за ним утесам и поднимаются на них.
они проходят через боковое ущелье, русло водотока, которое
обеспечивает практически удобный проход на равнину. Достигнув его вершины, они
вот в степи, по всей видимости; бескрайние, почти стерильно как
Сама Саара. Безлесный, за исключением группы карликовых кедров вдоль края утеса
, с небольшими дубами черного джека,
группа кактусовых растений или одиночная юкка древовидного вида
вид _palmilla_ мексиканцев.

Вдобавок, не является маловероятным местом для встречи скот с; сгорбленный
спиной, и мохнатые плечи. Никто не предвидится; но, надеясь, что они скоро
станет запуск охотников на равнины.

Почти до ночи они осматриваются вокруг, но не видят ни одного бизона.

Заходящее солнце предупреждает их, что пора возвращаться домой; и, повернувшись лицом к
утесу, они едут обратно к нему. Примерно в трехстах или четырехстах ярдах
от вершины перевала находится _mott_ черных гнезд, деревьев
стоящих близко, в полной листве, и выглядящих тенистыми. Поскольку до миссии больше
пятнадцати миль, а они не ели с утра,
они решают сделать привал и перекусить. Роща блэкджека находится
прямо у них на пути, ее тень манит их, потому что солнце все еще жаркое.
Вскоре они уже там, их лошади привязаны к деревьям, а вещевые мешки
вызывается для извержения. Немного кукурузного хлеба и бекона - это все, что в них содержится.;
но охотнику прерий не нужно и не нужно лучшего блюда, так что покуда
у него есть немного дистиллированного кукурузного сока, чтобы запить его, и трубка с
табаком в придачу. Они едят, пьют, и делают готов
курить, когда объект на равнине привлекает их внимание. Только
облако пыли, и далеко, на краю горизонта. За все, что
знак значительные. Это может быть "банды" буйволов, что у них есть
был весь день тщетно искали.

Засовывая трубки обратно в подсумки, они хватаются за ружья, при этом
глаза жадно вглядываются в облако пыли. Сначала оно тусклое, постепенно
становится темнее. Ибо дуновение ветра сдуло "стойло" в сторону,
открыв взору не стадо буйволов, а вместо этого табун лошадей, на
в то же время показывая, что у них есть всадники на спинах, поскольку охотники
могут воспринимать индейцев.

Также, что отряд приближается к ним, и продвигается в таком быстром
темпе, что менее чем через двадцать минут после обнаружения он приближается
к скоплению черных валетов. К счастью для Алека Хокинса и Ориса
Такер, индийские всадники не намерены останавливаться здесь или отдыхать.
сами они находятся в тени рощи. Судя по всему, они
скачут в горячей спешке и с целью, которая ведет их прямо
к перевалу. Они не остановились даже по прибытии на своей--встрече; но
тире вниз по ущелью, вдруг исчезают, как будто их сбросили
в ловушку!

Проходит некоторое время, прежде чем двое охотников оправляются от своего
удивления и могут сравнить записи о том, что они видели, с
предположениями относительно его значения. Они стали свидетелями зрелища
достаточно тревожный - банда свирепого вида дикарей, вооруженных
копьями и томагавками - у некоторых ружья - все украшены перьями и раскрашены, все
одинаково ужасны на вид.

Быстро видение прошло перед их глазами, так же внезапно
исчезнув. Поспешность, с которой индейцы спускались по ущелью, говорит о том, что
они преследовали какую-то заранее намеченную цель, которая требует скорейшего исполнения.
казнь. Это могут быть убийства, или грабежи; а люди могут быть
Команчи--как скорее всего они.

"Они уродливый много", - говорит Хокинс, увидев их вместе.
"Если бы их было сто, а не двадцать, я бы предсказал некоторую опасность для
нашего нового поселения. Похоже, они направляются в ту сторону - во всяком случае,
они направляются ко дну реки, и тон переправляется ниже. Мы должны
последовать за ними, Орис, и посмотреть, сможем ли мы понять, что за игру они затеяли.
"Красные дьяволы", возможно, и не имеют в виду откровенный грабеж, но, похоже, они намерены
воровать. Запрягайте, и погнамся за ними ".

В мгновение ока оба охотника в седлах; и, направляясь к
вершине перевала, взгляните вниз на долину внизу. Не небрежно, но
осторожно. Хокинс - старый участник боевых действий, раньше сражался с индейцами,
и знает, как с ними обращаться.

Держась вместе с лошадью под прикрытием кедров, после указания
своему товарищу сделать то же самое, он осматривает дно, прежде чем
пытаясь спуститься к нему.

Как и ожидалось, он видит индейцев, направляющихся к броду. В пойнте
между Сан-Сабой и обоими ее утесами простирается пространство шириной около четырех
миль, частично открытое лугами, другая часть прилегает к реке
заросла густым лесом. В это время красные всадники въезжают, когда
два охотника достигают вершины перевала, последний прибывает как раз вовремя
, чтобы увидеть, как их последние ряды исчезают среди деревьев. Это их
Кий спуститься тоже, что они и делают незамедлительно.

Поспешив вниз в овраг и на реку вброд, они обнаруживают, что
индейцы пересекли его. Следы их лошадей по обе
банки. Далее, на охотников не может сказать, в какую сторону они приняли. Ибо
хотя еще только сумерки, под густыми стоячими
деревьями темно, как ночью; и самый зоркий глаз не мог обнаружить тропу.

Сбитые с толку, у них нет выбора, кроме как продолжать путь к поселению.

Вытаскивание этого на довольно поздний час, они не входят в
миссия-дом, ни еще какой-либо из хижины _rancheria_. Собственных
место жительства-это шатер, стоящий в роще между; и это они
займитесь собой. Оказавшись под опросом, их первая мысль - ужин,
и они приступают к его приготовлению. Хотя они не привезли с собой мяса буйвола
двадцатифунтовая индейка "гобблер" весь день болталась у
рожка седла Хокинса - достаточно для обильного обеда.

Орис, который выполняет обязанности повара, приступает к ощипыванию птицы, в то время как Хокинс
начинает разжигать костер возле палатки. Но прежде чем хворост подожжен
, старый охотник, все это время погруженный в себя, становится беспокойным, как будто
обеспокоен тем, что пренебрег каким-то долгом, который он должен был
выполнить.

Резко обрывая разговор и отбрасывая в сторону палочки, он говорит: "Так
не пойдет, Крис, ни в коем случае. У меня есть представление в моей голове что-то есть
с ними было не так Indyens. Надо до дома и рассказать
Полковник. Вы идете дальше, и вам индюк жареный. Я вернусь к
время ее готов".

"Все в порядке", возвращается Такер, продолжая делать перья летят.
"Не останавливайтесь, если вы ожидаете каких-либо делиться этой птицы. Я достаточно голоден, чтобы
съесть все это самому.

- Тебе не нужно бояться за то, что я останусь. Я такой же проницательный, как и ты.

Сказав это, Хокинс шагами вышел из палатки, оставив своего товарища
продолжаем подготовку к их трапезе.

От палатки охотника к дому ведет узкая тропинка, почти
вся она проходит через лес. Бесшумно скользя по ней,
Хокинс внезапно останавливается.

"Мне кажется, я слышал крик", - бормочет он себе под нос. "И еще мне кажется, что
это был женский голос".

Немного послушав и не услышав повторения, он добавляет:

"Я думаю, это всего лишь стрекот древесных сверчков. Теплая ночь
заставляет их стрекотать громче всего".

Послушав еще немного, он убеждается, что это были всего лишь сверчки.
он услышал и продолжает путь к дому.



ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ.

ОЖИДАНИЕ ОТВЕТА.

Судя по всему, фейерверк Фернана вот-вот принесет свои плоды, и этот
скорее всего, будет горьким. По мере того, как небо темнеет после вспышки молнии, над новым поселением собирается
туча, которая угрожает обрушиться
на него разрушительным дождем. Что, кроме них, могло вызвать
это облако; или, во всяком случае, послужило сигналом к моменту его разрыва.

Оно появляется в форме когорты темных всадников, раскрашенных и
оперенные. Нет необходимости говорить, что это те же самые, которые видели Хокинс и
Такер.

Перейдя реку в нижнем течении вброд, где до сих пор охотники видели
свои следы, там потеряв их, дикари продолжили путь. Не
главной дороге, ведущей к миссии, но по траектории, которая отклоняется от
вскоре после ухода берегу реки. Более узкий след, на самом деле,
продолжение того, по которому они шли все это время - поперечный
маршрут через низину от обрыва к обрыву, с обеих сторон
поднимающийся в степь.

Но хотя они спустились с одной стороны, они не поднялись с другой.
Вместо этого, достигнув нижнего утеса, они резко повернули вдоль его
основания по другой, еще более узкой тропе, которая, как они знали, приведет
их к зданию миссии. Маршрут извилистый, тропинка изобилует
множеством препятствий; отсюда и то, что они потратили несколько часов на переход от
брода к дому миссии, хотя расстояние между ними едва составляет десять
миль.

Без сомнения, у них есть веские основания для подачи в утомительных задержек
вызвано сложной трассе, а также для осторожной манере, в которой
они были иду вдоль нее. В противном случае, они бы непременно
выбрали прямую дорогу, идущую ближе к берегу реки.

Пока полковник Армстронг и его друзья развлекаются в
трапезной старинного здания миссии, посреди их смеха
веселья приближаются раскрашенные кавалеры, и теперь они
остановились менее чем в полумиле от его стен. Таким образом, как показывает
, они не намерены долго оставаться на месте своей остановки. Не снимается ни одно
седло или не подтягивается подпруга; в то время как уздечки, оставшиеся на
головах их лошадей, используются лишь как поводья для привязывания их к
деревьям.

Мужчины спешились, но не для того, чтобы разбить лагерь или разбить бивуак. Они
не разводят костров и, похоже, не собираются готовить или есть. Однако они пьют;
несколько из них достали фляжки из седельных сумок и поднесли
к головам дном вверх. В этом не было ничего странного. Техасец
Индеец, будь то команч, кайова или липан, любит свою огненную воду так же сильно
как и белый человек, и так же постоянно носит ее с собой. Только
особенность этих заключается в том, что пить, они не говорят в
Индийский язык, но английский техасца идиомы, со всеми его дикими
ругань!

Место, где они остановились немного поляна-земле, почти
круглую форму, только половина-охватывает лесоматериалами, другая половина
штата блеф, близнец тех, кто на противоположной стороне
река внизу. Он затенен на три четверти по горизонтали скалой, луна
находится за ней. Другая четверть, со стороны деревьев,
ярко освещена ее лучами, показывая толстый и плотный лес.
по его краю, по всей видимости, непроходимый, как фасад изрезанного
скала, хмурящаяся с противоположной стороны замкнутого круга.
Общаться с этим можно только двумя путями для человека или лошади, и
для обоих только по одному. Один выходит на поляну, поднимаясь по дну реки
вдоль подножия утеса; другой выходит на поверхность на
противоположном конце, все еще следуя вдоль подножия утеса. По первому показателю
Индейцы вошли; но по второму видно, что они намерены выйти
поскольку их глаза время от времени обращены в ту сторону, и их
жесты направлены в ту сторону. Они по-прежнему не делают никаких движений, чтобы возобновить шествие.
они стоят собранными группами, одна в центре и больше другой.
остальные. В центре - мужчина почти на голову выше тех, кто его окружает.
несомненно, их вождь. Его авторитет, кажется,
признается всеми, кто обращается к нему, если не с почтением, то по тону и
речи, говорящей о том, что они всего лишь ждут его приказов и готовы им повиноваться
. Он сам, кажется, ждет чего-то или кого-то другого,
прежде чем он может выдать их, его взгляд постоянно поворачивая в сторону
точки, где путь ведет вверх.

Также нетерпеливо, как всегда, он время от времени достает часы и сверяется с ними.
что касается времени. Странно видеть дикаря таким озабоченным; прежде всего, одержимым
ретранслятор! И все же современные индейцы отличаются от тех, что были в
прошлые дни, и они научились многим приемам белого человека - даже ношению
часов. Человек, о котором идет речь, похоже, знает об этом все; и у него есть свои
причины придавать особое значение часу. Он, очевидно, действует
по заранее составленному плану, с установленным и заранее подготовленным временем. И
очевидно также, что десять-час ждали; ибо, в то время как в акте
исследовав часы, старые часы миссии, восстанавливается яркий, сборы
просто так много раз; и, прежде чем стрелы из его надтреснутый колокол перестал
раскатываясь прерывистым эхом среди деревьев, он торопливо засовывает часы
в брелок. Тогда стоит выжидающую позицию, с глазами
на амбушюра верхнего пути, сканирование его более охотно, чем
никогда. Существует странное совпадение между ударами часов
и вспышками порошка Фернанды - оба имеют одинаковую нумерацию. Хотя и не
странное для лидера отряда дикарей. Он знает, что это такое.
понимает значение сигнала - ибо это был сигнал. А также
ужасный сигнал, предвещающий опасность для невинных людей. Тот, кто мог
взгляните на эту дикую банду, вглядитесь в лица тех, кто ее составляет,
станьте свидетелем свирепых, порочных вспышек в их глазах, как раз в тот момент, когда бьют часы
, вознесли бы молитву за безопасность полковника Армстронга и
его колонисты.

Если бы была получена дополнительная информация о том, кто такие дикари, молитва, несомненно, была бы услышана.
за молитвой последовало бы размышление: "Да помогут Небеса его дочерям! Если Бог не защитит
их постигнет ужасная участь - участь хуже смерти!



ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ.

ЖУТКИЙ КРАДУЩИЙСЯ.

Все еще в саду молодые девушки - все еще стоят под деревом.
тень двух деревьев, которые служили контрастирующими символами, -
не подозревающий о близкой опасности. Речь Хелен, предполагающая такую болезненную
последовательность, тронула ее сестру за живое, едва она была произнесена,
огорчая и ее саму; и какое-то время они остаются, переплетя руки
и соприкасаясь щеками - их слезы текут вместе. Но рыдания Джесси
несколько громче, ее горе больше, чем то, что она стремится к
Утоли.

Хелен, понимая это, оказывается на высоте положения; и, как часто бывало прежде, в свою очередь
становится утешительницей; их счастье и несчастье подобны весам, колеблющимся
на перекладине.

- Не плачь так, Джесс. Будь хорошей девочкой. Ты маленькая простушка,
а я большая. С моей стороны было очень неправильно говорить то, что я сделала. Будь что будет!
забудем, и будем надеяться, что мы еще сможем оба быть счастливы.

- О, если бы я только мог так думать!

- Тогда подумай об этом. Вы _are_ счастливы, а я ... постараюсь. Кто знает
сколько времени может сделать--то и Техасе? Сейчас, мой маленький Ниоба, засыхают свой
слезы. Мои все ушли, и я чувствую себя в настроении. Я
в самом деле."

Она не искренен в том, что она говорит, но подделок и жизнелюбие
чтобы восстановить ее сестра.

Ей это почти удалось, когда на сцене появляется третий персонаж
, вызывающий внезапную перемену в их мыслях, направляя их в
новое и совсем иное русло.

Тот, чья внешность производит такой эффект - ибо это мужчина - кажется совершенно
не осознающим оказанного им влияния; действительно, так оно и есть.

Когда его впервые замечают, он спускается по центральной аллее; которая, хотя и
широкая, частично затенена деревьями. И он держится в их тени,
цепляясь за нее, словно желая избежать наблюдения. Его походка заявляет об
этом; не смелая и не безразличная, а крадущаяся, кошачьей поступью;
хотя время от времени он оглядывается назад, как будто опасаясь, что
кто-то находится позади. Как раз то, что мешает ему видеть тех,
кто впереди.

Девушки все еще стоят вместе, взявшись за руки - к счастью, на одной из боковых дорожек
и, как и он сам, в тени - хотя и очень близко к этому.
они разделились, и, по крайней мере, одна из них сначала выбежала на свет.
звук его шагов. Джесси это доставило радость, предположив, что это доставило радость
ее Луису. Естественно, ожидая, что он присоединится к ней, она была почти уверена в
это был он.

Только на мгновение. Поступь была слишком легкой для человека, шагающего с
честные намерения, и шаг слишком шаркающей, как у молодых
плантатор. Так прошептала Хелен.

Вскоре они видят, что это не он, а его мажордом.

Оба раздражены, некоторые слегка раздосадованы таким вторжением.
В такое время, в разгар священных эмоций, тем более со стороны мужчины
они оба инстинктивно испытывают неприязнь. Потому что Фернан тоже не в фаворитах у
.

Тогда приходит в голову мысль, что он, возможно, пришел искать их, посланный с каким-нибудь
сообщением из дома, и если так, они могут извинить его. Завершая свое
поручение, они ждут его в тишине.

Они совершенно ошибаются и вскоре понимают это. Честный посланник
не двигался бы так, как он. При прохождении открытый грунт на разрушенный
гидротехнических сооружений, Луны падает на его лицо, которое носит выражение
ничего, кроме невинных, как они могут, как видите. Кроме того, его жесты также
выдают вину, потому что он прячется и оглядывается назад.

"Что это может значить?" - что? - шепчет Джесси на ухо Хелен; та отвечает
прикладывая палец к губам и отводя сестру в более глубокую тень.

Обе молча стоят, не шевелясь, едва дыша. Если посмотреть, то можно было бы
легко принять их за статуи - Юноны и Венеры. К счастью,
Фернан не видит, иначе он мог бы рассмотреть их повнимательнее. Он
слишком поглощен своим делом, каким бы оно ни было, чтобы думать о ком-то еще
кто-то слоняется там в такое время ночи.

Там, где главная аллея сада пересекается с аллеей, идущей вдоль подножия, находится
еще одно открытое пространство, меньшего размера, чем вокруг фонтана, но все же
достаточное, чтобы пропускать лунный свет. Здесь также были сиденья
и статуи; последние лежали разбитыми, как будто их придавило к земле
рука какого-то безжалостного иконоборца. Прямо напротив - пролом в
стене; глинобитные кирпичи, раскрошившиеся на комья, образующие _талус_ на каждой ее грани
.

Прибыв на это, _mestizo_ заставляет остановиться. Только на мгновение, длинные
достаточно, чтобы бросить последний взгляд на сад.

Очевидно, удовлетворенный тем, что за ним не следят и за ним не наблюдают, он карабкается
вверх по склону и вниз по противоположной стороне, где он теряется из виду
сестры; которые обе стоят в недоумении - младшая благоразумно
дрожащий.

"Чего, ради всего святого, добивается этот парень?" - спрашивает Хелен, которая начинает говорить
первой.

"Действительно, чего?" вторит ей Джесси.

- Есть вопрос, сестра, на который ты сможешь ответить лучше, чем я. Он
доверенный слуга месье Дюпре; и он, я так понимаю, рассказал тебе все
о нем.

- Он не сказал ни слова. Он знает, что этот человек мне не нравится, и никогда не нравился
с самого начала. Я не раз намекала ему на это.

"Что должен есть мастер Фернанд его разрядки. Ваш Луис
конечно, не держи его, если он знает, что это неприятно тебе?"

"Ну, возможно, он бы не стал ставить его именно таким образом. Я не
сделали. Я лишь намекнул, что мужчине было не совсем мне по душе;
особенно такого высокого мнения о нем, как Луис. Ты должна знать, дорогая
Хелен, мой будущий господин по натуре очень доверчивый; боюсь, даже слишком
для некоторых людей, которые сейчас его окружают. Он был
воспитан, как все креолы, без мыслей о завтрашнем дне.
Немного привлекательности янки не причинило бы ему никакого вреда. Что касается этого парня
он каким-то образом втерся в доверие к Луису
это кажется довольно загадочным. Это даже озадачивает нашего отца; хотя он
ничего особенного об этом не сказал. Пока что он выглядит удовлетворенным, потому что
человек оказался способным и, я полагаю, очень полезным для них в их делах.
 Что касается меня, то я был озадачен им все это время, и не меньше
сейчас. Интересно, чего он добивается. Вы не можете высказать предположение?

- Ни малейшего, если только это не кража. Вы думаете, что это так?

- Заявляю, что не знаю.

- Есть ли что-нибудь, что он мог унести из дома с
намерением спрятать снаружи? Что-нибудь из золота вашего Луиса, например,
или красивые драгоценности, которые он вам подарил?

"Мои драгоценности! Нет, они в целости и сохранности в своем футляре; заперты в моей комнате, из
который у меня ключ с собой. Что касается золота Луиса, он не очень-то удавалось ...
Все деньги, что он обладает-вполне пятьдесят тысяч долларов, я считаю--это
в серебре. Я удивился, что он привез его сюда в таком тяжелом виде,
потому что он сам по себе был целой повозкой. Он объяснил мне причину,
однако; которая заключается в том, что среди индейцев и других людей здесь, на
границе, о золоте думают не так много, как о серебре."

"Не может быть, чтобы Фернан крал серебро - если это кража. Он выглядел бы
более загруженным и не смог бы так легко перелезть через стену".

"Действительно, как ты и сказал, он перескочил через нее, как кузнечик".

"Скорее, скользил, как змея. Я никогда не видел человека, чьи движения
больше напоминали Дьявола в облике змеи - за исключением одного ".

Мысль об этом человеке, который является Ричардом Дарком, заставляет Хелен Армстронг
прервать речь; в то же время вызывая вздох при воспоминании о другом
Чарльзе Клэнси.

- Может, нам вернуться в дом? - спрашивает Джесси после паузы.

- С какой целью?

- Рассказать Луису о том, что мы видели; предупредить его о Фернане.

- Если бы мы это сделали, предупреждение осталось бы без внимания. Боюсь, месье Дюпре
оставаться неуверенным в каком-либо намеренном предательстве своего доверенного слуги,
пока не произойдет что-то неприятное; это может быть что-то катастрофическое. После
все, вы и я, Джесс, только наши подозрения, и может быть оскорбляющие
молодец. Допустим, нам остаться немного дольше, и посмотреть, что из этого выйдет. Нет
сомневаюсь, что он скоро вернется из своего таинственного набережной, и по
остальные, мы можем выяснить, что он наблюдает за вами. Мы должны его ждать?
Ты не боишься, не так ли?"

"Немного, каюсь. Знаете ли вы, Хелен, этот Фернан дает мне
же чувство у меня было на собрании, что детина на улицах
Характерно. Временами он смотрит на меня точно так же. И все же
эти двое такие разные ".

"Ну, так как никакого вреда вашей Nachitoches тележки, есть надежда
там не выиграл ни в одном из этого. Если у вас есть какие-либо страха остаться, пойдем
в. Только мое любопытство сильно возбуждено тем, что мы увидели, и я бы хотел
узнать, чем все это закончится. Если мы ничего не обнаружим, это не причинит вреда
. И если мы это сделаем... скажи: пойдем или попробуем?

- Сейчас я не боюсь. Ты придаешь мне храбрости, сестра. Кроме того, мы можем узнать
кое-что, что Луису следует знать.

"Тогда позволь нам остаться".

Решив дождаться возвращения полукровка, и смотреть
его дальнейшее поведение, сестры, вспоминая их искать более безопасное место
для наблюдения; где будет меньше опасности быть собой
видел.

Именно Хелен приходит в голову эта идея.

"По возвращении, - говорит она, - он может сбиться с пути и не подниматься наверх"
центральная аллея. Поэтому нам лучше было спрятаться получше
эффективнее. Я удивляюсь, что он не заметил нас, когда уходил. Без сомнения, он
сделал бы это, если бы не то, что так тревожно оглядывался назад и шел на
столь быстрые темпы. Возвращаться он не может быть так спешили; и если он
прицел с нами, и тогда конец нашему шанс выяснить, что он задумал.
Где лучшее место, чтобы поиграть в слежку за ним?"

Двое смотрят в разные стороны в поисках подходящего места.

Найти его не составит труда. Кустарник, длинный
не обрезанный, пышно растет повсюду, закрывая фасад
стены по всей ее длине.

Неподалеку находится вечнозеленая беседка, густо заросшая шпалерами из
вьющихся растений.

Они знают об этом тенистом убежище; бывали в нем до той ночи.
Сейчас, хотя ярко светит луна, внутренняя часть здания, скрытая
густой листвой, погружена в темную тень - темно, как в пещере. Оказавшись внутри,
глаз не может увидеть их снаружи.

"То самое место", - шепчет Хелен, и они начинают двигаться к нему.

Чтобы достичь беседка необходимо для них, чтобы вернуться в Главное ходьбы,
и пройти то место, где нижняя стенка разбивается; руина
очевидно, вызваны грубыми нарушителями, несомненно, те же дикари, которые сделаны
пустынной миссии. Осыпь, простирающаяся до тропинки, с ее бахромой
из еще более разбросанных комьев требует от них осторожного шага, чтобы
избегайте спотыканий.

Они идут рука об руку, взаимно поддерживая друг друга.

Их белая паутинка платья, слегка плавая вокруг них, как они скользят
молча вдоль, дать им сходство с сильфидами, или лесные нимфы, все
тем более, когда они выходят в лунном свете.

Для завершения Сильван картину, кажется, там должно быть
сатиры, или дерево-демоны.

И такого в реальности нет, не далеко. Эти или что-то еще
очень на них похожее. Никакие сатиры не могли появиться в более гротескном обличье
чем фигуры, в этот момент приближающиеся к стене, с ее противоположной
стороны.

Скользя дальше, сестры прибыли еще до разрыва. Какой-то инстинкт,
возможно, любопытство, побуждает их заглянуть сквозь него в
тенистый лес за ним; и на некоторое время, словно околдованные
зачарованные, они стоят, вглядываясь в его темные, таинственные глубины.

Они ничего не видят, кроме блеска светлячков; и не слышат ничего, кроме
обычных звуков южной ночи, к которым они привыкли с младенчества
.

Но когда они собираются снова двинуться дальше, их слуха приветствует звук -
различимый как шаги. Неровные и сбивчивые, как у одного
шагая среди битого кирпича. Одновременно человек замечен в том, что
свой путь по стене.

"Фернан!"

Нет никакой пользы для них теперь попытка сокрытия; ничего хорошего из этого не выйдет. Он
увидел их.

Похоже, он больше не желает избегать наблюдения. Напротив,
спрыгнув с вала, он направляется прямо к ним.;
в одно мгновение предстает перед ним лицом к лицу, но не с проворным видом
слуги, а с манерами человека, который чувствует себя хозяином и
намеревается поиграть в тирана. С полной луной, освещающей его смуглое лицо.,
они могут различить игру его черт. Ни выражения смирения, ни
признаков раболепия там нет. Вместо этого дерзкое, задиристое выражение лица, глаза
излучают зловещий свет, губы сложены в сатанинскую улыбку, между ними зубы
блестящие, как у тигра! Он не произносит ни слова. На самом деле, у него нет
времени, потому что Хелен Армстронг опережает его. Гордая девушка, возмущенная
тем, что она видит, слишком бесстрашная, чтобы испугаться, сразу же начинает упрекать
его.

В словах дерзких и отважных столько, что, будь негодяй один, он мог бы
дрогнуть под их осуждением. Но он не один и не позволяет
ей продолжать.

Вместо этого он кричит, прерывая ее, его речь обращена не к ней,
а к кому-то позади:--

"Приведите сюда серапесов! Быстро, или..."

Он сам не допускается, чтобы закончить то, что он намеревался сказать; или, если
так, его последние слова остаются неуслышанными; заглушен спутать, шум прет
и грохот, в то время как брешь в стене сада вдруг закрыт, а если
по волшебству. Сначала он заполнен темной массой, кажущейся
компактной, но вскоре разделяющейся на отдельные формы.

У сестер, пораженных, перепуганных, есть время лишь на то, чтобы выдать один дикий
крик... пронзительный вопль. Прежде чем кто-либо успевает произнести хоть слово, мускулистые руки обнимают
их; на их лица опускаются шторы; и, наполовину задыхаясь, они чувствуют, что
их поднимают с ног и грубо и быстро уносят прочь!



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ.

ЗАПЕРТ.

В тот самый момент, когда красные сабиняне уводят его
дочерей, полковник Армстронг занят со своими товарищами-колонистами
обсуждением вопроса, представляющего большой интерес для всех. Тема -сахар.
суть в том, будет ли выгодно выращивать его в их новой колонии
. То, что тростник там можно выращивать, знают все. И почва, и
климат подходящий. Вопрос только в том, окупится ли продукция, сахар
является громоздким товаром пропорционально его цене и дорогостоящим при
транспортировке по территории, где нет железных дорог или парового сообщения.

Пока дискуссия в самом разгаре, в комнату заходит новый гость; который,
как только оказывается внутри, произносит речь, которая не только прекращает разговор о
сахаре, но и вытесняет все мысли о нем из их головы.

Речь всего из четырех слов, но они имеют поразительное значение.:
"Поблизости индейцы!" - говорит Хокинс, войдя в комнату.
без приглашения, уверенный в себе характер его новости будут держать его ясно
универсальным считается злоумышленником.

И она это делает. При слове "индейцы" все сидящие за столом вскакивают со своих мест
и стоят, затаив дыхание, в ожидании, что скажет охотник
что еще он хочет сказать. Ибо, судя по его серьезному виду, они уверены, что здесь
должно быть что-то большее.

Спрашивает один полковник Армстронг, старый солдат, демонстрирующий присутствие духа
, приличествующее случаю неожиданности.

"Индейцы поблизости? Почему вы говорите, что, Хокинс? Что у тебя есть причины для
думаю, так?"

- Самые веские причины, полковник. Я сам их придумал, и Крис тоже.
Такер вместе со мной.

"Где?"

"Ну, это довольно длинная история, которую можно рассказать. Если у тебя хватит терпения, я постараюсь
изложить это как можно короче ".

"Давай! - рассказывай!"

Охотник откликается на запрос; и, не тратя слов на подробности,
рассказывает о своих дневных делах в компании с Крисом Такером.
Описав отряд дикарей, впервые увиденный на верхней равнине, как
он и его товарищ последовали за ними по дну реки, затем через
брод и там потеряли их след, он заканчивает свой рассказ словами:

"Куда они отправились потом или куда летят сейчас, я сказать не могу.
Все, что я могу сказать, это то, что я уже говорил: "поблизости есть индейцы".

Само по себе достаточно, чтобы вызвать беспокойство в умах собравшихся
плантаторов; что и происходит с человеком, заставляющим их остро опасаться
опасности.

Тем более, что это их первая тревога такого рода. Ибо, хотя
путешествуя по восточной части штата Техас, где поселения являются толстыми, и
старых стоя, дикари не выравнивает думали. Там был
не смог увидеть какого-то там. Только при приближении к Колорадо,
были индейцы, которые могут возникнуть, хотя это не обязательно
следует, что встреча должна быть враждебной. Напротив, это должно было быть
дружественным; поскольку в течение некоторого времени существовал мирный договор
между команчами и техасцами.

Несмотря на все это, полковник Армстронг, хорошо знакомый с характером
красных людей, как на войне, так и в мирное время, не полностью полагался на их
мирные обещания. Он знал, что такие договоры обязывают только дикарь так
долго, как удобнее ему, чтобы быть разрушенным, когда они становятся надоедливыми.
Кроме того, слухи достигли эмигрантов, что, хотя великий
Нация команчей сама соблюдала договор, существовало несколько
небольших независимых племен, привыкших устраивать "мародерство" на границе
поселения, в основном для кражи лошадей или всего, что попадалось им на пути.

По этой причине, вступив на территорию, где можно было ожидать подобных мародеров
, старый солдат провел свою экспедицию так, как будто проходил
через вражескую страну. Фургоны регулярно патрулировались,
и сохранялась ночная охрана - как лагерные часовые, так и внешние пикеты.

Эти правила соблюдались вплоть до часа прибытия к месту назначения.
пункт назначения. Затем, когда люди расселились по своим соответствующим
домицилям, и ничего не было слышно ни о каких индейцах в этом районе,
дисциплина была ослаблена - фактически, заброшена. Колонисты,
насчитывавшие более пятидесяти белых мужчин, не говоря уже о нескольких сотнях негров
рабов, считали себя достаточно сильными, чтобы отразить любое обычное нападение
со стороны дикарей. Теперь они считали себя дома; и с
уверенностью, внушенной таким образом, перестали размышлять о том, что им могут досаждать
Враги-индейцы или кто-либо другой.

По этой причине подозрительные движения слуги-полукровки Дюпре,
как сообщил молодой хирург, ему не удалось произвести ничего, кроме мимолетного
впечатления на сидящих за обеденным столом; многие из них расценили это как
эксцентричность.

Теперь, выслушав Хокинса, они думают по-другому. Это представляет собой
серьезный аспект, который, по правде говоря, тревожно наводит на мысль об измене.

Полукровка внутри дома может вести переписку с
чистокровные индейцы снаружи, замышляя какое-то воровство или кражу со взломом.

Одной мысли об этом достаточно, чтобы взволновать полковника Армстронга.
гости, и все они на ногах, готовые действовать.

"Дюпре, позови своего полукровку!" - командует полковник. "Давайте
послушаем, что этот парень скажет в свое оправдание".

"Скажу, Фернан, чтобы прийти сюда", команды креольский, обращаясь
в один из негров парней за столом. "Скажи ему, чтобы он пришел
немедленно!"

Мальчик спешит прочь, чтобы выполнить приказ; и за несколько минут до
делая повторное появление.

В перерыве они продолжают обсуждать обстоятельства, которые
так внезапно всплыли; допрашивают Хокинса и получают от него
мельчайшие подробности того, что он и его товарищ видели.

Дополнительный вопрос, ставший известным, возбуждает их еще больше, еще больше
усиливая их опасения.

Они в самом разгаре, когда негритенок возвращается в комнату с сообщением
о том, что Фернана найти невозможно!

"Что ты имеешь в виду, мальчик?" - гремит Дюпре голосом, который почти лишает
рассудка молодого негра. "Его нет в доме?"

"Это Джесс, кем он не является, масса Луи. Испанский индеец - не пристань
внутри этого здания. Мы занимаем все оба места; выкрикиваем его имя
в кладовых, на складах для одежды и в загонах для скота - черт возьми, что мы
звяк. Мы громко кричим ему "нуф", чтобы он пошел на поправку, если он все равно воюет.
Он не слышит ответа. Сартин не пускает его внутрь этого заведения.

Молодой плантатор выказывает смятение. Так же и остальные, в большей или меньшей степени
, в зависимости от того, в каком свете каждый рассматривает вопрос.

Сейчас на уме у всех создается впечатление, предчувствует, что есть
опасность в нижней части дела Фернана--как у них не знаю.

В любое другое время его отсутствие было бы обстоятельством, не заслуживающим внимания.
Можно предположить, что он отправился с визитом в какую-нибудь из хижин, отведенных
самые скромные семьи из братства колонистов. Или занимается сексом на улице с
"девкой"-мулаткой, которых здесь несколько, принадлежащей к Дюпре
обширной банде рабов, далеко не безобразной.

Фернан довольно симпатичный парень и склонен к веселью, что при
обычных обстоятельствах объяснило бы его отсутствие в доме
и пренебрежение своими обязанностями главного слуги. Но после того, что
увидел молодой хирург - прежде всего, из отчета, только что представленного
Хокинсом, - его поведение не поддается такой тривиальной интерпретации. Все
присутствующие рассматривают это в более серьезном свете - думают, что _mestizo_ - это
предатель.

Придя к этому общему выводу, они поворачиваются к столу, чтобы
сделать последний глоток, прежде чем приступить к действию.

Как они получают свои очки в руках, дверь трапезной еще раз
открыла, на этот раз торопливо насилия, которая заставляет их начинать, как
хотя граната закатилась в комнату.

Повернувшись к нему, они видят, что это всего лишь мальчик-негр, который вышел.
снова возвращается. Но теперь со страхом, написанным на его лице, и диким
террор полыхало в его глазах, последний наперекосяк, в глазницах, с
мало у белых видел!

Собственные тревоги не намного меньше его, услышав, что он
сказать. Его слова,--

"О, масса Курнель! Масса Луи! Всем драгоценностей! Я полностью в Индии!
субботы! На улице, на верфи, больше тысячи человек; и
труп убитого эббери!"

При этих ужасных новостях бокалы выпадают из держащих их рук и падают
в страхе или ярости. Затем все, как один человек, чтобы сделать дверь, еще
стоят открытые, как в его напугать парня негр покинуло его.

Прежде чем они успевают добраться до него, его слова полностью подтверждаются. Снаружи
они видят раскрашенные лица, головы, покрытые черными свисающими волосами, и
перья, топорщащиеся наверху. Они видят их лишь мельком, нечетко
сквозь мрак. Но если это мимолетно, то не менее ужасно - не менее
похоже на картину из какого-нибудь ужасного сна - взгляд в сам ад.

Зрелище останавливает их; правда, лишь на мгновение. Затем
они устремляются к дверному проему, невзирая на то, что может ожидать их снаружи
.

Снаружи им не разрешается проходить. Прежде чем они успевают добраться до двери,
она закрывается с громким лязгом; в то время как другой, но более слабый звук говорит о том, что
в замке поворачивается ключ, стреляющий в своего хранителя.

"Заперты, ей-богу!" - восклицает Хокинс, остальные невольно вторят ему.
его дикие слова, за которыми следует крик ярости, вырвавшийся как бы из одного горла,
хотя в нем слышны голоса всех. Потом тишина, как если бы они неожиданно оказались
онемел.

На несколько минут они остаются парализованными, глядя в друг друга лица
в немом отчаянии от изумления. Никому и в голову не приходит просить объяснений,
или давать их. Как бы инстинктивно, все осознают ситуацию - неожиданность,
Нападение индейцев. Это уже не будущая опасность, которую они считали
вероятной, а ее ужасающая нынешняя реальность!

Некоторое время они пребывают в нерешительности. Хокинс, человек богатырской
сила, сам бросается на дверь, в надежде вздымалась от
петель. Другие добавляют свои усилия.

Все ожидания. Дверь из прочного дерева - дубовая - массивная, как у тюрьмы
; и, открываясь внутрь, ее можно взломать только вместе с ее стойками и
перемычками.--Они вмонтированы в толстую стену, встроенные, прочные, как сама каменная кладка
.

Они бросаются к окнам в надежде найти там выход.

В равной степени разочарованы, сбиты с толку. Сильный, железный прут каждый сопротивляться
стремясь сломить или выбить их. Хотя они и ослаблены гниющей ржавчиной,
они все же достаточно сильны, чтобы выдержать толчки в плечи и
рывок рук.

"В ловушке, клянусь Вечным!" - в отчаянии восклицает охотник. "Да,
джентльмены, мы прикованы к определенности".

Им не нужно говорить. Теперь все это осознают - слишком хорошо. Они видят
себя запертыми - беспомощными, безнадежно заключенными.

Невозможно описать их мысли или изобразить их внешность таким образом
мучительный час. Ни ручка, ни карандаш не могли бы воздать должное ни тем, ни другим. Снаружи
их дорогие; рядом, но далеко от любой надежды на помощь, как будто
между ними двадцать миль. И что с ними делают? Никто
не спрашивает - никому не хочется искушать ответом; все гадают, каким он будет,
боятся услышать его вслух. Никогда еще люди не испытывали эмоций более
болезненно сильных, страстей более искренних и мучительных; даже в случае с
узниками Канпура или Черной дырой Калькутты.

Сейчас они находятся во тьме - были во тьме с того момента, как открылась дверь.
закрыто. Потому что, ожидая, что по ним откроют огонь снаружи, они
внезапно погасили свет. Они удивляются, что не было никакой стрельбы.
Зная, что команчи носят огнестрельное оружие. Но пока еще есть
было ни одного заявления, или пистолет, или пистолет!

Они слышат только голоса-что они могут различать, как
дом-слуг-мужчина и женщина-негров или мулатов. Слышны
крики, перемешанные с речами, последняя по акценту жалобная
умоляющая; слышны стоны. Но где крики
нападавших? Где крик индейца - страшный лозунг дикаря?
Не слышно ни звука - ничего, что напоминало бы боевой клич.
Команчи!

И вскоре ничего не слышно. На крики прислуги у
перестали, их крики внезапно наступающим, резко до конца, как бы душит
ударами, неся за собой смерть.

Внутри комнаты царит мертвая тишина; снаружи то же самое.



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ.

РЕЗНЯ БЕЗ ПОЩАДЫ.

Перейдем к сцене снаружи, более трагичной, чем эта, не было в истории
колонизации Техаса.

_но_ нужна, чтобы сказать, кто индейцы, которые показали свои лица за
столовая двери, закрывая и запирая ее. Это те видели
Хокинс и Такер - предательский слуга того же Дюпре провел
через брешь в стене сада; откуда, после захвата
девочки, они продолжили путь к дому, полукровка шел во главе их.

Под его руководством они прошли через загон скота, а в
внутренний двор. До ввода этого они замечены не были. Тогда негр
парень, посланный на поиски Фернана, увидев их, бросился обратно в
трапезную.

При всей своей поспешности, как уже известно, слишком поздно поднял тревогу.
Полдюжины первых, последовавших за ними, стояли у дверей столовой
почти сразу после того, как он, в то время как другие направились к главному входу, закрыл
большие ворота, чтобы никто не смог сбежать этим путем.

Во дворе происходит сцена, ужасная для созерцания. Слуги
напуганные, кричащие, мечущиеся туда-сюда, повержены
томагавками, насаженными на копья или зарубленные и проткнутые длинными лезвиями
ножей. По крайней мере, полдюжины этих несчастных существ погибают в этой
страшной бойне. Без разбора по возрасту или полу: среди ее жертв мужчины, женщины и
дети.

Их вопли и жалобные мольбы одинаково игнорируются. Один за другим
в другой раз их поражает или срубает, как молодые деревца, _machete_.
Сцена кровавой бойни, напоминающая _saternalia_ демонов, совершающих
убийство!

Короткий, но ужасный; менее чем через десять минут после его начала все это происходит
все кончено. Жертвы скончались, их окровавленные тела лежат вдоль
тротуара. Спаслись только те слуги, которые сохранили достаточно
присутствия духа, чтобы проникнуть в комнаты и забаррикадировать за собой двери
.

За ними не следят; ибо, несмотря на уже совершенное красное убийство, последующее действие
говорит только о предполагаемом ограблении.

Это видно по тому, как дикари теперь приступают к работе. Вместо того, чтобы
попытаться добраться до тех, кого они заточили в столовой,
они ставят двоих из своего числа стоять на страже у ее двери; еще одна пара
направляется ко входу в ворота. Сделав эти шаги, остальные, под руководством
Фернана, продолжающего дирижировать, спешите по коридору к комнате, которая
открывается под одним из углов. Это комната, которую Дюпре выбрал для своей
спальни, и где он спрятал свои сокровища. Внутри
его наличные деньги, по меньшей мере пятьдесят тысяч долларов, большая часть из которых серебром, упакованы
в прочные коробки.

У Фернана есть ключ, который он вставляет в замок. Дверь распахивается.
входит полукровка, за которым следуют те, кто появляется.
все индейцы. Они нападают с рвением тигров, набрасывающихся на добычу
или, скорее, с кошачьей скрытностью.

Вскоре они выходят снова, каждый с коробкой, небольшого размера, но
достаточного веса, чтобы испытать его на прочность.

Поставив их на пол, они снова входят в комнату и возвращаются оттуда с такой же ношей
нагруженные.

И вот они уходят и приходят, выполняя маленькие коробочки, пока почти
результат оседают на мостовую двора.

Извлечение монеты завершено, часовые, выставленные у двери в столовую
, а также те, кого отправили охранять входные ворота, являются
отменяется; и группа воссоединяется возле сокровища, как стервятники
вокруг туши.

Они обмениваются несколькими словами вполголоса. Затем каждый берет в руки по
коробке - почти у каждого из них есть по одной - и, взвалив ее себе на
плечи, широкими шагами покидает двор.

Молча и гуськом они проходят через загон для скота, дальше
в сад, по центральной аллее и выходят через проход, через который
они вошли.

Затем на поляну, где они оставили своих лошадей.

На них они снова садятся верхом, предварительно уравновесив ящики на луках седел,
и там закрепляют их веревками.

Как только они оказываются в седле, они бесшумно, но быстро удаляются;
полукровка следует за ними.

У него тоже есть лошадь, лучшая в отряде, взятая из конюшни
хозяина, которого он так подло предал, которого так безжалостно ограбил.

И этот хозяин в данный момент почти безумен! Неистово мечущиеся по комнате
почти все остальные, запертые в ней, обезумели так же, как и он.
Вряд ли среди них есть кто-то, у кого нет подобной причины.

В темноте, ощупью, растерянно блуждали по полу, оглушенный и
stupified, они барабана, как пьяные, как они вступают в контакт
с трепетом допрашиваете друг друга как того, что может произойти.

Из-за тишины снаружи могло показаться, что все были убиты,
вырезаны - цветные слуги в доме, колонисты снаружи - все!

А что насчет собственных дочерей полковника Армстронга? Для их отца это период
ужасного ожидания - неописуемой агонии. Если бы продолжалось намного дольше,
это свело бы его с ума. Возможно, его спасает от безумия гнев - благодаря
мысли о мести и надежда выжить, чтобы осуществить ее.

В то время как взаимно допрос начинается предложением, что весь
дело может быть _travestie_-фрик-младшего, и многое другое
члены frolicksome колониста братства. Несмотря на свою
невероятность, эта идея принимает, и развлекали, как утопающих поймать
за соломинку.

Только на мгновение. Дело слишком серьезное, затрагивающее персон
слишком важных, чтобы с ним можно было так шутить. В
поселении нет никого, кто осмелился бы попытаться так пошутить с его главой.--
суровый старый солдат Армстронг. Кроме того, звуки, доносившиеся снаружи
, не были звуками веселья, насмешливой его противоположностью. В криках и визге
слышался настоящий ужас и нотки отчаяния.

Нет. Это не могло быть ничем иным, как весельем, но тем, что они сначала
приняли за трагедию.

Их ярость возвращается, и они думают только о мести. Как и прежде, но для того, чтобы
почувствовать свое бессилие. Дверь, которую они снова попытались открыть, приложив все свои объединенные
силы, отказывается сниматься с петель. С такой же легкостью они могли бы передвигать
стены. Оконные решетки точно так же сопротивляются их усилиям; и они при
длина замолкает, в отчаянии разбегаясь по комнате.

Остается только один, цепляющийся за оконные решетки. Это Хокинс. Он
остается без всякой надежды на то, что сможет их оторвать. Он
уже протестирован на силу своих рук, и нашел его недостаточным. Это
заключается в том, что его легкие сейчас он полон решимости, чтобы приложить усилия, и делает это,
кричать на недосягаемую высоту своего голоса.

Не то чтобы он думал, что есть хоть какой-то шанс, что его услышат в
_rancheria_, почти в полумиле отсюда, за густой рощей
. Кроме того, в этот поздний час поселенцы будут спать.

Но в роще между ними и ближе, он знает, есть палатка; и
внутри нее человек, который будет бодрствовать, если не умрет - его товарищ Крис
Такер.

В надежде, что Крис все еще может быть в стране живых, Хокинс прислоняется
к оконной решетке и, выставив лицо наружу, насколько это возможно
если позволят челюстные кости, он издает серию криков,
перемежающихся восклицаниями, которые в ушах трезвого пуританина прозвучали бы
ужасно непристойно.



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ.

УЖАСНОЕ ЗРЕЛИЩЕ.

На бревне возле палатки сидит Крис Такер, перед ним горит костер.,
разожгли для приготовления индейки. Птица на вертеле, подвешенным над
пламя. Молодая пухлая "индюк", оно работает смазкой из каждой поры, вызывая
огонь разгорится. Оно буквально поджаривается на собственном жире,
и теперь почти подрумянилось.

Заметив это, Такер вопросительно пробегает глазами по тропинке, ведущей
к миссии, одновременно напрягая уши, чтобы прислушаться. Что
может удерживать его товарища, который обещал так скоро вернуться?

"Обещания подобны корке пирога", - говорит Крис в своем монологе. - "Старый Ястреб не
оставляю его себе и, думаю, не собираюсь. Я слышал, они собираются устроить там большой
ужин вечером. Поэтому я предполагаю, что зарубили полковника ним
стекла его удар виски. Шутку ястреб один, возьмите, - с десяток, если
они настаивают. Что ж, мне больше нет причин ждать ужина.
Я и так ужасно проголодался. Кроме того, эта птичка подгорает.

Поднявшись с бревна, он берет индейку с косы, и несет его
внутри шатра. Затем, разделав, он ставит его на стол; блюдо представляет собой
большое блюдо из грубо обтесанного дерева продолговато-овальной формы,
стол - пень с горизонтально обтесанной столешницей, над которым была установлена палатка
.

Положив рядом "лепешку" кукурузного хлеба и немного соли, он садится;
хотя еще не приступил к еде. Как, несомненно, и должен был бы сейчас поступить его товарищ.
скоро вернется, он даст ему десять минут отсрочки.

Позиция приятная, но в то же время имеет свои недостатки.
Аромат, наполняющий палатку, восхитителен; все еще остается чувство вкуса
быть удовлетворенным, а запах только провоцирует его. Пикантный аромат
Жареная индейка вызывает острый аппетит, и Крис не может долго сдерживаться
.

Проходит время, и никаких признаков возвращения Хокинса. Положение Такера
становится невыносимым; птица остывает, ее соки высыхают,
угощение будет испорчено.

Кроме того, его товарищ не сдержал обещания. По всей вероятности, он
поужинал дома и в этот момент наслаждается большой порцией
пунша с виски, совершенно забыв о нем. Такер. Крис больше не может этого выносить
и, вытащив нож, берет индейку за ножку и
отрезает большой кусок от грудки.

Это съедается, отрезается и проглатывается еще один кусочек грудки. Затем
отрезается крылышко и, наконец, ножка, которую он полирует до
гладкости голени.--

Молодой охотник, теперь уже не такой голодный, приступает к трапезе более неторопливо и
завершает трапезу тем, что спокойно пережевывает желудок, а после него
печень - последний лакомый кусочек в прериях, как в Страсбурге.
_pate _.

Запивая все это виски с водой из тыквенной бутылки, он раскуривает трубку;
и, усевшись рядом с изуродованными останками гобблера, начинает курить.

Какое-то время вдыхаемый никотин успокаивает его; хотя и не без удивления
почему его товарищ так долго не приходит в себя.

По прошествии более двух часов его удивление сменяется тревогой.
Это не должно быть странным, если вспомнить причину, по которой его оставили одного.

Это увеличение живой опасения, он больше не может оставаться в
палатка. Он пойдет в дом и выяснить, что находится под стражей
Хокинс.

Надев фуражку кожи, и выйдя на открытое пространство, он начинает
к миссии строительства.

Менее чем в десяти минутах ходьбы приносит ему в его стенах, их главные
фасадный вход.

Там он останавливается, удивленный тишиной, окружающей это место. Это
глубоко, неестественно.

Несколько мгновений он остается перед огромной кучей, глядя на нее,
и прислушиваясь. По-прежнему ни звука, ни внутри, ни снаружи.

Верно, заключенным пора укладываться спать.

Но если так, то где Хокинс? Возможно, он пьет, но уж точно не
спит внутри!

В любом случае, Крис считает своим долгом разыскать его; и с этим намерением
решает войти.

Он не находится на условиях социального равенства с теми, кто занимает миссию;
тем не менее, при данных обстоятельствах его нельзя считать вторгшимся.

Он видит, что большая дверь закрыта, но калитка приоткрыта;
предполагаемое доказательство того, что Хокинс был внутри. В передних окнах нет света.
но, как Крис знает, окна столовой открываются
назад.

Больше не колеблясь, он входит под сводчатый портал, проходит дальше
через _saguan_ и снова выходит в лунный свет внутри
_patio_.

Там, внезапно остановившись, он застывает в ужасе. Ибо он видит зрелище, которое
почти заставляет его волосы встать дыбом и приподнять кепку с головы.

Вниз, в полый четырехугольник, закрытый со всех сторон, за исключением той, что
направлена к небесам - лунные лучи падают в полном сиянии. По их
при свете он видит фигуры, лежащие на тротуаре во всех возможных позах.
Это человеческие тела - мужчины и мальчики, среди них есть те, чья одежда
выдает в них женщин. Они черные, коричневые или желтые; но все
в красных пятнах - в крови! Свежий, но быстрой заморозки в
холодный ночной воздух уже потемнел, почти в тон чернил.

Охотник превращает слабый, больной, как он предполагает, это гекатомбами
трупы. Зрелище куда более страшный, чем любой когда-либо видел на
поле битвы. Есть мужчины лгут, смерть от ран, а получили
руководствуясь грандиозным, хотя и обманчивым представлением о славе. Те, кого видит Крис Такер,
должно быть, были повержены рукой убийцы!

Некоторое время он стоит, глядя на них, не зная, что делать.

Его первым побуждением является развернуться, выбежать со двора и прочь
вообще из этого места.

Но мысль - верная мысль или инстинкт - останавливает его. Где
Хокинс? Его тело может быть среди остальных - Крис почти уверен, что оно будет найдено
там - и привязанность к своему другу побуждает его искать его.
В нем все еще может быть дыхание - искра уходящей жизни, которую можно
призвать обратно.

С этой надеждой, какой бы слабой она ни была, он начинает поиски среди трупов.

Зрелище, вызывающее отвращение, делает его шаг неуверенным. Он пошатывается, когда
проходит среди распростертых тел, временами вынужденный перешагивать через
них.

Он осматривает одного за другим, низко наклоняясь к каждому - ниже, там, где
они лежат в тени, и различить их черты труднее
.

Обходя двор, он завершает осмотр всех.
Живого или мертвого Хокинса среди них нет.

Также нет и тела какого-либо белого мужчины или женщины. Пораженные жертвы
люди любого возраста и обоих полов. Но все, как мужчины, так и женщины, негры
или мулаты - рабы истеблишмента. Многих из них он
узнает; знает, что это домашняя прислуга.

Где их хозяева? Где все? Что за ужасная трагедия
произошла, чтобы оставить после себя такие следы? Следы убийства...
массовой резни!

Кто были убийцы и где они сейчас? Где Хокинс?

Для молодого охотника эти вопросы, задаваемые самому себе, происходят в быстрой последовательности
; вместе с последним до его ушей доносится звук, который вызывает
он вздрогнул и замер, напряженно прислушиваясь к его повторению. Казалось, это был
человеческий голос, как будто человек в смертельной агонии звал на помощь. Слабый,
как будто где-то далеко, в задней части здания.

Продолжая прислушиваться, Такер слышит его снова, на этот раз узнавая
голос Хокинса.

Он не останавливается, чтобы догадаться, почему его товарищ должен взывать к нему.
призывные интонации. Того, что они такие, ему достаточно, чтобы поспешить к нему на помощь.
помощь. Очевидно, крик доносится снаружи; и, как только убедившись в этом,
Такер поворачивается в ту сторону, легко перепрыгивает через мертвые тела, скользит дальше
вдоль сагуана и через открытую калитку.

На улице он останавливается и снова прислушивается, ожидая указаний голоса.
что голос и делает.

Как и прежде, он слышит крики о помощи, теперь уверенный, что это Хокинс
зовет. И уверен также, что крики доносятся с восточной стороны
здания.

К этому Такер бросается из-за угла стены, ломясь
сквозь кусты, как преследуемый медведь.

И больше он не останавливается, пока не оказывается под окном, из которого, кажется, доносятся крики
.

Подняв голову, он видит лицо, щеки которого рассеянно прижаты к
бары; в то же время слышит, как его окликает знакомый голос.

"Это ты, Крис Такер? Слава Всемогущему, это он!"

"Сартин, это я", Хокинс. "Что все это значит?"

"Означает? Это больше, чем я могу сказать; или любой из нас здесь, внутри; хотя
у дюжины есть большие концы. Мы заперты, как видите.
Кто это сделал, вы должны знать, находясь снаружи. Разве вы не видели
Индейцев?

"Я не видел индейцев; но свою работу я беру его. Есть мерзкое зрелище
круг-где ваша мать".

"Какой взгляд, Орис? Не берите в голову-не останавливайтесь, чтобы поговорить. Возвращайся и получи
что-нибудь, чтобы взломать дверь этой комнаты. Быстрее, товарищ, быстрее!

Не задерживаясь для дальнейшего обмена репликами, молодой охотник спешит
обратно на территорию так же быстро, как он ее покинул; и, схватив
тяжелой балки, обрушивает ее, как таран, на дверь столовой
.

Массовый характер, как это, и решительно повесил на шарнире, он дает его
прочность.

Когда наконец была открыта, и внутри выпущены, они будут смотреть на
зрелище, которое отправляет трепет ужас в их сердца.

Во дворе лежат десять трупов, все сказано. Правда, это всего лишь мертвецы
тела рабов - для некоторых созерцающих их едва ли можно считать людьми
существа. Несмотря на жалость, их пропускают без промедления;
мысли, как и взгляды, их хозяев, уходящих за пределы, в остром
беспокойстве за судьбу тех, кто ближе и роднее.

Сбежал из своего заключения, они бросаются туда и сюда, как маньяки пусть
из дурдома. Бросая на мертвые тела лишь мимолетный взгляд,
затем идя дальше в страхе найти другие, рядом с которыми они наверняка останутся.;
все время разговаривали, задавали вопросы, дико жестикулировали, то
задавали вопросы Орису Такеру, то друг другу; в неразберихе голосов,
некоторые слышали, расспрашивая своих жен, некоторые их сестер или влюбленных,
все с жадностью; надеюсь, полагая, что их близкие до сих пор
жив, или в отчаянии думать их мертвых, боясь, что они могут их найти
с поранил горло и кровоточит грудь, как те, лежащие вдоль
каменные плиты под ногами.

Зрелище, представшее перед их глазами, каким бы ужасным оно ни было, не идет ни в какое сравнение с
тем, что вызывали в их воображении опасения. То, что они видят, может быть всего лишь
прогнозом, слабым символом того, на что вскоре им, возможно, придется взглянуть
.

И среди множества голосов, зовущих жену, сестру или возлюбленную, ни один
так громко или печально, как голос полковника Армстронга, зовущего своих дочерей.



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ.

ЕДЕМ ВДВОЕМ.

Голос полковника Армстронга, полный душераздирающей боли, становится громче.
голос Дюпре выкрикивает имена: "Хелен! Джесси!"

Ни то, ни другое не получает ответа. Они, на ком они звонят не слышит. Они
слишком далеко; хотя ближе, было бы все то же; так как в
момент с капюшоном, как ястребы. В serapes перекинутыми через их головы
до сих пор на них, связывала их шее, так близко, чтобы помешать
слух, почти заглушить свое дыхание.

С момента их захвата прошел почти час, а они все еще не пришли в себя.
оправились от первого шока от неожиданности, настолько ужасного, что
они были ошеломлены. Неудивительно! Того, что они увидели перед тем, как ослепнуть, вместе с
полученным грубым обращением, было достаточно, чтобы лишить их рассудка
.

От хаоса мыслей, как от страшного сна, оба сейчас постепенно
выздоравливают. Но, увы! только для того, чтобы поразмышлять о новых страхах - о мрачном будущем, которое их ожидает.
перед ними. Пленница таких похитителей - красных безжалостных дикарей, чьи обнаженные
руки, уже обхватившие их, заключили в мускулистые объятия - унесли прочь
от дома, от всего, что им дорого, в плену казавшегося безнадежным, как
неприятное-к западной женщине особенно отталкивающим, песни, спетые за
ее колыбелью, и сказки, рассказанные на протяжении ее детства-сказки
Индийский зверство.

Воспоминание об этом сейчас возвращается вместе с самой реальностью, и это не странно
на какое-то время их мысли, как и чувства, почти парализованы.

Постепенно они пробуждаются к осознанию своего положения. Они помнят
то, что произошло в момент их нахождения в плену; как в
ясным лунным светом, они стояли лицом к лицу с Фернаном, послушал его
они произносили дерзкие речи, видели дикарей, окружающих их; затем, внезапно
ослепленные и ничего больше не видящие, почувствовали, как их схватили, оторвали от их
ног, унесли, подняли немного выше, посадили на спины
лошади были привязаны там, каждая к человеку, уже сидящему верхом. Все эти
происшествия они помнят, как вспоминают мимолетную фантасмагорию из
сна. Но то, что они были реальны, а не плодом воображения, они теперь тоже наверняка
знают; потому что капюшоны у них на головах, лошади под ними; и
дикари, к которым они были привязаны, все еще там, их тела в
отвратительный контакт со своими собственными!

О том, что здесь всего двое мужчин и столько же лошадей, можно судить по
ударам копыт, отражающихся от дерна; те же звуки возвещают, что это
лесная тропа через густой лес, через промежутки времени выходящая на открытые
земля, и снова въезд среди деревьев.

Это продолжается больше часа; за все это время не было произнесено ни слова
между двумя всадниками, а если и было, то их не услышали
пленники.

Возможно, они могут общаться друг с другом знаками или шепотом; поскольку
по большей части лошади шли в ряд, двигаясь только гуськом
там, где тропа узкая.

Наконец остановка; такая продолжительная, что пленники предполагают, будто
они прибыли в какое-то место, где им предстоит провести остаток
ночи. Или это может быть всего лишь препятствие; это вероятно, судя по тому, что они
услышали звук, который легко понять - журчание бегущей воды. Они
прибыли на берег реки.

Сан-Саба, конечно; он не может быть никаким другим. Так это или нет, для них это
одно и то же. На берегах Сан-Сабы они теперь не в большей безопасности,
чем если бы это был самый отдаленный ручей на всей территории Техаса.

Какой бы ни была река, воды которой, как они слышат, текут мимо, их
стражники, остановившиеся сейчас на ее берегу, сблизили головы своих лошадей
и продолжают разговор. Кажется, на незнакомом языке;
но в этом пленники не могут быть уверены, потому что это сказано низким тоном - почти
шепотом - слова неразличимы среди стремительного речного
течения. Если бы их услышали, вряд ли они поняли бы. Двое мужчин
- индийцы и будут разговаривать на индийском языке. По этой же причине
им не нужно бояться свободно разговаривать друг с другом, поскольку
дикари точно так же не смогут понять, что они говорят.

Хелен первой приходит в голову эта мысль; как только она приходит, это приводит к тому, что
она зовет, хотя и робко и приглушенным тоном: "Джесс!"

Ей отвечают тем же, Джесси говорит: "Хелен, я слышу тебя".

"Я только хотела сказать пару слов, чтобы подбодрить тебя. Наберись смелости. Не теряй самообладания.
Не падай духом. Сейчас, похоже, темно; но, возможно, что-нибудь всплывет и спасет нас".



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ.

УСТАЛЫЕ ПУТНИКИ.

Нижняя переправа Сан-Саба, о которой так часто упоминают, требует
топографического описания.

В этом месте ручей шириной в несколько сотен ярдов течет плавно,
спокойное течение между берегами, поросшими лесом до самой кромки воды. Деревья
в основном тополи, с вкраплениями дуба, вяза, тюльпана, дикого Фарфора и ореха пекан
; также _магнолия крупноцветковая_; короче говоря, такой лес
как это можно увидеть во многих частях Южных штатов. По обе стороны от
реки, а также на некоторое расстояние вверх и вниз по течению, эта лесистая местность является
тесной и непрерывной, простирающейся почти на милю назад от берегов; где
его полоса более тонкой поросли разбивается на прогалины, некоторые из них
похожие на цветочные сады, другие - на густые заросли _arundo
gigantea_, что на языке этой страны означает "тростниковые заросли". За этим,
дно - открытый луг, море зеленой колышущейся травы -
_грамма_ мексиканцев - которая, без деревьев и кустов, простирается до самого
подножия утесов. По обе стороны от переправы к реке ведет
тропинка, или, скорее, похожее на аллею отверстие в лесу,
на котором видны следы вырубки; несомненно, проделанной первым
владельцы миссии, или, скорее, солдаты, которые служили ее
гарнизон; дорога, построенная для военных целей, проходит между самим
президентом и городом Сан-Антонио-де-Бехар. Хотя, опять же,
она частично заросла, но достаточно прозрачна для проезда
колесных повозок, поскольку была открыта бродячими дикими лошадьми, а
иногда некоторых приручают и на них ездят индейцы во время набегов.

С северной стороны к реке ведут две отдельные тропы,
которые соединяются перед входом в лесистую местность - их точка соединения находится
прямо на ее краю. Одна из них - главная дорога, идущая из Колорадо; вторая -
другой только индейский след, ведущий прямо к утесам и возвышенности
над ними. Именно по первому пути поезд полковника Армстронга
поднимался по долине, в то время как по второму пути Хокинс и
Такер отправились в свою поездку без ботинок за буффало.

В тот же вечер, когда охотники, возвращаясь из неудачной
поиск, пронеслась "Форд", только на более поздний час, отряд всадников
видел приближающегося это ... не по поперечной след, но главный вверх по реке
дороги. Всего их пятеро; четверо верхом, пятый
верхом на муле. Это та же группа, которую мы видели пересекающей Сабин.--
Клэнси и его товарищи - к ним все еще привязана собака, добавил бывший тюремщик
. Они путешествуют в спешке-с тех пор, входя в
территория Техаса. Доказательства этого в их конями, показывая измученный,
себя усталым. Еще одним доказательством того, их теперь
недалеко от Сан-Саба Форд, менее чем через неделю после Армстронга
участник проезжает более, в то время как более чем две за ней в Начиная с
Сабина.

Не было ничего, что могло бы задержать их на маршруте - никаких трудностей в
нахожу это. Колеса груженых фургонов, глубоко врезавшиеся в дерн,
оставили след, по которому Вудли, например, мог бы идти в самую темную погоду.
час самой темной ночи, которая когда-либо окутывала техасские прерии. Сейчас
ночь, примерно через два часа после захода солнца, когда они поднимаются по дороге к реке
они входят в лес и приближаются к месту переправы. Оказавшись в пределах
примерно в пятидесяти ярдах от брода, в месте, где тропинка расширяется, они останавливаются
Вудли и Клэнси едут немного в стороне от остальных, как будто для
посоветуйтесь, следует ли им перейти ручей или остаться на ночь
там, где они есть.

Клэнси хочет идти вперед, но Вудли возражает, ссылаясь на усталость, и
говорит:--

"Сейчас не имеет большого значения, встанем ли мы ночью или
отдохнем прохладным утром. Поскольку вы говорите, что вы не
намерены показывал себя насчет миссии строить, это будет все
лучше готовить привал hyar. Мы, родственники, подкрадемся поближе; и выберем место для лагеря.
место для пикника перед восходом солнца. Позже мы с Недом
войдем в поселение и посмотрим, как обстоят дела.

"Возможно, ты прав, - отвечает Клэнси, - Если думаешь, что так будет лучше для нас".
я не буду возражать, если мы остановимся здесь, хотя у меня есть идея, что нам следует идти дальше.
Тебе это может показаться абсурдным, Сайм, но у меня кое-что на уме.
какое-то предчувствие.

- Предчувствие чего?

"По правде говоря, я не могу сказать, что или почему. И все же я не могу выбросить это из головы.
что какая-то опасность нависла над ..."

Он прерывает себя, умолчав об имени - Хелен Армстронг. Потому что это
из-за нее, как ему кажется, надвигается опасность. Тоже не новая фантазия.;
но тот, который был поразивших его все вместе, и призвав его так
с нетерпением вперед. Не то, что он узнал ничего нового после ухода
Сабина. На ее берегах бывший тюремщик полностью освободил свою совесть.
признавшись во всем, что мог. В большинстве не так много; с
партнеры, видя, что дурак он был, никогда не сделал его Шерер
в их большой секрет. Тем не менее, он услышал и сообщил достаточно, чтобы
дать Клэнси веские основания для беспокойства.

"Я догадываюсь, на кого вы намекаете", - отвечает Вудли, не дожидаясь ответа
чтобы другой закончил: "и если так, твое дурное предчувствие, как ты это называешь, воздух"
всего лишь глупая идея, и "ничего" больше. Поверь Сайму Вудли на слово
ты обязательно найдешь что-нибудь выше по реке.

"Я надеюсь на это".

- Можешь быть уверен, что нет. Калклейт, ты не знаешь плантатора Армстронга
хорошо, что знаю, хотя и допускаю, что ты можешь быть лучше знаком с тем, кто
носит это имя. Что касается Оле kurnel себя, это Чили kampayned
он в Чероки войны, Кин - ' говорят, что для А. Сартин, что он не во-иду в
спать не давала ез' один из его гляделки кожурой. Кроме того, вид его отряда
слишком силен, а люди, составляющие его, слишком опытны, чтобы быть застигнутыми врасплох
или атакованными любым врагом на этих пурайрах, будь то красные
Индейцы или белые пираты. В случае опасности с воздуха это произойдет, когда они
остепенился и стал неудержимым. Тогда, возможно, появится шанс
обойти их. Но тогда мы сможем это обеспечить. Не бойтесь о'
наш arrivin' слишком поздно. Мы приступим к нашей старой миссии задолго до полудня
завтра, когда ты найдешь то, за чем так долго следил,
в целости и сохранности. Доверься в этом Сайму Вудли ".

Утешительные слова успокаивают страхи Клэнси, в то же время
сдерживая его нетерпение. Еще он хочет, чтобы остановиться, и показывает его
его ответ.

"Симе, я бы предпочел, чтобы мы пошли дальше."

"Шал, эф вы так weesh это, пойдем. Ты главный в этой группе и'
родня командует. Я думаю только о себе или о тех бедных, уставших тварях.
"

Пункты охотник до лошадей, что за последний час уже
перетаскивая их конечности вместе, как пчелы мед-Ладена.

"Чтобы говорить о себе, - добавляет он, - хотя со своей стороны я, пожалуй, к
сохранить на Рио Гранд, если вы настаиваете на еду тар".

Несмотря на его заявленную готовность, в
тоне речи Сайма есть что-то, что противоречит этому - просто _soupcon_ из
досады.

Заметив это, Клэнси возражает, и деликатес становится
джентльмен. Хотя и против его воли и здравого смысла, его привычка
верить в мудрость Вудли и полагаться на нее кладет конец его
противодействию; и, уступая, он говорит:--

"Очень хорошо, мы останемся. Ведь на это может не иметь большого значения. А
перемирие, чтобы мои предчувствия. У меня была такая раньше, что пришли
ничего. Надеясь, что и сейчас будет так же, мы проведем ночь на этом берегу.
река.

"Хорошо", - отвечает лесной житель. "И поскольку решено, что мы
останемся, я не вижу причин, почему бы нам не устроить себя так же комфортно, как
может быть, вне зависимости от обстоятельств. Как бы то ни было, я знаю этого хьяр-Сана
Саба боттом лучше всего, чем нашего старого Массисипа. И, если ты не ошибаешься, моя
мама, недалеко от хьяра есть местечко, которое как раз подойдет
для того, чтобы разбить лагерь. Следуй за мной, я найду его.

Сказав это, он бьет пятками по ребрам своего коня и
снова подгоняет уставшего скакуна в неохотно движения, остальные езда
после в тишине.



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ.

СПЕКТРАЛЬНЫЙ КОННИКОВ.

Но недалеко от того места, где путешественники сделали остановку, в сторону следа
ведет влево, параллельно течению реки. В нее
Наносит удар Вудли, ведя за собой остальных.

Она такая узкая, что они не могут идти в ряд, только гуськом.

Пройдя таким образом около пятидесяти ярдов, они достигают места, где
тропинка расширяется, выходя на открытое пространство - своего рода террасу, которая
нависает над руслом ручья, отделенный от него бахромой из
невысоких деревьев и кустарников.

Указывая на него, Сайм говорит:--

"Это Чили ВГЕ слэп на которые распространяются о'трава, нечто вроде шесть yeern
назад, с Nothin', чтобы нарушить его покой ceptin 'skeeters в интернет. Их же
кажется, теперь противно и плохо. Будем надеяться, что мы будем Git с помощью ез ночь '
Клар был съедят их. И, раз уж зашла речь о еде, я думаю, нам всем будет лучше.
Лучше немного поужинать. Потом мы присядем на корточки и сдадимся
Морфею.

Предложенное блюдо быстро готовится, и, как только отправил, в
"на корточках" образом.

Менее чем через двадцать минут после того, как оставлять седле, все astretch
по земле, на своих конях "прицепили" к деревьям, сами, казалось бы,
похоронен в сон--в неведении объятия.

Есть, однако, еще не спишь--Клэнси.

Он почти не спал каждую ночь с тех пор, как въехал на территорию!
Техас. На этом он вообще не спит - никогда не смыкает глаз - не может. Напротив, он беспокойно ворочается на своем травяном ложе, изрядно корчась от
предчувствие, о котором он говорил, все еще преследует его, и его нельзя отбросить.
...........
...........

Есть те, кто верит в сны, в реальность видений, которые
являются дремлющим чувствам. К Клэнси, проснись, этой ночью,
это кажется ужасающим реализмом, почти уверенностью в какой-то ужасной опасности.
И это слишком определенно. Если бы он был наделен способностью ясновидения, он
знал бы, что это так, - был бы свидетелем серии инцидентов в тот момент.
момент, происходящий вверх по реке - всего в десяти милях от того места, где он
лжет - сцены, которые заставили бы его внезапно вскочить на ноги,
броситься к своей лошади и ускакать, призывая своих спутников следовать за собой.
Затем, бросаясь в реку, не опасаясь брода, он скакал галопом
по направлению к миссии Сан-Саба, как будто у дома были названия, и он
была лишь власть, чтобы погасить их.

Не одарен вторым зрением, он не видит причин трагедии
оно вводится в действие. На него производит впечатление только предчувствие какого-то зла,
которое не дает ему уснуть, в то время как остальные вокруг крепко спят;
насколько он может судить по их храпу.

Один Вудли спит чутко; охотник, привыкший, как он сам выражается, "охотиться на опоссумов, приоткрыв один глаз".
"все охотники охотятся на опоссумов".

Он слышал повторяющиеся движения Клэнси в сочетании с
непроизвольными восклицаниями, как у человека, бормочущего во сне. Один из
эти слова, более громкие, чем остальные, наконец, заставляют Вудли вздрогнуть.
спросить, чего хочет его товарищ; и что с ним такое.

"О, ничего, - отвечает Клэнси. - Просто я не могу уснуть - вот и все".

"Не могу уснуть! Почему ты не можешь? Уверены, вы оутер быть в состоянии к этому времени.
Вы уже furteeg enuf, чтобы поставить вас в сторону о'slumberin' т' в качестве
мурлычет сверху".

"Я не могу сегодня вечером, Сайм".

"Может, ты чего-нибудь проглотил, раз плохо сидишь на своем стакане!"
Или, может быть, из-за климата этого района Хьяр. Сартин действительно чувствует
мааленький сыроватым, 'граф о'рекой туман; хотя, как общее дело,
Сан-сабля нижние вентиляционные 'расценено один из самых здоровых мест в Техасе.
Предположим, ты откупоришь эту старую тыкву из моей. Это лучшее
Мононгахили, и для ознакомления с нарвесом это не так.
его можно найти в любой аптеке. Ставлю на это свой последний доллар.
Пососи, Чарли, и увидишь, что это тебе даст.

"Это не возымеет никакого эффекта. Я знаю, что не возымеет. Это не нервозность
не дает мне уснуть - что-то совсем другое.

"О!" - ворчит старый охотник тоном, который говорит о понимании.
- Что-то совсем другое? Думаю, я могу догадаться, что это за нечто.
воздух - тот же, что не дает уснуть другим молодым парням - думать о них.
возлюбленные. Оказавшись в объятиях Морфиуса, ты забудешь обо всем на свете
твоя подружка. Следуй за моим устройством; введи немного этого лекарства себе под кожу,
и ты уснешь, покачивая козлиным хвостом ".

Диалог подходит к концу на Клэнси принимая предписанные лекарства.

После чего он заворачивает его в одеяло вокруг него, и еще раз эссе
спать.

Как и прежде, он является неудачным. Хотя и на некоторое время спокойный и
дожидаясь дремоты, она не приходит. Он снова мечется; и наконец
поднимается на ноги, его собака встает одновременно с ним.

Вудли, снова проснувшийся, видит, что зелье не подействовало
и советует попробовать его снова.

"Нет, - возражает Клэнси, - это бесполезно. Самое сильное снотворное в мире
Этой ночью не дало бы мне уснуть. Говорю тебе, Сайм, мной овладело
страх.

- Страх чего?

"_ Что мы опоздаем_".

Последние слова, произнесенные торжественно, говорят о остро ощущаемом предчувствии -
то ли ложном, то ли пророческом.

"Все это вздор", - возражает Вудли, желая урезонить своего
товарища от того, что он считает праздной фантазией. "Верх абсурда.
Фух!"

Последнее восклицание, произнесенное измененным тоном, сопровождается
вздрагиванием - охотник внезапно поднимает голову с седла, на котором она
покоится. Этот поступок также не имеет никакого отношения к его предыдущим речам. Речь идет
от его слуха звук, или воображая, что он слышит никто. В то же
мгновение, пес уколов до его ушей, изложении низкий рык.

"Интересно, чего нет?" - спрашивает Вудли шепотом, ставя
он стоит на коленях, его глаза пристально смотрят на собаку.

Животное снова дергает ушами, рыча, как и раньше.

"Хватай тварь, Чарли! Не позволяй ему развязать язык.

Клэнси хватает собаку и прижимает ее к своим коленям, словами
и жестами призывая ее молчать.

Хорошо обученное животное видит, чего от него хотят; и, присев на корточки у ног своего хозяина
, прекращает демонстрацию.

Между тем Вудли и лег ровно по земле, рядом с ухом
на газон.

Есть звук, конечно; хотя не то, что он полагал, что слышал
незадолго до этого. Это было похоже на человеческий голос - чей-то смех где-то далеко
. Это могло быть "ту-у-ха" совы или лай степного
волка. Шум теперь, достигнув его ушей составляет менее двусмысленным, и он не имеет
сложности в определении его характера. Он заключается в том, что в воде бурно
взволнованный--месили, как копыта лошадей.

Клэнси, выпрямившись, тоже слышит это.

Житель лесной глуши недолго остается в прострации; всего секунда, чтобы
убедиться, откуда исходит звук. Он со стороны брода. Собака
посмотрела в ту сторону, когда впервые завелась; и все еще продолжает принюхиваться в
в том же направлении.

Вудли теперь на ногах, и двое мужчин стоят близко друг к другу.
внимательно слушают.

Им не нужно долго слушать, потому что их глаза устремлены выше верхушек
кустов, окаймляющих берег реки, и они видят то, что тревожит
воду.

Две лошади переходят ручей. Они только что стало ясно из
тени дерева на противоположной стороне, и к середине-вода.

Клэнси и Вудли, рассматривая их с возвышенности, могут различить их
формы в сильхуэтте на фоне блестящей поверхности.

Им также не составило труда разглядеть, что они установлены. Что
манера их поведения озадачивает. Их всадники не похожи ни на что.
люди!

Лошади имеют истинно лошадиные очертания; но на спине они кажутся
чудовищами, а не людьми; их тела неестественно широки, у каждого по две
головы, возвышающиеся над ними!

Появляется дымка, нависающие над рекой, как марля наброшенный кусок
серебряная пластина. Это тот белый пленчатый туман, который увеличивает объекты за пределы
их естественного размера, создавая таинство _mirage_. Благодаря его
увеличительному эффекту лошади, как и их всадники, кажутся гигантских размеров
; первые кажутся мастодонтами, вторые - титанами верхом
на них!

Оба кажутся существами не с Земли, но существами из какого-то странного мира чудес
существования, неизвестные нашей планете или существовавшие только в прошлые века!



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ.

ПЛАНИРОВАНИЕ ЗАХВАТА.

Потеряв дар речи от удивления, двое мужчин стоят, уставившись на странное явление
с чем-то большим, чем удивление, сверхъестественным чувством,
не без примеси страха. Такого странного неземного зрелища было достаточно, чтобы
зародить это чувство в самых стойких сердцах; и, хотя ни одно из них не было более стойким, чем у них,
какое-то время оба испытывали благоговейный трепет перед ним.

Только до тех пор , пока призрачные всадники находились в тени
деревья на противоположной стороне. Но как только мы достигаем середины ручья,
загадке приходит конец; как и большинству других, она проста, когда ее понимают. Их
формы, очерченные на залитой лунным светом поверхности воды, демонстрируют очень
естественное явление - две лошади, несущие двойника.

Вудли является первым, чтобы объявить его, Хотя Клэнси сделал
открытие в одно и то же время.

"Индейцы!" - говорит провинциал, говоря шепотом. - По двое верхом на
каждой твари. Наверняка индейцы. Посмотрите, какие перья торчат из
их черепов! Они на круппере выглядят как скво, хотя это
и кьюро тоже. На этих техасских парайрах индейские индейцы обычно ведут себя хорошо.
они сами за себя, и "родственники ездят верхом" почти так же хорошо, как мужчины. То, что кажется
еще более странно, что их всего две пары; но, возможно, их будет больше
скоро будет больше. И все же, похоже, что их нет. Я не вижу времени ни на что
по ту сторону реки. Ты родственник?

- Нет. Я думаю, что их всего двое. Они будут оглядываться назад, если там были
остальные отстали. Что мы должны делать с ними?"

"То, что должен делать каждый белый мужчина, встречаясь с индейцами, обходя их стороной
: это лучший способ".

"Возможно, не в этом дело; я не думаю, что это так."

"Почему?"

"На мое слово, я мало знаю. А еще у меня есть идея, мы должны иметь
слова с ними. Вероятно, они побывали в поселении и смогут
рассказать нам кое-что о тамошних событиях. Как ты знаешь, Сайм, мне
не терпится услышать о...

- Я все это знаю. Уол, если тебе так хочется, пусть будет так, как ты говоришь. Мы
родственники Изи остановим их и послушаем, что они скажут в свое оправдание. К
счастью, у нас есть их остатки. Они обязательно пройдут по длинному
большому следу. Тарфор, если мы бросимся на него, мы перехватим и
возьмем их, как в капкан. Джесс, перед тем как мы повернули в Хайар, я заметил место
где мы можем устроить засаду.

"Давайте сделаем так; но как насчет этих?" Клэнси указывает на остальных троих,
которые, по-видимому, все еще спят. "Не лучше ли нам разбудить их?" В любом случае,
Хейвуд: он может нам понадобиться.

"Если уж на то пошло, нет. Это всего лишь два здоровенных индейца. Это не в счет.
В схватке это много значит. Если они покажут зубы, я думаю, мы вдвоем взлетим в воздух.
шансы и похуже. Как бы то ни было, для него это не повредит.
Нед. Мы могли бы разбудить его, оставив Харкнесса и мулатку лежать.
Да, если подумать, будет лучше взять его с собой. Нед!
Нед!

Призыв произносится не вслух, а шепотом, Вудли наклоняется
пока его губы не касаются уха Хейвуда. Молодой охотник, услышав его,
вздрагивает, затем садится и, наконец, встает на ноги, протирая глаза.
одновременно выпрямляясь. Он сразу понимает, почему его разбудили. А
взгляд, брошенный на реке показывает ему, как ни странно скакали верхом; еще
видно правда только выходят на дереве-тень на его нижней банка.

В нескольких торопливых словах Вудли сообщает об их намерении; и по некоторым
секунды три стоять в консультации, каждый из которых имеет свои
винтовки.

Они не сочли нужным разбудить ни экс-тюремщик или Юпитера.
Это нежелательно, учитывая время, которое было бы потрачено впустую. Кроме того,
теперь любой шум может достичь ушей индейцев, которые, будучи встревожены,
все еще могут отступить на противоположную сторону и таким образом спастись. Вудли, в
первые неравнодушные об их поимке, уже вступила в духе
его. Вполне возможно, что некоторая информация может быть получена из
сервис для своих будущих проектов. Во всяком случае, в этом не может быть никакого вреда
зная, почему краснокожие отправились в путь в столь неурочный час.

"По общему правилу, - говорит он, - когда собирается большая толпа, лучше всего позволить индейцам идти своим путем.
зачинщик. Когда этого не происходит, насколько это возможно, хьяр,
возможно, будет разумнее всего немного поболтать с ними. Они, несомненно, замазаны.
в любом случае, они совершили какое-то чудо. Как будто это не они были.
что-то украли из нового поселения, и воздух в процессе.
чтобы разделаться с награбленным. Если мы соберем их в группу, то обнаружим, что это не так, мы
можем снова отпустить, и, черт возьми, ничего не получится. Но сначала давай изучим их,
и посмотрим.

"Наши лошади?" предлагает Хейвуд: "Разве нам не следует взять их с собой?"

"В этом нет необходимости", - отвечает Вудли. "Наоборот, они только помешают нам. Если
краснокожие попытаются проскочить мимо, мы, родичи изи, пристрелим этих животных, и
так что остановите их. С тар СКВО вместе, они не хотели бы сделать любой
сопротивление. Кроме того, Артер все они могут быть какой это дружелюбный
к белогвардейцам. Если так, то было бы жаль убивать этих тварей. Мы родственники.
ловим их, не проливая крови.

"Ни капли этого", - приказывает Клэнси авторитетным тоном. "Нет,
товарищи. Я прибыл в Техас, чтобы проливать кровь, но не кровь
невинность - не та, что у индейцев. Когда дело дойдет до убийства, я увижу
перед собой .... Неважно; вы знаете, кого я имею в виду ".

"Я думаю, что да", - отвечает Вудли. "Мы оба О' нам понять ваши
предчувствия тоже, Чарли Кленси; Ай, - и уважать их. Но давайте посмотрим острые.
Пока мы Стэн' palaverin в индейцы могут проскользнуть мимо. Они уже готовы.
прочесали берег, и... Быстрее, пошли!

Все трое собираются тронуться в путь, когда появляется четвертая фигура, стоящая
прямо. Это Юпитер. Жизнь, полная долгих страданий, сделала мулата
спящим чутко, и он бодрствовал все время, пока они разговаривали.
Хотя они говорили только шепотом, он услышал достаточно, чтобы заподозрить
готовится что-то, что может представлять опасность для Клэнси.
Раб, теперь свободный, отдал бы свою жизнь за человека, который освободил
его.

Подойдя, он просит, чтобы его взяли с собой и разрешили разделить их
подвиг, каким бы опасным он ни был.

Поскольку серьезных возражений быть не может, его просьба удовлетворяется, и он
присоединяется к партии.

Но это требует паузы, чтобы кое-что обдумать. Что делать
с бывшим тюремщиком? Хотя и не рассматривать строго как
заключенный, все это время они держали его под наблюдением.
Конечно, было что-то странное в том, что он вернулся к
Государства, ввиду того, с чем он мог бы там столкнуться за свой
мелкий проступок; и, учитывая это, они никогда не были уверены, является ли
возможно, он все еще не в союзе с разбойниками и не окажется дважды предателем.

Теперь, когда они приближаются к месту, где можно ожидать развития событий,
более чем когда-либо считается необходимым присматривать за ним.

Не годится оставлять его одного с их лошадьми. Что тогда?

Колеблясь таким образом, Вудли разрубает Гордиев узел, делая шаг
прямо туда, где лежит Харкнесс, хватая его за воротник пальто и
грубо пробуждая его ото сна, рывком, который заставляет его выпрямиться
на ногах. Затем, не дожидаясь возражений от
изумленного мужчины, Сайм шипит ему на ухо:--

"Иди сюда, Джо Харкнесс! Держись поближе к нам и ни о чем не спрашивай
квестены. Ну что, Юп, берешь на себя его заботу!

При этом он толкает Харкнесса, отчего тот, пошатнувшись, падает в
объятия мулата.

Последний, вытаскивая длинный, похожий на стилет нож, размахивает им перед глазами
при этом бывший тюремщик говорит:

- Масса Харкнесс, держитесь впереди меня, я за вами. Если вы попытаетесь сойти с трассы,
берегитесь. Это лезвие точно войдет вам между ребер.

Сверкающая сталь с суровым блеском зубов Юпитера
решимости достаточно, чтобы заставить Харкнесса быть честным, каковы бы ни были его намерения.
Он не сопротивляется, но, дрожа, сворачивает на тропинку.

Выбравшись с поляны, они выстраиваются в шеренгу, узкая тропа
делает это необходимым; Вудли впереди; Клэнси вторым, держа свою
гончая на поводке; Хейвуд третий; Харкнесс четвертый; Юпитер с обнаженным лезвием
замыкает шествие.

Никогда еще отряд не маршировал, имея за спиной более неумолимую шеренгу, или
еще одного, более решительного в исполнении своего долга.



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ.

ЧЕРЕЗ БРОД.

Нет нужды говорить, кто эти странные всадники, которых видели переправляющимися через
реку; равно как и говорить, что те, что на крупе, не индианки, а
белые - пленницы. Читатель уже знает, что это Хелен и
Джесси Армстронг.

Были Чарльз Клэнси или Сайм Вудли, но в то время подозревали это, они
не стали бы дожидаться Хейвуда или стоять, размышляя о двуличии
Харкнесса. Вместо этого они бросились бы прямо к реке,
мало заботясь о том, какие шансы могут быть против них. Ничего не подозревая
о том, что это могли быть только два путешествующих краснокожих в сопровождении своих
скво, они действовали иначе.

Сами пленники знают, что они не отвечают за индейцев. После
того, как они услышали этот ужасный смех, у них больше нет сомнений. Он исходил из
глоток белых людей: ибо только они могли понять
речи, вызвавшие его.

Это открытие доставляет им никакого удовольствия, а наоборот. Вместо
чувствовать себя безопаснее под стражей цивилизованных людей, мысли о нем, но
усиливает их страхи. От красных дикарей, _pur sang_, они могут
искать какое-то сострадание; от Белого они не должны ожидать
Искра в ней.

И никто этого не делает; оба одинаково пали духом и погрузились в глубочайшее
уныние. Никогда Ашерон не пересекался с двумя духами, более отчаявшимися - менее
надеющимися на загробное счастье.

Сейчас они молчат. Обменяться речью означало бы только соблазнить нового
раскаты этого дьявольского смеха все еще звенят у них в ушах. Поэтому
они не произносят ни слова - с тех пор не произносят, как и их похитители. Они
тоже остаются немыми, ибо для того, чтобы разговаривать и быть услышанными, потребовалось бы
кричать. Лошади теперь переходят вброд по колено, и вода в
непрерывном волнении издает бурный шум; ее холодные капли падают
обратно, ударяясь о одеяла, в которые завернуты тела пленников.
заключены в объятия.

Хотя они молчат, они заняты догадками. У каждой есть свое мнение о
мужчине, который рядом с ней. Джесси думает, что она делит седло с
предатель, Фернан. Она трепещет, вспоминая его взгляды, время от времени бросаемые на нее.
время от времени их плохо понимали тогда, слишком хорошо понимают сейчас. И теперь в
его власти, скоро будет в его объятиях! О, небеса, это ужас.--
Что-то вроде этого она восклицает, дикие слова вырываются из нее в ее
муке. Они потонули в нахлынувшей шума.

Почти в то же мгновение, Хелен выдает эякуляции. Она, тоже,
это мучает ужасное подозрение насчет него, чье тело прикоснется к ней
собственные. Она подозревает, что он хуже, чем предатель; почти уверена, что он
убийца!

Если да, то какова будет ее судьба? Размышляя об этом, неудивительно, что она кричит
в агонии, взывая к небесам - к Богу!

Внезапно наступает тишина, волнение в воде прекратилось.
Копыта ударяются о мягкий песок и вскоре после этого еще тверже отскакивают от берега.
берег.

На протяжении одного или двух отрезков лошади тянутся вверх; и снова на ровном месте
останавливаются, бок о бок и близко друг к другу. Мужчина, который присматривает за
Хелен, обращаясь к другому, говорит:--

- Тебе лучше идти вперед, Билл. Я не уверен насчет тропинки, ведущей к большому
дереву. Я забыл, где она заканчивается. Ты знаешь, не так ли?

"Да, лейтенант; думаю, я смогу найти, где она разветвляется".

Теперь я не думал об индейцах, и Джесси больше не боялась Фернана.
Судя по его речи, человек, к которому обращаются как к Биллу, не может быть полукровкой. Это
почти успокаивает ее. Но для Хелен - другой голос!
Хотя он говорил вполголоса и как будто с некоторой попыткой замаскироваться,
она уверена, что слышала это раньше; тогда с недоверием, как и сейчас с
отвращением. Она снова слышит команду: "Веди!"

Билл не сразу подчиняется, но говорит в ответ::--

"Извините меня, лейтенант, но, похоже, бесполезно подниматься в
дуб. Я знаю, что Кэп сказал, что мы должны ждать их под ним. Почему нельзя
мы просто останемся здесь? Похоже, они теперь будут длинными. Они не
начинай-ка, я знаю, после того, как они вцепились в чистильщиков, я думаю
у них большинство, как только мы будем обеспечены юбки эти пару о'.
К тому же они придут быстрее, чем мы сделали, видя, что они больше
как быть pursooed. Это уродливый участок дороги между этим местом и большим
деревом, с обеих сторон колючая ежевика, которая сорвет одежду с наших спин, чтобы
ничего не говори о том, что кожа сошла с наших лиц. По-моему, нам следует остаться
где мы взлетим на воздух, пока остальные не прикончат нас.

"Нет, - отвечает лейтенант более авторитетным тоном, - Мы не должны".
оставаться здесь. Кроме того, мы не можем сказать, что могло с ними случиться.
Предположим, им придется сражаться за это и они будут вынуждены взять верхний переход.
 В таком случае...

Говорящий делает паузу, как будто осознает дилемму.

"В таком случае, - вставляет неохотный Билл, - нам лучше вообще не останавливаться"
хир, а направиться прямо к штаб-квартире на ручье. Как вы поживаете
склоняюсь к тому, что образ его?"

"То, что вы говорите", - отвечает лейтенант. Затем добавить, после
пауза. - Маловероятно, что они встретят какие-либо препятствия. Метис
Индеец сказал, что устроил все четко, как часы. Они
безопасный обязательно придет сюда, и twont сделать для нас, чтобы идти дальше без них.
Кроме того, есть причина, Вы, кажется, не придумать. Ни ты, ни я
не знаем тропы через верхнюю равнину. Мы можем заблудиться там, и
если так, то лучше бы нам оказаться в аду?"

После нецензурного высказывания следует короткий промежуток молчания, оба
мужчины, по-видимому, размышляют. Лейтенант первым возобновляет разговор.

- Босли, - говорит он мудрым тоном, и впервые за все время
обращаясь к подчиненным на свою фамилию. "В прериях, как
в другом месте, нужно всегда быть верным доверия, и сохранить ее для одного
может. Если бы было время, я мог бы рассказать вам любопытную историю одного, кто
пытался, но не смог. Это вообще самый мудрый путь, и я думаю, что это
что для нас сейчас. Мы могли бы все испортить, изменив программу.
понятно, что нам предстояло подождать под дубом. Кроме того
У меня есть своя причина немного побыть там - кое-что, чего ты не можешь
понять, и о чем не нужно рассказывать. И время тоже дорого; так что
двигайся вперед и найди путь ".

"Хорошо", - отвечает другой тоном притворной покорности.
"Оставаться или уходить - для меня это то же самое. Если уж на то пошло, мне, возможно, больше нравится
первый способ. Я могу сказать вам, что я ужасно устал нести это бремя
за моей спиной, какой бы красавицей она ни была; и, оставаясь здесь, я получу облегчение
раньше. Когда Кэп приедет, он захочет забрать ее у меня из рук
для чего я буду приветствовать его, как майские цветы.

Своим поэтическим напевом неохотный грабитель пришпоривает лошадь
и ведет ее дальше. Недалеко по главной дороге. Когда через несколько ярдов
от брода он поворачивается лицом к тропинке слева от него, которую в тени
различить трудно. Несмотря на все это, он идет по ней
с уверенностью человека, хорошо знакомого с дорогой.

По ней они продвигаются между густо стоящими деревьями, тропинка обрамлена аркадой
покрытые листвой ветви кажутся темными, как туннель. Как у лошади
двигаться дальше, ветви, наклонившись вперед к своей груди, понеслась обратно в
отскок, ударяясь ногами своих всадников, а выше
висит _llianas_, многие из них сталкиваются с шипами, грозят разорвать
кожа от их лица.

К счастью для пленников, они защищены плотно сплетенными
серапесами. Хотя сейчас их это мало волнует: шипы, впивающиеся в их щеки,
были всего лишь тривиальной болью по сравнению с пытками в их душах. Они
не жалуются, не произносят ни слова. Отчаяние овладело ими.
они немы; ибо, двигаясь по этому мрачному пути, они чувствуют себя мучениками, которых
ведут на костер или эшафот.



ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ.

СОРВАННАЯ ЗАСАДА.

Почти в то же мгновение парные кони сворачивают с главной дороги
Вудли и те, кто с ним, выезжают на нее; только в точке
дальше от брода.

Задержавшись, сначала из-за размышлений о том, что следует сделать с Харкнессом, а
затем из-за необходимости двигаться медленно, а также бесшумно
по узкой тропе, они добрались до края дороги как раз в
время быть слишком поздним.

Пока они об этом не знают, хотя у Вудли есть свои опасения;
это становится убеждением после того, как он некоторое время стоит, прислушиваясь, и
не слышит никаких звуков, кроме шума воды, который с хриплым шипением струится
между деревьями, почти оглушая слух. Ибо в этом месте
ручей, мелея, течет быстрым течением по галечному ложу, здесь и
там обрываются холмы.

Вудли опасался, что прежде, чем он и его спутники доберутся до
дороги, индейцы могут пройти мимо. Если это так, шансы захватить их
уменьшатся, возможно, вообще исчезнут. Ибо верхом они
имели бы преимущество перед теми, кто следует пешком; и их поимка
могла быть осуществлена только самым искусным преследованием, поскольку такие путешественники
имеют привычку оглядываться.

Вопрос в том, миновали ли они место, где предполагалось устроить им засаду?
"Я не думаю, что они это сделали", - говорит Вудли, отвечая на этот вопрос.

"Вряд ли они это сделали". "Вряд ли
у него было время. Кроме того, если бы не природа, они поехали бы напрямик, шутя.
перебираемся через реку. Это довольно длинный переход вброд, требующий большого труда
для лошадей. Больше похоже, что они остановились, достигнув берега, и
воздух немного задерживает дыхание тварей ".

Никто из остальных не высказал своего мнения, добавляет он.--

"Это простой способ убедиться, и к тому же самый безопасный. Если у них все хорошо.
клянусь хьяром, они еще не могут быть очень далеко. Они не будут мчаться по воздуху.
подумайте о том, чтобы двигаться в быстром темпе. Поэтому давайте отправимся на разведку.
дорога наружу. Если они на нем, мы скоро их увидим, или, возможно,
возможно, они отстали на берегу реки. Они обязательно пройдут
этим путем, если не будут готовы. Так что мы их либо догоним, либо встретим.
когда будем возвращаться, или, что может быть лучше, чем и то, и другое, разобьем им лагерь у
кромки воды. В любом случае, наш самый верный путь - сначала следовать по дороге
. Если это окажется неудачей, мы встретимся лицом к лицу и вернемся к реке
.

"Зачем нам всем идти?" - спрашивает Хейвуд. "Предположим, остальные из вас останутся
здесь, пока я разведаю дорогу и посмотрю, поехали ли они по ней".

"Какой бы от этого был прок?" - требует Сайм. "Предположим, ты это сделал, и'
увидев их, ты не заставишь их захватить все самому. Смотри,
время упущено, пока ты летишь обратно, чтобы сообщить нам. К тому времени
они выйдут на ясный лунный свет, и у нас не будет ни единого шанса
подобраться к ним, не выследив нас. Нет, Нед: твоя идея не годится.
Как ты думаешь, Чарли?

"Что твой план кажется лучшим. Ты уверен, что у них нет другого способа
уйти от реки?

- Этот чили ничего не знает, кроме этого следа, который мы сами нашли
.

"То, однозначно, лучше всего сначала попробовать вдоль дороги-все
вместе".

"Тогда вперед!" - призывает Вудли. "Нельзя терять времени. Пока мы
будем говорить привет, эти краснокожие могут прискакать к месту старта в
кричане.

Сказав это, охотник поворачивается лицом направо и убегает,
остальные следуют за ним таким же образом.

Пройдя примерно двести или триста ярдов, они достигают места
где деревья, стоящие отдельно, оставляют открытое пространство между ними. Там дорогу пересекает
седловидная впадина, пересекающая ее из стороны в сторону.
Во время дождя это русло ручья; но сейчас оно почти пересохло, его
насыпьте слой мягкой грязи. Они пересекли его, направляясь к реке
, но не обратили на это никакого внимания, кроме необходимости
направлять своих усталых коней, чтобы они не споткнулись. Это было
тогда, в темноте, сумерки только что прошли, а луна еще не взошла. Сейчас
что она находится в середине неба хлынули ее свет, так что
малейший след в грязи могут быть четко отграничены.

Пробегая глазами по его поверхности, они замечают следы, которых не искали
и их больше, чем у них есть основания ожидать. Знаки, указывающие на
это вызывает у них удивление, если не настоящую тревогу. Бросаются в глаза две глубокие
параллельные колеи, которые, как они знают, были оставлены колесами
фургонов с эмигрантами. Прошедший с тех пор ливень не уничтожил
их; только смыл их острые углы, проделав то же самое с
следами упряжек мулов между ними и следами полусотни лошадей
ехали рядом, а также следы копыт рогатого скота, которого гнали следом
.

Это не какой-то из них, что дает им беспокойство. Но другие треки более
последние, сделанными с памяти-на самом деле, так как Солнце потеряет тот же
утро - сделано лошадьми, идущими к реке, и с всадниками на спинах
. Всего более двадцати, не считая их собственных; некоторые из них
подкованы, но у большинства нет железа на копытах. Для Сайма
Вудли - как и для Клэнси - эти факты бросаются в глаза с первого взгляда.
и они останавливаются только на дальнейших выводах. Но не сейчас. Ибо
осматривая болото, они видят две цепочки лошадиных следов, ведущих в
противоположном направлении - от реки. И подкованные лошади тоже; их
отпечатки копыт глубоко врезались в грязь, как будто на обоих были тяжелые
верховые.

Это вопрос более насущный. Краснокожие, скакавшие вдвоем, ушли
мимо. Если мы хотим обогнать их, ни минуты нельзя тратить на размышления
о чем-либо другом.

Клэнси выпрямился, готовый броситься за ними. Итак, Хейвуд и
остальные. Но не Вудли, который, все еще склонившись над болотом, кажется
неудовлетворенным. И вскоре он делает замечание, которое не только сдерживает
остальных, но и приводит к полному изменению их намерений.

"Они не свежие", - говорит он, говоря о треках, которые просматривал в последний раз.
- Дело в том, что они не были сделаны за час. Тарфор, этого не может быть
они, когда он в шутку переходил ручей. Прищурься на них, Чарли.

Вызванный таким образом Клэнси, опустив глаза, снова смотрит на следы.
Ненадолго. Одного взгляда ему хватает, чтобы убедиться в правоте Вудли.
Лошади, оставившие эти исходящие следы, не могут быть теми же самыми, которых видели при приближении
.

И теперь, после более тщательного изучения остальных, мы обнаруживаем тех же двоих
среди них обнаружены копыта, обращенные выпуклостью к реке
!

Во всем этом есть странность, хотя сейчас не время вникать в нее
. Это следует оставить на потом. Их единственная мысль сейчас -,
где индейцы; ибо они, конечно, пришли не по дороге
.

"Ребята!" - восклицает Вудли. "Мы тут устроили большую карусель".
от этого многое выиграли. Сартин, те краснокожие, которых он остановил у реки.
Это значит, что мы будем сидеть на корточках остаток этой ночи. Это будет
наш пурписс трезвенник. Мы похититель Кин них в тар лагерь eezier
на чем твари спиной о'тар. Итак, поехали прямо на Груп
'em!"

С этим он поворачивается и бежит обратно вдоль дороги, остальные учета
закрыть после.

Через десять минут они были на берегу реки, где он отказался
переправа. Они не видят там ни индейцев, ни каких-либо человеческих существ.
ни даже лошадей!



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ.

"ЖИВОЙ ДУБ".

По необходимости медленно, из-за узости тропы и ее
многочисленных препятствий, раскрашенные разбойники со своими пленниками
продолжили путь; достигнув места назначения примерно в то же время, когда Клэнси и его
товарищи повернули обратно по дороге через брод.

Теперь они остановились не более чем в трехстах ярдах отсюда.
в месте, о котором говорится как о месте встречи.

Это необычное место - один из тех диких лесных пейзажей, которыми природа наделяет
часто удивляет и восхищает своего заблудшего поклонника.

Это поляна круглой формы, в центре которой стоит колоссальное дерево
- живой дуб со стволом в полных сорок футов в обхвате и ветвями
, раскидистыми, как баньян. Хотя вечнозеленые, но мало собственных
листва видно, лишь кое-где посылка листьев на
конец торчащий прутик; все остальные, отличные конечности и меньшей
филиалы, скрытый под испанским мхом, в лунном свете, показывая
белые как лен.

Его висячие гирлянды, колеблемые ночным бризом, раскачиваются взад-вперед,
как призраки, движущиеся в менуэте; когда они неподвижны, они кажутся водой водопада.
водопад внезапно замерзает при падении, его брызги превращаются в иней.
иней, струи превращаются в гигантские сосульки.

Посреди них возвышается поддерживающий их стебель, толстый и черный, с корой
узловатой и рифленой, как кожа аллигатора.

Этот мрачный Титан леса, о'ertopping других деревьев, как гигантские
среди мужчин, стоит в одиночестве, как если бы он приказал им держать их
расстояние. И они, кажется, подчиняются. Ближе чем в тридцати ярдах от него ничего не росло.
Ни единого кустика, даже подлеска. Легко было вообразить, что это их
монархом, и им не смея вторгаться в сферу его рукополагают
для себя.

Поскольку луна сейчас в зените, ее тень распространяется одинаково по всем сторонам
от ее огромного ствола, затемняя половину поверхности поляны - другую
светлую половину, образуя вокруг нее освещенное кольцо. Не могло быть никакой ошибки
принять это за что-то другое, кроме "большого дерева", упомянутого в диалоге
между двумя грабителями; и то, что они признают это таковым, очевидно
по их действиям. Заметив его, они направляются прямо к нему.
остановившись, они соскальзывают с седел, расстегнув ремень безопасности.
веревки, которыми к ним были привязаны пленники.

Когда они спешились, лейтенант, отведя Босли на шаг или два в сторону,
говорит:--

"Ты останешься здесь, Билл, и составишь компанию своему пленнику. Я хочу перекинуться парой слов
со своей, прежде чем подойдут наши товарищи, и поскольку это личное дело,,
Я собираюсь отвести ее на другую сторону дерева.

Указание дается таким тихим тоном, что пленники не могут его услышать;
в то же время властно, чтобы заручиться повиновением Билла. У него нет
намерения отказываться от него. Напротив, он отвечает с
готовностью: -- "Хорошо. Я понимаю". Это сказано так, как будто подразумевается
согласие на какую-то зловещую цель со стороны своего начальника. Без лишних слов
лейтенант хватает поводья своей лошади и ведет
животное к другой стороне живого дуба, его пленник все еще в
седле. Отделяясь, таким образом, двое мужчин не только из каждого
взгляд друга, но за возможность обмена речи. Между ними
укрепленный ствол шириной во много ярдов, темный и хмурый, как
зубчатые стены крепости. Кроме того, воздух наполнен звуками, такими как
стрекот древесных сверчков и другие звуки живой природы, которые
нарушить спокойствие южной ночи. Они могли только
общаться друг с другом, крича на самой высокой ноте своих
голосов. Сейчас в этом нет необходимости, и каждый продолжает действовать сам за себя
.

Босли, как только остается наедине со своим пленником, bethinks ему, что он
лучше всего заниматься с ней. Он знает, что он должен обращаться с ней нежно, даже
с уважением. Он был у команды на этот счет от одного он не решился
ослушаться. Перед началом, его начальник дал ему указания, чтобы быть
проводится или игнорирование опасности его жизнь. Он не намерен
ослушаться их - действительно, никакого желания. Суровый старый грешник, его слабость
не женщина - возможно, именно по этой причине выбранная для деликатной
обязанности, которая сейчас возложена на него. Вместо того, чтобы ухаживать за своей прекрасной пленницей,
или осмелиться заговорить с ней, он думает только о том, как ему лучше всего это осуществить
к удовлетворению своего начальника. Нет необходимости держать ее
больше на лошадь. Она, должно быть, утомились; отношение надоедливый,
и он может винить; не выпуская ее из него. Размышляя таким образом,
он обнимает ее, притягивает к себе и осторожно кладет на
землю.

Избавившись от нее таким образом, он достает трубку, раскуривает ее и
начинает курить, по-видимому, не задумываясь больше о форме у
своих ног. Это угощение не для него.

Но есть и другая, на которую он обратил свое внимание. Совершенно другая,
отличная от женщины. Это сокровище Дюпре, которое он должен получить.
его доля; и он размышляет, во сколько оно обойдется при разделе. Он
жаждет насладиться зрелищем сверкающего серебра, о котором
было так много разговоров среди грабителей; и большие ожидания
возбуждены; его ценность, как я обычно преувеличиваю.

Размышляя об этом, он не смотрит на свою пленницу и не думает о ней.
Его взгляд устремлен к речному броду, которого он не видит, но я слышу;
прислушиваясь среди монотонного шума воды к топоту лошадиных копыт.
К тому же нетерпеливо, как в перерывах между затяжками своей трубки, он время от времени
недовольно ворчит по поводу возложенной на него особой обязанности, которая
это может помешать ему получить свою полную долю добычи.

Непохоже на его поведение по ту сторону дуба. Он тоже
спешился со своей пленницы и уложил ее на землю. Но не для того, чтобы
праздно постойте вон там. Вместо этого он оставляет ее и уходит с этого места,
привязав свою лошадь к стволу дерева, зацепив
повод уздечки за кусок выступающей коры. Он не боится, что она
сбежит или попытается это сделать. Перед расставанием он принял
меры предосторожности против этого, связав ее конечности вместе.

Все это не говоря ни слова, даже не давая высказывая
восклицательный!

В тишине, как он уходит от нее, повернувшись лицом к реке, и
яркий вдоль следа, ведущего к нему.

Хотя берег находится в нескольких сотнях ярдов от брода, для
тропинка, по которой они приблизились к поляне, была параллельна
течению ручья. Над ней возвышается живой дуб, а между ними только граница
кустарника.

Через него проходит узкий след, оставленный дикими животными, лесными жителями
которые часто посещают соседний лес, спускаясь к месту водопоя
.

Раздвигая ветви, которые могли бы сорвать с его головы тиару с перьями,
лейтенант скользит вдоль нее, не украдкой, а уверенно, и
как будто знаком с дорогой. Пробравшись сквозь чащу, он видит перед собой
реку, широкую и светлую: ее чистое спокойное течение в
контрастирует с темными и бурными страстями, будоражащими его собственное сердце. Он
не думает об этом, и в его душе нет никаких чувств, когда он
останавливается у ручья. Он искал его с самой прозаической целью
- умыться. Для этого он захватил с собой кусок
мыла и лоскут хлопчатобумажной ткани, взятые из вещевого мешка, висевшего на
луке его седла.

Спускаясь по склону, он наклоняется, чтобы совершить свое омовение. В этом
водяном зеркале отражалось много свирепых уродливых лиц, но никогда ни одно
свирепее или уродливее, чем у него, под его кричащим панцирем красок. Также нет
когда это стирается губкой, становится видно, что кожа белая;
напротив, зловещие страсти, играющие на его чертах, становятся лучше
приобретают цвет лица дикаря.

Покончив с уборкой, он выбрасывает мыло и тряпку в реку
затем, повернувшись, шагает обратно по берегу. На вершине он останавливается
чтобы поправить свой головной убор с перьями, говоря при этом монологом:--

"Я преподнесу ей сюрприз, какого у нее не было с тех пор, как она покинула
Заявляет. Готов поспорить, что сейчас она больше испугается моего лица, чем
когда она увидела его в старом саду. Она не узнала его тогда; она
теперь будет. И теперь для нее пыткой, и мой триумф: за месть я
решил взять. Разве это не было бы мило!"

В конце своей ликующей речи он ныряет на темную тропинку и,
скользя по ней, вскоре возвращается на поляну.

Он не ощущает никаких изменений, потому что их и не было.

Подойдя к той, с кем он расстался, он снова становится рядом
ее распростертое тело и стоит, глядя на него, злорадствуя, как
пантера, чья жертва лежит искалеченная у ее ног, чтобы ее сожрали на досуге.

Лишь мгновение остается он в этой позе; затем наклоняется так, что его голова
почти касается ее, он шипит ей на ухо:--

"Итак, Хелен, наконец-то ты в моей власти, в моей милости,
уверенная, безопасная, как кошка с мышкой! О! это мило ... мило ... мило!"

Теперь у нее нет сомнений. Мужчина, восклицающий "Мило", - это тот, кто
стал причиной всей горечи ее жизни. Голос, больше не замаскированный, это
Голос Ричарда Дарка!



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ.

ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ НЕГОДЯЙ.

"Дикие мысли" Хелен Армстронг, обращенная таким образом, без единого слова
сказать что-нибудь в ответ. Она знает, что это было бы бесполезно; но без этого ее
само негодование лишает ее дара речи - это и отчаяние.

Некоторое время он тоже молчал, как будто сдаваясь душу восхитительным
ликование.

Вскоре он возобновляет речь изменившимся тоном и вопросительно: "Ты
знаешь, кто с тобой говорит? Или я должен сказать тебе, Нелл? Ты простишь мне
фамильярность старого друга, не так ли? Не получив ответа, он
продолжает в том же насмешливом стиле: "Да, я говорю это как старый друг;
которого ты должен хорошо помнить, хотя прошло некоторое время с тех пор, как мы встречались, и
хорошего пути отсюда. Чтобы помочь вам вспомнить, позвольте мне напомнить
инцидент, произошедший во время нашей последней беседы. Возможно, этого будет достаточно, чтобы
назвать место и время? Стены, было в Магнолии, штат
Миссисипи, время десять часов ночного, лунного света, если я правильно
помню, как сейчас. Не имеет значения, какой день месяца отличается,
или какие-либо другие тривиальные обстоятельства, главное, чтобы таковыми были серьезные обстоятельства.
И они есть, слава Богу за это! Под магнолией я опустился на колени у твоих ног
под этим деревом, которое является живым дубом, ты лежишь у моих."

Он делает паузу, не ожидая ответа. Измученная женщина не произносит ни слова.;
она не шевелится. Единственное движение, видимое во всем ее теле, - это
набухающая и опадающая грудь, бурно бьющаяся.

Тот, кто стоит рядом, хорошо знает, что она пульсирует от боли. Но нет.
он не испытывает к этому сострадания; напротив, это доставляет удовлетворение.;
и снова у него вырывается ликующее восклицание: "Сладко, сладко!"

После очередного перерыва в молчании он продолжает, по-прежнему шутливо.:

"Итак, прекрасная Хелен, ты понимаешь, как изменились обстоятельства между нами,
и я надеюсь, у тебя хватит здравого смысла приспособиться к переменам.
Под миссисипским деревом ты отказал мне: здесь, под техасцем,
ты не будешь таким неумолимым, не так ли?"

По-прежнему никакого ответа.

"Что ж; если вы не удостоите меня ответом, я должен довольствоваться тем, что обойдусь без него"
вспоминая старую поговорку: `Молчание соглашается". Возможно, вскоре ваш
язык развяжется сам собой; когда ты перестанешь горевать о том, кого больше нет.
твой самый любимый Чарли Клэнси. Я так понимаю, вы слышали о
его смерти; и, возможно, о сообщении, что кто-то его убил. И то, и другое
истории правдивы; и, говоря вам это, я могу добавить, что никто не знает этого лучше,
чем я; с тех пор как я отправил джентльмена на тот свет - Ричарда
Дарка.

Делая страшное признание с хвастливым акцентом, он наклоняется
ниже, чтобы понаблюдать за его эффектом. Не в ее лице, все еще закрытом
серапе, а в ее фигуре, в которой он может ощутить дрожь с головы до
ног. Она вздрагивает, и не странно, как ей кажется:--

"Он убил _him_. Возможно, он намеревался сделать то же самое со мной". Сейчас мне все равно.

Снова голос обвиняющего себя убийцы:

"Теперь ты меня знаешь?"

Она молчалива, как всегда, и снова неподвижна; конвульсивный спазм
прошел. Даже биение ее сердца, кажется, стихло.

Она мертва? Убила ли ее его грубая речь? На самом деле это могло бы показаться
так.

"Ну что ж, - говорит он, - ты меня не узнаешь? Возможно, узнаешь после того, как
увидишь мое лицо. Зрение является самым острым из органов чувств, и самый
надежный. Вы больше не должны быть лишены его. Давай я отведу тебя к
свет".

Подняв, он выносит ее туда, где лунные лучи встречаются с тенью дерева
, и кладет ее рядом. Затем, опустившись на колени, он рисует
что-то блестит. За два месяца до этого он склонился над
распростертое тело своего любовника, держа фотографию перед глазами-ее
собственный портрет. У нее он собирается размахивать ножом!

Если бы кто-то увидел его в такой позе, то предположил бы, что он намеревался вонзить его
лезвие в ее грудь. Вместо этого он разрезает серапе перед ее лицом
откидывая отрезанные края за ее щеки.

Черты ее лица, освещенные светом, кажутся бледными и печальными; в то же время они прекрасны
как всегда; пикантны в своей бледной красоте, как у какой-нибудь мятежной монахини
ненавидящий клобук, недовольный монастырем.

Как она увидит его, опускаясь рядом с клинком, подняв, она чувствует, что он
конструкции убивает ее. Но теперь она не усыхает, не вздрагивает. Она
даже желает, чтобы он прекратил ее агонию ударом. Если бы нож был в ее собственной руке
, она бы сама нанесла его.

В его намерения не входит причинять ей вред таким образом. Слова-это оружие, по
которые он намерен мучить ее. С этими он разрывают ее сердце
в своей сути.

Ибо он думает о том времени, когда бросился к ее ногам и
излил свою душу в страстной мольбе только для того, чтобы получить свою страсть
отвергнутый, и его гордость унижена. Теперь ее очередь страдать.
унижение, и он решил, что она это сделает. Вспоминая свою собственную, он гасит в себе каждую
искру жалости, каждую пульсацию мужественности.
Чаша его отвергнутой любви стала чашей, наполненной страстью
мести.

Убирая нож в ножны, он говорит:

"Я так хотел хорошенько рассмотреть тебя. Теперь, когда он у меня в руках, я
должен сказать, что ты хорошенькая, как всегда, только бледнее. Все будет хорошо, и
розы вернутся на ваши щеки в этом целебном климате Техаса;
особенно в том месте, где я намерен вам. Но вы не ВГА еще
посмотрел на мое лицо. Это просто стиральная ради твоего же блага. Ну-ка дайте ему
с первого взгляда! Я хочу, чтобы ты восхищаешься им, хотя это может быть не совсем так
красив как Чарли Кленси".

Она отводит глаза, инстинктивно закрывая их.

"Ну, не хотите? Не бери в голову, сейчас. Придет время, когда
ты не будешь такой застенчивой, и когда я больше не буду стоять на коленях, умоляя
тебя. Знай, Нелл, ты полностью в моей власти, и я могу приказывать,
делай с тобой, что пожелаю. Я не желаю никакого вреда и вообще не собираюсь причинять
жестокий. Это будет твоя собственная вина, если ты вынудишь меня к резкости. И
зная это, почему между нами не должно быть перемирия? Какой смысл
беспокоиться о Клэнси? Он мертв, как дверной гвоздь, и твои причитания
не вернут его к жизни. Лучше прими все как есть и
приободрись. Если ты потерял одну возлюбленную, осталась другая, которая
любит тебя больше, чем когда-либо. Я люблю, Хелен Армстронг; клянусь Богом, люблю!"

Негодяй подчеркивает свое нечестивое утверждение, склоняясь перед
ней и прикладывая руку к сердцу.

Ни его речь, ни поза не трогают ее. Она лежит, как всегда, неподвижно,
молчит. Завернутая в мексиканское одеяло, узор которого выполнен в стиле ацтеков
имеет поразительное сходство с египетскими иероглифами - это закрытое и
обвитое вокруг ее фигуры, она могла быть легко принята за мумию, одну из
о дочерях фараона, извлеченных из саркофага, в котором она спала на протяжении
веков. Одно только лицо с нежной белой кожей
опровергает сравнение: хотя оно тоже кажется бескровным. Глаза
ни о чем не говорят; их веки закрыты, видны только длинные темные ресницы.
в кривых полумесяца. С трудом можно сказать, является ли она быть
спит, или мертв.

Ричард Дарк тоже не считает ее такой; и, разгневанный тем, что не получил
ответа, снова обращается к ней с апострофом тоном, более злобным, чем когда-либо. Он
потерял контроль над собой и теперь говорит бесчувственно, грубо,
богохульно.

"Будь ты проклят!" - кричит он. "Держи язык за зубами, если хочешь.
Скоро я найду способ заставить его трястись; когда мы станем мужем и женой, а мы
скоро станем - в некотором роде. К тому же хороший, практикуемый здесь, в
прериях Техаса. Как раз подходящее место для свадьбы, такой как наша, чтобы
быть. Брачный узел, связанный в соответствии с канонами по нашему собственному выбору,
не требующий санкции церкви или разговоров священников, чтобы сделать его обязательным.
"

Разбойник паузы в его непристойные речи. Не то, что он еще не насытился его
месть, ибо он намерен продолжать мучить свою жертву не удалось
сопротивляться. Он загнал стрелу глубоко в ее сердце, и оставляет его, чтобы
раны не заживают, есть.

Некоторое время он молчит, как будто наслаждаясь своим триумфом--выражение
его лицо поистине сатанинской. Видно, что все внезапно меняется,
на смену ему приходит опасение, за которым следует страх.

Причина: звуки, доносившиеся с другой стороны дерева; человеческие голоса!

Не Босли, или у него в плену; но странные мужчины говорят
взахлеб!

Краткое расставание из него в плену, и скользя вверх к стволу, он выглядит
осторожно вокруг него.

В тени он видит несколько фигур, сгрудившихся вокруг Босли и его коня
; затем слышит произносимые имена, одно из которых леденит кровь в его жилах
- почти замораживает ее.

Он стоит как прикованный; съежившись, как человек, уличенный в совершении преступления, и
сильная рука удерживает его в позе, в которой поймали! Только на короткое время
оставаясь таким образом; затем, вскочив, он бросается за своей лошадью, дергает за
уздечку со спины и тащит животное в направлении своего
пленника. Подбросив ее к луке седла, он запрыгивает в него.
Но она тоже слышала имена и теперь добивается, чтобы ее услышали, крича:
"Помогите, помогите!"



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ.

"ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!"

Потерпев неудачу в попытке заманить предполагаемых индейцев в засаду, Клэнси и
его спутники и не думали прекращать их поиски. На
наоборот, они продолжили с удвоенной рвение, интерес
возбужденный необъяснимое исчезновение партии.

И им удалось найти его, потому что именно они окружают
Босли, застигнув его врасплох, когда он, ничего не подозревая, попыхивал своей трубкой.
Как они приблизились, еще предстоит рассказать.

Достигнув берега реки, и там вижу ничего странного
конников, их первое чувство было глубоким потрясением. О
Вудли части, кроме того, некоторые рецидив, к вере в сверхъестественное;
Хейвуд, в определенной степени, разделяет это.

"Странный это воздух!" - бормочет Сайм, зловеще качая головой.
"Тарнашун странный! Какими родственниками они были и куда ушли?

"Может быть, назад, за реку?" - предполагает Хейвуд.

"Невозможно. На это нет времени. Они бы сейчас шли вброд, и мы бы их увидели.
Нет. Они на этой стороне ЮИТ, если anywhar на airth область, последний Бейн'
сомнительно."

"Я полагаю, они взяли след, - мы пришли? Они могли бы это сделать, пока мы были
дальше по дороге.

"Клянусь прыгающим Джихософатом!" - восклицает Вудли, пораженный этим вторым
предложением, - "Я никогда об этом не думал. Если они там, то это наши лошади,
и вещи. Давайте вернемся в лагерь так быстро, как только нас понесут ноги.

- Останьтесь! - вмешивается Клэнси, чьи чувства не смущают никакие
неземные фантазии. "Я не думаю, что они могли уйти тем путем. Там
может быть тропа вверх по берегу, и они пошли по ней. Должна быть, Сайм.
Я никогда не видел ручья без него ".

"Если и есть, то это за пределами знаний этого ребенка. Я не заметил
ни одного. И все же, как ты говоришь, сеча обычна, это всего лишь путь для
диких зверей. Мы, сородичи, стараемся для этого.

"Давайте сначала убедимся, выходили ли они сюда вообще. Мы не
смотреть их совершенно в на берег".

Сказав это, Клэнси ступеней вниз к самой кромке воды, другие с ним.

У них нет повода сутулиться. Стоя прямо, они могут видеть следы копыт,
заметные, свежие, заполненные водой, стекшей с пяток.
пяточные суставы.

Поворачивая, они легко проследить их до стеллажей банк; но не так легко
вдоль дороги, хотя уверены, что они продолжать в том же духе. Это черный, как
поле под тени деревьев. Кроме того, Вудли не будет, таким образом
сбит с толку. Его мастерство как трекер вошла в поговорку среди людей своего вызова;
более того, он огорчен их пока слабым успехом; и, если бы не
не было времени, бывший тюремщик, виновник этого, поймал бы его. Он делает
время от времени он сыпал проклятиями, которые могли сопровождаться подзатыльниками, не так ли?
держался подальше от лесного жителя.

Опустившись на четвереньки, Сайм нащупывает в темноте отпечатки копыт лошадей, которые
только что перешли дорогу. Он может отличить их от
всех остальных по тому, что они мокрые. И так же продвигается вперед, шаг за шагом,
уверенно, хотя и медленно.

Но Клэнси разработал более оперативный план, о котором он сообщает,
говоря:

"Не нужно брать на себя все эти хлопоты, Сайм. Возможно, ты лучший трейлер в
Техасе; и, без сомнения, ты им и являешься для двуногого: тем не менее, здесь есть тот, кто может победить
тебя ".

"Кто?" - спрашивает провинциал, растущий прямо", - покажите мне этого человека".

"Нет человека", - перебивает другой с улыбкой. "Для наших целей то
лучше. Вон стоит твой конкурент ".

"Ты прав, я не подумал о собаке. Он справится с этим с легкостью.
Подсади его, Чарли!"

"Давай, Brasfort!", - говорит Клэнси, apostrophising собака, а
удлинение поводка, а на постановку животных на автомате. "Вы расскажите нам
где краснокожих всадников ушли".

Самое разумное существо прекрасно понимает, что находится в розыске, и с носа
на Землю идет сразу выключается. Но для проверки строки это
вскоре опередивший их по своим энергичным действиям зверь уловил запах следа
.

Сначала он повел его по дороге вброд, но всего на несколько ярдов. Затем
резко поворачивая налево, собака собирается врезаться в дерево, когда
рука хозяина удерживает ее.

Инстинкт животного больше не нужен. Они воспринимают
изгиб тропинки, который выглядит как вход в пещеру, темный и
неприступный, как задняя дверь тюрьмы. Но, несомненно, след, ведущий внутрь
среди деревьев, по которому ушли всадники в перьях.

Через секунду или две, потраченные на установление порядка марша, они также
прими это, Клэнси, теперь принимающий командование.

Они продвигаются с большей осторожностью, чем когда-либо; и медленнее, потому что
по тропинке, темной, узкой, неизвестной, покрытой колючками. Они должны
прощупывай каждый дюйм своего пути; все это время на удивление индейцев
остановив свой выбор на нем. Должна же быть причина, хотя ни один из них не думать
что это такое.

Им недолго осталось строить догадки. Свет перед их глазами проливает
свет на загадку, которая сбивала с толку их мозги. Есть
перерыв в лесу, там, где лунный свет свободно падают на землю.

Скользя дальше, бесшумно, с неослабевающей осторожностью, они достигают края
отверстия и там останавливаются, но в подлеске, который окаймляет
его.

Клэнси и Вудли стоят бок о бок, пригнувшись; и в такой позе
изучают землю перед собой.

Они видят огромное дерево с белым саваном наверху и глубокую темноту
внизу - кольцо лунного света вокруг него. Но сначала больше ничего, кроме
светлячков, мерцающих в его тени.

Через некоторое время, когда их глаза привыкают к перекрестному свету, они
видят еще кое-что: группу фигур, прижавшихся к стволу дерева,
очевидно, состоящий из лошадей и мужчин. Они могут различить только по одному из
каждого, но они предполагают, что их двое, и с ними две женщины. Во время
сканирования группы они замечают свет, более крупный и красный, чем тот, который
излучают крылатые насекомые. Также более устойчивый, поскольку он не сдвигается со своего
места. Они могли бы и не знать, что это уголь от табачной трубки, но
до них донесся запах горящей "травки".

Понюхав ее, Сайм говорит:

- Это, конечно, все, но, похоже, только половина из них. Я знаю только
различаю одну лошадь и одного мужчину, которые довольно долго бродят по земле.--
одна из скво в Корсе. Скунс на ногах дымится.
Странно, что они не развели костер! Правда, тут суть не нужны 'ceptin' для
готовим о'тар ужин. Может быть, они ему этого, и только hyar Ким к вам
заклинание сна. Но если это так, то почему бы тебе не встать
. Ну, я думаю, он занимается караульными делами, которые поднимают воздух
необходимый выход, хьяр. Как нам поступить, Чарли? Броситься и
схватить их? Я так понимаю, это твой способ.

- Да, почему бы и нет?

"Потому что так лучше ... по крайней мере, надежнее предотвратить пролитие крови"
. Ты говоришь, что не хочешь этого?"

- Ни в коем случае. Если бы я думал, что это возможно, я бы пошел
прямо обратно в наш лагерь и оставил их в покое. Они могут быть безобидными.
существа, выполняющие какое-нибудь невинное поручение. Если это окажется так, мы не должны им мешать
".

"Ну, для этого я готов", - отвечает Вудли, добавляя оговорку. "Если
они будут сопротивляться, как мы можем им помочь? Мы должны либо убивать, либо быть убитыми ".

В этом есть резон, и Клэнси это понимает. В то время как он
размышляя, какой курс взять, Вудли, возобновление речи, указывает на это.

"'Тар бесполезно для нас, чтобы хоть один волос упал с тар шариков, предположим их
быть innercent. Для Теперь, мы прольем убедитесь, к preecaushin в
дело о них в гостинной и разрезал некрасиво. Это лучший способ проветривания краснокожих.

- И что ты предлагаешь, Сайм?

- Окружить их. Индейцы, будь то самцы или скво, скользкие на воздухе
как угри. До того места, где они сидят на корточках, добрых шестьдесят ярдов. Если мы
протолкнемся мимо них, они увидят, как мы пересекаем этот кусочек лунного света,
и окажемся в тиммере, как смазанная молния в ветвях дерева.
куст крыжовника. Хотя сейчас они не в седлах, а некоторые из них
долго бродили по улицам, очевидно, спали, они вставали и отправлялись в
трясти козлиным хвостом. Для этого, говорю я, давайте окружим их".

"Если вы считаете, что так будет лучше, - возражает Клэнси, - давайте. Но это
займет время и потребует величайшей осторожности. Чтобы обойти
поляну так, чтобы они нас не заметили, мы должны держаться подальше от леса.
Через этот подлесок пройти будет нелегко. На второй мысли, Симе, я
склонен шанс в другую сторону. Они не могут сбежать от нас. Если
они все-таки сядут на своих лошадей, то не смогут ускакать галопом дальше, чем до них можно дотянуться.
наши винтовки. Мы легко можем подстрелить их животных. Кроме того, помните
на каждом нужно установить по два. С таким же успехом мы можем подбежать и
сразу определить, в чем дело. Я не вижу никаких трудностей.

"Ух ты!" - восклицает Вудли, как только Клэнси замолкает.

"Что это? Ты что-нибудь слышишь, Сайм?"

"Не так ли, Чарли?"

Клэнси заставляет себя прислушаться, но сначала ничего не слышит, кроме
обычных звуков леса, которыми он сейчас полон. Весенняя ночь,
душная, древесные сверчки издают пронзительный крик, совы и
козодои присоединяются к хору.

Но посреди его непрерывного напряжения, несомненно, есть звук, а не
животное, но человек? Наверняка это голос мужчины?

Спустя некоторое время Клэнси может различить его.

Речь идет, в тон не громкий, но с акцентом, который, как представляется,
что из хвастовства или торжество. И голос не похож на индийца,
а восклицания, произнес в промежутках, конечно, как мог
только исходя из уст белого человека.

Все это странно и вызывает удивление путешественников - для
Клэнси нечто большее. Но прежде чем у него появляется время поразмыслить или сформировать
предположения по этому поводу, он слышит то, что заставляет его отбросить
сдержанность, осторожность; и бросившись вперед, он сигнализирует
другие следовать за ним.

Они подчиняются, не говоря ни слова; и менее чем через двадцать секунд они
вошли в затененный круг и окружили группу, на которую они
так долго смотрели.

В конце концов, всего три фигуры! Мужчина, лошадь и то, что может быть женщиной,
но меньше похоже на живое, чем на мертвое!

Мужчина, по внешнему виду индеец, застигнутый врасплох, вытаскивает трубку
из зубов. Она выбивается у него из рук, из нее летят искры
, когда Вудли с одной стороны и Хейвуд с другой, сжимая,
тащите его к свету.

Когда луна освещает его, они видят лицо, которое оба видели
раньше.

Под слоем угля и мела они могли бы и не узнать его, но
для человека, который называет себя речью, это обеспечивает его
идентификацию. Потому что он тоже видит знакомое лицо, Симеона
Вудли; и под впечатлением, что его узнали, машинально
произносит имя жителя лесной глуши.

"Билл Босли!" - восклицает изумленный Сайм. "Боже милостивый! Раскрашенный индеец!
Для чего это? Какие-то дьявольские делишки творите вы, пока все воюете.
Объясни это, Билл! Говори правду, а не доварикашан. Если ты соврешь,
Я расколю твой траппер, как водяную мельницу."

"Сайм Вудли! Нед Хейвуд! Джо Харкнесс!" - задыхаясь, восклицает мужчина
, когда по очереди перед ним появляются три лица. "Боже Всемогущий!
что это значит?

"Мы ответим на этот вопрос, когда услышим твою историю. Быстро рассказывай".

"Я не могу, ты меня душишь. Ради Бога, Хейвуд, убери свою руку от
моего горла. О Сайм! ты уверен, что не собираешься убить меня?-- ты не убьешь, ты
не убьешь.

"Это зависит от..."

"Но я не виноват. Перед небом клянусь, что нет. Ты знаешь, что,
Харкнесс? Ты слышал меня протест против уродливой делаешь больше, чем
один раз. В этом деле, сейчас, я только наложил под заказ captin это.
Он послал меня надолго с лейтенантом, чтобы я позаботился о...

"Лейтенанте!" - перебивает Клэнси. "Как его зовут?"

"Мы зовем его Фил Квантрелл; хотя, я думаю, у него есть еще один ..."

"Где он?" - спрашивает Клэнси, терзаемый ужасным подозрением.

"Он зашел с другой стороны дерева, прихватив с собой молодую леди".

В этот момент из-за дуба раздается крик - женский голос зовет
"Помогите! помогите!"

Клэнси остается не слушал дальше, но бросается на человека
внезапно phrenzy!

Поворачивая ствол, он видит другие формы, лошадь с мужчиной верхом,
перед ним женщина, которую он пытается удержать, которая, борясь, жаждет
помощи.

Это близко, хотя и слишком поздно. Если бы не счастливое
обстоятельство, это было бы так. Лошадь, направлявшаяся к лесу, направляется
в том направлении. Но, измотанный конфликтом на своей спине, он
отказывается наступать; вместо этого, взбрыкивая и вставая на дыбы, он возвращается под
дерево.

Клэнси с поднятым ружьем собирается пристрелить животное. Но в
при мысли об опасности, грозящей ей, зовущей "На помощь!" он опускает ружье и
бросаясь вперед, хватается за уздечку. Это мгновенно отпустило его, чтобы
принять в свои объятия женщину, высвободившуюся из хватки негодяя, которая
в противном случае тяжело упала бы на землю.

Лошадь, сброшенная с седла, теперь повинуясь поводьям, вылетает из-под
дуба и направляется через залитый лунным светом пояс прямо к
лесу за ним.

В схватке Клэнси выпустил из рук ружье и теперь тщетно пытается нащупать его
в темноте. Но сзади стоят двое других с направленными на него стволами.
отступающий всадник. В одно мгновение с ним все было бы кончено, если бы не
для самого Клэнси; который, бросаясь между ними, поднимает дула,
крича:--

"Не стреляй, Сайм! Не стреляйте, Хейвуд! Его жизнь принадлежит мне!

Странная терпимость; для жителей лесной глуши непостижимая! Но они
повинуются; и снова Ричард Дарк избегает наказания за два тяжких преступления
он намеревался, но по счастливой случайности не смог этого осуществить.



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ.

КЛЯТВА, КОТОРУЮ НУЖНО СДЕРЖАТЬ.

Никакое перо не смогло бы передать чувства Хелен Армстронг, когда она узнала ее
спасатель. Чарльз Клэнси жив! Ей это снится? Или это действительно он?
чьи руки обнимают ее, заключая в крепкие, но нежные объятия? Под
лунными лучами, которые, кажется, внезапно стали ярче, она видит
мужественную фигуру и благородные черты того, кого она считала мертвым, его щеки
демонстрируя здоровый оттенок, его глаза, недавно светившиеся гневным возбуждением,
теперь светятся более мягким светом любви. Да: это действительно ее возлюбленный
долго оплакиваемый, живой, дышащий, прекрасный, как всегда!

Она не спрашивает, верен ли он ей по-прежнему, сомнения в этом были давным-давно
рассеянная. Ей не нужно ни его присутствие там, ни то, что он только что сделал,
чтобы успокоить ее.

Какое-то время она не задает вопросов; ни он. Оба слишком поглощены
сладостными мыслями, чтобы обращать внимание на слова. Слова не могли усилить их
счастье посреди ласк и поцелуев.

С его стороны теперь нет отсталости; с ее - никакой застенчивости, никакой насмешливости
скромность. Они встречаются не так, как на последнем свидании, робкие
влюбленные, но влюбленные, ободренные помолвкой. Ибо она знает, что он
сделал ей предложение; как и он, что ее согласие было послано, и произошел выкидыш.
Он достиг, тем не менее, он имеет на его лице теперь-как
письма и портрет. О последнем-его первые слова. Рисунок
и поднеся ее к свету, он спрашивает игриво:

"Хелен, это предназначалось для меня?"

"Нет, - уклончиво отвечает она, - это предназначалось для меня".

"О! сходство, да; но надпись - эти приятные слова, написанные
внизу?

- Положи это обратно в; наш карман, Чарльз. А теперь расскажи мне все. Я что,
сплю? Или это действительно реальность?"

Неудивительно, что она так восклицает. Никогда еще трансформация не была такой быстрой, или
более полный. Но несколько секунд назад она была, так сказать, в
когтях дьявола; теперь рядом с ней ангел, серафим с мягкими
крыльями, чтобы укрыть, и сильными руками, чтобы защитить ее. Она чувствует себя как человек,
который, долгое время находясь на пороге смерти, внезапно и
чудесным образом восстановил здоровье с перспективой долгой и счастливой жизни.

Клэнси отвечает, снова обнимая ее и восторженно
целуя: pвозможно, он думает, что это лучший ответ, который он может дать. Если это
не реальность, то что же тогда?

Теперь к ним присоединилась Джесси, и после обмена поздравлениями начались
взаимные расспросы и объяснения. Клэнси начал рассказывать
краткий отчет о том, что пришло ему в голову, когда его прерывает
грубый, но добрый голос; голос Сайма, говорящий:--

"Вы родственник рассказывал им все, что в другой раз, Чарли; тар не
minnit бросили прямо сейчас". Затем рисунок Клэнси в сторону, говоря так
как не быть услышанным другими. "Опасность ТАР в hyar dallyin'.
Я тут немного подучил эту тюремную птичку, Босли,
катехизису; и, судя по тому, что он мне рассказал, чем скорее мы отсюда уберемся, тем
лучше. Как вы думаете, кто стоит за всем этим? Мне не нужно вас спрашивать.;
вы сами можете догадаться. Я Кин видеть уродливое животное зовут булгин из юр
щеки".

"Borlasse!"

"В Конечно, это он. Босли признались во всем. Я ничего не могу с этим поделать, когда
мой боуи-триенинг заставляет красную струйку течь из него. Банда -
всего их было двадцать человек - отправилась в Миссию, чтобы разграбить ее -
что-то вроде кражи со взломом; Борласс кое-что понимает в
дерево, которое внутри - что-то вроде сарвинта для креола Дюпре, который лишь
недавно нанял его. Уол; кажется, они схватили гурлов, когда те воевали.
направляясь к дому - случайно наткнулся на них снаружи, в саду. Босли и
остальные завели их так далеко, что война подождет, пока придут остальные
с награбленным добром. Они могут быть здоровы в любой момент; и с Джимом
Борлассом во главе, мне не нужно объяснять вам, что это значит. О нас
Агинский двадцать ... ибо мы не можем рассчитывать на Харкнесс-это некрасиво коэффициенты. Мы ВГЕ
не показывают, howsomever. Это закончилось бы тем, что они снова схватили бы этих хорошеньких
твари, и подобные им не обрывают наших собственных жизней ".

Клэнси не нужно дальнейших речей, чтобы убедить его в опасности. После
того, что произошло, встреча с грабителями действительно была бы
катастрофической. Ричард Дарк в союзе с Джимом Борлассом, известным пиратом
прерий; их дьявольские планы раскрыты и сорваны только благодаря
простейшему стечению обстоятельств.

- Ты прав, Сайм. Мы не должны попасться этим негодяям. Как ты
говоришь, это был бы конец всему. Как нам избежать их?

- Убираясь из хаяра как можно быстрее.

"Ты предлагаешь нам уйти в лес и затаиться, пока они не пройдут
мимо?"

"Нет. Нашим лучшим планом будет отправиться на Задание и добраться туда.
Скоро мы станем родственниками.

- Но мы можем встретиться с ними в зубах?

"Мы должны, эф берем главной дороге вверх вместе--уверен, что для удовлетворения
их. Мы не будем Сечь дураков. Я думал обо всем этом и о способе
выпутаться из передряги.

- Каким способом?

- Видите ли, та дорога, по которой мы приехали, ведет вверх по берегу с этой стороны. Я
думаю, она ведет к верхнему переходу, который находится в нескольких милях выше
здания. Мы, родственники, возьмем это и будем следовать за этим без всякого страха.
встречаю этих красавцев. Я послал Юпа и Харкнесса привести
лошадей. Нед с другой стороны дерева, отвечает за Босли.

"Ты все устроил правильно. Ничего не могло быть лучше. Иди по тропе вверх
с этой стороны. Я могу доверять тебе в том, что ты доставишь их в целости и сохранности в объятия их отца
- если он все еще жив ".

Вудли удивляется этой речи. Он собирается попросить объяснений, когда
Клэнси добавляет, указывая на старшую сестру--

"Я хочу поговорить с ней перед расставанием. Пока ты готовишь
лошадей...

- Прежде чем расстаться! - перебивает Сайм с возрастающим удивлением. - Ты, конечно, хочешь сказать, что поедешь с нами?
- С нами?

"Нет, не знаю".

"Но почему, Чарли?"

"Ну, у меня есть кое-что, что меня здесь задерживает".

"Что за "кое-что"?"

"Ты должен знать и без моего ведома".

"Проклятый, если я знаю".

"Тогда Ричард Дарк".

"Но он ушел; ты не собираешься следовать за ним?"

"Хочу - до смерти. Если когда-либо в моей жизни и было твердое решение, то это оно".
"Это так".

"Уол, но ты же не пойдешь совсем один! Ты захочешь, чтобы кто-нибудь из нас был с тобой?"

"Нет".

"Ни я, ни Нед?"

"Ни то, ни другое. Вы обе понадобитесь, чтобы позаботиться о них ".

Клэнси кивает в сторону сестер, добавляя:--

"У вас будет достаточно забот с Босли и Харкнессом. У обоих будет
нужно присматривать - и осторожно. Юпа я возьму с собой.

Вудли протестует, указывая на опасность курса, которым намерен следовать его товарищ
. Он уступает только тогда, когда Клэнси отвечает тоном
решительным, почти командным:--

"Ты должен делать то, что я тебе говорю, Сайм; отправляйся на Задание и забери их
с собой. Что касается меня, у меня есть веская причина остаться в одиночестве
я сам по себе; некоторые могли бы назвать это глупым чувством, хотя я не думаю, что вы
стали бы.

"Что не так? Давайте послушаем, и я выскажу вам свое мнение прямо и откровенно ".
"Просто, что во всем этом вопросе, от начала до конца, я всегда принимал решения.".

"Просто, что во всем этом вопросе, от начала до конца, я всегда принимал
ошибок. Их так много, что вполне возможно, что моя храбрость может быть поставлена под сомнение.
или; если не это, то мои способности. Теперь ты меня понимаешь?

"Будь я проклят, если понимаю".

- Ну, человек должен что-то сделать, чтобы доказать, что достоин этого имени;
по крайней мере, один поступок в течение своей жизни. Есть одно дело, которое я должен сделать ... должен сделать
это, прежде чем я смогу придумать что-нибудь еще.

- То есть?

"_Kill Ричард Darke_, как вы знаете, я поклялся ему, и ничто не
встать между мной и моей клятвы. Нет, Симе, даже не она, кто стоит вон там;
хотя я не могу выразить, как мне больно расставаться с ней сейчас.

"Господи! что будет больно Партин'! Бедная девушка! Я reckin ее
сердце почти сломал arready. Она не имеет цвета персика, она используется
к ВГЕ. Они полностью исчезли с ее щек, и что ты собираешься делать?
сейчас не тот способ вернуть их обратно.

"Я ничего не могу поделать, Сайм. Я слышу, как моя мать зовет меня. Иди сейчас же! Я хочу
этого; я настаиваю на этом!"

Сказав это, он поворачивается к Хелен Армстронг говорить, что он
знает, что будет грустно, как никогда не дышал в ухо женщина.



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ.

ДИКИЙ ПРОЩАНИЕ.

О том, как Клэнси и охотник погрузились в свои серьезные размышления,
сестры также обмениваются тревожными мыслями. Первый яркий
вспышка радости освобождения из плена, с Хелен добавлен
наслаждения, снова затуманилось, как они думают, что могут
постигшей их отца. Теперь, зная, кто такие негодяи, их
сердца являются тяжелые предчувствия. Джесси, возможно, почувствуют это
более того, причина-ее страх имеет двойственную природу. Есть еще
ее жених, а также ее отец!

Но Хелен ждет и другая агония, которую ей вскоре предстоит пережить.
Когда Клэнси, подойдя, берет ее за руку, она и не думает, что свет
радости, который так внезапно озарил ее сердце, заключается в том, чтобы быть с подобными
внезапность исчезла; и что тот, кто дал, вот-вот отнимет ее.
Аккуратно ведя ее на части и оставляя Джесси, чтобы утешиться Симе, он
говорит--

"Дорогая! мы уже все подготовили для вашего везут обратно в
Миссия. Храбрый backwoodsmen, Вудли и Хейвуд, будет вашим
эскорт. Под их защитой вы будете бояться нечего. Либо
отдал бы свою жизнь за тебя и твоей сестры. Вам также не нужно беспокоиться
о твоем отце. Из того, что говорит этот парень, Босли, следует, что хулиганы
имели в виду только грабеж, и если им не оказать сопротивления, все закончится
только этим. Есть мужество, и возрадуются; вы найдете вашего отца, как вы
оставила его".

"А вы?" - спрашивает она удивленно. "Вы не пойдете с нами?"

Он медлит с ответом, опасаясь эффекта. Но это должно быть сделано.;
и, наконец, он умоляюще отвечает::

"Хелен! Надеюсь, ты не обидишься и не обвинишь меня в том, что я собираюсь
сделать.

- Что?

- Оставить тебя.

"Оставь меня!" восклицает она, и глаза ее допрашивать его в диких
недоумение.

"Только на время, любовь моя; очень короткое время".

"Но почему в любое время? Чарльз, ты, конечно, шутишь со мной?"

"Нет, конечно. Я говорю серьезно. Никогда больше в своей жизни и никогда больше не хотел бы, чтобы это было не так.
Увы! это неизбежно! "Неизбежно!

Я не понимаю. Что вы имеете в виду?" - Спросил я. "Я не понимаю." Что вы имеете в виду?"

С застывшими глазами, устремленными о своем, не на шутку взглядом, она с нетерпением ждет его
ответ.

"Елена Армстронг!", - говорит он, выступая в тон торжественности, что звуки
странно, почти суровым несмотря на свою мягкость; "ты для меня самое дорогое
вещь на земле. Мне нет необходимости говорить вам об этом, потому что вы наверняка это знаете.
Без тебя я бы не ценил жизнь и не хотел прожить ни на час дольше.
Сказать, что я люблю тебя всем сердцем и душой, значило бы лишь повторить то
заверение, которое я уже дал тебе. Ах! сейчас больше, чем когда-либо, если бы это было возможно
теперь, когда я знаю, насколько правдивым ты был и что ты выстрадал
ради меня. Но есть другой, далеко отсюда, который претендует на
долю моей привязанности...

Она делает движение, прерывая его, ее глаза загораются
неописуемым светом, ее грудь поднимается и опускается, как будто охваченная
каким-то ужасным чувством.

Видя ее волнение, хотя и не подозревая его причины, он
продолжается:

"Если этой ночью больше, чем когда-либо я люблю тебя, этой ночью больше, чем когда-либо
- моя привязанность к ней. Вид этого человека с мыслью, что я
снова позволил ему сбежать, является новым поводом для упреков - новый крик
с земли, приказывающий мне отомстить за мою убитую мать ".

Хелен Армстронг, освобожден, вновь дышит свободно. Странно, но закономерно;
в соответствии с человеческими страстями. За его ревность к
момент хозяйничали в ее мысли. Стыдясь подозрений, теперь известных
будучи недостойной, она пытается скрыть это, говоря спокойным тоном--

"Мы слышали о смерти вашей матери".

"О ее убийстве", - сурово говорит Клэнси сквозь стиснутые зубы. "Да, моя
бедная мать была убита человеком, который только что ушел. Он не уйдет далеко
прежде чем я настигну его. Я поклялся над ее могилой, что она будет
отомщена; его кровь искупит ее вину. Я выследил его здесь и буду выслеживать дальше.
Я не остановлюсь, пока не встану над ним, как он когда-то стоял надо мной.
думая... Но я не скажу тебе больше. Достаточно, чтобы ты понял, почему
Сейчас я покидаю тебя. Я должен... я должен!

Наполовину сбитая с толку, она отвечает:--

"Ты любишь память о своей матери больше, чем меня!"

Не задумываясь, вырывается упрек, вырвавшийся у нее в агонии. Вскоре
как только это было сделано, она сожалеет и вспомнит об этом. Ибо она видит, какой болезненный
эффект это произвело.

Он предвосхищает ее, говоря:--

"Ты несправедлива ко мне, Хелен, как в словах, так и в мыслях. Такого не может быть. В
два разных. Вы должны знать, что. А я говорю вам, я поклялся
отомстил за смерть моей матери, - размышлял он над ее могилой. Это не присяга
должны храниться? Я прошу, я обращаюсь к тебе!"

Ее рука, что до сих пор хранил его, закрывает на него с
тверже запоминали, в то время как ее глаза становятся фиксированными на него посмотреть более полагаясь
чем когда-либо.

Эгоизм собственной страсти сжимается до святости
внушая ему, и быстро проходит. С ней любовь смешались сейчас
восхищение. Поддавшись ему, она восклицает:

"Иди, иди! Получи возмездие, которого ты добиваешься. Возможно, это правильно. Бог
защищает тебя, ты добьешься успеха и вернешься ко мне, такой же верной, какой ты была
своей матери. Если нет, я скоро умру ".

"Если нет, ты можешь знать, что я мертв. Только смерть может помешать моему возвращению. И теперь,
на некоторое время прощай!

Прощай! И так скоро. О! это печально! До сих пор она терпела
себя с твердостью, присущей сильной, самоподдерживающейся натуре.
Но, услышав это слово - самое дикое из всех, - она больше не может сдерживаться. Ее
силы покидают, и, бросившись ему на грудь, она изливает
поток слез.

"Ну же, Хелен!" говорит он, покрывая поцелуями ее щеки. "Будь храброй, и
не бойся за меня. Я знаю своего мужчину, и эта работа предназначена для меня. По своей
чистой беспечности я дважды позволил ему одержать надо мной победу. Но он
не в третий раз. Когда мы встретимся в следующий раз это будет в последний час его
жизнь. Что-то шепчет Это, пожалуй, дух моей мамы? Сохранить
ваше мужество, сладкий! Вернуться к Симе, который увидите вы в безопасности в
оружие твоего отца. Когда будете там, можете вознести молитву за мою безопасность
и, если хотите, еще одну за спасение души Дика Дарка.
Наверняка, пока я стою здесь, прежде чем зайдет другое солнце, оно отправится к своему
Богу ".

На этих торжественных словах сцена заканчивается, и между ними произносится только одно другое
- дикое "Прощай!"

Это было сделано в спешке, потому что в этот момент Вудли выходит вперед, восклицая:--

- Поторопись, Чарли! Мы должны немедленно убираться отсюда. Еще минута
В этом ликовании, и кто-нибудь из нас, возможно, никогда не выйдет из него живым.

Юпитер и Харкнесс уже привел лошадей и, держа их в
готовности. Скоро они установлены, Хейвуд принимая Джесси на его круп,
У Хелен собственная лошадь - та, что недавно принадлежала Босли, - в то время как
последний вынужден делить седло с Харкнессом.

Хейвуд уводит; подозреваемым мужчинам приказано держаться рядом; в то время как
Вудли оставляет арьергард за собой и своей винтовкой. Прежде чем
прощаясь, он пришпоривает Клэнси и протягивает руку, говоря:--

"Дай мне сжать твои коготки, Чарли. Пусть Всемогущий поддержит твоего
друга и убережет тебя от лап Старого Ника. Пусть у тебя не будет никаких
сомнений насчет нас. Хотя мы прольем кровь на самого сатану со всем его
адским воинством, Сайм Вудли позаботится об этих милых девчонках или отправится
пробовать траву ". С этим характерным подъемом он пришпоривает
свою лошадь и приближается к остальным, уже тронувшимся с места.

Клэнси и мулат остаются одни под живым дубом с лошадью,
собакой и мулом.

Менялись эмоции в голове Клэнси, когда он стоял и смотрел вслед; но
все мрачные, как тучи, бегущие по зимнему небу. Ибо все это -
сомнения и страхи; самые сильные чувства находят выражение в унылом
монологе.

"Возможно, я никогда больше ее не увижу!"

Когда удаляющаяся кавалькада вот-вот войдет в лес, и
развевающаяся драпировка ее платья скоро скроется из виду, он наполовину
раскаивается в своем решении и почти склонен отказаться от него.

Но белая юбка исчезает, и темная мысль возвращается, становится
неподвижной, как прежде. Затем, повернувшись лицом к Юпитеру, он направляет:--

"Садись на мула, Юп. У нас только один путь сделать; я надеюсь,
короткая. В конце мы встретимся с твоим старым хозяином, и ты увидишь, как он
получит по заслугам - свой "смертельный выстрел"!



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ.

ЧТО КАСАЕТСЯ ВСТРЕЧИ.

Тишина вновь восстановили около переправы через Сан-Саба, до сих пор
как он был нарушен тембр человеческого голоса. Природа
возобновила свое правление, и только дикие создания ее королевства могут быть услышаны.
слышен зов, в звуках, которые не говорят о борьбе.

Но ненадолго это спокойствие продолжается. Вскоре снова
на берегу реки раздаются грубые голоса и грубый неистовый смех
, когда группа всадников, приближающихся со стороны Миссии, пришпоривают
своих лошадей, спускающихся в русло, и направляются прямо через реку.
Находясь в тени окаймляющего леса, никто не мог сказать, кто такие
эти веселые всадники; и даже после того, как они выехали на открытое место
при лунном свете было бы трудно их опознать. Увидев их украшенные перьями
головы и разноцветные лица, незнакомец принял бы их
за индейцев; в то время как техасец мог бы выделить их племя, назвав
эти команчи. Но тот, кто к ним не привыкать--читатель--не знает
они не индейцы любого рода, но дикари, которые хотели показать шкурок
цвет рубец, были пигмент обтерли. Ибо это банда
Борласса.

Они уже принесли свою добычу, направляясь к месту встречи.

Они ликуют, все до единого. Перед ними на луке седла или
сзади на крупах - коробочки с серебряными монетами; этого, как они
знают, достаточно, чтобы устроить им грандиозную пирушку в городе Сан-Антонио, куда
они намерены продолжить работу в свое время.

Но сначала в их логово, где нужно разделить добычу и произвести
изменение в их туалете; там они сбросят костюм
дикаря и вернут себе одеяние цивилизации.

Переправляясь по двое через реку, они, достигнув ее берега, делают привал.
На клочке открытой площадки у амбушюра едва хватает места для всех
на форд-роуд; и они сбиваются в плотную толпу - посреди нее
их вождь, Борласс, бросался в глаза своей массивностью.

"Ребята!" - говорит он, как только все поднимаются на вершину склона, и
собравшиеся вокруг него: "Нам всем нет смысла идти туда, куда я сказал
Квантреллу и Босли подождать. Подход к Oak air немного неудобный
поэтому мы с Люком Чисхолмом проскользнем туда, пока
остальные остаются здесь, пока мы не вернемся. Вам не нужно выйти из вашего
седла. Мы не будем много минут, ибо мы не должны. Они будут
мешаю в миссии, хоть и не любят нас так быстро,
увидев следы, которые мы оставили позади. Это будет внимание к ним, я
возьмите его. И судя по тому, что говорит наш друг, - Борласс кивает в сторону
Фернан, полукровка, которого можно увидеть сидящим на коне рядом с ним: "
поселенцы не могут собрать более сорока бойцов. Calculatin' есть
все племя о нас Команчей, они будут слишком напуганы, чтобы начать все
suddint. Кроме того, они не найдешь тропу на обрыв
легко. Я не думаю, что они могут до утра. Twont еще сделать, чтобы повесить
о hyar долго. Как только мы пересечем верхнюю равнину, мы будем в безопасности.
После этого они никогда не увидят этих индейцев в глаза. Пойдем, Люк! позволь нам с тобой
пойти к дубу и подобрать отставших. И, мальчики! увидимся
ведите себя прилично, пока мы не вернемся. Не начинайте прибивать гвозди или поднимать крышки,
ни с одной из этих коробок. Если пропадет доллар, я это узнаю; и
клянусь Вечным... ну, я думаю, вы понимаете, как Джим Борласс обращается с деревьями.
treeturs.

Оставляя этот догадались, главный грабитель шпоры из их
среды, с человеком, которого он выбрал, чтобы сопровождать его; остальное, как
повелел, оставшиеся.

Вскоре он превращается в вверх по реке след, который никто из тех, кто
уже ездил, знал так хорошо, как он. Несмотря на его больший размер,
ни шипы, ни узость не мешают ему быстро скакать
вдоль нее. Он знаком с каждым поворотом и препятствий, как
также Чисхолм. Оба были большого дуба, каждый раз;
разбили лагерь, спали под ним и рядом с добычей. Приближаясь к нему сейчас
с другой целью, они обречены на разочарование. Нет
знак существо под тени-лошадь, Мужчина или женщина!

Где Куэнтрел? Где Босли? Что стало с ними и их
пленники?

Их нет ни под дубом, ни где-либо вокруг него. Их нигде нет!

Удивление главаря разбойников мгновенно сменяется гневом. На мгновение
у него мелькает подозрение, что его недавно назначенный лейтенант
обманул его.

Он знает, что Ричард Дарк был одним из его группы только благодаря
стечению зловещих обстоятельств; знает также о другом, и
более сильном залоге, который удерживал убийцу Клэнси привязанным к их
конфедерация - его любовь к Хелен Армстронг. Теперь, когда у него есть она - и эта
сестра тоже - почему бы ему не убрать обеих, намереваясь отныне
разорвать все связи с "пиратами прерий"? Босли не стал бы препятствием.
Подчиненный мог оставаться верным до самой смерти; и все же Квантрелл
мог убить его.

Все это возможно; и Борласс, теперь лучше знакомый с
персонажем Ричарда Дарка, может в это поверить. Убежденный в предательстве своего лейтенанта
, он беснуется вокруг дерева, как тигр, лишенный добычи
.

Его мало волнует, что стало с самим Дарком или Хелен Армстронг.
Именно по Джесси он скучает; безумно любя ее в своей обычной плотской манере.
Он надеялся получить ее на руки, чтобы снести ее на рандеву,
чтобы сделать ее своей женой точно так же, как Темный пригрозила сделать с ней
сестра.

К счастью для обоих, небо затянуло тучами, и луна светит
невидимый; в противном случае он мог бы увидеть, что земля истоптана
полудюжиной лошадей, и определить направление, в котором они ушли. Хотя
Симеон Вудли, со своей стороны, сейчас довольно далеко, он бы
еще можно обогнать их, грабители хорошо смонтированный и
лучше зная пути. Горе Хелен и Джесси Армстронг был на Луне
сияет, как и когда они расстались с этого места!

Ни Борлассу, ни его сообщнику и в голову не приходит, что под дубом кто-то был.
Кроме Квантрелла, Босли и пленников. Как могло
они? И теперь они не думают, что они были там; ибо, называя
их имена вслух, они не получают ответа. Двум флибустьерам и в голову не приходит
мечтать о серии захватывающих инцидентов, которые быстро сменяют друг друга, и
совсем недавно произошли в этом теперь безмолвном месте. Они ни о чем не подозревают
, за исключением того, что Босли предал его доверие, Фил
Квантрелл подстрекал его, и что оба покинули группу, забрав с собой
пленников.

При мысли об их предательстве ярость Борласса переходит все границы, и он
топает ногами и бушует.

Чтобы сдержать его, Чисхолм многозначительно говорит: "Как бы не так, кэп',
они отправились в штаб-квартиру. Думаю, когда мы доберемся туда, то найдем
всю четверку.

- Ты так думаешь?

- Я почти уверен в этом. Что еще они могли сделать, или стали бы?
Квантрелл, черт возьми, не вернется в Штаты, когда эта тварь, о которой ты говорил
висит над ним. Также он не любит показываться ни в одном из
поселений Техаса. И что эти двое могли делать поодиночке в
дикой прерии?

- Верно; я думаю, ты примерно прав, Люк. В любом случае мы не должны тратить
здесь больше времени. Это становится хорошо на утро и ранний
при свете дня поселенцы последуют за нами. Мы должны выйти на
верхнюю равнину."

С этими словами он направляет свою лошадь обратно на узкую тропу; и, поспешив
по ней, присоединяется к своим последователям у брода.

Как только он достигает их, он отдает команду к немедленному выступлению;
незамедлительно повиновался, поскольку у каждого грабителя в раке есть приятное
предвкушение того, что будет впереди, с отвратительным воспоминанием о том, что есть, и
страхи перед тем, что может быть, позади него.



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ.

РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ ОТРЯД.

На протяжении всего этого времени сцена дикого ужаса и бешеного
волнение продолжает бушевать вокруг Миссии. Ее стены, в то время как
эхом отдаются голоса скорби, также отражают крики о мести.

Пройдет некоторое время, прежде чем колонисты смогут осознать весь масштаб катастрофы
или быть уверенными, что она подошла к концу. Джентльмены, обедавшие с
Полковник Армстронг, спешащий обратно в свои дома в страшном
ожидании, находит там все так, как они оставили; за исключением того, что их
семьи и другие поселенцы спят. Несмотря на все это, страх
не покидает их сердца. Если их дома не горят, поскольку они
ожидали увидеть их - если их жены и дети не будут хладнокровно убиты
- они не знают, как скоро это может произойти. Индейцы - за
Индейцы до сих пор считают их--не напал бы так сильно
поселения, если в достаточной силой, чтобы уничтожить его. Разруха,
неполный, по-прежнему может быть неминуемой. Правда, перерыв в бездействии
труден для понимания; понятен только при предположении, что
дикари ожидают пополнения своих сил, прежде чем напасть
на _rancheria_. Возможно, они в данный момент окружают его?

При этом опасения, поселенцы спешно и громко кричит,
вызвали из их кровати. Реагируя на грубое возбуждение, они вскоре оказываются снаружи.
женщины и дети отчаянно кричат;
мужчины более спокойно; некоторые из них привыкли к таким сюрпризам, выдача
далее вооружен, и готов к действию.

Скоро все одинаково подготовлены, у каждого пистолет, и нож, принесенный
на его лице.

Выслушав ужасную историю, принесенную из здания Миссии, они
поспешно совещаются о том, что им следует делать.

Страх за собственную камину сдерживает их от трогании с места; и некоторые
время должно пройти, прежде чем они уверены в том, что _rancheria_ не будет
напали, и нуждаются в защите.

Тем временем они отправляют гонцов в Миссию; которые, приближаясь к ней
осторожно, не обнаруживают там никаких изменений.

Полковник Армстронг-это еще бродили рассеянно вокруг, поиск
его дочери, Дюпре на его стороне, Хокинс и Такер оказание помощи в
поиск.

Девочки не найдены, и обезумевший отец успокаивается на мысли
что они ушли - потеряны для него навсегда!

О! жестокая пытка правдой, навязанная ему таким образом! Его детей
увели в плен, этого было достаточно. Но в такой плен! Быть
сообщниками дикарей, их рабами, хуже, чем рабы - ах!
судьба, по сравнению с которой смерть желанна.

Так рассуждает отеческое сердце в этот высший момент своего горя.

Точно так же огорчен и он, потерявший всех, кроме невесты. Молодой
Креол почти вне себя. Никогда еще он не испытывал такой горечи
мысли; самая горькая из всех - воспоминание о чем-то, сказанном ему
его нареченной в тот же день. Небольшое, но значимое слово, относящееся
к полукровке Фернану; намек на некоторую фамильярность в поведении мужчины по отношению к ней.
не абсолютная смелость, но самонадеянность: для
Джесси рассказала не все. Все же достаточно, чтобы сейчас живо всплыло в памяти
Дюпре, при всем том преувеличении, что обстоятельства были
рассчитаны на то, чтобы внушить его фантазии и страхи. Да; его доверенный слуга
предал его, и никогда господин так не раскаивался в доверии и не страдал от
большей боли из-за своего предательства.

Змея, которую он пригрел, повернулась и ужалила его таким ядовитым жалом
как будто мало осталось от жизни.

Внутри и вокруг здания Миссии слышны и другие плачущие голоса, помимо
голосов его владельцев. У многих домашних есть такая же причина для
плача, у некоторых даже больше. Среди убитых, все еще растянутых в крови,
один склоняется над сестрой; другой видит своего ребенка; жена
плачет рядом со своим мужем, ее горячие слезы смешиваются с его еще
теплая кровь; в то время как брат наклоняется, чтобы заглянуть в глаза брата,
которые, стеклянные и незрячие, не могут ответить взаимностью на печальный взгляд!

Сейчас не время предаваться дикой скорби. Повод требует
действуйте, быстро, немедленно. Полковник Армстронг командует этим; Дюпре настаивает
это. Как только их первые приступы удивления и ужаса утихают,
отчаяние сменяется гневом, и их мысли обращаются к возмездию.

Теперь все ясно. Те, кто живет в _rancheria_, не подверглись насилию
. Дикари унесли серебро Дюпре. Лишили
его гораздо более ценного сокровища, разве он может на это рассчитывать? Только как говорящий
что целью нападавшей стороны был грабеж в большей степени, чем убийство;
хотя они совершили и то, и другое. Тем не менее несомненно, что, добившись
их конец, они ушли без намерения возобновлять бойню,
кровавые следы которой все могут видеть. Рассуждая таким образом, следующая
мысль - преследование.

Пока что другие поселенцы находятся в _rancheria_, цепляясь за свои собственные очаги
в страхе перед новым нападением, лишь немногие добрались до
Миссия - быть шокированными тем, что они там видят.

Но этого достаточно для цели Дюпре; которая получает санкцию полковника
Армстронга, а также хантеров, Хокинса и Такера.

Решено не ждать, пока все будет готово, а устроить вечеринку для избранных
немедленно отправиться в путь в качестве разведчиков; они должны пойти по
следу дикарей и отправить их донесение тем, кто придет следом.

Для этого полковник Армстронг не только дает согласие, но считает его самым
разумным и вероятным обеспечить себе успех. Несмотря на его беспокойство
нетерпение, стратегия старого солдата подсказывает ему, что небрежная
поспешность может свести на нет его шансы.

В конце концов, отправляется разведывательный отряд, Хокинс возглавляет его в качестве проводника,
командует креол.

Сам Армстронг остается позади, чтобы организовать основную часть поселенцев
готовится к преследованию.



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ.

ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ПУТНИК.

Человек верхом на лошади, пробирающийся через лес. Не по дороге, или
протоптанной тропинке, или какому-либо другому следу. Для это участок девственных лесов,
в какой топор поселенца ни разу не прозвучало, редко пройденный ездил
лошади, еще реже на пешехода.

Он, сейчас проезжающий через него, скачет так быстро, как только позволяют толстые стоячие стволы,
и путаница подлеска. Темнота также мешает ему.;
потому что сейчас ночь. При этом он продвигается быстро, хотя и осторожно; через
промежутки времени оглядывается назад, на более длинные, задерживается, чтобы прислушаться, положив подбородок
на плечо.

В его поведении сквозит страх; то же самое и на его лице. Тут и там
лунные лучи, пробивающиеся сквозь просветы в листве, высвечивают на его лице
недоумение, а также ужас. Их светом он направляет
свой путь, хотя и не кажется уверенным в этом. Единственное, что
кажется определенным, это то, что он боится чего-то позади и убегает
от этого.

Один раз он останавливается дольше, чем обычно; и, придержав лошадь, садится,
внимательно прислушиваясь. Остановившись таким образом, он слышит шум, который, как он
знает, является журчанием реки. Кажется, это странным образом действует на него,
издает восклицание, которое показывает, что он недоволен этим
звуком.

"Неужели я никогда не избавлюсь от этого? Я блуждал больше часа.
здесь, и эта штука все еще здесь - меньше чем в четверти мили от нас, и
лес такой же густой, как всегда. Я думал, что последняя съемка выведет меня из себя
. Должно быть, я куда-то свернул. Ничего не поделаешь, но попробуй еще раз. "

Пол-круглое лицо, он возглавляет свою лошадь в сторону, противоположную
то, из чего исходит звук воды. Он сделал так
неоднократно, как часто отходит обратно к речке. Очевидно , что он
не имеет желания подходить ближе; но сильное желание уйти от этого.

На этот раз ему это удается. Следуя новому направлению, он преодолел полмили.
дальше он видит чистое небо впереди, и еще через несколько минут он на краю леса.
крайний край леса. Перед ним простирается обширная равнина
совершенно безлесная, но покрытая высокой травой, стебли которой шевелит ветер.
ночной бриз, посеребренный лунными лучами, колышется взад и вперед, как
мягкие дрожащие волны тропического моря; мириады светлячков
извивающийся среди шипов и испускающий отблеск, как фосфоресцирующий
_медуза _, сделай сходство полным.

Отступая, всадник не имеет такого сравнения в его мыслях, ни
времени для созерцания природы. С обеспокоенным выражением в глаза, говорит
он не в настроении для этого. Его взгляд направлен не на траву и не на
блестящих "жуков-молний", а на темную полосу, различимую за ней,
по-видимому, это лесная полоса, похожая на ту, которую он только что пересек.
При более тщательном рассмотрении оказывается, что это скалы, а не деревья; короче говоря,
непрерывная линия утеса, образующая границу дна.

Он видит это, хорошо знает, что это такое, и намерен перейти к этому.
Ему остается только взять подшипники для конкретного места, в которые он
очевидно целей. Он пробормотал слова укажите точку.

"Ущелье должен быть справа. Все это время я шел вверх по реке.
К черту превратное везение! На обратном пути я могу отстать от них; и
как мне найти дорогу по большой равнине? Если я заблужусь там - Ха!
Теперь я вижу перевал; вон тот острый выступ скалы - он там.

Еще раз пришпорив коня, он направляется к указанной таким образом точке.
указано. Не сейчас, зигзагами или медленно - как при прокладывании своего пути
через лесоматериалами--а по прямой хвост на конце галопом, быстро, как
животное может ходить.

А теперь, под яркими лучами луны, возможно, пришло время рассмотреть поближе
разглядеть спешащего всадника. В одежде он индеец, начиная с
мокасин на ногах и заканчивая повязкой из окрашенных перьев на голове
. Но цвет его кожи противоречит идее его быть
аборигенов. По его лицу видно, белый, но с некоторыми сажа на нем, как, что
в трубочиста по неосторожности очищенную кожу. И черты его лица
Кавказские, не неприятные, за исключением их зловещего выражения; ибо
это черты Ричарда Дарка.

Зная, что это он, она будет одинаково понимали, что Сан-Саба
трансляция которого шепот настолько диссонирует в ушах, а также, почему он настолько
хотела бы широкое пространство между собой и своими водами. На ее берегу
он слышал имя, и увидел его подшипника он--мужчина все
другим он наиболее страха. Житель лесной глуши, который выслеживал его в
лесах Миссисипи, теперь преследующий его в прериях Техаса,
Симеон Вудли постоянно преследует его! Если в ужасе он отступал
сквозь деревья он скользит не меньше, чем по открытой местности. Хотя
переходя в галоп, время от времени, как и прежде, он продолжает поворачиваться
в седле и с опаской оглядывается назад, опасаясь, что может увидеть
формы выходят из края бруса и появляются после.

Однако не появляться; и, наконец, прибыв на базу блеф, он
оформляет под его тенью, теперь темнее, облака начинают
пестреть неба, составляя лунный свет с перебоями. Он снова появляется
не уверены, в каком направлении он должен занять; и посадили его в седло,
вопросительно смотрит вдоль фасада утеса, изучая его
очертания.

Вскоре его пристальное внимание вознаграждается. Темный диск треугольной
формы с перевернутой вершиной указывает на разрыв в склоне. Это
устье оврага, короче говоря, перевал, который он искал,
тот самый, который уже известен читателю. Он едет прямо к ней,
с уверенностью человека, который уже поднимался на нее раньше. Таким же образом он
входит между его мрачными челюстями и пришпоривает свою лошадь вверх по склону под
тень скал, нависающих справа и слева. Он находится примерно в двадцати минутах езды.
достигнув ее вершины, на краю возвышенной равнины. Там он
выходит в лунный свет; ибо Луна снова выглянула.

Сидя в седле, он обозревает дно внизу. Вдалеке
он может различить темную полосу леса, обрамляющую реку с обеих сторон
тут и там между ними есть полоски воды, блестящие в
мягком свете луны, как расплавленное серебро. Его взгляд не останавливается на этом,
но блуждает по открытому лугу, приземляется в поисках чего-то там.

Его взгляд ни к чему не прикован, и теперь он чувствует себя в безопасности, впервые
с начала этого длительного уединения.

Рисование свободное дыхание говорит он, soliloquising:--

"Не стоит идти дальше прямо сейчас. Кроме того, я не знаю маршрут, не
ноги дальше. Ничего не поделаешь, оставайся здесь, пока не подойдут Борласс и мальчики
. Они не могут задержаться надолго, если только у них не было драки, чтобы
задержать их; что я не думаю вообще вероятным, после того, что сказал нам
полукровка. В любом случае, некоторые из них будут такими. Великий
Боже! Подумать только, Сайм Вудли здесь! И преследует меня, конечно, за
убийство Клэнси! Хейвуд тоже, и Харкнесс вместе с ними! Как дела
интересно, это? Может быть, они встретили моего старого тюремщика по дороге и привезли
его обратно, чтобы он помог выследить меня? Что, черт возьми, все это значит? Это
выглядит так, как будто сама Судьба сговорилась уничтожить меня.

"И кто тот парень, который похитил мою лошадь? Так похож на Клэнси! Я
мог бы поклясться, что это был он, если бы не был уверен, что уложил его. Если когда-либо
огнестрельная пуля давала человеку успокоение, то моя - ему. Дыхание было
его тело, прежде чем я ушла от него.

"Симе Вудли после меня, конечно! Чертовски уродливая скотина провинциал!
Кажется, он был создан специально для того, чтобы преследовать меня?

"И она в моей власти, снова позволить ей так небрежно уйти! Возможно, у меня никогда не будет
другого такого шанса. Она благополучно вернется в поселения, чтобы там
поиздеваться надо мной! Каким же я был простаком, что отпустил ее живой! Я
должен был вонзить в нее свой нож. Почему я этого не сделал? Ах!"

Когда он произносит это резкое восклицание, на его челе появляется чернота, и
в его взгляде читается досада; взгляд, подобный тому, который сатана, возможно, бросил на
Рай, будучи изгнанным из него.

С притворной покорностью он продолжает:--

"Бесполезно сейчас горевать по этому поводу. Сожаления ее не вернут. Там
может быть и другая возможность. Если я там жить буду, хотя это
стоило мне всю жизнь к этому приведет".

Еще одна пауза провел размышляя, что ему следует делать дальше. У него все еще есть
некоторый страх, что за ним последует Сайм Вудли. Пытаясь отмахнуться от этого.
он бормочет:--

"Совсем не похоже, что они найдут дорогу сюда. Похоже, они были
пешими. Я не видел лошадей. При всем при том они могли быть у них. Но они
не могут сказать, каким путем я пошел через лес, и в любом случае не могли
выследить меня до тех пор, пока дневной свет. К тому времени Борласс, несомненно, будет здесь
. Вполне возможно, что он наткнется на Вудли и его компанию. Они будут
уверены, что направятся к Миссии и выберут дорогу с другой стороны.
Хороший шанс, что наши ребята столкнутся с ними, если только этот нищенствующий дурак,
Босли, не выпустил все. Может быть, они убили его на месте? Я не
дослушать до конца, и надеюсь, что они есть".

На этом варварском размышлении он прерывает свой монолог, размышляя
о том, как ему лучше провести время, пока не придут его товарищи.
Сначала он намеревается выйти и лечь, ибо он был много часов
в седле и чувствует усталость. Но как раз в тот момент, когда он собирается спешиться,
ему приходит в голову, что место неподходящее. Вокруг вершины
перевала на равнине нет ни деревяшки, ни даже кустика, которые могли бы
дать тень или укрытие, и в последнем он теперь начинает осознавать
необходимость. Ибо внезапно он вспоминает разговор с Борлассом, в
котором упоминался Сайм Вудли; грабитель рассказывал о том, что у него
бывал в Техасе раньше, и на реке Сан-Саба - в том самом месте, где
теперь видно! Таким образом, житель лесной глуши будет знаком с
он может напасть на след, по которому пошел сам. Он
помнит репутацию Сайма как следопыта; он больше не чувствует себя в безопасности. В
смятении его чувств его фантазия преувеличивает его страхи, и он
почти боится оглянуться назад, на дно.

Охваченный таким опасением, он обращает свой взор к равнине в поисках
лучшего места для своего временного бивуака или, по крайней мере, более безопасного.
Он видит это. Справа, примерно в двухстах или трехстах ярдах от нас, находится
_mott_ леса, одиноко стоящий на безлесном пространстве.
Это роща черных валетов, где Хокинс и Такер остановились в тот день.
В тот же день днем.

"То самое место!" - говорит себе Ричард Дарк, внимательно осмотрев его.
- Там я буду в полной безопасности; смогу видеть, оставаясь незамеченным. Это команды
вид на перевал, и, если бы Луна держаться, я буду в состоянии сказать
кто приходит, будь то друзья или враги".

Сказав это, он делает для _motte_.

Добравшись до нее, он спешивается и, перекинув поводья через голову лошади,
ведет животное между деревьями.

Недалеко от края рощи есть поляна. В этом он делает
останавливается и привязывает лошадь, обвязав уздечку вокруг ветки.

У него на луке седла висит жестяная фляга, которую он снимает
. Она большая, вмещает полгаллона. Она на три
части заполнена не водой, а виски. Четвертую часть он выпил
днем и в более ранние часы ночи, чтобы придать себе смелости перед
той ролью, которую ему предстояло сыграть. Теперь он пьет, чтобы заглушить досаду, имеющих
играл он настолько плохо. Проклиная свою кривую судьбу, как он это называет, он делает
глоток виски, а затем возвращается на то место, откуда вошел
среди черных валетов. Заняв позицию, он ожидает прихода своих
сообщников.

Он не сводит глаз с вершины перевала. Они не могут придумать
без его видеть их, а тем более идти по равнине.

Они должны скоро прибыть, иначе он не сможет их увидеть. Ибо он
захватил с собой флягу и, неоднократно поднося ее к губам, замечает, что его
зрение затуманивается, равновесие его тела находится под угрозой.

По мере того, как сосуд становится легче, то же самое происходит и с его головой; в то время как его конечности отказываются
поддерживать вес его тела, которое раскачивается из стороны в сторону.

Наконец, с неясным ощущением неспособности поддерживать себя в вертикальном положении
и убеждением, что он будет чувствовать себя лучше в лежачем положении, он
ощупью возвращается на поляну, где, некоторое время пошатываясь,
наконец он оседает, мертвецки пьяный. Через десять секунд он засыпает, погружается в
такой глубокий сон, что пушечный выстрел - даже голос Симеона
Вудли - вряд ли разбудил бы его.



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ.

"БРАСФОРТ".

"Брасфорт напал на след!"

Речь исходит от одного из двух мужчин, пробирающихся через лес,
тот самый, через который только что отступил Ричард Дарк. Но они
не отступая, а он, наоборот, преследующие, сам объект
их преследование. На них двое мужчин Чарльза Кленси и Юпитера.

Они верхом, Клэнси на своем коне - великолепном животном, - мулат
верхом на муле.

Пес с ними, не сейчас рысью сложа руки, а напротив, с
нос к Земле. Они идут по следу темный по. Животное просто
пораженный, и идет вслед за ним, хотя и не быстро. Для ремня вокруг его шеи
с прикрепленным шнурком, который Клэнси держит в руке, удерживает его в узде
, в то время как другой ремень, застегнутый на челюстях, мешает ему дать
язык. Обе меры предосторожности показывают решимость Клэнси приложить все усилия к тому, чтобы справиться с
дичью, которую он преследует, и больше не давать ей шанса ускользнуть.
Дважды убийца его матери сбегал от него. В третий раз так не будет
.

Они идут по следу в темноте, иначе ему не понадобилась бы помощь от
собаки. Для него это всего лишь короткое время после его отделения от
что ходили на миссии. Как только они сели в седла,
Клэнси и его верный спутник свернули в лес в том месте,
где видели, как Дарк входил, и теперь они идут по его следам.
В темноте они не могут их увидеть, но поведение собаки
говорит о том, что они там.

"Да; Brasfort сейчас на это", - говорит Клэнси, называя животное по имени
давно была возложена на него.

"Он на нем сильную, Юп. Я могу судить по тому, как он дергает за веревочку
.

"Хорошо, масса Чарл. Дайте ему хорошенько напориться. Дайте ему хорошенько выпутаться.
Думаю, мы сможем за ним угнаться. И чем скорее мы догоним негра
виппер, тем лучше для нас, а для него хуже. Жаль, что ты позволил
ему уйти. Если бы ты приказал массе Вудли пристрелить его лошадь...

"Не обращайте на это внимания. Скоро вы увидите, как его застрелят, или..."

"Или что, массер?"

"Я!"

"Боже упаси! Если я когда-нибудь увижу это, то другой пойдет ко дну.
ты; либо ловец рабов, либо рабыня.

"Спасибо, мой храбрый парень! Я знаю, что ты не шутишь. Но теперь за нашу работу; и
давайте помолчим. Возможно, он не ушел далеко и все еще прячется в
этом лесном массиве. Если так, у него есть шанс услышать нас. Говори только
шепотом.

Получив такие инструкции, Юп делает жест, означающий согласие; Клэнси
обращает свое внимание на собаку.

При этом Брасфор полон рвения, о чем можно судить по быстрой
вибрации его хвоста и судорожным движениям тела. Также с его губ срывается звук
, попытка лая; который, если бы не
ограничивающий намордник, заставил бы лесное эхо звенеть вокруг. Остановился рядом.
эту его ноту можно услышать лишь на небольшом расстоянии, недостаточно далеко, чтобы
у них был какой-либо страх. Но если они вам так, у человека они находятся
погони, они непременно его настигнет.

Следопыты уверенно продолжают путь; но им мешают тесно стоящие деревья
стволы с густым подлеском между ними продвигаются очень медленно. Они
более чем через час в получении в кирпичном тракта; расстояние
что не надо было брать квартале времени.

Наконец, прибыв на свою остроту, они делают остановки; Клэнси отодвигающие
собака. Оглядывая равнину, он видит это, и это говорит ему о том, что
инстинкт животного больше не понадобится - по крайней мере, на какое-то время.

Луна, освещающая луговую траву, показывает лист по-другому.
затененный; там, где высокие стебли были согнуты и раздавлены копытом
какого-то тяжелого четвероногого, пробравшегося среди них. И
тоже недавно, как может сказать Клэнси, опытный следопыт; зная также, что
это след лошади Дика Дарка.

"Видишь это?" он говорит, указывая на более светлую затененную линию. - Это и есть
след убийцы. Он вышел сюда и пошел прямо по дну.
Он направился вон к тому утесу. Исходя из этого, он разгонял свое животное
; перешел на галоп, как показывают участки между следами. Он
может пойти тем путем или любым другим, в конце концов, это не будет иметь значения. Он
воображает себя умным, но, несмотря на всю свою сообразительность, теперь ему от меня не сбежать
.

"Я надеюсь, что нет, масса Чарл; и не думаю, что он это сделает; не представляю, как он
сможет".

"Он не может".

В течение некоторого времени Клэнси замолчал, по-видимому, погружен в серьезные
рефлексия. Наконец, он говорит, что его последователь:--

"Юп, мальчик мой, в свое время ты сам много страдал и должен был бы
знать кое-что о том, что значит чувствовать себя мстительным. Но не о мести, подобной
моей. Этого вы не можете понять и, возможно, сочтете меня жестоким.

- Вы, масса Чарл!

"Я не помню, чтобы когда-либо делали суровая штука в моей жизни, или помешает
никто не заслуживает его".

"Я уверен, что вы никогда не делали, Массер".

"То, что я имею дело с этим человеком, может показаться исключением. Пока я жив, это точно.,
Я убью его, или он убьет меня".

"В этом не было бы жестокости. Он заслуживает смерти, если когда-либо умирал человек ".

"Он умрет. Я поклялся в этом - ты знаешь, когда и где. Моя бедная мать отправила
в безвременную могилу! Кажется, ее дух сейчас говорит со мной, убеждая меня
сдержать свою клятву. Пойдем дальше!"

Они вырываются в лунный свет, и гончая мчится по открытой равнине.
Она больше не впереди. Ее нюх теперь не нужен. Прорезь Дарка
скачущая лошадь настолько заметна, что они могут ясно видеть ее, хотя и скачут
так же быстро, как и он.

Полчаса в быстром темпе, и они снова в тени. Это
что является блефом, так темно, что они больше не могут разобрать копыт-следы
отступающих всадников.

На некоторое время их останавливают, снова привязывая собаку и
направляя ее по следу.

Брасфорт поднимает его с обновленным духом; и, держась впереди, ведет
их к отверстию в скальной стене. Это вход в ущелье,
ведущее вверх. Они могут воспринимать протоптанной дорожке, на которой представлены
копыто-отпечатки много лошадей, видимо, сто из них.

Клэнси спешивается, чтобы осмотреть их. Он отмечает, что на них изображены
лошади без подков, хотя на некоторых есть железо. Большинство из них
свежие, среди других более старые. У недавно сделанных лошадей
выпуклость копыта обращена в сторону реки. Кто бы ни ехал на этих лошадях
лошади спустились в ущелье и продолжили путь к переправе. У него нет никаких
сомнений, но это те же самые следы, которые были замечены в
топи и у брода - теперь известно, что их оставили флибустьеры.
Поскольку они спустились по долине, по всей вероятности, они поднимутся по ней вверх
в свою очередь.

Мысль должна помешать ему идти дальше в этом направлении.

Но это не так. Он призвал на свою клятву-через решимости сохранить
это любой ценой. Он полагает, что Дарк не может быть далеко впереди, и надеется
догнать и уладить дело до того, как подойдут его сообщники.

Размышляя таким образом, он входит в ущелье и начинает подниматься по его склону
Юпитер и Брасфор следуют за ним.

По достижении Нагорной равнине, у них другой свет вокруг, от
что ниже, на нижней-земля. Луну заволокло тучами, но ей
серебристый блеск сменяется серым мраком. Вдоль края горизонта видны полосы
голубоватого цвета с розоватым оттенком. Это рассвет,
день только начинается.

Сначала Клэнси радуется зрелищу, так часто радующему сердца.
Дневной свет поможет ему в поисках.

Вскоре он думает иначе. Окидывая взглядом нагорную равнину, он
видит, что она бесплодна и безлесна. Вдоль
края обрыва тянется тонкая полоса леса; но в других местах все открыто, за исключением уединенной рощи неподалеку.
на большом расстоянии.

Место встречи грабителей должно было быть не там, а, что более вероятно, на
на другой стороне засушливого пространства. Заметив тропу, ведущую наружу, он
подозревает, что преследуемый человек пошел по ней. Но следовать за ним при свете дня
может не только свести на нет все шансы догнать его, но и подвергнуть
их опасности быть схваченными флибустьерами, идущими сзади.

Клэнси окидывает взглядом равнину, затем снова смотрит на
дно. Он начинает раскаиваться в своей неосторожности, когда отважился подняться на
перевал. Но теперь спускаться может быть опаснее, чем оставаться.
Опасность существует в любом случае и в каждом направлении. Подумав так, он
говорит:

"Боюсь, Юп, мы ехали слишком быстро, и это может оказаться слишком далеко. Если мы
столкнемся с этими головорезами, мне не нужно говорить тебе, что у нас будут неприятности.
Что мы должны делать, думать вы?"

"Ну Массер Шарль, я не знаю шутку. Я недавно, незнакомец на эти Техас
прерии. Если твар в Massissip болото, я бы лучше смогла
советую. Hyar мне так все в quandairy".

- Если мы вернемся, то можем столкнуться с ними лицом к лицу. Кроме того, я не буду... не могу
сейчас. Я должен продолжать, пока не увижу Дика Дарка.

- Что ж, масса Чарл, предположим, мы затаимся днем и выследим его
после ночи? Старый пес наверняка возьмет след на добрых двадцать четыре
часа в сутки. Вон там есть группа деревьев, они дадут нам
укромное местечко; и если воры пройдут этой дорогой, мы их обязательно увидим.
Они нас там не увидят.

"Но если они пройдут мимо, а он будет во всем. Я мог бы мало надежды
найдя его в покое. Вместе с ними он будет..."

Клэнси говорит, как если бы в монолог.

Резко меняя тон, он продолжает:--

"Нет, Юп; мы должны идти дальше, сейчас. Я рискну, если ты не боишься
следовать за мной".

- Масса Чарл, я не боюсь. Я же сказал вам, что последую за вами куда угодно - в
смерть, если тебе нужно, чтобы я умер. Я говорю тебе это снова.

"И еще раз спасибо, мой верный друг! Мы не будем говорить о смерти, пока
мы не найдем Дика Дарка. Тогда ты увидишь это так или иначе.
Ему или мне осталось жить не так уж много часов. Пойдем, Брасфорт! ты нужен еще раз.
еще.

Сказав это, он пропускает собаку вперед, все еще держась за поводок.

Вскоре Брасфорт показывает признаки того, что он снова напал на след. Его
уши встают торчком, в то время как все его тело дрожит вдоль позвоночника от
шеи до хвоста. В этом животном есть черты ищейки; и
никогда еще такая собака не гналась за человеком, который больше заслуживал охоты.
гончая.



ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ.

ТЕНИ ПОЗАДИ.

Снова выйдя на след человека, которого он намеревался убить, Клэнси
продолжает преследовать свою собаку, жадными глазами следя за каждым движением животного
. О том, что Брасфор напал на след, можно судить по его возбужденным действиям
и искреннему хныканью.

Внезапно он останавливается, хозяин внезапно тянет его назад.
резкость.

Сначала собака кажется удивленной, то же самое делает и Юпитер. Последний,
оглядевшись, обнаруживает причину: что-то движется по
обычная, уже наблюдаются Клэнси. Ясно не видел, ибо это еще
темно.

"Что происходит там?" - спрашивает он, с нетерпением сканирования, с руками
глаза.

"Это не сработает, масса Чарл, что бы это ни было. Эта штука "pears comingin".

"Вы правы. Оно движется в этом направлении. Облако пыли; кто-то
сделал это. Ах! лошади! У них на спинах люди? Нет. Бах! это всего лишь
табун мустангов. Я был близок к тому, чтобы принять их за команчей; не то чтобы мы
нуждались в опеке. Как раз сейчас у красных джентри есть шанс быть связанными договором, и
вряд ли они причинят нам вред. Нам больше следует опасаться парней в белом
Скины. Да, дикие лошади, направляясь в нашу сторону; рыщут вокруг, как будто
всех индейцев в Техасе были после них. Что это означает?
Что-то на меня".

Юпитер не могу сказать. Он, как сам признался, неопытен в прериях
и плохо понимает их "знак". Как бы хорошо он ни был знаком с
лесным ремеслом, со всем, что связано с древесиной, на
безлесных равнинах Техаса старый житель прерий с насмешкой назвал бы
его "новичком".

Клэнси, зная это, вряд ли ожидает ответа; а если и ожидает, то без особой надежды
на объяснение.

Он не ждет этого, поскольку сам обнаружил, почему дикие лошади
несутся с такой скоростью. Помимо пыли, поднятой их копытами,
в небе за ними поднимается еще одно облако. Черный пояс, только что вырисовывающийся на горизонте
, возвещает о приближении "северного ветра". Испуганные
лошади направляются на юг, в надежде спастись от него.

Они полным ходом приближаются к тому месту, где остановились эти двое -
по линии, параллельной наклону скалы, на некотором расстоянии от
ее края. Ржущие, фыркающие, с развевающимися гривами и развевающимися хвостами,
они рвут прошлом, и в ближайшее время езды на другую сторону.

Клэнси учета лошадь и гончая в узде, подождал, пока они находятся вне
зрение. Затем возвращает Брасфорта на запах, с которого он так
бесцеремонно оторвал его.

Хотя без вмятины от копыт по сухой выжженной солнцем траве, собака легко
снова он, напрягаясь так, как раньше.

Но он только по вине, потерять его. Они напали на следы
мустангов, которые испортили след - убили его.

Клэнси, остановившись, недовольно садится в седло; Юпитер разделяет его
недовольство.

Что им теперь делать? Мулат предлагает перейти дорогу
, протоптанную мустангами, и попробовать зайти с другой стороны.

На это Клэнси соглашается. Это единственный путь, который кажется рациональным.

Снова двигаясь вперед, они проходят по утоптанному дерну; и, оставив
Брасфорта в покое, смотрят на него. Собака бросается вперед, четвертуя.

Не долго, пока вибрация хвоста говорит он еще раз на
запах.

Сейчас жестче, чем когда-либо, и является лидирующей по прямой. Он направляется прямо
к лесной роще, которая сейчас находится совсем недалеко.

Клэнси снова притягивает собаку, одновременно натягивая поводья своей лошади.

ЮП сделал то же самое с его мула, и оба натянули глаза на
рощи-в рощу блэк-джек дубы--сканирование его взгляды
дознание. Если бы Клэнси только знал, что находится внутри, как на поляне, недалеко от ее
центра, находится человек, которого они ищут, он бы больше не задерживался
Брасфор бежит следом, но совсем отпускает повод и спрыгивает
со своей лошади, мчится среди деревьев и приводит к скорой расплате
того, кому он обязан столькими несчастьями.

Ричарду Дарку и в голову не приходит, что опасность так близко от него. Он в глубокой
сон-без сновидений, сон беспомощен опьянения.

Но, как рядом опасность угрожает самим Клэнси, из которых он состоит
без сознания. С лица по направлению к роще, а глаза жадно рассматривал
он думает, не оглядываясь.

Кстати его пес по-прежнему ведет себя, должно быть что-то внутри
роща. Что это может быть? Он не задается вопросом. Он подозревает,--это,
в самом деле, почти уверен-его враг что-то. Что-то бормоча мулату
, который подошел вплотную, он говорит:--

"Я бы не удивился, Юп, если бы мы достигли конца нашего путешествия. Посмотри на
Брэсфорт! Посмотрите, как он напрягается! Среди них есть человек или зверь.
черные валеты - я так понимаю, и то, и другое.

- Похоже на то, масса.

- Да, я думаю, там мы найдем то, что ищем. И еще странно,
он не подает вида. Я не вижу никаких признаков движения.

- Меня больше нет.

"Спит, наверное? Он не будет делать для нас, чтобы идти ближе и ближе, пока не уверен. Он
было преимущество в меня слишком часто и раньше. Я не могу позволить себе давать его
снова. Ha! что это?

Собака внезапно разворачивается и принюхивается в противоположном направлении.
Клэнси и Юп, обернувшись одновременно, видят то, что привлекает их внимание.
мысли Ричарда Дарка, полностью вытесняющие его из их сознания.

Их лица обращены к востоку, где полярное сияние окрашивает в красный цвет
небо, и на его ярком фоне видны несколько всадников _en
силуэт_, число которых увеличивается с каждым мгновением. Некоторые из них уже видны
от макушки до копыт; у других видны только плечи; в то время как
головы других можно различить только на гребне
скалы. В спектакле нет ни тайны, ни чего-либо, что нуждалось бы в объяснении
. Чарльз Клэнси слишком хорошо понимает. Отряд
всадники, приближающиеся к перевалу, по всей видимости, индейцы,
возвращаются, нагруженные добычей, из набега на какое-то пограничное поселение. Но на самом деле
белые люди, объявленные вне закона головорезы, банда Джима Борласса, давно
известная по всему Юго-Западному Техасу.

Один за другим они поднимаются эшелоном, как демоны через сценическую ловушку в
какой-нибудь театральной сцене, показывая лица, столь же сатанинские. Каждый по прибытии
на вершину выстраивается в шеренгу рядом со своим лидером, который уже поднялся и
остановился. И они идут дальше, пока на равнине не можно насчитать девятнадцать человек.

Клэнси не могу сосчитать, сколько их. Ничто не могло быть накопленным
что. Он видит достаточно, чтобы сделать сопротивление холостого хода. Пытаться
было безумием.

И он должен представить? Кажется, альтернативы нет.

Для всего этого есть одно, о котором он знает - бегство. Его конь силен
и быстр. За оба эти качества, выбранные изначально, а позже
предназначенные для использования в особых целях - преследования. Благородное животное?
Теперь его нужно испытать способом, который никогда не предназначался - отступлением?

Хотя эта темная хмурая фаланга на вершине перевала могла бы
кажется, ответив "да", Клэнси определяет "нет". Сам по себе он все еще мог
сбежать - и легко. В участок над этой гладкой равнине, а не лошадь в
их войска стояли бы ни малейшего шанса догнать его, и он
может в ближайшее время покинуть все с глаз долой. Но тогда ему также необходимо оставить
позади верного слугу, из уст которого только что прозвучало
заявление о готовности следовать за ним до самой смерти.

Он не может, не захочет; и если он думает о бегстве, то это инстинктивно,
и только на мгновение; мысль оставлена, когда он поворачивается к
мулат, и дает взгляд на мула. На своем коне он мог еще ездить
от грабителей, но отстал гибрид бары вся надежда на
Юпитер. Раб побега были уверены, что поймали, сейчас; и раб
или бесплатно, цвет его кожи обеспечит его жестокого обращения с
непокорной команды.

Но что лучше, сам взял? Как он может защитить бедного Юпа, его собственную
свободу - свою жизнь - в равной степени подвергнутую опасности? Ибо он не сомневается, что
Борласс вспомнит и узнает его. Едва прошло двенадцать месяцев
с тех пор, как он стоял у столба для порки в городе Накогдогдо, и
увидел хулигана получают наказание за кражу его лошади, -
он же сейчас сидит на. Не бойтесь конокрада, имеющих
забыл тот эпизод своей жизни.

Он может не сомневаться, что Борласс нанесет ответный удар; что это будет
его первая мысль, как только он увидит его. Разбойнику
вождю необязательно знать, что произошло у большого дуба; что Босли -
заключенный, Квантрелл - беглец, их пленники освобождены и находятся на
обратном пути к Миссии. Маловероятно, что он пока знает. Но
слишком вероятно, что он скоро узнает. Потому что Дарк скоро объявится,
и все прояснится. Тогда к старому гневу Борласса
из-за дела о бичевании добавится новая ярость, в то время как гнев самого
Дарка будет в отчаянии.

По правде говоря, перспектива ужасающая; и Чарльз Клэнси почти так же сильно,
как никогда в своей жизни, чувствует, что жизнь в опасности.

Если бы он мог заглянуть во внутренний двор миссии Сан-Саба и увидеть, что
там находится, он, возможно, подумал бы еще больше. Без этого есть
достаточно, чтобы поколебать его решимость стоять на своем; достаточно, чтобы
заставить его рвануть с места и оставить Юпитера на произвол судьбы.

"Нет, никогда!" - мысленно восклицает он, закрывая все размышления. "Как трус,
Я не смог бы жить. Если я должен умереть, это будет храбро. Не бойся, Юп!
Мы выстоим или падем вместе!



ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ.

ОКРУЖЕНЫ И РАЗОРУЖЕНЫ.

Борласс, ехавший во главе своего отряда, прибыл первым
к верхнему концу ущелья.

Заметив какие-то фигуры на равнине, он предполагает, что это Квантрелл
и Босли с пленниками. Ибо его лицо обращено к западу, где
небо все еще затянуто ночными тенями, и он может лишь смутно различить
очертания лошадей и людей. Поскольку их количество соответствует количеству его пропавших товарищей
, у него и в мыслях не было, что это кто-то другой, кроме них. Как
он мог, ведь никого другого там, скорее всего, не встретишь?

Поздравив самого себя с подозрениями дезертирство лейтенанта
доказывая необоснованными, и что теперь он будет муфты приз давно желанной,
он дает своей лошади шпоры, и едет весело из ущелья.

Только тогда он замечает, что люди перед ним одеты в цивилизованные одежды
и что только один верхом на лошади, другой верхом на муле.
И у них нет пленников, единственное, что видно рядом с ними, - это
собака!

Они не Квантрелл и Босли!

"Кто они могут быть?" - спрашивает он у Чизхолма, который пристроился за ним.

- Повесился бы, если я знаю, кэп. Судя по их одежде, они, должно быть, белые.;
хотя при таком темном небе нельзя быть уверенным в цвете
их шкур. С ними большая собака. Пара трапперов, я так понимаю; или,
что более вероятно, мексиканские мустангеры.

- Совсем не похоже, Люк. Здесь никого из "них" нет - по крайней мере
Я не слышал ни о ком с тех пор, как мы прибыли по эту сторону Колорадо. Не может быть.
Этого. Интересно, кто...

- Бесполезно гадать, кэп. Вскоре мы сможем решить этот вопрос, допросив
их. Поскольку их всего двое, им придется сказать, кто они, или
отвечать за последствия.

При этих словах другие разбойники выбрались из оврага. Остановившись в ряд
они также разглядывают две фигуры впереди, допрашивая друг друга
кто и что они такие. Все одинаково удивлены появлением людей
там, верховых или пеших; особенно белых, судя по их одежде
они должны быть такими. Но они не испытывают опасений при встрече, видя
их так мало.

Шеф, действуя по предложению Чисхолма, уверенно продвигается вперед,
остальные с такой же уверенностью следуют за ним.

Менее чем за шестьдесят секунд они оказываются на месте, занятом Клэнси
и Юпитером.

Борласс едва может поверить своим глазам; и трет их, чтобы убедиться, что они
не обманывают его. Если не они, то что-то еще было -
газетный репортаж и история, рассказанная человеком, признавшимся в том, что он убийца,
хвастливо заявляющим об этом. И сейчас, перед ним убитый, на
верхом, прочно сидит в седле, по-видимому, в полном здравии!

Отчаянный теряет дар речи от изумления - только бормочет про себя
"Что, черт возьми, это такое?"

Если бы вопрос был адресован его товарищам, они не смогли бы на него ответить;
хотя никто из них не разделяет его изумления и не может сказать, что его вызывает
. Все, что они знают, это то, что среди них двое мужчин, один белый, а другой
мулат, но кто из них такой, они не имеют ни малейшего представления.
Они видят, что белый человек - красивый молодой человек, очевидно,
джентльмен, сидящий верхом на коне, на которого некоторые из них уже поглядывают с
вожделением; в то время как он верхом на муле ведет себя как настоящий мужчина.
телохранитель.

Никто из них никогда не встречался или видел Клэнси до, ни беглеца
раб. Только их лидер знает, во-первых, от него слишком многого, однако
ничего из прошлого. Но что бы ни говорили о человеке с желтой кожей. Он
с белым - его главная забота.

Оправившись от первого удивления, он обращает свои мысли к
разгадке загадки. Он вскоре приходит к решению. Он
вспоминает, что в газетном отчете говорилось: "Тело убитого человека
не найдено". Следовательно, Чарльз Клэнси все-таки не был убит.;
ибо вот он, живой и жизнеподобный, как любой другой человек среди них; верхом на коне
верхом на коне, которого Джим Борласс хорошо помнит - так же хорошо, как и своего хозяина
. Забыть животное было бы полным провалом в памяти
неестественно. На спине грабителя есть рубцы - память о
наказании, полученном за кражу той лошади, - шрамы зарубцевались, но
их никогда не стереть.

Еще глубже, чем клеймо на его тело кануло записи в своей
душа. Он был более чем разочарован,--ярость--услышав, что Ричард
Дарк лишил его возможности преднамеренной мести. Поскольку он знал, что Клэнси
снова возвращается в Техас, и намеревался забрать его по возвращении.
Теперь, обнаружив, что его не предупредили, увидев своего обвинителя
там, неожиданно в его власти, взгляд, которым он одаривает его, меньше
похож на взгляд человека, чем демона.

Его последователи отмечают странность в его поведении, но
воздерживаются от расспросов об этом. Кажется, он в одном из своих настроений,
когда они знают, что небезопасно вмешиваться или шутить с ним. В
свой пояс он носит с собой "Кольт", который не раз заставил замолчать слишком
бесплатно-говорить подчиненного.

Обступив двух незнакомых людей, повинуясь его жесту, они
ждать дальнейших указаний, как с ними бороться.

Его первое побуждение - представиться Клэнси; затем предаться
ликованию триумфа над своим пленником. Какая-то мысль удерживает его,
он решает еще немного сохранить свое инкогнито. Под своим индейским
пародийным костюмом он воображает, что Клэнси не может узнать его и не узнал до сих пор. Также нет.
вероятно, он бы так и сделал, если бы не предвидение, полученное
через Босли. Даже сейчас главарь разбойников отличается от своих подчиненных только своей большей массой.
все их лица похожи друг на друга.
фантастически изуродованы.

Отступив за спины своих последователей, он шепчет несколько слов Чисхолму,
поручив ему что делать, а также воспользоваться направлении.

"Дать в руки оружие ты!" команды второй, обращаясь к
незнакомцы.

"Почему мы должны?" - спрашивает Клэнси.

- Мы не хотим перекрестных допросов, мистер. Для этого нет ни места, ни времени.
как вы скоро поймете. Сдавайте оружие! Быстро, или
у тебя их отберут способом, который тебе не понравится.

Клэнси все еще колеблется, торопливо оглядывая кольцо всадников.
Он безумен из-за того, что позволил взять себя в плен, потому что он
знает, что он такой. Он сожалеет, что не ускакал галопом, пока был
еще есть время. Теперь уже слишком поздно. В анфиладе
кругов нет разрыва, через который он мог бы броситься. Даже если бы и был, какой
шанс в конечном итоге сбежать? Абсолютно никакого. Оценка орудий и
пистолеты находятся вокруг него, и он готов к выписке, если он попытается замутить
с места. Некоторые из них отлично их баррелей отношение к
его. Это была бы мгновенная смерть, и с его стороны было бы безумием так стремиться к ней. Он
но говорит:--

"Что мы такого сделали, что вы должны разоружать нас? Вы, кажется,
Индейцы, все же говорите на языке белого человека. В любом случае, и кто бы вы ни были
аре, мы с тобой не ссоримся. Почему ты хочешь сделать нас
пленниками?

"Мы не делаем ничего подобного. Это было бы напрасной тратой времени.
Вы уже наши заключенные ".

Это Чизхолм шутливо говорит, добавляя более суровым тоном:--

"Бросьте оружие, или, клянусь Богом! мы вышибем вас из седел.
Ребята! бросайтесь на них и отнимите у них ружья!

В командной несколько разбойников весны своих лошадей вперед, и,
закрытие на Клэнси, схватить его со всех сторон; других служащих Юпитер
то же самое. Как видим, что сопротивление было хуже, чем глупость--сплошное
безумие - и что нет альтернативы, кроме как подчиниться.

У них отбирают оружие, хотя им разрешается сохранить за собой
своих животных. То есть они остаются в своих седлах -
вынуждены оставаться в них из-за веревок, обвитых вокруг их лодыжек, прикрепляющих
их к кожаным стременам.

Какое бы наказание их ни ожидало, это не то место, где они должны его понести
. Ибо, как только пленники оказываются в безопасности, отряд
снова выстраивается в шеренги, его лидер приказывает продолжать марш,
так неожиданно и, к его удовлетворению, прерванный.



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ.

РАВНИНА БЕЗ ТРОП.

Равнина, по которой сейчас странствуют флибустьеры, возвращаясь к
тому, что они называют своим "рандиву", единственная в своем роде, распространенная в
Юго-западный Техас. Засушливая степь, или плоскогорье, у мексиканцев
называемая меса_; по большей части безлесная, или только с такой
растительностью, которая характерна для американской пустыни. "Mezquite," имя
даровал несколько деревьев из рода Акация, "блэк-джек" карликовые
породы дуба, с _Prosopis_, _Fouquiera_, и другие шипами кустарников,
здесь и там нашли в зарослях под названием "chapparals," вперемешку
с более сочной растительностью _кактус_ и _агаве_, а также с
юкка_, или драконовым деревом Западного полушария.

В этой конкретной его части почти каждое дерево и растительность имеют
шипы. Даже некоторые травы вооружены колючими шипами и жалят
руку, которая к ним прикасается; в то время как пресмыкающиеся, ползающие среди них, -
из самых ядовитых видов; скорпионы и многоножки, со змеями
с окостеневшими хвостами и лягушкой, снабженной рогами! Последний,
однако, хотя вульгарно считается батрахианцем, на самом деле является
ящерицей - _Agama cornuta_.

Эта равнина, простирающаяся более чем на тридцать миль с востока на запад и вдвое превышающая расстояние
в продольном направлении, имеет с одной стороны долину реки
Сан-Саба, с другой - несколько ручьев, впадающих в реку Колорадо. На одном из них
у пиратов прерий есть дом, или логово, в которое они удаляются
только в особых случаях и для особых целей. Под
обстоятельства такого рода, что они сейчас _en route_ за это.

Его район был выбран с прицелом на безопасность, которой она служит для
совершенство. Отряд мародеров , преследуемый из нижних поселений
Колорадо, свернув в долину Сан-Саба, а затем направившись
через промежуточную равнину, наверняка сбил бы преследователей с толку
их следы, поскольку на плоскогорье их не осталось на протяжении долгого времени.
простирается там, где даже железная пятка лошади не оставляет вмятины в сухом дерне
и не оставляет ни малейшего отпечатка. В частности, в одном месте,
сразу после пересечения с этой равниной со стороны Сан-Саба, есть широкий
пояс, полностью лишенный растительности или почвы на своей поверхности, земля
будучи покрытым тем, что трапперы называют "ограненным камнем", представляющим
вид свежеуложенной щебеночной дороги. Простираясь более чем на
милю в ширину и в десять раз больше в длину, это местность, по которой не захотел бы ступать ни один
путешественник, который хоть сколько-нибудь заботится о копытах
своей лошади. Но именно по этой причине он во всех отношениях подходит
для "пиратов прерий". Они могут пересечь его с пустыми руками и вернуться обратно
нагруженные добычей, и преследователи не смогут обнаружить, откуда
они пришли или куда ушли.

Это случалось несколько раз; поселенцы поднимались вверх по реке Колорадо в
преследование отряда мародеров - предположительно, индейцев команчей - выследило
их на дне Сан-Сабы, а затем на утесе - там они потеряли
выслеживают их и обескураженно уходят от преследования.

По этому каменистому участку проходят флибустьеры, оставляя за собой не больше следов
, чем если бы кто-то шел по усыпанному галькой морскому пляжу.

На противоположном краю они останавливаются, чтобы сориентироваться. Ибо, хотя они
уже не раз проходили этим путем раньше, это маршрут, который всегда
требует, чтобы его проходили с осторожностью. Заблудиться на
негостеприимная степь была бы сопряжена с опасностью и могла привести к
смерти.

В ясную погоду для тех, кто знаком с тропой, вероятность потерять ее невелика
. На полпути между водотоками проходит горный хребет,
делящий степь пополам в продольном направлении; а на гребне
этого хребта растет дерево, которое видно издалека с обеих сторон.
Гребень не имеет большой высоты и был бы едва заметен, если бы не
общий уровень, с которого он поднимается, простой гребень на равнине, такой
как известно на севере под термином "кот де прери" - титул, дарованный
от охотников французского происхождения.

Дерево стоит одиноко, рядом с крошечным родником, который бьет ключом
между его корнями. Она, стекая струйкой, вскоре оседает в пустыне
песок исчезает в нескольких ярдах от места, где она вырвалась
вперед.

В такой ситуации и дерево, и фонтан кажутся странными; хотя одно
объясняет другое, поскольку первое связано со вторым. Но
для объяснения существования дерева требуется еще один фактор.
Ибо это "тополь" - вид, не встречающийся нигде на той же равнине
; его семя, без сомнения, занесено туда какой-нибудь залетной птицей.
Брошенный рядом с источником в благоприятную почву, он пророс,
напитался и стал высоким деревом. Заметный на много лиг вокруг,
он служит прерийным пиратам указателем, указывающим им путь через
степь; по счастливой случайности он находится прямо на их пути. Это видно
с края усыпанного галькой участка, но только тогда, когда есть
безоблачное небо и яркое солнце. Так вот, один дымчатый, прочие
невидимое, и дерева не отличишь.

За несколько минут грабители остаются остановлено, но без демонтажа.
Сидя в седле, они устремляют свой взор вдоль горизонта на
запад.

Судьба благоволит к ним; как в этом мире слишком часто бывает с
злыми людьми, несмотря на то, что многие утверждают обратное. Солнце пробивается
из-за облака, широко и ярко разбрасывая свои золотые отблески по
поверхности равнины. Только на мгновение, но этого достаточно, чтобы увидеть
тополь, одиноко стоящий на гребне хребта.

"Спасибо Господу за этот проблеск света!" - восклицает Борласс, заметив дерево.
"Теперь, ребята, мы видим наш маяк, и давайте прямо к
IT. Когда у нас есть тар я покажу вам немного спорта как будете делать вы
смейтесь, пока у меня не будет целого ребра слева в ваши тела, ни на кнопки
на вашем пальто--если у вас есть пальто."

С этим абсурдным предчувствием он продвигается вперед - его рассеянный отряд
перестраивается и следует за ним.



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ.

СТЕПНЫЕ СТАДА.

Клэнси молчалив, угрюм, как тигр, только что пойманный и посаженный в клетку. По мере того, как проходят
минуты, и он слушает беззаконную речь своих похитителей, больше, чем когда-либо, он досадует на себя за то, что так покорно подчинился тому, чтобы его схватили.
..........
.

Хотя пока никаких особых бесчеловечности было показано ему, он знает, что есть
очень скоро. Разбойники обменивались грубыми шутками, перешептывались
намеки предупреждают его о каком-то страшном наказании, которое вот-вот будет наложено на
него. Только его природа остается неизвестной.

Он не думает, что они намерены убить его наповал. Он подслушал
один из его охранников, бормоча, что такого нет начальников
намерение, добавив несколько слов, которые делают гарантий мало
утешительный. "Хуже смерти", - это фрагмент нести наказание
зловеще в его уши.

Хуже, чем смерть! Это будет пытка?

За все это время Борласс не заявил о себе и не подал знака
что узнал своего пленника. Но Клэнси может сказать, что он это сделал.
Он увидел это в сатанинском взгляде его глаз, когда они впервые встретились лицом к лицу
. Так, грабитель и старательно держался в стороне от него, на лошадях в
глава строки, заключенные, имеющие место в его центре.

По прибытии в андервуд все спешиваются; но только для того, чтобы утолить свою
жажду, как и жажду их лошадей. Источник неприступен для животных
и требуются кожаные ведра. С этими,
и другим походным снаряжением флибустьеры обеспечены. Пока один
на одной лошади с водопоя, Borlasse обращает в какую-то
расстояние, Маня Чисхолм, чтобы следовать за ним; и на какое-то время кажется,
участвует в заинтересованный диалог, как если бы в дискуссии. Вождь пообещал
своим последователям зрелище, "немного спорта", как он в шутку назвал
это. Клэнси предсказывал пытки, но в своем худшем страхе перед ними
не мог представить ничего более ужасного, чем то, что его ожидает. Это воистину
невообразимая жестокость, достойная дикаря или самого сатаны. Созданный
Чисхолм знает, что, хотя сердце этого преступника ожесточилось, поначалу он
уклоняется от участия в его исполнении - даже осмеливается протестовать.

Но Борласс неумолим. У него нет чувства сострадания к человеку
человек, который когда-то был причиной того, что его заставили морщиться под кнутом.
Его месть неумолима; и он будет удовлетворен, только увидев, как Клэнси страдает изо всех сил.
плоть. С дьявольской изобретательностью он разработал
план для достижения этого намерения и осуществит его, невзирая на последствия.

Так говорит он в ответ на несколько мягкий протест своего
подчиненного.

"Хорошо, Кэп," на поле последнего, уступая: "если вы твердо решили иметь
так, почему, есть. Но пусть это будет немного приватнее, чем ты сказал
. На Макин' это публичное зрелище, и пусть все наши fellars
на ваш предчувствия тоже были, некоторые из них, возможно, не столько насмешило. И кто-нибудь
может потом разболтать об этом таким образом, что это вызовет
неприятности. Оригинальность и спросить о вещи, будь уверен,
внимание тракта, в докладе не будет проходить через весь Техас, как
прерии в огне. Я бы никогда не заснул, пока в доме еще есть согер .
земле; и как пить мы бы рейнджеры и регуляторов горячей
после нас. Tharfore, если вы настаиваете на погребение в-о, возьми меня
советы, и пусть церемонии лишь несколько друзей, как можно
- а секрет, доверенный".

Несколько секунд Борласс молчит, обдумывая то, что сказал Чисхолм
. Затем отвечает:--

"Думаю, ты примерно прав, Люк. Я сделаю, как ты предлагаешь. Лучшим выходом будет
послать парней вперед. С нами могут остаться трое, которым мы можем
доверять - Уоттс, Стокер и Дрисколл. Их будет достаточно, чтобы выполнить
копание могил. Остальные могут отправляться на место встречи. Товарищи!
добавляет он, возвращаясь к своим людям, которые только что закончили поить своих
лошадей: "Я говорил о том, что собираюсь устроить вам здесь одно развлечение. На секунду.
думаю, это лучше отложить, пока мы не доберемся до штаба. Так что садитесь в
седла и скачите дальше, прихватив с собой крикуна.
Другой я сам о себе позабочусь. Ты, Люк Чисхолм, остановиться; С Вт,
Стокер, и Дрисколл. У меня есть причины, чтобы оставаться здесь немного
больше. Мы скоро будем вдогонку, как будто достаточно обогнали вас, прежде чем вы сможете
добраться до ручья. Если нет, то продолжайте в лагерь без нас. Для себя, для мальчиков, раз
больше я предупреждать вас о них ящики открыл. Я знаю, что в них в
доллар. Фернан! ты проследишь за этим.

Полукровка, по привычке неразговорчивый, кивает в знак согласия, Борласс добавляет:--

"Ну, вы, проклятые негодяи! прыгайте в седла и уезжайте. Возьмите с собой
негра. Оставьте белого джентльмена в лучшей компании, как и подобает
ему.

Разразившись хохотом от грубой вылазки, флибустьеры вскакивают на
своих лошадей. Затем, отделив Клэнси от Юпа, они уезжают, прихватив
последнее. На земле остались только вождь, Чисхолм, и
троица, выбранная для участия в какой-то церемонии, таинственно именуемой
"погребение".

В конце концов, его там не должно быть. Поразмыслив, Борласс считает, что это
место не подходит. Могила, которую он собирается вырыть, не должна быть потревожена
, а тело, которое он намеревается похоронить, не должно быть раскопано.

Хотя белый путешественник никогда не проходит мимо этого одинокого дерева, красные путешественники
иногда ищут отдыха в его тени. Вполне возможно, что сюда придет отряд
Команчей; и хотя они дикари, их сердца все еще могут быть
быть достаточно гуманным, чтобы сорвать гнусный план белого человека больше
дикарь, чем они. Для защиты от таких непредвиденных Borlasse имеет
вот его-то меняют в своей программе, что он
Чисхолм, говоря:--

"Я не буду хоронить его здесь, Люк. Может появиться какой-нибудь заблудший краснокожий.
и поможет ему воскреснуть. Клянусь Богом! он не будет, что, пока он
слышит, как труба Гавриила. Чтобы убедиться, что мы должны посадить его в более безопасное
место".

"Мы можем найти безопаснее, кэп?"

"Конечно, можно".

"Но где?"

"Где угодно, только не отсюда. Мы отведем его на некоторое расстояние.,
так что они не смогут увидеть его со стороны источника. Вон там будет достаточно.

Он указывает на часть равнины к северу, добавляя:--

"Все равно, в какую сторону, главное, чтобы мы зашли достаточно далеко".

"Хорошо!" - соглашается Чисхолм, который отбросил свои сомнения по поводу
жестокости того, что они намереваются сделать, и думает только о том, чтобы это было сделано
без опасности.

"Ребята!" - кричит Борласс людям, ответственным за Клэнси. "Приведите вашего
пленника! Мы собираемся немного отклониться от курса ...
небольшая увеселительная прогулка - совсем недолго.

С этими словами он отправляется в северном направлении, почти справа.
судя по тому, что они до сих пор путешествовали.

Проехав около мили, главарь разбойников, все еще ехавший с
Чисхолм, шедший впереди, останавливается, призывая остальных сделать то же самое
также приказывая им спешиться со своего пленника.

Клэнси бесцеремонно выдергивают из седла; и после того, как
ему связали руки и конечности вместе, укладывают распростертым на
земле. Это оставляет их свободными для адских задач, они сейчас
поручил проанализировать. Только один, Уоттс, остается с заключенным;
двое других, по команде шефа, направляются туда, где он и Чисхолм
остановились. Затем все четверо собираются вокруг места, которое он указывает, давая
указания, что им делать.

Острием своего копья Борласс чертит на дерне круг диаметром около
двадцати дюймов; затем велит им копать внутри него.

Стокер и Дрисколл достают свои томагавки и начинают рубить землю.
земля, хоть и твердая, уступает более твердой стали топоров.
изготовленных для раскроя черепов. Когда на них образуется плесень, ее удаляют
Чисхолм удаляет ее широким лезвием своего копья команчей.

Поскольку все жители прерий привыкли делать тайники, они являются экспертами в
это; и вскоре пробить шахту, которая сделала бы честь "кукареканью"
Южноафриканского босса. Это цилиндр глубиной целых пять футов при
диаметре менее двух. До сих пор его назначение не было
объявлено ни Стокеру, ни Дрисколлу, хотя у обоих есть свои
предположения. Они предполагают, что это могила того, кто лежит на земле
его живая могила!

Наконец, сочтя рану достаточно глубокой, Борласс приказывает им прекратить работу.
Указывая на заключенного, он добавляет: "Теперь сажайте свое деревце!
Если оно там не растет, то должно расти ".

Хладнокровное шутку вымогает улыбку у других, как они протекают
для выполнения дьявольских целях.

И они делают это без колебаний, - а с готовностью. Не
один из пяти имеет искру сострадания в его груди, не тот, чье
душа незапятнанным кровью.

Клэнси тащится вперед, и погрузился ногами вперед в полость.
Когда он стоит прямо, его подбородок всего на дюйм или два возвышается над поверхностью
земли. Часть рыхлой земли вдавлена внутрь и утрамбована
вокруг него негодяи плотно ее топчут. То, что остается, они пинают ногами и
разбегаются в стороны; монстр с ужасной насмешкой говорит им сделать
"аккуратную работу".

Все это время Брасфор устраивал дикие демонстрации,
пытаясь освободиться, как будто спасая своего хозяина. Потому что он тоже
связан, привязан к стремени одной из лошадей разбойника. Но
поведение верного животного, вместо того чтобы пробудить в них
сострадание, только усиливает их дьявольское веселье.

Похороны завершены, Борласс делает остальным знак удалиться.;
затем, встав впереди, подбоченившись, стоит Клэнси и смотрит на него
прямо в лицо. Ни одно перо не смогло бы передать этот взгляд. Его можно только
сравнить с взглядом Люцифера.

Некоторое время он молчит, но в тишине ликует над своей жертвой. Затем,
наклоняясь и откидывая назад свою шляпу с пером, он спрашивает: "Ты узнаешь меня,
Чарли Клэнси?"

Не получив ответа, он продолжает: "Ставлю сто долларов против одного, что вы это сделаете
после того, как я расскажу вам небольшую историю, которая относится к одному
обстоятельству, произошедшему двенадцать месяцев назад. Места, о которых
дело было в Nacodosh площади о', не понимаю, зачем меня человек был привязан к
пост--"

"Секли его, как он того заслуживал".

"Ха!" - восклицает Борласс, удивленный, отчасти тем, что его узнали, но не меньше
смелым признанием. "Ты помнишь это маленькое дело? И я
тоже?"

- Совершенно верно, так что можешь не вдаваться в подробности. Ты Джим
Борласс, самая большая скотина и отъявленный негодяй в Техасе.

"Будь ты проклят!" - в ярости кричит негодяй, поднимая свое копье так, что его острие
почти касается головы Клэнси. "Я чувствую желание пронзить этим твой
череп".

"Сделай это!" - последовал дерзкий и отчаянный ответ. Это то, чего Клэнси
желает. Теперь у него нет надежды на жизнь. Он желает, чтобы смерть пришла немедленно.,
и избавить его от долгой агонии, которую в противном случае ему придется вынести.

Быстро поняв, что это и есть его причина, Борласс сдерживает себя и
подбрасывает копье, говоря:--

- Нет, мистер, вы не умрете таким дурацким образом - насколько я знаю, нет. Вы и
ваша держал меня два дня связана, как мученик на костре, чтобы не сказать ничего
о том, что было после. Так что, чтобы компенсировать это, я наложу на тебя заклинание
заточения, которое продлится немного дольше. Ты останешься таким, какой ты есть,
пока канюки не выклюют тебе глаза, а волки не содерут кожу с
твоего черепа - да, пока черви не начнут ползать по твоей плоти. Как ты
тебе это нравится, Чарли Клэнси?

"В прериях Техаса нет ни одного волка или стервятника, уродливее тебя.
Подлый пес!"

"Ах! вы хотите сделать меня сердиться? Но ты не можешь. Я крутой, как
cowkumber--не я? Ваш перхоть случилось, я вижу. Успокойся. Ничего хорошего.
ты возбуждаешься. Полагаю, ты бы хотел, чтобы я плюнул тебе в лицо.
Что ж, вот тебе повод приободриться."

Aпосле этого он наклоняется и делает, как сказано. После совершения
надругательства он добавляет:--

"Почему бы тебе не достать свой носовой платок и не вытереть его. Жаль.
Видеть такого красивого парня с таким лицом. Ha! ha! ha!"

Четверо его сообщников, стоящих в стороне и наблюдающих за происходящим, вторят ему.
дьявольский смех.

"Ну, ну, мой гордый господин;", - резюмирует он, "пусть человек плюнет в вашу
лицо без resentin' это! Я никогда не ожидал увидеть тебя так низко пал.
Унижен по самую шею, по самый подбородок! Ha! ha! ha!"

Снова раздается жестокая кахиннация, которую хором исполняют четверо его последователей.

Подобным образом чудовище продолжает насмехаться над своей беспомощной жертвой; так что
можно было бы предположить, что через некоторое время его злоба иссякнет, а месть насытится.

Но нет - не сейчас. В его колчане все еще есть еще одна стрела - последняя, которую нужно выпустить
, и он знает, что она нанесет более острый удар, чем любая из уже отправленных
.

Когда его люди садятся на коней и готовы уехать, он возвращается к
Клэнси и, наклонившись, шипит ему на ухо:--

- Похоже, тебе будет неплохо побыть здесь одному, а потому оставлю тебя наедине с
твоими размышлениями. Прежде чем расстаться с компанией, позволь мне сказать кое-что, что может
утешу тебя. _дик Дарк заполучил твою девушку; на этот раз она в
его объятиях _!



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ.

БЕСПОМОЩНЫЙ И БЕЗНАДЕЖНЫЙ.

"О Боже!"

Так Чарльз Клэнси взывает к своему Создателю. До сих пор поддерживаемый
негодованием, теперь, когда мучитель покинул его, ужас его ситуации
врезается в его душу во всей своей ужасной реальности, вырывает из
ему молитвенный апостроф.

Стон, так как его взгляд идет поиск по равнине. Нет
ничто не радовало его. Его взгляд охватывает половину круга -
большой круг, такой, какой окружает вас на море; хотя и не такой, как видно с
на палубе корабля, но тем, кто лежит на носу лодки или
плывет на плоту.

Разбойники скрылись из виду, и он знает, что они не вернутся.
Они оставили его умирать мучительной смертью, почти как заживо погребенного
. Возможно, лучше бы он был заключен в гроб; ибо тогда его
страдания скорее закончились бы.

У него нет ни малейшей надежды на помощь. Нет никакой
вероятности, что человеческое существо пойдет этим путем. Это бесплодная пустошь,
здесь нет дичи, способной соблазнить охотника, и хотя через нее проходит тропа,
Борласс с дьявольской предусмотрительностью поместил его так далеко от этого,
что никто, путешествующий по ней, не сможет его увидеть. Он может просто
различить одинокий тополь вдалеке, очерченный на горизонте, как
корабль в море. Это единственное дерево в поле зрения; в других местах даже не один куст
пробить тоска однообразия пустыни.

Он думает, что Симеон Вудли, Нед Хейвуд, и тех, кто может преследовать
расхитители поселения. Но с надеждой, слишком слаба, чтобы быть стоит
занятно. Ибо он был свидетелем меры предосторожности, принятые
грабители, чтобы ослепить их след, и знает, что самый опытный следопыт
не могу обнаружить его. Только случайность могла направить погоню в этом направлении
, если погоня вообще должна быть. Но даже это сомнительно. Ибо
Полковник Армстронг вернул своих дочерей и лишь немного серебра
украденное, поселенцы, возможно, не захотят преследовать воров или отложат
преследование их на какое-то будущее. Клэнси ничего не знает о
кровавой драме, разыгравшейся в Миссии, иначе он не стал бы
рассуждать таким образом. Не зная об этом, он может быть уверен только в том, что Сайм Вудли и
Нед Хейвуд отправится на поиски, но без особой вероятности их
найти их. Без сомнения, они будут искать дни, недели, месяцы, если понадобится.
и со временем, но слишком поздно, обнаружат... что? Его голову--

"Ha!"

Его тягостные размышления прерывает то, что только усиливает
их тягостность: тень, которую он видит, мелькающую по равнине.

Его глаза не следят за этим, но, устремленные вверх, ищут то, что вызывает это.
"Стервятник!" - Кричит он. "Стервятник!"

Мерзкая птица парит в вышине, ее черное тело и широкие расправленные крылья
четко вырисовываются на фоне лазурного неба. Потому что здесь снова ясно, облака и
угрожающий шторм отошел, так и не разразившись. И вот, пока
со скорбью во взгляде он наблюдает за парящей птицей, хорошо понимая
зловещее значение ее полета, он видит другую, и еще одну, и
еще один, пока небосвод не покажется заполненным ими.

Он снова стонет: "О Боже!"

Надвигается новая агония, новый ужас охватывает его. Тщетны попытки
изобразить свои чувства, когда он смотрит на движения стервятников. Они
подобны тем, кто плавает в море среди акул. Ибо, хотя
птицы еще не летят к нему, он знает, что они скоро будут там.
Он видит, как они плывут по спиральным изгибам, снижаясь при каждом обороте,
медленно, но верно наклоняясь все ниже и приближаясь. Он может слышать
шелест их крыльев, подобный вздоху приближающейся бури, с временами
, а затем хриплое произнесение из их глоток - сигнал какого-то
лидер руководит подготовкой к атаке, которая вскоре должна состояться.

Наконец они так близко, что он может разглядеть шерсть на их обнаженных шеях.
шеи ощетинились; кожа покраснела, как от ярости, а клювы,
запятнанный окровавленной плотью какого-то другого банкета, готовящийся к пиршеству
на его. Скоро он почувствует, как они бьют по его черепу, выклевывая
глаза. О, небеса! может ли ужас ощущаться дальше?

Не им. Это не прибавляет ему сил, когда он видит, что птицам,
угрожающим напасть на него, будут помогать звери. Ибо теперь он видит
это. Смешиваясь с тенями, порхающими по земле, находятся вещи
более материальные - тела волков. Как и со стервятниками, сначала
только один; затем два или три; их число с каждым мгновением увеличивается,
пока целая стая хищных животных не соберется на земле.

Менее молчаливые, чем их крылатые союзники - их конкуренты, если уж на то пошло
трапеза. Для койота шумное существо, и тех, кто сейчас монтаж
голова кругом Клэнси-странный взгляд ... и выдавать их трехместный
кора, с ее длительной ноют, в звуке настолько мрачным, что вместо
готовясь к нападению, кажется, что их плач поражение.

Клэнси часто слышал этот крик и хорошо понимает его значение. Это
кажется его предсмертной панихидой. Неудивительно, что, слушая его, он снова взывает
к Богу - призывает Небеса помочь ему!



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ.

КОЙОТОВЫЙ РУЧЕЙ.

Поток течет через canoned канал, берега которого возвышаются три
сто футов над его кроватью. Она представляет собой две скалы, одна стойка
другой, их _facades_ и вполовину не так далеко друг от друга. Грубые, с выступающими скалами
и покрытые шрамами от водной эрозии, они похожи на разгневанных
гигантов с мрачными лицами, выражающими взаимное неповиновение. Местами они
сближаются, почти касаясь; затем, расходясь, огибают противоположные
стороны эллипса; снова смыкаются, подобно изогнутым ручкам штангенциркулей.
Через открывшиеся таким образом пространства пробивается вода, которая теперь устремляется внутрь
бурлящий поток, вскоре мягко извивающийся по лугам, чья яркая
зелень, контрастирующая с мрачным цветом окружающих скал,
создает впечатление пейзажной картины в деревенской рамке.

Путешественник, который попытается следовать по течению ручья, о котором идет речь.
ему придется держаться скал выше: ибо ближе он не сможет подойти.
его русло, глубоко изрезанное. И здесь он увидит только
стерильную безлесную равнину; или, если деревья попадутся ему на глаза, они будут такими, как
но усиливают впечатление стерильности - какой-нибудь мятущийся месквит
кустарники, группы кактусов, возможно, сферической формы
мелокактус, или юкка, с пучками жестких листьев - последние
напоминающие пучки штыков, возвышающиеся над "штабелями" мушкетов на военном плацу
.

Он будет иметь вид пышной растительности, которая "оживляет" долина
сто метров под копытами его коня. Он не сможет даже мельком увидеть
сам ручей; разве что подойдя вплотную к краю
пропасти и вытянув шею. И для этого ему необходимо
отклониться от своего маршрута, чтобы избежать поперечных ручейков, каждый из которых течет
вниз по руслу своего собственного глубоко прорезанного канала.

На юго-западе Техаса много таких ручьев; но один из них, описанный здесь
, называется _Arroyo de Coyote_ - Англичанин, "Ручей Койота" - a
приток реки Колорадо.

Частично она образует западную границу плоскогорья, уже известную
читателю, частично пересекая ее. Приближаясь к ней со стороны Сан
Стороне Сабы, есть участок в двадцать миль, где его русло недоступно
добраться до него можно только по единственному боковому ущелью, ведущему к нему на
прямые углы, вход в которые скрыт толстым слоем
колючие мескитовые деревья. В других местах путешественник может оказаться на краю обрыва
, но не может спуститься к краю ручья. Он может увидеть его
далеко внизу, бегущим среди деревьев всех оттенков зеленого, от самого чистого
изумрудного до темно-оливкового, здесь по прямой, там извилистым, как
скользящая змея. Птицы с блестящим оперением порхают среди
листвы на его берегах, некоторые резвятся в его прозрачных волнах;
одни оглашают долину своими мелодичными трелями, а другие
наполняют ее резкими криками. Сгораю от жажды и теряю сознание.
от усталости он устремит взгляд на блестящую воду, чтобы подвергнуться
пыткам, как Тантал, и различить прохладную тень, не имея возможности
дать отдых своим усталым конечностям под ней.

Но редок путешественник, который когда-либо забредал на утесы, окружающие Койот-Крик
: еще реже встречаются те, кому довелось спуститься к
дну, по которому он извивается.

Некоторые, тем не менее, сохранились, о чем свидетельствуют человеческие знаки, наблюдаемые на берегу ручья
, чуть ниже того места, где боковой овраг ведет вниз. Там
скалы, расходящиеся и снова сближающиеся, окружают долину яйцевидной формы.
очертания, по большей части заросшие ореховыми деревьями пекан. С одной стороны от него
находится густая зонтичная роща, в пределах которой видны несколько стоящих палаток
. Они имеют грубое описание, частично покрыты шкурами
животных, частично обрезками старого холста, кое-где дополненного куском
одеяла или литого плаща. Никто не примет их за палатки
обычных путешественников, хотя они также не похожи на вигвамы
кочевых аборигенов. Кому же тогда они принадлежат?

Если бы присутствовали их владельцы, не возникло бы никаких трудностей с ответом на этот вопрос.
вопрос. Но это не так. Ни снаружи, ни внутри, это душа
видел. Ни близко. Вокруг не видно ни одной человеческой фигуры; ни один
голос мужчины, женщины или ребенка не разносится по долине. И все же
здесь есть все свидетельства недавнего заселения. На открытом центральном пространстве
зола от огромного костра все еще горячая, хворост наполовину сгорел и
едва ли перестал дымиться; в палатках лежат инструменты, утварь,
и провизия - бутылки и банки с ликером, оставшиеся откупоренными, с запасами
неиспользованного табака. Что может быть лучшим доказательством того, что они существуют лишь временно
покинутые и не брошенные? Несомненно, их владельцы, будь то белые люди
или индейцы, намерены вернуться к ним.

Едва ли нужно объяснять, кто это. Достаточно сказать, что Койот-Крик
является штаб-квартирой пиратов прерий, которые напали на поселение Сан-Саба
.

Как только солнце начинает клониться к западному горизонту,
те из них, кого послали вперед, прибывают на место встречи; вождь с
Чисхолм и трое других, еще не подошедшие.

Войдя в лагерь, они освобождают своих лошадей от драгоценного
грузы. Затем, расседлав, отведите их в грубо сооруженный "загон"
среди деревьев. Набор прутьев, служащих воротами, предохраняет животных
от блуждания.

Выполнив эту простую конюшенную обязанность, мужчины расходятся по палаткам,
вновь разжигают костер и приступают к приготовлению пищи. На этом, все
достаточно голодны, и у них достаточно средств, чтобы удовлетворять свои аппетиты.
Есть среди них искусные охотники, и доходов от погони, что
вышел перед началом их менее невинное поручение, не видно
свисающие с деревьев, в виде ветчины и окорока медведя из
оленина. Их снимают, насаживают на вертел, и вскоре они обжариваются в пламени костра.
пока разбойники собираются вокруг с ножами в руках, каждый из них
намеревается разделать для себя.

Как они собираются начать их гомерический трапезы, Borlasse и
другие подъедут. Спешившись и шагая среди палаток, вождь
вопросительно оглядывается по сторонам, его взгляд вскоре сменяется разочарованием.
Того, что он ищет, здесь нет! "Куэнтрел и Босли, - спрашивает он, - не
они попали сюда?"

"Нет, capting", - отвечает один. "Их нету, показали еще".

"И вы ничего о них не видели?"

"Ничего особенного".

Его глаза загораются гневным подозрением. Он снова сомневается в верности
Дарка, или, скорее, теперь он уверен, что лейтенант - предатель.

Произнеся страшное ругательство, он заходит в свою палатку, уводя с собой Чисхолма.


- Что это может значить, Люк? - Спрашивает он, наливая в бокал бренди и
залпом осушая его.

- Повесился, если я могу судить, кэп. Похоже, ты был прав, предположив, что
они уводят нас от ответственности. И все же это тоже странно, куда они могли пойти,
и почему они должны ".

"В причине нет ничего странного; это достаточно ясно, чтобы
я. Я подозревал, что Ричард Дарк, Алиас Фил Квантрелл, когда-нибудь сыграет со мной.
однажды я солгал, хотя и не ожидал, что это произойдет так скоро. Он не хочет, чтобы его
красавицу приводили сюда, чтобы кто-нибудь из парней не увлекся
она. Это одна из причин, но не вся. Есть еще один - для такого человека, как
он, почти такой же сильный. Он богат, leastaways его отец, он может получить
как много о' стариком как хочет,--придется все это время. Он
догадывается, что я намеревался надавить на него; и в этом он был прав, потому что я
так и сделал. Я бы поставил на то, что это главное, что побудило его отделаться от
нас."

"Чертовски злую шутку, если он есть. Вы gied его защиту, когда он был
гонится полиция, а теперь..."

"Теперь ему это не понадобится; хотя он этого не знает; не может, я думаю. Если бы
он только знал, что он, в конце концов, не убийца! Послушай, Люк, он еще может объявиться
. И если так, то, хоть убей, ты не должен говорить ему, кто это был.
мы зарылись в землю там, наверху. Я заботился, чтобы не позволить какой-либо из них
слышать свое имя. Ты единственный, так как знает его".

"Вы можете доверять мне, кэп. Слово "Клэнси" не пройдет сквозь мои зубы,
пока ты не позволишь мне произнести его.

"Ха!" восклицает Borlasse, вдруг ударил с опаской. "Я никогда не
подумал мулат. Возможно, он его выпустил?"

"Однако, возможно, он этого не сделает!"

"Если нет, то не сделает и сейчас. Я позабочусь о том, чтобы у него не было такого шанса".

"Как ты можешь помочь этому? Вы не собираетесь убивать его?"

"Еще не было; тар золотой _egg_ в том, что гусь. Его молчание может быть
обеспечено без resortin' на что. Он, должно быть отделено Кеп-Гаитиен из
другим".

"Но некоторые из них придется ухаживать за ним, или он может отрезать от
нас".

"Фернандес будет это делать. Я могу доверить ему имя Клэнси, - с
что угодно. Выскользни, Люк, и посмотри, есть ли это у них среди них. Если
есть, то все кончено, пока идет эта игра. Если нет, я все улажу
чтобы, когда мы потратим серебро Моншира Дюпре, мы могли
по-прежнему выписывать чеки на банк Сан-Антонио, подписанные Эфраимом Дарком.

Чисхолм повинуется и приносит удовлетворительный отчет.

"Ребята ничего не знают ни об имени Клэнси, ни о том, как мы от него избавились. В
курс, Уоттс, Стокер и Дрисколл ничего не сказали по этому поводу.
Остальным они сказали, что мы отпустили его, не желая задерживать; и что
ты всего лишь хотел, чтобы желтый парень прислуживал тебе.

"Хорошо! Сходи еще раз и приведи сюда Фернандеса".

Чисхолм снова выходит из палатки, вскоре после того, как возвращается в нее,
полукровка следует за ним.

"Нанди", - говорит Borlasse; называя последнего по имени взаимно
понял. "Я хочу, чтобы ты взял на себя, что мулат, и держать его в
под глазом. Никогда никому не давайте какой-либо из мальчиков пришел достаточно близко, чтобы держать
слова с собой. Ты иди, люк, и отдавать им приказы они не должны."
Чисхолм уходит в отставку.

- И, Нэнди, если негр назовет какое-нибудь имя - возможно, это будет имя его хозяина
- имей в виду, это никому не должно повторяться. Ты понял
меня?

- Я верю, _капитан_.

- Все спокойно. Я знаю, что могу на тебя положиться. А теперь к своим обязанностям.

Не сказав больше ни слова, неразговорчивый метис выскальзывает из палатки,
оставляя Борласса в одиночестве. Разговаривая сам с собой, говорит он :--

"Если Куэнтрел стал предателем, тар не угловая в Техасе какая он
быть в безопасности от моей мести. Я убью щенка, как делал до сих пор.,--
собака благороднее, чем он. А для милой Джесси Армстронг у него будут
сильные руки, которые смогут удержать ее подальше от меня. Клянусь небесами! Я еще обниму ее
. Если нет, пусть ад заберет меня!"

Таким кощунственным образом выдавая себя, он хватается за бутылку с
бренди наливает новый бокал и, выпив его залпом, садится за стол, чтобы
поразмыслить над следующим шагом, который необходимо предпринять.



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ.

ТРАНСФОРМАЦИЯ.

Ночь расправила свои завесы соболя над пустынной равнине, темнее в
глубокая пропасть, через которую бежит Койот-крик. В
лагере пиратов прерий достаточно света; большой костер, разожженный для
приготовления их ужина, все еще горит, постоянный запас смолистой
сосновые сучки поддерживают пламя, которое освещает большой круг
вокруг. Рядом с ним группами сидят около десятка мужчин, некоторые
игральные карты, другие праздно разгуляться. Никто не мог предположить, что их
же видел там, но за несколько часов до того; не существует подобие
среди них Индийский. Вместо этого все они белые люди и носят
одежду цивилизации; хотя редко кто из них одет одинаково. Есть
куртки из джинсовой ткани Кентукки, из домашней ткани в медную полоску, из одеяльной ткани
трех цветов: красного, синего и зеленого; есть коричневые блузки
лен и оленья кожа, окрашенные кизиловой тиной; есть креольские куртки из
Аттакапас "хлопковый" и мексиканские из хлопкового вельвета. Похожие
разнообразны головные уборы, штанины и обувь для ног. Здесь представлены шляпы любой формы
и рисунка; панталоны самого разного покроя и материала, большинство из которых заправлены
в сапоги с голенищами разной длины, от щиколоток до середины бедра.
Только в нижней одежде есть что-то похожее на единообразие; девять из
десяти носят рубашки из алой фланели - мода фронтира.

Незнакомец, войдя в лагерь, теперь, полагаю, его обитатели, чтобы быть
партии охотников; знакомство с обычаями Юго-Западная
В Техасе, может их произносить _mustangers_-мужчины, которые зарабатывают себе на жизнь
отлов и приручение диких лошадей. И если бы тех, кто сидит у костра, спросили
об их призвании, таким был бы ответ.--В их
палатках находятся все принадлежности, используемые в этой погоне; лассо для
поимки лошадей; недоуздки и уздечки для их удержания; удила для
ломка и тому подобное; в то время как поблизости находится "загон", в котором можно держать
животных, когда их поймают.

Все фальшивое! Среди этих людей нет ни одного настоящего мустангера, ни одного
который не был бы грабителем; едва ли найдется тот, кто мог бы положить руку на сердце,
и скажите, что он никогда в своей жизни не совершал убийства!
Ибо, хотя внешне они изменились с тех пор, как их видели в последний раз, это те же самые люди, которые
вошли в лагерь, нагруженные деньгами Луиса Дюпре - только что после резни
его рабов. Трансформация произошла сразу, как они вырвали
поспешный прием пищи. Затем все поспешили к ручью, прихватив с собой куски
мыла; и, окунувшись в воду, смыли краску с рук и
лиц.

Индийский костюм не только отброшены, но выделяется, со всеми
ее оборудования.

Если лагеря были сейчас обыскали, нет окрашенных перьев будет найден;
никаких бус или поясов из вампума; никаких набедренных повязок, луков или колчанов; никаких
томагавки или копья. Все они были "припрятаны" в пещере среди скал.;
они останутся там до тех пор, пока не понадобятся для какого-нибудь будущего мародерства или резни.

Собравшиеся у костра флибустьеры вовсю веселятся.
Доллары поделены, и у каждого свои тысячи. Те, кто у карт
, недовольны, но жаждут большего. Они станут богаче или
беднее. И скоро; играя в "покер" по пятьдесят долларов за "анте".

Игроки и зрители одинаково курят, пьют и веселятся. У них нет
теперь ни страха, ни малейших опасений. Если их преследуют, преследователи
не могут найти дорогу к ручью Койот. Если бы они это сделали, что бы они там увидели
? Конечно, не краснокожих дикарей, которые разграбили Сан
Миссия Саба, но группа невинных охотников на лошадей, все техасцы.
Единственный, кто похож на индейца среди них, - полукровка Фернан.
Но он также претерпел такие метаморфозы, что его покойный хозяин не смог
узнать его. Остальные превратились из краснокожих в белых;
наоборот, он, по всей видимости, стал чистокровным аборигеном.

Уверены в своей безопасности, потому что не знают о том, что произошло
под живым дубом они и не мечтают, что один из их сообщников окажется
в ситуации, когда он будет вынужден рассказать историю, которая наверняка сорвется
их хорошо выстроенная схема рушит все, как карточный домик.
Точно так же они не знают о том откровении, которое мог бы сделать их собственный пленник,
мулат. Они предполагают, что он и его хозяин - всего лишь двое.
случайно встреченные путешественники, не имеющие отношения к Сан
Поселенцы Саба. Борласс лучше информирован об этом, хотя и не
знает всего. Он считает, что Клэнси был _путешественником_ нового
урегулирование, но не достигнув его. Теперь он никогда его не достигнет.

В надежде получить более ясный взгляд на многие вещи по-прежнему затуманен,
в то время как его последователи вовлечены в свои игры, он стремится шатер
что Юпитер был предан, и где он теперь находится под
наблюдение-полукровка, Фернан.

Заказ метисов на пенсию, то он ставит пленника через курс
допрос с пристрастием.

Мулат-человек не обычный интеллект. Он имел несчастье
родиться рабом, с кровью свободного человека в жилах; что,
пробудив в нем недовольство своей позорной участью, в конце концов, вынудил его
стать беглецом. С тонкостью, отчасти инстинктивный, но укрепился
многие актом несправедливости, он угадывает объект грабителя
визит капитана.

Не много ли последний принять его, вопрос, как он может. Юп ничего не знает
ни о каком Филе Квантрелле, ни о каком Ричарде Дарке. Он раб
молодого джентльмена, которого с ним разлучили. Он не делает никаких
попыток скрыть имя своего хозяина, зная, что Борласс уже
знаком с Клэнси и, должно быть, узнал его. Они были на
их путь присоединиться к колонии полковника Армстронга с группой из
Штатов. Они пришли из Колорадо накануне вечером, разбили лагерь в районе
подножия Сан-Саба, где, по его мнению, они все еще находятся. Ранним утром
его хозяин ушел из лагеря на охоту, и гончая выследила
в овраге медведя. Вот почему они оказались на верхней равнине; они
пытались найти след медведя, когда его поймали.

Мулат не испытывает особой симпатии к своему хозяину, от которого он перенес
много жестоких побоев. В доказательство он велит главарю разбойников явиться
его рубашку и посмотрите, какие царапины остались у него на спине от воловьей кожи.
Борласс - делает это; и, конечно же, есть шрамы, чем-то похожие
на те, что он носит сам.

Если не жалость, то зрелище порождает своего рода грубое сочувствие, подобное тому, которое
осужденный испытывает к своему товарищу; эмоция, вызванная масонством
преступления. Юпитер заботится о том, чтобы укрепить его, твердить о жестокости
его учитель-больше, чем намекая на то, что он хотел бы уйти от него, если любые
другой бы, но покупать его. Действительно, он был бы готов сбежать, если бы увидел
такую возможность.

"Не беспокойтесь об этом", - говорит бандит, когда интервью
подходит к концу. "Может быть, я сам вас угощу. Во всяком случае, мистер
Клэнси, скорее всего, больше не будет тебя пороть. Как ты смотришь на то, чтобы я был твоим
хозяином?

"Я был бы очень рад, босс".

"Ты готов позаботиться о лошадях?"

"Именно для этого массер Клэнси меня и держал".

"Ну, он отправился в поселение без тебя. Раз уж он так беспечно тебя бросил
, ты можешь остаться с нами и присматривать за моей лошадью.
Это то же самое, к чему ты привыкла. Я поменялся местами с твоим хозяином
перед тем, как мы расстались.

Юп знает, что великолепный скакун Клэнси в лагере. Через
Щель в палатке он увидел, как в нее въехал конь с Борлассом на спине.;
удивляясь, почему его хозяина не было рядом, и что они с ним сделали.
Он не верит в рассказанную ему историю, но опасается, что все обстоит совсем иначе.
Не стоит показывать это, и, скрывая свое беспокойство, он отвечает:--

"Хорошо, масса. Я стараюсь делать все, что в моих силах. Надеюсь, ты не знаешь, где именно
мы наткнемся на массера Клэнси. Если он меня увидит, то наверняка получит меня обратно, и
тогда я сделаю все как надо. Он ужасно выпорол меня.

- Тебе ничего не угрожает. Я позабочусь о том, чтобы он никогда больше не увидел тебя.

"Сюда, Нэнди!" - говорит он метису, которого позвали обратно. - Ты можешь снять
веревки со своего пленника. Дай ему что-нибудь поесть и попить.
Обращайся с ним так, как обращались бы с кем-нибудь из нас. С этого времени он будет таким
форрард. Выкладываю buffler кожи, но и подарить ему кусочек одеяла для его
кровать. Же время, в целях безопасности, присмотри за ним."

Предостережение произносится _sotto voce_, чтобы заключенный его не услышал
. После чего Борласс оставляет их вдвоем, поздравляя
сам на выгодных спекуляциях, которые он сделает, не заставляя Юпа
ухаживать за его лошадью, а продавая его как раба первому встречному, желающему
купить его.

В красивой, крепкой мулатке он видит тысячу долларов наличными - вскоре.
как только ему удается наткнуться на плантатора хлопка.



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ.

МЕТИС И МУЛАТКА.

Пока их главарь допрашивал своего пленника, грабители
сидя у костра, продолжали играть в покер и пить виски
.

Борласс, присоединяясь к разгулу, приказывает принести бренди из своего
палатка, и свободно распределяется вокруг. Он и сам много пьет; отчасти
чтобы отпраздновать такое грандиозное завершение дела, но
в такой же степени, чтобы заглушить свое разочарование по поводу того, что пленники еще не прибыли
в.-Алкоголь оказывает свое действие; и вскоре вновь зажигает надежду, которая
Чисхолм подбадривает, говоря, что все еще будет хорошо, и пропавшие без вести
объявятся, если не этой ночью, то завтра.

Несколько успокоенный этим ожиданием, Борласс проникается духом времени
и становится веселым и неистовым, как любой из его коллег.
подчиненные. Карты отброшены в сторону, игра прекращена; вместо этого
рассказываются грубые истории и поются песни, годные только для ушей такой
забытой Богом команды.

Сатурналии подходят к концу, когда все становятся настолько опьяненными
они не могут ни рассказать историю, ни спеть песню. Затем некоторые, пошатываясь, идут к своим
палаткам, другие падают прямо там, где сидят, и крепко засыпают.

К полуночи ни один из них не просыпается, и в лагере воцаряется тишина,
только то тут, то там пьяный храп нарушает его покой.

Огромный центральный костер, вокруг которого некоторые остаются лежать ничком, горит
горит, но больше не горит. Некому присыпать его смолистыми
сосновыми сучками. Внутри палаток также погашен свет - весь
кроме одного. Это грубая кожаная накидка, которая укрывает метиса и
мулатку. Два полукровки, разного происхождения, еще не проснулись и
сидят. Они также пьют, дружат друг с другом.

Фернан поставляет спиртное свободно и не скупясь. Притворяется
дружить с Новой Конфедерации, он наполнил второй бокал в
не менее половины-результат раз, делая то же самое со своим. Оба имеют
опустошил их с такой же быстротой, и все же ни один из них, кажется, нисколько не преодолен.
Каждый считает другого самым тяжелым участником пьянки, с которым он когда-либо сталкивался
; удивляясь, что он не мертвецки пьян, хотя и зная, почему он такой
сам трезвый. Испанский мох, сорванный с соседних деревьев и
усеявший пол палатки, мог бы рассказать - если бы обладал даром речи.

Юпитер имеет много веселье виски в лесах Миссисипи, но
он никогда не сталкивался с _convive_ кто мог стоять так много, и
до сих пор сохранить свой язык и сиденье. Что это может означать? Является метисом по
живот изготовлен из стали?

Хотя Фернан озадачен и отчаялся напоить его.
объяснение напрашивается само собой. Возможно, его товарищ по выпивке
притворяется, как и он сам?

Делая вид, что выглядывает из палатки, он отводит глаза так далеко,
что спереди видны только их белки. Но
достаточно раскрыта сетчатка, чтобы получить изображение сзади;
на этом изображении метис наклоняет свою чашку и проливает ее содержимое
среди мха!

Теперь он знает, что за ним наблюдают, а также охраняют. И у его
бдительного стража, похоже, есть только один способ сбить себя с толку.

Когда мысль об этом проносится в его мозгу, в его глазах вспыхивает
лихорадочный огонек, такой, какой бывает, когда кто-то намеревается напасть исподтишка, и с
решимостью убить. Ибо он должен либо убить человека, стоящего рядом с ним,
либо отказаться от того, что для него дороже такой жизни - от своей собственной
свободы.

Возможно, его любимый хозяин все еще жив, и есть шанс помочь
ему. Если он мертв, он найдет его тело и предаст его земле. Он помнит
обещание, которое они дали друг другу тем утром - выстоять и
пасть вместе - он выполнит свою часть этого. Если Клэнси пал,
другие тоже погибнут; в конце концов, если понадобится, и он сам. Но не раньше, чем
он осуществит или попытается осуществить ужасную и кровавую месть. К
этому он обязал себя клятвой, данной в тайных уголках
своего сердца.

Его прелюдия близка, и смерть индейца-полукровки должна
начать это. Ибо беглый раб знает, какую роль сыграл этот мерзкий каитифф
, и без колебаний убьет его, тем более что сейчас это является
неумолимой необходимостью. Он лишь ждет удобного случая - уже некоторое время
ищет его.

Наконец он предоставляется. Внезапно оборачивается и обнаруживает метиса в своем
акт обмана, он со смехом спрашивает, зачем ему практиковать такой трюк
. Затем наклоняется вперед, как бы желая убедиться в этом, видна его правая рука.
он делает выпад с чем-то блестящим в руке. Это лезвие
охотничьего ножа.

В одно мгновение рука отводится назад, блеск с клинка исчезает,
стирается кровью! Ибо удар пришелся между ребер и в самое сердце
метиса; который, соскользнув со своего места, падает на пол,
даже не застонав!

Хватаю пистолет Клэнси, который, по всей вероятности, находится в палатке, а затем дую
выключив свет, мулат уходит, оставляя за собой только мертвое тело
.

Оказавшись снаружи, он осторожно оглядывает лагерь, осматривая
палатки и землю рядом с ними. Он видит большой костер по-прежнему красный,
но не флеймить. Он может различать фигуры людей, лежащих вокруг, все
из них, для него к счастью, спал.

Шагая, как по яйца, и сохраняя, насколько возможно в тени, он
темы свой путь через палатки, пока он не вполне ясны
лагерь. Но он не идет прямо. Вместо этого он делает
переходим на другую сторону, где Брасфорт привязан к дереву. Удар
его красного клинка освобождает собаку, которая следует за ним молча, как будто
зная, что это необходимо.

Затем в загон, где загнаны лошади.

Подойдя к ограде, он находит прутья и, остановившись, произносит несколько слов
вполголоса, но достаточно громко, чтобы его услышали животные внутри.
Как будто это была каббалистическая речь, один отделяется от остальных и
подходит к нему. Это конь Клэнси. Выступающие мягкая
морды через перила, он гладит руку мулата, который вскоре
после придерживает за чуб. К счастью, седла рядом,
верхом на заборе, с уздечками, подвешенными к ветвям дерева.
Юпитер легко распознает тех, кто сам находится в поиске, и вскоре имеет
лошадь сбруе.

В длину он приводит животное не монтаж, пока он стоит в стороне от
лагерь. Затем, осторожно взбираясь в седло, он продолжает,
Brasfort после, человек, лошадь и собака, не делая больше шума, чем если бы все
трое были лишь тени.



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ.

ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ПУТНИК.

Бледный, дрожащий, со стучащими зубами Ричард Дарк просыпается от своего
пьяный сон.

Он видит, что его лошадь привязана к дереву, как он его оставил, но делает неистовые
попытки освободиться. Потому что койоты крадутся по роще,
и их крик будоражит животное. Именно это разбудило
спящего.

Он вскакивает на ноги в страхе, хотя и не от волков. Их
Близость не имеет никакого отношения к дрожи, которая проходит по его телу
. Это происходит от опасения, что он сам проспал, и
что тем временем его сообщники прошли мимо этого места.

Сейчас средь бела дня, в небе яркое солнце; хотя это он
не может видеть сквозь густую листву вмешательства. Но его часы
скажи ему время. Он берет его и смотрит на циферблат. Руки
по-видимому, не двигаться!

Он подносит его к уху, но не слышит тиканья. Теперь он вспоминает, что
забыл завести его прошлой ночью. Он разрядился!

Поспешно пряча его в карман, он выходит на открытое место, откуда ему
открывается вид на солнце. Судя по высоте солнца над горизонтом, насколько он может судить,
Должно быть около девяти утра. Эта точка, как он
полагает, установилась, что, напротив, не снимает его опасений, но
увеличивает его. Возвращающиеся мародеры вряд ли задержались бы так сильно.
опаздывают? По всей вероятности, они уже прошли.

Как он может быть уверен? Его осеняет мысль: он выйдет на
равнину и посмотрит, сможет ли различить их следы. Он делает это, продолжая подниматься
на вершину перевала. Там он находит доказательства, чтобы подтвердить его
страхи. Рыхлый дерн вокруг головы ущелья рвали и топтали
копытами многих коней, все ушли на равнину. Грабители
вернулись на место встречи!

Поспешив обратно к своей лошади, он готовится пуститься в погоню.

Ведя животное к краю рощи, он сталкивается с тем, что
вызывает новый трепет страха в его сердце. Солнце светит ему прямо в лицо.
Но не так, как когда он смотрел на него в последний раз. Вместо того, чтобы встав
высшее, теперь ближе горизонт!

"Великий Бог!" восклицает он, как правда вырывается на него. "Оно садится,
не встает; вечер вместо утра!"

Прикрывая глаз раскрытой ладонью, он смотрит на золотой шар во взгляде
сбитый с толку. Совсем скоро, пока не убедишься, что солнце садится и приближается ночь.

Сделанный вывод полон зловещей последовательности. Начинается не один
взбрело ему в голову, чтобы встревожить его. Он мало знаком с тропой к
Ручью Койот и, возможно, не сможет ее найти. Кроме того, грабители
некоторые из них преследовал, и Вудли Симе будет один из преследователей;
Босли вынуждены проводить их, насколько он может. Возмущенных поселенцев мая
в любой момент появится скоро перевал!

Он поглядывает с опаской к нему, потом по равнине.

Теперь его лицо обращено к солнцу, нижняя часть которого едва касается горизонта
красный круглый шар проступает на гладкой поверхности, как над
поверхностью спокойного моря.

Он считает, направлять его ход. Он знает, что место для палатки на
Койот-крик находится к западу от того, где он находится.

Наконец, приняв решение, он ставит ногу в стремя, вскакивает
в седло и, пришпорив, уезжает, оставляя рощу блэкджеков позади.

Он не уходит далеко, прежде чем становится неуверенным в своем курсе.
Солнце садится, оставляя небесный свод во тьме, и только
несколько последних задерживающихся лучей освещают его западный край. Они становятся все слабее и
слабее, пока вокруг
кольца горизонта практически не можно заметить никаких различий.

Теперь он едет в сомнении, угадывая направление. Разглядывая звезды, он
ищет Полярное созвездие. Но тем временем над равниной поднялся туман
и, расползаясь по северному небу, скрыл его.

В разгар его недоумение, кажется, что Луна; и принимая подшипники
это, он еще раз делает Запад.

Но есть и кучевые облака в небе; а эти, когда-либо и Анон
перемещаясь на Луну, заставить его тянуть вверх, пока они не уйдут.

В длину он выступает с длительным интервалом свет, во
которые он ставит свою животную ее лучшей скоростью, и достижений много миль в
то, что он считает правильным направлением. Пока что он не встретил
ни одного живого существа, ни какого-либо объекта. Он в надежде получить видимости
из одинокое дерево; ибо за ней след в Койот-крик-это легко
принято.

При сканировании гладь и лунную он описывается группу фигур;
очевидно, четвероногие, хотя он не может сказать, какого вида. Они
кажутся слишком крупными для волков, и все же не похожи на диких лошадей, оленей или
буйволов.

Подойдя ближе, он обнаруживает, что это всего лишь койоты; пленка,
преломляющая лунный свет, ввела его в заблуждение относительно их размера.

Что они могут там делать? Возможно, собрались вокруг какого-нибудь животного
они выследили и убили - возможно, остророгую антилопу? Это
он приближается к ним без какой-либо цели. Он делает это только потому, что
они находятся на линии его маршрута. Но дойдя до места, где
они собрались, он видит что-то возбуждают его любопытство, в
же время, непонятно все терялись в догадках, что это может быть. О его пришествии
ближе, шакалы разбегутся врозь, выставляя его на вид; потом, лопинг
и оставить все это позади. Что бы это ни было, это явно приманка
это объединило хищных зверей. Это не мертвое тело
оленя, антилопы или животного любого другого вида; но предмет округлой формы,
посаженный на короткий черенок или ножку.

"Что это, черт возьми?" Спрашивает он себя, сначала останавливаясь, а затем
устремляясь к нему. "Больше всего на свете похоже на человеческую голову!"

В этот момент луна, испускающая один из своих самых ярких лучей, показывает
объект еще четче, заставляя его добавить с восклицанием: "Клянусь небесами, это
голова!"

Еще мгновение, и он видит лицо, от которого кровь возвращается к его сердцу.
сердце почти замораживает его в венах.

Пораженный ужасом, он поводья вверх, увлекая коня на корточках; и
в этом отношении остается, его глаза катятся, как будто они начинают
из их гнезд. Затем, выкрикивая слова: "Великий Боже, Клэнси!"
сопровождаемые диким воплем, он разворачивает лошадь и
машинально пришпоривает, придавая ей отчаянную скорость.

В своем стремительном бегстве он слышит крик, доносящийся словно из-под земли
произнесенное им собственное имя, а после него слово "убийца!"



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ.

ЧАСЫ АГОНИИ.

Буквально из-под земли возник этот крик, так напугавший Ричарда Дарка;
с тех пор, как это пришло от Чарльза Клэнси. На протяжении всего дня длиной в жизнь, вплоть до
середины ночи, он испытывал невыразимые мучения.

Только с но присутствие враждебных существ--волки
угрожать грызть кожу с его черепа, и стервятники, готовы рвать его
глаза из орбит.

Почему он не сошел с ума?

Бывают моменты, когда дело доходит до этого слишком близко, когда его рассудок
почти лишен опоры. Но он мужественно борется с этим; вдумчиво,
полагаясь на Того, чье имя он повторял с молитвой
призываемый. И Бог, в Своей милости, посылает ему что-то, чтобы поддержать его -
воспоминание. В самый отчаянный час он вспоминает одно обстоятельство,
казавшееся благоприятным, но которое в сумятице мыслей, вызванной
такой чередой сцен, ускользнуло от него. Теперь он вспоминает о
другом человеке, найденном вместе с Дарком под живым дубом. Босли будет
способен вести преследующую группу, и под контролем Вудли будет
вынужден это делать. Он может привести их прямо к месту встречи с
грабителями; где Клэнси может не опасаться, что они все уладят
удовлетворительно. Там, узнав, что с ним сделали, они
не теряя времени, пришли бы за ним.

Этот ряд предположений, достаточно рациональных, восстанавливает его надежды, и снова
он верит, что есть шанс получить помощь. Сколько времени?
он в основном обеспокоен. Они могут прийти слишком поздно?

Он сделает все, что в его силах, чтобы не отставать; продержится столько, сколько сможет продлиться сама жизнь
.

Приняв такое решение, он предпринимает новые усилия, чтобы отбиться от волков и
напугать стервятников.

К счастью для него, первые - всего лишь койоты, вторые - индейки.
канюки - трусливые существа, пугливые, как зайцы, за исключением случаев, когда добыча
беспомощна. Они не должны знать, что он такой; и чтобы обмануть их, он
качает головой, закатывает глаза и кричит на самой высокой ноте своего
голоса. Но только через определенные промежутки времени, когда они кажутся слишком угрожающе близкими.
Он знает о необходимости экономить свои крики и жесты. При слишком
частом повторении они могут перестать приносить ему пользу.

В течение дня ему приходится иметь дело с двойным врагом. Но ночь
избавляет его от птиц, оставляя только зверей.

Он получает мало пользы от перемены; ибо койоты, но шакалы
при дневном свете ночью становятся волками, ободренными темнотой.
Кроме того, они слишком долго смотрели на странную вещь и
слушали крики, которые исходили от нее, не получая
вреда, чтобы бояться ее по-прежнему. Пришло время для нападения.

Сливая свои неземные ноты в один грандиозный хор, они смыкаются вокруг,
наконец, решившись на штурм.

И снова Клэнси взывает к Богу - к Небесам, чтобы они помогли ему.

Его молитва услышана; ибо то, что он видит, кажется ответом на нее. Луна
она низко опущена, ее диск прямо перед его лицом, и на равнину
между ними проецируется тень, достигающая его подбородка. В то же время,
он видит то, что это создает - человека верхом на лошади! Одновременно он
слышит звук - топот копыт по твердому дерну.

Поймавшие его койоты тоже пугаются, меняют позу
нападения и опускают хвосты к земле. Когда темнеющая тень
над ними говорит о приближении всадника, они разбегаются в
отступлении.

Клэнси издает радостный возглас. Он собирается окликнуть
приближается к Норвежцу, когда его обуревают сомнения.

"Кто бы это мог быть?" спрашивает он себя со смешанной надеждой и опасением.
"Вудли не пришел бы таким образом, один?" Если бы не некоторые
поселенцы, По крайней мере, сделали бы вместе с ним? Кроме того, есть
дефицитным для них время достигли миссию и вернулся. Это
не может быть. Юпитер? Он сбежал из-под стражи "команды "
вне закона"?

Клэнси привык видеть мулата верхом на муле. Этот человек едет верхом на
лошади и в остальном не похож на Юпитера. Это не он. Кто,
потом?

Все это время всадник приближается, хотя и медленно.
Когда впервые услышал, бродяга сказал ему, идет вскачь; но он
убавил скорость, и в настоящее время является подход, судя по всему с осторожностью, так как если
проводил рекогносцировку. Он видел издали шакалы, и приходит, чтобы увидеть, что они
собрались около. Когда они отошли, Клэнси может заметить, что
глаза незнакомца устремлены на его собственную голову, и что он
очевидно, озадачен, пытаясь понять, что это такое.

На мгновение мужчина останавливается, затем идет дальше, подходя все ближе и
ближе. Луна у него за спиной, и его лицо в тени, и
Клэнси не может его видеть. Но это и не нужно для его идентификации.
Достаточно платья и фигуры. Резко выделяющаяся на фоне неба фигура
дикаря в перьях; фальшивый, которого Клэнси знает, с трепетом
свежего отчаяния узнает Ричарда Дарка.

Теперь с ним скоро все будет кончено; в следующее мгновение его надеждам,
сомнениям, страхам придет конец вместе с его жизнью. Он ни о чем не думает
но этот Дарк, с тех пор как его видели в последний раз, общался с
Борлассом; и, узнав от него все, вернулся к жизни, которую ему
не удалось отнять раньше.

Тем временем всадник с плюмажем продолжает приближаться, пока не оказывается на расстоянии менее
длины его лошади. Затем, резко натянув уздечку, внезапно
останавливается. Клэнси видит, что он поражен -
черты его лица, теперь достаточно близкие, чтобы их можно было различить, выражают недоумение
. Затем он слышит, как выкрикивают его собственное имя, за которым следует пронзительный крик;
лошадь развернулась и понеслась прочь, как будто сатана схватил ее за хвост!

Долгое время слышен топот удаляющейся лошади, переходящей на бег во весь опор
быстрый галоп - постепенно менее отчетливый - наконец затихающий вдали
.



ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ.

НЕОЖИДАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ.

Чтобы Клэнси нет ничего странного в неожиданном темный и ужасе
отъезд. С быстротой мысли он осмысливает ее
причины. Во время их встречи под живым дубом, в тени и тишине,
его старый соперник не узнал его. И с тех пор он не видел
Борласса или кого-либо из группы. Почему он стоит за ними, Клэнси не может
предположить; хотя у него есть подозрение на правду. Конечно, Дарк пришел сюда
не с каким-либо умыслом, а просто по воле случая. Будь это так.
В противном случае, он не ушел бы в таком диком испуге.

Все это Клэнси интуитивно ощущает в тот момент, когда поворачивается, чтобы отступить.
отступление. И отчасти для большей уверенности, хотя также движимый
негодованием, которое он не может сдержать, он издает этот крик, заставляя
испуганного негодяя убегать быстрее и дальше.

Теперь, когда он ушел, Клэнси снова ушел в свои размышления, но мало
менее мрачной, чем раньше. Только от одного он получает удовлетворение.
Главный грабитель, должно быть, врал. Хелен Армстронг не была в объятиях
Ричарда Дарка.--Он может надеяться, что она добралась до своего дома в безопасности.

Все остальное-как-нибудь, и скоро, вероятно, будет хуже. Ибо он чувствует, как один
кто только получили отсрочку, полагая, что это будет, но короткий. Темный будет
скоро оправиться от его напугать. Ибо теперь он отправится на место встречи, и
там, получив объяснение того, что вызвало это, вернется к перенасыщению
его отложенная месть, более ужасная от долгого накопления.

Будут ли волки ждать его?

"Ha! вот они снова!"

Так восклицает несчастный, когда видит, что они снова приближаются.

И теперь они приближаются с возросшей дерзостью, их хищные инстинкты
но усиленный проверкой. Враг, которого так боялись в последнее время, не приставал к ним.
они ушли, оставив свою жертву без защиты. Они снова свободны
для нападения, и на этот раз оно наверняка поглотит его.

Их меланхоличный вой снова нарушает тишину ночи, когда
они подбегают один за другим. Вскоре все снова собираются вокруг
странной вещи, которая из-за их страхов долгое время бросала им вызов. Более
знакомая, теперь они боятся ее меньше.

Возобновляя их враждебные демонстрации, они кругом о ней, скользя от
стороны в сторону в _chassez-croissez_, а через лабиринты из котильон.
Увеличенные в лунном свете, они похожи на оборотней.
танцующие вокруг "Мертвой головы" - их протяжные скорбные вопли.
музыка соответствует ритму!

Ужас для того, кто слышит, слышит это без надежды. От этого не осталось ни лучика
теперь погасла его последняя искра, и перед ним только
тьма смерти во всей ее ужасающей неотвратимости - смерть ужасная,
ужасающая!

Прилагая все свои моральные силы, прилагая их до предела, он
пытается смириться с неизбежным.

Тщетно. Жизнь слишком сладка, чтобы так сдаваться. Он не может спокойно
смиряется с этим и снова инстинктивно делает попытку отпугнуть своих
отвратительных нападавших. Его глаза вращаются, сверкают в глазницах -
его губы шевелятся - его крики доносятся из них - все это бесполезно
сейчас. Койоты подбираются все ближе и ближе. Они в трех футах от
его лица. Он может видеть их волчьи глаза, белые зазубрины их
зубов, красные свисающие языки; может чувствовать их зловонное дыхание, обдувающее
его лоб. Их челюсти разинуты. Каждое мгновение он ожидает, что они
сомкнутся вокруг его черепа!

Почему он закричал, отослав Дарка прочь? Он сожалеет, что сделал это.
Лучше бы его голову размозжили или раскололи томагавком, убив его самого
сразу, чем разорвали еще живым, обглодали, пробормотали эти
ужасные клыки, угрожающие так близко! Эта мысль заглушает размышления.
Это само по себе невыносимая пытка. Он больше не может этого выносить.
Ни один человек не смог бы, какой бы сильной, незыблемой ни была его вера во Всемогущего.
Даже сейчас он не утратил этого. Наставления ранней жизни,
заповеди, привитые благочестивой матерью, стоят ему на смену и сейчас. И
хотя он уверен, что должен умереть, и хочет, чтобы смерть наступила быстро, он
тем не менее пытается безропотно встретить это, мысленно восклицая:--

"Мама! Папа! Я иду. Скоро я присоединюсь к тебе. Хелен, любовь моя! О,
как я обидел тебя, загубив таким образом свою жизнь! Боже, прости...

Его сожаления прерываются, как будто Самим Богом. Он был услышан
всемилостивым, Всемогущим; ибо, по-видимому, никакая другая рука не могла бы сейчас
помочь ему. Пока молитвенные мысли все еще проносятся в его голове
, волки внезапно прекращают атаку, и он видит, как они удаляются
с сомкнутыми челюстями и опущенными хвостами! Не поспешно, а медленно и
крадучись; уступая землю дюйм за дюймом, как будто неохотно покидая ее
.

Что это может значить?

Бросив взгляд наружу, он не видит ничего, что могло бы объяснить поведение
животных или объяснить их изменившееся поведение.

Он слушает, весь превратился в слух, ожидая услышать копыта-удар лошади, -
же он поздно увидел, остановил перед ним, с Ричардом Темный на его
обратно. Негодяй возвращается раньше, чем ожидалось.

Такого звука нет. Вместо этого, более мягкий, который, если бы не впадина
меловая порода, подстилающая равнину и действующая как проводник, был бы
не может быть передано его ушам. Это топот, как от лап какого-то животного.
лапы двигаются быстрой походкой. Он не может представить, что это за существо
по правде говоря, у него нет времени на размышления, прежде чем он слышит звук совсем близко
позади своей головы, животное приближается с той стороны. Вскоре после этого
он чувствует, как горячее дыхание касается его лба, и что-то еще
более теплое касается его щеки. Это собачий язык!

"Брасфорт!"

Это Брасфор, склонившийся перед его лицом, наполняющий его уши мягким
поскуливанием, сладким, как любая когда-либо слышанная речь. Ибо он видел шакалов.
отступление, и знает, что они не вернутся. Его сильный олень-собака больше
чем вся эта свора трусливых тварей. Так же легко, как это
раскидала, можно ли их уничтожить.

Первое чувство Клэнси - смешанное удовольствие и удивление. Ибо он
воображает, что ему оказали помощь, освободили из его земной тюрьмы, так близко от которой
была его могила.

Радостное чувство - увы! недолговечен; уходит, поскольку он воспринимает это как
всего лишь фантазию, и его опасная ситуация мало изменилась или
улучшилась. Ибо что собака может для него сделать? Правда, он может держаться подальше от
койоты, но это не спасет ему жизнь. Смерть все равно должна прийти.
Немного позже и в менее ужасной форме, но она должна прийти. Голод,
жажда, один или оба приведут к этому, обязательно, хотя и медленно.

"Мой храбрый Брасфорт! верный друг!" - говорит он, обращаясь к собаке.;
"Ты не сможешь защитить меня от них. Но как вы сюда попали?"

За вопросом следует череда предположений следующего содержания:--

"Они забрали собаку с собой. Я видел, как один из них уводил ее. Они отпустили его
и он снова напал на след? Это все. О! если бы Юпитер
были только с ним! Никакого страха, что они отпустят его, нет.

Все это время Брасфор продолжал свои ласки, поглаживая своего
хозяина по голове нежно, как мать свое дитя.

Клэнси снова заговаривает, обращаясь к животному.

"Дорогой старый пес! ты пришел посмотреть, как я умираю. Что ж, это что-то особенное.
ты здесь - как друг у смертного одра. И ты останешься со мной,
пока жива, и будешь защищать меня от этих крадущихся тварей?
Я знаю, что будешь. Ах! Тебе не придется долго стоять на страже. Я чувствую, что
слабею. Когда все закончится, ты сможешь уйти. Я никогда ее не увижу
больше; но кто-нибудь может найти и отвести тебя туда. Она позаботится о тебе и
вознаградит тебя за эту верность ".

Монолог заканчивается тем, что собака внезапно меняет позу
. Внезапно она прекращает свои любовные демонстрации и встает
как будто собираясь броситься на голову своего хозяина! Очень разные
цель. Поддавшись простой собачий инстинкт, от деформации
терьер в его крови, он начинает царапать землю вокруг его
шея!

Для Клэнси новый сюрприз, как и прежде, смешанный с удовольствием. Для
инстинктивное действие собаки показывает ей шанс получить облегчение с помощью
средств, о которых она сама никогда не думала.

Он продолжает разговаривать с животным, поощряя его речами, которые оно может
понять. На нем царапин, разорвав комья, и приведение их в
душевые позади.

Несмотря на твердость, с которой утрамбована земля, собака вскоре
делает углубление вокруг шеи своего хозяина, обнажая его плечо -
правое - над поверхностью. Еще немного плесени удалено, и его рука
будет свободна. При этом все его тело можно вытащить самостоятельно.

Взволнованный приятным предвкушением, он продолжает говорить
подбадривая собаку. Но Брасфор в этом не нуждается, он работает в полной тишине
с решительной серьезностью, как будто знает, что время - это
элемент успеха.

Клэнси начинает поздравлять себя с побегом, он почти уверен в этом,
когда до его слуха долетает звук, возвращающий все его опасения.
Снова стук копыт лошади!

Ричард Дарк возвращается!

"Слишком поздно, Брасфорт!" - говорит его хозяин, обращаясь к нему с апострофом в речи.
почти механически: "Слишком поздно твоя помощь. Скоро ты увидишь, как я умру".



ГЛАВА ВОСЬМИДЕСЯТАЯ.

ВОСКРЕСИТЕЛЬ.

"Несомненно, пришел конец!"

Так размышляет Клэнси, с острой тревогой прислушиваясь к шагам
приближающегося всадника. Ибо, несомненно, он приближается, и глухой
отдаленный стук копыт постепенно становится все более отчетливым. И нет у него никаких
сомнения его же конь поздно осадил перед ним,
свежие результат которого calkers есть в нескольких футах от его лица.

Направление, откуда исходит звук, значимыми сами по себе; что в
что темный ушел. Именно он возвращается-может быть никто другой.

Да, безусловно, но пришел конец его-в последний час своей жизни. И так близко
спасены! Еще десять минут, и Brasfort бы выкопали его.

Опустив глаза вниз, он может видеть, что впадина расширилась и становится все больше
. Потому что собака продолжает вытаскивать землю, как будто не слыша,
или игнорируя удары копыт. Уже его лапы в течение нескольких
дюйма локтя.

Это возможно для него ключ из своей рукой! С его свободным он может сделать
что-то защищаться. И большой олень-гончая поможет ему.

С наполовину ожившей надеждой он делает попытку высвободить руку.,
поднимает плечо вверх. Тщетно. - Его держат, как в тисках, или в
хватке великана. Альтернативы нет - он должен покориться своей
судьбе. И такая судьба! Еще раз он увидит единственного врага своей
жизни, убийцу своей матери, торжествующего над ним; услышит его
язвительные речи - почти повторение сцены под кипарисом!
И подумать только, что все его встречи с этим человеком были
безуспешными; слишком поздно - всегда слишком поздно! Мысль об этом сама по себе является
пыткой.

Странная медлительность, с которой Дарк приближается! Может ли он все еще быть в
страх перед неземным? Нет, иначе его бы там не было. Возможно, что
уверенный в своей жертве, он лишь оттягивает последний удар, замышляя какой-то новый
ужас, прежде чем нанести его?

Топот лошади подсказывает ему, что он идет шагом; к тому же неуверенно, как
если бы его всадник не был уверен в пути, но искал его. Может ли это быть?
Так ли это? Он что, еще не видел голову и собаку? Луна, должно быть, у него за спиной
поскольку она находится за спиной Клэнси. Возможно, Брасфорт - новая
фигура в часто меняющейся картине - задерживает его продвижение. Возможно,
необъяснимое присутствие животного стало для него сюрпризом, и поэтому
он приближается с осторожностью?

Внезапно перестает быть слышен стук копыт, и вокруг воцаряется тишина
. _ ни_ звука, кроме того, что издают когти собаки, которая
продолжает свою работу с неослабевающим усердием, еще не обратив ни малейшего внимания
на шаги, которые она вряд ли может не услышать.

Его хозяин не может не думать об этом странно. Брэсфорт не имеет обыкновения
быть таким невнимательным. И из всех мужчин Ричард Дарк должен быть последним, кто
подойдет к нему врасплох. Что это может значить?

Задавая себе такой вопрос, Клэнси снова слышит "топот-топот".
лошадь больше не идет шагом, а ускоряет шаг до рыси. И
Брасфорт все еще продолжает скрести! Только когда тень сгущается,
он останавливается; всадник теперь находится совсем рядом с головой Клэнси, а его изображение
отражается впереди. Но вместо того, чтобы броситься на него с диким
рычанием, как он, несомненно, сделал бы, если бы это был Ричард Дарк Брэсфорт, он поднимает
морду и виляет хвостом, издавая дружелюбный звук.
приветствие!

Крайнее изумление Клэнси сменяется радостью, когда всадник
обогнув его голову, останавливается перед его лицом.
В ярком лунном свете он видит не своего злейшего врага, а своего
верного слугу. Там, на его собственном коне, с его собственным ружьем в руке,
сидит тот, кто заставляет его машинально воскликнуть--

"Юпитер!" - и добавил: "Небеса услышали мою молитву!"

"И мой", - говорит Юпитер, как только немного оправляется от своего
изумления от того, что он видит. "Да, масса Чарл; Я молился о
ты с тех пор, как они разлучили нас, хотя никогда и не предполагал увидеть, как ты "живешь" в выигрыше.
Но, господи помилуй, масса! что это значит? Я не вижу ничего, кроме тебя.
голова! Где же твое тело? Кем были эти негодяи-головорезы и '
что с тобой сделали?

- Как видишь, похоронили меня заживо.

- Лучше так, чем похоронить тебя мертвым. Вы уверены, масса, - спрашивает он, соскальзывая
с седла и становясь _vis-a-vis_ с таким
странно расположенным лицом. "Ты уверен, что не ранен и вообще не пострадал?"

"Насколько я знаю, нет. Я чувствую только небольшой ушиб и слабость, но я
думаю, что не получил серьезных травм. Сейчас я страдаю от жажды,
больше всего на свете.

"Это ненадолго. Повезло, что я нашел твою старую флягу в седле
и наполнил ее, прежде чем покинуть ручей. У меня кое-что есть.
кроме того возьму, как головокружение от вас; капли спиртного кукурузы сок, я
было от испанского Indyin они называют полукровок. Не много крови
в нем теперь. Вот, мэссер Чарл.

Говоря это, он достал тыквенную бутылку, в которой что-то булькает.
Запах, когда вынимают пробку, говорит о том, что это виски.

Вставив горлышко между губами своего хозяина, он вливает немного спирта себе в горло.
затем, повернувшись к стоящей рядом лошади, он поднимает
с луки седла снята тыква побольше - фляга с водой.

Через несколько секунд Клэнси не только утоляет жажду, но и чувствует, что
его силы восстанавливаются, и всякая слабость проходит.

"Заявляю, до последнего!" - говорит Юпитер, теперь более конкретно обращая внимание на свою ситуацию.
"Конечно, все, кроме "похороненных" заживо. Брасфорт
пытался тебя откопать! Геехорум! Разве это не хитрость старого
пса? Он доказал, что он верный зверь."

- Как и ты, Юп. Но скажи! Как ты спасся от грабителей?
Захватил также мою лошадь и ружье! Расскажи мне все!

- Не так бесцеремонно, масса Чарл. Это что-то вроде длинной истории, и
тоже немного странновато. Вам будет лучше избавиться от этого лекарства, прежде чем вы его услышите.
Хотя ваши уши и не заткнуты, вы не в том положении, чтобы выслушивать пациента
или чувствовать себя комфортно. Сначала позволь мне закончить то, что начал Брасфор, и убраться отсюда.
восстанови равновесие своего тела.

Сказав это, мулат приступает к предложенной задаче.

Стоя на коленях с ножом в руке, он разрыхляет землю вокруг груди и плеч Клэнси
аккуратно разрезая ее, а затем выцарапывая.

Собака помогает ему, бросаясь вперед при каждом удобном случае, размахивая лапами.
Разбрасывая комья земли на задние лапы. Животное, похоже, ревнует Юпитера к
вмешательство, наполовину злое из-за того, что не заслужило всей славы.

Между ними работа продвигается, и тело их общего хозяина
скоро будет извлечено из могилы. Все это время Клэнси и мулатка
продолжают разговаривать, взаимно делясь своими переживаниями с момента
расставания. Переживания первых, хотя и внушают страх, не многочисленны и не
разнообразны, и требуют всего нескольких слов. То, что Юпитер сейчас видит, дает ему
ключ почти ко всему.

Его собственное повествование охватывает большее разнообразие событий, и для его рассказа требуется больше
времени, чем сейчас может быть удобно выделено. Вместо
поэтому подробно он лишь вкратце рассказывает о главных происшествиях.
краткое изложение - чтобы более подробно остановиться на нем позже, если позволит возможность
. Он рассказывает, как после ухода из одинокого тополя его
повели через равнину к ручью под названием Койот, где разбойники
разбили лагерь. Слегка затронув это, он рассказывает о своем собственном
обращении; о том, как его сначала отнесли в палатку, но за ним почти не ухаживали
поскольку считали, что он в безопасности, поскольку его крепко связали.
Через щель в кожаном покрове он увидел , как они разожгли костер и начали
Кулинария. Вскоре после этого приехал вождь верхом на лошади Клэнси вместе с
Чисхолмом и тремя другими. Увидев лошадь, он решил, что все кончено
со своим хозяином.

Затем праздник, _al fresco_, сменился сценой превращения -
красные разбойники становятся белыми - всему этому он был свидетелем. После
этого началась игра в карты у лагерного костра, во время которой вождь пришел в
его палатку и сделал все, что мог, чтобы привлечь его. В этой части своего повествования
мулат со скромной наивностью намекает на собственную ловкость;
как он сбил своего инквизитора со следа и, наконец, стал
disembarrassed о нем. Он еще более сдержан об инциденте, вскоре
после того, как преуспеть, но переданные ему в начале его
объяснение.

На лезвии его ножа, прежде чем начать копать, Клэнси наблюдений
некоторые вкрапления малинового, спрашивает, Что это такое.

"Только немного крови, Массер Шарль," является ответом.

"Чья?"

"Ты услышишь, прежде чем я дочитаю до конца. Нуф сейчас скажу, что это кровь
плохого человека".

Клэнси не давить на него дальше, зная, что будет сказано, все в свое
время. Все-таки, он нетерпелив, интересно ли это быть кровь Джим
Борласс, или Ричард Дарк; ибо он предполагает либо то, либо другое.
Он надеется, что это может быть первое, и опасается, что это может быть второе. Еще
тем не менее, в свой час неопределенности, поздно беспомощным, и еще с
половина надежде быть в состоянии держать свою клятву, он не будет для всего мира
Кровь Дика Дарка должны быть пролил собственной рукой!

Он мысленно с облегчением, задолго до Юпитера достигает конца своего
повествование. Кровь на лезвии, сейчас вычистили, не был
что Ричарда Дарка.

Для мулат рассказывает ему о том, что трагическая сцена в палатке,
говоря об этом без малейших угрызений совести. Последующие инциденты
он оставляет для будущего случая; как он украл лошадь и с
С помощью Брасфорта он смог вернуться по следу до самого
тополя; оттуда собака поспешно шла впереди, в конце концов оставив
его позади.

Но прежде чем приступить к этому, он выполнил свою задачу и, схватив
своего хозяина за плечи, вытаскивает его из земли, как садовник
вытащил бы гигантскую морковку.

Снова на поверхности земли стоит Клэнси, свободный от тела, ничем не скованный.
невредим, силен в своей клятве, полон решимости, как всегда, сдержать ее.



ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ.

ГОЛОС МЕСТИ.

Никогда человек не считал себя ближе к смерти и не испытывал большего
удовлетворения от того, что был спасен от нее, чем Чарльз Клэнси. Ибо от его
жизни, которая была так близка к потере и как будто чудом сохранена, зависят вопросы, дорогие
ему, как сама эта жизнь.

И эти тоже, может достигать успешного завершения; некоторые вещи шепчет
ему они.

Но благодарна Богу за своевременную помощь, которую только что получил, и на
На него все еще можно положиться, он не просит у Бога руководства в том, что он намеревается
теперь. Скорее, он избегает этой мысли, как бы опасаясь, что Всемилостивого
может не быть с ним. Ибо он по-прежнему настроен на месть, которая
принадлежит только Господу.

Сам он достаточно силен, чтобы взять его; и так, после того, как
подкрепившись еще по стаканчику виски. Дух алкоголя,
действуя самостоятельно, оживляет, и делает его готовым к немедленному
действий. Но он остается думать, что может быть безопаснее, конечно, как
надежный и быстрый. Его неоднократные отпоры, хотя и были более осторожными,
не сделали ничего, чтобы обескуражить или отвлечь его от его первоначальной цели.
Вспоминая свое последнее интервью с Хелен Армстронг и то, что он тогда
сказал, он не осмеливается отклониться от него. Возвращаться, не сделав этого, было бы
унижением, в котором ни один влюбленный не хотел бы признаться своей возлюбленной.

Но у него и в мыслях нет возвращаться, и он только колеблется, обдумывая
шаги, необходимые для обеспечения успеха.

Теперь он знает, почему Дарк отступил в таком диком испуге. Несколько речей
, произнесенных грабителями, подслушанных Юпитером и переданных им,
позволяют Клэнси понять ситуацию. Как он и предполагал, Дарк был
заблудился и случайно попал в ту сторону. Неудивительно, что он пошел таким путем.

Не прошло и часа с тех пор, как он сбежал с того места, и, по всей вероятности, он
все еще блуждаетин. Если так, то он не может быть далеко; но, далеко или
близко, Брасфорт может найти его.

Это лишь вопрос того, является ли он может быть настигнут, не доходя до
рандеву. Ибо единственная опасность, которой Клэнси страшится или о которой позволяет себе думать
, исходит от других грабителей. Даже перед ними он
не испытывает особого страха. Если бы не мулат и его мул, он бы никогда
не позволил им поднять на себя руку. И теперь, когда его великолепный конь
снова рядом, седло ждет его, он знает, что будет в безопасности
от любого преследования всадников, как птица в полете.

Для безопасности своего верного последователя он уже принял меры
. Юпитер должен вернуться в Сан-Саба и ждать
его в их старом лагере, недалеко от переправы. Если он не придет, он должен будет
проследовать в поселение и там воспользоваться своими шансами на прием.
Хотя о беглых рабах могут быть признаны, в соответствии с Вудли компании Sime
защиту он будет в безопасности, и с покровительством Елены Армстронг, конечно
гостеприимной развлечения.

Мысленно подготовив все это, хотя Юпу об этом еще не сообщили,
Клэнси бросает взгляд на свой пистолет, чтобы убедиться, что он в полном порядке;
еще на попоны на лошади; и, устраивают оба варианта, на что он
длина прыгает в седло.

Мулатка была относительно его движения с беспокойством. В них есть
то, что предупреждает его о еще одной разлуке.

Вскоре он осознает это, благодаря данным ему инструкциям, в
соответствии с планом, набросанным кэт. Когда Клэнси говорит ему, что он должен
вернуться в Сан-Саба один, с причинами, почему он должен это сделать, он
слушает с болезненным удивлением.

- Вы уверены, что не собираетесь покидать меня, масса Чарл?

- Я... я должен.

- Но куда вы направляетесь сами?

- Там, куда ведет Бог, может быть, это Его ангел мщения. Да, Юп, я ухожу.
снова иду по следу этого негодяя. Это будет мое последнее испытание. Если это
получится как и раньше, вы никогда не увидите меня больше ... ты, ни кто-либо другой.
В противном случае, я не хотел столкнуться человечеству, намного меньше ей, что я люблю. Ах!
Я буду больше бояться встречи со своей матерью - ее неотмщенной смерти. Бах! Здесь нет
страха, так или иначе. Так что не беспокойтесь по поводу
результата; но делайте, как я сказал. Возвращайтесь к реке и ждите
там, у переправы. Брасфор пойдет со мной; и когда вы увидите нас
повторяю, у меня будет запасная лошадь, чтобы довезти тебя до конца нашего путешествия.;
тот, чьи ботинки оставили эти царапины - как я понимаю, только что, между
ног Дика Дарка.

"Дорогой массер", - возражает Юпитер с искренним протестом. "Зачем вам уходить?"
Теперь вам нужно беспокоиться об этом человеке? У вас в любой день будет масса возможностей.
Вряд ли он уедет из Техаса, долго эта юная леди пробудет в нем.
Кроме того, те головорезы из крика, конечно, придут за мной. Они будут такими
скоро они обнаружат, что меня нет, и обратят внимание на полосу
красного цвета, которую я оставил позади себя в палатке. Послушайтесь моего совета, масса Чарл.,
Ань, давай выскользнуть о'тар образом, Пушин прямо по
поселения".

"Никакого урегулирования, пока я не поселилась с ним! Он не мог уйти далеко
пока. Молодец, Брасфорт! ты сделаешь все возможное, чтобы помочь мне найти его?

Собака издает низкое рычание и резвится вокруг ног лошади,
как бы говоря:--

"Направь меня по следу, я покажу тебе".

Кажется, молосса вдохновляет нечто большее, чем инстинкт. Хотя
недели прошло после Кипарис болото это заставило дикаря
демонстрации против Дарка, когда, взяв его след через Сан
Саба боттом оно вело себя так, словно было приведено в действие старой злобой, помня о
запахе мужчины! И теперь его вели за пределы места, по которому ступала нога
Борласс и другие, как только выходят из путаницы запахов и
ловят свой более свежий, издают крик со странной интонацией,
совершенно непохожий на своего обычного гнедого, преследующего оленя. Это
глубокая звучная нота ищейки в игре slot of human game; такая, какая
часто, во времена испаноамериканской колонизации, вселяла ужас в
сердце преследуемого аборигена.

Как уже было сказано, в Брасфорте есть что-то от ищейки; хватит
представлять опасность для Ричарда Дарка. Под живым дубом пес бы
стащил его с седла, разорвал на куски на месте, если бы не
Юпитер, которому это было передано, упорно сдерживает это.

Клэнси не намерен и не желает, чтобы это происходило сейчас. Все, чего он хочет с помощью
этого, это встретиться лицом к лицу со своим ненавистным врагом. Это сделано,
остальное он сделает сам.

Все решено, он поспешно прощается с Юпитером и
отправляется по тропе, Брасфорт впереди.

Вскоре оба оказываются далеко.

На широкой пустоши мулат стоит в одиночестве, присматривая за... половиной
с упреком за то, что его бросили... сожалея о опрометчивости своего хозяина ...
мучительно опасаясь, что, возможно, больше никогда его не увидит.



ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ.

ЧЕЛОВЕК, ПОЧТИ СУМАСШЕДШИЙ.

"Я все еще пьян? Мне это снится?"

Ричард Дарк допрашивает себя, отступавшие из самых странных
откровения человеческие глаза когда-либо видели. Голова без тела, не лежащая, как
после небрежного обезглавливания, а как будто все еще на плечах,
глаза смотрят и вращаются, губы шевелятся, говорят - все это существо
живое! А также голова того, кого, как он полагает, он сам убил,
и за это он преступник и беглец. Неудивительно, что он сомневается в
свидетельствах своих чувств и сначала считает это фантазией - иллюзией из
сна или выпивки. Но в его душу также закрадывается подозрение, которое,
производя еще более болезненное впечатление, заставляет его добавить еще одно
вопросительное:

"Я сумасшедший?"

Он качает головой и трет глаза, чтобы убедиться, что не спит,
трезв и в своем уме. В нем есть все три; хотя он вполне мог бы желать этого сам.
пьян или видит сон - потому что он так напуган, что на самом деле существует опасность того, что
чувства покинут его. Он пытается объяснить эту странную вещь, но
не могу. Кто мог бы в таких обстоятельствах, как он? С того дня, когда он склонился
над Клэнси, держа фотографию Хелен Армстронг перед своим лицом, и
увидел, как его глаза застилает невидящий взгляд, верный предвестник смерти,
он всегда считал его мертвым. До него не доходило никаких слухов об обратном
ни одной газетной заметки, из которой он мог бы сделать свои
выводы, как это сделал Борласс. Правда, он заметил некоторое сходство с
Клэнси в "человеке, который застал его врасплох под живым дубом"; но, вспоминая
ту сцену под кипарисом, как он мог подумать, что это был
он? Он не мог, не может, пока не хочет.

Но что насчет головы? Как он может это объяснить? И крики
, посланные ему вслед - до сих пор звенящие в его ушах - его собственное имя с добавленным
обвинением, которое он сам считает правдивым, клеймом "убийца!"

"Я действительно сумасшедший?" он еще раз спрашивает себя, езда по неосторожности, без
давая указания своей лошади. Его дрожащая рука едва может удержать поводья
и животное, неуправляемое, предоставлено идти своим чередом -
только оно не должно останавливаться. Каждый раз, когда она проявляет признаки отставания, он
механически пинает ее по ребрам, подгоняя вперед, еще дальше, куда угодно
от этого ужасного проклятого видения.

Проходит некоторое время, прежде чем к нему возвращается достаточное хладнокровие, чтобы поразмыслить - тогда
только с неясной полнотой; ничего ясного, кроме того факта, что он
полностью потерял себя и свой путь. Идти дальше - это были всего лишь догадки.
Правда, луна указывает ему на запад, в направлении Койот-крик. Но
на запад он не пойдет, боясь снова столкнуться с этим призрачным существом;
потому что он думает, что именно там он это видел.

Лучше остановиться и ждать более надежного руководства солнца с его светом,
менее мистического.

Приняв такое решение, он выскальзывает из седла и выпускает свою лошадь вперед.
привязанный к веревке, ложится. Независимо от потребностей животного, он
оставляет на нем всю одежду, даже кусочек между зубами. Что
заботится он для своего удобства, или для чего-то другого, думая о том ужасном
голова?

Он не пытается урвать ни секунды сна, которого у него было
достаточно; но лежит, размышляя о серии странных происшествий и
видениях, которые недавно пришли ему в голову, но главным образом последнее, так что
мучительно запутанный. Он не может придумать ничего, что могло бы объяснить
явление настолько ненормальное, настолько выходящее за рамки всех законов природы.

Пока он тщетно пытается разгадать страшную загадку, до его слуха доносится звук
, резко обрывающий его догадки. Это
глухой стук, все еще слабый и далекий, но различимый как топот
лошади.

Вскакивая на ноги, он смотрит в ту сторону, откуда он доносится. Как
и ожидалось, он видит лошадь; и что-то большее, человека на ее спине, оба они
приближаются к нему.

Может ли это, случайно, быть Босли? Невозможно! Он был их пленником
под живым дубом. Они никогда бы его не отпустили. Гораздо больше похоже на то, что так оно и есть
Вудли - ужасный житель лесной глуши, как всегда после него? Кто бы это ни был,
его виноватая душа говорит ему, что приближающийся человек не может быть его другом
это враг, преследователь. И это может быть другой призрак!

Земные страхи, с неземными фантазиями, одинаково побуждающими его к бегству, он
остается не для того, чтобы убедиться, призрак это или человек; но, поспешно взяв
поднимается по своей веревке, вскакивает на спину лошади и снова убегает.
в диком ужасе отступает.


Едва ли нужно говорить, что всадник, потревоживший Ричарда
Неприятные размышления Дарка, - Чарльз Клэнси. Меньше часа
прошло с момента его выхода на тропу, по которой он быстро шел;
свежий аромат, позволяющий Брасфорту догнать его бегом. По тому, как
он делал зигзаги и кружил, Клэнси мог сказать, что конь на гусеницах
шел без сопровождения, а также догадаться о причине. Всадник,
убегающий в ужасе, не обратил внимания на направление. Все это
преследователь знает, будут в его пользу, показывая, что преследуемый человек, не
пошел Койот-крик, но все равно будет по степи, возможно, в заблуждение,
и, возможно, не за горами.

Хотя сам он быстро добивается успеха, он не преследует его беспечно; на
наоборот, принимаются все меры предосторожности для обеспечения успеха. Он знает, что по
твердому дерну поступь его лошади слышна на большом расстоянии; и чтобы
воспрепятствовать этому, он перевел животное в "темп" - аллюр, характерный для Техаса
и Юго-Западные штаты. Это, сочетая скорость с тишиной, привело к тому, что
он двигался быстро, как в легком галопе. Собака у него снова есть
в наморднике, хотя и не на поводке; и они вдвоем скользят
бесшумно, как призраки.

На каждом повороте тропы он бросает вперед вопрошающие взгляды.

Наконец один из них вознагражден. Он смотрит на Луну, диск которой почти
касается горизонта, когда рядом с ним он замечает что-то темное на равнине
, различимое как фигура лошади. Он неподвижен
опустив голову к земле, как будто пасется, хотя, судя по неровным очертаниям
спины, на нем что-то вроде седла. Продолжая всматриваться, он
видит, что это так; и, более того, различает форму человека или того, что
напоминает человека, лежащего на земле неподалеку.

Эти наблюдения занимают лишь мгновение времени; и, делая их,
он остановился и тихим словом отозвал свою собаку с дороги.
след. Хорошо обученное животное, повинуясь, поворачивает назад и становится рядом с ним
в ожидании.

Лошадь без всадника и спешившийся всадник все еще находятся на приличном расстоянии
более полумили. На таком расстоянии он не мог их различить
если бы не положение луны, благоприятствовавшее обзору. Вокруг нее
край светящегося неба делает более заметными темные фигуры, расположенные
между ними.

У него не может быть сомнений относительно того, что это такое. Если бы они и были, то вскоре разрешились.
Ибо, все еще глядя на них - не в догадках, а относительно того, как он может
наилучшим образом приблизиться, - он замечает, что картина внезапно меняется. Лошадь
вскидывает голову, в то время как мужчина вскакивает на ноги. В одно мгновение
они вместе, и всадник в седле.

И теперь Клэнси совершенно уверен: фигура всадника, очерченная
на фоне залитого лунным светом неба, четкая, как медальон, показывает
украшенный перьями венец венчал его голову. Судя по всему, красный
дикарь, на самом деле белый - Ричард Дарк.

Клэнси остается, чтобы не думать дальше. Если бы он это сделал, то потерял бы дистанцию.
Ибо, как только Дарк оказывается в седле, он пускается в полный безудержный галоп. В
подобной походке следует за мстителем, отказываясь от осторожного шага, и без
больше не беспокоюсь о тишине.

По-прежнему не слышно шума, кроме стука копыт, время от времени
звяканье, когда их железные подковы ударяются о камень. В остальном тихо,
преследователь и преследуемый. Но с очень разными отражениями, бывший
в ужасе, полубезумен, стремясь вырваться из которого он не знает; в
последний, холодный, мужественный, пытаясь обогнать кого он слишком хорошо знает.

Клэнси преследует его, но с одной мыслью - наказать убийцу своей матери.
 И уверен, что теперь у него все получится. Расстояние между ними уже сокращается.
оно уменьшается с каждым прыжком его лошади. Несколько шагов
еще немного, и Ричард Дарк окажется в пределах досягаемости своей винтовки.

Отпустив поводья, он крепче сжимает ружье. Его лошадь
не нуждается в руководстве, но идет, как и прежде, по-прежнему набирая скорость.

Теперь он находится в сотне шагов от отступающего противника, но все еще слишком
далеко для точного выстрела. Кроме того, впереди луна, ее свет
ослепляет его глаза, человек, в которого он намеревается прицелиться, летит прямо на
ее диск, как будто с намерением въехать в него.

Пока он медлит, прикидывая расстояние, внезапно луна становится темной
, преследуемый всадник одновременно исчезает из поля его зрения
!



ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ.

НАКОНЕЦ, "СМЕРТЕЛЬНЫЙ ВЫСТРЕЛ".

Клэнси ни на мгновение не озадачен внезапным исчезновением
его преследуют. Это объясняется простейшей из причин; большой
камень, возвышающийся над уровнем равнины, рыхлый валун, ширина которого
вставляет, закрывает диск Луны. Небольшое изменение направления
привело его между нами; Дарк отклонился от своего курса и
нанес удар в его сторону.

Никогда преследуемая лиса, преследуемая гончими, не стремилась с таким рвением к
укрытию или не искала его с таким отчаянием, как он. Он давно осознал
что преследователь догоняет его. С каждым тревожным взглядом, брошенным через
плечо, он видит, что расстояние сокращается, а топот
лошади позади звучит все отчетливее и ближе.

Он находится в сомнении, что делать. Каждую минуту он может услышать доклад
пистолет, и пуля в спину. Он не знает, в момент, когда он может
вылететь из седла.

Должен ли он повернуться к преследователю, остановиться и встретиться с ним лицом к лицу?
Он не осмеливается. Страх перед неземным все еще преследует его. Это может быть
Дьявол!

Тишина тоже внушает ему благоговейный трепет. Преследующий всадник еще не окликнул его.--
не сказанное слово, или слово восклицание. Если бы не тяжелые
поступь копыт он мог поверить ему призрак.

Если бы Дарк только знал, кто это, он бы боялся его так же сильно, или даже больше.
Не зная, он продолжает свой полет, сомневающийся, рассеянный. У него есть только
одна ясная мысль, инстинкт, общий для всех преследуемых существ - найти
какое-нибудь укрытие.

Роща, дерево, даже были его, но куст, что-нибудь, чтобы скрыть его от
взгляд преследователя-от выстрела он ожидает, что скоро будет послана вслед за ним.

Ha! что это там на равнине? Скала! И достаточно большая, чтобы заслонять
и он, и его лошадь. То самое!

Инстинктивно он чувствует свое преимущество. Он может укрыться за скалой
и без колебаний направляет туда свою лошадь.

Это небольшое изменение его прежнего направления, и он немного теряет высоту.
но восстанавливает ее за счет увеличения скорости. Ибо, воодушевленный надеждой
укрыться под навесом, он делает последний рывок, подгоняя свое животное до
предела.

Вскоре он оказывается в тени скалы, все еще направляясь к ней.

Именно тогда Клэнси теряет его из виду, как луну. Но он
теперь он также достаточно близко, чтобы различить огромный камень; и, пока
разглядывает его очертания, он видит, как преследуемый всадник огибает его, поэтому
быстро и с такого расстояния он воздерживается от выстрела, опасаясь, что тот может
потерпеть неудачу.

Шансы преследуемого и преследовательницы изменились; и когда последний
натягивает поводья, чтобы обдумать, что ему делать, он видит, как над
валуном что-то блестит, отчетливо различимое, как ствол ружья. В
же мгновение голос приветствует его::--

"Я не знаю, кто или что вы. Но я предупреждаю, чтобы ты пришел, не ближе.
Если ты это сделаешь, я пошлю пулю - Великий Боже!"

Этим нецензурным восклицанием оратор внезапно прерывает сам себя,
его голос изменился с угрожающего на дрожащий. Ибо
лунный свет заливает лицо того, кому угрожает опасность; он может отчетливо проследить каждую
черту. Это то же самое, что он недавно увидел на солнечном льду
равнины!

Это может быть не мечтой, ни урод фантазии. Клэнси жив; или если
умер он, темный, глядя на его морок!

Его неоконченной речи он получает немедленный ответ:--

"Ты не знаешь, кто я? Тогда узнай! Я тот человек, которого ты пытался
убить в миссисипском лесу Чарльза Клэнси, который намеревается убить
тебя, честным способом, здесь, на этой техасской равнине. Дик Дарк! если тебе есть что сказать
помолись, скажи это поскорее; наверняка, пока ты стоишь за той скалой, я
намерен лишить тебя жизни ".

Угроза говорится в спокойной, решительный тон, как если обязательно
продолжал. Все страшнее Ричарда Дарка, который пока не может понять,
в Том Клэнси жив. Но этот суровый призыв, должно быть, исходил
из уст смертного, и фигура перед ним - не дух, а живая плоть
и кровь.

Охваченный ужасом, потрясенный, трясущийся как в лихорадке, пистолет почти выпадает
у него из рук. Но с последней отчаянной решимостью и усилием
механически, едва сознавая, что делает, он поднимает ружье к плечу
и стреляет.

Клэнси видит вспышку, струю, белый дым, поднимающийся к небу; затем
слышит треск. Он не испытывает страха, зная, что находится на безопасном расстоянии.
Потому что на этом он остановился.

Он не пытается открыть ответный огонь и опрометчиво не бросается дальше. Дарк
носит двуствольное ружье, и у него еще остался патрон. Кроме того,
у него есть преимущество положения, защитный вал, луна
за его спиной, а в глаза своему обидчику, все в пользу
из одолевали.

Хотя его снедает злое нетерпение, жажда мести
неутоленный, Клэнси сдерживает себя, меряя шагами землю
глазами и планирует, как он может избавиться от своего прячущегося противника. Должен ли он
осадить его и оставаться там, пока--

Тихий визг не прерывает его размышления. Посмотрев вниз, он видит Брасфорта рядом с собой.
рядом с ним. В долгом соревновании двух лошадей на скорость гончая
отстала. Остановка позволила ей подняться как раз вовремя, чтобы
послужит его хозяину, у которого внезапно возник план, как
использовать его.

Спрыгнув с седла, он быстро хватается за ремень намордника
отстегивает его. Как будто угадав причину, собака бросается к скале
; как только ее челюсти разжимаются, она издает свирепое сердитое рычание.

Темный видит, как он приближается в ясном лунном свете, можно выделить его
разметка, запоминает их. Олень-собака Кленси! Конечно, Немезида, с
все, черт возьми, хозяева, которые напустили на него!

Он вспоминает, как животное однажды напало на него.

Тогда его враждебность не шла ни в какое сравнение с нынешней. Ибо оно достигло скалы,
развернул ее и, разинув пасть, бросается на него, как пантера.

Тщетно он пытается увернуться от нее и по-прежнему оставаться в укрытии. Пока
избегая его зубов, он также должен думать о пистолете Клэнси.

Он не может защититься от обоих, если они есть. Потому что собака вцепилась в
его правую ногу и вонзила клыки в плоть. Он пытается отбиться от нее
ударяя прикладом своего ружья. Теперь уже без толку. Ибо его
лошадь, возбужденная атакой и безумно скачущая, отделилась от
скалы, открыв его для прицела преследователя, который тем временем подбежал
на расстояние выстрела.

Клэнси видит свое преимущество и вскидывает ружье, быстро, как для стрельбы по бекасу
. Раздается треск; и одновременно с ним Ричард Дарк
видно, как он выпадает из седла и падает лицом вперед на равнину -
его лошадь с диким ржанием уносится прочь от него.

Упавший человек не делает ни попытки подняться, ни какого-либо движения, за исключением
конвульсивной дрожи во всем теле; последней агонии уходящей жизни,
которая предшествует установившемуся спокойствию смерти. Ибо он наверняка мертв.

Клэнси, спешившись, приближается к тому месту; поспешно, чтобы помешать
собака не поранила его, что рассерженный зверь, похоже, решил сделать.
Укорения его, он склоняется над распростертым телом, которое он воспринимает и
перестал дышать. Какое-то любопытство, какой-то непреодолимый импульс
побуждает его поискать место, куда попала его пуля. В
сердце, как он может видеть по все еще вытекающей красной струе!

"Как раз туда, куда он меня ударил! В конце концов, это не странно - не совпадение; я целился
в него именно туда".

Некоторое время он стоит, вглядываясь в лицо мертвеца. Молча,
без насмешек или взаимных обвинений. В нем самом нет никаких признаков сэвиджа.
триумф, никакого дьявольского ликования. У него и в мыслях не было оскорблять или
возмущать мертвых. Правосудие свершилось, и месть была
утолена. Это не его соперник в любви и не его смертельный враг, который
сейчас лежит у его ног; но бездыханное тело, комок бесчувственной глины,
все страсти, вдохновлявшие его в последнее время, хорошие и плохие, ушли, чтобы уравновеситься
в другом месте.

Когда он стоит, рассматривая черты Дарка, проступающие в их мертвенной бледности
мертвенно-бледные в мистическом свете луны, на его собственное лицо налетает грусть,
и он говорит приглушенным монологом:--

"Больно думать, что я взял жизнь человека-даже его! Я была бы рада
бы иначе. Он не мог-я был вынужден это. И, конечно же
Бог простит меня за то, что я избавил мир от такого негодяя?"

Затем выпрямился, подняв глаза к небу
- как тогда, на кладбище, над могилой своей матери, он произнес эту
торжественную клятву - вспомнив об этом, он теперь добавляет таким же торжественным тоном--

"_ Я сдержал свою клятву. Мать, ты отомщена!"



ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ.

ОТЧЕТ РАЗВЕДЧИКА.

В то время как эти трагические инциденты происходят на Койот-Крик и равнине
между ними другие, почти столь же захватывающие, но менее кровавого характера,
происходят в долине Сан-Саба.

Как утреннее солнце освещает древнюю миссию-дом, его стены еще
слышны крики, плач, смешанный с нотами подготовка к
гонка преследования. Затем следует утро мучительного ожидания, пока нет ни слова
от отправленных разведчиков.

Полковник Армстронг и главные люди поселения
поднялись на азотеа, чтобы получить лучший обзор; и остаются там
вглядываясь в долину в лихорадочном нетерпении. Как только солнце достигает
меридиан, их задумчивые взгляды вознаграждены; но зрелищем, которое мало
снимает их тревогу; напротив, усиливает ее.

Из леса, окаймляющего берег реки, выезжает всадник.
направляется к зданию Миссии. Он один и скачет на предельной скорости.
оба обстоятельства имеют зловещее значение. Неужели
разведывательный отряд был отрезан, и он сбежал только для того, чтобы рассказать историю?
Это Дюпре, Хокинс или кто-то еще? Он еще слишком далеко, чтобы его можно было опознать.

Когда он подходит ближе, полковник Армстронг в подзорную трубу различает его.
это Крис Такер.

Почему молодой охотник должен возвращаться один?

После взаимного обмена вопросами и догадками они прекращают разговор.
они молча стоят, затаив дыхание, ожидая его прибытия.

Как только он недалеко, несколько не в состоянии сдерживать
себя, кричать, спрашивая новости.

"Не плохо, господа! То хорошее, чем другие способы," кричит в ответ Орис.

Его ответ, поднимает груз со своего сердца, и в более спокойные настроения они
ждите дальнейшей информации. За короткий срок разведать представлена себя
прежде чем полковник Армстронг, вокруг которого с другим кластером, все одинаковые
хотелось бы услышать отчет. Ибо они еще в стадии тревоги о
характер грабители, имея пока никаких оснований думать, что они другие
чем индейцев. Отчет Такера также не противоречит этой идее; хотя
одна вещь, которую он должен рассказать, вызывает подозрение в обратном.

Быстро и по возможности кратко молодой охотник рассказывает подробности того, что
произошло с группой Дюпре, вплоть до момента его ухода из нее;
сначала успокаивает их, заверяя, что тогда все было в безопасности.

Им пришлось надолго задержаться, чтобы напасть на след грабителей,
от них мы свернули на тропинку, ведущую вдоль подножия утеса.
Наконец, отыскав маршрут своего отступления, они переправились по нему через
нижний брод и там увидели знак, убедивший их в том, что индейцы -
все еще предполагая их таковыми - перешли через дно и во всех
вероятность подняться на утес за ним - таким образом идентифицируя их с бандой
которую видели и выследили охотники. Действительно, никто не сомневался в
этом, да и не мог сомневаться. Но, пока разведчики изучали обратные
следы, они наткнулись на другие, менее понятные - короче говоря, сбивающие с толку.
Там были следы копыт четырех лошадей и мула - все подкованные; впервые
замечены на боковой тропе, ведущей от главной дороги через брод. Войдя в нее
и пройдя по ней несколько сотен ярдов, они наткнулись на место, где
люди разбили лагерь и оставались там некоторое время - возможно, спали. Примятая трава
показывала, где лежали их тела. И эти люди
должно быть, были белыми. Обломки печенья и другие остатки
съестных припасов, неизвестных индейцам, были доказательством этого.

Возвращаясь с покинутого бивуака, с намерением покататься верхом.
возвращаясь прямо к Миссии, разведчики наткнулись на другой боковой след.
ведущий на противоположную сторону дороги через брод и вверх по реке. На
этом они снова увидели следы подкованных лошадей и мула; среди них
отпечатки лап большой собаки.

Принимая этот второй след, он вел их к поляне, с большой
дерево, живые-дуб, стоящий в его центре. Знак рассказала партии
остановившись там же. Занятые изучением своих следов,
и сильно озадаченные ими, они подобрали предмет, который, вместо того чтобы
прояснить ситуацию, имел тенденцию еще больше озадачивать их - парик! Из всех
вещи в мире происходят в таком месте!

Впрочем, не так уж и странно видеть, что это подделка под индейца
_chevelure_ - волосы длинные и черные, взятые из лошадиного хвоста.

Несмотря ни на что, она никогда не принадлежала черепу краснокожего и не прикрывала его - поскольку
ее носил Босли и сорвал с его головы, когда Вудли и
Хейвуд раздевали его для осмотра.

Разведчики, конечно, не могли знать об этом; и, осматривая
странного беспризорника, гадая, что бы это могло значить, были задержаны двое других:
одна - веточка кипариса, другая - цветок апельсина; обе выглядят так, словно
но в последнее время набрался, и нет там места.

Дюпре, с некоторыми незначительными ботаническими знаниями, знал, что не оранжево-выросло дерево
рядом, ни еще каких-либо кипариса. Но он вспомнил, что видел и то, и другое в
саду Миссии, куда в последний раз видели девушек.
Не имея возможности догадаться, зачем им понадобилось брать с собой веточку или цветок
Он был уверен, что они сами были под живым дубом. Где
они сейчас?

В ответ Хокинс крикнул: "Пошли сюда! Вот следы
подкованных лошадей, ведущие вверх по течению, на эту сторону. Давайте последуем за ними!"

Так они и сделали, отправив Такера с отчетом.

Пока что он удовлетворительный, лучше, чем кто-либо ожидал; и внушает
Полковнику Армстронгу чувство, похожее на надежду. Что-то, кажется,
нашептывает ему, что его потерянные дети будут найдены.

Задолго до того, как солнце сядет за долину Сан-Саба, его сердце
наполняется и трепещет неописуемой радостью. Ибо его дочери рядом с ним
их руки обвивают его шею, нежно, любовно обвивая ее,
как в тот день, когда им сказали, что они должны покинуть своего величественного миссисипца.
дом для лачуги в Техасе. Все достигли Цели; для
разведывательный отряд, обогнавший отряд Вудли, прибыл вместе с ним.

Нет, не весь, двое все еще отсутствуют - Клэнси и Юпитер. О
последнем Вудли никого не сделал мудрее; хотя он и рассказывает Клэнси о
странном опыте, который, хотя и поражает его слушателей, наполняет их
острым опасением за судьбу молодого человека.

Острее всего это ощущается в груди Хелен Армстронг. Сама она спасена.
теперь еще больше заботится о безопасности своего возлюбленного. Как она выглядит
сулил более чем тревога-тоска.

Но есть то, что делается для того, чтобы помешать ее от отчаяния. В
преследователи быстро готовятся к старту, причем с неослабевающим рвением.
Ибо, хотя обстоятельства изменились после возвращения
пленников, есть достаточный мотив для преследования - потерянное сокровище, которое нужно вернуть
- преступники наказаны - жизнь Клэнси должна быть спасена, или его
смерть отомщена.

Слова Вудли вновь воспламенили их, и им не терпится отправиться в путь
.

Их нетерпение достигает своего апогея, когда полковник Армстронг, с головой
обнаружили, его белые волосы взорван вечерним бризом, адреса
их, говоря::--

"Сограждане! Мы должны благодарить Всевышнего, что наши дорогие
избежал большой опасности. Но в то время как благодарна Богу, давайте вспомним
есть человек, также заслуживает благодарности. Храбрый молодой человек, мы все
считали его мертвым - убитым. Он все еще жив, будем надеяться на это. Симеон
Вудли рассказал об опасности он сейчас в ... смерть, если он попадет в
в руках этих отчаянных головорезов. Друзья и сограждане! Я
не надо, обращаюсь к вам от имени этого благородного юношу. Я знаю, что вы
все единомысленны с себя, что будь что будет, чего бы это ни стоило,
Чарльз Кленси должны быть сохранены".

Восторженный крик, раздавшийся в ответ на речь старого солдата,
говорит о том, что преследование будет, по крайней мере, энергичным и серьезным.

Хелен Армстронг, стоящая в отставке, теперь выглядит более обнадеживающей. А с ней
к надежде примешивается гордость за популярность того, кому она отдала
сердце и обещанную руку. Нечто большее, что сделает ее счастливой; теперь она
знает, что, даруя и то, и другое, она получит одобрение своего отца
.



ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ.

СМЕНА ПРОГРАММЫ.

На дальней границе Техаса, все еще не заселенной цивилизованным человеком, нет
шантеклер отмечает рассвет. Вместо этого _meleagris_ приветствует
восход солнца криком, столь же высоким и таким же домашним. Ибо
чавканье дикого индюка едва ли отличается от
чавканья его одомашненного собрата со двора фермы.

Стая этих огромных птиц устроилась на ночлег в ореховой роще, недалеко от
где разбили лагерь пираты прерий. При приближении к дневному свету, они
взлетают к вершинам деревьев, мужчины, как обычно в интернет
весенние месяцы года, взаимно звучание своим звонким вызов.

Это пробуждает грабителей ото сна, следующего за их пьяным дебошем;
их главарь первый из всех.

Выйдя из своей палатки, он призывает других, чтобы вставать заказ
быть оседланным несколько лошадей. Он планирует отправить отряд на
верхнюю равнину в поисках Квантрелла и Босли, которые еще не прибыли в лагерь.

Он хочет еще раз поговорить с мулатом; и направляется к палатке,
где, по его предположению, должен быть мужчина.

У входа он видит кровь - внутри мертвого тела!

Его крик, в котором было меньше печали, чем гнева, привлекает его последователей. Один
после очередного заглянув в шатер, они видят то, что есть. Есть
нет и речи о том, что произошло. Это понятно всем. Их
заключенный убил своего охранника; как они говорят, убил его. Сбежал ли
убийца?

Они разбегаются в поисках его, по двое и по трое, перебегая от палатки к палатке.
палатка. Некоторые направляются к загону, чтобы убедиться, что решетки опущены,
и лошади выведены.

Их находят на полоске луга неподалеку, не хватает только одной. Это
то, что вождь изъял у их белого пленника и
присвоил. Желтый переделал его!

Жуткое зрелище в палатке не внушает им ужаса. Они слишком
закалены для этого. Но, несмотря на это, это заставляет их чувствовать; сначала
гнев, вскоре сменяющийся дурным предчувствием. Самый тупой грубиян в группе
имеет некоторое представление об опасности как о ее последствиях. До сих пор их
безопасность зависела от сохранения их инкогнито с помощью переодеваний и
секретности места их стоянки. Вот сбежавший заключенный, который
знает все; может рассказать об их пародиях; направить преследующую группу к
месту! Они больше не должны оставаться там.

Борлассе, признавая необходимость изменения программы, призывает
он ходит за ним по пятам.

"Ребята!" - говорит он. "Мне не нужно указывать вам, что это безобразное дело ставит
нас в затруднительное положение. Нам нужно как можно быстрее убраться из о'Хаяра. Я
думаю, нашим лучшим способом будет проложить путь к Сан-Антоне, а там
разбежимся. Но даже тогда мы не будем в безопасности, если желтая кожа объявится, чтобы
рассказать свою историю о нас. К счастью, тестимония ниггера мало что значит
в техасском суде; и все еще есть шанс свести это к нулю
если мы стукнем его по голове.

Все выглядят удивленными, их взгляды вопрошают: "Как?"

"Я вижу, вы меня не понимаете", - продолжает объяснять Борласс. "Это
достаточно просто; но мы должны немедленно сесть на лошадей и отправиться за ним. Он не так
легко найти свой путь acrosst разрез-рок равнины. Я скажу, ез, ребята,
это наш единственный шанс".

Есть инакомыслящих. Некоторые призывают опасность возвращения того, что
сторону. Они могут встретиться возмущенных поселенцев.

"Не бойтесь их пока нет", - утверждает начальник", но там будет если
негр встречает их. Нам не нужно идти дальше к Сан-Сабе. Если мы этого не сделаем
догоним его до того, как достигнем тополя, мы позволим ему ускользнуть.
Тогда мы сможем поспешить обратно, Хайер, и спуститься по ручью к Колорадо ".

Рекомендованный курс, кажущийся наилучшим, выбран.

Поспешно седлая своих лошадей и складывая добычу в месте, где
она будет в безопасности до их возвращения, они садятся на коней и отправляются на
верхнюю равнину.

Тишина снова воцаряется вокруг опустевшего лагеря; ни единого человеческого голоса - ни единого звука
, кроме криков диких индеек, которые не могут разбудить этого
жутко спящего человека.

В тот же час, почти в тот самый момент, когда Борласс и его
флибустьеры, поднимаясь от Койот-Крик, ступили на столовую равнину,
отряд всадников, приближающийся от подножия Сан-Сабы, наносит удар по ней с
противоположного края. Едва ли нужно говорить, что это те самые
преследующие поселенцы. Дюпре во главе. Едва они вышли на улицу
в стерильную пустошь, как были сбиты с толку, не имея ни следа
, ни колеи, которая дала бы им ключ к указанию направления. Но с ними есть
более надежный ориентир, чем отпечатки человеческих ног или лошадиных копыт -
их пленник Билл Босли.

Чтобы спасти свою жизнь, негодяй рассказал все о своих бывших сообщниках и теперь
ведет преследователей к ручью Койот.

К тому же он не уверен в пути и нерешительно останавливается.

Вудли, ошибочно приняв его неуверенность за нежелание, приставляет пистолет к его голове
со словами:--

"Билл Босли! хотя я не придаю вашей жизни большего значения,
чем жизни кошки, я полагаю, она может быть ценна для вас самих. Для себя вы-Кина
только сохраните его, берет нас пролива не понимаю, зачем меня вы говорите, Джим Borlasse и его
воздушных красавиц. Показать знак preevarication о', или пойти длина юрд-х о'
правильном пути, что'--Валь, я не буду стрелять в вас, как я threetenin'. Это
было бы слишком хорошей смертью для такого, как ты. Но я обещаю, ты получишь свое
привяжи шею к ближайшему дереву; и если дерева не окажется, я привяжу тебя
к хвосту моей лошади и повешу таким образом. Итак, выбирай сам. Если
захочешь пожевать еще кукурузы, не соблазняйся поиграть в опоссума.

"Я об этом не думал, - протестует Босли, - действительно не думал, Сайм.
Я только озадачен тем, как пройти отсюда. Тхо' я accrost этом
равнина несколько раз, я никогда не имел, если ты живешь с другим, я
знаю только, там стоит дерево по себе. Если мы сможем добраться туда, то дальше
дорога будет легче. Я думаю, что это в другой стороне.

Он указывает определенное направление.

"Ну, мы попробуем таким образом", - говорит Сайм, добавляя: "Если твоя история не доказывает
прямо, в твоей шее возникнет перелом, скоро она перестанет быть кривой
. Так что не трать больше слов, а бей в тот момент, о котором говоришь
.

Готовность, с которой Босли подчиняется, говорит о том, что он искренен.

Вскоре после этого получено доказательство его искренности в виде самого дерева.
За ним наблюдают. Вдалеке они различают его очертания на фоне ясного неба.
одинокий, как корабль в море.

"Вот это воздух, конечно!" - говорит Вудли, впервые увидев это. "Я думаю,
скунс говорит нам правду о том, что эта деревянная палка -
палец-пост. Tharfor, не более колеблющимся но не быстро, как наши
твари можете взять у нас. Жизнь человека в опасности; тот, кто дорог мне.
Я думаю, что он был бы дорог всем вам, если бы вы знали его, я знаю то же самое. Вы
слышали, что сказал старый курнел, когда мы начинали войну: "чего бы это ни стоило"
"Чарли Клэнси Эйр должен быть спасен". Так что ткни пальцем в своих
тварей, и вперед!"

Сказав это, охотник пришпоривает свою лошадь, придавая ей максимальную скорость; и вскоре все они
несутся полным галопом прямо к тополю.



ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ.

НАЕДИНЕ С МЕРТВЕЦАМИ.

Рядом с телом поверженного врага стоит Чарльз Кленси, но без
намерение там остаться надолго. Общество мертвых когда-либо
больно, будь то друг или враг. С последним, в одиночку, он может
угрожай. Что это ползет по его дух, стоя там;
для него сейчас нет сильной страсти, чтобы поддержать его, даже не гнев.

Через несколько мгновений он поворачивается спиной к трупу, призывая Брасфорта
отойти от него. Собака все еще проявляет враждебность; и, если бы ей разрешили, она бы
изуродовала безжизненные останки. Его свирепый собачий инстинкт не имеет
великодушный порыв, и сдерживается только руганью и угрозами.

Солнце начинает показываться над горизонтом, и Клэнси замечает
Лошадь Дарка мечется по равнине. Он напомнил о своем
обещание, данное Юпитера.

Животное не уходит, а продолжает кружить вокруг, как будто оно
желает вернуться снова; присутствие другой лошади привлекает,
и придает ей уверенности. Клэнси окликает его, дружески жестикулируя
и произнося ободряющие восклицания. Мало-помалу
он приближается, пока, наконец, его морда не соприкасается с моей.
с помощью своего собственного коня; и, схватив уздечку, он закрепляет ее.

Бросив последний взгляд на труп, он поворачивается к лошадям, намереваясь
тронуться с места. В погоне было потрачено так мало времени
и после короткого конфликта ему приходит в голову, что он может
догнать Юпитера до того, как тот достигнет Сан-Сабы.

Оглядываясь по сторонам, чтобы сориентироваться, его взгляд привлекает объект, теперь уже
знакомый - одинокий тополь. Это не намного больше, чем в двух милях отсюда. По следу
Дарка он, должно быть, проехал не меньше лиги. Его извилистый путь,
однако это объясняет близость дерева. Круги и зигзаги
вернули и преследуемого, и преследовательницу почти к исходной точке.

Поскольку тополь там, он не может быть так далеко от другого места,
у него есть такая причина помнить; и, снова обежав глазами вокруг, он
ищет его.

Он видит ее не так, как сейчас ничто не было видно, за исключением некоторых
рассеянные формы отличаются друг от друга на расстоянии. Вместо этого восходящее солнце
освещает фигуру человека, идущего пешком, более чем в миле от него. Не
стоящего на месте, а в движении; как он может видеть, двигающегося навстречу самому себе.
Это Юпитер!

Придя к такому выводу, он собирается сесть на коня и встретиться с ним, когда его останавливает
странное размышление.

"Я позволю Юпу взглянуть на его старого хозяина", - бормочет он себе под нос.
"У него тоже были старые счеты с ним-многие еще записан на его
кожи. Она может дать ему удовлетворение, чтобы знать, как все закончилось".

Тем временем мулат - ибо это он - приближается; сначала медленно и с очевидной осторожностью.
он приближается.

Вскоре видно, что он ускоряет шаг, переходя на бег; наконец
добираясь до скалы, запыхавшийся, как человек, добравшийся до конца забега.
Зрелище, которое он там видит, вызывает у него лишь легкое удивление. Он был
готов к этому.

В ответ на вопрос Клэнси, он кратко объясняет свое присутствие на этом месте.
пятно. Ослушавшись данных ему инструкций, вместо того, чтобы двигаться дальше
к подножию Сан-Сабы, он остался в степи. Не
неподвижный, но следующий за своим хозяином так быстро, как только мог, и держащий
его в поле зрения так долго, как позволяло расстояние. Две вещи были в его пользу
- ясный лунный свет и след Дарка, загибающийся назад.
В конце концов, он наконец потерял из виду преследующего его всадника, но не
пока он мельком не увидел, как за ним следят, убегая раньше. Это была
прямая погоня "хвост в хвост", которая увела обоих за пределы досягаемости его зрения.
Отметив направление, он все же поспешил следом, вскоре услышав
звук, который сообщил ему, что погоня подошла к концу, и началась борьба
. Это был выстрел из ружья, его полная круглая стрела
свидетельствовала о том, что это гладкоствольное охотничье ружье. Вспомнив, что его старый
мастер всегда носил это-его новый никогда-она должна быть бывшим, который
стрелял. И, как долгое время не отвечал, он был
в отчаянии, считая последнего убитым. Затем до его слуха донесся сердитый
лай ищейки вперемешку с мужскими голосами; завершающий все это
милый, резкий треск винтовки; который, судя по наступившей тишине
продолжая, он знал, что это будет последний шанс.

"И, как я вижу, это последняя война", - говорит он, завершая свой отчет.
и поворачивается к трупу. "Ах! ты сказал ему то, о чем он думал
он назвал бы тебя своим "смертельным выстрелом"!

"Да, Юп. Наконец-то он добился своего; и, что довольно странно, в том самом месте,
куда он меня ударил. Видишь, куда попала моя пуля?

Мулат, наклонившись над телом темный, анализирует раны, еще
капает кровь.

"Ты прав, Массер Карла; это в-Де место adzack. Что ж, это
любопытно. Похоже, что вашим оружием управляет рука того мстящего
ангела, о котором вы говорили. "

Освободившись таким образом, беглый раб замолкает и
на время задумывается, склонившись над телом своего некогда жестокого хозяина,
теперь его больше не волнует его жестокость и он не боится быть наказанным
он.

С чем непонятные отражения следует, что зрелище его вдохновляют! В
вытянутые руки, беспомощно лежащие на земле - пальцы, похожие на клешни
теперь окоченевшие и безжизненные - возможно, он думает о том, как они когда-то сжимали
из воловьей кожи, энергично натягивая ее на собственную спину, оставляя эти ужасные
шрамы.

"Пойдем, Юп!" - говорит Клэнси, выводя его из задумчивости. "Мы должны сесть на лошадей,
и отправляться".

Вскоре они уже в седлах, готовые тронуться в путь; но задержитесь еще немного
. Нужно кое-что обдумать. Им необходимо
убедиться в своем маршруте. Они должны принять меры предосторожности против
получение отбился, а также еще большей опасности. Юпитер
побег из разбойничьего логова с деянием, которое ему способствовало, будет совершен.
Это будет обнаружено. Более чем вероятно, что его будут преследовать.;
на самом деле, почти наверняка. И преследователи придут туда; в любой момент
они могут появиться.

Это темная сторона картины, представшей воображению Клэнси,
когда он обращает свой взгляд на запад. Лицом в противоположную сторону
его воображение рисует что-то более яркое. Ибо там находится Сан-Саба
Дом-миссия, в стенах которого он найдет Хелен Армстронг. Он
теперь не сомневается, что она благополучно добралась домой; знает также, что ее
отец по-прежнему жив. Для мулатка узнала столько от
абреков. По пути в Койот-Крик и во время своего пребывания там
он подслушал, как они говорили о резне рабов, а также
иммунитет распространялся и на их хозяев, и на то была причина. Это
радостная весть для Клэнси, Его невесты, вернувшейся в объятия своего отца.
она с не меньшей любовью откроет свои объятия, чтобы принять его. Долгая
ночь их печали прошла; наступает утро их радости; его
уже забрезжил дневной свет. У него будет желанный гость, самый милый, какого когда-либо встречал
мужчина.

"Что это там?" восклицает Юпитер, указывая на запад.

Восторг Клэнси прерывается - его светлая мечта рассеивается - внезапно,
как будто облако закрывает солнечный диск.

И именно солнце вызывает изменение, или, скорее, отражение
его лучей от чего-то видимого издалека, над равниной. Несколько точек
искрятся, появляясь и исчезая сквозь полупрозрачную массу, чей
сероватый цвет указывает на то, что это пыль.

Опытный в знаках прерии, он может интерпретировать это; и делает это легко, но
с тяжестью на сердце. То, что сверкает, - это оружие,
пистолеты, ножи, пряжки для ремней, удила и стремена; в то время как то, сквозь
что они периодически просвечивают, - это земля, поднятая копытами
лошадей. Это отряд всадников, марширующий по степи.

Продолжая сканировать облако пыли, он замечает внутри него более темное ядро
, очевидно, лошадей и людей, хотя он не в состоянии проследить за отдельными формами
или определить их количество. Для этого нет материи;
ее достаточно, чтобы опознать их без нее. Они приближаются со стороны
Колорадо - со стороны Койот-Крик. Без сомнения, головорезы!



ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ.

ВРАЖДЕБНЫЕ КОГОРТЫ.

Совершенно уверенный, что это группа Борласса, в чем он почти сразу и убедился
, Клэнси отводит свою лошадь за скалу, приказывая Юпитеру
поступить так же. Защищенные таким образом, они могут видеть всадников,
не опасаясь, что их самих увидят.

Для большей безопасности оба спешиваются; мулат придерживает лошадей,
в то время как его хозяин принимается наблюдать за передвижениями
приближающегося отряда. Приближается ли он?

Да; но не прямо к скале. Его голова направлена к дереву, и
грабители, очевидно, пытаются добраться до него. Как уже было сказано, грабители
топография этого места своеобразна; одинокий тополь стоит на
гребне дороги прерий, склоны которой имеют уклон на восток и запад. Это
напоминает крышу дома, но с более щадящим склонения. Аналогично
расположенный на вершине горного хребта, лежит валун, но с почти
длина-лиги между ним и деревом.

Сразу же заверил, что всадники направляются к последнему, Клэнси
дышит свободнее дыхание. Но, не будучи удовлетворенным, он безопасный. Он
знает, что они там не останутся, и куда дальше? Он отражает то, что могло бы
его судьба если бы он все еще в stocks_ _prairie. Borlasse будет
будьте уверены, чтобы оплатить то место посетить. Не найдя жертвы его
жестокость, он будет искать в другом месте. Придет ли ему в голову подняться на скалу
?

Клэнси задает такой вопрос с большим хладнокровием и меньшим страхом, чем можно себе представить
. Его лошадь рядом с ним, а у Юпитера есть еще одна.
Мулат больше не обременен мулом. Известно, что конь Дарка
быстрый, и вряд ли кто-нибудь из отряда разбойников сможет его обогнать. Если
чеканка, некоторые из них, возможно, обогнать его, но не всем, или не в этом
время. От их преследования в деталях будет меньше опасности, и
таким образом, Клэнси меньше их боится. Ибо он знает, что его желтокожий
товарищ силен и отважен; он может сравниться с любыми тремя обычными мужчинами.
И оба теперь хорошо вооружены - двустволка Дарка, как и его лошадь,
вернулась к Юпитеру. Кроме того, по счастливой случайности, в кобурах были обнаружены пистолеты
, не говоря уже об этом ноже с длинным лезвием и запоздалым лезвием
с пятнами крови. В погоне у них будет неплохой шанс
сбежать; и, если дело дойдет до драки, они могут устроить хорошую драку.

Пока он так раздумывал о вероятности абреков
выйдя на скале, и что может быть потом кончилось, Кленси
ухо еще раз взяли под козырек на крик своего товарища. Но на этот раз интонация
совсем иная: ликующая.

Обернувшись, он видит Юпитера, стоящего лицом к востоку и указывающего в
том направлении. К чему? Еще одно облако пыли, усеянное
сверкающими точками; еще один конный отряд движется по равнине! И
также направляюсь к дереву, которое, находясь на равном расстоянии между ними, кажется
маяком для обоих.

Быстро придя к выводу о том, что первая группа принадлежит
Borlasse, он принимает решение относительно второй. Это, несомненно, те самые
преследующие колонистов, и так же точно с Саймом Вудли во главе.

Обе когорты продвигаются с одинаковой скоростью, ни одна из них не скачет
стремительно. У них было так, но сейчас, взобравшись на откос, у них
успокоил своих лошадей, чтобы прогуляться. Темпы хоть и медленно, продолжение будет
во время свести их вместе. Столкновение кажется неизбежным. Его взгляд
радуется, когда он оценивает силу двух сторон. Первый не
только в большем количестве, но с Богом на их стороне; в то время как последний
будет сражаться под знаменем дьявола.

О последствиях такой встречи он не беспокоится. Он всего лишь
опасается, что это может не сработать. Может возникнуть что-то, что предупредит
преступников и даст им шанс избежать этого.

Пока ни одна из сторон не подозревает о близости или приближении другой.
Они не могут, поскольку между ними пропасть. Все еще есть то, что должно
заставить их что-то заподозрить. Над каждой группой летают канюки -
большая стая. Они рассекают воздух в спортивном полете, их инстинкт
предупреждая их, что две стороны враждебны и, вероятно, прольют кровь друг друга
.

Что скажут обе стороны о двух наборах птиц? Ибо высоко
на небесах оба, должно быть, уже давно наблюдали за ними. Исходя из их присутствия
какие догадки они сделают?

Итак, Клэнси задает вопросы, отвечая самому себе:

"Борласс решит, что стая издалека парит над моей головой; в то время как
Вудли может поверить, что другая стая над моим мертвым телом!"

Как это ни странно, но именно так и в одно и то же мгновение
два лидера интерпретируют знак! И хорошо, что результат получился, Клэнси
желания; поскольку это не заставляет ни приказывать остановиться, ни задерживать. Напротив,
наоборот, побуждает их двигаться вперед более стремительно. Понимая это, он
механически бормочет:

Слава Господу! Они должны встретиться сейчас! Сдерживая свое нетерпение, насколько это возможно
он продолжает наблюдать за взаимно приближающимися сторонами. Во главе
колонистов он теперь видит Сайма Вудли, узнает его по его коню
лошадь - пестрый "глинистый берег" с полосами, как у зебры. Если бы он только мог
связаться со своим старым товарищем и передать ему слово или знак
предупреждения. Он не осмеливается сделать ни того, ни другого. Хотя бы на дюйм высунуться из-за скалы,
это выставило бы его на обозрение грабителей, которые все еще могут развернуться и
ретироваться.

С громко бьющимся сердцем, с кровью, быстро бегущей по венам, он
наблюдает и ждет, рассчитывая момент кризиса. Это должно произойти скоро. Эти двое
стаи стервятников встретились в воздухе и смешивают свои стремительные
движения. Они каркают во взаимных поздравлениях, предвкушая великолепную
трапезу.

Клэнси считает мгновения. Их не может быть много. Головы
Всадников уже поравнялись с пучками травы, растущей на самой вершине
гребня. Их брови находятся над ним; их глаза. Они заметили друг друга
!

Остановка с обеих сторон; лошадей поспешно натянули поводья; никаких криков; только слова предостережения
от соответствующих командиров войск, каждый отзывается
к своим. Затем наступила тишина, нарушаемая пронзительным ржанием
лошадей, перебегающих от отряда к отряду, по-видимому,
враждебных, как и их всадники.

В следующее мгновение оба останавливаются и скачут галопом по
равнине; не навстречу друг другу, но один преследует, другой преследуется.
Разбойники отступают!

Клэнси не ждал этого; его реплика прозвучала раньше, как только они поймали
посмотрели друг на друга. Затем, вскочив в седло и крикнув
Юпитеру следовать за собой, он уехал.

Мчась на максимальной скорости, рассекая воздух, пока он не засвистит у него в ушах,
устремив глаза вперед, он видит изменившееся отношение войск.

Он не размышляет об этом; все его мысли поглощены, вся его
энергия направлена на участие в преследовании, и еще больше на
борьбу, которая, как он надеется, последует. Он продвигается по диагонали между
преследуемым и преследователями. Его великолепный скакун теперь демонстрирует свои хорошие качества,
и он с радостью видит, что догоняет обоих. С такой же радостью, что
они приближаются друг к другу, мустанги с коротким шагом не могут сравниться
с длинноногими американскими лошадьми. Пока еще не прозвучало ни одного выстрела.
Расстояние все еще слишком велико для дальнобойности винтовок, и
жители лесной глуши не тратят впустую боеприпасы. Единственные слышимые звуки - это
топот копыт и время от времени ржание лошади.
Все всадники молчаливы, в обоих войсках одинаково - один в безмолвном рвении
бежать, другой с суровой серьезностью преследования.

И теперь над каждым из них поднимаются клубы дыма, из которых вырываются струи пламени
наружу. Выстрелы, сначала снижается, а один, потом в толстый грохот
стрельба. Вместе с ними подбадривающими криками, вперемешку с криками
неповиновения. Затем дикое "ура", атака подбадривает колонистов.
приближаемся к разбойникам.

Клэнси скачет прямо в бой. Впереди он видит равнину, окутанную
густым сернистым туманом, время от времени освещаемую желтыми вспышками.
Еще один рывок, и, пройдя сквозь тонкие внешние слои дыма, он
оказывается в гуще конфликта - среди мужчин на лошадях, сражающихся с другими
всадники, пытающиеся вытащить их из седел, некоторые пешие,
дерутся парами, стреляют из пистолетов или обнаженными ножами, кромсают друг друга
!

Он видит, что бой близок к завершению, и грабители разбиты. Некоторые
спешиваются, падают на колени с криками "Пощады" и жалобными мольбами
о пощаде.

Где Сайм Вудли? Убит ли его старый товарищ?

Наполовину обезумев от страха, он рассеянно носится по земле,
выкрикивая имя жителя лесной глуши. Ему отвечает другой - Нед
Хейвуд, который, шатаясь, заваливается на бок, истекая кровью, его лицо почернело от пудры.


- Ты ранен, Хейвуд?

- Да, иначе меня бы здесь не было.

- Почему?

"Потому что Сайм..."

"Где он?"

"Пошел в ту сторону, преследуя большого грубого парня. Я просто заметил
они проходили сквозь дым. Ради Бога, после! Сайм может встать.
ты ему понадобишься ".

Клэнси остается, чтобы не слушать больше, но снова подгоняет свою лошадь, поворачивая
голову в указанном направлении.

Устремляясь дальше, он вскоре оказывается в прозрачной атмосфере; там он видит двух
всадников, удаляющихся по равнине, преследуемого и преследовательницу. В первом
он признает Borlasse, в то время как последний находится в Вудли. Оба по
сильным, стремительным, лошадей; но лучше подготовлен чем-либо, вскоре он получает
на них.

Житель лесной глуши приближается к разбойнику. Клэнси видит это с
удовлетворением, хотя и не без тревоги. Он знает, что Джим Борласс -
антагонист, которого нельзя презирать. Доведенный до отчаяния, он будет сражаться
как медведь гризли. Вудли понадобится вся его сила, мужество и
стратегия.

Стремится помочь своего старого товарища, он нажимает вперед, но, прежде чем он может
прийти, они закрылись, и на него.

Не в бою, шагов друг от друга, с винтовками или пистолетами. Не удар будет
обмен между ними. Вместо этого, они расположены близко друг к другу, уже схватился
они сражаются друг с другом врукопашную, с помощью _bowies_!

Это началось верхом, но при первом же столкновении оба рухнули на землю
, увлекая друг друга вниз. Теперь бой продолжается пешими, каждый из них
своим обнаженным клинком рубит и кромсает другого.

Ужасное зрелище представляют собой эти два гигантских гладиатора, вступившие в смертельную схватку
! Все, больше в его молчании. Ни произносит кричать, или говорит
слово. Они слишком умысла на убийство. Только слышал звук их
хриплое дыхание, как они задыхаются, чтобы восстановить его, каждый держа друга
руку, чтобы помешать роковой удар.

Сердце Клэнси тревожно бьется из-за проблемы; и с ружьем
на взводе он скачет дальше, чтобы всадить пулю в Борласса.

В этом нет необходимости. Никакое оружие не должно вручать кубок благодати главарю
пиратов прерий. Лезвие охотничьего ножа прошло между
его ребер, и он безжизненно распростерся на земле.

"Ты, Чарли Кленси!", говорит Симе, в радостное удивление при виде его
друг все еще в безопасности. "Спасибо Господу за это! Но кто бы мог подумать о том, чтобы
встретить тебя в разгар драки! И вовремя, чтобы встать рядом со мной
ему это было необходимо. Но откуда ты родом? Выпал из
облака? И что за Дик Дарк? Я совсем забыл об этом маленьком деле.
Ты с ним виделся?

"У меня был".

"Уол; что случилось? Ты что-нибудь с ним сделал?

"То же, что ты сделал с ним", - отвечает Клэнси, указывая на
тело Борласса.

"Молодец! Я знал, что так все и закончится. Я так и сказал этому милому созданию
, когда увидел ее на Задании.

- Ты оставил ее там - в безопасности?

"Уол, я оставил ее в доме ее отца, где, я думаю, она будет в достаточной безопасности"
. Но где Юп?

"Он здесь ... где-то позади".

"Хорошо! Это объясняет вечеринку хул. Теперь давайте вернемся и посмотрим
что случилось с остальной частью этой команды раффина. Итак, Джим Борласс, до свидания!
пока!"

После этого странного прощания он отворачивается, вытирает кровь со своего
лука, убирает его в ножны и, снова забравшись в седло,
уезжает, чтобы присоединиться к победоносным колонистам.

На земле, где произошло сражение, предстает печальное зрелище
. Дым рассеялся, обнажив трупы
убитых - как лошадей, так и людей. Все флибустьеры пали и теперь
лежат, вытянувшись, как они пали, чтобы нанести удар; некоторые на спине, другие
с лицом вниз, или вбок в два раза, но все мертвы, исцарапала, и
горы-не раненый среди них! Ибо колонисты, вспомнив о том
параллельном спектакле во дворе Миссии, дали волю
_lex talionis_ и свершили ужасное возмездие.

Да и сами они не остались невредимыми. Поскольку головорезам
отказали в пощаде, они сражались до победного конца; убив нескольких из
поселенцев и ранив многих других; среди последних двух нам известных--
Хейвуд и Дюпре. К счастью, ни один из них не пострадал, и оба выздоравливают
от их ран; молодой креол также возвращает свое украденное сокровище,
найденное спрятанным в лагере на Койот-крик.

На этом наш рассказ может закончиться, поскольку вряд ли есть необходимость описывать то, что произошло
потом. Читатель догадается, и правильно, что Дюпре
стал муж Джесси, и Хелен, жена Клэнси; обе
браки празднуется одновременно, и оба с полного согласия
и утверждения единственный живой родитель-полковник Армстронг.

И в тот же день, хотя и в другое время, была создана третья пара
муж и жена; Юп соединяется со своей Джул, от которой он был так далек.
долгое время жестоко держали порознь.

С тех пор прошло несколько лет, и в колонии произошли перемены.
Пока ни о чем нельзя сожалеть, скорее наоборот. Город со зданиями судов
возник на месте древней Миссии, в центре района
плантаций - самая крупная из них принадлежит Луису Дюпре; в то время как одна
почти таким же обширным и столь же процветающим является Чарльз Клэнси.
владелец.

На последнем живут Юп и Джул; Юп-надзиратель, Джул - глава домашнего отдела
; в то время как на первом проживают еще два персонажа
представленные в этой сказке, мы надеемся, относятся к ним с интересом.
Они - Синий Билл и его Фиби; живут не одни, а посреди
многочисленного потомства пиканини.

Как охотник на енотов оказался там, требует объяснения. Одного слова будет
достаточно. Эфраим Дарк, сраженный позором, навлеченным на
него, сошел в могилу; и при распаде его рабского
заведения, Синий Билл со всем его имуществом был куплен
Дюпре и перевезен в его нынешний дом. Это не случайно,
а преднамеренно; в награду за его правдивость, за мужество, с которым он
показано в объявлении об этом.

Между двумя плантациями, расположенными рядом, полковник Армстронг приходит
и уходит, едва ли зная, где его настоящее место жительства. В
у него есть и спальня, и щедро накрытый стол с самым теплым из
приемов.

В самом городе есть рынок, изобилующий провизией,
особенно крупной дичью - медвежатиной и олениной. Неудивительно, учитывая
что его обслуживают четверо самых искусных охотников в Техасе;
их имена Вудли, Хейвуд, Хокинс и Такер. В свободное от дежурства время эти
достойные люди могут рассматриваться бродить по улицам, и в отношении
опытом своей последней охоты.

Но есть одна история, которую Сайм, старейший из квартета, рассказывал
снова и снова, но никогда не устает рассказывать. Нужно ли мне говорить, что это "Смертельный выстрел?"

КОНЕЦ.