Глава 18 - Пм

            Мы с бабушкой стоим на палубе и неотрывно смотрим, как причаливает наш ковчег к пристани.
            Пристань усыпана встречающими. Они улыбаются, машут руками, поднимают над головой цветы.
            Вдруг я вижу льняной чубчик, мелькающий в толпе. У меня томительно замирает под ложечкой.
            - Бабушка! Спрячь меня… Олег пришёл встречать. Я не хочу с ним видеться…
           - Да как же так! Где я тебя спрячу? Мы ведь выходим в Казани. А потом… он же тебе во время путешествия присылал письма! И ты отвечала… И даже стихи ему писала, когда он подарил гвоздики. Он же тебе нравился… А теперь прячешься…
           - А теперь прячусь… не хочу видеть…
           - Почему?.. Что случилось?
           - Ничего… просто я влюбилась в Лёню.

                *  *  *

              В Казани через неделю, уже почти не веря в эту возможность, я получаю письмо в розовом конверте, подписанном знакомым незамысловатым почерком.

              «Привет, Галя!
               Кажется, я так и не написал тебе стихов? Теперь моя очередь…

Забыть ли блеск твоих глаз,
Рук твоих жарких кольцо,
Если сквозь слёзы не раз
Я видел твоё лицо?

Чтоб ни было впереди,
Приди любая беда,
Ты болью в моей груди
Останешься навсегда!..

До свидания.
                Леонид».

            Конечно, я поняла, что эти стихи написаны не Лёней. Слишком хорошо! Но меня они тронули. Точно подобраны… Показались искренними и как будто посвящёнными мне.
           С одной стороны, хотелось выяснить, чьи это слова. А с другой стороны, не хотелось знать автора. Пусть этим автором будет он, Лёня. Ведь он же подбирал их, какие-то чувства вложил в эти строки. И они так похожи на то, что чувствую я. А, возможно, и на то, что чувствует он.

            Выдержав паузу в две недели, я ответила на его письмо, намекнув, что я знаю, чьи это стихи. Может быть, зря я это сделала?  Но мне, действительно, совершенно случайно они попались на глаза. Сборник Степана Щипачёва. Вот где я их прочитала.
              Тот самый Щипачёв, что написал наставительное «Любовь – не вздохи на скамейке и не прогулки при луне».
А мы вовсе и не сидели, и не вздыхали. Значит – достойны любви, так получается.

             Прошло несколько дней. И, наконец, – очередное послание:

             Здравствуй, Галя!
             Твоё письмо меня очень взволновало, потому что я уже почти потерял надежду, что ты мне напишешь. Но оказывается меня ещё не забыли.
…………………………………….
              От нечего делать поступил в парашютную секцию. Но пока ещё только учимся складывать парашют, да прыгаем с 60-ти метровой вышки. Но всё это мура, всё скучно. Всегда мне чего-то не хватает, а именно тебя и других наших.
              Даже на другой день после приезда, просыпаясь утром, машинально подумал, что вот сейчас разбужу Эдьку, и с ним пойдём наверх, а там встретим вас. Но окончательно проснувшись, мне пришлось только плюнуть с досады – и всё.
……………………………………..
             Во второй рейс я, наверное, поеду, но так хорошо я его вряд ли проведу: не будет тебя, Эдьки.
             День 28-го июля, надеюсь, проведём вместе. Утром я буду в Казани.
                Леонид.