Штрихи к биографиям потомков художника - 10

Миниатюра о потомках художника А.Г. Варнека (1782 - 1843).               
   НА ФОТОГРАФИЯХ
1. Исследователь Арктики, генерал-лейтенант Александр Иванович Варнек (1858 – 1930) с женой Анной Романовной и внучкой, родившейся во Франции у дочери Татьяны (примерно пятый год эмиграции) в браке с Борисом Киселевским.
2. Мысли о жизни. Портретное фото А.И. Варнека в эмиграции». (Примерно, 1925-й год). 
3. Анна Романовна Варнек (ур. Гернгросс). Предположительно конец 1930-х годов.

Глядя на первое фото, невольно обращаешь внимание на то, сколько мусора под ногами эмигрантов, что подчеркивает убогость их жизни вдали от родины. Большая грусть видится и в глазах Александра Ивановича на второй фотографии (и не только грусть, но и признаки  болезней).

Портретная фотография супруги гидрографа выполнена предположительно лет через десять после смерти Александра Ивановича, и Анна Романовна выглядит на ней еще вполне эффектно, работая переводчиком в одной из кампаний. Однако  впереди грядет  Великая Отечественная война, которую Анна Романовна также переживет, и доживет, находясь  большую часть своей жизни в эмиграции,  до 83-х лет.  Дети Александра Ивановича (Татьяна, Петр и Евгений) относились к ней как к родной матери, и это облегчало ее жизнь и «способствовало» долголетию.

Приведу ниже известные мне «крупицы информации» об их жизни, после того, как вся семья была вынуждена эмигрировать из России в октябре 1920 года, оставив свою любимую «Москалевку» на берегу Черного моря, находившуюся на расстоянии 26 км от Туапсе. Некоторые из этих «крупиц» мы с братом Александром узнали еще в начале 2000-х  годов  от внука А.И. Варнека, Александра Евгеньевича, родившегося спустя семь лет после того, как его дед был похоронен на Русском кладбище Сен-Женевьев-де-буа  в Париже[1,2].

Важные для нас элементы биографии старшей дочери А.И. Варнека,  Татьяны Александровны,  сообщил также в начале 2000-х ее сын Киселевский Михаил Борисович (1928 -2012) -  младший брат той маленькой девочки, которая запечатлена на приведенной выше первой фотографии.

Ценную информацию  о самом Михаиле Борисовиче  и его генеалогическом древе, в том числе о его деде, генерале  Киселевском Николае Михайловиче (1866 -1932),  герое Первой мировой войны, и о его большой семье, я нашел в интернете. Здесь же нашлись и другие интересные сведения о детях Александра Ивановича (Татьяне, Петра, Евгения) и их семьях.

Начну свое повествование с рассказа о старшей дочери Татьяне, написавшей «Воспоминания сестры милосердия» [3], в которых на последней странице указана дата 1921 год. А на «предпоследних» страницах книги Татьяна рассказывает  о том, каким  образом семья эмигрировала из Севастополя в Константинополь, после чего у каждого из них наметились собственные дороги в дальнейшей жизни. 

Приведу эти воспоминания в виде отдельных кратких фрагментов текста. Но вначале замечу, что примерно на десяти страницах своей книги Татьяна рассказывает о своей тяжелой работе сестры милосердия в тот период времени, когда завершался  разгром «белой»  армии и происходило ее отступление….

«В Севастополь прибыли 22 октября (1920 г.) вечером» - пишет Татьяна. – Наше отступление длилось неделю. Неделю не раздевались, не мылись, почти не спали, мерзли и не ели. ..Я появилась дома (у родственников), когда у них были мальчики (Петр и Женя) и был пир, так как они откуда-то узнали, что я жива и еду».  Из дальнейшего текста становится понятно, что кроме мальчиков  в Севастополе в это время находились и Александр Иванович с женой (тетей Энни).

Далее Татьяна обрисовывает обстановку в Севастополе и оптимистические планы «белых»  по открытию госпиталя, которые через два дня сменились планами эвакуации.   

О том, как она началась, и о том, как беженцы покидали Севастополь (Россию) пересказывать не буду – все это трудно передать коротко (да и цели мои более скромные – рассказать  о конкретных людях). Замечу лишь, что Татьяна и ее папа с тетей Энни отбыли из Севастополя  в Константинополь  30 октября 1920 года на борту «Риона», набитого  до отказа людьми, а «мальчики» (Петр и Евгений) эвакуировались с Морским корпусом на «Генерале Алексееве».

О двух наблюдениях Татьяны, касающихся  описания  ею  палубы, забитой до отказа людьми, все-таки хочу сказать.  Так, она упомянула, что  «под какой-то стеной среди кучи людей притулились  дядя Коля Москальский  с женой Елизаветой Ивановной, причем они всю дорогу так и не сдвинулись с места». А был он довольно близким родственником – братом Москальской Надежды Петровны, первой жены  Александра Ивановича.

Помимо них Татьяна обратила внимание еще на одну семейную пару – Николая Михайловича Киселевского и его жену Александру Петровну, которых  она тогда еще не знала. А они станут впоследствии ее свекром и свекровью.  Позже оказалось, что будущий муж Татьяны, Борис, также находился на «Рионе», причем и он уехал поначалу с родителями в Югославию, а позже переедет во Францию, где через два-три года окажется и все семейство  А.И. Варнека.

В следующей - последней главе книги «В Константинополе»  Татьяна пишет: «Наконец мы подошли к Константинополю и стали среди наших судов всех величин.  Все они были набиты до отказа людьми. Сейчас же наше судно облепили лодки всех размеров, на которых турки и греки привезли хлеб и другие продукты. Изголодавшиеся люди привязывали на веревку кольца, часы и другие ценности, спускали их за борт и получали за  это хлеб или что-то иное. Наконец к нам подошел большой американский катер, «взявший человек двадцать больных и стариков, в том числе и папу. Тете Энни разрешили ехать с ним. Их отвезли на Босфор, на европейский берег, в хорошее новое помещение».

«Тем временем, к «Риону» подошла шлюпка Морского корпуса, где были Петя и несколько гардемаринов. Им разрешили обойти корабли и разыскать свои семьи. Петя поднялся ко мне …». О своем разговоре с ним Татьяна почему-то не написала и упомянула лишь о том, что «Генерал Алексеев», на котором находились братья, и все военные корабли ушли в Бизерту. 

Завершая  свой рассказ об эвакуации, Татьяна сообщила, что «на другой день после отъезда папы и тети Энни» американцы забрали  с палубы корабля и ее. Она написала в своих «Воспоминаниях»: « Это было 9 ноября 1920 г., пробыла я на «Рионе»  одиннадцать дней». [3] .

Оказавшись на берегу, в Константинополе, Татьяна  обратилась, прежде всего, в Красный Крест, в российское консульство, во дворе которого увидела огромное количество медсестер – своих конкуренток, стремившихся трудоустроиться. Когда в канцелярии узнали, что она хорошо владеет английским языком, ей сразу же дали назначение, и ее новая тяжелая рабочая жизнь в русском посольском госпитале началась.

Далее в своей книге Татьяна упомянула родителей: «Папа и тетя Энни у американцев пробыли недолго, и их перевели во французский госпиталь для беженцев, Там было ужасно, и грозила отправка куда-то не то в Румынию, не то в другую страну.  Пришлось продать некоторые еще сохранившиеся ценные вещи и папины ордена, и тогда он и тетя Энни нашли комнату в Константинополе у турок и переехали. На рождестве они были уже там. Устроили елку для меня: стоял в углу кипарис, и на нем висело круглое зеркало – подарок мне!

От мальчиков из Бизерты не было никаких известий, и мы очень волновались, тем более что я встретила одного кадета, который сказал, что Женя упал и разбился, и его положили в лазарет…Пришло, наконец, письмо от Пети, и он написал,  что Женя  упал в люк трюма  на палубе «Генерала Алексеева» и сильно расшибся. Был без сознания, были страшные боли, и его держали под морфием; при плохом питании он не поправится …»».   

В дальнейшем Женю выписали и устроили его в русскую гимназию на берегу Босфора, а у Татьяны работы стало меньше. Наступила весна 1921 года, и ее воспоминания этого периода сменили свою окраску, в них появились лирические тона:

« В марте уже была настоящая весна. Все свободные дни гуляли компанией. <….> Не помню, в какой период времени папа и тетя Энни уехали в Мессину. Их взял с собой адмирал Пономарев. Он во время землетрясения в Мессине в 1908 году командовал крейсером, принимавшем участие в спасении мессинцев. Они, узнав о бедственном положении Пономарева с семьей, собрали для него деньги и пригласили к себе.
Пономарев попросил визы и билет на пароход и папе с тетей Энни. Там они прожили несколько лет. Жилось им очень хорошо: мессинцы их обожали. Тетя Энни имела уроки языков…».

Завершив «приятные и яркие» воспоминания о своей с подругами жизни в Константинополе и о его красотах, Татьяна пишет: «Так прожили до осени 1921 г., когда стали говорить, что армию из Галлиполи, с Лемноса и Чаталджи будут перевозить в Болгарию. И действительно, скоро началось новое переселение. Наш госпиталь решено было перевести на Шипку <…>.Уезжали  мы в ужасном настроении: кончилась наша привольная жизнь в дивном, сказочном Константинополе». 

После этого был еще один очередной перевод  в Софию, и этот период своих воспоминаний Татьяна завершила словами: «Приехали  в Софию окончательно и стали работать 20 августа 1922 года. Началась серая, бесцельная жизнь, борьба за кусок хлеба и ничего впереди. Мы были уже почти беженками».  Прилагаю ниже два «старых» письма внуков А.И. Варнека, опубликованных в [1,2].

ПИСЬМО 1.
Мой дедушка, генерал-лейтенант Александр Иванович Варнек, был известным ученым-гидрографом, а его труды и до сегодняшнего времени являются базой для изучения Северного морского пути и сооружения ледоколов.
Дедушка был человеком приветливым, трудолюбивым и требовательным как по отношению к другим, так и к самому себе. Он никогда не повышал голоса и только взглядом упрекал виновника или с грустью на него смотрел. Кроме того, он был человеком  щедрым и любил помогать другим. Дедушка был хорошим педагогом в Морском корпусе, где гардемарины, с которыми он выходил в учебное плавание, его уважали. В Императорском Александровском лицее, где он был инспектором, его слушали и любили.

Все, что дедушка затевал, он делал серьезно и до конца. Когда государство решило заселять Черноморское побережье Кавказа, он купил в 1908 г. кусок земли в 26 км от Туапсе, где построил дом, посадил различные фруктовые деревья и виноград. Свое имение он назвал Москалевка в память о безвременно скончавшейся первой жене.

У дедушки было глубокое семейное чувство. После смерти моей бабушки Надежды Петровны Москальской в 1908 г., он женился второй раз для семейного благополучия, но постановил, что дети будут называть его супругу, Анну Романовну Гернгросс, «тетей Энни». Интересно, что со своей второй женой Александр Иванович познакомился в поезде, возвращаясь из Туапсе в Петербург.

Несмотря на то, что дедушка был дворянином, генералом царского времени и уехал за границу, Советская власть не изменила название бухты Варнека, которую он открыл и на берегу которой появился населенный пункт  Варнек. Правда, политикой дедушка не занимался.       М.Б. Киселевский  -  Медон, Франция.

ПИСЬМО 2
Я родился через семь лет после смерти деда, и все, что я знаю о нем, – это воспоминания его детей, в частности, моего отца Варнека Евгения Александровича. От него я знаю, что мой дед, когда семья еще жила в России, хотел и своих сыновей видеть морскими офицерами и устроил их в 1919 г. в Морской корпус в Севастополе, с которым они эвакуировались в 1920 г. в тунисский город Бизерта. В результате мечта эта не осуществилась. Все, что я знаю о деде и моих родителях, я сообщил авторам  их книги [2].

В свою очередь от них я узнал много нового о жизненном пути деда и его работе по освоению Северного морского пути; узнал о тех Варнеках, которые после революции остались в России и их потомках. Мне было приятно познакомиться с авторами книги, Владимиром и Александром, и отвечать на их многочисленные вопросы. Это общение с ними всколыхнуло мои воспоминания о прошлом нашей семьи, и я рад, что моя информация  при написании  книги оказалась полезной. -----  А.Е. Варнек Брюссель, Бельгия.
 
ПРИМЕЧАНИЯ,

1  В. Варнек и А. Варнек. Художник-портретист А.Г. Варнек и его потомки.  Новосибирск, Изд-во СО РАН, 2004.
2.  В. Варнек, А. Варнек «Исследователь Арктики А.И. Варнек» Новосибирск  2004. 
3. Т.А. Варнек. Воспоминания сестры милосердия (1912 - 1922). М. Русский путь. 2001.