Сердце Ханса

В ясную погоду, с высоты птичьего полёта, можно проследить течение весёлой реки, что сияющей синей лентой вьётся между холмами и на равнинах зелёной страны. С севера на юг, как и полагается всякой добропорядочной реке. Оттуда хорошо видны вращающиеся колёса мельниц на её шумных поворотах и скопление островерхих черепичных крыш небольших городков около.

На круглой тесной площади Флодхуза, такой малюсенькой, что солнце из-за обступивших домов с трудом заглядывает туда, лишь когда находится в зените, у питьевого фонтанчика, мы приземлимся жаворонком и обернёмся мальчиком Хансом, или проще Яном.

Нашего героя, в недалёком прошлом подкидыша у церкви святого Харольда, в шесть лет забрал к себе местный пекарь Тук. Тук решил, что в его хлопотном деле ещё одна пара ловких рук не будет лишней, да и жаловаться сироте при случае некому. Пекарь был строгим и гордился тем, что кормит весь город. Его уважали, и в кирхе были рады, что мальчик приобретёт настоящую профессию и со временем, как знать, заменит старину Тука.

Однажды с крыши пекарни в чан с опарой упал слизень. Тук оглянулся, не заметил ли кто из работников безобразия, вытер испарину со лба, и с того момента решил вывести всех слизней в Флодхузе. Так малыш Ян, пока не подрос, не набрался сил и мастерства в пекарском деле, стал собирателем улиток с поросших мхом крыш старого датского городка. Он очень любил свою работу и каждый вечер докладывал хозяину, сколько крыш осмотрел, сколько слизней отправилось к прачке в корыто с мыльной водой после стирки.

Теперь пекарь набрал ещё больше очков влияния и совсем скоро, как он мечтал, его должны были выбрать в городской совет.

А Ян, тем временем, изучив свойство слизи склеивать не только старые газеты, но, если она постоит в ведре неделю и превратится в густую массу, наподобие смолы, то способна накрепко склеивать деревянные детали. В свободные часы мальчик делал забавные игрушки и раздавал детворе. Подкидыша любили в городке за добрый и весёлый нрав.

Но в конце этого лета в Флодхузе произошла удивительная и даже страшная история, на много лет запечатавшая рты не только напуганным местным жителям, но и всем окрестным в верховьях и низовьях реки Флоде. Ранее милое местечко на берегу говорливой реки прозвали проклятым, потому что малышу Янику довелось увидеть дьявола.

Каждый день он вставал раньше церковного служки, доярок и петухов. Ведь слизней и их следы легче всего собирать по утренней росе.

С ним, если бы не боялись потерять достоинство, могли поспорить фонарщик и околоточный. Они говорили, что очень опасно лазать по крутым и скользким крышам. Эти двое уважаемых в городе гражданина молча завидовали парнишке и дулись не весть отчего, хоть и признавали в душе ловкость Тукова приёмыша, а заодно аккуратность, с которой сорванец ухаживал за крышами. Ведь все знают: для местных жителей, аккуратность – главная добродетель.

Крыш было двенадцать и за каждую Ян получал от хозяина дома монету. Кроме того, сироту жалели и кормили. Так что он не знал, на что ему нужны деньги. Просто складывал их в горшок и ставил на полку в своей комнатке.

Каждое утро, независимо от того, где Яну предстояло работать, начиналось на крыше его благодетеля – пекаря Тука. Там находилась каморка.

Крыша у Тука, хоть и покрыта была обычной черепицей, выглядела как новенькая и тем самым могла соперничать с самой выдающейся крышей местной кирхи и самой дорогой, красной, у мельника Рильда. Потому что каждый день её первую Ян чистил. Может, поэтому пекарь не забирал деньги у подкидыша, а, может, потому что был старостой общины и дорожил своей репутацией. Бог знает.

Вот и сегодня мальчик в урочный час распахнул глаза. В дормер над головой глядела на него утренняя звезда. Самая весёлая и восхитительная из звёзд. Его любимая. Ян мысленно называл звезду «моя». Она единственная могла принадлежать ему целиком. И когда звезда по разным причинам скрывалась из виду, он знал, что в конце августа она точно вернётся к нему. Так и случалось.

Они перемигнулись. Рот мальчика растянулся в улыбке, а глаза заискрились. Он быстро оделся, накинул приготовленный накануне заплечный мешок с хлебом и бутылкой молока. Прежде чем толкнуть дверцу, выводящую на лестницу, надел на голову шляпу с прикреплённым к ней ремешком фонарём, взял шест с ловушкой и щёткой, и шагнул наружу.

Утренняя прохлада и усыпанное звёздами небо наполнили его детское сердце непередаваемым восторгом и отвагой. Весь городок с кирхой, куда однажды, в студёном январе, грудного Яна, завёрнутого в старое ватное одеяло, подбросила какая-то несчастная, речка и мельница безмятежно спали у его ног.
Он постоял так несколько блаженных минут, прежде чем вывернуть побольше фитиль, мечтая, как он выучится грамоте у отца Микаэля накопит деньжат на дорогу, и, когда подрастёт, уедет в большой город Копенгаген, чтобы открыть там мастерскую кукол.

Тьма резко приблизилась, но чувствовалось, что это ненадолго. И правда, вскоре воздух поредел и поседел. Проступили очертания крыши и тёмные следы на ней. Малыш, ловко перескакивая с выступа на выступ, собирал брюхоногих и затирал их след.

После осмотрел крышу соседнего дома, он знал её как свои пять пальцев, и присел у мезонина перекусить и отдохнуть. На востоке, над кромкой дальнего леса едва-едва порозовело.

Подкрепившись, Ян по переброшенной лестнице, балансируя над уличным колодцем, перебрался на крышу мельника. Здесь работы было немного. Слизням не нравился запах свежей краски, оставалось только пройтись влажной щёткой по выступающим рёбрам и коньку. Крыша Рильда под утренними лучами засияла и выглядела дороже своей настоящей цены. «Мельник обязательно накинет мне эре сверх обычной цены», - мальчишка рассмеялся. «Но почему в его доме не светится как обычно окно кухни, зато огонь зажжён на верхнем этаже самой мельницы? – подумал он и вслух, уже спускаясь на землю и направляясь в ту сторону, произнёс: «Странно». Колесо не вращалось.

Когда Ян пробрался на балюстраду, опоясывающую верхний этаж и припал к ближайшему окну, криком он едва не выдал своё присутствие. И было отчего закричать. Спиной к мальчику, напротив горящего очага, расставив и упёршись в пол лапами, на стуле с высокой спинкой сидел огромный чёрный кот. Его уши двигались: то настороженно поворачивались, то прижимались к черепу. В такой момент, через приоткрытый дормер было слышно, как он чавкал и, урча, что-то лакал из миски. Толстый хвост кота при этом, из стороны в сторону мёл каменные плитки пола. Ян, вытаращив глаза, перестал дышать. Казалось, если он двинется, кот его сразу учует и сцапает. Но любопытство храброго мальчишки перебороло страх. Ещё немного он задержался у окна. И не напрасно.

Кот лапой оттолкнул миску, спрыгнул на пол и в два прыжка добрался до чулана Рильда. Оттуда он вышел на задних лапах. Его шею, словно ожерелье обвешали мышеловки. Мыши пищали от боли, но не это потрясло Яника, а то, что вместо морды у кота было лицо мельника. Заросшее чёрной щетиной, с кошачьими ушами, усами и бровями. Его янтарные глаза уставились в окно, на миг Ян потерял сознание, но не упал, зацепившись кафтаном за решётку, а когда слабость прошла, он увидел, как оборотень разрывает когтями мышей и бросает их ещё пульсирующие окровавленные сердца в миску.

Ждать непереносимых звуков трапезы мальчик не стал. В нём пробудилась отвага героя и защитника слабых. Он проворно спустился на землю, сбегал к себе домой и вернулся назад с ведром слизневой смолы. Застывшая в ведре, она, как поршень вошла в отверстие тубы и перекрыла дымоход. Вскоре в окнах заметались тени, что-то загрохотало, и Ян полетел вниз.

Очнулся от холодных брызг. Это пекарь Тук приводил в чувство своего работника. Рядом весело журчала речка и стояла горстка напуганных жителей. Они с волнением ждали, что Яник им поведает о том, что случилось. Но паренёк потерял голос, и пройдёт несколько месяцев, прежде чем отец Микаэль, вернув мальчика в кирху, узнает про Рильда-Кота.

Группа спасателей с опаской обошла руины мельницы и замолкнувшее, казалось навсегда, колесо. Не веря себе, наблюдали, как на глазах ветшал и превращался в руины сам дом мельника. Тогда же и родилось поверье, что иногда, в полнолуние как будто слышен стук ступиц и плеск падающей воды с мельничного колеса. Только никто так и не решился посмотреть. А вскоре и почти все хозяйства в округе опустели.
Но прежде Тук, сославшись на то, что подкидыш якшался с нечистой силой, а на самом деле, взбесившись, что сопляк испортил ему карьеру, выгнал Яна. Отец Микаэль забрал флодхудского героя назад в церковь.

Несмотря на происшествие некоторые жители не решились покинуть насиженные места. Случай с Рильдом постарались стереть из памяти, как свойственно обычному человеку. И, как обычно, жизнь вошла постепенно в своё привычное русло.

Верующие горожане все главные события отмечали в церкви. Ян теперь служил там дьяконом. Звонил в колокол, прибирался в приходе, зажигал свечи перед службой, играл на органе.

В свободные от службы часы священник обучал смышлёного паренька счёту и грамоте. Отец Микаэль рано заметил, что знания мальчик схватывал на лету. Но важнее этого было умение Яника обыденные предметы и явления облекать в яркие, божественные образы. Если бы священник был простым грешным, он выразился бы проще: в волшебные по силе образы.

В семнадцать Ян уехал в город, как и мечтал. Только он не открыл кукольную лавочку, а стал со временем великим сказочником Андерсеном.

Встреча с дьяволом наложила значимую печать на всю судьбу взрослого Ханса.
Когда поутру писатель порой просыпался на полу, он знал, кто над ним смеётся. И эта встреча сформировала его мужество и творческую плодовитость. Никто больше в мире не написал такого количества трогательных, поучительных и прекрасных историй.