102

«Ох, Фрося нахальная! Ух, какая нехорошая, - сердилась Дуняша. - Зачем она к Матвею лезет с разговорами?»

Дуняша сгребала высохшую траву и всё поглядывала в сторону нехорошей Фроси.

Сенокос заканчивался. Осталось только сено сметать в высокие стога, и через пару дней можно отправляться по домам. Если, конечно, дождь не перебьёт планы. Но небо стояло ясное, ничто не предвещало непогоды, кроме стариковских суставов. А они, по словам дедов, в последнее время стали ныть. Поэтому торопились закончить пока вёдро.

Вот Дуняша и старалась не отстать.

А Фрося не столько работала, сколько зубами сверкала. И чего ей от Матвея надо?

Парень стоял на верху стога, принимал и укладывал сено. Народу вокруг полным-полно, но Фрося всех умудрилась потеснить и осталась единоличной подавальщицей.

А сама так и сверкает. Не только зубами, но и голыми руками. Рукава рубахи задираются вон как высоко, а она будто не видит.

Дуняша никогда раньше не замечала, как девки заигрывают с парнями. Её равнодушный взгляд просто не улавливал эту сторону отношений. А теперь улавливал.

Дуняша удивлялась - как не стыдно Фросе? Смотрела на людей - что они? А всем как будто весело, отступили в сторону, сами наблюдают да посмеиваются.

Один Матвей не замечает всеобщего внимания, работает серьёзно, ворочает пуды сена, и видно, как под рубахой играют мышцы, приковывая девичьи взгляды.

- Ох, уморил, Матвей, ох, притомилась я. Дай передохнуть, - притворно охала Фрося.

И Дуняша от возмущения еле сдерживалась. Ну уморилась, так отойди в сторонку и отдохни. Найдётся человек, подаст сено. Но Фрося только охала, а саму её и граблями не отгонишь.

И не давала эта Фрося Дуняше покоя ни днём, на сенокосе, ни вечером, когда молодёжь собиралась у костра.

Вот вчера сидел Матвей, а Фрося ему - пойдём, да пойдём играть в горелки. Да ещё за руку тянет. Дуняша повернулась и ушла к себе в шалаш молча. Не хотелось смотреть.

А на речке? Все девушки купаются, как и положено, в рубахах. И Фрося сначала купалась так же. Но как только пришёл Матвей, она давай рубаху задирать выше колен, как бывает, когда вброд переходят, чтобы не замочить. А чего она задирает? Рубаха давным-давно мокрая. А для того задирает, чтобы ляжками белыми сверкнуть. Это Дуняша тоже сразу поняла.

А отчего она такая догадливая стала? Дуняшу эта мысль застала врасплох. Она даже перестала грести и раскрыла рот от удивления. Когда это она научилась чужие мысли и хитрые задумки понимать?

И когда она столько времени за Матвеем следила?

Да всегда. Чуть не топнула ногой Дуняша. Только раньше тот Матвей был никому не нужен. А теперь понадобился. Не только Фрося, но и другие девушки с ним заговаривают. А Дуняше плохо становилось от этого, хоть плачь. Она и плакала по ночам. И что за тоска в её сердце поселилась? Откуда она взялась, и как от неё избавиться?

Но тут новая боль страшной силой обожгла ногу. Оса, - успела подумать Дуняша, прежде чем поняла истинную причину.

Истинная причина чёрной узорчатой лентой проворно уползала в сторону кустов.

- Змея, - завизжал кто-то, и несколько человек с граблями и вилами кинулись за ней.

«Не надо, - подумала Дуняша. - Я же сама на неё наступила».

Даже теперь, оседая в бессилии на траву, она успела пожалеть живое существо.

- Укусила! - вновь завизжал кто-то женским голосом. - Дуняшу укусила.

Вмиг все побросали свои инструменты и собрались вокруг девушки.

Прибежали мать с отцом. Отец бледный смотрел беспомощно на дочь, не понимая, что делать. Мать кинулась обнимать её за шею.

Мир уплывал.

«Это не со мной!»

Но боль возвращала к реальности.

Мелькнули перепуганные глаза Ванятки.

«Сколько неприятностей я доставила родным...»

- Ванятка, запрягай коней. Быстро. Двоих. Мужики, помогите ему.

«Этот голос я где-то слышала. Он знает, что делать. Хорошо».

- Сычиху сюда.

- А? Что? Я здеся.

- Что делать? Говори быстро!

«А-а! Это Матвей. Ну и раскомандовался. Никогда бы не подумала».

- Дык что делать? Оно надобно бы яд высосать. Только опасно. Можно самому отравиться...

Чьи-то сильные руки крепко обхватили щиколотку девушки, и светлая голова склонилась над раной.

«Нет», - Дуняше показалось, что она сказал это вслух. Но то ли сил не было в её протесте, то ли народ заглушил - никто не услышал.

«Стыдно-то как!»

- Матвей, я коней запряг.

- Кидай в телегу сена побольше... Бросай ещё.

Тут Дуняша почувствовала, как её ловко подняли над землёй. Несмотря на страх и жгучую боль, она успела подумать:

«Меня несут. Это приятно».

Но через мгновение уже лежала на мягком тёплом ложе из сухой травы и цветов.

- Ванятка, ты с нами!

- Матвей, а мы? - голос отца.

- Тяжело лошадям. Вы ждите.

- Матвей, а куда вы? - мать.

- К Несупе.