Первый охотник к морскому делу

Среди моряков петровского времени нашлось немало тех, для кого заветы Петра Великого стали законом жизни и службы. В этой плеяде достойны упоминания первые русские адмиралы, такие как Ф. И. Соймонов, Н. Ф. Головин, Д. С. Калмыков, З. Д. Мишуков, Н. А. Сенявин (Синявин), А. И. Нагаев и другие. Незаурядные характеры, достойные восхищения победы и деяния – все это можно сказать о каждом из них. В одном ряду с ними можно поставить имя Конона Никитича Зотова (1690–1742), сына Никиты Моисеевича Зотова – наставника юного Петра.

Его судьба выглядит удивительной для петровского времени. Воспитанник Навигацкой школы, он единственный среди своих товарищей, будучи четырнадцатилетним подростком, выразил желание продолжить учебу за границей и в 1704 году отправился в Англию для изучения морского дела, а через три года попросил у отца разрешения поступить на службу в британский флот для приобретения необходимого практического опыта. Никита Зотов передал письмо сына царю Петру, начертавшему собственной рукой послание юному моряку, в котором можно было прочитать и такие слова: «…ваше желание зело мы любезно принели и, можем так сказать, что мы ни от единаго человека из Россиян такова подобного прошения не слыхали, в котором вы первый объявились, понеже зело ретко случаетца, дабы кто из младых, оставя в компаниях забавы, своею волею шуму морского слушать хотел. В протчем желаем, дабы Господь Бог вам в сем (зело изрядном и едва не первом на свете почитаемом) деле благословил и счасливо в свое время к отечеству возвратил».

Вернувшийся из-за границы «первый охотник» на любимые государевы дела подвергся вместе с остальными гардемаринами строгому экзамену комиссии Адмиралтейства во главе с самим Петром. Известно, что после такого испытания большая часть дворянских недорослей отправилась служить на флот простыми матросами. Единственным, кто заслужил высокую оценку государя, стал Конон Зотов. В 1713 году он был произведен в чин поручика и получил назначение на корабль «Эсперанс» под командованием Наума Синявина, крейсировавший в Финском заливе.
Вскоре Конон Зотов снова отправился за границу. В это время Пётр, стремившийся как можно быстрее пополнить флот большими кораблями, стал заказывать их в Голландии и Англии, откуда они под флагами торговых кораблей нейтральных государств, чтобы избежать захвата враждебной Швецией, отправлялись в Кронштадт. В таких рискованных перегонах доводилось принимать участие и Конону Зотову. Одновременно занимался он и сбором сведений о состоянии морского искусства и флотов европейских государств, копированием и покупкой архитектурных чертежей, книг, приборов, механизмов и вещей для личных царских нужд. Выполняя поручение Петра, вместе с правительственным агентом И. И. Лефортом, Зотов нанял для службы в России около двухсот специалистов, среди которых известный механик Р. Ламбо, выдающиеся архитекторы Ж.-Б.А. Леблон и К.Б. Растрелли и талантливый художник Л. Каравакк.

Энергичный и любознательный моряк засыпал царя донесениями, в которых затрагивал множество вопросов государственной деятельности, включая кораблестроение, дипломатию, военно-морское законодательство и внешнюю торговлю. К тому же на его попечении оказались русские гардемарины, обучавшиеся в Англии и Франции и доставлявшие ему множество хлопот. Из писем Зотова известно, что  положение их было настолько ужасным, что он «от своей ревности», роздал им все что имел, вплоть до парика, кафтана, рубахи и башмаков.
Владевший несколькими иностранными языками Конон Зотов оказался незаменимым помощником Петра в работе по написанию устава и других руководящих документов Российского флота. На протяжении всей своей жизни он переводил торговые регламенты, уставы и наставления по морскому делу различных государств. Среди его собственных трудов получили известность «Разговор у адмирала с капитаном о команде, или Полное учение како управлять кораблем во всякие разные случаи», «Книга о погоне за неприятелем», а также регламент адмиралтейского нижнего суда (коммерческий морской устав).

При этом Конон Зотов по-прежнему продолжал нести службу на море. Весной 1719 года он вступил в командование линейным 52-пушечным кораблем «Девоншир» и вскоре в составе отряда капитана 2 ранга Наума Сенявина вышел из Ревеля, направляясь в крейсерский поиск в Варяжское море (центральную часть Балтики). В состав отряда, помимо «Девоншира», входили 52-пушечные флагманский «Портсмут», «Рафаил», «Варахаил», «Уриил», «Ягудиил» и 18-пушечная шнява «Наталья». В ночь на 24 мая отряд обнаружил силуэты трех неизвестных кораблей, попытавшихся скрыться. После пятичасового преследования и нескольких предупредительных выстрелов корабли обозначили свою принадлежность шведскому флоту. Эскадре Наума Сенявина предстояло сразиться с отрядом кораблей под командованием капитан-командора Антона Юхана Врангеля, державшего флаг на линейном корабле «Вахтмейстер». Первыми открыли огонь орудия «Портсмута». Шведы отвечали, целясь в паруса и такелаж ближайших русских кораблей. В какой-то мере им это удалось: спустя несколько часов на «Портсмуте» были сбиты фор- и грот-марсели, а на «Девоншире» – фок. Тогда Сенявин, чтобы не дать уйти «Вахтмейстеру», повернул прямо на шведский корабль, чтобы взять его на абордаж. Этот маневр повторил Зотов, дравшийся с 34-пушечным фрегатом «Карлскруна-Вапен». «Вахтмейстеру» удалось уклониться от схватки, но шедшей за ним 12-пушечной бригантине «Бернгардус» пришлось спустить свой флаг перед «Портсмутом». Чуть раньше спустила свой флаг «Карлскруна-Вапен», сдавшаяся «Девонширу» прежде, чем тот взял ее на абордаж. В погоню за «Вахтмейстером» отправились «Рафаил» и «Ягудиил», которым удалось догнать и захватить шведского флагмана.

Этот победный бой вошел в историю Российского флота как сражение у острова Эзель. Баталия, носившая упорный и ожесточенный характер, стала самым крупным столкновением корабельных флотов России и Швеции в истории Северной войны.
Пётр назвал Эзельское сражение «добрым почином Российского флота». Наум Сенявин через чин был пожалован званием капитан-командора, повышены в званиях были и остальные командиры кораблей. Конон Зотов продолжил службу в звании капитана 2 ранга.

Принципиальный в защите государственных интересов Конон Зотов не раз вступал с грозным государем в полемику, которая могла стоить ему головы. Известно, например, что в 1720 году он осмелился написать Петру письмо, в котором упрекал царя в издании законов, вредящих пользе государства, за что Пётр дал распоряжение Сенату устроить суд над автором, а Адмиралтейская коллегия распорядилась его арестовать. Но, видно, царь хорошо понимал, что Зотов руководствуется самыми лучшими побуждениями и не является противником его реформ. К тому же в это время строптивый моряк вместе с государем принимал самое активное участие в разработке Устава Морского и ряда других документов и вскоре был назначен контролером Адмиралтейской коллегии, главной обязанностью которого являлась борьба с казнокрадами и контроль рачительного использования государственных средств. В этой должности Конон Зотов так же стойко отстаивал интересы государства, как когда-то в боях с врагами, стоя на капитанском мостике.

Считается, что Зотов стал инициатором и соавтором одного из важнейших законов петровского времени о должности генерал-прокурора, участвовал в работах по составлению «регламента адмиралтейского нижнего суда». При этом законотворческой деятельностью и переводами книг с иностранных языков он зачастую занимался, продолжая морскую службу на боевых кораблях. В кампанию 1726 года, Зотов, командовавший в то время кораблем «Пантелеймон-Виктория», был произведен в чин капитана 1 ранга.

Последние годы жизни Конон Никитич Зотов служил в адмиралтействе, занимая с 1732 г. должность обер-экипажмейстера, а с 1740 г. – генерал-экипажмейстера с чином контр-адмирала, зорко следя за состоянием строящихся и находящихся в строю боевых кораблей, так же как когда-то это делал царь Пётр, благословивший его на служение Отечеству.

К заслугам К. Н. Зотова и других выдающихся деятелей флота Петра Великого следует отнести и то, что им удалось воспитать достойных преемников, прославивших своими победами Россию уже в годы правления Екатерины II.