Белый свет для рокера. Глава 2

Я — неуравновешенный мудак,

Да будет так! Да будет так!

Мудаком быть незазорно,

Коль есть у мудака пятак.



Пятак и кованый каблук

Игрушка для покорных сук,

С таким девайсом сойдёт с рук

Любой перформанс, милый друг!



Настроение Хобота стремительно портилось, и на это у него были веские причины. Очень веские! И сейчас, сидя за обшарпанным столом в гримёрке ДК Машиностроителей он думал только об одном: сдриснуть из этого мира.

Но плотная и вязкая экзистенция крепко держала его за шкирку, не давая уйти в благостную нирвану, и не предоставляла ему никакой другой опции кроме беззвучного крика.

Пока длился концерт, он чувствовало себя хорошо. Стихи держали разум в узде, а исходящее от публики подобострастное восхищение все ещё щекотало эго. Но сейчас он с ненавистью смотрел на отражение своей щекастой морды в гримерном зеркале и слушал хихиканье Пацана за спиной, бухого и веселого.

– Ты идёшь? – Берт обратился к нему с нотками озабоченности в голосе. – Пацаны уже заждались, ну и домой всем пора.

– Дайте снять грим, я буду через пять минут.

Берт вздохнул, понятливо кивнул и отчалил к накрытому столу.

Хобот взял смоченный лосьоном тампон и снова взглянул на свое отражение в зеркале. Размазанные по лицу густые белила, черные тени вокруг глаз и кровавое месиво вместо рта придавали ему вид печального психопата. Так и задумано, господа! Хрю-хрю всегда ведутся на яркую маску, а обычный работяга отечественной сцены Серёжка Потапов вряд ли будет им интересен. Другое дело духовно богатый псих. Псих всегда выглядит красочно и с претензией на размах личности... Психа вам подавай, примитивные вы твари!

Бесявый клоун в зазеркалье скорчил ехидную рожицу и подмигнул Хоботу, мол, давай уже, прийдись по фейсу тампончиком, чего расселся?!

Но тот никак не мог поднести кусок ваты к щеке и как привороженый уставился в зеркало. Несколько минут оригинал и двойник смотрели друг другу в глаза, затем наглая мезкая улыбка по обе стороны портала тронула красный напомаженный рот. Ток острой ненависти открыл дверь в преисподнюю, и злобный доппельгангер вывылился прямиком в гримёрку, навстречу ничего не подозревающему Берту.

Тот снова подошёл к оцепеневшему фронтмену и участливо тронул его за плечо:

– У тебя все в порядке?

– Нет не в порядке! Ни... я не в порядке, тупой п....р! Я же сказал – Дай! Снять! Грим!

Грохот падающего стула прервал застолье в дальнем углу гримёрной, и все за столом притихли.

– Не-на-ви-жу! Ненавижу вас всех! Вы, беззаботные придурки! У вас нет больных сыновей! Да у вас вообще детей нет, ни детей, ни жены, потому что вы, идиоты, не в состоянии даже жениться!

Злобный псих подскочил к погрустневшему Пацану. Тот инстинктивно отпрянул назад, но по-пьяни не рассчитал, что сидел на пуфе без спинки и поэтому завалился на пол. Хобот схватил его за грудки и выволок обратно на пуф. Затем он схватил бутылку со стола и вылил остатки виски прямо на голову бедолаге.

– Вот ты, мудила смазливый! Тебе же уже тридцать три года! Хватит бухать без меры и трахаться с кем попало! Ты же в одно рыло сейчас целую бутылку высосал, ты сам себе не противен?

А ты, тихоня? Чего вылупился?! Я знаю – ты меня ненавидишь. Ненавидишь за то, что я здесь главный, я – звезда, а ты ноль без палочки, бестолковый третьесортный барабанщик! Ненавидишь, но ради бабла терпишь и будешь и дальше терпеть, даже если я нассу тебе прямо в стакан! Что, я не прав?!

Артур не стал возражать и лишь беспокойно дёрнул ногой под столом, продолжая неподвижно смотреть на стящую перед ним бутылку с "Джеймсоном".

Хобота это ещё больше разозлило, и он одним ударом руки снёс все со стола. Под грохот разбивающихся бутылок взбесившийся рокер подбежал обратно к Берту и заорал ему прямо в рот:

– И тебя я ненавижу! Ненавижу, слышишь?! Корчишь из себя друга, но тебе на самом деле на меня насрать! Ты никогда не интересовался каково мне на самом деле и тебе я нужен всего лишь как работоспособная лошадь, которая вытянет концерт. Что, я не прав? Прав! Тысячу раз прав!

Хобот с извращённым удовлетворением поймал испуганные взгляды подельников и вскочил на стол, со злостью пнув чудом уцелевшую банку с арахисом.

– Вы все просто не знаете каково мне! Вы даже семьи завести не можете. А я старался, я, су...а, очень старался! Я пахал как вол, строчил бездарные стихи и писал бездарную музыку только чтобы у них все было. А теперь мой сын медленно гниёт заживо и я ничего не могу сделать! Я мотаюсь по вонючим городишкам только чтобы у Светки были деньги на очередную терапию, а вы пьете и жрете как ни в чем не бывало! Не-на-ви-жу! Ааааааааа!

...

– Ты идёшь? – Берт обратился к Хоботу с нотками озабоченности в голосе. – Пацаны уже заждались, ну и домой всем пора.

– Дайте снять грим, я буду через пять минут.

– Все хорошо? Как там Светка, держится?

– Держится, а что ей ещё остаётся.

– Понятно, ну ты того, подойдёшь, обмоешь концерт хотя бы символически?

– Да, я сейчас. Подождите немного.