Крещение по-комсомольски

     Лето 2019 года. Мы с Мариной прилетели в очередной отпуск на берега Тихого Дона из солнечной и прохладной Якутии. Отдых в тещином хлебосольном доме закончился тем, что мы увиделись со своим младшим сыном Никиткой, который только что вернулся из Костромы. За долгих для всех нас семь лет с его отъезда из отчего дома, парень выучился на бакалавра и магистра естественных наук, получил параллельно диплом преподавателя химии и физики для средне-специальных учебных заведений и отслужил ровно год в научной роте Костромской военной академии радиационной, химической и биологической защиты, где шестью годами ранее получил диплом и лейтенантские погоны наш старший сын Илья.

     - Ну как тебе, сынок, воздух свободы от всех учеб и служб? – Мы обнялись и стоим на пороге дома в тени благоухающего цветущего и плодоносящего сада Марининой мамы, стоим и не можем разомкнуть рук, не виделись с ним целый год.
     - Да все хорошо, пап, все закончилось, теперь надо налаживать самостоятельную взрослую жизнь, - только и поведал наш домашний сын, повзрослевший ровно на семь лет.
     - Чем думаешь заняться? – Совсем не праздное любопытство отца задало очередной вопрос, на который я услышал не очень понравившийся мне ответ.
     Ну, да ладно, ему жить. Слава Богу, уже двадцать пять. Но у нас с женой на данный момент к сыну было интересное предложение и мы прошли в дом, где его с нетерпением ждали Марина, бабушки Наташа и Тоня, особенно любящая нашего обаятельного улыбчивого ласкового и семейного ребенка…

     - Что за предложение, пап? – Никита уже заинтересовался моими словами, выдержав паузу праздничного обеда и всех обнимашек-целовашек женской половины присутствующей семьи.
     - Да мы хотим с мамой и бабушкой Наташей в Дивеево съездить на машине и пожить на территории монастыря несколько дней. Пополомничать и попослушничать, помолиться, просто отдохнуть душой и зарядиться новой энергией в сильном святом месте. А там и до бабушки Нади доедем все вместе. Побудем пару-тройку дней у нее в гостях, к деду Лёне сходим, ты повидаешься с братьями и крестной своей. Мы только ждали твоего приезда. Поедешь с нами? Это и есть наше с мамой тебе предложение на ближайшие пару недель.
     И ребенок ответил, не раздумывая:
     - Конечно, поеду…

     Спустя пару дней, мы вчетвером, загрузив в подарок родственникам Нижегородской области дары южных садов и огородов, двинулись строго на север через Саратов, Пензу и Саранск. Никита с удовольствием уселся за руль комфортабельной корейской машины «Hyundai Solaris», которую мы каждый год берем в прокат для путешествий по России и на рассвете выехали из Пятиморска...

     Хорошая дорога, быстрая машина, теплый ветер в окошко и умелый водитель, что еще надо для приятного путешествия летом в компании с любимыми близкими людьми. Марина и Наталья Владимировна сидели сзади и мирно обсуждали пролегающие вдоль дороги поля и огороды, сады и селения, предстоящую встречу с родней и житие в монастыре. Мы же с сыном на свои мужские темы вели неспешный разговор за жизнь, в которой предстояло начать свою самостоятельность сыну после пройденного этапа получения высшего образования и «отдачи долга Родине». На последнее, впрочем, наш прагматичный и молчаливый обычно сын вполне серьезно всегда отвечал «Я у нее в долг не брал и отдавать ей ничего не собираюсь». Но, как говорится, сказать в сердцах по молодости одно, а сделать все так, как подобает настоящему взрослому здоровому и сильному мужчине, другое. Он и сделал…

     - Мы въезжаем в Дивеево, поселок, где меня крестили в возрасте полутора лет, во времена самого махрового коммунизма и гонения на церковь, - я, словно экскурсовод по Дивеево, рассказываю пассажирам историю своего крещения, которой до сих пор толком не знаю.
     Поэтому гид только похвастался знаниями географии страны и замолчал, на вопрос же Марины, как оно проходило, крещение-то мое, я пожал плечами и весьма уклончиво ответил:
     - Приедешь к свекрови, любимая, и спросишь у нее. У мамы моей память лучше, чем у ее сына писателя и она до сих пор помнит все до мелочей, - с улыбкой повернулся я к супруге…

     И, конечно же, моя супруга поинтересовалась у мамы историей крещения ее любимого муженька, когда мы приехали в гости. А было это так…

     …Жаркое лето 1968 года. Вашему покорному слуге Стасику уже годик с небольшим. Тихий спокойный пухленький «с перевязочками на толстеньких ножках», как говорят мама, бабушки да няньки, карапуз живет себе не тужит. Сосет молоко коровье от пуза, набивает утробу тем, чем с ложки подает старенькая баба Клава. С нею меня моя комсомолка станочница-передовичка военного «почтового ящика» двадцатичетырехлетняя мама Надюха Климова оставляет уже с двух месяцев от роду. Декретных за вскармливание и воспитание будущего комсомольца не платят, отдыхать до его трехлетия и подавно не дают. Родила и будь добра к станку своему, выполнять план Родины, очередной ее пятилетки досрочно, как требует того комсомол своими передовыми методами и лозунгами брежневского времени. Мы живем семьей из четырех человек в одной комнатке с дровяной печкой длинного деревянного барака довоенной постройки. Мама перед работой то заносит меня к бабе Клаве нянчить, то оставляет соседке по коридору тете Лиде, понимая, что, даже, злополучного больничного от завода не получит, потому, что комсомолец Страны Советов не имеет права болеть, он должен быть крепким, здоровым и сильным, что бы гнать вперед тот самый план построения… Ну и так далее... Ну, да ладно, Бог с ним, комсомолом…

     - Надь, посмотри, какой у Стасика пупок большой, выпячивает сильно, грыжа может быть, - как-то вечером, когда мама вернулась с дневной смены и забежала к тете Лиде за мной, говорит ей та, поднимая распашонку.
     - Теть Лид, и что это значит? – Искренне не понимает мама, не знает, куда клонит моя нянька и будущая крестная в одном флаконе.
     - Заговаривать его надо, крестить ребенка. Больше года ему уже, вот что, - спокойно отвечает нянька, поправив на голове черный платок, в котором я ее помню и в шесть своих лет.
     - Ты что, теть Лид! – только и отмахнулась обеими руками, словно от черта,  комсомолка. – Ни в коем случае! Нам Светы хватило!
     Мама прекрасно помнит, как всего три года назад их с мужем, моим папой, таким же комсомольцем и передовиком производства все того же завода, конкретно «пропесочили» на комсомольских собраниях цеха и всего огромного военного предприятия. Моих родителей ославили на весь завод карикатурами в стенной газете с надписью жирными буквами крупным шрифтом «передовики производства комсомольская семья Климовых верит в Бога и крестит будущего строителя коммунизма в Церкви», поместив ее на главном стенде перед заводоуправлением. Как были изображены на стенгазете мои родители, описывать не стану, все мы, люди старшего поколения, прекрасно помним яркие карикатуры журнала «Крокодил». Как рассказывала мама, там изобразили в том же духе примерно. Стыдно и унизительно для молодой комсомольской семьи. Всем этим экзекуциям они подверглись лишь за то, что окрестила мою старшую сестренку Светку в ближайшей Сретенской Церкви. Девочка родилась очень горластая по любому поводу, с самого раннего детства ничто не могло ее успокоить, только лишь руки набожной бабушки Оли, папиной мамы, которая была верующей женщиной и всю жизнь носила только черную одежду и платки. По словам мамы, как только бабушка Оля подносила плачущую Свету к иконам в доме, тихо начинала петь молитву, та сразу замолкала. Как папа ни сопротивлялся, бабушка сама отнесла сестренку в Церковь и окрестила, пока родители были на работе, определив девочке Божеское имя – Фатинья…

     Так теперь и со мной предлагали сделать набожные няньки. На что мама сопротивлялась, даже, боясь сказать хоть слово об этой затее папе.

     - Тетя Лида, да ты что! Да Ленька убьет меня за это! Нам и прошлого раза хватило, на весь завод ославили! – пытается сопротивляться мама.
     А тетка в ответ ударом «ниже пояса»:
     - А тебе кто дороже, нормальный здоровый ребеночек или твой оголтелый комсомол?
     Аут! Мама присела на стул с раскрытым от удивления напором спокойной тетки ртом, не зная, чем возразить пожилому человеку, который любит ее сына до безумия. Но, видимо, комсомола она боялась больше, нежели того, что сын может постоянно маяться от больного животика и чего-нибудь еще «не божеского, потому, как не крещен».

     Но тут случилось то, что подстегнуло маму согласиться с доводами тети Лиды. Нас пригласили в гости родные сестры моей няньки, две бездетные старые девы, проживавшие в своем доме вдвоем рядом с Дивеевским монастырем. Они чтили Бога, соблюдали все посты и праздники, преклоняясь перед силой Всевышнего и перед его деяниями для грешного православного народа. Мама только потом, когда мы приехали туда, поняла, что это тети Лиды уловка, она как-то смогла сообщить обо мне и моем недуге сестрам и те написали письмо с приглашением молодой четы, которую очень любит их младшая Лидуся. Папа до нашего возвращения не заподозрил, что за его широкой спиной бабульки «божьи одуванчики» провернули такое дело, как крестины сына. А пока…

     Двести пятьдесят километров от нашего города Балахны до Дивеева мы ехали на автобусе.

     Как рассказывает всегда мама, раз за разом вспоминая события тех далеких советских лет, поездка наша на Родину Серафима Саровского была сродни операции суперагента гестапо Штирлица. Донельзя законспирированное от парторгов и комсоргов завода и цеха мероприятие, которым представили информацию, что молодая мама с детьми решила немного отдохнуть на Родине своих предков, в Мордовии, где нет дымящих труб вредных производственных объектов коммунизма. Вот, ведь, как в те годы тяжело было что-либо скрыть от начальства. Люди должны были быть светлыми и прозрачными, открытыми и честными. А мы сегодня все киваем на какое-то чипирование через сотовые телефоны и сайт «Госуслуги», где все мы уже давным-давно выглядим голыми, абсолютно и бесповоротно… Но, опять, не суть, я сейчас о тайне обряда крещения вашего покорного слуги…

     Вот уж действительно, тайное действо, так тайное…

     - Ну что, принесли тебя в купельную. Лето на дворе, тепло, ты и голоса не подаешь на руках Батюшки. Растопырил свои голубые глазенки и во все стороны на иконы красивые да на свечи горящие таращишься. Мы с Лидой думали, ты кричать начнешь у чужого дяди, да не тут-то было, Батюшку за густую седую бороду ухватил, тянешь на себя сильными ручонками и агукаешь, заигрываешь с ним. Мы смеемся украдкой с нянькой твоей, а он пытается читать Молитву нужную, только тебе одному крещение устроили сестры тетки Лиды. Потом он пошел вокруг купели и голосом грозным громко произносит слова. Мы опять испугались, что плакать будешь, а ты поднимаешься на руках его и по лысине ладошкой стучишь. А когда Батюшка начал тебя в полную святой водицы купель опускать три раза, я совсем перепугалась, что ты захлебнешься. Ага, счас! Довольный вынырнул и смеешься во весь голос. Но самая интересная штука была, когда Матушка тебе поднесла ложку «Кагора», а ты глотнул, не поморщившись, так посмаковал губешками и потянулся ручонками прямо к чашке. Начал еще просить такими движениями пальцев, как обычно делают «дай-дай». Я вообще, еле сдержалась от смеха. Платком прикрылась и глаза опустила. Вот дела-то были с тобой…

     Мама замолчала, перевела дух, хлебнула теплого чаю, вытерла слезы, покатившиеся из глаз по морщинкам лица и, вздохнув, продолжила:
     - А потом Батюшка немного осерчал, что имя тебе при рождении дали не русское и по Божьим православным канонам ты стал Вячеславом.
     - Мам, ну классно же! У нас со Светой по два Ангела-Хранителя на плечах, мирской и небесный. Это же здорово! – закончил ее рассказ я, обняв за плечи. – Кстати, а как папа отреагировал на крестик на моей груди, когда мы вернулись?
     - Сначала зубами скрипел, что снова без его ведома что-то сделали. Точь-в-точь, как после родов твоих, ему тогда не понравилось имя, которое я тебе дала сама. Так и здесь, злился. Но потом просто сказал, что бы я языком не болтала в цеху, где была и зачем куда-то ездила. Я дала ему «честное комсомольское» слово, которое мой болтливый язык нарушил уже на следующий день после выхода на работу. Мне жуть, как хотелось рассказать девчонкам подружкам про красоту Дивеевского монастыря и про большие иконы, что в нем. Про множество Церквей и Соборов в Арзамасе и самом Дивеево. Отец твой узнал от одной моей подружки, что я проболталась им в цеху о тайных крестинах, и с тех пор дал мне кличку «болтун – находка для шпиона», - с улыбкой подытожила рассказ о моем крещении мама.
     - Что есть, то есть, мам, язычок наш враг наш и это семейное, - и мы все рассмеялись…

     Да, конечно, если бы мне тогда было лет на десять побольше, то непременно задатки творческой жилки поспособствовали бы тому, что бы я смог запомнить несравнимый ни с чем на Руси колорит Арзамасских и Дивеевских Православных Храмов и их внутреннюю умильную ауру. Наверное, я бы запомнил и сегодня поведал вам, мои читатели, чудную умиротворяющую природу того самого зеленого края центра России, в котором я родился, вырос и прошел обряд таинства крещения. Да, время, оно неумолимо бежит вперед и хорошо, что дает нам те самые вспышки памяти, что бы мы смогли поведать о далеких счастливых временах нашего детства и молодости наших родителей…

     Наверное…

     И сегодня, регулярно посещая те самые Святые места, я с улыбкой на лице вспоминаю настоящее таинство своего крещения по-комсомольски…

     Вот такова история моего крещения, история, которую я задумал поведать читателям еще несколько лет назад, в очередной раз услышав от мамы рассказ пятидесятилетней давности. Рассказ, который она до сих пор прекрасно помнит…

     А теперь, наконец-то, запомнил и поведал всем я…

     27 июля 2024 года