Наша военка в семидесятые... Окончание

       Начало в http://proza.ru/2024/08/01/820

       И еще немного про "военку" в семидесятых... Я остановился на том, что наш командир был почему-то уязвлен. Почему?

       Старшим над всеми взводами поставили такого же парня после армии, как и он, но не «слона», а с факультета «автоматчиков». Как мне помнится, этот парень даже не имел звания старшины, как Сандаль, а когда-то дослужился всего лишь до старшего сержанта.
       По правде говоря, вид у него был не такой бравый, как у нашего Григория. Весь кругленький, с фигурой не красавца, а веселого парня с сельской завалинки. Но, что важно, его неказистое лицо светилось добродушием и каким-то человеческим обаянием. Да он таким и являлся, хотя, признаться, больше смахивал на неслыханного в те времена мультяшного Шрека.
       Это я сейчас подобрал образ, наиболее полно описывающий его личность. Но мы ведь людей оцениваем не по внешним данным, а по тому, что у него лежит на сердце: доброта или холодная жаба. В общем, назначили человека, да и назначили.

       А Сандаль от очередной обиды весь кипел праведным гневом. Или неправедным? В душу ему не залезешь, а человеком он был скрытным.

       Наша группа, вернее, взвод «выдвинулся» на лагерные сборы почти в полном составе. Заметили штабное слово «выдвинулся»? Это я постепенно погружаюсь в армейскую жизнь и «бдю», чтобы мои слова соответствовали обстановке.
       Так вот, не поехали с нами все пять иностранцев, которые учились в нашей группе, чтобы, не дай Бог, военные секреты не стали достоянием иностранных разведок. Отбросив свой сарказм в сторону, скажу – эти ребята, естественно, и военную кафедру не посещали. Зачем она им...
       Кроме них остался дома еще один парень, который после среднего авиационно-технического училища уже имел офицерское звание.

       К восьми однокашникам, ставших героями рассказа о прошлогодней практике на Харьковском авиазаводе, добавились остальные девять одногруппников. С командиром группы, Григорием-Сандалем, мы познакомились уж так подробно, что дальше некуда. Но он того достоин: собственно, он ключевой герой моего повествования.
       Но и остальные ребята тоже стоят того, чтобы их вспомнить, а заодно, чтобы им отвесить свою долю дружеских подколок. А добавились к нам весьма колоритные личности, с которыми читатели еще не сталкивались.

       Появились два Андрея – Андрей Петруччо и Андрей Ганс.
       Оба они входили в число моих самых близких приятелей, но разнились между собой значительно. Андрей первый имел незамысловатую кличку, образовавшуюся из его фамилии, что было фактом малоинтересным, а посему использовалась редко.

       Вообще-то, такой позывной, не мудрствуя лукаво, ему придумал Гросс. Ванька Гросс очень зорко следил за тем, как еще на первом курсе некоторые преподаватели при перекличках случайно коверкали фамилии студентов. Частенько это звучало очень смешно, а Гросс подхватывал и распространял. В результате кое-какие из этих изуродованных фамилий приживались и становились кличками на все шесть лет нашей учебы.

       Андрей приехал учиться в Киев из Ростовской области. Небольшого роста, крепко сбитый, кроме этого он имел еще такую отличительную особенность, как «казацкие» ноги. Когда Андрюха играл с нами в футбол, то ребята говорили про него:

       - Этот точно в Киев на цистерне приехал!..

       Да, как все его предки-казаки, проводившие в седле немало времени, Андрей имел сильные, но кривые ноги. Мы обоснованно подозревали, что ярко-выраженная кривизна ног передалась ему по наследству. Просто колесо! Да и характером он сильно смахивал на горячего казака из ростовских степей: заводной и быстро воспламеняющийся, с норовом необъезженного коня.
       С другой стороны – Андрей был верным товарищем, человеком с обостренным чувством справедливости. На такого всегда можно было положиться.
       Андрюха женился самый первым из нашей группы. Произошло это в конце третьего курса. Свадьбу шумно отгуляли в ресторане «Лейпциг».

       Не скрою, мне тогда стало немного жаль, что он превратился в семейного человека. С ним всегда было интересно. Кроме футбола нас связывала тяга к чтению, мы интересовались живописью и музыкой, а еще часто вместе ходили на подработки. То на железнодорожную станцию Киев-товарный, что на Федорова, то на кондитерскую фабрику имени Карла Маркса, то еще куда-то. Андрюха всегда знал, где лучше и надежнее всего можно было срубить деньжат. Естественно, приложив свои руки.

       Но наша дружба началась раньше, когда после второго курса мы с ним вдвоем попали в стройотряд, который отправлялся на работу в Нижневартовск. Отряд был сборный: тут и механики, и радисты с электриками, да еще с разных курсов. Но от нашей группы мы с Андреем были единственными представителями.
       Путь получился сложным. Сначала нам предстояло доехать в Тюмень по железной дороге, а уже оттуда на самолете перелететь в Нижневартовск. Главная трудность была в расстоянии, вернее, в сроках, чтобы это расстояние преодолеть.

       Добирались до Тюмени поездом, который шел туда почти трое суток. Мы с Андреем каким-то удивительным образом пробрались в штабной вагон и первые двое суток ехали в пустом купе. На нас изумленно косилось начальство, ошалевшее от наглости рядовых бойцов. Хотя на нашу «жилплощадь» никто не покушался, однако мы по возможности из купе старались и носа не казать.
       За это время было много чего переговорено, что помогло лучше узнать друг друга, и, в конечном итоге, по-настоящему подружиться. В последние сутки меня с Андрюхой все-таки выперли в общий вагон, где обитал весь наш стройотряд, и мы заняли свои полки.

       Помню, как ранним утром наш поезд проходил через Уральские горы, а весь отряд, включая меня, в это время спал крепким молодецким сном. Только один Андрей бодрствовал: он разглядывал легендарный Урал.
       Я отчего-то проснулся тоже рано и, продрав глаза, бросил взгляд с верхней полки вниз. Андрей сидел у окна и, не отрываясь, смотрел на мелькающий там пейзаж. Меня поразили его мечтательный вид и задумчивая улыбка.

       - Что там? – удивился я.
       - Уральские горы, - растроганно ответил Андрей.

       В нем всегда присутствовали интерес к жизни и врожденная любознательность. Андрей был человеком увлекающимся. Нельзя сказать, что в нем в полной мере бушевала восторженность, но удивление и восприимчивость ко всему новому являлись его отличительными чертами. Такие люди, по большому счету, и сами очень интересны.

       В отряде присвоили Андрюхе сезонную строительную кличку - Князь, из-за чего он в немалой степени злился. Почему Князь? А «Войну и мир» помните? Вот оттуда. Странно, я бы на такое прозвище не обижался... Но Андрей думал по-другому. Зато по работоспособности Андрея выделили сразу.

       «Двужильный…» - так его уважительно характеризовали старшие парни, что с нами отправились в стройотряд и занимали всякие начальницкие должности.

        Поэтому на трудные, но денежные работы его брали всегда. Можно сказать, что если я был рядовым бойцом стройотряда, то Андрюха считался ефрейтором. А то и вовсе младшим сержантом... Но наша дружба после стройотряда только укрепилась.

        Второй Андрей имел свои незаурядные качества. Прилепившаяся к нему кличка никакого отношения к фамилии не имела. Тут произошла совершенно другая история. И прародителем Андрюхиного погоняла стал Игорь-Сруль.

        Начну с того, что Андрей учился лучше всех. Он был, что называется, круглым отличником. У него никогда не было провалов. Вообще! Какую науку не возьми – нет в ней для него секретов.
        С Андреем у нас сложились настоящие братские отношения. Три года мы с ним жили в одной комнате бок о бок. Плюс футбол, который нас пленил и как игра, и как зрелище, в том смысле, что и на площадке рубимся в одной команде, и на стадион, где играет Динамо, вместе регулярно выбираемся. Да и много других было у нас общих интересов. Жизнь в общежитии объединяет людей порой крепче, чем семейные узы.  Но и это, жизнь в общаге, не самый главный фактор в долговечности нашей дружбы.

        Андрей всегда был самым обязательным и верным товарищем. На него всегда можно было положиться: не продаст, не подведет и всегда подставит плечо. При всех своих талантах, Андрюха никогда не выпячивал себя и не требовал к себе особого отношения. Но избитая истина – скромность украшает человека – дает не самый достойный результат. Антиподы скромных и порядочных людей достигают в жизни более весомых успехов, увы.

       Андрей приехал в Киев из Крыма. Роста он был небольшого, выглядел всегда подтянутым и аккуратным. Да, надо отметить, что в прохладное время года носил фуражку а-ля француз или немец: с высокой тульей. Такую, например, когда-то, будучи генералом, носил Шарль де Голль. Фуражка – это важная черта, в нашей истории она еще сыграет свою роль.
        Вышел Андрей из очень простой и скромной семьи, но голову имел светлую. Поэтому его и направили в интернат для особо одаренных, который организовали в Керчи. Интернат с физико-математическим уклоном. Возможно, он и не совсем так назывался, но сейчас это неважно.

        Когда же его доблести оценил и деканат, то его поощрили странным образом: Андрея перевели в спецгруппу по немецкому языку. Это сделали с таким расчетом, чтобы и защита диплома тоже проходила на иностранном языке.

        «Самые лучшие студенты должны изучать иностранный язык углубленно…» - наверняка где-то высший босс обмолвился подобным образом, а местные из деканата себе взяли на заметку.

        Так часто бывает, когда узнаешь о какой-нибудь инициативе, всегда ищи торчащие уши некоего администратора, который проявил рвение, чтобы доложить о новом опыте, внедряемого в учебный процесс. По его мнению, такие группы должны стимулировать изучение иностранного языка и способствовать тому, чтобы студенты после окончания вуза щебетали на иностранном языке, «аки птицы».
       Идея-то хорошая, но когда-то еще Остап Бендер сказал – "исполнение убогое"... Почему? Да потому, что самого главного после любых курсов иностранных языков из того времени – свободно разговаривать или хотя бы бегло объясняться – никто не умел!.. Но это мы отвлеклись от русла нашей истории.

        В общем, не помню, через какое время, но таки оторвали Андрюху от нашей группы, вернее, от той ее части, что изучала немецкий язык, и направили в пресловутую спецгруппу, состоящую всего-то из двух человек.

        Я подозреваю, что Сруля, который тоже постигал немецкий язык, этот факт в некотором роде задел. Мол, а почему и его не взяли?.. А глаз, как вы помните, он имел наблюдательный. И язык в смысле остроты тоже не подкачал. Недовольство Игоря стимулировало эти два его качества, чтобы хоть как-то отыграться за пренебрежение им.
        Игорь раскачивался недолго. Соединив новость об этой окаянной спецгруппе и внешний вид Андрея, он в один прекрасный момент выдал, обратившись к Андрюхе:

         - Ганс!

        И это звание приклеилось к Андрею моментально и навсегда. Педантичный, подтянутый, да еще и «немец». Как назвать его по-другому? Только Гансом, и к гадалке не ходи. Андрюха с этим званием обреченно смирился, потому что попадание получилось стопроцентное.

       На этом я пока приостановлю «перекличку» друзей-однокашников. Мы сейчас прибываем на станцию, где нас ожидали два автобуса, в которых разместились наши четыре «необстрелянных» взвода. Хотел написать – и с песнями отправились на место нашей службы. Ан, нет. Не было песен. Не выучили пока и стимула, чтобы голосить, не прочувствовали. С какой радости петь? Поэтому пробу голоса оставили на будущее.

       Ехать до "места службы" совсем ничего: что-то около двадцати километров. И неудивительно, что через полчаса автобусы заехали в гостеприимно раскрытые ворота авиационной части.
       К нашему удовольствию шатры-палатки уже были натянуты. Мы их наверняка собирали бы не один день. Но вот оборудование нашего местожительства – кровати, тумбочки, матрацы – это нам никто не обещал. И переобмундироваться из цивильного вида в самый бравый военный нужно сделать в первую очередь.


       В этом месте мой рассказ трехгодичной давности обрывается. Я тогда размахнулся серьезно и писал азартно. Получилась бы почти повесть, но все изменилось в 2022 году. Вернусь ли я когда-то к продолжению? Хотя бы ради ребят, с которыми учился? Хотя бы ради памяти нескольких, которые уже ушли... Пока я еще помню их и нашу "военку". Именно - нашу...