1. Монгол

РУСЬ ОРДЫНСКАЯ.

Веками Русь сражалась со Степью – бывало, что и из последних сил – однако, никогда врагу не кланялась и пощады не просила. Но вот наступил 13 век, и по пути, проторенному печенегами и половцами, к русским рубежам хлынул новый коварный, беспощадный и могущественный враг. Был ли он исчадием ада, или ему выпала честь стать новым бичом в руках Божьих, судить трудно. Ясно только одно – Провидению было угодно наказать дерзких Рюриковичей и их молчаливых подданных за тот братоубийственный вертеп, в который они превратили Святую Русь. Орудием кары были избраны неведомые на Руси монголо-татары, которые если что и умели хорошо делать, так это – карать. Впрочем, давно известно, что нет во Вселенной более милостивого отца, чем Отец Небесный. Даже если Его терпению приходит конец, Он обычно оповещает заблудших сыновей о своем гневе, посылая им знамение – особый знак, способный отрезвить всякого, кто еще сохранил хоть каплю рассудка и готов рассуждать трезво. Кровавые воды Калки стали этим знамением – недвусмысленным предостережением, которого на Руси никто не заметил.

Русь Ордынская. I часть: НАШЕСТВИЕ.

1. МОНГОЛ. Прежде чем начать повествование о страшной эпохе, когда нашим с вами предкам пришлось напрячь все свои силы только для того, чтобы выжить, необходимо немного отступить назад во времени с тем, чтобы узнать, откуда же пришел тот неведомый враг, что сумел в короткий срок изменить неторопливый ход российской истории, превратив Русь в поле многовековой кровавой битвы? Для этого нам придется отправиться на восток – в средневековую Азию.

В конце 12 века на необъятных просторах Центральной Азии и Южной Сибири, от озера Дайланор до Алтая и от Байкала до Великой Китайской Стены, кочевал огромный вооруженный народ - монголы. И был тот народ раздроблен на несколько независимых друг от друга племен, сильнейшим среди которых китайцы считали татар, что селились на берегах реки Керулен, что и ныне протекает по территории современной Монголии. Постепенно абсолютно все племена кочевников, расселившиеся по бескрайним степям между Великой Стеной и Сибирью, китайцы стали называть татарами. Нечто подобное в свое время проделали и греки, «обозвав» скифами все народы, что жили севернее Черного моря, включая и славян. Время от времени главы разных монгольских родов предпринимали попытки объединить под своей властью несколько соседних племен, но эти объединения были, как правило, очень непрочными и распадались вскоре после смерти своих создателей. Так в 12 веке одному из представителей рода Борджигинов, хану Хабуле, удалось построить сильное государство – ханство Хамаг-Могол. Государство было действительно довольно сильным - даже китайцам вскоре пришлось это признать. Получив несколько болезненных ударов со стороны монгольских степей, китайский император был вынужден обратить на Хабулу свое монаршее внимание, но не имея возможности справиться с драчливым варваром собственными силами или просто не желая тратить на него свое драгоценное время, он натравил на Хамаг-Могол татар, оплатив их военные расходы из имперской казны. В пламени разгоревшейся междоусобной войны, ханство Хамаг-Могол в конечном итоге рухнуло. Хабуловы наследники не только растеряли всё, что их отец сумел за годы своего правления собрать, но и до такой степени уронили значение своего рода, что даже потеряли право именоваться ханами. Грызня за власть в монгольском мире разгорелась с новой силой.

В такой вот нервозной обстановке примерно в 1155 году на берегах Онона и появился на свет зеленоглазый белокурый мальчик по имени Темучин - сын главы рода «Синеоких» Есугея и правнук великого Хабулы. Мальчонка был шустрый и с раннего детства сильно отличался от сверстников живостью ума и необузданностью нрава. По преданию, первое свое убийство Темучин совершил уже в девять лет, когда учинил самосуд над родным братом, который наглым образом сидел на берегу и жарил пойманную им рыбу, не выказывая ни малейшего желания делиться добычей с остальными членами семьи, и это притом, что семья в ту пору голодала. Доблестный воин Темучин преступника покарал, а рыбу съел. На этом, однако, его приключения не закончились. Заработанный ценой смерти брата ужин оказался далеко не самым ярким эпизодом в биографии будущего «Покорителя Вселенной», ибо детство у нашего героя было, мягко говоря, не безоблачное. Рано оставшись без отца, правнук великого хана Хабулы был вынужден влачить нищенское существование, а потом и вовсе угодил в плен к соседнему племени, где три года как каторжник с колодкой на шее вкалывал на хозяина, терпя всяческие обиды и унижения. Все это естественно не могло не сказаться на незрелой детской психике. Какие мысли роились в немытой голове знатного узника, мы, конечно же, никогда не узнаем, но безусловно одно - формирование характера Чингисхана началось именно в эти годы. Обида за свой род, неутолимая жажда реванша, желание, во что бы то ни стало, самоутвердиться и найти свое место под солнцем помогли молодому, обозленному на весь мир Темучину проложить себе дорогу к самым вершинам властной пирамиды.

Первым делом юнец сбежал из плена, прямо с колодкой. Затем в ходе долгих скитаний он сколотил шайку головорезов и уже с их помощью выбился в число самых удачливых монгольских военачальников. Будучи вассалом хана Торгула, Темучин сумел отличиться в боях с татарами и на войне заработал себе необходимый для дальнейшего карьерного роста авторитет. Когда правнук Хабулы однажды явился вдруг к своему патрону на пир, устроенный тем по случаю очередной победы, и вместо поздравительной речи вассала зарезал хозяина и всех его гостей, монгольская знать восприняла все произошедшее, как нечто само собой разумеющееся, – слабого Торгула одолел сильный Темучин, значит, ему и быть новым «паханом». В 1182 году на курултае воины нескольких родов провозгласили Темучина великим ханом. Темучин был растроган их доверием до глубины души. Своих избирателей он отблагодарил тем, что велел им седлать коней и, сколотив армию в 30 тысяч сабель, отправил их всех на смерть во имя великой цели процветания монгольского народа.

В 1198 году хан Темучин дерзнул бросить вызов сильному своей многочисленностью племени татар. Четыре года две монгольские армии бешено и самозабвенно истребляли друг друга, превратив родные степи в огромное кладбище. К 1202 году с татарами было покончено. Все попавшие в плен мужчины были перебиты, их семьи достались победителям, а опустевшие степи вошли в состав нового кочевого государства, которому еще только предстояло появиться на карте мира. Остатки татарских орд, увлекая за собой кочевья меркитов, ойратов и найманов, отступили в труднодоступные для степной конницы леса и горы Алтая.

Разумеется, те «монгольские» татары, к татарам нынешним (сибирским, казанским, крымским, астраханским) не имели никакого отношения. От них самих в прямом смысле этого слова осталось одно только название.

В 1204 году Темучин и его побратим Джамуха двинули свои орды на север против сильного племени найманов. Говорят, что найманы к тому времени уже, возможно, исповедовали христианство несторианского толка, и что в описываемую эпоху ими управлял некий Инанч-хан, однозначно переименованный историками в Иоанна. Считается, что именно в государстве найманов, где-то на берегу Оби, мог располагаться легендарный и сказочно богатый город Грустин. Короче, Бог его знает, что там было да как, но монголы не оставили в «Ивановом Царстве» камня на камне. После возвращения из похода Темучин, который теперь достиг всего, о чем только мог мечтать, и потому перестал нуждаться в помощи всяких там друзей и соратников, разругался с Джамухой, в кровавой мясорубке братоубийственной войны истребил его орды, а самому братишке по крови велел сломать позвоночник. Стоявшая за спиной Джамухи знать поспешила изъявить покорность новому господину.

Через год пришел черед меркитов. В 1205 году верный Темучинов пес Субудэй ворвался в Забайкалье и учинил там дикую резню. Вся меркитская знать, что пыталась сопротивляться, была истреблена, уцелевшие воины влились в состав монгольского войска, выросшего к этому времени до 100 тысяч человек, а мирное население было обложено тяжелой данью. И это было только начало.

Как говаривал один Иосиф: «Здоровое недоверие – хорошая основа для совместной работы». Возможно, у Темучина всё получалось именно потому, что он не верил вообще никому, за очень, очень и очень редким исключением. Прославленный монгольский нойон Субудэй-баатур был из числа тех немногих, кому Темучин доверял как самому себе. Таких людей хан умел находить лично и очень сильно ими дорожил. Для хранения драгоценной тушки Субудэя, к примеру, Темучин распорядился соорудить «сейф» на колесах – неуязвимую для стрел и копий повозку, обитую листовым железом. При подборе помощников великий хан обычно не обращал внимания на их происхождение и родовитость. Во главу угла им ставились деловые качества и преданность своему господину. Впрочем, касалось это далеко не всех - только тех, кого лично отметил сам Темучин. Всем остальным подняться по кастовой лестнице чуть повыше было почти невозможно.

В 1206 году на берегу Онона Темучин, в могуществе которого никто больше не сомневался, был провозглашен великим ханом, взяв себе по примеру китайских императоров новое имя – Чингис. К этому времени под его властью уже находились огромные пространства центральноазиатских степей, населенные многочисленными кочевыми племенами. Эта разношерстная кампания подчинялась отныне одному человеку, и от него одного теперь зависела судьба вновь созданного громадного и очень непрочного объединения.

По имени народа–победителя все эти племена стали именоваться «монголами». В Китае и в остальной части света, включая и Русь, их упорно продолжали называть татарами. А лет двести назад на свет появился ещё и термин «монголо-татары», который лишь добавил путаницы. Получалось, что в поход к «последнему морю» вроде как отправилось два разных народа.

Удержать в рамках единого союза племена и народы, сбитые в общую кучу исключительно силой оружия, было очень сложно. Никому из предшественников Чингисхана решить эту задачу не удалось. Чингисхан нашел решение простое и по-своему, даже, изящное - он ввел в степи военное положение, а потом «забыл» его отменить. Разделив свою «империю» на три военных округа (два крыла и центр), он превратил монгольскую степь в огромный лагерь, живущий по законам военного времени. Округа делились на «тьмы», по 10 тысяч воинов в каждой, тьмы – на тысячи, тысячи – на сотни, сотни - на десятки, три тьмы составляли армию. Должности сотника, тысячника и темника передавалось по наследству от отца к сыну. Слаженность в бою отдельных подразделений достигалась за счет великолепной выучки и жесточайшей дисциплины. Смертью в монгольской армии карали даже за мелкие проступки. При этом за провинившегося воина платил своей жизнью весь десяток, к которому преступник был приписан. За сбежавший с поля боя десяток расплачивалась жизнями вся сотня, даже, несмотря на героизм, проявленный в том же бою другими её бойцами. Невыполнение приказа или трусость были для воинов Чингисхана преступлениями неслыханными, практически невозможными. Как не странно это звучит, но страх перед начальством сделал монголов бесстрашными. Свою армию Чингисхан превратил в хищника, который был настолько сильно запуган, что уже не испытывал ужаса не перед кем кроме хозяина. При этом хозяин свою «животину» с рук не кормил. Вместо этого он вел ее туда, где она имела возможность прокормить себя сама. В армии Чингисхана было продумано и предусмотрено все, кроме снабжения. Никакой службы тылового обеспечения, никаких обозов. О своем пропитании и о корме для своих лошадей монгольские воины должны были заботиться сами. Кроме того, каждый воин обязан был иметь собственное вооружение и хотя бы одну, а лучше - несколько сменных лошадей. Воинами в Монголии считались все без исключения юноши и мужчины в возрасте от 15 до 60 лет. А если становилось совсем тяжко в седло садились и женщины, которые в средневековой языческой Монголии имели куда более высокий статус, чем в христианской Европе или на мусульманском Востоке.

В гражданской жизни основным наказанием за провинности также была смерть. По всей степи стоял хруст костей и душераздирающие вопли терзаемых преступников. Монголам ломали спины и вырывали сердца за грабежи, убийства, чародейство, взятки. Когда разбойники и мздоимцы заканчивались, к палачу волокли тех, кто прилюдно подавится пищей, или помочится в ставке хана, или наступит на порог его юрты, или искупается в реке, или постирает в ней свою одежду, или изменит супруге-монголке, или забьет скотину не по правилам – возьмет, к примеру, ножик и перережет овце горло, вместо того, чтобы вскрыть ей грудную клетку, отыскать рукой сердце, сдавить его в кулаке, и дождаться, когда брыкающаяся тварь сдохнет в муках. Единственное к чему Чингисхан относился терпимо, так это к пьянству.

Так появился на свет монстр, больше похожий на ГУЛАГ, чем на государство, - огромный котел, в котором непрерывно варилось монгольское пушечное мясо для предстоящих войн и походов великого и непобедимого «покорителя вселенной» Чингисхана.